Текст книги "Мифы индейцев Южной Америки"

Автор книги: Эпосы, легенды и сказания

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

124. Дочь солнца

Всем известно, что мужчина не должен совокупляться с собственной дочерью. Однако, в начале времен наш отец-солнце совершил именно этот проступок. Многие говорят, будто дочь его соблазнила сама. Случилось это на порогах Вайнамби, где на больших камнях и сейчас видны отпечатки ягодиц девушки, красные следы крови и несколько маленьких ямок, где дочь солнца помочилась. Тайна инцеста осталась бы нераскрытой, однако один маленький жучок издали услыхал женский смех и подполз посмотреть, что происходит. Вот он и сделался свидетелем преступной любви. Зрелище настолько захватило его, что жучок тут же на месте стал человеком. Спеша разгласить секрет, он свернул спиралью полосу коры и затрубил на весь свет о том, что увидел. Так был изготовлен первый священный горн.

Мужчинам горны понравились и они решили женщинам их не показывать. Однако те были весьма любопытны. Они стали следить за мужчинами, выяснили, где спрятаны горны, и оставшись одни, насладились игрой. Но когда, отложив инструменты, женщины дотронулись руками до собственных тел, в подмышках и на лобке у них выросли волосы. Тут вернулись мужчины. Увидев преображенных женщин, они не смогли сдержать страстных чувств. Каждый выбрал себе подругу и лег с ней здесь же на речном берегу.

Мужчины и женщины соединяются и поныне, но браки с родственниками прекратились.

125. Праздник масок и флейт

Было жарко. На теле Христа выступил пот. Христос обтерся, листом табака, оставил лист на полке и запретил жене трогать. Но жена не послушалась: взяла лист и приложила к своему телу. В результате она забеременела.

Беременность близилась к концу, но родить женщина не могла, ибо детородных органов не имела. Желая поправить дело, Христос повел жену к речке, поймал рыбку и приставил рыбью голову женщине между ног. Рыбка прокусила отверстие, однако чересчур маленькое. Тогда Христос выловил рыбину позубастее, и та укусила еще раз.

Женщина благополучно разрешилась от бремени, а потом рожала еще и еще. Всех детей она показывала Христу, но самого первого прятала. И лишь когда Коваи немного подрос, она привела его к мужу.

Подобно тому, как у матери Коваи вначале не было вульвы, сам он не имел рта и не мог говорить. Христос усадил ребенка перед собой и стал спрашивать, кто он такой.

– Ты тапир?

Коваи сидел неподвижно.

– Ты крокодил?

Опять не угадал.

– Может ты обезьяна-ревун?

Христос перечислил уже всех зверей и ничего не добился. Наконец, произнес:

– Ты Коваи!

В ответ собеседник кивнул головой.

Чтобы Коваи заговорил, Христос сделал ему рот, проведя по лицу вертикальную полосу. Пригляделся не понравилось. Тогда Христос зашил отверстие и сделал горизонтальный разрез. С тех пор рот у людей такой, какой есть, но на верхней губе сохранилась морщинка след неудачного опыта.

Коваи доказал, сколь он изобретателен и трудолюбив. Ему мы обязаны всем, что умеем и знаем. Однако люди беспрестанно ссорились с Коваи, поэтому он обиделся и удалился на небо. Правда, рассказывают, будто Коваи потихоньку кушал христовых людей и бежал, когда его каннибализм обнаружился. Так или иначе, Христос уговорил Коваи возвратиться и посетить радостный праздник. По наущению Христа гостя допьяна напоили, а потом столкнули в огонь. Когда дух Коваи поднимался к небу, по всей земле слышался грохот и гул. На месте костра выросла пальма, из коры и древесины которой делают священные трубы и флейты. Голос Коваи в них сохранился навеки.

Праздник Коваи, праздник масок и флейт, с самого начала должен был принадлежать мужчинам, но женщины украли его. Они трубили в трубы и танцевали, а мужчин заставляли заниматься домашним хозяйством. Коваи пришлось вмешаться. Он залил себя спереди кровью, чтобы скрыть пенис и показать, будто у него месячные. В таком виде он явился к своей тетке и разузнал у нее тайны праздника. Затем тетку он утопил в реке Риу-Негру, а ее подруг тоже поубивал. Отныне все стало как следует: мужчины справляют священный праздник, а женщины суетятся у очагов.

Индейцы – дети Коваи. После смерти мы поднимемся к нему на небо, останемся жить в его доме и будем счастливы вместе с ним.

126. Звуки музыки

Это случилось в те дни, когда отец-солнце в облике анаконды собрал мальчиков и впервые велел им линять. Спросите, что значит «линять»? Женщины линяют, когда у них месячные, а мальчики когда проходят испытания, чтобы стать мужчинами.

И вот отец-солнце или отец-анаконда называйте как больше понравится, а лучше всего Похе-пино, как зовем его мы повел мальчиков в лес. Чтобы не умереть с голоду, они должны были собирать муравьев: всякая иная пища во время линьки запретна. Между тем подростки остановились под деревом уаку. Нежные маслянистые плоды лопались и падали на землю. Вот мальчики и не удержались: разожгли костер, стали печь плоды и как следует ими насытились. За едой они не заметили, что Похе-пино куда-то пропал. Собрались тучи, ударила молния, мальчики бросились искать укрытие от дождя. Видят пещера. Войдя в нее, они оказались во чреве отца-анаконды. Так Похе-пино пожрал непослушных. Ведь сказано было: ешьте муравьев, не ешьте плодов!

Похе-пино скрылся и никто больше не знал, как устраивать линьку мальчиков. Поэтому люди решили приманить Похе-пино, предлагая ему всевозможные виды пива. В конце концов выяснилось, что он ни разу еще не пробовал пива под названием «вопеоко». Намереваясь его отведать, Похе-пино стал приближаться к жилищу индейцев. Уже издалека слышны были странные звуки, которые тело Похе-пино издавало при каждом движении. Вот подошел он к дому, повернулся и стал его обходить. Опять постоял, совершил еще один круг и лишь тоща вошел внутрь. Одни бросились наливать ему пива, другие подавали курительные трубки, третьи готовили одурманивающий отвар из лиан. Напившись и накурившись, Похе-пино ослабел, его начало рвать. Тут-то он отрыгнул кости проглоченных мальчиков. Это были первые в мире музыкальные инструменты, трубы и флейты, «кости солнца», как называем их мы.

Однако инструментов хватило не всем. Тогда индейцы завалили Похе-пино хворостом и подожгли. Тело раскалилось добела, а потом взорвалось. И сразу же на месте кострища стала расти пальма, крона которой достигла неба. Люди срубили пальму и раскололи на части. Из древесины сделали новые флейты, а из коры горны. Во время праздников мужчины теперь ходят и трубят вокруг дома, повторяя путь Похе-пино. А когда праздник заканчивается, музыкальные инструменты прячут в воде. Там они превращаются в анаконд, уходят в глубокие омуты, достигают великой реки Амазонки и спускаются до самого устья, к Вратам Вод, к краю вселенной.

Видеть священные горны и флейты женщинам строго запрещено. Лишь однажды этот запрет был нарушен и вот каким образом.

– Вставай, сынок!– сказал отец-солнце.– Иди выкупайся! Заодно разыщи спрятанных на реке анаконд да поиграй на них.

Мальчику было лень, вставать не хотелось. Зато его старшая сестра подслушала разговор и бегом побежала к заводи. Она достала священные флейты и стала играть. Пронзительный рев потряс все вокруг. Отец-солнце вскочил и так пнул ленивого сына, что тот вылетел из гамака и ударился о стену дома. Отец-солнце бросился за дочерью, но она прыгнула в воду, а священные инструменты спрятала в собственном чреве. Потом поплыла вверх по реке и везде, где выходила на берег, собирала женщин и праздновала вместе с ними победу. Роми-Куму, женщина-шаман, так зовем мы ее.

Похищение флейт и труб было только началом. Роми-Куму задумала все перевернуть вверх дном.

– Пусть, говорила она,– женщины охотятся и воюют,– а мужчины нянчат детей!

Но отец неотступно преследовал дочь и мешал осуществить ей зловещие планы. Наконец, у истоков вод солнце и другие мужчины настигли Роми-Куму. Доставая горны и флейты из ее чрева, отец открыл влагалище дочери и оттуда потекла кровь кровь первых месячных. В ответ Роми-Куму прокляла священные инструменты средоточие жизни. Отныне существование людей оказалось испорчено болезни, несчастья и неприятности ожидают нас непрестанно.

С тех пор у женщин есть менструация, а у мужчин горны и флейты. Каждый месяц из священных инструментов льются звуки музыки, а из женских тел льется кровь. Сейчас Роми-Куму пребывает у края вселенной, во Вратах Вод. Она там сидит и то сводит ноги, запруживая великую реку, то разводит тогда вода убывает. Одни только шаманы достигают Роми-Куму. Они проникают в нее снизу, входят в отверстие между ног.

127. Лягушка

Жил охотник, у него было две жены, друг другу они приходились сестрами. У младшей недавно родился сын. Каждый день муж уходил в лес. Если ему удавалось подстрелить дичь, он всегда жарил ее тут же на месте. В то утро все шло как обычно.

– Вернусь к вечеру,– обещал муж.

Однако солнце зашло, а охотника не было. Лишь поздно ночью послышались его шаги.

– Вот мясо,– сказал человек,– заходя в хижину. Сумерки застали меня, поэтому задержался. Вы поешьте, а я лягу, устал; мальчика положите ко мне в гамак.

Жены поднялись, положили ребенка рядом с отцом и раскрыли корзину с мясом. Поверх всего лежал жареный мужской член.

– Узнаешь, сестра, это ведь пенис нашего мужа!– воскликнула старшая.

– Да, злой дух убил его и зажарил, это злой дух, а не муж лежит в гамаке. Хватаем ребенка и скорее бежим!– отвечала ей младшая.

Сестры зажгли огонь и стали рассматривать спящего человека. Грудь его покрывали густые черные волосы.

– Это не муж!– убедились женщины еще раз.– Это злой дух!

Они взяли полено и положили вместо ребенка в гамак Схватив малыша в охапку, сестры выбежали на улицу надеясь добраться до дома бабушки.

– У тебя растут волосы на лобке, сестричка?– обратилась по дороге старшая сестра к младшей.

В ответ та выдернула два волоска и бросила на тропу.

– Превратитесь в колючий кустарник!– воскликнули женщины.

Подумав, младшая выдернула еще волосок.

– А ты стань гнилой ямой!– велели сестры.

Побежав дальше, они увидели огород, а за ним дом.

– Открой нам, бабушка!– забарабанили женщины в дверь.

Лягушка впустила их. Злой дух между тем шел по пятам беглянок. Он хотел войти в дом лягушки, но та зарубила его топором.

– Ну, вот и все, внучки, не бойтесь, злому духу конец,– успокаивала лягушка сестер.

Обессиленные, те тотчас заснули.

– Пора идти работать на огороде!– с трудом разбудила их утром хозяйка.– Мальчика оставьте со мной, чтоб он вам не мешал.

Едва сестры ушли, как лягушка склонилась над младенцем и стала осторожно вытягивать его тело.

Некоторое время спустя до женщин донеслись звуки флейты.

– Что это значит?– недоумевали они.– Ведь на флейте имеют право играть одни только мужчины.

Прибежав с огорода, они увидели молодого человека. Он сидел перед домом, наигрывал на флейте и мастерил стрелы.

– А где наш младенец, бабушка?– спросили сестры.

– Какой младенец, вы что-то путаете,– удивленно отвечала хозяйка.– Здесь со мной один Хабури.

Между тем юноша взял стрелы и ушел в лес. Вечером он вернулся с дичью. Птиц пожирнее и потяжелее он положил перед лягушкой, а маленьких небрежно швырнул матери. Лягушка стала готовить юноше ужин.

На следующий день Хабури вновь отправился на охоту. Он шел по тропе, когда заметил сито для муки, корзину с крахмалом и горшок для приготовления пищи. Хабури остановился, залез на дерево, нависшее над тропой, и оттуда справил свои дела прямо в горшок. Подошел владелец горшка и муки.

– Кто-то справил нужду прямо в кухонный горшок,– произнес он.– Это наверняка Хабури – тот, что сидит на дереве, свесив свой зад!

– А ну, слезай, Хабури!– продолжил он, глядя вверх.– Я тебе что-то скажу!

Хабури слез.

– Тут прошел слух, сказал человек, что ты больших птиц отдал лягушке, а маленьких женщинам. Так знай же: лягушка тебе не мать. Она тебя вытянула, сделала взрослым, чтобы иметь в доме мужчину. Твои матери те две женщины, оставшиеся без мужа.

– Вот оно что!– задумчиво произнес Хабури.

Вечером, войдя в дом, он отдал лягушке самых маленьких птичек.

– Сын мой, сынок, Хабури, ты изменился!– заплакала хозяйка.

А Хабури наутро решил: «Надо сделать лодку!»

Это была первая поразительная мысль, ибо до Хабури никто никогда лодок не делал. Первую лодку Хабури выдолбил из кости. Он спустил ее на воду, и она утонула. Тогда попробовал делать челноки из коры деревьев. В конце концов лодка перестала переворачиваться и пропускать воду. Подумав еще, Хабури догадался положить в лодку весла. На рассвете следующего дня он сказал женщинам:

– Там у заводи стоит лодка. Садитесь в нее и ждите меня.

– Я пойду вперед, мать моя,– крикнул Хабури лягушке, выбегая из дому.

Лягушка бросилась следом. Был момент, когда она потеряла Хабури из виду, но попугай подсказал нужное направление. Вот и река. Хабури прыгнул в лодку и оттолкнулся от берега.

– Сын мой, вернись, я твоя мать!– звала лягушка.

– Ты мне не мать, ты меня вытянула, сделала взрослым,– отвечал Хабури, гребя, что есть силы.– Моя мать младшая из этих двух женщин.

– Нет, нет,– упорствовала лягушка,– я вынула тебя из своего лона!

А Хабури продолжал грести, хотя плохо.

– Не круглым концом, а плоским, не круглым, а плоским!– раздалось сверху.

Хабури поднял глаза: это пролетевшая утка учила грести. Он взялся за другой конец весла, и они поплыли быстрее.

А лягушка все плакала на берегу. Появился муж ее дочери и дал теще медовые соты.

– У тебя во рту горечь, пососи этот мед!– сказала лягушкина дочь.

Мать послушалась, но из сот потекла какая-то черная жидкость. Настала ночь. Лягушка сосала соты и плакала:

– Вах, вах, вах!

Вскоре она превратилась в настоящую древесную лягушку.

Между тем, Хабури и две женщины продолжали свое путешествие. Охотясь на птиц, юноша наткнулся на череп. Тот взглянул на Хабури пару раз, что-то промолвил, а затем подпрыгнул и приклеился к шее человека. Видя, что добром череп не слезет, Хабури сбросил его на тропу и побежал. Череп покатился следом. Из кустов выскочил заяц-агути. «Вот он, поймал!»– подумал череп и впился зайчику в шею. «Пересчитаю-ка я ему пальцы,– решил череп, осматривая убитую дичь.– Раз, два, все? Значит не человек!». Череп оставил зайца и продолжал погоню. Снова хвать! Зубы впились в горло, кровь брызжет в стороны. Череп опять считает и надо же, снова только два пальца! К этому времени Хабури успел перебраться на другой берег реки. Череп бросился в воду и стал крокодилом.

Дальше Хабури повстречался с Верной Рукой.

– Птиц постреляем?– спросил тот.

– Давай,– отвечал Хабури.

Верная Рука убил птицу, а Хабури промахнулся. Он стал искать стрелу, но ее нигде не было.

– Вот ведь, хорошая стрела,– бормотал Хабури, озираясь, и тут оба увидели: упав на землю, стрела пробила ее насквозь.

Ножами люди расширили отверстие и заглянули вниз. Там виднелась земля, росли пальмы. В листве одной из них и застряла стрела. Между пальмами бродили стада диких свиней.

– Друзья!– воскликнул Хабури.– Я вижу землю и она изобильна едой!

– Он видит землю!– отозвались хором собравшиеся вокруг Хабури индейцы.– Спустимся же туда!

Призывы спуститься слышались отовсюду, даже старики были готовы отправиться вместе со всеми. Через отверстие просунули веревочную лестницу и люди один за другим полезли вниз. Одна беременная женщина опустила ноги в дырку и застряла. Уж ее и тянули назад и толкали вперед все напрасно, ее плотно заклинило в небосводе. То, что мы называем Утренней Звездой, есть на самом деле зад беременной женщины. Так и мерцает с тех пор. По ее вине половина индейцев осталась на небе и среди них все самые сильные шаманы. Жаль, что так случилось. Не сумевшие спуститься вредят теперь индейцам варрау.

Дела на земле вначале шли лучше, чем ныне. Под пальмой индейцы нашли кусочек крахмала. Пальму срубили, вернулись на пятый день на том месте стоит большая корзина готовой муки. Надрали лыка гамак сплелся сам. А звери? Черепаха в те дни бегала быстро, зато тапир и кабан медленно. Люди выкопали ров и погнали к нему животных. Черепаха свалилась, а тапир и кабан перепрыгнули и убежали. На этом хорошие дни закончились, все изменилось, все стало таким, как сейчас.

128. Черная краска и красная краска

Две сестры заглянули в хижину. Молодого хозяина не было дома, девушек встретила его мать.

Сын отправился воевать. Он у меня храбрец и красавец. Скоро вернется и непременно возьмет вас в жены, обещала она.

Девушки остались. Осмотревшись, они решили, что будущий муж человек достойный, умеющий хорошо и красиво жить. По стенам были развешаны браслеты и ожерелья, на полу стояли расписные горшки и кувшины. Одна беда: куда подевался жених?

– Скоро, скоро придет,– уверяла мать,– быть может, он уже на пути к дому!

Все это было сплошное притворство. Нантатай и не собирался никуда уходить, а сидел в большом сосуде на помосте под крышей. В первую ночь, едва девушки заснули, мать достала сосуд, вынула сына, сняла с него рубашку и вымыла. Затем посадила на скамеечку и стала кормить. Кормила и приговаривала:

– Нантатай-тай-тай!

Он ей отвечал то же и ничего больше. Затем показала лежанку, где спали девушки.

–Вот твои жены,– объяснила она.

– А что с ними делать?– спросил сынок.

Мать подробным образом объяснила, что и как должен мужчина делать с женщинами. Тогда Нантатай приблизился к лежанке.

Пенис у Нантатая был большой, черный, пугающего размера: он носил его, закинув через плечо. Да и весь Нантатай был уродлив и отвратителен. Но так как сочетался он с женами исключительно ночью, те не имели представления о его облике.

– Кто наш муж и почему свекровь до сих пор делает вид, что сын не вернулся с войны?– размышляли сестры.

Однажды они притворились, будто спят, а сами стали подсматривать. Вот мать достала сосуд, вынула сына, направила его к лежанке. Нантатай подошел, дергаясь и гримасничая, а женщины пихнули его в грудь ногами.

– Они меня не хотят, потому что я сразу двоих обнимаю,– пробурчал сын, а мать поскорее запихала его обратно в сосуд и вернула на полку.

– Удивительное дело,– обменивались впечатлениями молодые женщины,– мать так гордится сыночком, а ведь он карлик, урод и ничего больше!

Отныне по утрам женщины с восторгом рассказывали свекрови, какого красавца видели во сне это ведь был твой сын, не правда ли? А ночью пинали беднягу ногами. Глупая мать верила невесткам и соглашалась: сын мой воистину смел и хорош собой!

– Послушай,– предложили сестры,– давай наловим рыбы на случай, если твой сын сегодня придет: угостим его, как положено!

Мать, конечно же, согласилась. По дороге к реке женщины спрятались, пропустили мимо хозяйку, а сами побежали назад. Обыскали весь дом безрезультатно.

Тут вспомнили и крикнули:

– Нантатай-тай-тай!

– Нантатай-тай-тай!– откликнулся дурачок из сосуда на полке.

Сестры достали сосуд, вынули затычку: Нантатай сидел, как обычно гримасничая и нелепо размахивая ручонками.

Женщины тут же поставили на огонь воду. Они сняли с Нантатая его рубашку, а самого бросили в кипяток. Он затрепыхался, но скоро затих. Сестры его выудили, подсушили, надели рубашку снова и водворили на полку, а сами побежали на реку.

Возвращаясь, сестры еще издали услышали всхлипыванья: мать Нантатая оплакивала сыночка.

– Несчастье, несчастье случилось,– встретила она женщин,– сын мой пал в битве с врагом!

– Какой ужас!– поддакивали те.

– Что нам делать теперь?– спросили они утром.

– Идите к Наяпу, здесь вам больше не за кого идти замуж. Этот Наяп мил и умен, да и рыбу умеет отлично ловить. Он вас возьмет с удовольствием.

Сестры вышли на тропу. Вот и развилка, о которой предупреждала мать Нантатая.

Тропа направо выведет вас к дому Наяпа, на ней лежат перья из хвоста попугая. Тропа налево выведет к дому опоссума Цуны, на ней лежат перья из хвоста дикой курочки.

Все было бы хорошо, но только Цуна подслушал этот разговор и подменил перья. Сестры свернули налево и пришли к опоссуму, полагая, что это Наяп. Обманщики и соблазнители женщин и в наши дни поступают подобно Цуне, он первый увел невест из под носа у жениха.

Когда сестры подошли, опоссума дома не было. Их встретила мать хозяина и его приятель обезьяна-капуцин.

– Вы пока принесите воды, мой сын скоро вернется с охоты, будем готовить ужин,– сказала старушка.

Цуна явился в полночь. Сестры уже легли спать. С важным видом опоссум стал вынимать из сумки какие-то листья и приговаривать:

– Вот жирный лесной индюк! А вот и еще один, и еще!

Порезав листья, он поставил горшок на огонь. Когда суп был готов, Цуна вытащил черенок листа и торжественно протянул матери:

– Индюшачью спинку отдай, пожалуйста, моим женам!

Сестры поднялись и подошли к огню. Черенок они выбросили, попробовали бульон – гнилая вода! Цуна и его мать не могли нахвалиться ужином, а женщины отправились спать голодными. Цуна лег между ними.

Та же история стала повторяться ежевечерне. Сестер разбирало любопытство, почему муж уходит так рано и возвращается поздно, всегда в темноте. Дело же было в том, что у Цуны гноились глаза и он стеснялся их показывать. Мать собирала гной и делала из него что-то вроде паштета, а другим говорила, будто кушанье готовится из арахиса. Сам Цуна паштет и ел.

Однажды жены незадолго перед рассветом затеяли с Цуной любовные игры. Все трое утомились и проспали до позднего утра. Тут-то сестры и увидели, наконец, лицо мужа, его маленькие гноящиеся глазки.

– Ой, как мне стыдно!– закричал Цуна, выскакивая на улицу.

Он так смутился, что даже забыл свой колчан. Уже на краю леса обернулся и стал просить:

– Эй, капуцин, захвати мой колчан!

Капуцин принес колчан, а Цуна ему говорит:

– Сверни трубочки из коры, чтобы можно было натянуть на них кишки этих женщин: потроха ведь чистить придется!

Капуцин все понял и вернувшись в дом стал свертывать трубочки. Сестры допытывались, чем это он занимается, но капуцин отмалчивался.

– Иди за водой,– велела старшая сестра младшей.– Если останусь одна, он будет поразговорчивее.

Женщина без долгих церемоний предложила обезьяне свою любовь, правда та обезьяна еще не была настоящей, но и вполне человеческими ее повадки трудно было назвать. Обезьяньи ласки пришлись старшей сестре не слишком по вкусу, но цель оказалась достигнута: капуцин признался, что Цуна замыслил съесть своих жен. Когда вернулась младшая сестра, пришлось и ей лечь с обезьяной.

Узнав, что им грозит, сестры спешно покинули дом. Хозяин вернулся и сразу же понял, кто разболтал секрет. Он, однако, не стал выяснять отношения с другом, а схватил топор и погнался за женщинами.

Сестры добежали до дома дятла, и тот спрятал их внутри огромного сигнального барабана. Появился Цуна, а дятел ему кричит:

– Эй, приятель, давай отсюда подальше, а то знаешь поверье: если кто недавно женат и взглянет на барабан, инструмент трещину даст; а у тебя две молодые жены!

Цуна послушался и пробежал мимо. Сестры снова пустились в путь, и тогда Цуна опять напал на их след. В этот раз женщины попросили крокодила помочь им. Крокодил спрятал обеих у себя во рту и перевязал пасть, будто зуб болит. Взгляд новобрачного преумножает зубную боль, поэтому Цуне пришлось удалиться.

Теперь на пути оказалась река. Паук-водомерка обещал женщинам их переправить, но с середины вернулся. Превратившись в букашку, он забрался на камень, а сестры не знали, что делать. К счастью, подошел человек-жаба: красивый, сильный, уверенный в себе парень, густо раскрашенный черной краской. Женщины ухватили его одна за правую, другая за левую ногу и вскоре были на другом берегу.

– Вы бы хоть одежду свою постирали, посоветовал человек-жаба, а то от вас до сих пор опоссумом пахнет!

– А можно к тебе пойти?

– Что вы, у меня слишком мокро. И так чуть не захлебнулись, пока я вас на тот берег тащил. Ищите Наяпа, вот кто для вас подходящий муж!

Тут к берегу подбежал Цуна. Увидев на камне паука-водомерку, он начал махать топором. Увертываясь, паук оправдывался: мол, через реку женщин перевозил не он. Потом опоссум долго бегал вдоль берега, ища переправы, но пришлось ему вернуться ни с чем.

Так и сейчас: стоит женщине убежать от мужа, всегда найдутся приятели, готовые ей помочь.

И вот сестры пришли, наконец, к дому Наяпа-ласточки. Хозяин показал им лежанку: спите здесь, пока из вас вонь не выветрится! К ужину Наяп приволок большущий кукан рыбы, вручил матери, а мать женщинам. С тех пор сестры каждый день ели столько жареной рыбы, сколько душе угодно.

Однажды Наяп велел:

– Вернется мать с огорода выкупайте ее. Но только следите, чтобы вода была не слишком горячей!

Сестры поставили воду греться, а сами начали прибирать в доме. То да се, вода успела закипеть. Пришла свекровь, и невестка, не проверив, годится ли ванна, опустили старушку в чан. Мать Наяпа была сделана из пчелиного воска, поэтому мгновенно растаяла. Впрочем чего там: невестки свекровь специально сварили. Ведь им не нравилось, что та отбирает себе самых жирных и вкусных рыбок. «Теперь, думали они, нам достанется все, что Наяпа наловит!».

Их образ мыслей не удивителен: отношения между невесткой и свекровью и в наши дни редко бывают хорошими. Случается, муж принесет дичь, а жена чуть не плачет, если надо и матери отрезать кусок. Воистину, прежде чем замуж идти, женщины должны хорошенько подумать.

– А где моя мама?– поинтересовался Наяп, вернувшись с рыбалки.

– Еще с поля не пришла.

– Что такое? Она в жизни так не задерживалась!

Наяп побежал, обыскал огород – никого!

– Может, вы убили ее?– догадался он, но жены все отрицали.

Тогда Наяп встал посреди пола и крикнул:

– Мама!

Женщины тщательно собрали весь воск, однако крохотный кусочек завалился под скамейку.

– Шии!– раздалось оттуда.

Наяп стал прислушиваться, нагнулся.

– Вы уморили мою мамочку!– завопил он, сжимая в кулаке кусочек воска.

Наяп бросился к лежанке в углу; занавесился разными тряпками, достал запас воска, хранившийся на полке, и вылепил мать заново. Старуха вышла из-за занавески.

– Твои скверные жены меня губили!– произнесла свекровь, указывая на невесток.

Наяп метнул в них копье, но оно не задело женщин, вонзившись в столб. Сестры бросились к лесу.

– Не вздумайте сюда еще раз прийти!– неслось им вслед.

Женщины опять побрели неизвестно куда и шли, не останавливаясь, до самого жилища человека-белки.

Хозяин их принял любезно. Некоторое время сестры бездельничали, а затем человек-белка отправил их за кукурузой.

– Но не забудьте,– предупредил он.– Сорвите лишь три початка, а сверху положите цветок. Затем поставьте корзины на землю и обойдите поле вокруг. Только потом несите корзины домой.

Белкин огород находился у большого упавшего дерева.

– Что это за участок такой?– удивились сестры, дойдя до полянки.– Тут всего-то три кукурузины. Соберем все, что есть!

Обойдя поле, как им велели, сестры с удивлением уставились на оставленные корзины: кукурузы стало больше, чем было, початки пересыпались через край. По дороге домой кукуруза продолжала вываливаться. Корзины то и дело лопались. Женщины их едва тащили и проклинали белку. Хозяин слышал ругательства и сразу же догадался, что женщины не сделали так, как он их просил.

– Я вашей кукурузы не хочу, можете обезьяне отдать!– обиженно проговорил он.

Обезьяне так обезьяне. За едой обезьяна-ревун корчил смешные рожи, сестры давились от смеха, а человек-белка сидел, насупившись, и прял пряжу. На все предложения присоединиться к трапезе отвечал отказом.

– Как вы меня назвали? Тупой зуб? Вот-вот, я тупой зуб, некрасивый урод, а ревун красивый его и кормите!

Солнце зашло. Хозяин вышел из дома и стал рыться в земле у столбов, на которых держалась крыша жилища.

– Что ты здесь делаешь?– спросили женщины.

– Ищу семена, которые еще дедушка мой посеял!

В действительности человек-белка колдовал. Когда все уснули, он велел столбам шагать прочь. Дом пришел в движение и переместился на другой берег реки, а вокруг лежанки, где спали сестры, выросла густая крапива. Хлынул дождь, но сестры даже не смогли встать – боялись обжечься.

С трудом дождавшись рассвета, женщины принялись думать, во что бы им превратиться.

– В камни?

– Ни в коем случае: люди станут ходить, а мы им мешать вот стыдно-то будет!

– Тогда в большую поросшую лесом равнину!

– Еще чего выдумала! Начнется охота с собаками и люди заблудятся.

– В две реки!

– Которые будет трудно переплыть, люди станут ругать нас!

– В две горы!

– Но ведь на них будет трудно подняться, опять один вред!

Наконец, счастливая мысль: мы персоны не столь уж значительные, превращаться в леса и горы нам неприлично. Лучше стать чем-то таким, что служит для украшения.

– Представляешь, как будет великолепно, когда на празднике отрубленных и сушеных голов-трофеев мужчины станут разрисовывать себе лица красными и черными пятнышками!

– А если черной краской смазать волосы, как они хороши!

Сестры пришли в восторг от своего решения и превращение началось.

Одна сестра вытянулась вверх, раздалась вширь и превратилась в огромное дерево генипу, из плодов которой индейцы делают черную краску. Женщина не ожидала, что станет такой высокой, и даже заплакала.

– Ты лучше встань на колени,– посоветовала она сестре,– а то просто страшно, какая я теперь высоченная!

Сестра послушалась и превратилась в куст ачиоте, из плодов которого делают красную краску.

Вокруг генипы и ачиоте немедленно собрался народ. Паукообразная обезьяна полезла на генипу, а та вымазала ей морду и превратила в животное. Потом человек-белка полез. Его тоже вымазали и спустили вниз. Он пытался что-то сказать, да не мог, белкой стал. Явился Наяп.

И ты здесь теперь? А где ты был раньше, почему довел нас до того, что нам пришлось стать деревьями?

Наяп сделался ласточкой. Потом пришла обезьяна-ревун. И ее раскрасили, превратив в обезьяну. А муж-солнце благословил метаморфозы и говорил:

Пусть отныне все сохраняют свое новое обличье!

Так мужчины превратились в зверей, а две сестры в генипу и ачиоте.