Текст книги "Ночь ужаса в музее (СИ)"
Автор книги: Elza Mars
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
1
У Стива Джонсона возникло первичное чувство посетить один Музей восковых фигур Дэвида Линкольна чисто из любопытства. Один из его старых приятелей как-то проболтался о необычном здании, где на всеобщее обозрение выставляли восковые фигуры довольно жуткого типажа и очень мерзкие, даже самые пугающие из творений мадам Тюссо с ними не сравнятся; и вот как-то в апреле месяце Стив Джонсон решил выйти на прогулку и узнать, сколь разочарует его реальность. Отнюдь его это не расстроило. В музее царила необычная аура, которую невозможно было ни с чем сравнить до того мига, что видел он. Конечно, среди восковых фигур стояли и различные злодеи: Ландру, доктор Криппен, мадам Демерс, Рицци и маркиз де Сад – но были там и другие фигуры, от внешнего вида которых сводило дыхалку. Стив Джонсон провёл время в музее до его закрытия, до момента, пока смотритель не отвлёк его от созерцания экспонатов.
Мужчина, который создал такие фигуры, не мог быть шарлатаном. Некоторые из экспонатов таили в себе фантастическую мощь, не подвластную простой фантазии, – это признак больного гения. Позже Стиву Джонсону стало известно прошлое Дэвида Линкольна, самая малость. Из-за какой-то неприятности или скандала с сотрудниками заставили того уйти из музея мадам Тюссо; поговаривали о безумии Линкольна и увлечения его тайным оккультизмом. Позже успех открытого Линкольном Музея восковых фигур затупил рты одних критиков его таланта, но вместе с тем углубил подозрения других. Дэвид Линкольн имел склонность к тератологии и иконографии кошмаров, но даже он учтиво отгораживал придел, где размещались самые жутковатые из его экспонатов. Тот придел допускал лишь совершеннолетних посетителей. За плотной занавеской прятались разнообразные монстры, какие лишь может родить воображение человека; вылепленные с искусством Дьявола, они были покрыты краской настолько пугающей, что поражали своим уродством.
Одни экспонаты напоминали всем известные мифы: драконы, химеры, циклопы, горгоны и с ними множество омерзительных побратимов.
Другие были из подземного мира легенд: тёмный, без формы Цаттогва; завёрнутый в свои щупальца Туле; хоботорогий Шонар Фавн и иные неземные существа из запретных книжек типа Некромикона и прочих. Но самыми ужасающими были собственные экспонаты Линкольна, которые передавали формы, которые не посмели вспомнить никакие древние предания. Такие фигуры были слеплены в тайной пародии на знакомые миру органические жизни, тогда как иные были вырваны из бредовых снов чужих планет и галактик. Полотна Кларка Аштона Смита сумели бы предложить парочку фигур, но ничто не сумело передать тот омерзительный ужас, который создавали пропорции с мастерской бравадой, и дьявольским призрачным освещением зала. Стив Джонсон шёл по музею с лицом скучающего ценителя и наткнулся на Линкольна у одного свода в мрачной комнате, которая служила ему мастерской: зловещий склеп с тусклым освещением и запылёнными окошками, вставленными в кирпичные проёмы стены на уровне закрытого двора. Тут Линкольн подновлял восковые экспонаты; тут и были слеплены большинство из них. Конечности из воска, головы и торсы в беспорядке лежали на скамейках; на верхних полочках располагались парики, хищные клыки и блестящие неподвижные глаза. Различные костюмы разных эпох висели на крючках; в углу высились нагромождения брусков из воска телесного оттенка; на полочках стояли баночки с красками и кисточки разных размеров. По центру мастерской располагалась огромная печь для размягчения воска с четырьмя плитами, подпирающими большой чан из металла с обращённым вниз желобком, который позволяет разливать расплавленный воск одним нажатием пальчика на краник.
Оставшиеся предметы в тёмном освещении почти невозможно было описать – разные части тайных монстров, чьи выплавленные фигуры в дальнейшем станут порождением кошмара. В дальнем конце была дверь из грубых досок; помимо внушительного висячего замка дверь украшал нарисованный масляной краской символ. Стив Джонсон как-то заглянул в жуткий Некромикон и покрылся мурашками, узрев знак.
Хозяин музея, – про себя подумал он, – без сомнений, имеет широкое образование в таких вот туманных областях знания человека.
Беседа с Линкольном не расстроила Джонсона.
Владелец музея не был против вторжения Джонсона – наоборот, радовался возможности разделить с ним свои мысли. Он говорил каким-то помешательским тоном, граничащим с лихорадочным напряжением. Стив Джонсон не удивился этому, ведь большинство считают Линкольна ненормальным. Мужчина посещал музей ежедневно, от чего начал находить Линкольна более расположенным к своей персоне и откровенным. Вначале владелец музея лишь намекал на разные тайные культы с ритуалами; позже такие намёки стали дополняться длинными рассказами, которые и без плохо отпечатанных фоток из-за своей неорганичности были комичными. И только в июне месяце, когда Стив Джонсон притащил с собой бутыль отменного вискаря, усердно спаивая владельца, случился первый реально безумный диалог. Джонсон услышал невероятные истории: путешествия в тайные пещеры Тибета с Африкой, в долину Аравии и Амазонки, на Трансильванию и неясные острова Тихого океана; потом рассказы о тёмных туманных записях древних фрагментов самого графа Дракулы и много чего подобного, что созрело в алкоголе тем июньским вечером.
Линкольн расположился к своему гостю и позволил себе пару непонятных и хвастливых замечаний о редкостных находках, которые он сделал в природе и добавил:
– Я располагаю осязаемыми доказательствами своих открытий. – Полупьяным тоном он продолжал: – Я продвинулся далеко от остальных в изучении тёмных первых книг, которые указали мне путь в удалённые места, в которых таились необычные чудовища, которые обитали на Земле раньше людей; а некоторые до сего дня поддерживают связь с потусторонними мирами, связаться с ними было обычно в те дальние года.
Джонсон восторгался воображением, создававшим такие предания; в Линкольне мужчину поразила сила его речи.
Наверное, работа с больными экспонатами мадам Тюссо толкнула его к такой богатой фантазии? – проносилось в голове Стива.
Страшные фигуры хозяина музея тесно связывались с его чувствами и воображением.
Его намёки насчёт природы кошмарных тварей были непонятны, таившиеся за приделом занавески.
Линкольн, безразличный к иронии, упрямо гнул своё:
– Не все демонические твари являются искусственно возникшими.
Джонсон откровенно и со скептицизмом недоверия разрушал растущее к Линкольну расположение. Владелец музея говорил серьёзно; сейчас мужчина замолк, каясь в своей болтливости. Джонсона он терпел лишь из упрямства нарушить стену недоверия того.
Дэвид молол истории о ритуалах и жертвоприношениях богам разного мира, что у Джонсона разболелась голова. Изредка Линкольн подталкивал своего гостя к какой-нибудь скульптуре за шторой и показывал линии, которые были не властны резцу скульптора. Джонсон потерял расположение владельца музея, но продолжал приходить из чистого восхищения искусством Дэвида.
Иногда мужчина старался поговорить с Линкольном откровенно, деланно удивляясь либо равнодушно затрагивая в диалоге тот или иной предмет, но такая тактика изредка вводила в заблуждение мастера. К началу сентября напряжение достигло вершины.
Однажды, придя в музей во второй половине дня, Стив Джонсон расхаживал среди привычных ему кошмаров, когда из мастерской Линкольна раздался ужасный вой. Посетители нервозно оживились, прислушиваясь к эху, промчавшемуся под сводами музея. Два смотрителя музея перекинулись взглядами, а один из них, который чаще помогал Линкольну в работе, вдруг заулыбался, чем поразил посетителей и Джонсона. Вой принадлежал псине. Это точно. В вое прозвучала мучительная агония, принудившая сжаться сердце; такое чувство выросло вдвое в окружающей обстановке музейных чудовищ.
А ведь сюда запрещено приходить с животными, – некстати вспомнил Джонсон.
Возле входа в мастерскую мужчину движением руки остановил Ганс, один из смотрителей.
– Мистер Линкольн, – оповестил он мягко, но в то же время извиняющимся голосом с долей иронии, – отлучился по делам и дал приказ не пускать никого в мастерскую в его отсутствие. Касательно воя, так это во дворе музея. С нами соседствуют бродячие собаки, иногда их разборки доносятся до нас. Тут же животных нет. А если вам нужно повидать мистера Линкольна, то можете застать его перед закрытием.
Джонсон выслушал Ганса и поднялся по старинным каменистым ступенькам на улицу, внимательно оглядывая округу. Музей окружали ветхие, заброшенные дома, когда-то жилые, но теперь занятые под лавки и складские помещения. В воздухе витала слабоватая аура запахов. Сам музей возвышался над остальными зданиями, как небоскрёб. За поворотом шла дорога, уходящая во двор. Горя желанием узнать, кто выл, Джонсон пошёл за угол. Во дворе было мрачно; огороженный забор не пропускал солнечных лучей; ограда была мерзкой и затмевала даже зловещие фасады соседних зданий. Псов поблизости не было, что Джонсону показалось это странным.
Разве может свирепая битва кончиться без жертв, да ещё так быстро?
Несмотря на заверения Ганса, Джонсон беспокойно окинул глазами три окошка мастерской – узкие горизонтальные прямоугольники, вмонтированные в кирпичную стену; покрытые пылью окошки напоминали глаза мёртвого осьминога с невыразительным и недружелюбным взором. Слева окошек вела лестница, спускавшаяся к тёмной двери.
Повиновавшись неожиданному порыву, Джонсон склонился к кирпичной стене и вылупился в окна внутри, надеясь, что в мастерской нет штор. Снаружи стёкла были покрыты толстым слоем пыли, но Джонсон протёр поверхность рукавом и обнаружил, что штор нет и можно понаблюдать. Внутри подвал наполнялся тенями, которые препятствовали узреть обстановку: мрачные контуры извивались, перебегая с одного места на другое, стоило Джонсону заглянуть в каждое окно поочередно. Стало понятно, что мастерская пуста; но, всмотревшись в крайнее окошко, Джонсон смог различить мутное мерцание около одной стены. Поразившись, мужчина застыл. В том месте, он прекрасно помнил, не было ни электричества, ни газа, и откуда шло мерцание, было непонятно.
Присмотревшись повнимательнее, Джонсон понял, что освещение исходит из огромного вертикального прямоугольника. Стало понятно, в чём дело: светлый прямоугольник повторял расположение двери, закрытой, помимо тяжёлого висячего замка, колдовским знаком первых чернокнижников. Теперь дверь была открыта и внутри горел свет. Предположения и догадки о тайне, таившейся в комнате, преумножились. Джонсон без цели погулял по мрачным улицам до шести вечера и вернулся в музей, надеясь застать Линкольна.
Почему я хочу видеть его? Наверное, из-за того воя, и света за таинственной дверью.
Ганс с Малышом готовились закрывать музей, когда пришёл Джонсон, и Ганс окинул его плохо таившейся ухмылкой. Джонсону не понравился взгляд смотрителя, хотя мужчина уже не раз засекал его у Ганса, стоило тому глядеть на Линкольна. В отсутствие посетителей своды зала выглядели призрачными. Джонсон ускорил шаги и пересёк помещение, постучав в дверь мастерской. Ответили не сразу, хотя в комнате слышался шум. После настойчивого тарабания засов загрохотал и древняя дверь заскрипела, выпустив силуэт Линкольна с помятой внешностью. Окинув его глазами, Джонсон понял, что хозяин музея пребывает в странном расположении.
– Добрый вечер, Стив, – поздоровался он с необычным смешанием нежелания и нетерпения, а потом диалог быстро унёсся к фантастичным предметам.
Он рассказывал об уцелевших божеских древностях; жутковатых жертвоприношениях; последовала искусственная природа ужасов за шторой – обычная хвала, только в необычно доверительном тоне.
Похоже, беднягу настигло безумие, – мелькнуло подозрение в голове Джонсона.
Переодически Линкольн косился на дверь в мастерской и на грубую ткань на полу, под которой лежал какой-то предмет. Стив ощутил нервозное напряжение; он не мог набраться смелости и поведать о дневном визите, хотя поэтому и явился сюда. Голос Линкольна возбуждённо вибрировал под мрачным сводом музея.
– Помните ли вы, – громогласно говорил Дэвид, – мою историю про руины необитаемого города в Трансильвании? О городе, где жил сам граф Дракула? Когда я показал вам фото, вы признали, что я там был; пусть даже вы до сих пор тверды во мнении, что я отлил этого блюстителя ночи из воска. Если бы вы увидели его, выбирающимся из гроба, как я… Он могущественный вампир. Я не говорил о нём подробнее, потому что предстояло много дел, чтобы его воскресить. Вот увидете фото и поймёте, что природу нереально подделать! Надеюсь, я смогу убедить вас, что Он живой! Пока что мои эксперименты не позволяют добавить Его к остальным экспонатам. Думаю, Он будет выгодно смотреться около оборотня. – Владелец музея скосил глаза на закрытую дверь. – Дорога и нужные сведения были написаны в ритуале восьмой части тайных хроник. Расшифровав обряд, я понял, что он таит лишь одно значение. В Трансильвании сохранились руины замка, где обитал Он. Это ключ, который многим был нужен. Мы добрались до города поездом и нашли то, что искали. Разрушенный дворец…вампира. Добавлю, что искали мы тот замок по книгам и рассказам о Нём. Поездка была утомительной, но она того стоила. Ганс плохо переносил тот климат, хмурится до сих пор, раздражается, но мы почти достигли цели. Главная дверь завалила проход и мы подорвали её; за ним была лестница. Точно такая, какая описана в книге… Наши помощники ждали у входа. Ганс дрожал, словно осенний лист на ветру, хи! Никогда и не подумаешь, следя, как вальяжно он ходит по моему музею. Ему известно о древних, чтобы настолько дрожать. Дорогу себе мы освещали факелами. Спустившись в самый низ, мы обнаружили саркофаг, о котором много написано в книге. Смею заверить вас, внутри было не пусто. Монстр лежал там не шевелясь; мы сообразили, что Он ожидает жертвоприношения. Тогда мы не захотели Его будить: надо было вернуться домой. Ганс и я взгромоздили на свои плечи этот гроб и поволокли наверх, пыхтя от Его веса и размера ящика. – Линкольн смолк, покопался в своём столе и вынул большой конверт с фотками.
Выбрав одну, Дэвид убрал её под лист бумаги, а оставшиеся протянул Стиву. Картинки реально были необычными: разрушенный замок на фоне тёмного неба не поддавался разумному объяснению. Фото передавало просторный подвал. Стены были покрыты разными иероглифами, которые доступны только в книгах чернокнижников. Знаки были точно такими, какой был над зловещей дверью в мастерской. Стив посмотрел беспокойно на массивный замок, который удерживал доски.
Линкольн побывал во многих местах и повидал необычные вещи. Но всё-таки фото могло быть поддельным; искусство коллажа доступно многим творцам, поэтому не стоит слишком многое принимать за правду.
Линкольн же продолжил:
– Погрузили мы гроб на корабль и без проблем доплыли до дома. Впервые у нас в руках был кто-то, кто может воскреснуть из мёртвых. Я не добавил Его к другим статуям, потому что Он превосходит остальных; Он потомственный вампир и ему необходима жертва. Нужен доброволец, но сам я никак не решусь. Кровь для Него – жизнь. Это общеизвестный факт. Кровопролитие пробудит Его. – Лицо Дэвида стало отталкивающим, отчего Джонсон покрылся мурашками, сидя на скамье. Дэвид же не заметил его переживание, потому что продолжил откровенно и злобно ухмыляясь: – С прошлого года, как я привёз Его в свой музей, я так и не смог найти подходящую жертву. От Ганса толку ноль: он не хочет пробудить Его. Он презирает Его…наверное, трусит, что Он принесёт с собой. Чтобы себя обезопасить, Ганс всегда носит с собой оружие, придурок! Разве можно смертному противиться вампиру? Если я увижу, что он хватается за оружие, то придушу собственными руками. Ганс твердил мне прикончить Его и создать экспонат из воска, но я не слушал его, продолжая следовать рукописям книг и добился своего, несмотря на его страх и ваш скептицизм, Стив! Я раздобыл жертву на прошлой неделе и оживление произошло. Жертвоприношение удалось! – Линкольн осклабился в хищной гримасе, осмотрев застывшего в углу Джонсона; смолк, встал и приблизился к накрытому предмету на полу. Дэвид неторопливо присел и ухватился за край ткани: – Вы достаточно насмеялись над моими экспонатами; пора раскрыть карты. Ганс передал мне, что сегодня днём вы слышали вой псины. Хотите знать, что это было?
Стив встрепенулся, насторожившись.
Любопытство прошло: теперь мужчина обошёлся бы без всяческих разъяснений.
Линкольн неумолимо оттягивал край ткани.
Глазам предстала плоская масса неизвестного вида.
Может, это останки живого чудовища, которое какая-то сила расплющила, обескровила и высосала всю энергию?
Мгновения спустя Джонсон сообразил, что там лежит. Останки псины, большой, с тёмной шерстью. Породу не представлялось определить из-за вида животного. Шкура была выжжена кислотой, и нагую, бескровную кожу покрывали крошечные ранки. Фантазия отказалась вообразить пытку, после которой могут быть подобные укусы. Неожиданный прилив ярости переборол растущее омерзение.
Джонсон закричал и поднялся.
– Вы садист! Чокнутый садист, Дэвид! Как вам совести хватает после таких мучений над божьими животными смотреть людям в глаза?!
Владелец музея усмехнулся, накрыл труп тканью и глянул на подходившего к нему гостя.
Голос Линкольна был спокойным.
– Вы глупы! С чего вы взяли, что это сотворил я? Человек такого никогда не сделает! Он только предлагает жертву, и я приволок Ему собаку. Остальное сделал Он, а не я. Он требовал жертву и её получил. Я ещё не показывал вам его внешность.
Стив переступал с одной ноги на вторую, когда Линкольн подошёл к столу и открыл фото, которое в начале диалога скрыл под бумажным листом. С необычным выражением физиономии Дэвид отдал фото Стиву, который принялся глазеть на картинку. Спустя миг взор гостя стал глубже и более внимательнее, потому что на фото был изображён с виду живой человек. Линкольн превзошёл себя. Стив поразился про себя, вообразив реакцию посетителей на новый экспонат в зале. Трудно было поверить, что останки на снимке когда-то принадлежали кому-то живому. Человек казался просто уснувшим. Лицо было белее снега, выделяя на фоне скул орлиный острый нос и впалые веки; из чётко очерчённых губ выглядывали острые белые клыки. Граф Дракула казался мёртвым принцем в классическом тёмном костюме на алой драпировке саркофага. Стиву померещилось, что Он сейчас откроет глаза и оскалится.
Джонсон никогда не верил в существование вампиров. Они казались ему неправильной формой жизни. Такое отвратительное чудовище не могло существовать в далёкое время. Оно могло быть созерцанием безумного творения, которому нужны садистские жертвы. Мозг Стива сопротивлялся тому, что когда-то такой монстр проживал среди людей. Лицо вампира сохранило какое-то выражение, непонятное ему.
В этого монстра, – подумал Стив, – Линкольн вложил всё свое безумие и весь свой талант.
Фото доказывало существование на Земле самого Древнего в Мире вампира. Раздумья Стива прервал Линкольн.
– Выскажите своё мнение о Нём? Теперь вам известно, кто обескровил собаку и осушил её двумя острыми клыками. Графу Дракуле нужно поклонение, и со временем Он потребует больше жертв.
Стив с омерзением и жалостью положил фото на стол.
– Знаете, Дэвид, так дело не выйдет. Всему должен быть предел, вы знаете? Вы сотворили шедевр, который дурно действует на вас. Не смотрите на него. Позвольте Гансу уничтожить его и забудьте о нём. Разрешите мне порвать эту ужасную фотку.
Зарычав, Дэвид вырвал фото из пальцев Стива и забросил в ящик стола.
– Вы идиот! Вы считаете фото подделкой? Вы думаете, что я смастерил Его, а остальные скульптуры всего лишь безжизненный воск с красками?! Дьявольщина! Вы узнаете…не сейчас, либо граф Дракула отдыхает после жертвы, но позднее. Конечно…тогда у вас не будет сомнений Его силе!
Линкольн опять скосил глаза на закрытую дверь. Стив поднялся, взял шляпу с тростью, которые лежали на скамье.
– Ладно, Дэвид, пускай будет позднее, но мне пора. Завтра я приду к вам. Поразмышляйте над моим советом; возможно, он покажется вам правильным. Спросите мнение Ганса.
Дэвид, словно дикий зверь, выставил зубы.
– Уходите? Боитесь! Вы боитесь, несмотря на ваш скептицизм! Раз мои экспонаты обычный воск, то почему вы убегаете, когда я доказываю вам обратное? Вы как те недоумки, согласившиеся заключить пари на одну ночь в музее. Приходят они смелыми, без страха, но через час, другой вопят и стучат в дверь, прося выпустить их! Дали мне совет спросить мнение Ганса? Да? Вы вдвоём против меня. Вы замыслили не доспустить Его воскрешения!
Джонсон усиленно хранил спокойствие.
– Нет, Дэвид. Я не замышляю против вас ничего плохого. Вашими творениями я восхищаюсь, нежели боюсь их. Сегодня мы с вами взвинчены, думаю, одному из нас чуточку отдыха не повредит.
Творец опять придержал гостя.
– Действительно не страшно? Тогда зачем спешить? Может, решитесь переночевать тут? Куда торопиться, раз вы не верите в Дракулу?
Новая мысль сразила Линкольна, пока Джонсон пристально следил за ним.
– Спешить мне некуда, но смысл быть тут одному? Что это выявит? Знаете, в вашем музее некомфортно спать. Какой в этом смысл? – Удачная мысль озарила Джонсона. Мужчина продолжил примирительно: – Дэвид, знаете… Вам прекрасно ясно, что мне не трудно провести ночь в вашем музее. Ваши экспонаты всего лишь воск. Предположим, я останусь. Если я продержусь до рассвета, пообещайте мне по-новому посмотреть на вещи: отправляйтесь отдыхать на пару месяцев, а вашу последнюю фигуру отдайте Гансу – пускай он уничтожит этого вампира. Соглашайтесь. Это будет честно.
Что выражало лицо владельца музея, невозможно было прочесть. Дэвид лихорадочно раздумывал, пока по его физиономии не пробежало злобное торжество.
Дрожащим от возбуждения тоном он сказал:
– Я согласен! Продержитесь до рассвета, я приму ваш совет. Вы должны продержаться. Пойдёмте поедим перед сном и возвратимся. Я закрою вас на эту ночь в зале демонстраций, а с утра приду раньше Ганса – смотритель приходит за тридцать минут до открытия – и гляну, как вы тут себя ощущаете. Если вы не уверены в себе, то не советую вам ночевать. Если не выдержат нервы – стукните в наружную дверь: там сидит охранник. Так до вас делало большинство. Не думаю, что вам тут понравится; ночь проведёте с Дракулой, но в разных комнатах.
Они вышли через чёрный ход в тёмный двор.
Линкольн прихватил с собой кусок материи с трупом псины внутри. Около ограды располагалась канализация. Владелец музея приподнял люк и бросил останки собаки в вонявший лабиринт. Стив с омерзением отодвинулся от него, стоило им выйти на людную дорогу. Спорщики поужинали порознь, условившись пересечься возле музея около одиннадцати ночи. Джонсон прибыл на такси, выдохнул свободнее, приближаясь к мрачному зданию. Покушав в тихом ресторане, Стив заехал домой, умылся, переоделся. Старался вообразить, что делает Дэвид. Ходили слухи, что он живёт в огромном готическом доме, где книжные полки забиты старыми писаниями чернокнижников; в библиотеке полно вещей для оккультизма и восковые экспонаты, которые муниципалитет города запретил выставить в музее. Ганс там занимает одну из спален. Около одиннадцати ночи Джонсон увидел Линкольна около входа в подвал музея.
Они не обмолвились и словом, пересиля зловещее напряжение. Посовещавшись, пришли к выводу, что одного зала хватит, и Линкольн не настоял, чтобы посетитель ступал за предел шторы для совершеннолетних.
Владелец музея потушил с пульта в мастерской свет, закрыл дверь одним из ключей на связке.
Дэвид не пожал ему руки, миновал входную дверь и закрыл её на ключ, тяжело топая по лестнице на дорогу с улицы. Его шаги затихли, и Стив понял, что длинная ночная вахта уже началась.
2
Стив Джонсон остался один в сводчатом зале музея, проклиная детсадовскую наивность, заставившую его оказаться тут. Первые тридцать минут мужчина каждую минуту зажигал карманную зажигалку, но сейчас, усевшись на одну из скамей для посетителей, уже не рискнул делать так часто. При свете пламени из мглы выхватывался какой-либо болезненный облик – гильотина; безымянное чудовище; бледнолиций тип, пялявшийся на него с улыбкой Дьявола; тело в потоках человеческой крови из вспоротой глотки. Стив Джонсон был здравомыслящим человеком и прекрасно сознавал, что ничего зловещего не таится за этими фигурами, но через пару томительных минут, которые провёл во мгле, мужчина предпочёл не глазеть на экспонаты.
Для чего я заключил пари с сумасшедшим? Легче оставить его в покое или сводить к психиатру. Скорее всего, это из-за дружеского расположения одного скульптора к проблемам другого, – подумал Джонсон.
В Дэвиде Линкольне ощущался его несомненный талант, что стало бы непростительно кинуть его на растерзание мании, овладевшей творцом. Он создал невероятные фигуры, придумав их, превзошёл искусство Блачека, приблизился к настоящему величию Безудержной фантазии Иероними Босха. Для кошмарного мира Линкольн сотворил не меньше, чем Блачек со своими замечательными копиями растений из погнутого раскрашенного стекла для ботаники.
Джонсон присмотрелся к циферблату своих наручных часов: уже настала полночь. Своды потолка музея напоминали жуткую могилу уединения и безмолвия. Крыса бы сейчас была бы подходящей компанией, но Линкольн как-то обмолвился, что крысы и даже насекомые не приближаются к музею по каким-то ему одному известным причинам. Заява интересная и правдивая. Полная мёртвая тишина. Ни одного звука не отражали сводчатые стены. Джонсон топнул ногой, и эхо нарушило абсолютное спокойствие. Стив закашлял, и стены завибрировали, вернув в ответ хриплое стаккато.
Только бы не болтать с самим собой, – пообещал себе Стив.
Иначе потеряет полное самообладание. Время шло ужасно медленно. Стиву казалось, что с момента, когда он зажигалкой подсвечивал циферблат своих часов, минули сутки, но пока что была полночь. Нечто во тьме и молчании зала обостряло эмоции, вынуждая воспринимать чуть уловимые дуновения, слабоватые, что трудно это отнести к движению воздуха. Стив искренне жалел о своей лишней чувствительности. Время от времени его ухо различало смутный шум, не полностью соединившийся с ночными звуками на улице, и в голову заползали мысли, чудовищные образы жизненных форм в иных измерениях, висящих над нашим миром. Линкольн часто раздумывал о подобном. В глазах Джонсона заскользили странные искры света, окутанные тьмой.
Джонсон призадумался над этим тайным светом из скрытых глубин, мерцающих для людей в отсутствии земного освещения; но подобно сегодняшним, мужчине видеть не приходилось. Точки двигались, сменяясь пламенным вихрем с тайным смыслом исполнения. Потом стали надвигаться. Двери были закрыты, но, несмотря на полное отсутствие сквозняка, Стив ощутил, что воздух утратил прежнюю подвижность. Давление в зале неосязаемо поменялось, но не настолько, чтобы предположить приближение чего-то страшного и призрачного, сопровождаясь похолоданием атмосферы в зале. В воздухе пахло не только солью, будто смешались бризы тёмной подземной воды; затхлость дошла до скамейки, на которой сидел Джонсон. Днём мужчина не обращал внимания, чтобы восковые экспонаты так пахли; такой запах мог быть только у чучел животных в зоологическом музее. Интересная иллюзия, если вспомнить заверения Линкольна, что не каждая его фигура искусственного вида. Не надо верить фантазии, иначе до сумасшествия недалеко с бедолагой Линкольном. Заброшенность зала угнетала.
Джонсон вдруг вспомнил то фото, которое показал ему Линкольн: разрушенный особняк с подземельем внутри; лестница, ведущая вниз.
Наверное, Линкольн действительно побывал в Трансильвании, ведь фото это доказывало. Те знаки на стенах…могли быть искусной декорацией.
Незабываемый полёт фантазии! Любопытно, где стоит тот саркофаг? Наверное, за дощатой дверью в мастерской.
Но смысл раздумывать о каком-то восковом экспонате, когда в зале тесно от омерзительных фигур, которые ничем не уступают вампиру?
Надо лишь отодвинуть ту штору, отгораживающую придел для совершеннолетних. Восковые экспонаты с каждым получасом стали сильнее раздражать Джонсона. Мужчина отлично знал музей, что даже во мгле мог лицезреть вымещенные статуи. Тьма только добавляла новые краски отпечатавшимся в мозгу слепкам. Муляж гильотины, казалось, скрипел, а бородатая физиономия Ландру – душигуба 50 своих жён кривила лицо, полное угроз. Из перерезанной глотки мадам Демерс вырывался зловещий рокот, а безголовая и безногая жертва неторопливо наступала на кровоточащих культях. Стив закрыл глаза, надеясь задавить облики, но обнаружил бесполезность таких попыток. Стоило мужчине сомкнуть веки, как необычные искрящиеся точки опять водили бесцельный хоровод. Большего не оставалось, как стараться удержать в мозгу те зловещие облики, которые Стив уже прогонял. Он удерживал одни, фантазия прочно отгораживалась от других; но против воли Джонсона из тайника его мыслей выплывали более ужасные монстры; разные чудовища ползли к нему, замыкая в полукруг. Тёмный и блестящий Цаттогва выполз из слепка горгульи – длинная тварь, усыпанная тысячими ножками, – и шелестя, расправило крылья с когтистыми лапами, готовясь наброситься. Джонсон с трудом сдержал вопль. Мужчине потребовалось всё самообладание и здравый смысл, чтобы задавить забытые ужасы детства.
Помогло сияние зажигалки. В пламени устрашающие фигуры были не настолько пугающими, как в глубине сознания. Сомнение не рассеялось. Даже при свете пламени зажигалки Джонсона не покидало чувство, что шторка с табличкой для совершеннолетних едва колыхается и подрагивает. Отлично воображая, что таится за тканью, Стив съёжился. Перед взором возник оборотень с косматой шерстью и огромными лапами.
А что, если это существо передвигается ко мне, чтобы сожрать?
Рядом с монстром стояло ещё несколько монстров, что Стив уже не помнил, какие именно. Кто-то шестиногий с одним рогом.
Намереваясь избавиться от подозрений, Стив решился и сделал шаг с пылающей зажигалкой к задёрнутой занавеске. Ни один его страх не оправдался. Монстры стояли на местах. А не качает ли своими длинными щупальцами огромный Туле? Щупальца были поддатливы и это было не тайной для Стива, но мужчина не предполагал, что сквозняка с его подходом хватит, чтобы конечности задвигались.
Мужчина возвратился на скамейку, смежил веки, пытаясь игнорить движения пятен света.
Сколько времени прошло? – Стив подсветил зажигалкой свои часы. – Всего час ночи?
