Текст книги "Шрамы (СИ)"

Автор книги: Фикус Тепличный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– В ту ночь на окраине города стреляли. – Говорить становится тяжелее. Так, словно кто-то поставил на грудь тяжелый камень. И ты вроде просишь убрать его, говоришь, что он может проломать грудную клетку, но потом осознаешь, что слова прозвучали только в твоей голове, так и не вырвавшись из глотки. – Там каждый второй дом был либо наркопритоном, либо борделей. Началось что-то вроде мексиканской перестрелки между разными бандами. Парень, в которого я стрелял, был главарем какой-то мелкой группировки. Но он быстро пригнулся. А человек позади упал от пули, которая пробила его голову. Это был Джозеф Рональдс – один из моих лучших работников полиции, отец двоих детей и мой самый лучший друг.

– Я читал выводы экспертизы. Вы ни в чем не виноваты. – Впервые за долго время заговорил Майкрофт. Лейстред вздрогнул от его голоса, но все же не повернул к нему лица. Ох, конечно он понимал, что эта информация никак не удивит мистера Само-Британское-Правительство. Он знает все о людях, с которыми общается. Вплоть до того, что творится в их головах и сердцах.

– Вы отчасти правы. Никто в тот момент не винил меня: ни его жена, ни руководство, ни коллеги по работе. Но это не избавляет меня от ответственности. Пуля, выпущенная мной, вместо противника убила невинного парня. Все понимают, что виноват не я, но этот груз всегда будет на моих плечах. – Грег делает глубокий вдох и закрывает глаза, погружаясь в кромешную темноту своего сознания. Он хорошо осознает, что весь сегодняшний вечер он совершал ошибку за ошибкой. Значит, он ничего особо не испортит, если сделает еще одну? – Если я когда-то вдруг услышу о вашем суициде, то виновным тоже буду не я. Я ведь ничего не сделал – просто промолчал и не вмешивался. Как в ту ночь, когда просто выпустил пулю в преступника. И она убила человека, за которого я мог без раздумий отдать свою жизнь.

– За меня вы тоже готовы отдать свою жизнь? – Интересуется Майкрофт. Совершенно искренье, без каких либо издевательств или упреков. Его голос кажется нейтрально-успокаивающим, как у хирурга и психиатра одновременно. Эти слова заставляют задуматься.

Да, Лейстред готов.

Он полицейский, и он всегда готов умирать ради других.

Но ради этого человека Грег готов умирать даже несколько раз.

– Сейчас я уже ничего вам не должен. – Все так же, не открывая глаз, четко говорит инспектор. Эти слова, словно звон колоколов, раздаются – Мы ведь в расчете, да?

– Если все еще действует схема «один-один», то нет. – Холмс тянет руку к руке полицейского и сжимает ее своими длинными пальцами. У него такие же холодные руки, как тогда, когда он прождал его на вечернем морозе. Видимо, он человек холода, и это его нормальная температура. Как у Снежной Королевы из старой сказки. В детстве, он всегда представлял, что Снежная Королева – это когда-то давно ожившая ледяная статуя. И что убивает не только ее поцелуй, а и само касание.

Но инспектор все еще жив.

– Что вы делаете? – Грег открывает глаза и поворачивает голову к своему собеседнику.

– Я пытаюсь свести счет и повторить ваш неудачный подкат. – С удивительным спокойствием отвечает он. Так, словно он каждый день держит малознакомых мужчин за руки.

– Это не было подкатом. – Возмущается Грег, но не слишком сильно, чтобы прекратить все это. Он немного хмурит брови, всматриваясь в чужое лицо.

– Хорошо. Давайте назовем это неудачной немного маниакальной попыткой подержать спящего человека за руку.

– Ох, ладно. Пусть лучше это будет подкат. – Лейстред замечает, что лицо Майкрофта совершенно не выражает какого-то волнения или растерянности. Оно не выражает никаких явных эмоций, по которым можно было бы понять его реакцию. – Мистер Холмс, поцелуйте меня, пожалуйста.

Майкрофт смеется, довольно тихо, но достаточно, чтобы засмущать полицейского. Он убирает свою руку из чужого запястья и подпирает ею щеку, поудобнее, устраиваясь на кровати. К тому времени они оба переместились почти что в положение лежа, обернувшись лицом друг к другу и опираясь в головами в большие неудобные подушки.

– Мы скоро совсем запутаемся в обращениях друг к другу, мой дорогой инспектор. – Холмс опять смеется, еще больше вгоняя Лейстреда в краску. – Нет. – Ровным тихим голосом говорит он, от которого у полицейского пробегают мурашки. – Это вы меня целуйте.

И Грег целует. Он подается немного вперед, осторожно касаясь своими губами чужим губ. Его рука ложиться на талию и сжимает дорогую, приятную на ощупь ткань рубашки. Это выглядит так робко и безобидно, что даже не можно назвать настоящим поцелуям. Лейстред отстраняется от лица Майкрофта и утыкается носом в его бледную шею возле накрахмаленного воротника.

– Из этого ничего хорошего не получится. – Ласково, но твердо говорит ему он.

– Я знаю. – Тихо говорит инспектор, еще сильнее сжимая рубашку.

– И я не перестану резать себя сразу же. – Голос Майкрофта предательски вздрагивает, но он осторожно кладет руку на чужую седую голову, медленно перебирая короткие волосы.

– Я не настаиваю. Я все понимаю. – Грег аккуратно целует шею, ощущая то, как под губами бьется синяя венка.

– Но мы можем попытаться. – Холмс приподнимает голову инспектора другой рукой и целует его. Он ощущает, как чужие зубы прикусывают его нижнюю губу, сильно, но недостаточно, чтобы ощутить неприятный металлический вкус крови во рту. – Мы ведь можем?

– Да. Определенно да. – Уверенно кивает Лейстред, хотя даже толком не понимает, на что именно он соглашается. На отношения? Или на встречи время от времени? Честно говоря, ему все равно, если это подразумевает под собой вот такие вот моменты.

Остаток ночи они просто лежат молча, крепко обняв друг друга.

Каждый из них понимает, что это гораздо лучше и интимнее секса.

– Можно задать тебе вопрос? – тихо спрашивает Грег, и Майкрофт улыбается широкой и непривычно теплой улыбкой. – Если ты в тот вечер не засыпал на ходу, тогда почему закрыл в машине глаза?

Ответ заставляет инспектора вздрогнуть и прижать к себе чужое тело, обхватит со всей силой за плечи. Его мир перевернулся из ног на голову, а Майкрофт Холмс был единственной вещью, которую он стремился удержать.

– Потому, что я знал, что ты возьмешь меня за руку.