Текст книги "Витраж (СИ)"
Автор книги: Flower Aire
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Драко пораженно сжимает перья, проводит по ним пальцами, одновременно лаская и стараясь вцепиться так, чтобы увериться, что это все не сон и не иллюзия. Он поражен, он восхищен, он испуган, он чувствует все сразу и чуточку больше: от того, что перед ним именно Поттер – всеобщий герой, мессия, любимчик Дамблдора – все происходящее принимает совершенно безумную окраску. Только подумать! Только подумать, Поттер обратил на него внимание почти впервые за все пять лет совместного обучения. Только подумать, Поттер не только увел его непонятно куда, он увел еще в место, где не ступала нога Амбридж. Только подумать, У Поттера действительно сейчас были чертовы крылья. И Драко было безумно стыдно, что единственное, что он сейчас может сказать, единственное, о чем он может думать, это безумный и глупый вопрос.
– А почему перья зеленые?
– Нет, Гермиона, совершенно исключено, нет, вообще нет, убери эту склянку, ты не можешь лечить мои крылья совершенно маггловскими методами!
Гарри ловко забирается на полог кровати, спасаясь от подруги, которая действительно решила, что зеленка поможет от выпадающих перьев. И собиралась проверить, будто сама не понимает, какую глупость она предлагает.
– Когда у моего попугая выпадали перья, мама мазала его зеленкой, – обиженно отвечает Гермиона, понимая, что ей даже не стоит пробовать себя в скалолазании, в котором Поттер был одним из лучших в Гриффиндоре, а то и во всей школе.
– К счастью, я не попугай, а ты не твоя мама, – заявляет Гарри, но на всякий случай остается на месте.
Он привык доверять Гермионе во многих вопросах, но все, что касается его крылатости, можно было безоговорочно доверить только профессору Дамблдору или профессору Снейпу. К сожалению, профессор Дамблдор покинул Хогвартс из-за скандала с «Отрядом Дамблдора», а профессор Снейп, как и все остальные профессора, сейчас получал нагоняй от Амбридж за то, что преподавательский состав слишком многое позволяет ученикам. Позволял преподавательский состав явно не слишком многое, но Гарри приходилось признать, что с «Отрядом Дамблдора» они прогадали. Вообще не нужно было заниматься этим в школе. На те галлеоны, что достались от родителей, можно было «договориться» с каким-нибудь не слишком разговорчивым дуэлянтом в отставке, который с радостью предоставил бы зал для тренировок самому Гарри Поттеру. Гарри уже привык, что его имя является едва ли не ключом от всех замков и полагал, что стоит этим пользоваться, когда надо. Но так как его друзья – Рон и Гермиона – решили, что это будет неправильно, сейчас получалось то, что есть. То есть – перья по всей комнате и невозможность узнать, что с этим делать.
– Может это от стресса?
– У меня всю жизнь стресс. Пока не наблюдалось.
Первые годы жизни у Дурслей можно было назвать Стрессом даже с большой буквы. Следующие, когда Гарри забрало на свое попечительство семейство Уизли, которое гораздо спокойнее относилось к белым крыльям, в детстве довольно куцым, за спиной, можно было уже назвать просто стрессом. А то, что происходило сейчас – ну так, нервным напряжением, не больше. По шкале ужаса Амбридж стояла гораздо ниже тети Петуньи, но выше, чем учительница домоводства.
– Значит, слезай, и попробуем зеленкой.
Гарри еще раз помотал головой, усаживаясь поудобнее. Пока он усаживался, крыло случайно задело потолок и потеряло еще три пера. Гарри грустно проводил их взглядом.
– Может, у меня линька?
– Столько лет не было, а теперь линька? Зимой?
– И то верно, – грустно согласился Поттер, но твердо решил ждать Снейпа. Он-то точно знает, что делать с этим пушистым – уже не слишком – недоразумением за спиной.
Иногда Гарри казалось, что все слишком всерьез воспринимают информацию о том, что он перспективный спаситель магического мира. Спасать было, пока что, не от кого, но тем не менее, Гарри привык, что с самого первого курса ему не позволено общаться ни с кем кроме определенного круга людей. Не избранных, но тех, кому можно доверять. Лучшей подругой была Гермиона, лучшим другом – Рон, технической поддержкой – близнецы Уизли, поставщиком зелий и лекарств в принципе – профессор Снейп, моральной поддержкой и прикрытием – профессор Дамблдор. Все остальные случайные знакомства не заходили дальше знакомств. Даже с однокурсниками из Гриффиндора Гарри почти не общался до того, как был организован «Отряд Дамблдора». Хотя, говоря честно, там они тоже не слишком общались. Гарри знал боевые заклинания, они знали, что должны их освоить, большего было и не нужно.
Как только Поттер оказался в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, он сразу понял, что любит магию. Что хочет знать о ней как можно больше. Что хочет владеть ей как можно лучше. А еще Поттер понял, что даже тут он «особенный». Но теперь его выделяло не наличие магических способностей, а два белоснежных крыла за спиной, которые были у Гарри с самого рождения, но которые приходилось прятать за безразмерными футболками в доме Дурслей. Перед началом учебы Дамблдор сказал, что теперь Гарри нет нужды их прятать, ведь в магическом мире есть такие, как он. Но Дамблдор не уточнил, что такие как он существуют только в пяти экземплярах и разбросаны по миру. Значит, в Хогвартсе он не только местный герой, но и местных экспонат передвижного зоопарка. Гарри постарался привыкнуть. К пятому курсу почти получилось.
– Может, у нас какие-то, не знаю, физиологические изменения происходят в шестнадцать? Как думаешь?
Гарри спрашивает у Гермионы, потому что она знает про его вид гораздо больше, чем он сам. К сожалению, только в теории, именно поэтому Поттер позволяет ей строить догадки, но не позволяет притрагиваться.
– Это как посмотреть. Тебя привлекает кто-то?
– Привлекает? Ты про романтику?
– Да, думаю, да.
– Понятия не имею. Точно не те, с кем я всегда общаюсь, – Гарри пожимает плечами.
Дамблдор уже успел несколько раз объяснить ему, что Гарри такое. И получалось, что у Гарри есть один особенный дар. Который не только помогает выживать при встречах с Темными лордами, но и который должен помогать другим. Сначала Гарри в дрожь вгоняет его жизненное кредо всем помогать, но он быстро привыкает, потому что все, кажется, действительно ему благодарны. Это помогает спокойно оценить шансы найти именно того, кто ему предназначен, и успокоиться. Кажется, до конца жизни Поттеру светит только борьба с Темным лордом и ничего больше. Раз уж их всего пять на весь магический мир, то найти себе патрона в Хогвартсе будет просто не реальным. И не важно, что там предполагает Гермиона.
– Может, кто-то из «Отряда»?
Гарри отрицательно мотает головой. Он знает, что Гермиона очень вдохновлена романтикой отношений между таким как он и обычным магом, который совсем чуть-чуть необычный. Ровно настолько, чтобы получить себе под покровительство крылатого Гарри. Но если Грейнджер вычитала, что Гарри, в теории, обязательно должен найти своего патрона, когда придет время, то верить ей было не обязательно. Девушки трепетно относятся к таким вещам, иногда абсолютно неоправданно.
– Еще кто-то? Ты же видишь учеников с других факультетов время от времени.
Время от времени – слишком громкое выражение. Мельком. На уроках, когда нет времени отвлекаться на чьи-то личности. В коридорах, когда все внимание занимает Рон или Гермиона. В гостиной Гриффиндора, где все стараются его сторониться. Гарри не знает, прав ли был Дамблдор, когда ограничил его общение настолько, но зато сейчас он мог с легкостью сказать, кто предположительно мог бы оказаться патроном. Рон, Гермиона, Парвати, группа слизеринцев, которые слишком долго пялились на него после разгона «Отряда», когтевранка, которую он заметил сегодня в Большом зале. Пожалуй, это был полный список, но Гарри все равно в это не верил. Может, ему недостает витаминов?
– Ты правда хочешь, чтобы у меня появился кто-то?
Гарри заинтересованно смотрит на Гермиону. Та сжимает губы в тонкую линию, смеривает его серьезным взглядом, а потом кивает.
– Да. Я считаю, что тебе нужно общаться с большим количеством людей. И я совершенно не одобряю решение Дамблдора. Было бы неплохо, если бы сейчас, когда он отсутствует, ты попробовал сблизиться с кем-то. Как считаешь?
– Не знаю, я привык, – пожимает плечами Гарри, теряя бдительность и слезая вниз.
– Ага! – тут же берет инициативу в свои руки Гермиона, приступая к лечению.
Гарри задумывается над ее словами, пока безуспешно пытается оттереть зеленку намоченной тряпкой. Магию применять к крыльям не только опасно, но и глупо. Мало того, что заклинания не выполнят своего назначения, так еще и поранить могут. Но тряпка, в прочем, тоже помогает не сильно.
«Можно попробовать. Я уже не ребенок, вполне смогу пообщаться с кем-то без вреда для… своей психики? Чем вообще мне могло навредить общение?» – думает Поттер, раздраженно откидывая тряпку и выходя из класса Зельеварения, в который не спешил вернуться профессор Снейп.
«Пока иду до его спален, успею с кем-то познакомиться», – решает Гарри, но решить оказывается легче, чем сделать. Его слава явно сильнее его самого. Гарри неловко поводит плечами, когда все расступаются перед ним. Девушки – из-за нового указа Амбридж, а парни просто потому, что уже привыкли, что у Героя бремя такое. В том, что Гарри именно тот самый Герой они не сомневались – историю о философском камне, василиске и прочих прелестях потусторонней жизни Хогвартса знали все.
Гарри почти смирился с тем, что пытаться завести друзей ему нужно было еще на первом курсе, игнорируя все уверения Дамблдора о том, что все это только для его же безопасности, как на глаза попалась очень знакомая компания, носящая почетные нашивки Инспекционной дружины.
Гарри предусмотрительно остался в тени коридора, чтобы рассмотреть их внимательнее. Два упитанных слизеринца, один непонятный, но очень высокий, когтевранец, и блондин, которого – Гарри уверен – он знал из разговоров гриффиндорок, которые допоздна засиживались в гостиной Гриффиндора и не обращали внимания на то, что он в это время пытается дремать на подоконнике.
Поттер вовсе не романтик, но прямо сейчас он думает, что склонен поверить Гермионе.
Он решает для себя, что прямо сейчас подойдет к Драко Малфою, который, должно быть, вскружил голову теперь уже всем ученикам Гриффиндора, скажет, что у него очень важный к нему разговор, отведет куда-нибудь в сторону и подробно расскажет, что же он такое и кем теперь считает самого Драко.
Но как только Гарри делает шаг из коридора, то тут же теряется, не слишком понимая, что же он собрался рассказывать. У него даже названия нет, только «крылатый» и все. Да и толпа резко пугает Поттера, который хоть и достаточно социализировался, но явно не настолько, чтобы с легкостью проделывать то, что так нагло сотворил в своих мыслях.
Он сглатывает и решает пройти мимо членов Инспекционной дружины прямо к коридору, который ведет в покои Снейпа, и сначала посоветоваться с профессором, но как только проходит мимо слизеринцев и когтевранца, которые поворачивают головы ему в след, резко оборачивается, от этого только более неловко, чем ожидал, и выпаливает то, что хотел. Но не совсем тому, кому хотел.
– Разговор? Ко мне? – когтевранец пораженно смотрит на Гарри сверху вниз, а тот мучительно краснеет, потому что нужный маг стоит в стороне, немного не там, где Гарри казалось.
– Не… не совсем. К Драко Малфою.
От волнения Гарри думает, что переврал имя, что выглядит жутко глупо, что вообще зря он это затеял, нужно было идти прямиком к профессору Снейпу, что выпадающие перья и вправду могут быть линькой, но перестает думать ровно в тот момент, когда Драко избавляется от первого шока и делает шаг к нему.
– Хорошо. Пойдем, поговорим.
Гарри не умеет объяснять. То есть, до этого момента Гарри считал, что потрясающе объясняет. Он всегда хорошо объяснял теорию создания новых заклинаний, всегда хорошо объяснял, почему в зелье нельзя добавлять один ингредиент раньше, чем другой, но совершенно отрывочно объясняет то, что собирался. Единственная внятная мысль – «Я считаю, что ты и есть тот самый» – кажется нелепой на фоне всех остальных произнесенных глупостей. Наверное, именно поэтому она производит на Драко такое впечатление.
От прикосновений чужих пальцев к крыльям Гарри вздрагивает и еще раз думает, что это было плохой идеей. Он даже не хочет знать, что скажет на это Дамблдор. Должно быть, тут же скажет, каков Драко на самом деле, скажет, что Гарри мог хотя бы посоветоваться с кем-нибудь более мудрым, перед тем, как делать такую глупость. И Гарри будет знать, что Дамблдор вовсе не хочет сделать что-то ему во вред, и от этого ему будет еще стыднее.
И все же, Гарри краснеет и думает, что прикосновения очень приятные. Настолько, что вина перед Дамблдором и остальными быстро утихает.
– А почему перья зеленые? – внезапно спрашивает Драко, и Гарри снова заливается краской, теперь от едкого стыда за свой внешний вид. Гермионе все-таки удается облить его зеленкой, из-за ожесточенной борьбы не так ровно, как бы ей хотелось. Говорить это Драко не слишком хочется.
– Ну… так получилось.
К его удивлению, Драко кивает, удовлетворяясь таким ответом. Это кажется таким странным после привычных долгих разговоров с миссис Уизли, которая не отступится, пока не выпытает правду и не решит помочь.
– А как давно ты… решил, что это именно я? – интересуется Драко, которого, кажется, не интересует ни один из тех неловких вопросов, которые выдумал себе Гарри.
– Полчаса назад, – признается Гарри, подставляясь под ласковые поглаживания.
Ему хочется прямо сейчас отвести Драко в Гриффиндорскую гостиную, познакомить с Гермионой, чтобы она рассказала все как следует, познакомить с Дамблдором, хотя он и так должен знать своих учеников, убедить всех, что ему просто необходим Драко рядом, хоть он и знает его всего ничего, а познакомиться как следует и вовсе не успел пока.
Пока что его останавливает только то, что для того, чтобы дойти до гостиной, нужно будет прервать поглаживания, а Гарри еще не готов. Гарри, честно говоря, более готов к схватке с Темным лордом, чем к этому.
– Вот как. А я с первого курса, – делится Малфой, понимая, что слишком многие решили полюбить Поттера еще с первого курса, но каким-то чудом сейчас рядом с Поттером именно он. Черт возьми, теперь его отец точно узнает об этом, и Драко пока что придумывает, как не рассказать эту новость с дурацкой широченной улыбкой.
========== Жёлтый ==========
Комментарий к Жёлтый
раньше это был сборник для Гарри с крыльями, но я решила, что нет смысла создавать несколько сборников для одного пейринга, тем более, что я их не так уж часто и пишу. не пугайтесь.
Блейз часто жаловался Драко, что у Панси слишком строгие родители, и поэтому их личная жизнь сводится лишь к неловким объятиям и поцелуям в щеку. Он сочувственно кивал, но никогда даже не думал о том, что сам окажется в такой же ситуации. У его «девушки» родители были не только строгими. Они были Темным лордом. И Драко еще повезло, что они оказались лишь одним человеком.
– Том попросил передать тебе, что у него все еще сохранилась дыба в подвале, – весело сообщает Гарри, когда они встречаются на скамейке во внутреннем дворе. – Он чертовски ревнивый.
– Кхм, не сомневаюсь, – отвечает Драко вовсе не так уверенно, как ему хотелось бы.
Потому что его собственный отец очень красноречиво смотрит на сына, когда тот упоминает Гарри. Красноречиво – значит буквально рыча: «Не смей сделать что-то не так, я хочу жить в этой стране, а не скрываться в песках Египта».
– И еще он обещал обеспечить билеты на квиддичный матч. Будет во вторник во Франции, ты знаешь? – продолжает Гарри, и он совершенно беззаботный и счастливый.
Жмется к нему ближе, будто и не замечает, что всякое упоминание приемного отца Гарри – это мини-инфаркт. Или что-то куда серьезнее. Когда Драко впервые с ним увиделся, выяснилось, что он не только выше его на две головы, но и выше Гарри на голову, и это создавало совершенно дикий эффект – казалось, что на него накинутся при первом же удобном случае, и не важно, будет ли в этот момент рядом Гарри или нет. Драко даже казалось, что Том Риддл хочет, чтобы Гарри был рядом, чтобы тот навсегда запомнил, чем заканчиваются отношения с теми, кого его милость не одобряет.
– Ты меня слушаешь? – недовольно интересуется Гарри, когда Драко уж слишком долго молчит.
Слизеринец тут же встряхивается, потому что ссориться с парнем из-за его отца – нечто чертовски странное, и, если бы Гарри поссорился с Драко из-за Люциуса, Малфой-младший точно получил бы убойную дозу подозрений и не особо приятных выводов.
– Краем уха, – признается Малфой и тянется к волосам Гарри, чтобы успокоить его поглаживаниями.
Гарри действительно похож на маленькую змейку, и его отец очень часто это повторяет, слишком трепетно для Темного лорда. Драко едва не начинает улыбаться, как дурак, когда Гарри подставляет голову под поглаживания и вытягивается на скамейке.
– Так мы идем на квиддич? Том сказал, что и Снейпа возьмет, чтобы следить за школьниками. Еще Симус и Невилл хотят пойти.
– Куча гриффиндорцев и один я? – недовольно интересуется Малфой, который воспринимает гриффиндорцев исключительно как слишком шумных древних людей, которым не повезло взять в руки палку.
– Главное, что там буду я, правда? – широко улыбается Гарри и тянется к нему, смазанно целуя в тонкие губы.
Гарри такой непосредственный в своих порывах, что Драко тает под его ласками. И совершенно забывает о строгих родителях и о том, что они в школе. Гарри теплый и приятный на вкус, и целоваться с ним – одно удовольствие.
Они давятся смехом на зельеварении, и делают это так громко, что Снейп выгоняет их – «Профессор, но мы ведь закончили с зельем, за что вы так строго?» – прямо к Филчу, чтобы учились быть тише и соблюдали дисциплину в классе. Они смеются и в то время, пока идут к завхозу, отбывать совершенно несправедливое, но неизбежное наказание. И это действительно чертовски смешно – думать о том, что где-то в глубине Запретного леса стоит статуя Альбуса Дамблдора на роликовых коньках, которую однажды найдут их потомки и оценят как весьма выдающееся произведение искусства, правда, непонятно для чего предназначенное. Альбуса, должно быть, посчитают чрезвычайно самовлюбленным местным вождем магов, который заставлял студентов трудиться день и ночь, чтобы воздвигнуть памятник своему могуществу и непревзойденности. Словом, шалость удалась.
– Надеюсь, я стану свидетелем этого, – говорит Гарри, запрокидывая голову, и он такой красивый сейчас, такой совершенно радостный, что Драко глубоко наплевать на то, что все, чем они занимались всю ночь в Запретном лесу – откровенное ребячество.
И он готов даже простить Гарри подобные слова. Слова, намекающие на то, что Гарри тоже заинтересован в бессмертии. Так же, как и его отец.
– Надеюсь, однажды ты начнешь делать что-то действительно злодейское, а не дурацкое, – отвечает Драко, чувствуя желание совершенно по-детски толкнуть Гарри в плечо, чтобы спровоцировать на очередную шалость.
Они уже семикурсники, и им действительно стоит быть серьезнее, но это слишком сложно, потому что это их последний год в школе, а после… после – бесконечно большой мир, и они оба знают, что им будет позволено все, что угодно. Драко – потому что его отец один из самых богатейших людей в Магической Британии, Гарри – потому что его отец – Темный лорд. И Драко действительно надеется, что они будут в этом мире вместе. Столько, сколько будет возможно.
Гарри крепко берет его за руку на выпускном, не собираясь просить танца, потому что даже впервые пришедший в Хогвартс первокурсник понял бы, что Драко не откажет. Гарри ведет, и Гарри играет с ним, позволяя наслаждаться временем и им – потрясающе красивым и солнечным хогвартским лордом. И Драко позволяет себе стать из холодного слизеринского принца подтаявшей слизеринской принцессой, потому что это Гарри, а не кто-то другой, потому что они молодые и они свободные. И потому что они оба слишком сильно влюблены.
Драко даже терпит разговоры с друзьями Гарри, которых оказывается слишком много. И Гарри даже желает Блейзу и Панси удачи, и у Блейза глаза загораются, потому что Паркинсоны так же в свите лорда, и, если уж Гарри дал добро, значит, они наконец-то смогут зайти дальше поцелуев. И, если повезет, даже помолвку смогут заключить.
Драко не советовал бы им быть настолько вдохновленными, потому что Гарри говорит это лишь из вежливости, но они – особенно Панси – так счастливы, что он просто не хочет портить им вечер. И себе. Ссоры с друзьями в последний школьный день просто отвратительные. Он может убедиться в этом, когда Гарри ссорится с Роном и пытается напиться. Никто ему этого, разумеется, не позволяет. Во-первых, потому что у Драко грандиозные планы на ночь, во-вторых, потому что один из приглашенных гостей – от чего Дамблдор скрипит зубами в глубоком директорском кресле – сам лорд, и стакан с алкоголем исчезает из рук Гарри в тот же момент, когда гриффиндорец пробует его осушить.
Рон быстро приходит в себя и пытается помириться, но Драко мило улыбается и отправляет его в компанию к Гермионе и Джинни, потому что у Гарри Поттера слишком много дел для того, чтобы тратить все время на выяснение отношений со всяким, кто хочет это от него потребовать. Гарри этого даже не замечает, потому что вертится вокруг профессоров, оставляя каждому напутственные записки. В некоторых – признается в искренней нелюбви к предмету, но любви к профессору, в других – в любви к обоим, и третья часть записок остается просто пустой, просто чтобы остальные не чувствовали себя обделенными.
Гарри забавный, и Драко ловит его под конец вечера, пряча в ворохе живых цветов, расставленных по углам зала. Музыка соответствующая, и они медленно целуются, держась за руки, и Драко думает, что это лучшее, что он может получить от этого момента, этого вечера и этой жизни. И он почти не думает, когда тянется к Гарри и шепчет ему на ухо, жарко и жадно, и как выпаливает признания и просит остаться с ним навсегда. И потом делает предложение.
Он как в тумане слышит мягкий смех Гарри и чувствует, как ему на плечо ложится тяжелая рука. За спиной – Темный лорд, и он совершенно недоволен. Возможно, увиденным, возможно, услышанным, возможно, всем сразу.
– Так забавно, – говорит Гарри, крепче сжимая его руку. – Том только вчера сказал, что сложит с себя полномочия в мою пользу, как только я скажу кому-то «да». Спорим, он даже не подозревал, что это случится так скоро? Потому что я намерен сказать «да», Драко. Да.
– Ты мог бы потребовать пару дней на размышления, как все приличные молодые люди, – недовольно тянет Темный лорд, но Драко глубоко плевать.
И не потому, что его лорд – Гарри. И не потому, что они у всех на виду. Но потому что он счастлив. Совершенно бесстыдно и всепоглощающе счастлив. И когда Гарри выталкивает отца из их укрытия, когда вновь прижимает его к себе, когда влюбленно целует в нос, а затем в губы, Драко понимает, что счастлив не только он.
