Текст книги "Мы познакомились как в глупом фильме"

Автор книги: Эм Ленская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Сцена 3: лёгкий спарринг по дзюдо после ужина

– Аркадий Викторович, может, я сам дойду? Пешочком? Отсюда уже недалеко ведь, – предлагает Данила, когда виновато смотрит, как стрелка часов приближается к отметке шесть пятнадцать.

Антон пока не звонит и не пишет, и Данила надеется, что его компаньон на сегодняшний вечер и сам морозится где-то в пробке неподалеку, потому и тихуется, как мышонька.

– Да не кипишуй, Дань, – спокойный как удав, отвечает Аркадий, постукивая пальцем по рулю в такт какой-то попсовой песне по радио. – Чай не девка, подождет тебя твой друг, не помрет. Да и пробочка сейчас рассосется, фьють, и мы уже на месте.

Преисполненный лютого сомнения Данила смотрит на экран навигатора, от обилия красного на котором аж глаза болезненно ноют. Где тут Аркадий «фьють» разглядел, когда там сплошной «хуякс», Данила понимать отказывается.

– Дядь Аркаш, мне бы ваш оптимизм, но я и правда лучше сам добегу. Неловко как-то опаздывать.

Данила теребит пояс ремня безопасности, ногой дергает на нервной почве, мобилу в руках вертит.

– Ой, Даня, ты будто на свиданку опаздываешь, – смеется Аркадий Викторович. – Ну беги, если так невтерпеж. Я ж насильно держать не буду. Не маленький уж, сам решить можешь.

– Ну вы же ради меня сюда полезли.

– Да делов-то, Дань, – отмахивается тот. – Папка твой все равно меня сегодня пораньше отпустил, сказал, из офиса до полуночи точно не выберется.

– Пфф, типа обычно он в семь, как белые люди, заканчивал, – бухтит Данила в ответ, будто снова все детские обиды всплыли, как говно по весне.

– Ну ты же знаешь, как Михал Палыч вкалывает ради семьи, – по привычке вступается за друга Аркадий Викторович.

– Дядь Аркаш, ну какая семья, господи? Я уже пять лет как отдельно живу, сам зарабатываю, его деньги со счета и не снимал ни разу с тех пор. С женщинами он если и встречается, так явно изредка, ни с кем не живет. Кроме тети Таси с уборкой, у нас в доме вообще никто не бывает.

– Так взял бы хоть навестил папку.

– Когда? В его расписание я лет с пяти не попадаю, наверное, – фыркает Данила. – Вы даже на собрания родительские ко мне в школу вместо него приходили. Он меня на линейку лишь в первый класс привел, да и то умотал через двадцать минут, меня классуха тогда за руку вела, потому что я спотыкался, из-за слез в глазах ничего под ногами не видел.

– Данечка, – Аркадий Викторович вздыхает. – Ну, тут я, конечно, спорить не буду. Было дело. Но Миша тебя правда любит и заботится, как может. Но вот такой он человек. Трудяга, сколько его знаю.

– Да я все понимаю, но… ай, ладно, дядь Аркаш, не о том мы начали, – спохватывается Данила. Об отце, а точнее его постоянном отсутствии в своей жизни, Даня может докторскую написать с презентацией на сто слайдов, только толку-то не прибавится. Обижаться на отца бесполезно, да и бросил это гиблое дело Данила уже давно, хоть и бомбит еще понемногу время от времени. Бомбит, но отца он, как ни крути, все равно, конечно, любит. – Я побегу, спасибо, что подкинули. И за закаточки тетю Таню от меня поблагодарить не забудьте только, хорошо? И это… папе привет, если сегодня еще увидите. Передайте, чтоб позвонил, если сможет, конечно.

– Само собой, Данечка, – Аркадий Викторович хлопает его по спине своей широкой ладонью, крепко, но ласково так, по-отечески. – Всем передам, не волнуйся. И Михал Палычу и Танечке своей. Ты бы, кстати, сам хоть заскочил, она пирожков напечет.

– В выходные как-нибудь, ага? – уточняет Данила, а сам уже нервно жопой по сиденью елозит и за ручку на двери хватается.

– Я запомнил, смотри у меня, – хитро улыбается Аркадий и пальцем грозит, мол, обмани только попробуй, никаких тебе домашних солений с огурчиками с нашего огорода, в супермаркет пойдешь за бздюшонами этими с турецких полей на моче выращенными. – Ну беги, а то из портков сейчас выпрыгнешь.

Данила на ходу уже кидает «до свидания» и хлопает дверью. Проскакивает перед такими же застрявшими в потоке водилами, выскакивает на тротуар и опять с часами сверяется. Пёхать до назначенного места встречи ему минут десять без малого, так что в лучшем случае к половине седьмого он доберется. А Антон все молчит.

«Может, он вообще приходить передумал?» – размышляет Данила, пыхтя как старый кипящий чайник со свистком на плите. Вроде и спортом иногда занимается, в бассейн поплавать ходит, гантели порой потягать может, а для бега как-то роза его не цвела. Даже в армейку, вон, не взяли. Правда, по зрению.

Притормозив на светофоре, Данила пуляет-таки в чат Антону сообщение, что встрял в пробак, но шпарит уже на всех скоростях. А ты заказывай там, что душа требует, начинай, в общем, без меня. Прежде чем загорается зеленый, успевает прийти ответ:

«Все ништяк, я сам только вошел, не торопись».

Ну раз ништяк, то можно и с галопа на рысь ход убавить, думает Данила, а то на лбу аж испарина выступила. Придет весь в мыле – впечатление не лучше первого, хотя до позорной минуты славы на мосту ничто, кажется, не дотянет.

~~~

– Данила, я тут!

Антон сидит за столиком возле окна слева от входа и рукой машет.

Представиться официально Даня так и не успел, но когда подтверждение брони на вечер Антону сбрасывал, написал, что их столик заказан на Даниила. Опаздывать-то он изначально и не планировал, но подстраховался, как вышло, не напрасно. Вот и познакомились заодно.

– Привет, – чуть неловко здоровается Данила и жмет протянутую ему ладонь. – Извини, что опоздал. Знал бы – на метро поехал.

– Да не парься, – Антон улыбается. – А ты на своей что ли? Или на общественном?

– Друг подвез, – не вдаваясь в детали, отвечает Даня. – Моя дома осталась.

– Круть, давно за рулем?

– Молодые люди, уже решили, что будете заказывать?

Бодрая официантка в фирменном переднике возникает, едва Даня успевает опустить на стул задницу. Антон кидает на него вопросительный взгляд, мол, ты ж тут был, все знаешь, наверное.

– Фланк самой сильной прожарки и брокколи под сыром, – и правда не глядя в меню, отвечает Данила, тупо повторяя заказ с прошлого визита.

– Эээ… – на секунду теряется Антон. – А давайте мне то же самое и еще что-нибудь картофельное.

– Есть пюре, картофельный пирог и запеченый картофель с сыром, – перечисляет, как из пулемета строчит, официантка.

– Картошечка с сыром подойдет, – довольно решает Антон, мило улыбаясь.

– Что-то выпить?

– А давайте базиликовый лимонад, – быстро пролистав меню, выбирает Антон.

– А мне сидр, – добавляет Данила.

Пообещав, что заказ будет готов в течение двадцати минут, официантка уходит, оставляя их вдвоем.

– Так ты и правда не пьешь? – интересуется Данила, вспоминая брошенные в день знакомства слова.

– Ага, плохо переношу алкашку в любом виде, да и… – Антон обрывает сам себя. – Короче, на тусовках я обычно самый скучный.

Смеется, а Данила замечает на его правой щеке аккуратную ямочку, аж пальцем так и тянет тыкнуть. При хорошем освещении и наличии на носу очков Данила наконец целиком разглядывает Антона. Темненький, как Даня его и запомнил, стрижечка модно небрежная. И глаза, как и внешность вся, чуть восточные, густо-карие и красивые. На лицо Антон вообще по Данилиным вкусам вполне привлекательный, этакий папин бродяга, мамин симпатяга.

– Да… я ж про тачку спрашивал, – напоминает Антон, облокачиваясь на стол, так что до нюха Дани отголоски его парфюма долетают, очень, к слову, приятного.

Сам Данила сидит как жених на первой встрече с отцом невесты: спина ровно, руки между коленок лодочкой. То ли флюиды с оттенком уверенности от Антона слишком сильно исходят, то ли он отвык с кем-то вместе, помимо Жени, в ресторанах сидеть.

– Сразу в восемнадцать получил права, машину тоже. Отец подарил на совершеннолетие.

– А я мотоцикл всегда хотел, но бабуля у меня за сердце каждый раз хватается, стоит мне об этом вслух сказать.

О бабушках Данила привык слышать исключительно из чужих уст: свою бабку по отцовской линии он едва помнит – та умерла, когда Дане было года четыре (а дед переехал жить за границу, едва овдовел). Ну о материной и говорить нет смысла, там, видать, быстро забыли о том, что у дочери их, в общем-то, сын остался. Так что Данила, слыша, как об Антоне кто-то, помимо родителей, может заботиться, чувствует легкий укол зависти. В его мыслях бабушки, как из сказки: вяжут носки из шерсти, варят компот ягодный и пекут румяные сладкие ватрушки по воскресеньям. Дане тоже плюшки пекла их домработница, но без души как-то, без вложенной в каждый пирожок бабушкиной любви. Вот и вышло, что по всем фронтам Даня был недолюбленный. Почему-то так и тянет Антону поплакаться, позавидовать вслух, мол, цени, что о тебе так волнуются. Я хоть с дырявым парашютом пойду прыгать с крыши – никто не остановит, потому что отцу если только о трупе в виде кровавого блинчика по факту расскажут, там уже поздно запрещать чтолибо.

Даня трясет головой, отгоняя глупые мысли, каруселью в голове завертевшиеся. Вот опять он зачем-то о смерти думает – на диагноз конкретно тянет.

– С тобой все в порядке? – волнуется Антон, видимо, уловив момент, когда Даня выпадает из реальности.

– А… да, окей, – кивает Данила, стараясь улыбнуться. – Задумался что-то, извини.

– Это как-то связано с тем, из-за чего ты тогда на мосту оказался? – понижая голос, внезапно уточняет Антон, но пока Данилу ступорит от вопроса, добавляет: – Соррян, если лезу не в свое дело, но в реку прыгать чисто по фану ночью в одиночку не идут.

– Я… эээ… – Данила трет нервно ухо, прям как Женька обычно делал.

– Ладно, забей, – идет на попятную Антон. – Не хочешь рассказывать – не надо. Но обещай, что с моста тебя больше снимать не придется.

– Ооох, – Данила чувствует, как тепло к щекам подступает от стыда, прячет по-ребячески лицо в ладонях и бубнит сквозь них: – Обещаю, если ты обещаешь больше не вспоминать тот позор.

Веселый смех Антона заразителен, отчего Даня и сам в итоге прыскает.

– Да ладно тебе, ну с кем не бывает, – успокаивает Антон и по плечу хлопает, над столом к Дане потянувшись.

– То есть ты часто всяких придурков, вроде меня, с оград тащишь? – хмыкает Данила и успокаивается. Откровенно стебать и подкалывать Антон явно его не планирует, ну а шутит – это ж так, чисто… по-дружески, что ли?

– Не, ты и правда тогда до усрачки меня напугал, – признается Антон. – Да и я, блин, тоже хорош, ляпнул под руку, но я ж не знал, что ты там на соплях держишься. Пересрались мы оба, думаю, знатно.

Почему-то вспоминать вот сейчас, сидя рядом с Антоном, о своем же катастрофическом во всех смыслах проебе Даниле даже забавно. Глупо, все еще остаточно стыдно, но до странности легко и почти весело. Страх-то еще тогда практически сразу исчез, в голове лишь депресняк всякий сплошь с Женькиным лицом тоталитарно властвовал, о себе Даня едва ли заботился, если только обдумывал, как, черт дери, дальше-то жить? Как с потерей Жени в конечном итоге смириться и с тем гнойником в разбитом сердце существовать, раз убиться не получилось?

Окончательно, конечно, не отпускает, но легче и правда становится. Как бальзамом плеснули оздоровительным. Даня пытается вспомнить, когда он смеялся в последний раз, и все подсчеты приводят к моменту, который «до»: когда счастлив был, когда завтрак в постель, чтоб с утра свое полусонное счастье порадовать; когда верил, что любовь не только в киношках красиво по телевизору, но и в жизни случается, чтобы до общей старости и морщин в уголках самых любимых глаз. «До» – когда Женя был рядом и держал крепко за руку. Целовал, обнимал, что-то нежно на ушко нашептывал. «До» казалось тогда «навсегда», ну а вышло – «давай расстанемся». Вышел брошенный без сигналов бедствия Даня.

Вышли срыв, мост… Антон.

– Знаешь, правда спасибо, что вытянул тогда. Я в тот момент хреново соображал. Грузился уже какое-то время, вот и психанул. Но, наверное, мне та встряска действительно помогла. И ты… в смысле, рад, что тебя тогда встретил.

– Да чего там, – как-то внезапно скромничает Антон. – Ты тоже, вроде, нормальный пацан, когда на мосту не висишь.

Данила улыбается и даже молчит о том, что кое-кто обещал о злосчастном эпизоде больше не упоминать.

Когда заказанное наконец приносят, едят, болтая об отстраненном, не касаясь сугубо личного. Стейк Антон лопает с удовольствием, аж смотреть приятно, будто Даня сам приготовил и теперь плодами труда любуется. Дома Данила редко что-то серьезнее макарон по-флотски готовит, если дело себя касается. Все кулинарные изыски он сугубо для Женьки прокачивал, чтобы кормить чем-то вкусненьким и незаезженным.

Данила оплачивает счет и прощается с официанткой, наблюдая, как та откровенно флиртует с Антоном, даже рукой машет, когда они из ресторана выходят.

– Ты как, домой не торопишься? – спрашивает Антон, выуживая Данилу из мыслей.

– Вроде нет, – пожимает тот плечами. – А что?

– Тогда погнали в парк возле Адмиралтейки, – предлагает Антон и тянет Даню за собой, не оставляя маневров к отступлению.

По пути Антон вдруг тормозит, забегает в первый попавшийся круглосуточный и возвращается с мороженым.

– Эскимо или трубочка? – протягивает обе руки, мол, выбирай.

– Ванильное? – уточняет Данила, вглядываясь в упаковку.

– А ты не любишь? Типа ж классика.

– Нет, я в принципе любое ем. Давай трубочку, в эскимо шоколад обычно невкусный.

– Ну спасибо, – смеется Антон, отдавая мороженое. – Но хотя бы честно.

– Ты сам предложил. – Даня улыбается и рвет обертку. – Кстати, с чего такая щедрость?

– Так, небольшой вклад в нашу встречу. Лопай давай. Как говорится, дают – бери, а бьют – беги.

На аллее со скамейками Антон плюхается на первую свободную, а Даня садится следом. Время едва перевалило отметку в девять, но на улице попрежнему сохраняется тепло, словно октябрь не наступит уже со дня на день.

– Блин, после сладкого пить хочется, – жалуется Антон. – Надо было воды купить сразу, че-то не подумал.

– Так давай вернемся? – предлагает Данила. – Мы же там еще какой-то «24» по пути видели.

– Да мы только сели. Ле-е-ень, – тянет Антон. – Потерплю.

– Тогда я сам схожу. Сиди, – отвечает Даня и, не дожидаясь реакции, быстро уходит.

На весь маневр уходит не больше пятнадцати минут, но когда Данила возвращается к оставленному на скамейке Антону, видит, что тот уже не один. Сначала Данила логично предполагает, что кто-то из знакомых заметил Антона и завис поболтать, но когда подходит ближе, слышит явно не дружеский разговор.

– Бля, пиздуй нахуй обратно… откуда ты там вылез, – приказным тоном говорит тощий, но высокий парень. В руках стекляшка пива, за ухом заткнута сигарета. В олимпийке с гордой надписью «Раша» на груди, только треников в довесок явно не хватает для полного антуража.

– Господи, Толь, пойдем дальше. Других что ли скамеек нет. Забей.

Держа под локоток быкующего на Антона Толю, девушка явно в конфликт ввязываться желанием не горит, в отличие от благоверного.

– Да схуяли? Это он пусть уебывает! Понаехали, блять.

Харкает смачно, едва, наверное, на ноги Антона не попадая. Видно, туда и целился.

Данила обходит скамейку и встает рядом. Вмешиваться, конечно, пиздецки стремно, даже если этот неясно откуда нарисовавшийся Толя и не выглядит бывалым бойцом, но кто их, посланников подворотней и зассаных подъездов, знает. Только бросить Антона одного совесть не позволяет.

– А сам прям чистокровный в пятом поколении? – дерзит Антон в ответ, продолжая спокойно сидеть на скамейке, чем еще больше, кажется, Толю раззадоривает.

Тот делает резкий выпад, пинает Антона куда-то в районе щиколотки и, нависая, орет:

– Слышь, ты че, бля, вякнул сейчас?

Антон и Толина спутница действуют почти одновременно: девушка, хныча «То-о-оля-я-я!», дергает того за руку, хоть и безуспешно, а Данила в плечо подскочившего Антона цепляется и назад отводит.

– Забей, пойдем отсюда, пусть сидят ради бога, – просит Данила, ощущая, как тело Антона напрягается от злости.

Люди на соседних скамейках уже настороженно оглядываются, но вмешаться никто естественно не рискует.

Молча, Антон разворачивается и отступает, пока Данила продолжает для верности в его плечо пальцами впиваться.

– Зассал, да? Вот и вали, пидрила, – язвит, бросая в спину, неугомонный Толя.

Данила даже вздрогнуть не успевает, когда Антон вырывается и парой четко поставленных движений заваливает Толю мордой в землю, заламывая руку за спину – ту самую, что по-прежнему крепко сжимает пивную бутылку.

– Ты че, больной совсем? Отпусти его! – начинает верещать девица в унисон с кряхтящим Толей, которого Антон плотно прижимает коленкой к земле. – За языком следить хахаля своего научи сначала, – бросает Антон, но захват ослабляет. – Подумает следующий раз, прежде чем рот свой поганый открыть.

Отпихнув от себя Толину руку, словно та заразная, Антон поднимается и кивает Даниле – пойдем.

~~~

– Пятый дан по дзюдо, – отвечает на немой вопрос Данилы Антон, когда они отходят на достаточное расстояние. Парк остается позади, и Данила опасливо оглядывается через плечо, но преследовать их никто, конечно, не пытается.

– Только не говори, что такое не в первый раз случается?

– Не в первый, но и не часто, конечно, – более чем спокойно после всего произошедшего поясняет Антон. Остыть у него выходит почти также быстро, как и завестись пару минут назад. Зато Данила остатки легкого мандража еще чувствует. – Я по отцу-то русский, а у мамы в крови разного намешано, вот мне часть и передалась. А таким уебкам все одно, – все-таки чуть обиженно, как кажется Дане, выплевывает Антон.

– Кому надо, всегда найдет к чему придраться, и повод особый не нужен, – соглашается Данила. За Антона и впрямь обидно. Может, потому что и сам под раздачи изредка, но попадал: то он дрыщ, то очкарик, то как баба выглядит.

– Ты-то как? – неожиданно уточняет Антон, пока они бредут без четкого направления по оживленным улицам вечернего города. В центре, как обычно, людно даже в будний день, хотя время уже близится к десяти.

– А я здесь при чем?

– Ну мало ли…

– Да я в норме, хотя осадок неприятный остался, конечно.

– Извини.

– Да блин, за что? – Данила пялится на Антона с удивлением, и правда без понятия.

– Из-за меня же встряли, – оправдывается тот.

Данила цыкает и шлепает его по плечу.

– Ой, чушь не пори. Встряли – это если бы мы сейчас с разбитыми носами в ментовке куковали. А это так… слегка взбодрились. Легкий спарринг по дзюдо.

Смеются одновременно, и Данилу постепенно отпускает – видно, Антон и впрямь на него благотворно влиять умудряется.

Данила чувствует, что вновь оживает.

Сцена 4: не из жалости

До ближайшей станции метро рукой подать, так что прогулка от парка длится совсем недолго. Даниле до дома всего-то пару станций, он и пешком по сути дойти может, хотя прощаться как-то не тянет совсем, а вот куда Антону ехать – он и малейшего представления не имеет.

– Ну что, расходимся или…? – первым спрашивает Антон, когда они замедляются возле входа на «Адмиралтейскую».

– У меня день больняка еще остался, так что работать завтра не надо, я никуда не спешу, но ты смотри, как самому удобнее, не хочу тебя попусту задерживать, – беспокоится Данила, думая, вдруг Антон лишь ради него интересуется. Мол, угостил, отблагодарил, пора и честь знать.

– Дань, – как-то очень мягко и очень по-дружески зовет вдруг Антон и улыбается, положив ладонь ему на плечо. – Даже ради вкусной еды и тем более чисто из вежливости я с людьми не общаюсь, если они мне неинтересны и напрягают. Сегодня весело было, так что не надумывай ничего лишнего.

Отводит руку и подмигивает, отчего Данька машинально губы растягивает. У Антона точно какой-то тайный доступ к спусковому крючку его улыбок в запасе имеется. Стоит тут, флюиды радости и спокойствия без зазрения совести на страдающих брошенок распыляет, Дане аж не верится, что всего сутки назад он себя еще разбитым, как авто после краш-теста, чувствовал, а Антон будто скотчем осколочки склеил по красоте и фен-шую, и под ним теперь все кусочки ровненько начинают срастаться, как на ускоренной съемке.

– Тогда… – Данила мнется, очки на носу поправляет, сомневаясь, что возникшая мысль на данной стадии их знакомства вообще уместна, но все же рискует. – Может, в гости зайдешь? Я на «Чкаловской» живу, по пути можно в магаз заскочить, купить что-нибудь, пива там или еще чего. Потом, если захочешь, можешь на ночь остаться, чтобы не переться обратно.

Выпаливает все, а потом щурится так стыдливо и добавляет:

– Блин, капец как это странно, наверное, сейчас прозвучало, но я просто… короче…

– Да-а-ань, да расслабься, – весело отвечает Антон и кулаком игриво пихает. – Ты сам вот, правда, ищешь подвох, где его нет. Я в конце концов не девчонка же, чтобы думать, будто ты меня под видом кино и кофе потрахаться на первом свидании зовешь.

Смеется, тепло так, уютно, что Даня, как по команде, следом прыскает. Действительно, морозит дичь всякую. Он, конечно, девчонок бы с подобной целью и так не звал, а вот парня – наоборот. Но даже захоти Данька Антона на интимный тет-а-тет взаправду позвать, шансы-то вряд ли есть. Гей-радар у Дани если и присутствует, то работает как-то на отвали. Вот на Антона совсем молчит, не пеленгует вибрации, ни горячо – ни холодно, но не в лоб же в самом деле спрашивать: «А ты мальчиков, случайно, не любишь? А то вот я очень даже».

– Нет, конечно, – подтверждает Данила свои сугубо чистые и невинные намерения. – Но… мне тоже с тобой как-то легко сегодня было. Я отвлекся, про всю хрень почти забыл. Поэтому ощущение, словно когда разъедемся, то меня отдачей пришибет.

– О, кстати! Насчет отвлечься, – будто что-то давно забытое вспоминая, говорит Антон, оживляясь. – У меня друг в эти выходные, пока еще тепло, собирает тусню на даче у себя. Погнали со мной?

– Эээ… так я же чужой совсем, – сомневается Данила, хотя внезапное предложение Антона волнует. Это ж когда он выбирался последний раз куданибудь, даже с Женей? Они все чаще дома сидели, вроде и так устраивало, но, видать, уже тогда орным ором поведение Женьки сигналило – он хочет расстаться, просто резину тянет.

– Да брось, – отмахивается Антон. – Не ты один из незнакомых будешь, плюс ты со мной, а Степка – кореш мой собственно – он дофига компанейский, любит, когда много народу собирается. Поехали, а?

И смотрит так пристально, выжидая.

– Ну… ладно, думаю, здорово будет, – соглашается Данила. Даже расставаться уже не так грустно, если скоро вновь стопроцентно можно будет увидеться. Конечно, сразу в толпу незнакомцев вливаться чуть стремно, но Антон ведь и правда рядом будет, так что Даня почти на автомате успокаивается.

– Мы в субботу утром выезжаем, чтобы трасса посвободнее была. Можно на электричке, конечно, но там кое-кто из ребят на свой тачке, так что я договорюсь, чтобы нас подкинули.

– А давай на моей? – тут же с воодушевлением предлагает Данила. – Я прилично вожу.

– Круть! – восклицает довольный Антон. – Ты главное скажи, куда мне подскочить, чтобы ты меня подобрал, лады?

– Да я за тобой сам заеду, зачем тебе по городу-то зря мотаться, – поджентльменски отвечает Даня, ему и правда нетрудно ведь.

– Ого какой сервис, – улыбается Антон. – Тогда договорились.

Тянет ладонь вперед и жмет Данину руку, когда тот в ответ протягивает.

Все, забились, условились.

– Завтра еще наберу тебя, чтобы по времени состыковаться. И классно, что ты поедешь. Я рад, честно.

Говорит и взглядом своих густо-шоколадных глаз обволакивает. Данила мысленно умоляет, лишь бы не покраснеть – он это с детства на раз-два умеет с его-то светлой кожей, где все эмоции на просвет. Сам до конца не шарит, с чего так колбасит. Подумаешь, на тусовку позвали. Подумаешь, Антон. Подумаешь, красавчик, который ворвался в его черную полосу с ведром белой краски и разлил ее перед Даней, мол, тебе дальше этим путем, тут дорожка светлее будет, ну и я проведу и компанией обеспечу, чтоб не свернул ненароком или с моста вновь прыгать не собрался.

– А насчет в гости приехать, я – за, но не сегодня, прости, завтра у меня пары с самого утра, – сообщает Антон почти виновато. – Но я не сливаюсь, ты не думай. На следующей неделе обязательно, если сам не передумаешь. – Угостить тебя я ведь не передумал, – напоминает с лукавой улыбкой Даня.

– Тогда заметано.

Протягивает вперед кулак и ждет, когда Данила по нему своим ударит, чтобы чисто по-пацански договор скрепить.

Внизу на платформе, окончательно прощаясь, Данила едва не обнимает Антона, но быстро осекается. У него редко так, когда с малознакомым еще человеком никаких преград словно и не ощущаешь. Да и Антон ведет себя, будто они уже друзья со стажем. Наверное, это все мост – трудности, как говорят, сближают.

– Все, на связи, Дань, – произносит Антон, быстро наклоняется чуть вперед и хлопает по плечу в подобии объятия, чего сам Данила так и не сделал, а затем спешит к ждущей на путях электричке и запрыгивает внутрь за секунду до закрытия дверей.

Дома, перед тем как лечь спать, Данила открывает в whatsapp чат с Антоном и шлет короткое сообщение с пожеланием доброй ночи, приправленное забавной гифкой с мило спящим в ночном колпаке котом. Практически сразу галочки в углу вспыхивают синим цветом, оповещая о прочтении, а следом прилетает ответ: «И тебе, спи сладко, скоро увидимся *wink*».

Кажется, впервые за последние недели Данила засыпает без щемящего чувства пустоты в душе.

~~~

С Дашкой Северцевой Данила подружился еще в университете, буквально в первую неделю, когда та сама подсела к нему, а потом также невзначай позвала пообедать, а позже и домой вместе предложила ехать – оказалось, им почти по пути. О предпочтениях Дани она узнала от него самого, он так прямо и признался, что гей, почуяв, что Северцевой довериться можно, и не прогадал. Друзей у Захарова числилось не так уж много. Были, конечно, знакомые, бывшие однокурсники и текущие коллеги, но только с Дашей Данила мог делиться абсолютно всеми секретами, сокровенными тайнами и душевными терзаниями. Лишь с Дашей он выходил на связь, когда ушел Женя. И лишь ей же он мог рассказать о знакомстве с Антоном.

– Почему мне кажется, что он тебя зацепил? – хитро спрашивает

Северцева, сидя с ним на кухне с кружкой кофе и щелкая, как семечки, любимое Данькино имбирное печенье, которое сама же ему принесла.

– Ну… он правда приятный, – витиевато отвечает Данила, пожимая плечами. Он не то чтобы юлить пытается, нет, с Дашкой такое не прокатит, да и скрываться перед ней ему не за чем. Он и сам расшифровать сигналы толком пока не может, больно быстро все завертелось где-то в глубинах, напалмом выжженных расставанием с Женей.

– А поподробнее? – ухмыляется Даша и очередную печенюху в рот пихает. Ест как ведьма – вообще не толстеет, потому, наверное, в основном с парнями и дружит, потому что те не завидуют.

– Я с ним как-то вообще забыл, как фигово было после… ну ты поняла, – упоминать в разговоре имя Жени лишний раз совсем нет желания, аж муторно. – Из него энергия такая положительная прет, и он интересный: экстремальный спорт любит, хотя сам не занимается, только дзюдо. А пока мы в «Chuck» сидели, он даже о чем-то обыденном рассказывал как-то забавно. Со стороны, наверное, легкомысленным показаться может, но он вот на бюджете на медицинском учится, последний курс, отличник, все серьезно.

– Это у тебя, Даньчик, все серьезно, кажется. Залип ты, – хмыкает Даша и облокачивается на стол, голову руками подперев. Близко так подбирается, словно пошушукаться, хоть и сидят вдвоем. – Ты когда о нем говорил только что, у тебя аж физиономия расцвела, правда-правда.

– Да ну тебя, – беззлобно фыркает Даня и отпихивает ехидную Дашку. – Я его знаю-то день с натяжкой.

– Вот вообще не довод, я в Черепанова минуты за две втюрилась, до сих пор не жалею.

Замуж Дашка выскочила сразу после выпускного, влюбившись и впрямь с первого взгляда. Олег Черепанов – теперь уже три года как муж, Дане очень нравится, не в смысле, что и сам бы с ним замутил, а сугубо по-человечески. Прям как брат старший, которого у него никогда не было. К Дане Олег жену не ревнует – во-первых, знает, что на Дашку он не позарится, а во-вторых, и сам о Захарове заботится как о младшеньком. Семейная идиллия всем на зависть.

– И вообще, пора бы тебе перестраиваться и из страдальческого режима выходить, на Жене свет клином не сошелся, вокруг много классных и достойных парней. Вот Антон твой хотя бы.

– Он не мой.

– Это пока.

– Он не похож на гея, – приводит серьезный аргумент Даня.

– Ты тоже не так чтобы смахиваешь. На ботана – это да, а на гея? Хмм, это вряд ли.

– И как мне узнать? Ты прикинь, если я о таком в лоб спрошу, в лучшем случае он просто посмеется, зато я после такого в глаза бы ему смотреть не мог.

И так пипец набедокурил.

– Ну если уж он с тобой общаться продолжил даже после выходки с попыткой утопиться… блин, Захаров, – резко возмущается Северцева, звонко шлепая рукой по столу. – Все еще поверить не могу, что ты так по-идиотски поступил! Еще раз вытворишь нечто подобное, я тебя правда через колено перевешу и жопу надеру.

– Думаешь, мне до сих пор вспоминать не стыдно? – отвечает Данила, лицо в ладонях пряча. И щеки уже совестливо розовеют.

– Ладно, проехали, – остывает так же быстро, как и вспыхивает, и по макушке ласково треплет. – Но суть в том, что Антон после твоих финтов вернулся, не испугался, что ты псих какой-то. И явно понимает, что тебе нужна сейчас хотя бы дружеская поддержка. Вон на дачу тебя зовет отдохнуть.

Здорово же! Я его еще не видела, а он мне уже нравится.

– Могу вас познакомить, я его в гости пригласил, – признается Даня. – Ой ну нет, зачем тут я? Сам давай, действуй, почву прощупывай, ну или еще что, ты в этом не хуже меня разбираешься, что у мужиков и где, – шутит Дашка и хохочет под осуждающий Данин взгляд.

– А чего ты уже за меня все решила? Я лишь сказал, что Антон мне приятен, а ты нас свела уже.

– Пфф, соври еще, что не хотел бы попробовать.

– Да я вообще пока об отношениях новых не думаю, наелся, спасибо, – сдувается как-то враз Данила, потупив глаза. После трех неудачных романов вот так без подготовки и с лихого прыжка – не в реку, так прям в Антона прыгать, и то при условии, что ему вообще хоть что-то с ним хотя бы в теории светит – не комильфо, короче. Боязливо.

– Ладно, но обещай не замыкаться. Наслаждайся тем, что есть. А если надо – я помогу чем угодно.

~~~

К половине восьмого вечера Антон так и не звонит. Единственный его контакт, который есть у Данилы в whatsapp, сообщает, что пользователь не был в сети примерно с их вчерашнего обмена любезностями на ночь глядя. Даня отгоняет прочь стаю дурных мыслей и предположений, но дома с ними тесно, поэтому наспех собирается, натягивая спортивки, ветровку и кроссы, и выходит на улицу пробежаться. Бегает Даня редко, но всегда под агрессивные треки, словно те из него негатив вышибают и мчаться заставляют быстрее.