Текст книги "Непредвиденные обстоятельства (СИ)"

Драко Малфой безвылазно сидел в своей библиотеке уже третьи выходные подряд. Собственно, с тех самых пор, как его мать почти месяц назад залетела в его спальню походкой Снейпа и потребовала объяснений.

Драко отказывался вообще что-либо понимать. Мать пыталась обвинить его в том, что он сделал кому-то ребенка. Сначала он смеялся. Он сказал матери, что выучил противозачаточные чары в четырнадцать и умеет их применять в любом состоянии. Это действие доведено до полного автоматизма на уровне рефлексов. Мать злилась и кричала. Он снова смеялся.

После того, как он спросил с чего вообще взялась эта нелепая новость, Нарцисса очень неаристократично схватила его за руку и потащила через все Поместье в бывший кабинет отца. И еще более неаристократично тыкала пальцем в семейное древо Малфоев, где от его имени появилась ветвь.

Драко больше не смеялся. Родовая магия не повод для смеха. Но, возможно, это повод позже утопиться.

И вот, спустя восемнадцать нервных срывов миссис Малфой, и около сорока часов в библиотеке, он держал в руках рецепт зелья и заклинание, которое должно найти наследника.

Нарцисса не могла сказать точно, когда именно появилась линия, но утверждала, что на его двадцатипятилетие пятого июня ее там не было.

Драко обещал матери, что во всем разберётся. Но только одного он не мог ей сказать. Что совершенно не помнит этот день. Точнее он помнил завтрак с Нарциссой, ее сдержанные объятия и поздравления. Потом он около часа отвечал на письма с поздравлениями и готовился к вечеринке-сюрпризу, которую для него готовили Блейз и Дафна. К вечеринке, на которую он не явился.

В воскресенье уже сильно беременная Дафна залетела в его спальню и обрушила на него всю свою ярость и даже подожгла его диван выбросом стихийной магии. Драко отчего-то очень ясно представил, что вместо дивана мог гореть он сам. Вероятно, Дафна все-таки его любит. Остальные его друзья не разговаривали с ним всю неделю. Тео и Пэнси даже закрыли от него камин. А он не знал, как им сказать, что не помнит, где он провел свой день рождения. Это уж слишком.

А теперь оказалось, что он не просто где-то провел тот вечер, а еще и с кем-то. И эта кто-то не торопилась пролить свет на эту историю.

Драко в очередной раз тяжело вздохнул и отправился в лабораторию. Зелье было не из простых.

========== Глава 2 ==========

Драко провел в лаборатории почти сутки. К вечеру воскресенья он готов был упасть замертво от сверхконцентрации. Да, он был хорош в зельеварении, но рецепт такой сложности ему еще не приходилось использовать. Только осознание того, что он в одном шаге от раскрытия личности матери своего ребёнка (на его лице отражались все муки ада, когда он думал об этом), останавливало его от немедленного падения в кровать.

Он перелил зелье в каменную чашу, на которой уже начертил руны заклятия своей кровью. Оставалось только произнести заклинание. Что должно произойти дальше, Драко представлял весьма смутно. Но этой истории нужно было положить конец. Или скорее начало. Мать из него душу вынет, если его наследник (скорее всего единственный) родится бастардом.

Тяжело вздохнув, Малфой призвал все свои последние силы и, выписывая в воздухе руны, нараспев произнес сложную формулу заклинания.

Из палочки вырвался поток золотого света, перетекая в чашу и соединяясь с зельем. Оно начало бурлить и подниматься вверх рассеянными мелкими каплями, образуя небольшое золотистое облачко. Частицы кружились в медленном танце, занимая каждая свое место. Сначала это напоминало совершенно хаотичное движение, но через минуту Драко понял, что может видеть подобие человеческого лица.

Начал удлиняться нос, проявились скулы и брови, очертания пухлых губ.

Отрастали волосы. Много волос.

Через несколько мгновений Драко смотрел прямо в золотистое лицо Гермионы Грейнджер.

Гребаная золотая девочка.

Не думая о том, что делает, Драко попытался трансгрессировать. Только магия Мэнора спасла его от расщепления, потому что адреса Грейнджер он не знал.

Его затопила неконтролируемая ярость. Он одним движением смел со стола чашу. Силуэт распался на тысячи мелких частиц и осел на все поверхности лаборатории мелкой золотой пылью.

Дыши, Драко, дыши.

Да как она..? Что она..?

Он не мог найти разумного объяснения. Грейнджер была точно не из тех, кто затаскивает в постель с целью быстро выскочить замуж.

Они уже четыре года работали практически бок о бок и, надо сказать, неплохо ладили. Их совместно разработанные операции заканчивались успешно в девяносто девяти процентах случаев. С ней было интересно. В первый год, конечно, возникали сложности. Очевидно, они оба с трудом проглатывали привычные со школы «приветствия» и пытались их заменить более общественно-приемлемыми. Но с каждым днем это давалось все легче.

Несмотря на его скептицизм, он видел, что Грейнджер действительно оставила прошлое в прошлом. Он постарался сделать также.

Итак, вместо вечеринки в честь своего двадцатипятилетия, он сделал ребенка героине войны, старшему аналитику Аврората, золотой девочке недоаваженного Поттера, бывшей невесте идиота Уизли и своей… ну… подруге. С натяжкой, но все же. Коллеге.

Сразу после того, как она застала его в кабинете со Сьюзен Девиш, очень желающей его захомутать, в весьма компрометирующей позе.

О, Мерлин всемогущий.

Драко вспоминал прошедший месяц. Они контактировали, как обычно. Все было как обычно. Грейнджер была самой отвратительной лгуньей на свете, она никогда не смогла бы скрыть от него такое.

Он вспомнил как залилось малиновым румянцем ее лицо, когда она оценила обстановку в его кабинете в ту злосчастную пятницу. Она практически швырнула папку с отчетом ему в голову и выскочила из кабинета.

Нет, она бы не смогла. Если только…

Если только она тоже ничего не помнит.

***

Поиски в библиотеке Министерства ничего не дали. Очевидно, такая специфическая литература могла быть только в Академии, где обучались целители.

Если она вообще была, напомнила себе Гермиона.

Было без пяти восемь. Она уже десять минут мерила шагами коридор перед чёрной дверью Отдела Тайн. В животе было какое-то странное тянущее ощущение, как будто вот-вот начнутся месячные, и ей это не нравилось. Иметь ребенка неизвестно от кого ей тоже не нравилось. Но сама мысль о ребенке была… тёплой. Ее ребенок. Она – мама. Гермиона обнаружила, что иррационально улыбается. В этот момент двери лифта открылись, и из него вышел Теодор Нотт. Наваждение прошло.

– Грейнджер.

– Мистер Нотт.

Нотт улыбнулся. Довольно приветливо.

– Давайте без лишнего пафоса, мисс Грейнджер, – он протянул ей руку для рукопожатия. – Распорядись судьба иначе, мы могли бы стать друзьями.

Гермиона хотела спросить, как именно «иначе», но прикусила язык. Встреча началась лучше, чем она ожидала.

– Хорошо, я не против.

– Проходи. – Он открыл перед ней дверь и ждал пока она войдет.

Гермиона снова прикусила язык, чтобы не прокомментировать эту галантность, и подумала, что ей вообще стоило его отрезать и общаться исключительно письменно, потому что ее сарказм мог в любое время выйти из-под контроля.

Она разместилась в удобном кожаном кресле в его кабинете, на всякий случай отказавшись от любых любезно предложенных напитков, чтобы не провоцировать привередливого ребенка.

Нотт устроился за своим столом, с интересом ее рассматривая. Он практически не изменился со школы. Хотя они настолько никак не контактировали, что если изменения и были, то точно не ей их замечать.

– Итак, признаюсь, твое письмо меня очень заинтриговало. Не представляю, что от меня могло потребоваться старшему аналитику доблестных Авроров на личной встрече. Прошу, я внимательно слушаю, – он сложил ладони домиком и опустил на них подбородок, всем своим видом излучая сдержанную заинтересованность.

Гермиона постаралась выглядеть более уверенно, чем была на самом деле.

– Я действительно здесь по личному вопросу, но он находится в пределах твоей профессиональной компетенции, – на этих словах Нотт поморщился, как бы напоминая про излишний пафос, – и я хотела бы быть уверенной, что наш разговор строго конфиденциален. – Гермиона решительно смотрела ему в глаза, надеясь увидеть в них степень его правдивости.

– Грейнджер, всё, что говорится за дверью Отдела Тайн, остается за этой дверью. Наши контракты не позволят мне обсудить что-либо за его пределами даже со своим коллегой, с которым мы работаем над одним делом. Поэтому, давай ближе к сути.

Гермиона набрала побольше воздуха.

– Месяц назад кое-что… в общем, я не помню целый день своей жизни. Вернее сказать ровно сутки. С 13.00 пятого июня до 13.00 шестого июня, – на этих словах Нотт ощутимо подался вперед корпусом, удивленно вскинув брови. – Я бы хотела знать, был ли это Обливиэйт или что-либо еще. И по возможности… вспомнить, что именно тогда случилось.

Гермиона рвано вдохнула воздух, который закончился пока она говорила.

– Ты говоришь пятого июня? – Нотт, казалось, ушел в какие-то свои мысли, растерянно потирая подбородок.

– Да, это точная дата.

– Так и почему ты пришла только месяц спустя? Возможно, если бы ты пришла сразу было бы проще.

Гермиона почувствовала, как ее щеки и уши начали гореть.

– Я не поняла этого сразу.

– А теперь..? – Нотт пристально смотрел на нее, ожидая, что она продолжит.

– А теперь… открылись некоторые… непредвиденные обстоятельства. Но это не столь важно на самом деле. Гораздо важнее, сможешь ли ты что-то с этим сделать.

– Не столь важно… Ну что ж, давай попробуем посмотреть, – он развернулся в кресле, задумчиво рассматривая приборы, стоящие в шкафу позади его стола. – Ты когда-либо испытывала легилименцию на себе? – спросил он, расставляя на столе Омут памяти и еще несколько странного вида конструкций.

Глаза Гермионы загорелись жаждой знаний. Она даже на мгновения забыла о причинах своего визита, зачарованно рассматривая неизвестные ей приборы.

– Грейнджер? – окликнул ее Нотт. – Легилименция?

– А да… То есть нет. Не доводилось.

– Добровольное согласие уже половина успеха, – Гермиона поежилась, представив себе насильственное вторжение в свой мозг, – поэтому я хочу, чтобы ты максимально расслабилась, закрыла глаза и представила себе утро пятого июня самым подробным образом, как только сможешь. Я буду наблюдать со стороны и попробую сделать так, чтобы ты не почувствовала моего присутствия. Дай знать, когда будешь готова, – Нотт вытащил палочку.

Гермиона вполне осознавала, когда шла сюда, что ее ждет, но все же не смогла должным образом подготовиться. Пустить в свою голову чужого человека это не то, к чему вообще можно быть готовой.

Она постаралась выбросить из головы вчерашний день своей жизни и все, что связано с беременностью. Перед глазами появился ее уютный кабинет в Министерстве, стол, заваленный пергаментами, удобное рабочее кресло и чашка ароматного черного кофе, с которого она всегда начинала каждый свой день.

– Я готова, – сказала Гермиона более уверенным голосом, чем чувствовала себя на самом деле.

Нотт молчал, но она почувствовала нечто, что напоминало легкое касание пальцев к вискам. Это не было неприятно.

Гермиона начала снова проигрывать этот день в своей голове, включая кофе, работу с документами, разговор с Гарри, неспешная прогулка к точке трансгрессии. Она вдруг вспомнила, как некоторое время рассматривала кружевной комплект белья на витрине магазина и почувствовала ужасающее смущение. Нотт по-прежнему ничем не выдавал своего присутствия, за что Гермиона ему была безумно благодарна сейчас.

Мысленно оказавшись в своей квартире, она не знала, что делать дальше. Она помнила, как попала домой, мельком взглянула на часы и подумала, что самое время принять расслабляющую ванну с бокалом вина и новой книгой. Дальше была пустота.

– Оставайся в этом моменте, – прошептал голос Тео прямо в ее голове. – Прокрути снова мысль о ванной. И снова, если потребуется.

Гермиона кивнула, не открывая глаз. Она мысленно смотрела на часы, которые показывали без двух минут час. Казалось, что ничего не происходило.

– Если сказать честно, – негромко начал Нотт, очевидно, незаметно покинув ее голову, – я еще не сталкивался с таким явлением.

Он замолчал, постукивая пальцами левой руки по кончику волшебной палочки. Гермиона очень старалась не сбивать его с мысли, но терпение никогда не было ее добродетелью.

– С каким таким? – спросила она спустя некоторое время.

Нотт вынырнул из своих мыслей и уставился на нее, как будто забыл о ее присутствии.

– Твоя память совершенно точно не стёрта. И я не заметил вообще никакого чужого вмешательства в твою голову. Такое ощущение, что ты сама заблокировала эти воспоминания. Возможно, непреднамеренно.

– Но…

– Я видел то, что происходило дальше, как будто из-за очень толстого матового стекла. Силуэты, звуки голосов, но невозможно разобрать слова. – Нотт продолжал говорить, глядя на свои руки. Гермиона поняла, что несмотря на “стекло”, он вполне себе понял, что именно происходило в тот день. Щеки снова запылали от стыда.

– Я могу каким-то образом посмотреть эти воспоминания? – несмотря на все старания, голос подрагивал.

– Я не уверен. В любом случае, нужно попытаться. Я думаю, мы можем попробовать слегка модифицировать стандартное зелье извлечения и соединить его с последней разработкой нашего отдела, – он кивнул на один из приборов на столе. – Если это сработает, то ты сможешь посмотреть воспоминания через Омут памяти.

Гермиона кивнула, все еще не способная посмотреть Нотту в глаза:

– Спасибо тебе.

– Пока не за что, Грейнджер. Приходи в пятницу утром. Я буду готов к этому времени, – он встал с кресла, показывая, что на сегодня их разговор окончен.

В пятницу. Еще четыре дня полной неизвестности. И не факт, что даже если Нотт сможет достать нужный кусок памяти, она что-либо сможет определить. Можно ли узнать человека по его силуэту?

– А… – Гермиона очень хотела узнать, что видел Тео в ее голове, но поняла, что провалится под землю от стыда, если услышит это из его уст. – Неважно. Еще раз спасибо. Я буду здесь в пятницу.

Не дожидаясь ответа, она выскочила за дверь и почти бегом направилась к лифту.

========== Глава 3 ==========

Пережив первый приступ бешенства, Драко успокоился и решил еще немного понаблюдать за Грейнджер, прежде чем предъявить ей свои претензии. От этой мысли ему мгновенно захотелось дать себе затрещину. Он собирался предъявлять претензии женщине за секс. О, пожалуйста. С ним не могло такого случиться.

В понедельник утром, кое-как пережив практически бессонную ночь, полную странных противоречивых мыслей, он обнаружил себя как бы невзначай расхаживающим возле кабинета старшего аналитика. Аналитик опаздывал уже на пятьдесят минут. Старший аврор Малфой уже сорок пять минут злился.

План его состоял в том, чтобы случайно столкнуться с Грейнджер в коридоре, просочиться в ее кабинет и напроситься на кофе. В принципе, ничего необычного.

Иногда они пили вместе кофе, обсуждая возможные стратегии по текущим делам. Такие встречи часто перетекали в разносторонние дискуссии каждый раз, когда это позволяли их рабочие графики. Гермиона Грейнджер была поистине интересным собеседником, чего бы не касался их разговор. Помимо обширных энциклопедических знаний практически по любому вопросу, у нее имелось свое собственное, часто эксклюзивное, мнение. Сегодня у него не было особого повода, но он решил, что сымпровизирует по ходу развития событий.

И вот время к девяти, Грейнджер еще нет, а на него уже заинтересованно поглядывают секретари и младшие сотрудники из открытых дверей, предвкушая новую сплетню.

Драко уже практически зашел в свой кабинет, когда двери лифта открылись, и из него показалась Грейнджер. Она шла, глядя прямо перед собой, мыслями явно далеко отсюда. Не надо быть легилементом, чтобы понять, что она чем-то сильно озабочена. И грустна. Драко решил, что она буквально только на днях узнала о своем положении, потому что в пятницу с ней совершенно точно все было нормально.

Самое время выяснить ее реакцию на него теперь. Если она все же помнила, в отличие от него, как они оказались в одной постели, то должна знать, кто отец ее ребенка. Похоже он будет в своем роде уникальным. Первый мужчина, который узнал о ребенке раньше женщины.

А что если у нее есть другие претенденты на отцовство? Эта внезапная мысль ему почему-то совершенно не понравилась. Абсолютно нелепое в данной ситуации чувство собственничества заворочалось в груди.

Малфой оперся плечом о стену возле ее кабинета и сложил руки на груди, ожидая, когда она его заметит.

Или не заметит.

Драко удивленно поднял бровь, глядя, как она открывает дверь, мазнув по нему взглядом, как по пустому месту.

Он прошел следом за ней.

– Грейнджер.

Она подняла на него глаза, и Драко буквально наблюдал, как ее разум возвращается в реальность.

– Малфой. Привет. – Гермиона тяжело опустилась в кресло. Он видел ее попытки собрать свои мысли в кучу и выплыть из пучины грустных размышлений. – Присаживайся, что у тебя?

Она потерла виски пальцами и вымученно улыбнулась.

– Тебе нехорошо? Неважно выглядишь. – Драко опустился в кресло для посетителей. Причину своего визита он так и не придумал. Он внимательно следил за каждым движением ее мимики, чтобы не пропустить ни одной реакции, поэтому хорошо видел, как ее лицо меняет цвет, теряя краски.

– Нет. То есть да, я плохо спала и чувствую себя немного разбитой, но это пустяки. Так что ты говоришь..?

– Почему бы тебе не взять отгул, Грейнджер? – перебил он резко. – Дементор и то выглядит лучше, честное слово.

Он мгновенно пожалел о своей грубости, но сделать ничего не успел. Гермиона осела в кресле, уронив голову на плечо.

– Блядь.

Это плохо. Это очень-очень плохо.

Драко выхватил из кобуры палочку, в два прыжка обогнув стол, поднял за талию бесчувственную Грейнджер, прижав к себе, и дотронулся палочкой до пуговицы на левом рукаве форменной мантии – экстренный портключ в Святого Мунго. Позже ему придется написать самый неправдоподобный отчет в своей жизни о причинах активации экстренного протокола. Но это будет позже.