Текст книги "Томми"
Автор книги: Гарри Уайкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Гарри Уайкс
Томми
Пролог
Тихий омут: то ли это одиноко покинутое пастбище, всеми забытое место, то ли рассеянное поле ржаными колосьями пшеницы; либо просто аромат, ведущей своим запахом до пересеченной дороги. Где-то мгла и громкие голоса, а тут всегда спокойно. Быть может, я сюда приду, но только так, что сам об этом не узнаю. Здесь веками все, что мы, без привычки, иронично привыкли думать – происходящего ныне с остальными нас никак не может касаться. Завтра может быть кто-то другой, и даже не узнаешь, потому что тебя может не стать.
Знаменитый мегаполис и многое кажется равнодушно кирпичным, при этом, повторюсь, ничто не сказано нами с новой силой не повлияет на то, как кто-то захотел испортить нашу якобы счастливую и очень даже заботную жизнь. Вовсе, я не говорю про всевышнего бога, некого существа в белом обличии, но давайте привыкнем к мысли, что просто так ничего в жизни каждого человека, которого знаю, а может, нет, не бывает. Да, все имеет какое-либо начало и продолжение того, что длится сейчас. Остановимся на том, что все безумно сильно любят своих родителей. А этого думаю достаточно.
Шли я ты, мимо тех деревьев, что пустили свои юные корни, готовые быть рядом всегда. Давно не было такого, что просто проходил по тропинке, вдыхая аромат свежей листвы, но наконец, это случилось, и нам тяжело было это так просто осознать.
Помнишь, сколько дней мы прожили вдвоём, а сколько ссор, улыбок. Ты точно знаешь, наперёд, что быть иначе не могло. Конечно, лишь начало шумной жизни, и мы пешком, через золотистый ров идём туда, где ни разу не были. Должно же так, как раньше, вместе под навесом на веранде, забыли бы, но поздно.
– Почему ты так низко опустил голову и начал тяжело дышать. Тебе плохо, Уэйн? Я не пойму, что с тобой произошло, так сильно подпортило здоровье. Страшно. Очень.
– Все в порядке. Просто стало немного грустно. Люблю когда вдвоём, вдали от дома и детей. Хотя бы здесь наедине. Это бывает довольно редко, потому что постоянно заняты чем-то домашним, рутинным.
– Полностью с тобой согласна, но все же, что произошло?
– Сердце зашумело, как будто готово улететь на своих крыльях, оторвавшись от земли. Мне кажется, это точно долго продолжаться не будет. Все пройдет, даже не переживай.
– Вот как ты себе это представляешь, если ты – часть моей спокойной и очень насыщенной жизни! Сам ведь так же за меня волнуешься!
– Именно. А иначе как?!
– Правильно. Мне нравится твой настрой, но стоп, ты же все преодолел и до сих пор не можешь успокоиться. Ни разу не сомневалась в тебе, только верила и, ты молодец! Шаг за шагом, постепенно к своей заветной мечте. Погоди, а Томми, как его дела?!
– Не говори ничего про него. Он… Он… Хочу, чтоб ты знала. Осознать такое я сам не смог бы, но
– Что-то очень ужасное?! Не тяни!
– Нет, просто…
– Что просто?
– …Я… Мёртв…
Может вовсе и кладбище посреди золотистого поля, в котором гордо раньше появился одинокий дуб с сухой синей листвой и ждет каждого, кто приходит скорбеть и думать о человеке, гладя на могиле его спокойный теплый камень надгробия.
Раздел 1.
Американо.
Ты все так же тщетно пытаешься убежать,
но оно тебя неизменно догонит…
одолеет…
Твоя улыбка кривым серпом воззрится в крови,
капли которой быстро засохнут…
«Ты слышишь это шепот, тихое мечтание в диком безумии? Оно плетется на задних бесчувственных лапах, загребает цветочки, безжалостно втаптывая старые кости под землю еще глубже. Все дальше и дальше, пока смятение крадется в твоем сердце, он пыхтит как паровоз и глубоко вдыхает аромат аммиака: „Небо нынче потемнело и много чего изменилось с тех пор, как кто-то раньше одевал яркие красные штаны, тоненькую салатовую футболку с обтянутыми рукавами, воротником вдоль шеи.“
Обычный взгляд и он искал нечто, что должно успокоить, освежить в памяти все то приятное. Томми…
«Запомни меня как героя одноименной книги» – раньше он хвастался перед друзьями, а теперь…
Среднего роста, непонятного оттенка волосы, слегка желтые глаза. В нем было что-то такое, что он любил всегда? Да то, что многим это казалось лучшим в мире. Когда-то милое создание, он звал ее, как только мог, придумывал нежные имена. Частое рассматривание рук в поисках интересной зацепки было очень интересным и непонятным.
Мы все мечтали, и ты не исключение, что когда взойдет раннее солнце, должны увидеть багровую кровь от лучей: она зацепит наши зрачки, дрожащие в радостной лихорадке. Восторг! Именно так просыпается день, а вместе с ним так же дальше, слышно хрипение, какое-то невнятное движение голоса, столпотворение.
Много кто рад, что твое тело, пропавшее еще тогда, вздернут, и мрачнее этого лишь глаза, их нет… Ты никогда не видел мир в красках, он всегда казался безумно жестоким к тебе. Правда? Ты любишь ласку и нежность, забыв про веру, надежду; может быть ты сам когда-нибудь станешь тем самым, что воззрится синим пламенем сильно жгучего костра…
Шел дальше без раздумий и мимо гордых домов, бросавших грозные тени, гуляя проспектом «Мечта», забыв про здоровье и сон… Упал! И еще раз упал! Так много раз, что трудно посчитать.
Город уходил вдаль, захватывая собой то, неуловимое, что вроде бы рядом, а на самом деле нет. Исчезал за горизонтом, сгорая под дождём, и, вновь рождаясь под солнцем.
"Где это я? Почему так сильно воняет тухлятиной и им, старым мешком с костями… Так мерзко, что этот день как дежавю, я помнил постоянно: день моего рождения. Такого точно никто не хотел. Все так долго хотели увидеть мир, который должен изменить жизнь каждого. Вокруг много дерьма, а по пакет напичкан чем-то мягким. Что эта женщина в них спрятала и так плотно завязала?
– Гм. Извините, но зачем Вы смотрите на мои пакеты? Что в них такого, от чего Ваш любопытный взгляд не может отлипнуть?
– Что? Не, просто мне интересно рассматривать изящество старых картонных пожелтевших коробок, жестянок из-под лимонада. Лично для меня коллекция!
– Надеюсь, сарказм – Ваш конек, на котором можно гордо рассекать по городу и радоваться цветным отблескам в ларьках. Нет, это мои пакеты!
– Странно, но я приглашаю Вас выпить со мной по кружке кофе! Ваша манера общения увлекла меня, и мне было бы очень интересно услышать, как Вы причмокиваете губами пенку с чашки.
– Да уже, не поспоришь, что настроение у Вас замечательное, но сначала закиньте себе на спину вот этот мешок и понесли ко мне наверх, в квартиру!
Похоже, её наградила природа хрупкими плечами тонкой талией, и как-то не особо, но все же она смахивала на героиню журнала «НьюБорф», где неизвестная и миловидная шотландка учит готовить что-то очень красивое, но не особо приятное. И она, стоило взглянуть на неё ближе, рассмотреть тусклые запотевшие стекла на очках, маленькую, едва ли различимую родинку на носу. Буквально красавица, стоит только зайти в примерочную и выпить бокал холодного терпкого, а может, очень тёмного ликёра. Почему же от неё сильно разит перегаром и вкусными шоколадными трюфелями? Неужели это правда.
– Погоди, – «пластиковые пузяки» приземлились на пол, – вот зачем тебе эти пакеты?
– Уже на "ты"? – вопрос на вопрос после резкого оборота через плечо.
– Думаю, да. Ты что-то имеешь против?
– Знаешь, это мне нужно сегодня принести к столу, а то моим Джим и Сарет нечего будет кушать на ужин.
– Так там еда?! По объему казалось, что большая часть машины по частям.
– Что ты?! Нет, много рваной ткани и где-то в глубине, среди всего лежит целая, не очень вкусная, средних размеров туша курицы. Надо же из чего-то сшить им одежду!
– Серьёзно? Как так ты вообще можешь жить в такой бедности? А муж, он есть вообще?!
– Да, её надо конечно немного почистить от перьев и приготовить. Может, звучит не так вкусно, но что делать, если другого выхода нет? А они все равно голодные!
– А муж? Где он?
– Лениво смотрит телевизор, ковыряясь в расстегнутой ширинке.
– Да уж! Этим ты кормишь своих детей? Абсурд!
– Да, но другого выхода нет. Да и искать его не надо.
– Поспорю! Еще как!
– Все хватит, пришли! Поднимаешь свою задницу по лестнице или здесь будешь?
– Пошли, я помогу тебе донести. Хоть кто-то должен это сделать!
– Правда?! Неожиданно!
Звук вращаемого ключа заставил умолкнуть их… В Томми царила мрачность, душа сухая, не понимающая происходящего до конца, а она этого еще не знала.
– Мой Рени бесполезен, я давно уже хотела от него избавиться, но видишь ли, детки мои привыкли к нему. Приходится мириться с этим и очень часто уходить из дома, лишь бы его не видеть.
Дверь плавно открылась и за порогом виделись заинтересованные крохотные носы.
– Дети! Я пришла!
"Крохотные ножки, тонкие ручки, синее старое платье. Сарет спокойно подошла, не обращая на меня малейшего внимания; за ней постоянно прятался Джим, избегая моего взгляда на себе.
– Так, это все разложить и ты же знаешь куда! А я пойду, погуляю. Скоро буду, и только попробуйте довести папу до приступа, будете у меня в углу стоять!
Дверь захлопнулась.
– Ты всегда такая строгая?
– Вовсе нет… Просто так легче, и проще. Надо бы мне отдохнуть, а то я очень сильно устала. Пойдём?
– Пойдём.
Довольно теплый день, от чего можно было снимать свою кофту и идти без нее. Она так и сделала, прочитав мои мысли.
– Так хорошо, прям, чувствуется запах приближающейся весны. Наконец-то теперь можно будет выйти на улицу в юбке, блузке и босоножках.
– Думаю это ненадолго.
– Может быть. А куда пойдём?
– Сюда! Прошу, дверь замерет в касании моей руки.
– "Майнц"? Тебе нравится немецкое?
– Вовсе нет, просто здесь неплохое место, чтобы хорошо провести время вдвоём. Американо?
«Мы присели за свободный столик около окна, наслаждаясь видом просторной городской улицы.»
– Пожалуй, обычное.
– Официант! Подойдите сюда.
– Слушаю Вас?
– Мне, пожалуйста, одно "Гляссе", одно "Американо" и четыре чизкейка.
– Хорошо. Ожидайте заказ!
– Ты что совсем что ли? У меня нет денег!
– Я угощаю!
– Так нельзя, мы ведь вообще не знакомы. Это неправильно!
– Серьёзно?!
– Да!
– Зачем ты кричишь?
– Потому что я не хочу ничего, кроме обычного кофе! И то, сам себе взял бы! Не надо за меня решать!
– Не ори!
– Заткнись! Не тебе решать как мне с тобой говорить!
– Ах ты! Это даже хорошо, что любимый твой лежит овощем возле гребаной миски со жратвой! Ты знала, что людям на первой встречи доверять нельзя? Нет! А ты знала, что я уже мог спокойно трахнуть тебя! Тебе было бы очень больно и довольно приятно. Ты забыла бы про своего мужа, и так это продолжалось бы до бесконечности!
– Хам!
– Вот Ваш заказ!
– Спасибо.
– Ты что делаешь?
Томми взял кружку кофе, попробовал. Вроде не особо горячее, затаил лицемерный взгляд. Он заломил ей руки и вылил напиток в светлый бюстгальтер. Тёмное пятно охватил белую блузку и потекло вниз обжигающей струей.
– Ты! Ты!
По нему было видно, он взбешен; резкое движение руки, и чашка с дребезгом разлетелась на полу, поранив пальцы осколками. Её охватил жар, стало холодно, тёплый пот оросил лицо, а Томми, захлопнув дверь, молча ушел.
В сильной спешке Сара вскочила и попыталась догнать его. Резким поворотом опрокинула «Глясе», с визгом выбежала и рванула за ним.
Всё кафе смотрело на разыгрывающийся спектакль, до конца не понимая, кто эти люди.
Дома, они как будто проносились от дыхания лёгкого ветра, но вместе с этим ей что-то придавало скорости, и город слетел с катушек. Мгновенно исчезли деревья, испуганные прохожие, оторопевшие старики и радостные дети; она неслась, потому что никогда не было такого, как он; Томми шёл и не спешил – интересные размышления ввели его в транс.
"Странная какая-то дамочка. Ей, х-тьфу; заказал хорошее кофе. Зачем показывать свою «красоту» передо мной? Чтобы я ещё кому-то что-то предложил? Да никогда, хватит с меня!
– С… Т-о-о-й… й!
– А?
– По-о-о… дож… ди-и-и…
«И что теперь на этот раз? Когда она все-таки оставит меня в покое!"
– Ты хочешь мне вернуть деньги за ту кружку?! Или что?
– Нет… Подожди, сейч-час отды-ы-ышусь.
– Жду… А пока идём дальше…
"Честно, я так до сих пор и не понимал, почему она сильно захотела догнать меня и ради чего. Ладно бы это того стоило, но взамен просто пытается заставить то ли извиниться перед ней, то ли идти ещё быстрее, чтобы она точно не успела.
– Слушай… Я бы хотела извиниться…
Томми резко остановился, даже волосы перестали на мгновение колыхаться от явного удивления.
– Стоп, мне это послышалось?
– Вовсе нет, я серьёзно. Не хотела Вас задеть, честно.
– Хорошо… Дальше что?
– Предлагаю прогуляться до парка.
– Тогда вперёд!
"Мне до сих пор непонятно её поведение… Знакомы может час или чуть больше, преодолели немного, пару-тройку километров и уже успели поссориться, помириться. Странно!
– Ты всегда такой закрытый и мрачный?
– Да, но в особенных случаях трудно найти в городе.
– Постоянно на всех злишься?
– Нет, это же по мне этого не видно?!
– Заметила! А у тебя никого нет?
– Нет!
– Ты же хочешь?
– Нет, тебя уж точно.
– Ну, зачем так грубо, я же пытаюсь как-то пообщаться с тобой.
– Да?! Только тему другую выбирай!
–Мне очень страшно, когда Вы так грозно говорите и смотрите на меня своими широкими зрачками. Вы больны?
– Нет. А должен?!
– А ведь да! У вас есть внутренняя проблема!
– Что?!
– Ну, мне так кажется и сердце подсказывает. А оно ещё никогда меня не обманывало.
– Знаешь, дамочка, скольким я жизнь испортил? Сколько семей лишилось кого-то дорогого. И знаешь, кто был причиной? Я…
– Ужас! Кошмар! Да таким ещё шёпотом сказал! Безумец! Ты!
– Повторим, что было минут двадцать назад?
– Нет, не хочу!
– А что тогда?
– Думаю, нам надо пройти чуть дальше и узнать что-то новое.
– Ничего же не изменилось, все как раньше, прежнее.
– Ты какой-то не разговорчивый. Может тепло и ласка?
– Нет!
– Ну что ты такой резкий и гордый? Просто хотела бы сделать тебе лёгкий массаж…
– Не стоит.
"Она сделала это неожиданно… Просто положила руки на плечи и начала сильно втирать свои тонкие пальцы мне в кожу. Это было очень приятно, я даже обомлел, но это казалось перебиранием легких ненавязчивых нот, натянутых струн до предела.
– Ммм…
– Приятно?
– Очень. Но только так неожиданно и сразу.
– Да что ты, мне же не трудно; все же думаю, должно быть хоть что-то, чему ты безумно рад и не хочешь совершать глупостей.
– Не уверен, но, наверное, да.
– Вот именно! Так что расслабься немного…
«Это было очень приятно и слишком странно. Никогда раньше девушка, которую я знаю лишь с утра, не оказывала мне столько внимания. Плавно вверх, нежное пощипывание и обратно вниз. Как же это здорово!»
– Пойдём. Твои руки уже устали.
– Нет, ты что…Наоборот!
– Ну, все, хватит, не забывай, кто у тебя есть.
– Не напоминай. Сейчас тут только ты и других у меня нет.
– Тогда тем более, пошли. Я заметил неплохую лавочку, её недавно покрасили и кто-нибудь точно испачкал себе штаны оранжевой кляксой.
– Чтобы мы сделали то же самое?
– Нет, чтобы присесть и отдохнуть.
– Хорошо, показывай.
– Нам сначала прямо, а потом чуточку в бок и как раз на месте.
– Надеюсь, там правда не осталась свежая краска, а то трудно будет всем объяснять, что ты не маленькая и точно успела бы дойти до ближайшего туалета.
– Серьёзно?! Ты настолько сильно об этом заморачиваешься. Просто расслабься и не думай; все будет намного…
– Лучше! Да, а ведь я знала, что ты не такой, что в тебе есть прекрасное. Просто ты его прячешь.
– Это ты так думаешь. На самом деле нет, как ты можешь по мне судить, если знаешь ровно полдня?!
– Просто.
– Ты что ли видишь меня насквозь? Вроде не прозрачный.
– У меня огромный опыт общения с людьми, а как ты, я видела многих и поверь, совсем не ошибаюсь.
– Есть ли в твоих словах правда, я не уверен, но пусть будет так. Расскажи про себя.
– Не знаю даже с чего начать. Родилась недалеко от города Хорт, были мама и папа. Даже сестра, но всегда хотела младшего братика, чтобы просто так взять на ручки и покачать, уложить вечером спать. Поиграть с ним, но досталась старшая сестра.
– Это же хорошо!
– Да, но не всегда. Раньше так тоже думала, пока не поняла, что она заберет мое счастье…
"Такого никогда ещё не было. За все мои считанные года я лишь мог представлять, как это бывает, но не так, чтобы самому быть участником этой истории. Счастливые люди живут вместе, потом становятся другими. На этом не заканчивается история, и нет счастливого конца.
Быть может суть и смысл в том, что некое несомненно поменяет мир. Смотреть в будущее мы не умеем, не знали бы как, но что спорить с этим бесполезно, осознали давно. Мне хочется стать немного другим, и это похоже на монолог, разве не так? Казалось, нет, ничто не меняется, и я особенно; шел бы дальше, если не эти пакеты и не её фраза: "… Эм… Зачем Вы смотрите на мои пакеты?". Серьезно, это так просто… Для чего нужен было отвечать? Они просто стояли!
Спрошу у себя: "Согласен, Томми, об этом даже не стоит думать? Да!"
"Я до конца сомневалась, что он адекватный человек. Взгляд его, внешность, но он же симпатичный; приятный голос, зрачки, в них много кто тонул и сердце, она так яростно шумит, что дети, кажется, любили его так легко, как он сам себе не представлял. Видела его впервые и тогда, раньше, не понимала, что такие бывают счастливыми… Все-таки все должны быть собой… Этот день, он потрясающий, но что сделать, как вернуть то время, если тот Американо и в правду был ароматным?! "
Джесси.
"Мы были очень спокойны, и даже не казалось, что я раньше хотел совершать ужасное. Вот она, сидит справа от меня и очень внимательно смотрит на мою руку, постоянно падающую на коленку. Стоило делать это медленнее, и ее акцент был дольше.
– Ты что, любил мою сестру? Джесси?!
– Да! Как это?!
– Ну, вот так! А, вспоминаю!
– Что именно?
– Она как-то про тебя рассказывала и правда, говоря, ты мне казался немного другим. Рассказывай дальше.
– Это была невероятная история с ней, когда я серьезно начал ценить кого-то в моей жизни… Знаешь, ее взгляд и это необычное: «Обними, мне грустно…» Я тлел как ежедневный плавающий закат, как жалкий фитилек серой хрустальной лампадки. В стольких местах были, и как мне нравилась ирония жизни: я не люблю людей, а они ее обожают. Как она смотрела на меня своими цветными глазами, был сильно польщен и тонул, жадно хватал гортанью сладкий воздух и тонул; захлебывался и улыбался. Ей нравились мои глаза, как же часто они были сухими и серыми… Самозабвенные чувства.
Как мы познакомились не помню. Только мы стали ближе. Ее имя, мое, и мы уже больше, чем прохожие в монотонном сером городе посреди оазиса каменных джунглей. Люблю ее рыжие волосы, отдающие жасмином. Маленькая моя дюймовочка, которая везде тянет свои милые ноздри, лишь бы узнать, почему сегодня так хорошо и хочется нырнуть в леденящую речку. Зиму мы не пережили, зато очень ярко чувствовалось тепло от ее рук.
– Стой, я ошиблась!
– В чем?!
– Это не она! Моя сестра работает в больнице. Сейчас, точно где, сказать не могу, но по твоему описанию только часть соответствует ей: да хоть даже цвет волос другой и описания совершенно другого мальчика. Продолжай!
– На чем же я остановился? Ах, да!
Бывало, уставший и никчемный бродяга присел рядом, обнял и мягко уронил свою голову ей на грудь; медленно засыпал, а ее рука лежала на моей голове, перебирала густые волосы, смотрела вдаль. Она – моя жизнь, всегда спрашивал меня, насколько я сильно люблю ее, и твердил, что с легкостью готов прыгнуть на велосипед и ехать в гору за звездой.
Однажды назвал точку на небе ее именем, и она упала; загадал заветное желание и теперь…
Я сколько лет хожу и говорю, что жалею – она ушла после моих слов. Сначала – «Я тебя люблю, Томми!», а потом я: «Взаимно, дорогая». День прошел, за ним следующий, и роковой. Не отвечал на вредные гудки, не хотел видеть ее горящих глаз; что-то произошло такое, что клином встало между нами…
– Что же это!
– Ее слова, что хочет быть с собой всегда. Любви. А я погас, мне стало грустно и невыносимо… Прости меня, родная!
– И даже сейчас?!
– Да, до сих пор. Почти не вспоминаю, а так все было хорошо. Были знакомы очень давно, и она… увы, забыл ее возраст.
– Не страшно! Верни ее, скорее…
– Я бы хотел, но, не знаю где её искать. Последняя встреча была десять лет назад, что-то сказала про этот город. А я случайно приехал сюда по делам и каждый день вспоминаю.
– Думаю, нет.
– А может и не случайно.
– Ты хотел ее найти?
– Да.
– Пытался?
– Нет.
– Ты что?! Как мог просто забыть про нее, свой алмазик?! Как оставил ее одну грустную на произвол судьбы…
– Слишком просто и поверь от этого, мне не лучше, чем тебе. Стой, а как ты узнала ее имя?! Я же не рассказывал!
– Ты о чем-то думал, и руками бил по ноге. Взгляд был задумчивый и необычный, не похожий на тебя. Вообще, другой человек; ладонь, пронзая воздух, очертила ее имя. Я прочла…
– М-да! А я даже не задумывался…
– Вот так оно и бывает: человека нет, но ты думаешь про него. Он не хочет быть рядом с тобой, а ты ищешь во всех прохожих на улице его лицо. Как же они похожи на его кудрявые светлые волосы, голубые глаза.
– Я его знаю?
– Думаю, нет.
– Блеклые очки, рыжие милые веснушки. Он всегда так добр был со мной, любил, как ты свою мадмуазель.
– Давай о другом…
– А? Что? Ну давай. Какая у тебя самая заветная мечта?
– Либо стать самым счастливым человеком на земле, либо испещрить всю землю и вырезать многие тысячи голов невинных людей.
– Это же ужасно! Не смей думать о втором! Первое и точка! Мне не нужен друг-маньяк!
– Мы разве друзья?
– А что нет? Я уже привыкла к тебе, да и ты ко мне. Хотя, если так сильно хочешь, то можем быть просто приятными знакомыми!
– Вот, такое мне больше нравится. Хорошо!
– Кем ты был до нее?
– Я? Думаю человеком, но это слово ко мне не подходит. Вот, тенью, да, был.
– Ну почему? Ты же очень хороший!
– Так считали все, кроме меня.
– Слишком негативно! Прекрати!
– Ведь так и есть. Постоянно шёл куда-то, не смотрел вниз, мелкие камни сами летели под ноги, пинал их. Все дни шли очень быстро, буквально летели, а меня не замечали.
– А ты знал, что у тебя очень красивые голос и речь?
– Сомневаюсь…
– Почему так себя не любишь себя, ведь на самом деле ты прекрасен, как и все мы. Может чуточку несчастен…
– У меня все в порядке, просто, тебе так кажется. Много знакомых, мало друзей, часто улыбаюсь, живо разговариваю.
– Это же прекрасно! Разрешишь положить голову к тебе на плечо?
– Эм… Ладно.
– Ой, ты такой хороший. Спасибо!
– Повтори!
– Спасибо! Ты очень хороший! А что?
– Мне никогда никто этого не говорил, а ведь очень приятно, и так тепло становится внутри.
– Да пожалуйста. Мне не трудно!
– Правда? Мне казалось, что это очень большой подвиг: людям трудно и невероятно противно произносить что-то подобное
– Вот именно сейчас мне стало очень жалко, что знаю тебя только один день. Может и влюбилась бы, не будь тогда той самой Джесси…
– Правда? Это очень неожиданно… С-с-спасибо… Да, это так звучит?
– Да! Молодец! У тебя хорошо получается…
Невероятно! Мое мнение изменилось только с ней. Поражен, и повален.
Может и не особо рад, но все же хорошо, что она меня остановила. Я хотел плюнуть в душу, а она показала урну и улыбнулась. Мило…
Когда в последний раз мог сказать это слово и не пожалеть, что именно мои губы и голос сделали такой подвиг. Обалдеть! Во что я превращаюсь?! Это ужасно и так приятно!
– Все же мне безумно интересно, как его зовут?
– Кого?!
– Ну, возлюбленного твоего, или как там ты говорила, идеала?!
– А, ты про него! Уэйн! Знакомы?!
– Нет…, – думаю, каждому живому существу стало понятно, из-за чего я пришел в ярость и замешательство…
«Этого было достаточно, чтобы волосы на моей голове встали дыбом и я замер… Ведь он еще жив…»
Гость.
Томми… Томми… Томми… Держи мои руки, пока вижу тебя; я так люблю твой голос. Не уходи, родной, мы так хорошо сидим, твои «Ардон», на шее, сводят с ума своим ароматом. Так аккуратно кусаешь за плечи, очень приятно хорошо; сладко засыпаю на твоей груди.
И дальше, дальше, лишь будь со мной. Сонливо утопаю в твоих объятиях и тихой улыбке, ты тоже хочешь меня. Всегда быть рядом – мы одно целое. Ты и я, Джесси: тот сонный парк, аллея возле лавки. Ты шёл небыстро, я с тобой за руку и внимательно смотрела, как на ветру твои волосы слегка качались, спокойный взгляд. Захотел поцеловать, я тоже. Мы остановились, плавно обнялись и потянулись друг к другу.
«Черт! Какой прекрасный сон! Почему он так быстро закончился, и ты ушёл, закрыв за собой дверь, которая была в арке. Как она там оказалась? Почему дальше нельзя было остаться? Мало того, я оказалась здесь совершенно случайно. Хорт не мой дом, и никогда им не был. Мое -находится далеко отсюда, а здесь…
Раньше думала, что любовь это вечное бремя земли.
И что же, теперь опять одна в пустой квартире, под холодным одеялом в ранний рассвет. Как сильно не хватает твоих слов… И…
«Тук-тук…»
«Кто же это может быть?»
– Джес, открывай!
Голос слегка знакомый, но все равно не пойму кто там.
– Ты кто?
– Твоя любовь!
– Ты не он, так меня никто ещё не называл. Не открою!
Треск петель, полетевшие щепки и, дверь, она просто упала с сильным грохотом.
– Ты что делаешь? А?!
– Молчи!
– Уэйн, зачем так грубо? Мы же любили друг друга и очень страстно. Что с тобой произошло?
– Ты еще не поняла! Зачем он опять звонил тебе?
– Не было такого, у тебя в дурной голове появились иллюзии, ты просто сильно пьян и тебе надо поспать…
– Молчать!
– Не повышай на меня голос!
– Что?! Как ты вообще еще можешь мне перечить? Раздевайся!
– Нет! Не смей меня касаться своим «тонкими» липкими «палочками»!
– Я кому сказал!
– Нет! Пошел прочь!
– Не заставляй меня делать это самому! Я же ведь могу!
– Не надейся!
– Иди сюда!
– Нет! Не смей ко мне даже приближаться!
«Он как будто не слышал и специально твердым шагами шел ко мне. Судорожные ноги, померкшие зрачки в расплывчатых глазах; знал точно, что должен победить. Было невероятно страшно и жутко от этого. Вообще не слышал, как болит сердце и не понимал, как тяжело жить, когда тебя любит монстр. Вот зачем тогда, раньше, он показался мне хорошим и красивым; фу, мерзость. А ведь он все еще идет. Как же жутко…»
– Не смей!
– Не смей мне мешать! Я делаю то, что с тобой никогда не делал твой юный бойфренд. Он не делал тебе приятно – ласки, внимание, возбуждение! Просто обычно любил, как милый мальчик, которого все отшивали. По сравнению со мной, просто никто! Не мог даже быть таким же наполненным горькой желчью.
Он – щенок, не более!
– Не говори так про него, он идеален!
– Правда? Он сбежал, как только ты что сказала?
– Что люблю его!
– Да! А меня?! Не любишь уже?! Зачем врать?
– Потому что это правда!
– Нет ее, и не было никогда! Я хочу тебя! Здесь и сейчас!
Он шел дальше и раздвигал свои руки. Каждый палец дергался от напряженных вен, так же вздутых на лице, красных глазах; просто хотелось визжать от страха и боли, от его ужасного взгляда и неказистой кривой улыбки желтых зубов. Подмышки и руки, пропахшие потом, керосином касались моей одежды; пальцы хотели сорвать кофточку, расстегнуть бюстгальтер…
– Ммм… Ты такая у меня сладкая! Прям, настоящая конфетка! Обожаю тебя, когда ты злишься; твой нос слишком милый, чтобы его не любить…
– Что?!
Оглушительный звук разлетелся на весь коридор – однако нелегкая сковородка попалась под руку! Несмотря на это, он даже не упал, просто покачнулся и оставил глубокую вмятину своим лбом.
– Мне же больно, ты это понимаешь. Зачем так сильно бить своего любимого мужа?
– Ты мне не муж!
– Значит, буду им! Иди ко мне, моя прелесть…
"Он присел, готовый к прыжку: нелепая лягушка, не понятно зачем. Медленно поднялся и потихоньку пошел в мою сторону. Его тень, зловещая нависала надо мной все больше и больше. Я зажалась в угол и пыталась спрятаться.
Все темнее и страшнее, как в тех самых сказках детства, когда любила своего белого плюшевого «Гамми» и смотрела с ним телевизор. Потом ложились спать, а ночью он хотел поцеловать меня… Может даже съесть! Наверное, у него бы все получилось. Теперь я слышу что-то странное. Дверь! Что с ней? Почему она сама по себе открылась… И на пороге никого… Холодный ветер… а Уэйн все шел и шел… пока… о мой бог!
Его пронзил острый холодный клинок… насквозь. Никогда не видела, чтобы ненавистный человек просто так упал на пол, обливаясь кровью… В замедленной съемке и мертвом спокойствии я смотрела, как облокачивается тяжелое тело на шкаф, стекает по стеклу, стене и падает лицом вниз. Из-под него вытекала горячая багровая кровь, струилась по сырой, от прошедшего дождя, куртке, по голове и у самых глаз капала маленькими еле заметными точками.
– Здравствуй …
«Нет!… Не может быть такого! Я не верю! Где мои любимые очки, где мои глаза?! Я ослепла что ли?! Почему он так сильно похож на него…»
– Это ты, Томми?
– Да, это я…
2 раздел.
Рождение.
Я родился в тот день, когда на улице полыхал августовский дождь, а на небе просветы солнечного света и голубые облака теснились возле друг друга.
Маленький, никчёмный и постоянно кричал; "Он наверное, рад," – говорила моя мамочка. Но нет, тогда точно не мог это осознать. Она ошибалась, но все же до сих пор люблю её. Батя убежал в магазин за подгузниками, матушка улыбалась, цыкала "Цу-цу-цу*, а что мне оставалось делать? Играл какой-то маленькой штукой, что ярко блестела и звенела над кроватью. Может, стоило полюбить этот день, ведь появилась возможность у меня теперь смотреть на все своими маленькими глазками в слезах. Пухлые щёчки, плотные мясистые ручки, ножки и большая голова с суженными глазами; такое приглушенное сопение, трясущийся воздух в лёгких.
"У него есть что-то такое, что непременно пригодится в будущем. Это не просто мальчик, он само совершенство", – именно так меня описывала тётушка Мэтис. По её словам, у меня достоинствами считались аристократический нос, гордая улыбка и внимательный взгляд. Обязательно должен был стать известным человеком!
Веки тяжело поднимались; прилипли ресницами к мягким щекам.
Сладко зевнул, мама умилилась, а я тихо уснул.
Снилось что-то очень красочное, что-то очень непонятное, но слишком интересное. Во сне тянулся к дереву руками, пытался коснуться потолка, на котором завис маленький жук.
Так и хотелось чмокнуть его в хрупкие *жужужу-крылашки".
– Томми… Томм-ми
– Не буди малыша, он очень устал.
– Всё понимаю, но нам надо домой.
Сквозь интересный сон открыл глазки, попробовал почесать пальцами и мило улыбнулся. Неподалеку стоял он, внимательно рассматривая тёплую кожу.
Отец был насквозь мокрым. Засаленные слипшиеся волосы. Смахивая капли с носа, бежал ко мне и яростно пыхтел.
– Где мой любимый мальчик?! Малыш, ты как?
Мне надо было сказать фразу, но я просто улыбнулся, испустил пенистую слюну на подбородок; попытался протянуть руки.
