Текст книги "10 правил любви"
Автор книги: Эллисон Майклс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
В пятом классе Анжела Хейс гуляла с ним три недели. Джек оплачивал билеты в зоопарк, в котором они были пять раз за это время, а ещё собирал корзинку для пикника, чтобы Анжела не таскала тяжести. Они часто проводили ланч в Маркетт Парк Бич, потому что ей здесь нравилось. Она была вежлива и добра, не строила из себя королеву и уделяла мальчику много внимания. Джек начинал верить, что нравится ей не меньше, чем она ему.
Но Анжела слишком часто отвлекалась, смотрела куда-то вдаль и будто искала кого-то в толпе. Джек думал, что его подруга просто любуется природой или интересуется окружающим миром, пока на глаза ни начал попадаться всё один и тот же парень.
Трэвис Фарелл к пятому классу расцвёл не по годам. За лето он вытянулся на полголовы выше остальных ребят и стал модно одеваться. Обзавёлся модельной стрижкой, которую потом пытались повторить все мальчишки в параллели, и определённой репутацией сердцееда. Поговаривали даже, что в июле он закрутил роман с девчонкой на два класса старше, но никто так и не узнал её имени. С тех пор он стал желанным объектом преследования многих девчонок. Так случилось и с Анжелой.
Трэвис помогал отцу в зоопарке и проводил там пару часов после уроков, поэтому часто мелькал между вольерами. В Маркетт Парк Бич его заносило трижды в неделю попинать с друзьями мяч. Не сразу Джек осознал, что во время их свиданий с Анжелой всегда присутствовал третий, а когда понял, было поздно. Коварный план сработал, и Трэвис Фарелл наконец заметил девчонку, с которой постоянно гуляет Джек Доусон. И через неделю она уже гуляла с Трэвисом.
То же самое повторилось через два года с Хлоей Дэвис, ещё через три – с Шейлой Вонг, пока Лесли Браун окончательно и бесповоротно не отбила желание Джека найти свою настоящую любовь. Необъяснимый злой рок преследовал его всю жизнь, будто ещё в детстве он подхватил его, как вирус. Все девушки использовали его красоту и ум, репутацию среди одноклассников, чтобы поймать рыбу покрупнее. Ловили на живца и всегда вылавливали отличный улов.
Джек Доусон был несправедливо хорош собой, и это признавали не только девчонки в школе, но и его приятели. С годами ангельское личико обрело твёрдые черты и отличалось не смазливой красотой, а взрослой мужественностью. Уже в 17 лет Джека украшала точёная форма скул и припухлость губ, бездонные карие глаза и густая шевелюра, никак не соглашающаяся укладываться, как надо.
Джек много читал и смотрел документальные фильмы. Страсть к динозаврам плавно перетекла в более серьёзные увлечения, и к моменту перехода в старшую школу он мог похвастаться знаниями во многих областях жизни. Он любил спорт и постоянно тренировался на заднем дворе, где соорудил нечто вроде импровизированного тренажёрного зала на пару с отцом. Вместо скамьи для жима была самодельная платформа, вместо штанги для приседаний он использовал металлическую балку, которая выступала в роли грифа, а блины заменял на свободные веса – всё, что заваляется в сарае и можно повесить на балку.
Многие удивлялись, как парень с такой внешностью и физическими данными променял вечеринки, красивых девчонок и популярность на книги, скромное существование и дружбу с чудачкой Эммой Саммерс, которая смеялась больше, чем разговаривала. Друзей у Джека было немного, их с Эммой не часто звали посидеть в кафе или потусоваться у кого-нибудь дома, пока родители свалили из города. Его не приглашали на свидания и не забрасывали открытками на День Святого Валентина. Но это не мешало ему обзавестись хорошей репутацией и уважением. Все ребята признавали его тихий авторитет и в тайне мечтали быть похожими.
Но вот девушки всегда выбирали других.
– Просто ты ведёшь себя слишком скромно. Ты не ходишь на вечеринки, не гоняешь на мотоцикле, не прогуливаешь школу. – Как-то заметила Эмма после того, как Хлоя Дэвис ушла от него к Дилану Бакли. – Многие считают тебя классным, потому и пользуются этим, чтобы утереть нос парням, которых не могут получить просто так. Видя, что такой как ты обратил на какую-то девчонку внимание, парни тоже начинают проявлять к ней интерес. Этим и пользуются.
– Но чем я так плох?
– Ты не плох. Наоборот. Ты слишком хороший, а девушкам нужны отвязные, крутые, плохие парни. Вроде Тони Грассо или Доминика Рендольфа.
– Неужели вам нравятся такие? – Возмутился Джек, вспомнив как эти двое отпускали нахальные шуточки в сторону проходящих мимо одноклассниц, задирали им юбки и заваливались на математику с банкой пива.
– С ними чувствуешь опасность, адреналин. Они заставляют сердце биться чаще.
– Чушь какая-то.
– Я согласна с тобой, милый Джек. Мне нравятся другие парни. Такие… как ты. – Вздохнула тогда Эмма и приобняла его за плечо. – Но времена сказочных рыцарей давно позади.
Но Джек в это не верил. Иногда он ходил на свидания с девушками не из школы, знакомился с кем-то в магазине, кино или книжных ярмарках, занимался сексом, как обычные парни, но всё было не то. Его слишком часто меняли на кого-то получше, поэтому он решил не зацикливаться, а научиться извлекать выгоду. Пусть он не может стать для кого-то рыцарем, так станет помощником в амурных делах.
Так и родилась идея стать сводником. Джек основал свой маленький «бизнес» ещё в школе, но по-настоящему преуспел чуть позже. В колледже однокурсницы его считали спасением. К нему обращались отчаявшиеся девушки, которые никак не могли заполучить желанного парня, и он брал дело в свои руки. Они действовали спонтанно, но всё получалось. Джек со спутницей мелькали перед «объектом» и всячески обращали на себя внимание. У парней срабатывал инстинкт: «Если эта девушка гуляет с Джеком Доусоном, значит, она очень даже ничего».
И Джека всё чаще замечали в компании всё новых красоток, что играло только на руку. Парни считали его закоренелым бабником, который знает толк в девушках, поэтому автоматически хотели всё то, что было у него. Джек завоевал репутацию ловеласа и крутого перца среди парней, и тайной свахи среди девушек. Те платили ему условленный гонорар и не болтали направо и налево. В их же интересах было не распространяться о том, как им удалось заполучить парня своей мечты.
Со временем наладилась своя схема, по которой к Джеку приходили всё новые «клиентки». Девушки сообщали своим подругам, в молчании которых они могли быть уверены, после чего те передавали «эстафету» дальше.
За годы учёбы Джек свёл ни один десяток парочек, но так и не нашёл свою. Он пытался встречаться с одногруппницами и с незнакомками, но долго такие отношения не держались, и он возвращался к сватовству. К концу обучения вкус к этому занятию притупился – как испорченное блюдо оно стало горчить.
План был хорош, но не обошёлся без изъянов. Все старания оказывались бесполезны, когда сосватанные пары расставались недели или месяцы спустя. И Джек стал отсеивать тех, кто мечтал об интрижке, краткосрочном романе или не был настроен серьёзно. Теперь всякий раз, как к нему обращалась новенькая, он устраивал настоящее собеседование. Вопросы были банальны, но жизненно необходимы для того, чтобы решить – стоит игра свеч или лучше даже не трогать спички.
После окончания колледжа Джек подрабатывал корреспондентом в небольшой газетке, но основной его доход приходился как раз на сватовство. Брался он только за многообещающие случаи, когда ещё можно было спасти отношения или даже брак. Он играл роль шикарного кавалера и заставлял бывших парней или мужей ревновать, после чего у тех открывались глаза на очевидное – они многое потеряли, расставшись с Мэгги, Молли или Патрицией, раз даже такой плейбой положил на неё глаз. И тогда Джек отходил в сторонку, приоткрывал окошко для мужчин, куда те с радостью залазили. В 70 процентах случаев афера имела успех. Об остальных 30 неудачах Джек заранее предупреждал клиенток, поэтому его совесть была чиста.
Оплата велась наличными. Половина оговоренной суммы авансом, остальное – потом. Помимо гонорара клиентки оплачивали сопутствующие расходы на прокат дорогой одежды и аксессуаров, а если нужно, то автомобиля, номера в отеле или брони в ресторане. Каждая сделка сопровождалась договором и соглашением о неразглашении. Любовь любовью, но безопасность на первом месте.
Репутация Джека крепла, и за шесть лет он стал востребованным сводником, но его личность хранилась в тайне. В одном из пунктов о конфиденциальности были оговорены последствия для тех, кто публично или в частном порядке раскроет имя Джека Доусона или его деятельность. Пока что никто не решался ощутить их на себе.
О волшебном и таинственном своднике из Чикаго передавалось из уст в уста. Счастливые женщины, успевшие воспользоваться его услугами, были вправе рассказать только тем, кто в нём действительно нуждался. Таким образом, у Джека Доусона всё время была работа. Он срывал джек-пот, но умудрялся не раскрывать своих карт.
Доктор Купидон, коим Джека окрестили в «Чикаго Трибьюн», появился на сцене намного позже. Год назад, когда ему стукнуло двадцать девять, Джек наткнулся на статью какого-то психолога. Тот утверждал, что в 21 веке становится всё сложнее найти любовь, и чаще всего пары разбегаются из-за недопонимания. Джек хотел исправить это.
За все годы, что Джек проработал так называемым сводником, он успел изучить женщин и мужчин не хуже, чем психолог. Он повидал столько характеров и нравов, выслушал столько идей и мнений, провёл столько бесед и споров, что смог бы отлично вписаться в женское общество. Конечно, сколько не изучай переменчивых женщин, они всегда останутся загадкой, но кое-какие мыслишки у него имелись. Было бы преступлением не воспользоваться такими знаниями, и на следующий день Джек постучал в кабинет редактора, под началом которого работал в «Чикаго Ридер».
– Ты хочешь создать целый раздел? – Кустистые брови Бернарда Хикса запрыгнули на лоб от удивления – он даже перестал листать свои бумажки на заваленном столе.
– Если позволит тираж…
– Целый раздел, чтобы освещать женские любовные проблемы?
Тон и выражение редактора были красноречивее слов – предложение Джека здесь не найдёт поддержки.
– Это стало бы новой жилой для «Ридера», – настаивал на своём Джек. – Знаете, сколько женщин страдают от нехватки мужчин, от того, что одиноки. Мы могли бы создать что-то вроде рубрики вопрос-ответ, где женщины…
– Джек, мы не бульварная пресса или психологический вестник. – Сочувственно вздохнул Хикс, не желая обижать собеседника. – Мы пишем об искусстве, кино и театре. Какая к чёрту рубрика об отношениях? Прости, но не хочу об этом слышать. У нас номер на подходе, а ты ещё не закончил свою статью о новой постановке Шекспира. Сегодня в пять она должна быть на моём столе.
И Хикс небрежно махнул рукой, будто прогоняя назойливую мошку, которая часами кружила над его столом. Джеку не оставалось ничего другого, как проглотить обиду и попытаться подкинуть идею другим таблоидам.
Однако даже самые мелкие газетёнки отметали предложение, так не дослушав до конца. Кто станет вводить новшества от второсортного журналиста, который пишет о спектаклях и пьесах? На Джека сыпались отказы, как осенние листья, потому он отложил эту затею в долгий ящик.
Пока с ним не связалась Кимберли Хауэлл, правая рука редактора самой престижной газеты Чикаго. Она занимала пост заместителя главного издателя «Чикаго Трибьюн» вот уже семь лет и имела право голоса во всём, что касалось выпуска нового номера.
Кимберли Хауэлл написала Джеку на личную почту с пометкой «Нужна помощь». В письме указала имя своей подруги, от которой узнала про сводника, что было главным правилом при обращении к Джеку. Это тоже было прописано в договоре. Чтобы не раскрыть свою личность кому попало, он принимал только по рекомендации.
В семейной жизни Хауэллов наступил переломный момент. Не спасали ни сеансы у психолога, ни совместный отпуск в Париже, ни попытки возродить былую романтику. Брак висел на краю пропасти, и Кимберли решила попробовать последний шанс – обратиться к чикагскому свахе, который спас отношения её подруги.
Всего дважды Кимберли появилась перед мужем в компании услужливого красавца, на семь лет моложе и явно из другой лиги, прежде чем муж попросил дать ему второй шанс. «Случайно» столкнувшись с Дирком Хауэллом на выставке Уорхола, которого оба обожали, Кимберли представила Джека, как «старого приятеля», а мужа назвала просто «Дирк». Тот держался молодцом, радушно поприветствовав Джека и протянув руку, но уже тогда его глубокая складка меж бровей и покрасневшие щёки успокоили Джека – мистер Хауэлл попался в расставленные сети.
Придерживаясь плана, Кимберли убежала припудрить носик, оставив мужчин наедине наслаждаться искусством. Улучив момент, Дирк зашёл издалека:
– Вам нравится Уорхол? – Осведомился он, сжав бокал с вином и вглядываясь в «Диптих Мэрилин».
Для него это был шедевр, для Джека – красочная мазня за неоправданные деньги.
– Не особенно, – признался он.
Дирк Хауэлл вопросительно взглянул на собеседника, борясь с любопытством.
– Что ж вы здесь забыли в таком случае?
– Он нравится Кимберли, а Кимберли нравится мне. – Просто ответил Джек, наслаждаясь ревностной паузой, прозвучавшей в ответ.
– Так вы встречаетесь? – Осторожно спросил оппонент.
– О, нет. Кимберли – самая невероятная женщина, которую я встречал. Но она замужем и очень любит своего мужа. Между ними сейчас не всё ладно, но она остаётся верна ему и отвергает всякие ухаживания. Приходиться довольствоваться походами в галерею или театр. – Тут Джек повернулся к собеседнику и сговорчески подмигнул. – Я уважаю её позицию и не тороплю. Я умею ждать и дождусь, пока Кимберли не разведётся. Она стоит того, чтобы подождать. А её муж – болван, который скоро потеряет такую женщину. О, – как будто осознав, что наговорил лишнего, опомнился Джек. – Извините за такую откровенность. Не стоило мне распространяться…
Остаток вечера Кимберли в компании Джека переходили от картины к картине, делая вид, что не замечают слежки. Дирк же не сводил с них взгляда, подмечая каждый жест, каждое касание их рук и смешок. В зале было прохладно, несмотря на толпу посетителей, но он то и дело покрывался испариной и прикладывался к новому бокалу.
Ушли они вместе, но проснулась Кимберли в объятиях любимого мужа.
– Я не верила до конца, что у нас выйдет. – Радостно сообщила она по телефону, скрывая восторг за шёпотом. – Но мы с Дирком решили начать сначала.
– Вашему браку просто нужен был толчок.
– И вы дали нам хорошего пинка, – усмехнулась Кимберли. – Не знаю, как вас благодарить! Похоже, теперь я ваша должница.
– Я просто делаю свою работу. – Скромно ответил Джек, но в ту же секунду смекнул. – Хотя… Есть кое-что, что вы могли бы для меня сделать.
– Так чего ж вы молчите? Я с радостью помогу!
Через неделю Тим Паркер, главный редактор «Чикаго Трибьюн», согласился дать шанс рисковой затее. После личной встречи с Джеком Доусоном уверенности в нём не особо прибавилось, но Кимберли Хауэлл не продвигала бы безнадёжный проект. И на последней странице таблоида появилась первая анонимная статья.
Никто не питал особых надежд, особенно Тим Паркер, который уже после первого выпуска искал свежую сенсацию, чтобы заменить едва запущенную колонку. На следующее утро Коллин Донохью, неопытный менеджер по обработке входящих заявок, мечтающий дорасти до штатного журналиста, как только его стажировка закончится, едва постучав в дверь редактора, с порога заявил:
– У нас аврал, мистер Паркер! И-мейл «Чикаго» ломится от писем!
– Опять феминистки качают свои права? – Без толики удивления вздохнул Тим, даже не оторвавшись от чего-то на мониторе. – Впрочем, мы знали, что статья о компании айтишников, где работают одни парни, не вызовет общественного одобрения.
– Да нет же! Письма и правда от женщин, но они пишут по поводу новой рубрики!
Тим наконец оторвался от экрана и пристально посмотрел на парнишку поверх очков. Усталые глаза от пары часов сна и постоянной работы за компьютером заблестели, то ли от недоверия, то ли от приятного замешательства.
– Насчёт новой колонки?
– Да, сэр! Я сам сначала не поверил, но ящик забит вопросами и откликами о вчерашней статье.
– Быть не может. – Себе под нос пробормотал Тим, не веря ушам. – И что пишут?
– Взгляните сами.
Какая душещипательная история! Жаль, в реальной жизни такого не бывает. Никогда не думала, что в вашей газете появится такая рубрика. Было бы интересно почитать что-то ещё.
Уважаемая редакция «Чикаго Трибьюн». Меня зовут Аманда, и у меня тоже есть романтическая история, которая может вам понравиться. Надеюсь, что вы напечатаете её в новом номере, потому что…
Добрый вечер! Пишу вам по поводу статьи на последней странице, той, что о женщине с раком и её муже. Никогда не откликаюсь на подобные вещи, но эта история зацепила. Подскажите, пожалуйста, может у неё есть продолжение? Очень бы хотелось почитать.
Здравствуй, «Чикаго». Во-первых, хочу поблагодарить вашу газету. Покупаю её уже четыре года, чтобы быть в курсе последних новостей.
Во-вторых, хотелось бы уточнить о статье на последней странице. Авторство не указано, но это реальная история? И автор – какой-то психолог? У меня есть некоторые вопросы, которые бы хотелось вам выслать, но…
…В конце статьи указано, что любой желающий может задать свой вопрос автору. Так вот, хотелось бы узнать…
…Не хочу раскрывать своего имени, поэтому, если вы напечатаете мой вопрос, пускай он останется анонимным, как и автор статьи. У меня очень сложная ситуация в отношениях, мой парень никак…
…Мой вопрос к автору такой. Как не привлекать мужчин, которым от меня нужен только секс? Ребекка, 25 лет…
…Мои бабушка и дедушка пережили такое же несчастье. А затем и я. Тяжело терять любимого человека, знаю по себе. Уже три года, как мой муж погиб в автокатастрофе, но я не могу вернуться к жизни. Подскажите, как ваш отец справился с утратой?
– И таких писем тридцать восемь.
Коллин Донохью, Кимберли Хауэлл и ещё двое сотрудников – литературный редактор, Норман Коул, и арт-директор, Вероника Лесанте – столпились в кабинете Тима Паркера, разглядывая экран компьютера. У всех на лицах было написано изумление. У всех, кроме Кимберли. Она мысленно благодарила фортуну, что идея Джека Доусона, которую она была вынуждена поддержать, не обернулась провалом.
– Кто бы мог подумать…
– И все ждут ответа.
– Что будем делать?
Вопрос от Нормана Коула застиг всех врасплох, но все как один боялись подать голос и вопросительно уставились на главного редактора. Тим же хранил молчание, которое затягивалось, как петля на шее у висельника.
– Надо продолжать. – Уверенный голос Кимберли вывел его из оцепенения, и теперь все взгляды устремились на неё. – Это ведь золотая жила для газеты. Свежая струя, если хотите. Тридцать восемь писем на одну только статейку на последней странице? Вы помните, когда такое было в последний раз?
– Сенсация Боба Митчелла о разоблачении «Сандэй Инкорпорэйшн».
– Это было пять лет назад, Норман.
Компания «Сандэй Инкорпорэйшн» специализировалась на разработке медицинского оборудования, на счету которой числились миллиарды долларов. Руководство «Сандэй» позиционировало себя, как филантропов с богатым штатом умнейших учёных, целым списком современнейших наработок и несколькими анонимными источниками финансирования. Компания несколько раз была награждена почётными титулами за бесценный вклад в развитие медицины. Изобретения «Сандэй» упрощали жизнь людям, проходившим реабилитацию после серьёзных аварий или оставшимся недееспособными. Они снабжали больницы томографами и мультифункциональными аппаратами, разрабатывали новые модели коек, отчисляли огромные суммы в благотворительные фонды.
Но за ангельскими крыльями скрывались дьявольские рога. Маршал Эндикот и Стивен Аддерли, партнёры-основатели «Сандэй», действительно производили первоклассное оборудование и спасли ни одну тысячу жизней. Но ещё они проводили махинации со счетами, отмывали деньги и создали настоящий «чёрный рынок» медицинских приспособлений.
Боб Митчелл, внештатный журналист «Чикаго», полтора года вёл тайное расследование. Те, кто знал о его «хобби» попросту считали, что он свихнулся. Вот они удивились, когда Боб собрал неопровержимые доказательства, бросил на стол Тиму Паркеру свою сенсационную статью и чуть не получил Пулитцеровскую премию. А «Чикаго Трибьюн» снова утёрла нос конкурентам.
Статья произвела эффект разорвавшейся бомбы, разделив чикагцев на два лагеря. Одни верили в невиновность Эндикота и Аддерли, боготворя их за заслуги перед обществом. Другие публично провозглашали бывших героев предателями, аферистами и чуть ли не убийцами.
Все в «Чикаго» ждали бурю, но не думали о её масштабах. После выхода свежего номера с «приговором» Боба Митчелла на главном развороте редакцию завалили письмами с похвалами, благодарностями и обвинениями в клевете. Постепенно пыль улеглась, и «Чикаго» пять лет дрейфовал, войдя в полосу штиля.
Пока Тим не решился опубликовать эту глупую статью. И не на первых полосах, а в самом конце! Подумать только.
– Тим, – осторожно начала Кимберли. – Никто ведь не просит делать рубрику главным событием номера. Пусть колонка останется в конце. Посмотрим, как зайдёт читателям. Если ажиотаж спадёт, ты всегда сможешь заменить её чем-то новым.
– Я согласна с Кимберли, – немного неуверенно кивнула Вероника. – От лица всех женщин заявляю, что это будут читать.
Норман усмехнулся и добавил:
– От лица всех мужчин поддерживаю, что даже мы будем читать… Может хоть поймём, что у вас, у баб, в голове.
Коллин сверкнул ехидной улыбкой, а Кимберли и Вероника яростными взглядами, от чего Норман выставил вперёд руки на всякий случай, если придётся обороняться.
– Ладно, ладно! – Вскрикнул Тим. – Насели тут на меня, как голуби на памятник. Ким, звони своему писаке.
Следующий номер «Чикаго Трибьюн» расхватали, как горячие пирожки. Продажи повысились на семь процентов, что впечатлило даже такого толстокожего критика, как Тим Паркер. Давно его щёки не растягивались в столь широкой улыбке, которая была заметна с дальнего конца коридора.
Джек Доусон нашёл своё место. Не только в «Чикаго Трибьюн», но и в жизни.
– Ты, как Бэтмен. – Шутила Эмма, когда они обмывали новую работу Джека. – Днём прикидываешься обычным парнем из газеты, а под покровом ночи спасаешь обездоленных. Только вместо плаща у тебя арендованный пиджак от Армани, а вместо бэтмобиля…
– Метро, – подхватил Джек.
– Согласна, это не очень вписывается в образ супергероя. Но не страшно.
Эмма стала серьёзной и подняла бокал.
– Так давай же выпьем за твой успех. Я очень горжусь тобой. Ещё со школы ты мечтал о том, чтобы писать для крупной газеты. И только посмотри! Я сижу за одним столиком с самым востребованным советником женщин всего Чикаго, а может, и за его пределами.
Бокалы встретились со звонким пением стекла, после чего Джек мысленно вернулся в кафе, в котором была назначена встреча с Хлоей Дэвис.
Слегка взволнованный предстоящей встречей, он пришёл в кафе «Блуберри Хилл» на полчаса раньше и занял столик в углу. Здесь он мог не привлекать к себе внимания и в то же время наблюдать за улицей из окна. Если он узнает её ещё на подходе к кафе, у него будет шанс взять себя в руки.
В обеденное время народу было немного, поэтому никто даже не замечал мужчину в белой кепке и то, как он вздрагивал каждый раз, как открывалась входная дверь. И каждый раз мужчина усмехался сам себе, укоряя за идиотское поведение. Нашёл из-за чего переживать! Как будто к тебе опаздывает Опра Уинфри. Может он вообще преувеличивает, и Хлоя Дэвис окажется простой женщиной, которая работает бухгалтером в солидной фирме, а никак не девчонкой из параллели, в которую он когда-то был влюблён.
Джек Доусон пережил не один деловой обед с потенциальными клиентками. Каждый раз он выбирал разные заведения, чтобы часто не светиться перед одними и теми же официантами. По поводу своего внешнего вида он никогда не заморачивался и предпочитал удобные кроссовки классическим туфлям и байки оверсайз приталенным жилетам. Но разве он мог появиться перед Хлоей Дэвис в таком виде?
Сегодня утром Джеку пришлось перебрать весь свой шкаф, чтобы подобрать что-то хоть минимально подходящее случаю. «Подходящим» оказались серые штаны наподобие брюк и лёгкая рубашка с коротким рукавом, которую он в последний раз одевал с полгода назад. Бейсболка выглядела нелепо на фоне выбранного наряда, но она была нужна лишь в первую минуту. Потом её можно отложить в сторону.
Джек заказал кофе, но почти не притронулся к нему, упиваясь сценами из прошлого.
11:54. Оставалось шесть минут, но Джек уже восемь раз представил их встречу. Но на что он рассчитывал? Как в кафе зайдёт тринадцатилетняя девочка с длинной косой и джинсовой юбке, которую он тут же узнает? В мочках ушей будут сверкать золотые гвоздики, которые она проколола всего два дня назад? Подпрыгивающей походкой она подойдёт к его столику и обнажит брекеты, на которых настояла миссис Дэвис? И скажет: «Привет, Джек» в своей особой манере, как было семнадцать лет назад?
