Текст книги "Libertas (СИ)"

Автор книги: feral brunette

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Миссис Нотт знает, что мы придём.

– Хорошо, – девушка кивнула.– Мисс Грейнджер сейчас отдыхает.

– Спасибо.

– Миссис Нотт? – вскипел Драко, когда они отошли. – Пэнс?! Пэнс знала?!

Он испепелял Джинни гневным взглядом. Ему хотелось просто взорваться от злости, но больше он злился на Пэнси, которая игнорировала его последние восемь лет, а сама была в курсе всего происходящего. Он не знал, что случилось тогда с Грейнджер, и считал, что его подруга точно в таком же неведении, поэтому и не идёт на примирение. Теперь он ничего не понимал.

Брюнетка сидела на диванчике и лениво листала какой-то журнал. Было немного непривычно видеть её в подобной обстановке – такая спокойная и сосредоточенная. Драко привык видеть подругу в вечном движении, в какой-то суете, но сейчас она была совсем другой. В ней читались неподдельное спокойствие и волнение. Она была взволнована, но это быстро исчезло, когда Пэнси заметила Джинни и Драко.

– Какого чёрта? – прошипела девушка, подскочив к прибывшим посетителям. – Что он здесь делает, Джинн?

– Аналогичный вопрос, Пэнс! – яростно ответил Малфой. – Тео сказал, что ты, вроде как, должна быть у своей матери.

– Тебя это не касается, Драко! – впервые за много лет она обратилась к нему напрямую. – Проваливай отсюда! Уходи, иначе я тебя сама вынесу!

– Заткнитесь оба! – шикнула Джинни. – Вы забываете где находитесь. Разбираться будете за пределами больницы.

Малфой повернулся в сторону Уизли, но заставил себя промолчать. Она была права – больница была не самым подходящим местом для выяснения отношений.

Он не понимал, чем руководствовалась Пэнси. Он теперь ничего не понимал.

***

Он наклонил голову и наблюдал за ней. Ему до сих пор казалось, что невозможно быть настолько светлой и доброй. Драко пытался доказать Гермионе, что порой нужно быть жёстче, чтобы дать отпор несправедливой жизни, которая обычно била без предупреждения.

Но вместе с этим он знал и то, что Пэнси никогда не причинит вреда ей. Она была не тем человеком, который направо и налево разбрасывался своей дружбой. Драко был рад, что его подруга увидела в Гермионе то же самое, что видео и он.

– Можем идти, – девушка подошла к нему. – Мне пришлось пообещать Пэнси, что все выходные мы проведём вместе, но она не обидится на то, что я сейчас ухожу.

– Когда я говорил тебе о том, что было бы неплохо, чтобы вы начали общаться, я не думал, что мне придётся тебя отвоёвывать, – Драко театрально закатил глаза. – Мне кажется, что тебя у меня отбивают…

– Тебе кажется, Малфой, – послышался голос Паркинсон, которая подошла из-за спины. – Я толком и поговорить с Гермионой не могу, потому что ты вечно уволакиваешь её куда-то.

***

– Я не позволю тебе, – Пэнс ухватила его за руку. – Ты туда не зайдёшь. А с тобой, Джинн, мы позже поговорим.

– Я не нуждаюсь в твоём разрешении, – он оттолкнул подругу. – Ты знала, что с ней и где она, но предпочла молчать все эти годы.

– А ты так и не удосужился узнать этого и предпочёл жениться на Астории.

Малфой набрал полные лёгкие воздуха, чтобы ответить подруге на столь колкое замечание, но его переврал душераздирающий крик, который нарушил спокойствие коридоров. Пэнси сразу же развернулась и побежала в сторону ближайших дверей, а следом за ней в палату забежала и медсестра.

Он стоял, как вкопанный, потому что узнал этот голос. Он уже когда-то слышал этот крик, который проникал под кожу и заставлял сердце останавливаться. Так когда-то кричала Грейнджер, которую пытала Беллатриса на полу Малфой-Мэнора. Это был точно такой же крик: полный страха, отчаяния, паники и боли.

Малфой застыл на месте на несколько секунд, а потом кинулся в палату.

Она лежала на полу, скорчившись от боли и вцепившись в руку Пэнси, которая держала её за руку, пока медсестра делала ей укол. В ней мало что осталось от Гермионы, которую он помнил.

Никаких кудрявых волос и практически незаметных веснушек на розоватой коже. Не было тех сияющих карамельных глаз и сочных губ. Она была простым скелетом, на который неумело натянули бледную, а в некоторых местах даже желтоватую кожу. Тусклые волосы заплетены в тонкую косу, а руки и ноги в свежих кровавых отметинах.

На полу, под ней, была целая лужа крови, в которой она измазала свою белую хлопковую рубашку. Гермиона закрыла глаза, пока девушка вводила ей препарат, а Пэнси поглаживала её по голове, что-то приговаривая на ухо. Брюнетка еле сдерживала слёзы, а Малфой не мог понять, что же случилось с Грейнджер.

– Моя милая… – прошептала Пэнси, когда медсестра вышла из палаты. – Прости, что я вышла…

– Всё хорошо, – прохрипела в ответ Гермиона и повернула голову в сторону Малфоя. – Здравствуй, Драко.

Ему показалось, словно он умер в этот самый момент. Её голос был, как острое лезвие, которое прошлось по горлу и всем внутренним органам. Он так давно не слышал её, так давно не видел. Он давно уже похоронил её в своём уме, хотя сердце всячески отрицало это.

Он сделал шаг к ней, пока все его кости трещали, а руки дрожали. Всё это выглядело, как кошмарный сон. Малфой никогда не думал, что увидит её в таком виде и в таком состоянии. Девушку, которую он любил всю свою жизнь. Наверное, вид мёртвой Астории не так сильно ужаснул его, как полуживая Грейнджер.

– Гермиона… – он прикоснулся пальцами к её руке. – Грейнджер…

– Оставьте нас, – выдавила из себя девушка, посмотрев на Пэнси и Джинни. – Пожалуйста.

Они молча вышли, а Малфой почувствовал, как его спину прожигают две пары глаз. Похоже, что он даже не рассчитывал, что будет настолько больно. Новость о смерти Грейнджер причинила бы ему адскую боль, но её можно было заглушить крепким алкоголем; новость о том, что она вышла замуж и сейчас живёт счастливой жизнью и воспитывая двоих детей ранила бы его, но он бы был рад знать, что у неё всё хорошо.

Но видеть её вот такой – это новый вид пытки. Круциатус – ничто по сравнению с этим.

– Я рада видеть тебя, Драко, – она просто резала его по живому своими словами.

– Что же с тобой случилось, Грейнджер? – он легко поцеловал тыльную сторону её ладони.

***

Этот день был таким тёплым и хорошим, что снова хотелось верить в светлое будущее. Он поднял голову к солнцу и выдохнул с неким облегчением – всё закончилось, теперь они могут быть счастливыми. Теперь они свободны.

– Привет, – он притянул к себе Гермиону, которая появилась перед ним. – Я люблю тебя, Грейнджер. Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя.

Она промолчала в ответ и попыталась выпутаться из крепких объятий парня. Он посмотрел на неё и прикоснулся пальцами её подбородка, чтобы заглянуть в глаза, но она отвернулась. Грейнджер выглядела не так, как обычно, словно это была лишь её тень, а не она сама.

– Что-то случилось?

– Теперь ты свободен, Драко, – она сделала несколько шагов назад и подняла голову. – Мы оба теперь свободны.

– Ты о чём?

– Мы расстаемся, – сухо сказала Гермиона. – Теперь у каждого своя жизнь, которую мы можем прожить, как нам хочется.

– Что? – он протянул к ней руку, но она сделала ещё несколько шагов назад. – Что ты такое говоришь? Я хочу прожить с тобой свою жизнь.

– Мы не подходим друг другу. Ты мне не нужен, мне без тебя лучше.

– Грейнджер, что случилось?

– Я не люблю тебя, Драко! Я влюблена в другого! Ты мне не нужен!

Она убежала, а он остался стоять на месте. Малфой не побежал за ней вслед, а когда увидел её снова, то она сидела в объятиях Голдстейна. Вот, кто смог сделать её счастливой, вот кто теперь заставлял её улыбаться.

Они пересеклись на секунду взглядами в Большом зале во время ужина, и его сердце в очередной раз разбилось вдребезги.

Только вот он не знал, что её сердце и душа давно превратились в пыль из-за проклятья, которое уже вовсю гуляло по её венам. Она умирала прямо в ту самую секунду, когда пыталась изображать счастье и беззаботность.

***

– Ты жив, – прошептала Гермиона. – Я рада, что ты жив.

Он не понимал её. Он хотел услышать какое-то объяснение от неё: почему она тут, что с ней случилось, но она лишь отвечала какими-то размытыми фразами, которые не вносили никакой ясности в приходящее.

– Что с тобой случилось, Грейнджер? – он любил её так называть. Только из его уст её фамилия звучала, как короткая форма признания в любви. – Расскажи мне, я прошу тебя.

– Я просто заболела. Тяжело заболела.

Это был не ответ, это была обычная отмазка. Малфой знал её, как свои пять пальцев, и даже спустя восемь лет мог прекрасно разобрать её ложь. Она не умела лгать, хотя и считала, что порой ей это удавалось, а он лишь закрывал глаза, чтобы не разрушать её иллюзии.

– Я не…

Она закрыла глаза и тяжело задышала. Она уснула. Приступ вымотал её, и она просто уснула. Драко положил голову ей на руку и тихо заплакал. Он не плакал на похоронах у Астории, но тут просто не смог сдержать слёз.

– Спи, Грейнджер, – Малфой поцеловал её в лоб и вышел из палаты.

Джинни и Пэнс сидели на диване, не сводя глаз с двери, и как только он показался в коридоре, сразу же подскочили к нему. Он хотел что-то сказать, но заметил несколько приближающихся силуэтов.

– Прекрасно, – съязвил Малфой. – Решили устроить встречу выпускников в больнице?

– Не думай, что мы рады тебя видеть, – выпалил Рон.

– Значит, вы все были в курсе. А ты, Поттер? Ты давал интервью Скиттер, зная о том, что она лежит здесь?

– Если бы не ты, Малфой, то ничего этого не случилось бы, – тихо ответил Гарри. – Скажи «спасибо», что я тебя собственными руками не размазал об стену, когда узнал, что ты виноват в том, что с ней произошло.

– Я бы сказал тебе «спасибо», если бы ты удосужился мне объяснить в чём я виноват!

– Успокойтесь! – в разговор вмешался Блейз. – Давайте не тут. Я сам объясню всё Малфою.

Казалось, что никто из них прежде не чувствовал такого накала и напряжения, как сейчас. Каждый из них, кроме Малфоя, были хранителями тайны Гермионы Грейнджер. И только двое – Блейз и Тео – не разделяли всеобщей ненависти к нему, потому что были его друзьями.

Забини вывел его на улицу и протянул сигарету с зажигалкой.

– Я их понимаю, – начал мулат. – Они все – её друзья. Наверное, если бы я был больше другом Грейнджер, чем твоим, то тоже ненавидел бы тебя.

– Было бы неплохо, если бы я понимал причину их ненависти, потому что сейчас я ненавижу их не меньше, чем они меня. Они все знали, какие отношения меня связали с ней, знали и то, что я искал её, но никто не удосужился мне рассказать, что с ней случилось.

– Она так захотела.

– И ты тоже был в курсе, – зло произнёс Малфой. – Ты тоже знал, что она жива и где она, но даже не намекнул мне, просто переводя каждый раз тему, когда речь заходила о Грейнджер.

– Это была не моя тайна.

– И в чём заключалась тайна вашего клуба «лучших друзей»?

– Тебе Нарцисса когда-нибудь рассказывала о семейном проклятье Малфоев?

– Что-то такое припоминаю, – Драко на секунду задумался. – Кажется, она рассказывала какие-то сказки о том, что кого-то из моих предков прокляла старая ведьма за то, что тот сжёг их поместье.

– Это не сказки, Малфой, – Блейз затушил окурок. – На вашей семье действительно лежало древнее проклятье, которое поражало любого Малфоя, который влюблялся в маглороджённую ведьму. Ведьма, чьё поместье сжёг твой предок – была маглорождённой, и она не ответила симпатией ему. Поэтому, ваша семья сохранила за собой традицию – связывать себя узами брака только с чистокровными.

– Стоп! Блейз, что ты несёшь?

– Правду, Малфой. Ваше семейное проклятье должно было коснуться тебя, потому что ты решил влюбиться в Грейнджер…

– Но я жив, – прервал его Драко. – Вот стою и курю…

– Потому что она там лежит и умирает. Нарцисса рассказала ей об этом проклятье, а Гермиона решила, что раз она является причиной этого проклятья, потому что не влюбись ты в неё, то всё было бы хорошо, то ей нужно как-то разрешить эту проблему, – Забини поднял глаза и взглянул на звёздное небо. – Она стала катализатором этого проклятья, она же стала его нейтрализатором.

Он не мог поверить в то, что говорил Блейз. Это было слишком невероятно, глупо и так очевидно. Грейнджер снова решила собой пожертвовать, но ни с кем не посоветовалась. Разве она не понимала, что Малфою эта жизнь не сдалась, если в ней нет её? Разве она не подумала о том, что он возненавидит свою жизнь, когда узнает её цену? В этом и была вся гриффиндорская натура Грейнджер – бесстрашно кинуться в горящее пламя ради кого-то.

Он когда-то обвинял Поттера и Уизли в том, что они каждый раз подвергали Гермиону опасностям, потому что им самим на жопе ровно не сиделось, а оказалось, что он ничем не лучше. Теперь он понимал ту ненависть, с которой на него смотрели Пэнси и Джинни; понимал и то, почему почему Блейз и Тео продолжали с ним общаться – он не мог знать, что происходило за его спиной.

Но оставалось то, чего он не поймёт никогда: почему его мать ничего не рассказала? Почему она позволила Грейнджер пожертвовать собой или она не знала о её планах? Но должна же была догадаться, когда увидела, что её сын жив и здоров, а вот гриффиндорка пропала с радаров. Столько лет Скиттер продолжала строчить статьи в «Ежедневный Пророк», задаваясь одним и тем же вопросом: куда же подевалась «Золотая девочка»?

– Я должен с ней поговорить, – Малфой докурил свою сигарету. – Я должен спросить у неё…

– Серьёзно? Хочешь спросить у неё, зачем она так поступила? – Забини скинул бровь. – А ты поступил иначе? А кто-то из нас всех поступил бы иначе? Ты думаешь, что я бы так не сделал ради Джинни, или Пэнс ради Тео? Поттер и Уизли пошли бы на то же самое, если бы дело коснулось их вторых половинок. Это удел влюблённых – идти на жертвы ради того, кто заставляет твоё сердце биться чаще.

Забини был прав. Прав, в каждом своём слове, но от этого легче не становилось. Малфой понимал, что поступил бы также ради Грейнджер, не раздумывая, но что ему теперь было делать с её жертвой? Жить дальше, словно ничего не случилось? Он прекрасно понимал, что ему остаётся только приходить к ней в палату каждый день, и просто наблюдать, как она медленно умирает.

– А что врачи говорят?

– Я не знаю, почему проклятье не убило её сразу, хотя мне кажется, что она сама знает ответ на этот вопрос. Врачи не понимают, что с ней происходит, поэтому просто делают обезболивающие уколы. Это всё помогает ей на какое-то время.

– Почему она в магловской больнице?

– Она несколько лет провела в больнице Святого Мунго, под наблюдением Голдстейна, но кто-то увидел её там и пришлось на несчастном опробовать Обливиэйт, – Блейз говорил совсем тихо. – Целители не могли ей помочь, хотя Пэнси и искала лучших из лучших по всему миру. Грейнджер сама захотела, чтобы мы её доставили в это сомнительное заведение, хотя и денег тут дерут непомерно.

– Кто всё это оплачивает?

– Пэнси с Тео, я и Джинни, Поттер. Каждый из нас хочет, чтобы ей стало легче, но никаких улучшений не наблюдается.

Это всё походило на паршивый спектакль с плохим концом, но это было реальностью. Малфой считал, что не смог уберечь Асторию, но оказалось, что ещё раньше он не смог уберечь свою Грейнджер, а та в свою очередь – отдала всё, чтобы он жил.

========== 4 ==========

Октябрь, 1014.

Он смотрел на неё, словно заворожённый. Ему казалось, что весь мир сосредоточился на ней, что ничего больше на целом свете его не интересуют, кроме неё. Никогда прежде Арманд не чувствовал такой тяги к девушке, но боялся даже стоять возле неё, чтобы не причинить вреда. Такой трепет был не свойственным для Малфоя, но он ничего не мог с эти поделать.

Каждый день он приходил к её поместью, чтобы просто посмотреть на неё, чтобы ещё один его день не стал напрасным. Он раз за разом обещал себе, что подойдет к ней и признается в своих чувствах, но снова робел, когда видел прекрасную девушку.

Сегодня за завтраком он засмотрелся на первые пожелтевшие листья, которые начали опадать, и понял, что больше тянуть нельзя. Арманд быстро собрался и отправился по протоптанной тропе к поместью очаровательной ведьмы, образ которой преследовал его даже во сне.

Ближе к полудню он стоял в нескольких метрах от её дома, наблюдая за тем, как девушка вяжет ягодные венки. Её тонкие пальцы умело управлялись с непослушными ветками и формировали очаровательные веночки. Арманд сжал руки в кулаки, набрал полные лёгкие воздуха и направился в сторону девушки.

– Добрый день, – он почтительно поклонился, тем самым вызвав на её лице милую улыбку. – Надеюсь, что я не помешал Вам своим визитом.

– Здравствуйте, – девушка отложила в сторону венок и привстала. – Чем я могу Вам помочь, молодой человек?

– Это прозвучит очень странно, но я влюблён в Вас, – он сказал это так быстро, что сам не разобрал своих слов. – Я не знаю даже Вашего имени, но хотел бы просить Вас стать моей женой.

Девушка залилась краской и спрятала своё лицо за пышными каштановыми кудрями. Арманд почувствовал, как и сам покраснел, но не шелохнулся, ожидая ответа юной красавицы.

– Меня зовут Солис, – тихо ответила девушка. – Я крайне польщена Вашим признанием, молодой человек.

– Меня зовут Арманд Малфой, – тут же представился парень. – Солис… Какое красивое и необычное имя.

– Она означает «солнце», – она улыбнулась.

– Вы действительно похожи на солнце, Солис.

– К сожалению, я не могу ответить Вам взаимностью, Арманд, – ещё тише произнесла юная ведьма. – Я помолвлена. Простите.

Её слова достигли всех глубин его души и сердца. Казалось, что мир вмиг погрузился во мрак и беспросветную тьму, словно солнце больше не светило.

Тогда Арманд совершил самую безумную вещь, которую совершал кто-либо из всех Малфоев: в порыве своего гнева он сжёг поместье, в котором проживала Солис. Стены ярко пылали, подобно разбитому сердцу Арманда. Он упивался теми страданиями, которые испытала юная ведьма, сгорая заживо.

Он не хотел, чтобы она досталась кому-то, кроме него. Он обезумел от своей любви к ней и не мог понять, что не станет счастлив, отобрав жизнь девушки. И когда огонь охватил второй этаж поместья, он заметил, как обгоревшая, но ещё живая Солис выбралась из дома.

Он подошёл к ней, чтобы убедиться в том, что она вот-вот умрёт, что никто с не будет счастлив с ней.

– Да будет проклят весь твой род, Арманд Малфой, – прохрипела почти неживая девушка. – Каждый, кто когда-нибудь познаёт настоящую любовь, кто полюбит ту, в чьих жилах течёт иная кровь – будет обречён на смерть…

Она умерла, а небо затянули грозовые тучи. Яркая вспышка молнии попала в горящий дом, уничтожая его окончательно. А сам Арманд почувствовал, как что-то тёмное и ядовитое оседает на его плечи.

– В моём роду никогда не будет места грязнокровкам, – он плюнул на обгоревший труп Солис и скрылся с холма.

***

Октябрь, 1994.

Его руки чесались заехать Краму по самодовольному лицу. Малфой сидел за столом в Большом зале, не сводя глаз с гриффиндоского стола. Его колени тряслись под столом от гнева, а бледная кожа, кажется уже позеленела от накатывающих эмоций. В конце концов он не выдержал и подорвался со своего места, попутно опрокинув кубок Забини.

– Ты чего? – возмущённо произнес Блейз, удаляя пятна со своей мантии. – Совсем что ли рехнулся?

– Какого хера он крутится возле неё? – зашипел Малфой, чтобы никто не услышал. – Какого ебаного хера он там крутится?

– Остынь, златовласка, – хохотнул Нотт, сидящий напротив и спокойно читающий «Ежедневный Пророк». – Он ещё пригласит её на Святочный бал, вот увидишь.

– Я ему голову оторву, если он пригласит её!

– Прикажешь ей просидеть весь вечер взаперти в башне Гриффиндора, как прекрасной принцессе? – Тео скинул бровь и вопрошающе посмотрел на друга. – Ты же не совсем придурок? Дай девчонке повеселиться.

– Пусть веселится со мной!

– Допустим, это мы с Блейзом знаем, на кого у тебя стоит, – беззаботно протянул Теодор, продолжая изучать статьи газеты с невозмутимым выражением лица. – А гриффиндорочка вряд ли об этом знает.

– Значит, сейчас узнает! – Малфой направился в сторону гриффиндорского стола, чем заставил Нотта оторваться от газеты, а Блейза оставить свою мантию в покое.

Казалось, что он никогда не был настолько решительно настроен, как сейчас. Ему было плевать на полный зал людей и десятки взглядов, которые наблюдали за тем, как Малфой несётся к Гермионе Грейнджер. Он подошёл к ней, небрежно оттолкнув болгарского ловца.

– Как дела, Грейнджер? – спросил Драко, занимая место рядом с девушкой, и замечая боковым зрением удивлённые физиономии её дружков. – Что делаешь вечером?

– Малфой? – девушка попыталась отодвинуться, но спиной упёрлась в Джинни. – Что ты…

– Пойдёшь со мной на Святочный бал? – перебил её Драко. – И, если что, я не принимаю отказов, Грейнджер.

Он был влюблён в неё, и это чувство было беспощадным. Малфой буквально сходил с ума, когда не видел её, словно весь мир был сосредоточен на ней. И он не мог знать, что нечто подобное уже когда-то переживал его предок, и поэтому Малфоям нельзя было влюбляться в маглорождённых ведьм.

Но Драко считал это глупостью, которой руководствовался его отец, потому что просто был помешан на чистоте крови. Он даже предположить не мог, что устоявшиеся традиции их семьи значительно важнее, чем простые предубеждения насчёт разных социальных слоёв магического населения.

***

Но именно в тот октябрь, спустя девятьсот восемьдесят лет, проклятье запустилось снова. Когда-то проклятье чуть не погубило Брутуса Малфоя, но его спасла смерть его возлюбленной. Для истории Гермионы и Драко был заготовлен совершенно иной конец, который так отчаянно решилась переписать отважная гриффиндорка.

И кто же мог знать, что любящее сердце Гермионы Грейнджер сможет противостоять многовековому проклятью маглороджённой ведьмы Солис. Любовь – это то самое светлое чувство, которое способно преодолеть любые беды. Слаб и глуп тот, кто недооценивает это чувство.

***

Апрель, 1998.

– Ты понимаешь, во что ты ввязываешься, девочка? – прохрипела старая ведьма. – Ты собираешься разрушить древнюю магию – сильнейшее проклятье, которое было наслано умирающей в муках ведьмой.

– Я лишь хочу его спасти, – тихо ответила Гермиона. – Он не заслужил подобного. Он не виноват в том, что его предок был безумным идиотом.

– А ты уверена в том, что этот парень заслуживает спасения? Ты уверена, что его жизнь стоит твоих мучений?

– Да, – твёрдо ответила девушка. – Его жизнь всегда будет для меня превыше собственной. Я люблю его.

– Любовь – это когда двум хорошим людям плохо, моя дорогая.

– Любовь – это свобода, – парировала Гермиона. – А с ним я чувствую себя свободной.

Она приняла на себя удар, который предназначался Малфою. Она приняла решение – подарить Драко счастливую и долгую жизнь, пусть и без неё. В один прекрасный день Гермиона просто исчезнет, раз и навсегда.

Возможно, что им действительно не судилось быть вместе, так пусть тогда он будет считать её предательницей или изменщицей, чем она будет смотреть, как он умирает. Гермиона и так успела потерять слишком много близких людей и не была готова потерять ещё одного.

Она просто будет счастлива от одной мысли, что он жив и здоров, что он женился и живёт нормальной жизнью. Гермиона будет довольствоваться тем, что она оказалась сильнее проклятья, что оно лишь безуспешно рвало её внутренности, но так и не смогло покончить с настырной гриффиндоркой.

***

Жизнь раскинула их по разные стороны одной Войны, которая называлась любовь. Они оба не учли, что без любимого человека душа просто высыхает и превращается в ничто. Гермиона не понимала, что будут наступать те моменты, когда проклятье будет казаться ей мелочью против душевной боли и тоски за Драко. Она не знала, что Малфой так и не сможет быть счастливым без неё.

Они были счастливыми и свободными, пока были вместе.

========== 5 ==========

– Ты умираешь, – прошептал Драко, склонившись над её кроватью. – Ты просто умираешь, а я ничего не могу с этим сделать. Почему ты так поступила, Гермиона?

– Я думаю, что ты и сам всё прекрасно понимаешь, – совсем тихо ответила девушка. – Я не могла поступить по-другому. Как бы я смотрела на тебя, зная, что ты можешь умереть?

– Значит, сейчас ты должна меня понимать, – он посмотрел на неё красными от слёз глазами. – Как мне смотреть на тебя, зная, что ты умираешь?

Малфой смотрел на неё, как в последний раз, словно чувствовал приближение неминуемого. Как бы Грейнджер ни пыталась изображать стойкость и улыбаться ему – она угасала с каждой минутой, и он чувствовал свою вину в этом.

Вот уже который день он практически не отходил от неё, изредка отлучаясь переодеться и что-нибудь закинуть в рот. Драко чувствовал, как сгорал заживо при виде полуживой девушки, но никак не мог ей помочь. Она была его мечтой, но он не смог сберечь её.

– Я люблю тебя, Гермиона. Я буду любить тебя все свои жизни каждой клеточкой тела.

– Я не могла поступить иначе, Драко, – прохрипела Гермиона. – Не могла. Но я была счастлива все эти годы, потому что знала, что моя любовь подарила тебе жизнь.

***

– Неужели ей нельзя помочь? – он был разгневан. – Ты ведь смогла обратить проклятие!

Старая ведьма посмотрела на его исподлобья и зло усмехнулась. Малфой из последних сил держал себя в руках, хотя ему и хотелось просто запустить в неё непростительным.

– Глупый мальчишка! – рассмеялась ведьма. – Это одноразовая акция! Или ты думаешь, что я могу бесконечно перекидывать ваше проклятье по рукам? А если бы и да, то что? Попросил бы спасти её и предложил бы взамен свою душонку?

– Да, – твёрдо ответил Драко.

– У вас одна проблема на двоих, и это далеко не проклятие.

– Ты о чём?

– Глуп тот, кто любит. Играет тот, кто чувствует. Выигрывает тот, кто отпускает. Проигрывает тот, кто жертвует.

– Что ты несёшь?

– Пока один из вас не смирится с неизбежным и не отпустит – не будет вам счастья.

***

Он смотрел на спящую Гермиону, прокручивая в голове слова старой ведьмы. В какой-то степени Драко понимал о чём она говорила, но отказывался принимать условия игры, будто ему было недостаточно того, что случилось с Грейнджер. Она на собственной шкуре ощутила, что случается с тем, кто упрямо идет наперекор правилам.

Дверь немного приоткрылась, и в палату заглянул Поттер, подзывая Малфоя к себе. Драко нежно коснулся губами её лба и вышел.

– Чего тебе? – недовольно спросил блондин, каждую секунду поглядывая через щёлку в палату. – Я бы не хотел её оставлять.

– Я хотел рассказать тебе всё сразу, но не потому что сильно переживал за твои душевные травмы, а потому что я хотел убить тебя. Я не понимаю, что движет Гермионой и почему она позволяет тебе находиться рядом…

– И никогда не поймёшь, Поттер. Ты никогда не понимал того, что между нами происходило, это больше, чем просто любовь, это…

– Да что ты такое говоришь? – Гарри ухватил его за пиджак. – Больше, чем любовь? А где ты был все эти годы? Если мне не изменяет память, ты спал в одной постели со своей женой.

– Прекрати меня этим попрекать, – процедил Малфой. – Я искал её, тебе ли не знать? Или ты забыл, Поттер? Забыл, что я приходил к тебе?

***

Он снова пьян. Драко забыл, когда в последний раз был трезвым и без бутылки огневиски в руках. Хмельное состояние стало его обычным состоянием, но даже оно больше не спасало его. Его больше ничего не спасало от кошмаров и воспоминаний.

Малфой швырнул пустую бутылку в сугроб, а сам потянулся в карман, доставая оттуда потёртую колдографию, с которой ему улыбалась счастливая Грейнджер, поправляя свои пышные кудри.

– Ты оставила меня, – он провёл пальцем по её глянцевому лицу. – Ты просто ушла и забрала всё, что у меня было. Ты забрала себя у меня, Грейнджер.

Но она ему не ответила. Малфою оставалось лишь отыскивать в голове мутные воспоминания, где эхом раздавался её звонкий, родной голос. Он так сильно скучал по ней, но не знал, где она. Никто не знал, и никто больше её не искал.

Малфой пытался найти: рыл землю носом, но она просто испарилась, не оставив никаких зацепок. Ни родителей, ни контактов, ни каких-либо вещей. Ничего.

В нагрудном кармане пиджака хранилась маленькая серебряная заколка, которую он выхватил из рук Уизли. Заколка, потёртая колдография и разбитое сердце – всё, что у него осталось.

Он сам не понял, как ноги привели его к дому Поттера, но опьяневший рассудок не позволял здраво мыслить. Драко на подкашивающихся ногах подошёл к двери и громко постучал.

– Открывай, Поттер! Открывай, сукин сын! Ты должен знать, где она! Должен! Ты должен был спасти её, как она всегда это делала!

***

Малфой с осуждением посмотрел на брюнета. Он понимал ненависть Поттера, но от этого легче не становилось. Драко не один раз приходил к его дому, требуя ответов. Он приходил к ним всем, но они молчали.

– Это тебе, – Поттер посмотрел на часы и протянул ему белый запечатанный конверт. – Ты жив только потому, что она так хотела. Если бы я не знал, что твоя жизнь приравнивается к её, то ты был бы холодным трупом,

– Что это? – парень посмотрел на письмо. – От кого?

– Восемь лет, восемь месяцев и восемь дней, в полдень, – прошептал брюнет и с ненавистью посмотрел на него. – Она знала.

Малфой кинулся в палату к уже бездыханному телу Гермионы Грейнджер. Она всё знала.

– Нет! Нет! – закричал Драко. – Не умирай! Я прошу тебя, только не умирай!

Но было поздно. Гермиона уже не слышала его. Она просто уснула навсегда, наконец-то избавившись от вечной боли, которая разрывала её на части.

Дрожащими пальцами он вскрыл письмо и сразу же узнал её аккуратный и красивый почерк, которым она писала ему записки на общих уроках.

5 июня, 2000 год.

Я знаю, что ты читаешь это, Драко, и я хочу, чтобы ты знал, что я это пишу это и помню о твоём дне рождения. Прости меня за то, что я не рядом, хотя обещала делать тебя немного счастливее в каждый твой день рождения.

Сегодня у меня проявились первые серьёзные симптомы проклятия, я продержалась молодцом почти девять месяцев, но всё же оно меня настигло. Если до этого мне было просто больно, то теперь я начала гнить изнутри, о чём говорят кровавые сгустки.

Но я пишу совсем не для того, чтобы напугать тебя. Я хочу поздравить тебя с днём рождения и пожелать тебя счастья.

Я знаю, что ты ищешь меня и пытаешься достучаться до Рона, Джинни и Гарри. Они все хранят мой большой секрет, но только один Гарри знает немного больше. Он знает, когда ему нужно отдать тебе это письмо. Я взяла с него обещание, что он отыщет тебя, если мы вдруг не встретимся и отдаст тебе его.

Прости меня, мой милый Драко, что оставила тебя, что ничего тебе не объяснила, что убежала от тебя. Совсем по-другому я представляла наше будущее, но я не могла поступить иначе. Я не могла представить себе жизни без тебя, поэтому готова отдать всё, что у меня есть, чтобы ты жил, пусть и ценой этому будет моя жизнь.