Текст книги "Геракл"

Автор книги: Еврипид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Еврипид
ГЕРАКЛ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Амфитрион (III)

Лисса (II)

Мегара, при ней три малолетних сына (III)

Вестник (III)

Хор фиванских старцев

Тесей (III)

Лик, при нем стража (I)

Геракл (I)

Ирида (I)

ПРОЛОГ

Задняя декорация представляет стену Гераклова дворца в Фивах, посредине большие ворота. Перед дворцом, на площади, большой каменный алтарь Зевса Спасителя. На его ступенях сидят Амфитрион, Мегара и дети.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Амфитрион

Кому неведом муж, который с Зевсом

Любовь жены делил, Амфитрион

Из Аргоса, Алкид и внук Нерсея,

Геракла знаменитого отец?

Да, родом я из Аргоса, но в Фивах

Средь поколенья горсти земнородных,

Что в битвах уцелели из посева,

Мне довелося жить. Из крови спартов

Произошел и Менекеев сын,

Отец вот этой женщины, Мегары.

Давно ли, кажется, под звуки флейты,

Под звуки гимна брачного, который

Кадмейцы пели, в этот царский дом

Привел ее великий внук Алкея?

Он с нами жил недолго: и Мегару,

И новую родню покинув, весь

Горел желаньем он – в далекий Аргос

Уйти и овладеть стенами града

Киклопов, из которых был я изгнан,

Запятнанный Электриона кровью.

Чтоб смыть с отца позорное пятно

И воротить себе отцовский город,

Сын заплатил не дешево и подвиг

Для Еврисфея справил не один:

Всю землю он очистил от чудовищ…

Безумием ли был Геракл охвачен,

От Геры насланным, или к тому

Его судьба вела, – не знаю, право.

Теперь, когда, могучий, он осилил

Все тяжкие труды, в жерло Тенара

Его услали, чтоб из царства мрака

На свет он вывел пса о трех телах;

Герой пошел и больше не вернулся…

Я старое преданье здесь слыхал,

Что в семивратных Фивах был когда-то

Царем могучий Лик, супруг Диркеи,

Которого сменили близнецы,

Зет с Амфионом, порожденье Зевса,

Владельцы белоснежных лошадей.

Так вот, потомок Лика, не кадмеец,

А выходец с Евбеи, тоже Лик,

Здесь только что убил царя Креонта

И мятежом истерзанные Фивы

Своей тиранской власти подчинил.

Мы, родичи Креонтовы, конечно,

В опале: новый царь замыслил кровью

Его детей смыть пролитую кровь…

Пока отца земные недра кроют,

Он ищет погубить его вдову

И сыновей, чтоб, возмужав, за деда

Не стали мстить, – да, кстати, и меня:

Должно быть, и старик тирану страшен.

А между тем, сходя в юдоль теней,

Герой мне отдал сыновей в опеку,

Жену и дом велел мне сберегать.

Что ж было делать мне? Я под защиту

Зевеса всю семью сюда привел.

И вот у алтаря мы приютились,

Что некогда воздвиг мой славный сын,

С победою вернувшись от минийцев.

Вы видите: без хлеба, без воды,

Нагие и босые, на холодной

Земле мы смерти ждем; а перед нами

Наш царский дом, забит и опечатан.

Спасенья не видать, и те друзья,

Что выручить могли бы нас, не стоят

Названия друзей, а верные и сил

Не соберут помочь нам – сами старцы.

Вот каковы несчастья – для людей!

Да не познает их, кто хоть немного

Ко мне питает жалости… а впрочем,

Узнать друзей помогут лишь они.

Мегара

(долго смотрит на Амфитриона)

Подумать, что и ты, отец, когда-то

Был славный вождь, что во главе дружин

Фиванских ты умел разрушить стены

Тафийские… О, как неясны смертным

Богов предначертанья! Разве счастье

Под отчим кровом мне не улыбалось?

Царевной я жила, довольством, блеском

И завистью людской окружена;

Отца семьей благословили боги…

А мой блестящий брак с твоим Гераклом?..

Где ж это счастье? Сгибло, стало прахом,

И только смерть теперь в глаза глядит

Тебе, старик, и мне, и Гераклидам,

Моим несчастным детям. А уж я ль

Птенцов неоперившихся под крылья

Не прятала? Поверишь, поминутно

Они меня расспросами терзают:

«Ах, мама, где отец? Чего не едет?

Когда ж он будет с нами?» Иль бегут

Его искать повсюду, точно в прятки

Играет с ними бедный их отец.

Придумаю ль угомонить их сказкой…

Куда там! Стоит двери заскрипеть,

Все, как один: «Отец, отец приехал!»

Бегут его колени обнимать…

(Гладит детей, которые к ней прижимаются, потом, помолчав, к Амфитриону.)

Ну что же, старец, может быть, придумал

Ты что-нибудь? О, если б хоть не выход,

Лишь слабый луч спасенья нам увидеть!

Бежать из города? Повсюду стража,

Ворота на запоре… А на дружбу

Надеюсь я не более, чем ты…

Но говори, отец, не бойся словом

Мне неизбежность смерти подтвердить!

Амфитрион

Дитя мое! Не подобают старцу

Несбыточные планы и гаданья.

Мы слабы, но зачем же нам спешить?

Ведь умереть, Мегара, мы успеем.

Мегара

Что ж, горя мало или жить так сладко?

Амфитрион

Да, сладко и надеяться и жить.

Мегара

Надеяться!.. Но где ж она, надежда?

Амфитрион

Переживи недуг – и будешь здрав.

Мегара

Переживи!.. Измучит неизвестность…

Амфитрион

Дитя мое… а если среди зол,

Объявших нас, счастливый ветер снова

Подует нам? Супруг твой, сын мой милый,

Нежданный к нам вернется?.. Нет, Мегара,

Нет, дочь моя: ты – мать, так будь бодрей!

Утри глаза малюткам и старайся

Прогнать их детский страх веселой сказкой.

Поверь, Мегара, что и в жизни смерч,

Как в поле ураган, шумит не вечно:

Конец приходит счастью и несчастью…

Жизнь движет нас бессменно вверх и вниз,

А смелый – тот, кто не утратит веры

Средь самых страшных бедствий: только трус

Теряет бодрость, выхода не видя…

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ПЕСНЬ ХОРА

Старики поднимаются по ступеням на сцену и начинают петь, когда еще большая часть зрителей их не видит; они в венках и поднимаются медленно, опираясь на посохи. Поднявшись, они располагаются по обе стороны алтаря. Корифей становится ближе к алтарю.

Хор

Строфа

Поднимайте меня, ноги слабые,

Ко дворцу высокому царскому!

Помогай ты мне, посох верный,

Добрести до старого друга.

Заведу я унылую песню,

Поседевшего лебедя песню…

Что от прошлого в старце осталось?

Точно призрак я, ночью рожденный,

Только голоса звук и остался…

Но пускай дрожит мое тело,

Не угасла в груди моей верность

Обездоленным этим сиротам,

И соратнику дряхлому верность,

И тебе, что из ада супруга,

Горемычная мать, вызываешь.

Антистрофа

Поддержите ж меня, ноги слабые,

Не дрожите, колени усталые!

Я не конь, что крутым подъемом

С колесницей тащится в гору.

Ты возьми мою руку, товарищ!

Если ноги тебе изменяют,

За мою придержися одежду!

Пусть старик старику помогает.

Вспомним время, когда, молодыми,

Собирались мы тесной толпою

И, щиты со щитами сплотивши,

Потрясали мы копьями смело.

Мы достойными были сынами

Нашей славной в те годы отчизне,

Семивратным и царственным Фивам.

Эпод

В глазах у детей Геракла

Отцовская ярая смелость;

Отцовская, видно, и доля

Покинутым детям досталась.

Гераклу должны мы так много,

Что ж долга мы детям не платим?

Эллада, Эллада, каких

Могучих сынов ты теряешь!

Каких ты защитников губишь!

Корифей

Постойте, Лик сюда идет, тиран наш,

Сейчас он будет около дворца…

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Лик в царской одежде; с ним вооруженная стража. Он приходит с той же стороны, откуда пришел и хор.

Лик

Амфитрион и ты, жена Геракла!

Как господин, я требую от вас,

И, кажется, я вправе это сделать,

Я требую, чтоб вы сказали мне,

Чего вы ждете здесь? Зачем влачите

У алтаря безрадостную жизнь?

Надежда есть у вас какая, что ли?

Иль, может быть, вы верите, что мертвый,

Сошедший в царство Гадеса, отец

Вот этих ребятишек возвратится?

Скажите, для чего весь этот плач

Пред неизбежной смертью? И зачем

Амфитрион хвастливо уверяет,

Что с Зевсом он любовь жены делил?

А ты, Мегара, будто муж твой – первый

Из эллинских героев? Да и удаль

Какая же убить змею в болоте

Да льва еще в Немее одолеть?

И задушил-то даже не руками,

Как хвастался, а в петле удавил.

Что ж? Я на этом основанье должен

Детей Геракла, что ли, пощадить?

Да что такое ваш Геракл, скажите?

Чем славу заслужил он? Убивая

Зверей… на это точно у него

Хватало мужества! Но разве взял он

Щит иль копье когда, готовясь к бою?

Трусливая стрела – его оружье,

Военное искусство – в быстрых пятках.

Да может ли, скажите мне, стрелок

Из лука храбрым быть? Нет, чтобы мужем

Быть истинным, спокойным оком надо,

Не выходя из воинских рядов,

Следить за копьями врагов, и мускул

В твоем лице пусть ни один не дрогнет…

(Обращаясь к корифею.)

Пожалуй, ты жестокостью корить

Меня готов, старик; но не жестокость,

Лишь осторожность в действиях моих:

Убив Креонта, деда их, не вправе ль

Я ожидать, что, возмужав, они

Отплатят мне за кровь отца Мегары?

Амфитрион

Пусть Зевс-отец Геракла защитит,

А я, старик беспомощный, лишь словом

Попробую невежество и дерзость

В твоих речах, тиран, разоблачить.

Порочить моего Геракла, и такой

Бессмыслицей порочить!.. Разве кто

Разумный трусом назовет Геракла?

Богов зову в свидетели, богов,

Что это и бессмыслица и дерзость.

Ту молнию и колесницу ту

В свидетели небесную беру я,

С которой он Гигантов поражал

Ужасных великанов земнородных,

Стрелы ударом верным, чтоб потом

Делить с богами славную победу.

А ты, жалчайший из тиранов, можешь

Спросить хоть у кентавров, – этих, что ли,

Разбойников четвероногих, пусть

Тебе укажут первого героя

По мужеству, и знай: услышишь имя

Тобою трусом названного, – да!

Отправься следом на свою Евбею

И там спроси: тебе не скажут «Лик»;

Не слыть героем Лику и в отчизне!

Затем, тиран, ты не хотел признать

От лука пользы: слушай и учися!

Гоплит – он в вечном рабстве у своих

Доспехов: сломится ль копье в сраженье,

Он беззащитен; будь с ним рядом трусы,

Храбрейший из гоплитов пропадет.

Ну, а владелец лука может смело

Разить врагов: всегда довольно стрел

В его распоряженье для защиты.

А выстрел издали, когда врагу

Тебя не видно, и, прикрытый, можешь

Ты целиться? О Лик, вредить врагам,

Не отдавая тела супостату,

От случая при этом не завися,

Вот высшее искусство на войне.

Скажи мне лучше, царь, чем провинились

Перед тобою дети и за что

Ты хочешь их казнить? Я понимаю,

Положим, что детей героя месть

Должна страшить ничтожного тирана.

Но неужели ж смелые должны

Платить за трусость властелина жизнью?

Нет, если был бы справедлив к нам Зевс,

То жалкий трус являлся б жертвой смелых.

А ты, коли действительно задумал

Царить над Фивами, зачем убить

Нас хочешь? Ну, отправь в изгнанье, что ли!..

Насилье ж даром не проходит, Лик,

И стоит счастью тылом повернуться,

Чтоб из владыки жертвою ты стал.

О город Кадма древнего, у старца

Давно упрек на сердце для тебя!

Так вот какой наградой отплатили

Гераклу вы, кадмейцы!.. Позабыть,

Что некогда один он ополчился

За город на минийцев и свободу

Порабощенным Фивам возвратил!

А ты, Эллада, разве я молчаньем

Могу неблагодарность обойти

Столь низкую? Птенцов того Геракла,

Который море возвратил твоим

Сынам и смел с земли чудовищ хищных,

Ты оставляешь умирать. Я ждал бы

Процессии торжественной с огнями

И с копьями победными… Вы, дети

Несчастные, Эллада отвернулась

От вас и Фивы, и ко мне, ко мне

С надеждою вы взоры обратили?

Иль вы не знаете, что я лишь звук

Речей бессильных, только дряхлый старец?

О, если б мне былую юность, длань

Могучую, я б эти кудри Лику

Своим мечом окрасил в красный цвет,

Я за море копьем прогнал бы труса.

Корифей

Не будь вития, только честен будь,

И к мыслям ты подыщешь выраженья.

Лик

Давай тягаться, старый! Ты меня

Рази словами, я ж дойму вас делом.

Эй, люди, марш! Одни на Геликон,

Другие на Парнас и дровосекам

Велите лесу натаскать сюда:

Вкруг алтаря вы здесь костер сложите

И всех, как есть, сожгите их живьем!

Поймут небось, что в Фивах уж не мертвый

Царит, а настоящий властный муж.

(К хору.)

Вы ж, старики, остерегайтесь: если

По-прежнему вы станете со мной

Здесь спорить, уж не Гераклидов жребий

Придется вам оплакивать, а свой.

Попомните: я – царь, а вы – мне слуги!

Корифей

Чего ж вы ждете, спарты? Или вы

Забыли доблесть предков земнородных,

Тех предков, что когда-то сам Арей

Здесь вырастил, посеяв у дракона

Из жадных десен вырванные зубы?

Скорее все! Вверх посохи, что вам

Опорой служат, и тирану череп

Раскровените, чужестранцу, трусу

Бесправному, что назвался царем

И, нищий, завладел наследьем вашим!

Не для тебя трудились мы, тиран.

Иди разбойничать в свою отчизну!

И знай, пока я жив, я не отдам

Тебе убить детенышей Геракла.

Не столь глубоко он лежит, детей

Оставив, в мрачной пропасти подземной.

Лишь доброе я видел от него,

А ты, что разорил мое наследье,

Мешаешь мне в тяжелую минуту

Геракловым сиротам помогать.

Увы, рука, зачем копья ты ищешь?

Бессильна ты, и тщетен твой порыв.

Терпи, старик, когда тиран кичливый

Тебя рабом, ругаясь, назовет…

О город! Ты раздорам и вражде

Себя расхитить дал. Не то бы разве

Мог овладеть тобой какой-то Лик?

Мегара

Благодарю вас, старцы, понимаю

Ваш благородный гнев. Но для чего

Из-за друзей погибших с властелином

Вам ссориться? А ты, Амфитрион,

Теперь послушай речь мою, разумно ль

Я рассудила. Я люблю детей…

И как же не любить рожденных в муках,

Взлелеянных. Мне страшно умирать,

Но только чернь безумно тратит силы

В борьбе с непоправимым злом. Должны,

Старик, мы умереть; но пусть не пламя

Врагам на посмеянье нас пожрет.

Позор нам было тяжелее смерти

Предчувствовать. Честь дома нам велит

Быть смелыми. Твоя былая слава,

Отец, трусливой смерти не допустит.

А мой Геракл, чья доблесть всем разумным

И без свидетелей ясна, – неужто

Ты мог бы хоть на миг о нем подумать,

Что жизнь детей он купит их позором?

Нет, благородный не в одном себе,

Он честь свою и в детях охраняет.

Что до меня, отец, мне муж – закон.

Теперь послушай, о твоих надеждах

Что думает Мегара. На возврат

Геракла ты надеешься? Да разве

Ты слышал, чтобы мертвые вставали?

Рассчитывать на милость Лика? Бредни!

Вообще, в переговоры с мужиком

Входить излишнее. Ведь только умных,

Воспитанных покорностью ты тронешь;

Одних толковых можно убедить.

Изгнанье?.. Ох, я думала об этом,

Да разве жизнь изгнанника не мука,

Не нищета сплошная? Разве он

У приютившего когда увидит

Два дня подряд радушное лицо?..

Итак, отец, нам остается смерти

Смотреть в глаза. Ты с нами осужден

И нас теперь не бросишь!.. Заклинаю

Тебя твоею благородной кровью…

Бороться с повелением богов

Какое жалкое, бесплодное боренье!

Какая слепота! Да разве смертный

Судьбы решенье изменил хоть раз?

Корифей

Когда бы силу прежнюю, Мегара,

Моим рукам, пускай бы кто посмел

Тебя хоть пальцем тронуть, а теперь

Что я? Старик бессильный… Ты, Гераклов

Отец, придумай, как нам поступать.

Амфитрион

О нет, Мегара! Нет, не ужас смерти,

Не жажду жизни в сердце я носил:

Детей, детей берег я для Геракла.

Но если сохранить их я не в силах,

Эй ты, палач, где нож твой? Режь мне горло!

(Оставляет алтарь. Мегара и дети за ним.)

Царь! Мы к твоим услугам: если хочешь,

Так заколи, не то зарежь, с высокой

Скалы нас можешь сбросить. Об одной

Молю я милости для матери несчастной

И для себя: дозволь нам умереть,

Не видя смерти этих бедных крошек.

Избавь нас от жестокой пытки. Лик,

Мученья смертные их видеть, слышать,

Как, плача, нас зовут они на помощь…

А остальное делай, как решил.

Борьбы и слез от нас ты не увидишь.

Мегара

Лик! К этой милости, тебя молю,

Прибавь еще одну. Пускай дворец

По слову твоему для нас отворят:

Мне бы хотелось сыновей Геракла

Принарядить для смерти: пусть они

Отцовское наследство хоть наденут.

Лик

На это я согласен и велю

Вам отпереть дворец. Веди их в терем.

Там, если хочешь, золотом увесь:

Нарядов я для вас не пожалею.

Когда ж на праздник тело уберешь,

Я сам приду убрать его в могилу.

(Уходит со стражей. Перед его уходом по его знаку отворяют дворец.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же, без Лика и стражи.

Мегара

Вставайте, дети, и в отцовский дом

За горемычной матерью идите!

Наш дом теперь он только по названью.

(Уходит во дворец; дети за ней.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Амфитрион один.

Амфитрион

О Зевс! И это ты к моей жене

Всходил на ложе, и отцом Геракла

Тебя я звал – ты не был другом нам!

Неужто ж олимпийца пристыдить

Придется человеку! Амфитрион

Не предавал врагам сирот Геракла,

Как ты их предал, ты, верховный бог,

Умеющий так ловко все препоны

С пути к чужому ложу удалять.

Друзьям в беде помочь не властны боги:

Искусства не хватает или сердца.

(Уходит во дворец.)

ПЕРВЫЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ

Строфа I

По струнам цевницы златой

Смычком Аполлон ударяет,

И светлые песни сменяет

Тоскливый напев гробовой.

Я ж гимн погребальный Гераклу,

Сошедшему в область Аида,

Из крови ли мужа он вышел,

Иль Зевсова кровь в его жилах,

Невольно слагаю из песен

Торжественно ярких и светлых…

Пусть адскою тьмою покрыт он,

Но доблесть над мертвым героем

Сияет венцом лучезарным.

В роще Кронида сначала

Страшного льва удавил он,

На плечи гордо накинув

Шкуру его золотую,

Пастью кровавой

Светлые кудри

Он увенчал.

Антистрофа I

И буйных кентавров стада,

Что неслись по лесам и над кручей,

Под стрелою Геракла летучей

К земле прилегли навсегда.

А видели это Пенея

Вы, пенно-пучинные воды,

Фессалии тучные нивы,

Которые стали пустыней

Под тяжким копытом кентавров,

И вы, Пелионские выси,

Ущелья Гомола, где сосен,

Бывало, себе наломают

Кентавры, в поля отправляясь.

После с пятнистою шкурой

Лань положил он стрелою,

Что золотыми рогами

Нивы Аркадии рыла;

И Артемиде

Эту добычу

Он посвятил.

Строфа II

Как были ужасны фракийские кони царя Диомеда,

Узды они знать не хотели и рыскали в поле,

Из челюстей жадных

Куски человечьего мяса

Торчали меж десен кровавых;

Но мощной рукою узду им надел Гераклес.

Потом, в колесницу запрягши,

Заставил коней переплыть

Он Гебра сребристо-пучинные воды.

И, подвиг окончив, к царю Еврисфею привел их.

А на прибрежье Анавра,

Возле горы Пелионской,

Меткой стрелой уложил он

Зверское чудище – Кикна.

Больше проезжих

Хищник не будет

Подстерегать.

Антистрофа II

На западной грани земельной есть сад, где

поют геспериды.

Там в зелени древа, склонившего тяжкие ветви,

Плоды золотые

Сверкают и прячутся в листьях;

И, ствол обвивая, багровый

То древо бессменно дракон сторожил;

Убит он теперь Гераклесом,

И с дерева сняты плоды.

Герой в морские пучины спускался

И веслам людей покорил непокорные волны.

В горнем жилище Атланта,

Где опустилося небо

К лону земному, руками,

С нечеловеческой силой,

Купол звездистый

Вместе с богами

Он удержал.

Строфа III

Через бездну Евксина

К берегам Меотиды,

В многоводные степи,

На полки амазонок

Много витязей славных

За собой он увлек.

Там в безумной охоте

Он у варварской девы,

У Ареевой дщери,

Златокованый пояс

В поединке отбил:

Средь сокровищ микенских

Он висит и доселе.

Он гидре лернейской

Ее неисчетные главы спалил,

И ядом змеиным

Он меткие стрелы свои напоил,

Чтоб ими потом пастуха Гериона убить,

Три мертвые тела урода на землю сложить.

Антистрофа III

Много было походов,

И побед не исчислить.

Но настала путина,

Из которой возврата

Не бывает для смертных,

В царство мрака и слез…

А Харон уж на страже:

Скоро он и малюток

Увезет в ту обитель,

Где ни бога, ни правды,

Где без выхода дом.

На тебя вся надежда,

А тебя схоронили.

Ты где, моя сила?

С тобою, о бранный товарищ, вдвоем

Мы верно б отбили

Сегодня малюток Геракла копьем.

Увы! Нашу юность далеко от нас унесло,

А с нею и наше счастливое время прошло.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Из дворца выходит Мегара; за ней еле идут испуганные дети в траурных покрывалах. Шествие замыкает Амфитрион.

Корифей

(пока они идут)

Вот, вот они! Смотрите: из чертога

Сюда выходят. Видишь, впереди

Идет Мегара. Он любил так нежно

Ее, покойный. За собой влечет

Детей она; в покровах погребальных

Малютки еле тянутся, идти

Боятся и цепляются руками

За складки пеплоса ее. А вот

И он, старик отец. Прости, товарищ:

Из старых глаз моих катятся слезы…

Мегара

Ну что же? Где наш жрец, и чья рука

Должна поднять свой нож на эту жертву:

Она готова; шествие печальное – кого,

Кого тут нет: и старики, и дети,

И матери… О дети, о родные.

Нас разлучат сейчас. Зачем, зачем

Я родила вас? Для кого растила?

Кому, взрастивши, отдала? Врагам

Вас бросила в забаву, в поруганье,

На смерть позорную. А вы, мои мечты?

Давно ли ваш отец, малютки, царство

Свое делил вам, а теперь отца

Уж нет. А мы?! Он говорил: «Ты старший

И будешь в Аргосе царем; чертог

Тебе на долю будет Еврисфеев

И нивы тучные Пеласгии». Чело

Твое он украшал в мечтах трофеем

Своей победы первой – львиной пастью.

А ты, второй мой сын, тебе в удел

Фиванское предназначалось царство;

Мои поля ты выпросить сумел

С Кадмеей у отца, а в символ власти

Он палицу тебе определил,

Дедалов дар, предательский гостинец.

Ты, наконец, мой младший, получал

Эхалию, ту крепость, что стрелою

Отец твой добыл. Так мечтал герой

Оставить по себе три царства детям,

А я невест смышляла сыновьям

Из Спарты, из Афин или из здешних

Красавиц благородных, чтоб родней

Держалось ваше счастье, как канатом

Причальным держится у берега триера…

Мечты ушли. И брак, который я

Для вас теперь справляю, – не веселый:

Невесты ваши – Парки, и нельзя

Мне ваше ложе брачное украсить:

Оно – могила, дети; старый дед

Справляет пир, зовя Аида сватом.

И веет холодом от брачных похорон…

Простимся ж, дети милые! Не знаю,

Кого из вас прижать мне к сердцу первым,

Кого последним – поцелуй кому

Дать первому, кому – последний в жизни?

(Обнимает их, плача.)

О, если б, как пчела, из ваших губ,

Из ваших глаз всю скорбь могла я выпить,

(целует их)

Чтобы рекою слез теперь оплакать

Вас и себя с моею тяжкой мукой!

(С усилием отрываясь от детей.)

К тебе моя последняя мольба,

О мой Геракл, о мой супруг желанный!

Коль мертвому дано внимать словам

Из уст еще живых, то не отвергни

Моей мольбы, герой. Старик отец

И сыновья твои простились с жизнью,

Я свой удел счастливейшей из жен

Сейчас закончу под ножом. Не медли ж,

Явись, желанный мой, явись хоть тенью,

Могильным призраком, виденьем сонным!

И трусов тень могильная прогонит,

И выронит в испуге нож палач…

Амфитрион

Ну, дочь моя, последние твори

Приготовленья к смерти. Я к тебе, Кронид,

В последний раз с мольбой подъемлю руки:

Не медли, бог верховный! Если ты

Спасти детей решил: через минуту

Уж будет поздно. Ты молчишь, о Зевс?!

Ну что же? Нам в тебе разуверяться

Не в первый раз… Как видно, неизбежный

Конец настал.

(Хору.)

Вы, старые друзья,

Примите мой завет: наш век короток,

И надо так прожить его, чтоб утром

О вечере не думать; коли счастлив

Теперь ты, так и слава богу! Время

Совсем твоих желаний исполнять

Не думает. Приходит день и, груз свой

Сдав людям, дальше он идет… Не я ли

Был горд и славен, счастлив был, и что же?

День привела судьба, и это счастье

Он смел, как ветер – легкое перо.

Не знаю уж, случается ль, чтоб счастлив

Всю жизнь был человек, чтобы ему

Бессменным спутником служила слава. Старцы,

Вы были верными друзьями мне. Простите ж

Перед разлукой вечной старику!

(Кланяется им.)

Мегара

(всматриваясь в даль)

Но что со мной? Не может быть… я брежу…

Смотри, отец! Ведь это он, мой муж!..

Амфитрион

(смотря в ту же сторону, раздельно и с усилием)

Не знаю, дочь моя… боюсь поверить.

Мегара

Сомненья прочь и суеверный страх!

Ведь призраки ночные перед солнцем

Бегут, старик. Нет, это он – твой сын,

Которого так долго мы считали

Умершим.

(Детям.)

Дети милые, к отцу

Бегите, за одежду ухватитесь,

Чтоб не ушел от нас опять. Он – бог,

Он ваш теперь Зевес-спаситель, дети.