Текст книги "Анекдоты Омирбека"

Автор книги: Эпосы, легенды и сказания

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Сначала Омирбек отвечал вежливо и подробно.

Потом его ответы стали укорачиваться.

Наконец он уже едва сдерживал себя, чтобы не обругать покупателей.

А те все продолжали задавать свои вопросы.

– Сколько ему лет? – спрашивали покупатели, ощупывая пузо барана.

– Он уже в годах, наверно, ваш ровесник, – сердито отвечал Омирбек.

– Как он ест?

– С аппетитом.

– А что он ест?

– О аллах! Только плов с мясом, – закричал Омирбек. – Поэтому и продаю его!

ХИТРЕЦА ДАЖЕ ТИГР БОИТСЯ

Какой-то охотник привез на базар клетку с только что пойманным в Аральских камышах свирепым тигром.

– Кто войдет в эту клетку, – кричал охотник, – тому я плачу сто монет!

Все стояли вокруг, перешептываясь, дразнили зверя, но смельчака не находилось.

– У вас в Чимбае одни трусы! – рассердился тигролов. – Никто не может войти в клетку!

Омирбек очень обиделся.

– У нас хватит храбрецов, – сказал он. – Я хотя бы… Я войду в клетку.

Друзья восторженно приветствовали Омирбека.

– Но мой тигр таких, как ты, растерзал уже десяток, знай об этом, – сказал тигролов.

– Ничего, я войду, – усмехнулся Омирбек.

– Ну, входи, – взялся за дверцу тигролов.

– Только выведи сперва оттуда своего тигра, – сказал Омирбек. – Ты же все время говорил только о клетке, а не о тигре в клетке. Нужно было бы говорить: сто монет тому, кто войдет к тигру в клетку, а не просто в клетку…

Тигролову было очень жалко сто монет. Но что поделаешь?

– Да, у вас нет храбрецов, зато есть хитрецы, – сказал он. – А хитреца даже тигр боится!

МОЛИТЕСЬ, ПРАВОВЕРНЫЕ!

Один мулла все время приговаривал:

– Чтобы ваши души попали в рай, день и ночь молитесь, правоверные!

– А что нужно делать, чтобы на этом свете жилось как в раю? – спросил Досназар-Левша.

Мулла растерялся, а Омирбек за него ответил:

– Надо день и ночь молиться на том свете!

ИНОЙ РАЗ СЛУЧАЕТСЯ…

Этот же мулла в конце каждой своей молитвы непременно добавлял:

– Никогда не надо делать так, как советует женщина!

Омирбек встретил его на базаре и сказал:

– Целый день я думаю: как быть? Прислушиваться мне к советам моей жены или нет?

– Нет, нет и нет! – мулла даже затряс бородой. – Разве ты не слышал, что я говорю?

– Слышал. Но все дело в том, что моя жена очень упряма, – продолжал Омирбек. – У нас два барана: худой и жирный. Я говорю жене: оставим жирного себе, а худого подарим мулле. А она уперлась и ничего знать не хочет: жирного, говорит, сведи к мулле, а худого оставим, выкормим его со временем. Так как же мне быть?

– Вообще-то, – почесав бородку, сказал мулла, – иной раз случается, что и женщины дают дельные советы!

В СЧЕТ ДОЛГА

Омирбеку очень понравилась шапка в лавке хорезмийского купца, но денег на покупку не было.

Купец когда-то был должен несколько монет Омирбеку, но по жадности своей изображал, что ничего не помнит.

– Ладно, – сказал Омирбек, – раз так, то я заберу у него шапку в счет своего долга!

Он вошел в лавку, примерил красивый халат – хорошо!

– Халат я беру, – сказал Омирбек, – но хотелось бы примерить и вот эту шапку… Э-э, как хороню! Бери мой халат, давай эту шапку…

Надев шапку, он пошел к выходу из лавки.

Купец бросился за ним, крича:

– Эй, Омирбек, отдавай деньги! Кто будет платить за тебя?

– Я же отдал тебе халат? – удивился Омирбек взамен взял шапку! Мы обменялись! А о деньгах и разговора не было: какие деньги при обмене?

Начался спор, в котором принял участие весь базар.

– Давай деньги за шапку! – кричал купец.

– Я тебе дал вместо нее свой халат! – кричал Омирбек.

– А где деньги за халат? – кричал купен.

– Так я же взял не халат, а шапку!

– Так давай деньги за шапку!

– Я же отдал тебе за нее халат!

Купец в конце концов так одурел от крика, что махнул рукой и, пошатываясь, пошел к себе в лавку.

– В другой раз не будешь забывать о долге! – сказал вслед ему Омирбек.

НАВЕС

На следующий день Омирбек появился на базаре в огромной новой бараньей шапке. Друзья смеялись:

– Омирбек, на нее пошел, наверное, целый баран!

– Твоя голова стала как навес от солнца.

А некоторые даже подбегали к Омирбеку поближе и говорили:

– Посидим немного в тени от шапки!

И сколько Омирбек ни старался избавиться от этих любителей тени – это ему не удавалось. Отделываясь шутками, они преследовали его, не отпуская ни на шаг.

Они надоели ему. И когда кто-то в тысячный раз повторил: «Побудем немного в тени этого навеса!», Омирбек обоими кулаками сильно ударил по лбам проказников, которые притиснулись к нему ближе других.

– Вай! – закричали они. – За что ты бьешь нас?

– При чем тут я? – усмехнулся Омирбек. – Это просто упали подпорки навеса!

КАК ПЫТАЛИСЬ ПОСРАМИТЬ ОМИРБЕКА

На базаре много находилось приезжих, которые считали себя умнее Омирбека и всячески пытались победить его в словесных спорах и различных коварных вопросах.

Однажды какой-то мулла долго хвастался тем, что у него есть ученик, который умеет отвечать на всякие вопросы.

– Я ему задал однажды три вопроса, а он ответил на них двумя словами! И правильно ответил!

– Можно и на сто вопросов ответить одними и теми же двумя словами, – сказал Омирбек.

– Какими? – удивился мулла.

– Не знаю. Ровно два слова – «не» и «знаю».

Окружающие засмеялись.

– Я не щучу, – обиделся мулла, – а если ты, Омирбек, такой находчивый, то попробуй ответить на три вопроса двумя словами, как это сделал мой ученик!

– Какие же это вопросы? – поинтересовался Омирбек.

– Первый: почему кошма сопрела? Второй: почему ишак остановился? Третий: почему мясо подгорело?

– Не знаю, как ответил, почтенный мулла, твой ученик, но я отвечу просто…

– Ну-ну, говори!

– Не повернули. Два слова!

– Объясни толком!

– Тут и объяснять нечего, – рассмеялся Омирбек. – Если кошму долго не поворачивать, то она начнет преть с одной стороны и может совсем сопреть. Если ишак остановился – значит его следует повернуть в нужную сторону. Если мясо не повернуть – оно сгорит. Вот и все.

Бывали и другие случаи.

Например, один из бухарцев решил поймать Омирбека на каком-нибудь пустом вопросе.

Он рассуждал так:

– Скажу Омирбеку какую-нибудь глупость – пусть он находит на нее ответ.

Так и сделал. Встретив Омирбека в чайхане, он при всех спросил его:

– Скажи, не видел ли ты тут козу и двух волков?

– Видел, конечно, – ответил Омирбек.

– Где же они сейчас?

– Они съели козу и убежали за барханы.

Поймать Омирбека врасплох было почти невозможно.

Один из богатеев решил поиздеваться над шутником и спросил, кивая на старые омирбековские сапоги, сплошь покрытые заплатками:

– Когда ты латал сапоги?

– Здесь ровно сорок заплат, – ответил Омирбек. – О какой ты спрашиваешь, покажи ее пальцем!

По каракалпакскому обычаю принято, что племянники или племянницы при встрече с родными или двоюродными дядями слегка подшучивают над ними. Даже поговорка есть такая: «Что ты смеешься над ним, словно он – твой дядя?».

Однажды, когда Омирбек привел продавать на базар свою единственную козу, кое-кто из торговцев решил сорвать ему продажу.

Они встали рядом с Омирбеком и начали всем, кто приценивался к козе, так ее охаивать, что сразу пресекали все попытки Омирбека наладить торговлю.

Козу ругали как только могли. И что она не приносит козлят, и что ее молоко пить нельзя, и что она бодает детей, и что лягается – чего только они ни придумывали!

– Не обращайте на них внимания, – сказал Омирбек покупателям, – это ее племянники!

Был и такой случай, когда один хивинец расхвастался о чудесах, которые он якобы видел у себя в Хорезме.

Он говорил, что приехавший из Персии звездочет оживлял камни и деревья.

– На камнях вырастала шерсть, а деревья начинали петь, как женщины!

– Ладно, – сказал Омирбек, которому надоело хвастовство хивинца. – У нас в Чимбае умеют оживлять даже землю.

– Кто же это? – спросил хивинец. – Не ты ли?

– Могу и я! – усмехнулся Омирбек. – Ты видел когда-нибудь жир земли и ее внутренности?

– Нет, – сознался хивинец.

– Так я тебе их покажу сегодня! – сказал Омирбек. – Только перед этим я должен помолиться аллаху, а вы не мешайте моей молитве!

Он быстро ушел, взял моток веревок, обмазал их жирным пловом. Потом уложил в шапку десяток яиц и, вернувшись с другой стороны, тотчас направился к ближайшему бархану.

С одной стороны бархана он закопал веревки, с другой – яйца. Присыпал их песком так, чтобы посторонний глаз их не приметил.

Затем вышел навстречу ожидающему его хивинцу.

– Что ж, пойдемте, – сказал он ему и всем любопытным. – Аллах открыл мне место, где я смогу сотворить чудо!

Он повел их к бархану, долго смотрел на землю, потом топнул по ней ногой в том месте, где были зарыты яйца, и из земли прыснули белок и желток.

– Вот тебе жир земли! – сказал Омирбек.

Потом обошел бархан и с другой его стороны вытащил обмазанные пловом веревки:

– А вот кишки земли!

Хивинец только руками развел:

– Ой-бой!

– Я же говорил тебе, что у нас в Чимбае тоже умеют делать чудеса! – рассмеялся Омирбек.

Если в спор вступали между собою чимбайцы, то можно было подумать, что ссорятся два заклятых врага.

Например, Омирбек мог так ссориться со своими друзьями, особенно с Досназаром-Левшой, что постороннему казалось: эта ссора сейчас закончится по меньшей мере убийством!

Но, закончив спор, друзья мирно продолжали беседовать.

Если же кто-то из чужих, приезжих, пытался высмеять Омирбека, то друзья сразу становились на его защиту.

Один раз произошел такой случай: Омирбеку надоели всякие вопросы торговцев и приезжих, и когда кто-то из только что прибывших спросил его: «Что нового на базаре?», он ответил, не подумав, чтобы избавиться от назойливых торгашей:

– Ничего… Вот разве только озеро сгорело – то, что зарастает камышом.

Торговцы, которые только что проехали мимо озера и видели его целехоньким, обрадовались: еще бы, им предоставилась возможность уличить во лжи самого Омирбека!

Они тотчас же начали расспрашивать других завсегдатаев базара о пожаре на озере.

– А Омирбек сказал, что озеро сгорело! – заявили они. – Значит, он нам наврал?

Но кто из чимбайцев мог допустить, чтобы приезжие уличили Омирбека?

И первый же, кого спросили торговцы о пожаре, сказал так:

– Не знаю, был ли там пожар или не был… Только утром сегодня на базаре у рыбы были жабры обожжены.

Уверенности у торговцев поубавилось, но они попытались еще раз узнать правду о пожаре и спросили у хозяина постоялого двора.

– Пожар? Э-э… Омирбек сказал? – хозяин задумчиво погладил живот. – Может быть… Утром дым шел оттуда… Здесь его полно было… У меня возле мангала еще кусок этого дыма стоит – можете понюхать…

Так чимбайцы не дали Омирбека в обиду, и к концу дня гости уже были уверены, что пожар на озере действительно был.

В гостях у Сыкмар-Бая
Глава четвертая

Рассказывают, что после одного из засушливых годов в юрте Омирбека снова наступили тяжелые дни. Было уже продано все, что можно было продать, а два черных ворона – голод и нищета – продолжали виться вокруг. И другим беднякам было не легче. Встречаясь, они спрашивали друг друга:

– У тебя еще осталось что-нибудь на продажу?

Когда такой вопрос был задан Омирбеку, он ответил:

– У меня уже давно ничего нет. А у жены моей – сто баранов, два верблюда и пять лошадей. Одна из них – с белой звездочкой на лбу.

– Бараны? Лошади? Верблюды? – удивлению друзей не было границ.

– Откуда?

– Где же они?

– Почему ты молчал об этом?

– Ты уже стал заговариваться от голода, Омирбек!

– Нет-нет, – продолжал Омирбек. – Все так, как я сказал. Сто баранов, два верблюда и пять лошадей. У одной – белая звездочка на лбу. Так я написал в завещании. Когда я умру, моя жена станет их полновластной хозяйкой.

– Но у тебя ведь и курицы сейчас нет! – удивлялись друзья.

– Какое это имеет значение, раз завещание написано, – отвечал Омирбек. – Теперь мое дело – умереть как можно скорее. А уж откуда жена возьмет баранов, лошадей, верблюдов – это ее дело.

Но, как известно, одними разговорами да шутками сыт не будешь. Нужно было отгонять воронов нищеты и голода от своей юрты. И тут Омирбек вспомнил, что у него есть должник: Сыкмар-бай.

– Я два года работал у него пастухом, – сказал Омирбек, – но до сих пор не получил у него за свою работу и одной таньги. Пойду в его аул. Бай вернет мне долг, и мы сможем протянуть до весны…

Все, кто слышал эти слова, расхохотались, словно Омирбек произнес одну из своих самых знаменитых шуток.

Те, кто не слышал слов Омирбека, спрашивали у смеющихся, в чем дело, а узнав, сами принимались хохотать. Дело было в том, что Сыкмар-бай, несмотря на свои несметные богатства, был самым скупым человеком во всем ханстве. Некоторые утверждали даже, что от Каспийского моря до самой Великой китайской стены второго такого скупца и скряги не найти.

ДВА СКУПЦА

…Говорят, что один купец из Коканда, который считался самым скупым человеком в своем ханстве, услышав про Сыкмар-бая, немедленно отправился в путь, чтобы встретиться с самым скупым и выяснить, наконец, кто же из них скупее.

Сыкмар-бай пригласил гостя в юрту, усадил его на почетное место.

Начался вежливый разговор. Он тянулся, как усталый караван через Кара-Кумы, долго и медленно.

Стало темнеть. Сыкмар-бай приказал зажечь светильник.

– Зачем? – удивился кокандец. – Мы и в темноте можем разговаривать.

И про себя радостно подумал:

«Не так уж он скуп, этот Сыкмар! Я бы никогда не зажег огня в своей юрте!».

Так за беседой, восхваляя скупость, которую они нежно называли «бережливостью» и «скромностью», и просидели до зари.

А когда в юрту просочился рассветный луч, то кокандский скупец от удивления чуть язык не проглотил: Сыкмар-бай сидел… голый!

Одежда бая была аккуратно сложена рядом.

Подметив изумление на лице гостя, Сыкмар-бан сказал:

– Зачем нужна человеку одежда во тьме? Никто же меня не видит. А то одежда изнашивается… От каждого движения…

Не спеша он оделся, а кокандцу ничего другого не оставалось, как признать Сыкмар-бая скупейшим из скряг и величайшим скрягой среди всех скупцов.

…И у этого бая Омирбек решил получить долг!

Вот почему так смеялись его соседи и друзья.

Но раз Омирбек что-то решил, то он, не отступая, шел к цели.

И он направился к юрте Сыкмар-бая.

– Я не вернусь, пока с ним не рассчитаюсь, – сказал Омирбек, прощаясь с родными и друзьями.

…Про встречи шутника Омирбека с Сыкмар-баем рассказывают много занятного.

…Сыкмар-бай, который не только был скупцом и богачом, но еще – хлебом не корми! – занимал, одалживал у кого только можно и где только можно, любил повторять:

– Единственную милость я прошу у аллаха: чтобы он продлил мою жизнь на земле до той поры, пока я не расплачусь со своими долгами!

Омирбек, услышав эти слова, сказал:

– В таком случае Сыкмар-бай будет жить вечно!

А когда кто-то из байских лизоблюдов назвал в подхалимском раже Сыкмар-бая «сосудом знаний», Омирбек охотно с этим согласился:

– Конечно, потому он и сосуд, что скряга. Только так скупец и может удержать в себе все те гнусности, которые в нем заключены.

Когда кто-то рассказал, что Сыкмар-бай ищет способ косить сапоги дольше, чем их носят все, Омирбек улыбнулся:

– У меня есть совет, который я готов бесплатно дать этой жадине.

– Какой совет? – заинтересовались друзья.

– Я знаю, как можно носить сапоги вдвое дольше.

И, подождав, пока наступит тишина, Омирбек произнес:

– Надо делать шаги вдвое больше, чем обычно.

…О бае-скряге говорили часто. Кое-кто брал его под защиту. Один шутник клялся, что видел на дае-тархане бая жареную курицу.

– Но она лежала там жареной вдвое дольше, чем ходила живою! – сказал Омирбек.

Сыкмар-баю передавали все эти шутки Омирбека. Бай хмурился, сердился и, наконец, решил познакомиться с острословом.

– Когда он узнает меня поближе, у него исчезнет охота шутить надо мной. Он увидит во мне, добрую душу бережливого хозяина.

…Знакомство их произошло следующим образом.

Омирбек пошел в аул Сыкмар-бая. А по дороге навстречу ему ехал всадник. За лошадью бежал, пыхтя и отдуваясь, толстяк, держащий в руке пучок веточек.

– Почему ты бежишь? – спросил толстяка Омирбек. – Зачем тебе эти веточки?

Толстяк с сожалением поглядел вслед удаляющемуся коню и, тяжело переведя дух, сказал:

– Ты видел, как конь ударил подковой о камень и высек искру? А? Вот я и бежал за ним, думал; вдруг он еще одну искру высечет? Тогда бы я разжег ею эти сухие веточки. А ими разжег очаг… Но вот, видишь, годы не те, уставать быстро стал… А раньше любого коня догонял.

Посмотрел Омирбек внимательно на толстяка и догадался, что перед ним сам Сыкмар-бай. Разве второго такого скупца найдешь на белом свете!

Сыкмар-бай очень обрадовался приходу Омирбека. Вместе с гостем пошел на базар купить что нужно для дастархана.

– Проси чего пожелаешь, – ласково сказал бай. – И не верь, когда обо мне говорят плохо. Я так же скуп, как любой рачительный хозяин! Ну, чего ты хочешь?

– Давно я не ел свежего творога, – сознался Омирбек.

– Сейчас твое желание будет исполнено! – радостно воскликнул Сыкмар-бай. – Идем, я знаю, где продается самый лучший в округе творог!

Бай отыскал продавца творога и сказал ему:

– Это мой друг, известный шутник Омирбек! Я хочу угостить его самым лучшим творогом!

– Правильно сделал, бай-ага, что пришел ко мне, – обрадовался продавец. – Лучшего творога, чем мой, не бывает! Он как сливки!

– Как сливки? – переспросил Сыкмар-бай. – Если ты сравниваешь свой творог со сливками, то, выходит, сливки лучше? А я хочу угостить моего друга Омирбека только самым лучшим, что есть на базаре. Значит, я угощаю его сливками, раз они лучше творога! Для лучшего друга ничего не пожалею!

Сыкмар-бай быстро отыскал продавца сливок.

– Но мне нужны самые лучшие сливки! – предупредил бай. – Для лучшего друга я сегодня ничего не пожалею!

– Сливки у меня самые лучшие, – начал расхваливать свой товар продавец. – Жирные, как масло кунжута.

– Омирбек, ты слышишь? Я не могу позволить тебе есть какие-то сливки, когда, оказывается, есть на свете кунжутное масло. Только самое лучшее будет на нашем пиру сегодня! Кто торгует маслом?

Отыскался продавец масла.

– Мне самого лучшего масла давай! – закричал бай. – Для дорогого друга ничего не пожалею!

– Разве может быть масло лучше, чем у меня? – сказал продавец. – Прозрачное и чистое, как вода!

– Как вода?! – обрадовался бай. – Ты сравниваешь свое масло с водой? Значит, вода лучше!

И он потащил улыбающегося Омирбека к продавцу воды.

– Самой лучшей воды для моего лучшего друга! – вскричал Сыкмар-бай. – Ничего не пожалею сегодня для него!

– Моя вода как глоток прохладного ночного воздуха! – сказал продавец. – Только попробуйте!

– Не надо воды! Убери свой грязный кувшин! – радостно провозгласил Сыкмар-бай. – Если ночной воздух лучше, то мы надышимся воздухом! Для лучшего друга ничего не пожалею! Омирбек, что может быть лучше прохладного, ночного воздуха? А?

– Творог, – усмехнулся Омирбек. – Я люблю творог больше, чем воздух.

Но бай уже его не слышал: он, радостно улыбаясь, побежал с базара.

Омирбек не любил быть людям в тягость. Поэтому он попросил бая дать ему какую-нибудь работу. Сыкмар-бай определил его пастухом, и Омирбек два года пас тучные байские стада.

А когда пришло время рассчитываться, то Сыкмар-бай начал плакаться, что у него сейчас нет ни одной таньги и что он примет Омирбека как дорогого гостя, когда наступят хорошие времена, а пока – аллах свидетель! – он сам не знает, как свести концы с концами.

Так как год был урожайным, то Омирбек не боялся, что его семья умрет от голода.

Он плюнул на байские деньги и отправился домой.

– Как-нибудь получу свои таньга! Сыкмар-бай от меня не убежит! – решил шутник. – Когда станет очень-очень плохо, когда другого выхода не останется, тогда я снова увижу его жирную рожу!

И вот этот безвыходный день наступил.

КАК ВСТРЕТИЛ СЫКМАР-БАЙ ОМИРБЕКА

Толстый, лоснящийся, состоящий, казалось, из одного курдючного жира, Сыкмар-бай не был ни простаком, ни глупцом.

Просто он жил своим собственным законом: что мое, то только мое и ничье больше.

Поэтому он всегда оставался глух к просьбам о помощи, к разговорам о законах гостеприимства, даже к обычаям предков, разумеется, за исключением тех случаев, когда из них можно было извлечь для себя пользу.

В его юрте не готовили никакой еды для гостей и приезжих. Сам бай всегда успевал поесть вкусно, сытно и, самое главное, незаметно для других. А гости, путники, даже близкие родичи сидели голодными в большой юрте. И что было толку от того, что сидели они на почетных местах, если животы у них были пусты!

Омирбек пришел к Сыкмар-баю вечером и напрасно ждал угощения.

Никаких признаков еды не было видно. Намеки не помогали: хозяин притворился, что он их не слышит.

– Таксыр, где же я буду спать после того, как ты накормишь меня? – наконец, спросил Омирбек.

Сыкмар-бай, не смущаясь, ответил:

– Ложись вон там, да не забывай: кто спит на земле, тот видит хорошие сны. А кто спит, тот ест. Разве эта мудрость тебе неизвестна?

– Да снизойдет на тебя благословенье аллаха, мой таксыр, – поклонился Омирбек. – Ты сказал великие слова!

Омирбек стал ждать, когда Сыкмар-бай уснет. Но тот ворочался, пыхтел.

Омирбек начал слегка постанывать.

– Что с тобою? – спросил бай.

– Да голове низко, – ответил Омирбек. – Дан две лепешки подложить под голову, а то не усну…

– И мне не спится, – проговорил со вздохом бай. – Давай поговорим о чем-нибудь возвышенном, небесном.

«Тьфу, старый козел! – про себя выругало! Омирбек. – Мне-то как раз нужно, чтобы ты заснул! Хорошо, я тебя сейчас усыплю!».

И вслух сказал: «Аллах лишает тебя сна за грехи. Отдай мне долг и сразу же заснешь».

– Хе-хе-гм, – проворчал Сыкмар-бай. – Кажется, я и так уже засыпаю…

И он притворно захрапел.

Омирбек выждал момент, когда бай перестанет храпеть и начал ворочаться.

– Так как же насчет долга? – спросил Омирбек.

– Ой-бой! – простонал Сыкмар-бай и снова захрапел.

Так продолжалось несколько раз. Наконец, устав от попыток изобразить сон, бай по-настоящему заснул.

И тогда Омирбек, взяв свою толстую остроконечную палку-посох, тихо выбрался из юрты.

На него бросилась собака. Не дожидаясь, пока дана его укусит, Омирбек так огрел собаку палкой, что она тут же упала замертво.

Другие, продолжая лаять, почтительно отбежали в сторону.

– Силу уважают даже собаки скряги! – усмехнулся Омирбек.

Он быстро обшарил все вокруг и отыскал в соседней скромной юрте остатки богатой байской еды – котел еще теплого риса, жареное мясо, мягкие лепешки. Судя по тому, что еда была спрятана весьма старательно, Сыкмар-бай берег ее на завтра.

Омирбек плотно поел, а все, что осталось, отдал голодным псам, чем заслужил их вечную дружбу.

Потом он вернулся в гостевую юрту, лег на свое место, погладил живот и сладко заснул.

Его разбудил гневный вопль Сыкмар-бая:

– Омирбек! Как ты посмел съесть мою еду, нечестивец?

Омирбек протер глаза, долго недоуменно крутил головой, а потом воскликнул:

– О, хвала аллаху! Воистину аллах велик! Значит, это был не сон? А я-то думал, что мне снится, будто я нашел спрятанную вами от гостей еду л наелся вдоволь! Я ел только потому, что думал – это сон! Разве наяву я себе бы такое позволил, так-сыр? Но вы сами говорили о хороших снах, которые я увижу здесь, про то, что кто спит, тот ест! Вы же говорили так. таксыр?

– Ой-бой! Мало ли что может сказать несчастный человек, которого все обижают, – застонал толстый бай. – Зачем ты убил мою собаку, если ты думал, что видишь сон?

– А я и во сне не люблю, когда меня кусают.

– Не мог ее ударить тупым концом палки?

– Но она хотела укусить меня не хвостом, в зубами, таксыр! – усмехнулся Омирбек.

– Тьфу! – сплюнул в сердцах Сыкмар-бай. – Нужно было еще вчера спросить, зачем ты пришел, и отправить тебя домой! А я оставил ночевать!

– Я тотчас же уйду, если вы, таксыр, вернете мне то, что должны, – сказал Омирбек. – Два года я пас ваше стадо, но вы не дали мне за это ни одной таньги!

– И не дам! – заколыхался всем телом бай. – Мало того, что ты объел меня, а я еще платить тебе должен? Ни одной таньги, ни половины таньги, ни трети таньги ты от меня не получишь, нищий шут!

– Тогда я буду жить у вас, таксыр, до лучших времен, – сказал Омирбек.

– Но кормить я тебя не буду!

– Все равно, где умирать от голода – в своей юрте или в байской! – усмехнулся Омирбек. – Здесь, по крайней мере, снятся сытные сны!

– Ну, пеняй на себя! – рассвирепел бай.

И подумал так:

«Выгнать с помощью слуг Омирбека из юрты я могу, но вся степь будет знать, что я не мог справиться с Омирбеком умом и прибегнул к силе. Меня будут считать глупцом, а это во сто раз хуже, чем прослыть богатым скрягой… Пусть живет шутник сколько хочет, а я не буду его ни поить, ни кормить…

Пусть он высохнет тут, как саксаул, пусть превратится в кусок вяленых жил, в горсть костей…»

Так Омирбек остался в юрте Сыкмар-бая.

ПОЛОЖИЛ БЫ ТЕБЯ ЗА ПАЗУХУ

В юрте бая гостей вроде Омирбека было несколько. Кое-кто оставался тут потому, что в степи любая крыша лучше ночлега под открытым осенним небом.

Двое родичей Сыкмар-бая жили в надежде на то, что скупое сердце скряги в конце концов дрогнет и тогда бай поможет им уладить какие-то очень сложные родовые дела.

Жил там и пастух, который, как и Омирбек, был обманут жадным богачом, не заплатившим ничего за трехлетний труд.

Пастух уже отчаялся и хотел возвращаться домой, когда появился Омирбек и уговорил его остаться.

– Я тебе помогу получить долг с этого бая! – сказал Омирбек. – Только слушайся меня, делай так, как я тебя научу. И не думай, что этот курдюк сразу отдаст наши деньги. Нет, он это сделает не сразу. Потерпи еще немного – ведь три года ждал.

– Но у меня семья умирает от голода, – тяжко вздохнул пастух.

– И у меня тоже, – грустно молвил Омирбек. – Значит, нужно послать в наши юрты хоть чего-нибудь из съестного… Давай подумаем, как это сделать.

Приметил Омирбек спрятанную в юрте бая баранью тушу, показал ее пастуху. И рассказал о своей задумке:

– Мы с тобой начнем ссориться, драться. Сыкмар-бай выгонит из юрты одного из нас. Я так встану, что он будет выталкивать меня. А ты останешься в юрте, запихнешь в хуржун баранью тушу и, когда Сыкмар-бай вернется в юрту, выйдешь как ни в чем не бывало. Никто и не заметит, что мы мясо вынесли!

Так и сделали.

Вечером, когда Сыкмар-бай уже начал дремать, они затеяли ссору.

Кричали, наскакивали друг на друга, как перепела во время боя.

Сыкмар-бай прикрикнул – не помогло.

Тогда он встал, схватил за плечи Омирбека, который кричал громче и размахивал руками сильнее, и с трудом вытолкал его из юрты.

Но Омирбек так уцепился за Сыкмар-бая, что и вытащил за собою.

Сыкмар-бай громко пыхтел, стараясь отцепить от своего халата руки Омирбека.

Из юрты раздался голос пастуха:

– Этот глупец Омирбек наговорил столько слов, что они даже не лезут в мой хуржун!

Омирбек смекнул: пастух не знает, как спрятать баранью тушу – она не помещается в его мешке, слишком велика.

И он ответил, словно продолжая ругаться:

– Был бы ты рядом, я бы тебя положил за пазуху, под чапан, да так прижал, что ты бы сразу замолчал! Тьфу!

– Да перестаньте же! – закричал Сыкмар-бай. – Хватит! Отпусти меня!

– Подумал бы лучше, куда тебе девать сбою баранью голову! – сказал пастух из юрты.

«Э-э, голова барана ему мешает! – сообразил Омирбек. – Куда же ее девать? А вот куда!..»

И сказал громко:

– Если голова мешает, ее сворачивают! Иди сюда, я тебе ее сверну!

– Вай, как ты меня испугал! – сказал пастух. – Сам иди сюда, я тебе покажу… Иди, иди, не бойся!

Омирбек понял, что все в порядке, и отпустил Сыкмар-бая.

Пастух так хитро спрятал у себя на животе тушу, так ловко подвернул баранью голову, что его фигура в рваном чапане лишь слегка округлилась.

Сыкмар-бай вернулся в юрту, сел, тяжело отдуваясь, на свое место, а пастух вышел наружу, к Омирбеку.

Они снова начали ссориться и долго еще кричали друг на друга, уходя все дальше и дальше от юрты бая-скряги.

…На следующий день мясо ели и в юрте Омирбека, и в юрте пастуха.

КАКИХ ТОЛЬКО ЧУДЕС НЕТ НА СВЕТЕ

Когда, как обычно, Сыкмар-бай Омирбеку не дал ничего поесть и тот сидел злой, вошел в юрту барашек и стал жевать полу омирбековского чапана.

Омирбек засмеялся, а Сыкмар-бай удивленно поглядел на него, спросил:

– Чему ты смеешься?

– О аллах, каких только чудес нет на свете! – i ответил Омирбек. – У нас в ауле гость ест барашка, а у тебя барашки едят гостей!

КОСТОЧКИ ПРОШЛОГОДНЕГО УРЮКА

Сыкмар-бай и Омирбек сидели как-то возле юрты и жевали сухой прошлогодний урюк.

Скряга все время ухитрялся положить свои корточки от урюка в те косточки, которые лежали перед Омирбеком. И в конце концов перед баем не оказалось ничего, а перед Омирбеком целая гора косточек.

В это время мимо проходил один из родственников Сыкмар-бая, и скряга сказал ему:

– Если ты не веришь, что Омирбек меня объедает, – посмотри на эти косточки от урюка! Я и одной урючнны не успел съесть, а он – целую гору.

– Наоборот, почтенный бай! – ответил Омирбек. – Это лишь доказывает твое обжорство: я съедаю только мякоть, а ты урюк глотаешь прямо с косточками!

КТО КОГО?

Узнав, что шутник Омирбек пытается получить от скряги деньги, многие любопытные богачи приехали к Сыкмар-баю, чтобы посмотреть – чем же кончится дело?

– Еще никто не получал от Сыкмар-бая и рисового зерна, – говорили они. – А долг пастуху Омирбеку он никогда не заплатит!

– Если Омирбек сумеет получить свои деньги – это будет чудом!

– И надо нам увидеть это чудо! Наши дети не простят нам, если мы это сами не увидим!

– Отныне этот год будет называться годом, когда Омирбек заставил раскошелиться Сыкмар-бая!

– Или наоборот: годом, когда Омирбек не сумел получить денег от Сыкмар-бая!

– Сыкмар-бай бесился от жадности, ругал себя – нужно было сразу заплатить несколько монет Омирбеку, и дело с концом. А теперь приходится – хочешь-не хочешь – кормить целую ораву гостей! Какие убытки! Но приехали такие знатные баи, что их нельзя не усадить за дастархан!

Омирбек только улыбался, когда прибывали гости, а лицо Сыкмар-бая грустнело.

– Так ему, жирному скряге! – говорили пастухи и работники. – Другой раз будет платить долги вовремя!

Между тем Сыкмар-бай не оставлял попыток посрамить Омирбека и всячески пытался при гостях показать свой ум.

Как-то раз Сыкмар-бай провел по земле черту и сказал:

– Омирбек! Сделай эту линию меньше, но не стирай ее и не зачеркивай!

– Э-э, я могу ее сделать короче даже не прикасаясь к ней! – ответил Омирбек.

Все, кто присутствовал при этом споре, вытянули шеи, стараясь рассмотреть, что же придумал шутник?

А он провел рядом с чертой Сыкмар-бая другую черту – длинную – и сказал баю:

– Посмотри, вот теперь твоя линия стала короче, меньше! Хоть я к ней и не прикасался!

…В другой раз Сыкмар-бай кормил гостей пловом, и Омирбек не отставал.

Толстый скряга решил оскорбить шутника: взял пригоршню плова и дал ее ишаку.