Текст книги "Никотин (СИ)"

Автор книги: Escriba Simplement

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Выругавшись, она сорвала с себя ленточку и замерла. Это было то самое место. Чёрт, она не могла даже ему объяснить, как оно выглядит. Она рисовала его в своих мечтах, рисовала его на бумаге, но и подумать не могла, что когда-то найдёт что-то настолько схожее.

– Восхитительно, – шепнула она, озираясь.

– Почему шёпотом? – так же тихо поинтересовался Коул.

– Я боюсь спугнуть тишину. Здесь есть волшебство, я просто чувствую это…

Он тихо засмеялся и обнял её со спины, раскачиваясь. Ради её улыбки и этого слегка фанатичного блеска в глазах он готов был на всё. Спроус уткнулся носом в мягкие рыжие волосы, вдыхая знакомый аромат жасмина и миндаля.

– Выходи за меня? – прошептал он.

Девушка застыла и через мгновение повернулась к нему.

– Ты серьёзно?

– Ну да. Прости, что без кольца, но когда я его выбирал, то почему-то подумал, что если оно тебе не понравится, то…

– Какой же ты всё-таки олень, Спроус, – мягко сказала она, прикрывая ладошкой его рот.

Коул осторожно взял её руку и прикоснулся к безымянному пальцу губами.

– Это да?

– Скорее да, чем нет, – хитро сказала она, улыбаясь.

– У меня дежавю, – выдохнул он ей в губы. Девушка, не дожидаясь действий парня, легко коснулась его губ, попав куда-то в уголок рта.

– Я люблю тебя. Но об этом никто не должен знать. Обещаешь сохранить мою тайну? – таинственным шёпотом спросила девушка.

– Определённо, да, – усмехнулся парень, втягивая её в очередной поцелуй.

***

– Как?.. – её побелевшие губы с трудом произносят одно слово и она оседает на пол, давясь слезами.

Коул всё так же стоит у дверного косяка, стараясь унять боль в груди и не смея подойти ближе.

– Скажи, что ты пошутил, – жалобно просит она, не обращая внимания на солёные капли, бегущие по её щекам. – Скажи, что ты, чёрт возьми, пошутил! – кричит она, впиваясь ногтями в ладони.

– Прости, – тихо просит он, не в силах выдавить ни слова. Только сейчас он понял, насколько сильно любит её. Только сейчас он понял, что готов отдать за неё весь мир.

– Да как?! – кричит она, раскачиваясь из стороны в сторону; очки слетают с её макушки, где она обычно их носит дома и падают на линолеум с глухим, будто мёртвым звуком. – Как мне простить, забыть, забить? Спроус, как?!

– Не знаю.

Вот так всегда. Скупо, кратко, лаконично. Ни слова больше. Но ей казалось, что она понимает его без слов. Аманда тешила себя мыслью, что между ними есть что-то большее, чем привязанность, даже большее, чем любовь. Что-то ещё более личное, к чему обычно идут годами. А теперь он просто рушил всё двумя словами.

Я помолвлен

Ей было даже не интересно на ком, почему, как так вообще? Он ведь сделал предложение ей, ей, там, у озера. Глаза вновь наполняются слезами, но она смахивает их и встаёт, слегка шатаясь. Снова одурачили, растоптали, превратили в ничто. Поигрались, использовали и выкинули. Как вещь. Она не замечает, как произносит мысль в слух.

– Ну не говори так, – просит он, подходя к ней ближе на один шаг, а она шарахается от него, как от зачумленного.

– Уходи, – глухо просит она, растирая туш по лицу. – Забирай вещи и просто уходи.

– Аманда…

– Уходи, Спроус. Сейчас.

Он молча начинает собирать какие-то вещи, какие – она не смотрит. Аманда стоит, прислонившись затылком к стене, и старается выровнять дыхание. От сборов Спроуса отрывает хриплый, жутковатый смех. Сейчас она, со спутанными волосами и блестящими нездоровым оживлением глазами, похожа на сумасшедшую.

– Я ведь в тебе целый космос видела, – отчётливо говорит она и поднимает на него глаза, взгляд которых режет точнее ножа, – а ты во мне, сука, ни одной звёздочки.

Аманда ждёт, пока он не выносит в подъезд свою гитару, к сумкам, уже стоящим на лестничной площадке. Она захлопывает дверь перед его носом, идёт на негнущихся ногах в спальню, не в силах смотреть по сторонам. Падает на кровать и беззвучно плачет. Даже постельное бельё пропахло тем, кого она больше никогда не сможет увидеть. Кого она никогда не сможет обнять.

========== Глава 5. Затмение ==========

Жестокость. Боль. Разочарование. Что правит людьми, когда они, в порыве чувств, случайно отпускают ехидный комментарий, строят презрительную мину или, например, повторяют в очередной раз приевшуюся сплетню? Наверное, над этим вопросом бились многие философы, а Лили, как она самокритично признавала, от философии была далеко. В квартире было неимоверно жарко, всё-таки конец июля. Она лежала в кресле, положив ноги на его спинку и свесив руки вниз. Она пыталась абстрагироваться от реальности. Она старалась не думать.

А любит ли Коул Аманду? А любит ли Аманда Коула? Первые ли это отношения для Аманды? Насколько у них всё было серьёзно? Рейнхарт не знала, а потому старалась не загоняться. Не получалось. Она поймала свой взгляд в отражении и нахмурилась.

Девушка никогда не считала себя страшной, некрасивой и тому подобное. Нет, она, конечно, не мисс Вселенная, но симпатичной её назвать определённо можно, а если с натяжкой – то и красивой. Но они с Амандой так различались… Лили помотала головой и посмотрела на потолок. Она не должна сравнивать себя и эту рыжую стерву. Кому какое до неё дело?

Обидно. Печально, досадно, неприятно, мерзко. В принципе, у Рейнхарт был довольно большой словарный запас, так что своё состояние она могла оценить трезво. Наверное.

Ей тоскливо. Она кинула взгляд на часы и, зависнув на секунду, сообразила, что сейчас половина одиннадцатого. Через полчаса за ней должен зайти Коул. Они вроде как собирались куда-то там поехать.

Хлопнула входная дверь. После разговора с рыжей стервой, как Лили быстренько окрестила немощную истеричку, которую по прошествии двух дней уже терпеть не могла, они практически полностью игнорировали друг друга. Снова. Как же её это достало. То хрупкое равновесие и взаимопонимание, которое они обрели после встречи с Камиллой, Аманда как рукой смахнула.

Лили села в кресле, как нормальный среднестатистический человек и крикнула:

– Спроус, это ты?

В ответ раздался грохот со стороны спальни. Через несколько мгновений снова воцарилась тишина. Вот же гад.

– Get down and dirty

(Отрывайся изо всех сил,)

Get down and dirty

(Отрывайся изо всех сил,)

I knooooooow yooooou heeeeaaard meeee – проорала она в пустоту квартиры.

(Я знаю, ты слышишь меня,)

Get down and dirty…

– Тебя сейчас разве что в Лондоне не слышат, – тихо сказал Спроус, выходя в гостиную.

На нём лица не было. У Лили даже совесть запротестовала. Ладно, не будем врать, совесть довольно потирала руки.

– Я могу погромче, – сардонически усмехаясь, Лили задумалась. – Как насчёт Мелани Мартинез?

– Избавь меня от своего присутствия и от песен этой сумасшедшей, – попросил брюнет, опускаясь на диван. – Ты заебала своими сольными концертами в душе, так ещё и сейчас решила на нервах поиграть?

– I don’t ask the mirror, I know I’m the fairest

(Я не мучаю зеркало расспросами, я и так знаю, что я на свете всех милее,)

I’m bringin’ the fire, so call me Daenerys

(Я могу зажечь здесь все, зови меня Дейенерис*)

They wanna know who I’m sneakin’ into my place

(Люди хотят знать, кого я привожу к себе домой,)

They don’t need to know, no one’s business how I play, – пропела Рейнхарт, блаженно прикрывая глаза.

(Но я ничего не скажу, никого не касается, в какие игры я играю.)

– Ты занималась вокалом? – поинтересовался Спроус, скептически выгнув бровь на просьбу девушки.

– Несколько лет. Я даже хотела стать певицей, но потом как-то не зашло, – с удовольствием рассказала девушка, но, спохватившись, нахмурилась. – А тебе это зачем?

– Да так, мне действительно жаль тех, кому приходилось тебя слушать, – язвительно заметил Коул, потягиваясь.

– Ну так катись к своей шлюшке, – тут же вскипела Лили.

Глаза Спроуса сузились.

– Кого ты имеешь ввиду?

– Твою ненаглядную рыжеволосую шлюху, – выплюнула блондинка, вскакивая. – Катись к ней, она с удовольствием споёт тебе пару серенад. Или она привыкла стонать их тебе?

Звук пощёчины прервал её. Какое-то время Лили не двигалась. Что-то в ней, что-то, что съедало её изнутри долгие годы, заставило её расправить плечи и отложить слёзы до момента, когда она останется одна.

– Не смей прикасаться ко мне, мразь, – прошипела она, хватая брюнета за ворот. – Ты можешь унижать меня, говорить другим про меня гадости, но такая сука, как ты, никогда не посмеет тронуть меня.

Он первый раз видел её такой. Возможно, он действительно сейчас переборщил… но сейчас поздно уступать. Коул резко перехватил её запястья и припечатал к стене так же, как несколько недель назад.

– Ты не достойна даже произносить её имя, – рявкнул он, глядя в зелёные глаза девушки, затопленные холодной яростью.

– Пошёл на хуй, – выплюнула она, резко ударяя своим лбом о его голову.

Как и ожидалось, парень потерял на миг равновесия и этого хватило чтобы вырваться.

– Ещё раз подойдёшь ко мне ближе, чем на два метра – въебу с ноги, – прошипела девушка, скрываясь в ванной.

Чертыхаясь, Спроус приложил руку ко лбу. Вот стерва.

***

– Кто? – голос, такой знакомый и родной, пронизывал до костей.

– Я.

– Уходи, Коул, – голос, доносящийся из-за двери чуть дрожит.

– Впусти меня? – тихо просит брюнет, усаживаясь перед дверью, прямо на пороге.

Слышится звук поворачиваемого ключа и через несколько секунд перед ним стоит Аманда. Стоит в его футболке.

Он вскакивает, но, сдерживая себя, выжидающе смотрит на неё. Мгновение. Вдох. Мгновение. Выдох. И она, не сдержав слёз, кидается ему на шею.

– Я так скучала, – шепчет рыжая, прижимаясь к любимому человеку.

Он приподнимает своё маленькое сокровище и заносит в квартиру – такую знакомую, такую родную, до щемящей в груди нежности. Покрывая её лицо бесчисленными поцелуями, сцеловывая текущие по щекам слёзы, он будто вымаливает прощение. Вымаливает прощение за то, что нельзя простить.

– Прости, прости, прости меня, – шепчет он, будто в бреду. Она ласково смеётся и проводит большим пальцем по его скуле, чувствуя, что зверь в груди сворачивается клубком и утихает.

– Я давно тебя простила, – шепчет Ада ему в губы и осторожно целует. Боже, она уже и забыла, каково это: целовать Коула. В глаза тут же хлынул новый поток слёз.

– И как давно? – сдавленно спрашивает он, усаживая её на спинку кровати и утыкаясь носом в шею, вдыхая столь знакомый запах.

– Шшшш… слишком много разговоров, – она медленно, будто опасаясь чего-то, целует его в шею, находя губами знакомую вену. – Поговорить мы сможем и потом…

***

– Какая же он мразь, – шепчет девушка, ударяясь головой о дверь ванной и стирая дорожки слёз.

Унижена. Растоптана. Он медленно, но верно превращает её в ничто. Просто в пустое место. Она ёжится, будто от холода, и медленно снимает с себя одежду. Душ. Сейчас ей просто нужен холодный душ. Лили включает ледяную воду и бездумно встаёт под поток воды, всё ещё погружённая в свои мысли. Холодно.

Кажется, она потеряла счёт времени. Фыркает и подставляет лицо холодной воде. Ужасно. Такое ощущение, что место удара до сих пор горит. Девушка снова заходится в рыданиях, оседая на дно ванной.

– На дно, – вымученно хихикает она.

Да уж, истина. Она на полном дне. Но почему она так скучает по тому Коулу? Не этой бездушной скотине, которая несколько минут назад едва не прибила её. Нет, по тому милому, доброму парню, с которым можно готовить пончики, смотреть сериалы, спать в обнимку?

Было обидно. Очень. Лили уже не замечает холода, просто не хочет замечать. Там, в груди, пустота. Так было после развода родителей. Больно, страшно, обидно. И вот эта неуверенность, что, может быть, именно она виновата во всём?

– You’ve seemed to replace your brain with your heart

(Такое чувство, будто ты заменила разум сердцем.)

You take things so hard and then you fall apart

(Ты принимаешь всё близко к сердцу, а потом разрываешься на части.)

You try to explain but before you can start

(Ты пытаешься всё объяснить, но едва успеваешь начать,)

Those cry baby tears come out of the dark

(Как эти детские слезы появляются из ниоткуда…), – осипшим от температуры голосом прошептала она.

Точно. Она не красавица, как Аманда, не хохотушка, как Камилла, не хитрая лисица, как Меделин. Она просто плакса. И всегда ей была.

На ум почему-то пришли слова из её интервью.

От ненависти до любви один шаг

Она усмехается и со всей силы впивается ногтями в мягкую ткань ладоней. Нет, между любовью и ненавистью не один шаг. На самом деле, между любовью и ненавистью Великая Китайская Стена, и каждые двадцать шагов стоят охранники с оружием в руках. Если не каждые десять.

Отвратно. Зачем она вообще об этом думает? Да и когда в последнее время у неё появлялись подобные мысли? Ооо, она отлично помнила свою депрессию. Она не могла даже выйти из квартиры – ничего не хотелось делать, никого не хотелось видеть или, тем более, слушать. Хотелось просто медленно умереть. По капле, по частице. Просто исчезнуть из этого мира. Так, будто её и не было. Так, будто она никогда не существовала.

Тогда, после депрессии, выкарабкавшись с помощью сестёр и друзей, она сделала себе татуировку. Надо же было додуматься. Она усмехается и проводит посиневшими кончиками пальцев по стреле. Тогда она объясняла это тем, что стрела, хоть она и оттягивается назад, она всегда мчится вперёд. Мол, чем сильнее давят обстоятельства, тем сильнее будет человек.

Наивная. Думала, что справиться с депрессией ещё раз. А депрессия показала фак и пожелала удачи, обещая скоро заглянуть. На похороны.

Глухо рассмеявшись, девушка упёрлась мокрой головой в бортик ванны и прикрыла глаза. Ноги сводило от холода, зубы стучали о фарфор. Ей было всё равно. Сейчас просто хотелось лечь спать и не проснуться.

Лили снова в мыслях вернулась к Коулу. Красивый, обаятельный, он был милым, когда этого хотел, он мог бы быть прекрасным собеседником. Спроус хорошо готовил, никогда не капал ей на нервы (в отличии от неё), убирал свои вещи на места. Он, чёрт возьми, был практически идеальным. А ещё у него красивый смех. Он так мило щурится, когда смеётся и эти морщинки, собирающиеся при прищуре, лучиками расходящиеся от его глаз, выглядят как-то особенно по-домашнему.

Блондинка замирает, широко распахнув глаза, и вцепляется обеими руками в бортик ванной до посинения. Нет, такого же просто не может быть.

Ну не могла же она…

Вдох

Выдох

…влюбиться в Коула?

***

Звонок телефона вырвал Спроуса из дремоты. Под боком посапывала Ада, измотанная и довольная. На дисплее высветилось имя Камиллы, их общей с Лили знакомой. Камилла, наверное, была единственным человеком, с кем Рейнхарт поладила сразу. Даже странно как-то. Будто вжилась в роль своего персонажа настолько, что начала испытывать его привязанности. Жутковатые перспективы.

– Алло?

– Спроус, твою мать, вы дома?!

Брюнет морщится от резких звуков и шипит сквозь зубы едва различимые ругательства.

– Кто «мы», Мендес? Эта стерва осталась в квартире, а я… – «у Аманды» хотел добавить парень, но в последний момент передумал.

– Я не могу до неё дозвониться, – тихо сказала Камилла, стараясь скрыть в голосе панику.

– И что с того? Может просто пошла в ванную и…

– Вы с ней ругались?

– Что?

– Перед твоим эпическим уходом из квартиры вы с ней ругались? – более требовательно спрашивает Камилла.

– Ну, мы немного повздорили…

– Насколько немного?

– Я ударил её.

Боже. Как же это безжизненно, как пусто прозвучало. На другом конце провода долго молчали.

– Твою ж мать, Спроус, если она что-нибудь с собой сделала – я ушатаю тебя сама, – рявкнула Камилла, кажется, куда-то собираясь.

– Да что случилось-то? Ну повздорили, ну…

– Рецидив, блять, наверняка случился, – выкрикнула Камилла и Коул потрясённо замолчал. Нет, Мендес не была пай-девочкой, но мата он от неё ещё не слышал. Вообще не разу.

– Реце… что?

– Ре-ци-див, – по слогам повторила Мендес. – Возобновление болезни после кажущегося полного выздоровления или, как это ещё называют, ремиссии. У Лили была затяжная депрессия. Психолог предупредил, что ещё около полугода она будет эмоционально неустойчива, так что любое потрясение…

– Твою мать, – выругался брюнет, вскакивая с постели и собирая одежду.

– А я на другом конце Америки, – в голосе Мендес слышалась истерика.

– Так, спокойно… Как долго ты не можешь до неё дозвониться?

– Где-то полтора часа, поэтому я решила позвонить тебе, – голос прозвучал немного неуверенно, но всё же прибавил. – Ты далеко от неё?

– В паре кварталов, не дальше, – буркнул он, сбросив трубку. Ещё ему истерики Камиллы не хватало.

На ходу натягивая футболку, парень кинулся в прихожую, к обуви. Обувшись, он, не дожидаясь лифта, ломанулся по лестнице.

***

Входная дверь хлопнула о стену с такой силой, что, вполне возможно, на штукатурке останутся трещины. Лили лениво приподняла голову и тут же безжизненно уронила её на руки. Все достали. Просто пусть не трогают её.

Через несколько мгновений в ванную влетает взъерошенный Коул. Лили, ничуть не смущаясь присутствия постороннего, продолжает ронять слёзы на кафель, сидя под ледяным душем.

– Ты совсем охерела?! – орёт Спроус, выключая душ и хватая махровое полотенце. – Тебе, идиотке, жить перехотелось?

– Всё равно я… никому… не нужна, – заикаясь от подступающих рыданий, произносит Лили и прижимает колени к груди, раскачиваясь.

Видеть её такой было пыткой. Брюнет, отвесив себе подзатыльник, осторожно набросил полотенце на плечи девушки и осторожно поднял её. А она, словно ребёнок, доверчиво прижималась к его футболке, уже насквозь мокрой из-за воды, стекающей с волос.

Осторожно уложив её в кровать, парень укрыл Лили одеялом и слегка истерично рассмеялся.

– Слушай, Рейнхарт, с тобой всегда так трудно или это только на первых парах?

Она словно не слышала и не слушала его. Но когда Коул поднялся, чтобы уйти, она осторожно поймала его за руку и слегка сжала его пальцы.

– Пообещай больше никуда не уходить, – тихо попросила она, безжизненным взглядом уставившись в окно.

Несколько секунд он стоял, раздумывая, но после покачал головой.

– Не могу. Прости.

– Тогда не уходи хотя бы сегодня, – жалобно попросила девушка, сворачиваясь клубком под одеялом.

И он сдался.

Комментарий к Глава 5. Затмение

Дорогие читатели, вы же у меня все взрослые, состоявшиеся личности и знаете, что распитие алкогольных напитков и курение вредит вашему здоровью.

*имеется ввиду героиня сериала Игра Престолов, Дейнерис Торгариен, матерь драконов.

Чёт немного пессимистично получилось. Кстати, у Лили действительно была глубокая депрессия, но вот на счёт рецидивов я не уверена. Принимайте как-то так (/– _-)/

========== Глава 6. Всё тайное станет явным ==========

Она проснулась совершенно разбитой. Такое ощущение, что вечером она выпила бутылки две, как минимум, причём в одно горло, не закусывая. А потом ещё и что-то себе вколола. Голова ужасно ныла, тело саднило, а горло болело так, будто какой-то общественный деятель активно водит по его поверхности лобзиком. Изнутри.

– Воды, – прохрипела она и тут же её приподняли, а губ коснулась живительная влага. Она приоткрыла глаза и огляделась.

Белые стены, белый потолок, капельница, катетер в вене. Перед ней сидит осунувшаяся Камилла.

– Кааам, – прохрипела она, закашлявшись.

– Тише, не пытайся говорить, идиотки кусок, – устало сказала подруга. – Кому ещё может прийти в голову несколько часов сидеть под ледяным душем?

– Что… слу… случилось?

– У тебя было воспаление лёгких, – мрачно заявила Хлоя, вошедшая в палату и услышавшая вопрос сестры. – Ты в бреду три дня провалялась. Слава Богу, температура сейчас спала.

– Лекарство подействовало, – удовлетворённо кивнула Камилла.

– Мама очень волновалась, – вставила Хлоя, протягивая Камилле стакан с кофе. Та осторожно взяла в руки стакан, но так и не отпила.

– Да что там мама, – усмехнулась Мендес. – Тут Коул у палаты каждый день шляется, как неприкаянный.

– Просто он винит себя в произошедшем, – мягко возразила Хлоя, отпивая из своего стакана и свободной рукой сжимая ладонь сестры.

– И правильно делает, – буркнула Мендес, передёрнув плечами.

– Рано или поздно она сорвалась бы, – задумчиво сказала Рейнхарт и, ойкнув, посмотрела на Лили. – Извини, я не подумала…

– Ты права, Хлоя, – устало признала Лили и снова тупо уставилась в потолок. – Рано или поздно это всё равно бы случилось.

В дверь палаты постучали и в проёме показалась голова человека в белом халате.

– Так, барышни, час приёма закончен – пациентка пришла в себя и не надо проводить ночи у её постели. А ну-ка, пошли вон, – мужчина шутливо погрозил им историей болезни. Девушки нехотя ушли.

Мистер Саммерс (а именно так звали её лечащего врача) проверил пульс, узнал об общем самочувствии, проверил капельницу и выразил надежду, что теперь девушка начнёт поправляться быстрее. К сожалению, она сама в этом не была уверена так же, как этот полный лысеющий мужчина.

Психиатра и психолога, к счастью, удалось избежать: при вызове скорой Коул сказал, что она поскользнулась в ванной, потеряла сознание и не смогла отрегулировать воду. Ну, и на том спасибо. Девушка невольно поёжилась, вспоминая брюнета. Чувства. Брр, нет, это просто бред. Распалённый бредом мозг лишь ухватился за идею существовать ради кого-то, жить ради кого-то, вот и выбрал так удачно вписавшуюся кандидатуру Спроуса. Через какое-то время в дверь опять постучали.

– Можно?

Тихий, слегка хриплый голос. «Наверняка, сволочь, курит, » – пронеслось в голове у девушки и она вежливо выразила своё согласие в устной форме. Вот в одноместную палату зашёл какой-то прибитый Коул. Лили закатила глаза. Да, комплекс героя – вещь страшная. Теперь будет винить во всём себя.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он, осторожно усаживаясь на край постели и рассматривая бледное лицо девушки.

– Как вышедшая из комы, – попыталась пошутить она, но, поймав испуганный взгляд, поспешила объяснить. – Как-то непонятно: вроде и хорошо, а сил нет. Так ладно я вся такая несчастная к постели прикована, так все ещё вокруг меня вертятся, как…

– Почему ты не сказала мне про депрессию?

Лили зло уставилась на парня и фыркнула:

– А почему ты не сказал мне сразу о ненаглядной Аманде?

– Это личное, – прошипел брюнет, щурясь.

– А тяжёлая депрессия – это ещё более личная вещь, чем подружка, – безапелляционно отрезала Рейнхарт и снова уставилась в потолок. Какое-то время они молчали.

– Пр…

– Если ты начнёшь извиняться за то, что ударил меня – обижусь. Если начнёшь извиняться за то, что бросил меня – обижусь вдвойне, – предупредила девушка, заставляя парня замолкнуть.

– Тогда я, пожалуй, пойду, – бросил он, вставая и отряхивая джинсы от невидимых пылинок. – Я зайду завтра.

– Не утруждай себя.

– Хорошо.

– Прекрасно.

– Выздоравливай.

– Ага.

Когда дверь за парнем захлопнулась, Лили, впервые за прошедшее время, вздохнула спокойно. Кажется, он ничего не заподозрил.

***

Идя в сторону парковки, где Коул оставил свой мотоцикл, купленный два года назад и с тех пор заботливо оберегаемый, парень почувствовал вибрацию в заднем кармане джинсов. Он достал телефон и, разблокировав экран, хмыкнул. Аманда.

Ada <3

04.08.17 Встретимся в старом парке, на нашем месте.

16:36 Нужно поговорить. Это очень важно

– Ну важно, так важно, – пробурчал он и, решив прогуляться пешком, направился к парку.

Честно говоря, он совершенно не хотел с ней разговаривать. Нет, он любил её, она была дорога ему, но… тогда, когда позвонила Камилла, он собрался и вылетел из квартиры прежде, чем она хотя бы проснулась. С этого момента они не виделись, а, как говорят в народе «хороший нос за неделю кулак чует». В общем, я думаю, не стоит говорить, почему Коул на эту встречу, скажем так, не спешил.

Спроус не мог понять её. Совершенно. Сначала она его прогоняет, потом караулит у отеля в другом городе, а теперь сама назначает встречу. Плохое предчувствие никуда не уходило.

– Коул…

Он обернулся и тут же оказался в таких знакомых объятиях. Осторожно сжав девушку в ответ, парень улыбнулся. Она отстранилась от него и подняла бледное лицо к нему. Спроус вздрогнул.

– Привет, моя хорошая, – он улыбнулся и погладил её по волосам.

– И вам не хворать, мистер Олень, – глухо рассмеялась она. – Ты откуда?

– Ходил в больницу к Лили, – хмуро ответил парень. – Она запретила перед ней извиняться.

– Глупости, – прервала его девушка. – Принеси ей что-нибудь вкусное или, на худой конец, мягкую игрушку. Я уверена, это её порадует… А в какой больнице она лежит?

– Да вот, в районной, – он махнул рукой за спину.

– Да, понятно… – рассеяно согласилась она.

– Что случилось, Ад?

Она покачала головой и через силу улыбнулась.

– Ничего, всё…

– Я же вижу что что-то случилось, – запротестовал Спроус, проводя пальцами по её щеке.

Он нахмурился. Она будто повзрослела лет на десять с того момента когда он видел её в последний раз. Более чётко проступили скулы, исчез румянец, канул в лету тот блеск в зелёных глазах. Ада вздохнула и обняла его ещё раз.

– Нам нужно это прекратить, Коул. Нет, не перебивай. Я не могу так поступать с твоей будущей женой. Когда вы поженитесь ты тоже будешь ко мне прибегать? Мы ломаем своими руками наши судьбы, олень. Никто в этом не виноват, просто так получилось. Погоди, вот… – она порылась в сумке и достала большой белый конверт. – Прочитай, когда убедишься, что я исчезла из твоей жизни, ладно?

Она дождалась кивка, осторожно поцеловала его в приоткрытые губы и развернулась, чтобы уйти.

– Ад!

– Что? – плечи девушки поникли и она обернулась.

– Я лю…

– Шшш, – она мягко покачала головой. – Не говори о том, в чём не уверен. Не говори.

Рыжая развернулась в сторону больницы и ушла, оставив парня стоять с конвертом в руках.

Нет, он ожидал отнюдь не этого, собираясь идти на встречу. Он рассчитывал на крики, слёзы, сопли, но никак не на усталость, рассеянность, какую-то непонятную ему горечь. Он где-то видел подобную манеру поведения, определённо, но никак не мог вспомнить где… Паранойя внутри встрепенулась и подняла голову. Нет, что-то действительно было не так. Вздохнув, он побрёл в сторону кофейни. Лили, кажется, любила горячий шоколад.

***

Стук по двери отвлёк Лили от такого увлекательного дела, как самокопание. В палату зашла рыжая девушка в белом свитере и бирюзовых легинсах; за спиной, как обычно, висел рюкзак, а рыжие волосы были растрёпаны.

– Привет, Лили, – довольно прохладно поздоровалась Грейсток и уселась на стул возле кровати.

– Привет, – немного растерянно ответила девушка и подняла брови, намекая на озвучивание причины столь неожиданного появления.

– Я слышала, что с тобой случилось, – дрогнувшим голосом прошептала рыжая и подняла на неё свои огромные зелёные глаза. – Прости меня, пожалуйста… я… я не должна была лезть в вашу судьбу и…

– Это просто обстоятельства, – тихо ответила Лили и, поддавшись порыву, осторожно сжала в своих руках пальцы девушки. – Ты не виновата, правда.

– Ты меня не ненавидишь?

Рейнхарт задумалась.

– Нет, не ненавижу, но… мне жаль тебя.

Рыжая опустила голову и тихо рассмеялась. Жалость. Ужасное чувство. Самое худшее, наверное, что вообще может испытывать человек. Жалость толкает на необдуманные слова, необдуманные поступки, заставляет лгать и изворачиваться. Она всегда старалась никого не жалеть, потому что понимала, насколько опасен этот яд. Он убивает не столько того, на кого направлен, сколько на человека, жалеющего кого-то. Согласитесь, мы часто слышим что-то типа: «он был с ней из жалости». Или, например: «она не бросала его лишь из жалости». Именно этим чувством мы отравляем жизнь себе и другим, оказываем хаосу медвежью услугу, позволяем себе заниматься саморазрушением и погружаемся в пучину порока всё глубже. Жалость. Она не хотела, чтобы её жалели.

Кажется, её мысли просто были высечены на её лице, поэтому Лили осторожно погладила руку девушки и попросила прощения за необдуманные слова. Надо же, она тоже знает какого это, когда тебя жалеют. Ах да, у неё же была затяжная депрессия. Теперь понятно. Странно то, что она не рассказала об этом Спроусу.

– Мы в полной жопе, – истерично хохотнула рыжая и посмотрела в окно. – Мы любим одного и того же человека, но та, кого любит он… Хотя нет, иногда мне кажется, что он сам не понимает, кого любит.

– Что ты имеешь в виду? – похолодев, спросила Рейнхарт.

– Ну скажи, человек, который не любит тебя, ломанулся бы из-за одного звонка в вашу квартиру только потому, что подумал, что ты с собой можешь что-то сделать? Но с другой стороны, неужели бы человек, который любит тебя, ушёл бы спать со мной? Поэтому…

– Мы в полной жопе, – повторила блондинка, усмехаясь.

– Именно.

В комнате повисло напряжённое молчание.

– Он не любит меня, – вдруг упрямо заявила Лили и подавилась воздухом.

Она не собиралась произносить это вслух. Рыжая лишь усмехнулась.

– Милая моя, мужчина, нуждающийся в тебе, любящий тебя, на второй месяц отношений будет знать о тебе всё. Он сам начнет интересоваться, какие цветы ты любишь, какой твой любимый цвет, какие книги ты предпочитаешь и есть ли та, о которой ты обязательно расскажешь своим детям. Ему будет интересен каждый в твоем круге общения, и что особенного было в парнях, которые держали до него твою руку, но отпустили её. Он не оставит без ответа ни одного твоего сообщения, каждый вечер поинтересуется, как ты провела свой день и выпила ли свой любимый ореховый кофе утром. Он будет уважать тебя и никогда не посмеется, если ты будешь выглядеть нелепо или скажешь какую-то чепуху, не назовет тебя «глупой» или «дурой» даже безобидно шутя. Он точно будет знать, в котором часу ты выходишь с работы или курсов рисования и почему в 4 года назвала свою рыбку Гэвином, например. Он научит тебя нужным вещам, которых ты не умеешь. При встрече позаботится, чтобы была тепло одета, а не рассмотрит, насколько коротка твоя юбка, и как быстро под нее можно будет залезть. Он будет говорить об именах для ваших будущих детей и с уважением представит тебя своим друзьям. Не будет на публике проявлять собственничество, а оставит поцелуй на вечер, когда вы останетесь наедине. Распланирует ваше первое свидание и первый поцелуй, сделает эти мгновения запоминающимися, даты безвозвратно запечатлит в твоей памяти. Он привезет свой любимый свитер и польёт твои любимые фиалки, пока ты лежишь с температурой. Он не станет ждать твоего выздоровления, чтобы сходить в кино, а будет находиться рядом, оказывая заботу.

Все остальное – лишь мимолётное. Забудь их имена и жди того, кто в тебе нуждается, а не хочет тебя.

Я к чему всё это говорю? Коул думал, что любит меня. Он действительно любит, я не сомневаюсь в этом. Но тебя он любит больше и дольше, не признаваясь в этом даже самому себе. Он жестокий, я не спорю, и он небезосновательно думает, что рушит всё, к чему прикасается. Но ты нужна ему, Лили, и ты не можешь, не имеешь права отрицать это.