Текст книги "Санта"
Автор книги: Эрика Фауст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Эрика Фауст
Санта
Глава 1: Одиннадцать дней до Рождества
Итак, Рождество наступит через одиннадцать дней. И в этом году оно наступит прямо на меня своим огромным санта-клаусовским красным ботинком.
Жизнь чудовищно иронична на самом деле. Я много раз слышала, что нельзя «зарекаться» и говорить слишком уверенно о том, что «вот в моей жизни так точно не будет».
И при этом, я всегда высмеивала эту нелепую мысль. Потому что в твоей жизни (была уверена я) будет все только так, как ты сама захочешь, и только так, как ты сама все сделаешь. Все зависит от нашего выбора, поэтому нужно выбирать очень внимательно. Я была уверена, что в этом залог успеха. А еще я была уверена, что если все делать правильно – то все будет так, как ты этого заслуживаешь.
И ровно двадцать семь лет эта схема реально работала.
Посудите сами: я родилась в прекрасной совершенно идеальной семье.
У меня помимо обыкновенной американской мечты: папа-мама-старший брат-младшая сестра, были еще щенок, кот и ручная крыса Милли. Мама шутила, что ее детей впору отдавать учиться в Хогвардс оттого, как мы похожи на семейку рыжих ребят из известного шедевра. Это было правдой только отчасти, собственно, только в той части, где мы тоже были все огненно-рыжими. А вот неуклюжесть, несобранность и неидеальность – это было точно не про нас.
Всё мое семейство окончило Гарвард, после чего каждый из нас нашел роскошную, полезную и почитаемую в обществе работу, свой уютный жилой уголок и идеальную пару.
«Семью мы не выбираем» – скажете вы, и будете правы, да. Но.
Я с самого детства, с самого начала делала все правильно – была очень хорошей девочкой: делала все, что от меня ожидали взрослые, не капризничала, не дралась с братом, хорошо училась, не курила и не воровала конфеты, ложилась спать вовремя и кушала ровно столько каши, сколько полагалось девочке моего возраста.
И именно за это мне повезло больше всех.
Посудите сами: мой старший брат Оливер встретил свою любовь только в 26 лет (немыслимо поздно, я понимаю, да), в прошлом году они помолвились после пяти месяцев знакомства (на мой вкус слишком рано, хоть Даяна и прекрасная девушка, но она коп, и вообще старше брата почти на 5 лет, совсем не женская работа, да и все остальное не совсем идеально, как всем нам хотелось бы), казалось бы, все налаживается, но они женаты три года и у них все еще нет детей.
Затем моя младшая сестра Оливия в свои 24 никак не может определиться чего ей хочется от жизни, и поэтому каждое Рождество приводит в дом своего очередного парня. Не самый правильный способ распоряжаться своей жизнью, верно?
А вот я совсем другое дело. В моей жизни все было правильно, вовремя и так, как мне этого хотелось. Три года назад, в свои 22, я в Парижском кафе прекрасным летним днем встретила своего идеального мужчину. Он соответствовал ровно всем моим требованиям к мужчине:
1. Он был старше меня на один год (три-четыре года уже серьезный перебор, а парней младше себя я вообще никогда не воспринимала хоть сколько-нибудь серьезно).
2. У него было престижное высшее образование (Гарвардский диплом и как итог – звание самого юного преподавателя колледжа).
3. У него были родители с семейными ценностями (не в разводе, никто не погиб, не наркоман, не преступник, не изменник, не замечен ни в чем предосудительном).
4. Он не единственный ребенок в семье (значит, не вырос эгоистом).
5. Он разделяет мои интересы во всем: тоже любит кошек, больше чем собак, любит интеллектуальное кино, классическую литературу, благотворительность, считает понятие «дом» очень важным, презирает готовую и заказанную где-то вне дома еду.
6. Не имеет вредных привычек (не курит, не употребляет алкоголь).
7. Ведет правильный образ жизни (йога, театр, верит в Бога).
В двадцать два мне казалось, что в этих семи требованиях заключается мой рецепт идеального мужчины (ну, разумеется, я даже не планировала оговаривать, что он должен быть высоким, симпатичным, достойно зарабатывать, и прочие логичные штуки).
Дональд был помимо прочего галантен, чрезвычайно учтив, был очень романтичен (какие он дарил мне подарки, оба его плюшевые мишки стоят около моей кровати до сих пор) и вообще был очень тонкой понимающей личностью.
Мы очень размеренно и красиво встречались три года, а последний два года вовсе вместе жили, этим летом мы помолвились и на март назначена наша Идеальная свадьба.
Была назначена.
Как видите, все было прекрасно и идеально, под стать моей философии о том, что «хорошо делай – хорошо будет».
Я обожала рассуждать, что если бы я выбрала не Дона, а какого-нибудь байкера с ветром в голове, то сейчас бы сидела беременная и брошенная, отдавала за него долги, писала письма в тюрьму и горько плакала. А я вот – все предусмотрела и поэтому в свои двадцать семь, не торопясь, готовлюсь к свадьбе и осуждаю (справедливо осуждаю) менее удачливых (просто они не хотели как следует постараться) девушек вокруг себя.
Может показаться, что я слишком привередлива? Но я думаю, что все я делаю правильно. И это мой путь к успеху.
Итак, несколько канунов рождества подряд я провела в объятиях своего Идеального мужчины, который красиво романтично познакомился со мной (подумайте, как приятно мне будет рассказывать об этом нашим детям, внукам и всем, кто не успеет убежать от моих счастливых рассказов), красиво завоевал меня, красиво познакомил со своей красивой идеальной семьей, затем красиво сделал предложение, ну и совсем уж красиво изменил мне с собственным студентом-второкурсником из Техаса.
Но сначала, все было идеально, да.
И в моей прекрасной, идеальной жизни было только два пункта, способных вызвать во мне раздражение: слезливые наивные рождественские мелодрамы и неудачники, которые в них воспеваются.
Ровно шестое бы рождество было в этом году, когда я с пузатеньким бокальчиком шерри в милом свитере с оленями в обнимку с геем-бойфрендом (а сейчас уже бы – геем-женихом, вот так сюрприз) смотрела «рождественские» мелодрамы и взрывалась справедливой критикой в адрес главной героини или героя.
– Что значит, она накануне Рождества осталась одна, без работы, жилья и родственников? – возмущалась я, – Что значит, у нее проблемы с родителями? Почему у меня их нет? Она просто недостаточно старалась! К чему это клише? Неужели достойный мужчина познакомиться с девушкой на улице? Что значит, он влюбился в нее, пока она ела чипсы и запивала их пивом? Она что? Не может романтично пить кофе в изящной кофейне? Почему я могу, а она нет? Что за абсурд, неужели мужчина пригласит в свой дом первую встречную на улице накануне рождества оттого, что ей негде жить? Да не бывает так! Никто не способен в здравом уме лишиться работы просто так. Почему меня не выставляют с работы? Потому что я достаточно стараюсь! Весь секрет успеха в том, чтобы достаточно стараться. Хоть капельку. Работы вообще невозможно лишиться? Где ее родители? Где ее друзья? Где ее жених? Почему у меня есть все эти люди, а у нее нет? Она не думала об этом, когда жила свою жизнь? Кто вообще смотрит эту белиберду?
Мой ненаглядный Дональд (гей… боже, как я могла быть такой слепой) умилялся моему негодованию и всегда сопереживал неудачникам, которые накануне рождества вместо аккуратного заказа подарков и подведения итогов падали в лужи, в мусорные мешки, вылетали с работы и оказывались наравне с бруклинскими бездомными в социальной иерархии.
Разумеется, сейчас я понимаю, что иного поведения от гея было сложно ожидать, также я понимаю, как была слепа.
Просто вдумайтесь: Дональд невероятно качественно ухаживал за собой, был уникально аккуратен, идеально сложен и выглядел, как мужчина с плаката, рекламирующего нижнее белье, сопереживал всем окружающим, умел быть обезоруживающе милым, нашел общий язык со всей моей семьей в течение получаса, был невероятно заботлив и понимал все мои женские мелкие капризы.
И был геем.
Поймите меня правильно, я абсолютно толерантный человек.
Я уверена, что вопрос «кто с кем спит» касается исключительно тех, кто участвует в процессе непосредственно. И при этом, если вы вдруг, совершенно случайно начинаете ухаживать за девушкой, дарите ей плюшевых медвежат, присылаете ей смски с сердечками и поцелуйчиками (как я сразу не поняла, что он гей, он был таким трогательно милым в смсках), особенно если вы с ней начинаете спать (как я сразу не поняла, что он гей, он же был таким немного отстраненным и каким-то излишне нежным, о боже, какая я слепая), а особенно если вы предлагаете этой же девушке свои руку и сердце, то стоит сказать о вашей маленькой страсти.
Мне кажется, что те люди, которые собираются пожениться просто обязаны сесть за «стол переговоров» и очень четко обозначить все важные и не слишком мелочи.
Например, хотят ли эти люди детей, сколько, когда, кто будет оплачивать страховку, как эти люди будут проводить праздники и выходные. Ну и конечно, кто из этих людей гей.
Об этой мелочи Дональд совершенно позабыл рассказать мне в момент нашего знакомства, затем в момент нашей близости, в момент, когда мы съехались и в момент, когда он делал мне предложение в прошлое рождество.
А вчера я застала его в объятиях обнаженного мужчины.
Дон краснел, страшно волновался и сказал, что он просто бисексуал и не знал, как мне сказать. Его студент тоже страшно волновался.
Но больше всех волновалась я, потому что до Рождества одиннадцать дней (да, я считаю дни до Рождества, потому что это важно), а я должна расстаться со своим идеальным женихом и как-то объяснить это родным.
Но на этом сюрпризы не закончились. Рождество же…
– Собирай вещи, Дональд, – звенящим от гнева голосом, едва сохраняя остатки самообладания, отчеканила я.
– Детка, мы арендуем эти апартаменты вместе, – заюлил Дон, своим обычным тоном, который я воспринимала всегда раньше, как верх дипломатичности.
– Я договорюсь с хозяйкой апартаментов! – я была непреклонна.
– Нет, – придерживал на себе простынь мой лживый жених, – Я хозяин этих апартаментов и это тебе придется собрать свои вещи, если мы с тобой больше не хотим пожениться, уехать в свадебное путешествие на канадские озера, жить долго и счастливо и состариться в окружении наших милых детишек и их щенят.
Я стояла и хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Неизвестно, что убило меня больше: то, что мне изменили, или то, что мне изменили с мужчиной, или же то, что у меня больше нет жениха, или все же то, что он обманывал меня эти два года, и то, что он считает, что все в порядке. А, может, все вместе.
Я просто развернулась и ушла прочь под жалобные крики Дона «Детка, детка, ну не горячись, все не так плохо».
Когда я вышла на улицу, и прохладный воздух слегка охладил мой пыл, я пришла в еще больший ужас. До рождества осталось одиннадцать дней, я осталась без крыши над головой, в буквальном смысле «в пальто и в ужасе прямо на улице», мне нужно как-то рассказать родителям, что мы с Доном не приедем на Рождество, что мы не поженимся, что я, скорее всего, уйду в монастырь, чтобы спрятаться от этого позора.
Я вызвала такси и поехала в единственное место во всем этом кошмаре, где меня поймут и поддержат.
Видимо, не следовало мне так рьяно осуждать неудачников из рождественских мелодрам.
Потому что, по итогу я сидела в чужой квартире, в чужой пижаме, держала в дрожащих руках чужую кружку с чужим какао.
Единственная «моя» в этой ситуации – подруга Клер, которая пустила меня в свой дом, выдала мне пижаму, какао и подставила «жилетку», в которую я уже который час изливала свое горе.
Клер была очень классная. Она была старше меня на год и к своим двадцати восьми она успела пережить смерть близких, две серьезные автомобильные аварии, неудачное замужество, развод и долгий суд, в результате которого она чуть не осталась на улице (слава богу, что все обошлось, и теперь она очень мудрая, очень не доверяющая людям, и очень-очень обеспеченная молодая красивая женщина).
– Рождество наступит через одиннадцать дней, Клер, – печально сокрушалась я, немного успокоившись от возмущения и негодования.
– Не завтра же, – гладила меня по плечу единственная женщина, которой в этом сумасшедшем мире я могла доверять, – Зато ты узнала все до того, как вы поженились, и ты потратила на него лучшие годы своей жизни.
– Твой оптимизм не поможет мне найти нового бойфренда за одиннадцать дней, – не могла прекратить горевать я, – И я не представляю, как я появляюсь в родительском доме одна. Это будет катастрофа.
– Мелисса, – серьезно посмотрела на меня Клер, – Найти бойфренда это не первостепенная задача. Мир не крутиться вокруг твоего представления о том, как должно пройти Рождество. Может, тебе стоит повнимательнее присмотреться к себе? Может, мужчина это самое последнее, о чем стоит переживать? Может, ты легко можешь быть счастлива сама, и тогда, поверь мне, обязательно найдется тот, кто влюбиться в тебя.
– Я не успею стать счастливой за одиннадцать дней, – огорченно покачала я головой.
– У тебя нет дедлайна «стать счастливой к Рождеству». Перестань убиваться. Да, Дон оказался мерзавцем. Но ты избавилась от него. Теперь в твоей жизни нет одного мерзавца и ты, наконец, можешь встретить достойного парня.
–Ага, как же, – огрызнулась я, – Вот пойду выбрасывать мусор и встречу принца на белом коне.
– Мелисса, – устало улыбнулась подруга, – У тебя очень завышенные ожидания! В мире происходят неприглядные вещи. Кто-то разоряется, кто-то умирает, становиться инвалидом, теряет родных… И все это происходит каждый день. И перед рождеством тоже.
– Мне не легче оттого, что кто-то умер, Клер, – вспылила я, – Мне изменил жених. За две недели до рождества! С мужчиной! Мне ни капли не легче оттого, что я жива и все мои родные живы, как бы эгоистично это не звучало.
– Я понимаю, – сочувственно кивала Клер, однако я видела в ее глазах какой-то странный отблеск. Словно, она слышала меня, но мысли ее были далеко. Мне внезапно стало ужасно одиноко. Сославшись на усталость, я ушла спать и еще долго не могла уснуть, баюкая свое нелепое горе и размышляя, чем же я заслужила такой рождественский подарок от Санты – целого взрослого гея, который так умело пудрил мне мозги столько лет.
Глава 2: Д
есять дней до Рождества
Неудивительно, что на работу я пришла в отвратительном состоянии и настроении. Меня раздражало буквально все: мой кабинет, украшенный к рождеству, мои коллеги, участливо кивающие мне «Оу.. ты не заболела?»
Нет, я не заболела. Я застала жениха с голым мужиком, может, обсудим это за ланчем?
В тот момент, когда я решила, что ничего страшного не произошло, и никто не узнает о моем фиаско в личной жизни, ко мне на работу заявился Дон, который привез мои вещи, аккуратно запакованные в пять огромных картонных коробок. Грузчики принесли их через все здание в мой кабинет, где я отдала Дону ключи от апартаментов под жгучими взглядами всех самых любопытных моих коллег. Думаю, я теперь до самого Сочельника звезда всех обсуждений и тема всех новостей и сплетен.
В итоге, спустя еще час моего полнейшего самобичевания я снова успокоилась и пришла к мысли, что ничего плохого уже не случиться (раз все уже случилось), и надо быть оптимистом и дальше будет только лучше.
Однако, по всему выходит, что я сильно насолила своей Судьбе или ангелу-хранителю, потому что едва я это просто проговорила в своей голове, как раздался решительный стук в дверь моего кабинета и вошел молодой мужчина. Мужчина был хорошо одет, имел выправку военного и прямо в лоб, не подбирая слов, сообщил, что он бойфренд Клер, приехал к ней, чтобы сделать сюрприз и предложение. А так как я ее подруга, то он хочет обратиться ко мне за помощью. Я должна выманить Клер в ресторан, где он предложит ей свои руку и сердце и до самого рождества будет с ней рядом, а после рождества он увезет ее к своим родителям в Денвер.
Я смотрела на него, щурясь, и всё, что генерировала моя гудящая голова – как спросить его, не гей ли он случайно.
Разумеется, я согласилась. Шон оказался приятным парнем, они с Клер встречались не так давно. По сути, Клер познакомилась с ним в Интернете, потом дважды слетала к нему в гости и была восхищена и влюблена, однако не могла бросить свою работу, чтобы переехать к нему, несмотря на его постоянные предложения.
Я позвонила подруге, пригласила ее в ресторан, сказала, что нужно быть при параде, потому что мы будем праздновать окончание старой жизни и начало новой. Как иронично, правда? Я даже не солгала.
Затем я позвонила знакомому фотографу и договорилась с ним о встрече в том же ресторане. Клер уже однажды была замужем по глупости в ранней юности, и у них с мужем не было ни денег, ни желания делать совместные свадебные фото. Шон выглядел и вел себя как человек, который не повторит ошибок бывшего мужа Клер, и мне хотелось, чтобы у моей лучшей подруги все было самым лучшим образом. Понимая, что я не смогу жить у Клер до Рождества, я решила все же позвонить маме и, несмотря на весь позор складывающейся ситуации, все ей рассказать.
Но и здесь меня ждал очередной рождественский сюрприз. Словно, мешок у Санты был размерами что надо, только вот содержимое подкачало.
Не успев поздороваться со мной, мама сообщила, что они с папой едут на рождество во Флориду к тете Мей. А Оливер и Оливия, моя брат и сестра, запланировали встречать Рождество в родительском доме их вторых половинок. Даже Оливия, видит бог, это не последняя ее половинка, они все равно надоедают ей примерно к Пасхе и она пускается в новую историю любви с головой.
Мама, конечно, огорчилась, что мы не отпразднуем Рождество, как обычно, большой дружной семьей, но тетя Мей совершенно больна и никуда не годится оставлять ее одну в такой день.
Я положила трубку и ощутила себя раздавленной настолько, что даже метафору подобрать было бы невозможно.
Но мой характер, мой Гарвард, моя ирландская кровь не дали мне снова упасть духом. Не три раза в год, не три раза в день. А два раза я уже вдоволь понервничала, поубивалась и пожалела себя. Теперь пришло время действовать.
Я нашла в интернете чудесную квартирку неподалеку от работы, заказала грузчиков, чтобы перевезти туда вещи, заказала с доставкой рождественскую ель, украшения, продукты и алкоголь.
Вообще, я пью мало и редко. Но в сложившейся ситуации, даже уйди я в многодневный загул, думаю, перед самой собой я бы оправдалась.
Вечером я приехала в ресторан, стала свидетелем того, как краснеющий Шон выходит из-за колонны и становится на одно колено перед сияющей от счастья и одновременно совершенно сбитой с толку Клер, потом как фотограф слепит вспышкой окружающих, запечатлевая на веки вечные момент, как Клер вопит свое счастливое: «Да» и стискивает жениха в объятиях.
Потом я расцеловала обоих, от всего сердца нажелала им всего самого лучшего в мире, приехала в свою пустую свеже-снятую квартирку с чудесным видом, где драматично села на пол и разревелась, как младенец.
То есть громко, страстно и безутешно.
Чем я заслужила такое Рождество? Чем я заслужила такие злоключения? Я плачу налоги и даже однажды перевела старичка через дорогу!
Прорыдав минут пять, я поняла, что если не начну что-нибудь делать – то свихнусь, поэтому я начала действовать. Для начала решительно открыла бутылку вина и принялась деловито распаковывать вещи.
Это платье я надену прямо сейчас, и пойду в клуб танцевать. Неудивительно, что Дональд мне много запрещал, он же гей.
Это платье я сожгу, оно очень ему нравилось.
Эти туфли я тоже сожгу, их мне дарила тетушка Мардж, а она, между нами говоря, никогда не желала мне добра и была слишком мила с Доном все это время, словно и не догадывалась, что он гей, а могла бы.
Неожиданно я поняла, что Санта не такой уж положительный персонаж. Раздает подарки хорошим мальчикам и девочкам… А я вот всю свою жизнь была хорошей. Где мой подарок? Измена жениха-гея и одинокое рождество через одиннадцать дней?
Я задрала голову вверх и отчетливо произнесла:
– Санта, ты самый настоящий мерзавец! А я была хорошей девочкой!
От осознания того факта, что я не заслужила (я правда ничем не заслужила) такого рождества мне стало еще грустнее, но я не могла больше плакать, потому что моя натура не позволяла мне часто повторяться.
Тогда меня посетила поистине гениальная мысль: от прошлого нужно избавляться, а значит, мне стоит собрать все вещи, которые напоминают мне о Доне и о моей прошлой жизни и прямо сейчас вынести их на помойку.
Действовать – показалось мне более интересным, чем плакать, поэтому я решительно поднялась с места, но ни в одной из коробок я не нашла мусорных пакетов. Тогда я взяла огромную дорогущую алую простынь, расстелила ее на полу и стала сваливать в нее все, что хоть как-то меня огорчало.
Полетели туда платья, которые нравились Дону, платья, которые не нравились мне, платья, которые не сошлись на мне и я ждала, когда чуточку похудею, туфли, подаренные тетушками, розовый пушистый фламинго (нужно быть геем, чтобы его подарить), миксер (ибо, зачем мне миксер?), блендер (его дарил Дон, вот же гей! Кто еще дарит девушке блендер… нужно быть слепой), плюшевого медведя (его дарил мой поклонник, которому не хватило духу отбить меня у ГЕЯ! Вдумайтесь, какая ирония). В итоге я соединила концы алой простыни и мой «мешок с мусором» набрался довольно внушительный.
Я надела пальто, взяла с собой открытую бутылку вина, взвалила на плечо свой мешок и вывалилась из квартиры.
А где-то сейчас бредет Санта – подумалось мне. С точно таким же мешком, только подарков. А у меня мешок наоборот. Антиподарков. Подарков для помойки. Выходит, я антисанта.
С этими невеселыми мыслями я спустилась вниз и вышла на улицу. Мешок с моим грустным прошлым тоскливо тащился за мной по холодной мостовой. Я обошла дом и остановилась около огромных мусорных контейнеров.
Вообще у дома должны стоять аккуратные серые мусорные баки, но около моего дома стояли здоровенные квадратные мусорные контейнеры, который огорожены железной сеткой.
Так просто мне мешок не поднять и не закинуть внутрь. Я приняла решение вспомнить свои баскетбольные успехи в колледже и швырять содержимое мешка по очереди.
Первое, что попалось мне под руку – блендер. Я вспомнила приторную улыбку Дона и его увещевания о здоровой пище. В помойку его!
Я размахнулась и блендер рванул в свободный полет.
В свободный короткий полет.
В свободный короткий и меткий полет.
Вместо логичного «блям» я услышала нелогичное «Черт» и из-за высоченного контейнера выглянул мужчина.
Серьезно?
Сейчас меня еще ограбит бездомный в двух метрах от моего дома? Нет, вы серьезно?
– Ты сумасшедшая? – спросил меня парень, – Ты мне по голове попала! Своим.. Что это? Миксер?
– Блендер, – поправила я.
– Да хоть кухонный комбайн! – воскликнул парень, держась за затылок.
– Извини, – сказала я, – Не думала, что могу ударить в чью-то голову вот так просто на помойке. Я давно не была такой сногсшибательной, да.
– Ты не в моем вкусе, – потирая ушибленное место сказал он.
– Да попасть кому-то в голову просто выкидывая мусор, – пояснила я.
– Кто вообще выкидывает блендер? – кажется, парень был не расположен подавать на меня в суд за меткий бросок.
– Он мне больше не нужен, – задрала нос я.
– Ты что? Больше не ешь? – не понял он.
– А ты что бездомный? – задала встречный вопрос я. Интересно, с какой целью? Он же не скажет, что он бездомный, если и правда такой. Кажется, это не толерантно. Гей же не сказал мне, что он гей.
– Нет, – возмущенно ответил парень и вышел из-за контейнера, оглядываясь по сторонам, – Ты что Санта? – увидел он мой импровизированный мешок, из которого торчал огромный плюшевый медведь и золотое с блестками платье.
– Антисанта, – зачем-то ответила я и помахала перед ним бутылкой вина.
– Впервые слышу, – недоверчиво сказал парень.
– Санта приходит к мальчикам и девочкам, которые хорошо себя вели и дарит им подарки. А потом приходит Антисанта, отнимает у них заслуженные подарки и выкидывает их на помойку… – разъяснение показалось мне самой одновременно очень логичным и очень грустным.
– Наверное, хреновые подарки выбирает Санта, раз тебе приходится от них избавляться, – понимающе кивнул парень.
Такой ход мысли мне не понравился.
Не то, чтобы я очень жаждала быть достойной жениха-изменщика и гея по совместительству, но и осознавать, что остаюсь без подарка вообще, потому что «Санта выбрал мне хреновый подарок» мне совершенно не нравилось.
– Ты что здесь забыл? – задала я, наконец первый разумный вопрос.
– А я Санта, – ответил он, – Жду, когда ты избавишься от моих подарков и записываю тебя в список плохих девочек, пока только карандашиком.
– Очень смешно, – передразнила его интонацию я, – Я серьезно спрашиваю!
– Любуюсь окрестностями, – скривился парень.
– На мусорке? – уточнила я, – Я здесь, потому что выбрасываю мусор, а что ты тут делаешь? Прячешься? От копов? Я сейчас закричу, и сюда прибежит толпа полицейских.
– Нет! Не нужно! – испугался парень.
– Почему? – подбоченилась я, чтобы выглядеть более храброй и менее пьяной, – Ты кого-то убил? Ограбил?
– Я выгляжу, как вор? – неожиданно оскорбился парень.
– Ты прячешься за мусоркой, – справедливо закатила я глаза, – Ты явно не выглядишь, как добропорядочный гражданин.
Парень опустил голову и переступил с ноги на ногу. Выглядел он совершенно потерянным. Насколько можно быть потерянным за одиннадцать дней до Рождества на помойке.
– У тебя проблемы? – сжалилась я, понимая, что очень об этом пожалею.
Он посмотрел на меня недоверчиво.
– Ну? – поторопила я, – Ты голоден? Ограбил банк? У тебя карточные долги перед мафиози? Чем тебя одарил Санта перед Рождеством?
Парень смотрел себе под ноги и молчал.
– Ты голоден? – внезапно на меня напал приступ сострадания.
Если уж у меня рождество идет коту под хвост, может, хотя бы поделюсь пиццей с бездомным и моя карма отомстит мне тем же.
О, Боже… Я стану бездомной и меня тоже покормят пиццей? Ужас! Нет!
Парень тем временем меня внимательно с некоторой долей опаски рассматривал. Видимо, решал, представляю ли я для него опасность. Я. Опасность для него. Посмотрите на меня для начала.
Пятьдесят пять киллограмм невезения, вытянутые на метр семьдесят от земли. Всего и достоинств – льдистые голубые глаза от мамы и рыжие кудряшки от папы. Рыжий мне не идет и мы с моим парикмахером закрашиваем рыжину шоколадным цветом. А вот веснушки ничем не закрасить особенно. То есть я могу представлять что угодно, но не опасность.
– Я тебя не обижу, – сказала я, наконец, – Сейчас закажу пиццу, поделюсь с тобой, и ты пойдешь по своим делам. У тебя же есть дела?
Парень неуверенно кивнул.
– То есть… Ты вот так, – начал он задумчиво, – Вот так просто зовешь в свой дом незнакомого мужчину. А если я маньяк?
– Ты маньяк? – лениво уточнила я.
– Нет, – быстро ответил он, – Но если?… – уточнил он после паузы.
– Ну, – сказала я равнодушно, – Значит, ты меня убьешь и выбросишь в эти вот контейнеры.
Парень посмотрел на меня с опаской, потом перевел взгляд на контейнеры, а потом на мешок в моих руках. Боже, теперь он думает, что маньяк здесь – это я.
– Какой ты нерешительный, – снова закатила я глаза, – Я рассталась с парнем, потому и выкидываю вещи. Еще вопросы?
– Прямо перед Рождеством? – присвистнул он, – Я Джон, – протянул он руку для рукопожатия.
– Мелисса, – представилась я и пожала протянутую руку.
– Помочь? – он показал на мешок.
– Валяй, – согласилась я и, скрестив руки на груди наблюдала, как он взваливает мешок на край контейнера и толкает его в мусор.
Мое прошлое с глухим звуком упокоилось на дне своего последнего мусорного пристанища. Какая злая ирония. Джон шагнул назад и встал около меня и молча глядя, как и я в черный бок контейнера.
– Ну, что пойдем? – сказала я, принимая решение больше никогда не возвращаться к этому (не в смысле на помойку, а в смысле к мыслям о Доне, но и на помойку, конечно, в известном смысле).
– Ты серьезно? – снова спросил он.
– Зевс карал негостепреимных, – пожала я плечами.
– Что? – не понял он.
Какие же необразованные бездомные пошли.
– Это метафора, – устало пояснила я, – У древних греков был Бог, звали его Зевс. И он карал негостеприимных. Я, конечно, не грек, и тем более не древний. Так что – хочешь пойдем, не хочешь – как хочешь.
– Пойдем, – быстро согласился Джон и мы молча поднялись ко мне в квартиру. Пока я заказывала пиццу, то боковым зрением рассматривала своего гостя. Докатились, правда ведь!
Познакомилась на улице – раз, хуже, чем на улице, на помойке – два, привела его сразу домой – три. Ужас, ужас друзья мои.
Хотя, как бы ни было каламбурно, Джон себя явно не на помойке нашел. Он был высокий, плечистый, темноволосый. Для бездомного довольно прилично одет. Даже очень прилично. Хотя мешковатая толстовка и джинсы кого угодно превращали в жителя трущоб, на мой взгляд. Но внешне он был приятный. Только какой-то потерянный, как и все мы в этом мире – философски рассудила я и, заказав пиццу, предложила Джону вина. Он, смутившись, отказался.
– Ты недавно переехала? – спросил наконец он, закончив изучать мое скромное жилище и усевшись за барную стойку на кухне напротив меня.
– Да, – меланхолично ответила я, отпивая из своего бокала, – Час назад, если точнее. Грохнула мужа-миллионера и теперь в бегах.
Джон опешил.
– Да шучу я, боже ты мой, – улыбнулась я, – Ты что? Шуток не понимаешь? У тебя вообще есть дом?
– С чего ты вообще взяла, что я бездомный? – покраснел Джон.
– А кто еще ошивается на мусорке? – задала я логичный вопрос.
– Девушки, избавляющиеся от прошлого, например, – улыбнулся он и сразу стал из «юного смущенного парня» – приятным взрослым мужчиной. Впервые вижу, чтобы улыбка так меняла лицо, – Может, я хотел там познакомиться с одной из них.
– Как выгодно, – согласно кивнула я, – Зато твердо уверен, что дама свободна. А тебе твоя девушка не запрещает шастать по помойкам?
– Ни девушка, ни жена, – развел руками Джон.
– Ни та, ни другая не запрещают, – улыбнулась я, – Вот умницы.
В этот момент раздался звонок в дверь. Я встретила курьера, поразилась скорости доставки, узнала, что их пиццерия прямо напротив моего дома.
С мгновенно улучшившимся настроением и горячей, благоухающей счастьем, пиццой в руках я вернулась на кухню.
– Я украл кольцо из ювелирного магазина, – глядя мне прямо в глаза сказал Джон.
– Эм, – я поставила пиццу на стол, – Прямо сейчас или вообще?
Джон достал из кармана джинс кольцо. И, правда, кольцо. Тоненький золотистый обруч и чистый небольшой камень. Довольно стильное.
– Ты хотел сделать предложение и сразу сесть в тюрьму, чтобы не жениться на наскучившей подружке? – предположила я, спешно размышляя, что мне делать. Звонить в полицию? Сейчас? Когда он уйдет? Боже! Я привела в дом грабителя! А если он не только грабитель???
