Текст книги "Просто будь рядом (СИ)"

Автор книги: Elli Sansone

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== 1. Дэрил ==========

Я ступал по слегка пожухлой траве осторожно, контролируя каждый шаг и внимательно вслушиваясь в звуки, меня сопровождающие. Давняя привычка, еще до апокалипсиса. Чем тише ты будешь, тем больше шансов, что шкура останется цела. Чем осторожнее ты пробираешься на кухню за нехитрой едой, что порой находилась в холодильнике старого дома, тем вероятнее, что успеешь проглотить кусок и его не выбьет изо рта вместе с зубами тяжелая рука отца. Чем темнее твоя одежда, тем больше шансов стащить необходимое в магазинчике и не попасться рьяному продавцу или копам. Чем незаметнее ты свалишь от пылающего огнем отчего дома, тем меньше вероятность, что тебя запихнут в приют, где ночами царит насилие и разборки, а днем нет ничего, кроме унылых коричневых стен, отвратительной еды и цепляющихся к каждому твоему жесту воспитателей.

Пес неслышно крадется рядом со мной, морда настороженная, большие чуткие уши приподняты, хвост напряжен – вынюхивает гнилых, охраняя меня. Приятно. Когда он прибился к моему лагерю три года назад, я не хотел, чтобы он оставался – хлопот много, кормить его да следить, чтобы не сожрали, увольте. Но он оказался лучшим компаньоном, чем я мог представить, охранял ночами, обходил ловушки и оглушительно лаял, предупреждая об опасности. Вечерами он подползал максимально близко к костру и блаженно жмурился от тепла, утыкаясь в мои руки и шумно дыша. Если бы не он…

А, к черту. Винить себя за смерть Рика, как до того я казнился из-за Гленна, совершенно ни к чему меня не приведет. Мэгги простила. Возможно, Мишонн тоже сумеет однажды. И потом, я не нашел его тела. Все эти долгие годы я, как ищейка, перерыл весь берег, нырял так глубоко, как мог, дошел почти до границы штата. Ничего. Если бы Рик умер и стал ходячим – он пришел бы обратно. Стада, ведомые инстинктом, собирались и топтались на границе Хиллтопа, Александрии и Королевства, точно знали, что там живые и вкусные люди, теплая плоть, которую хочется рвать и терзать, набивая живот.

Я замираю, слыша посторонний звук. Похоже на лошадь. И скрип повозки. Я решительно выхожу из-за деревьев и вижу ее. Мою Кэрол. Сердце тут же начинает гулко и суматошно биться и я не могу вымолвить ни слова, просто стою и таращусь на нее, даже не заметив сначала, что она не одна. С ней их с Иезекиилем сын. Генри смотрит на меня со смесью интереса и отвращения. Хмыкаю, удерживая в руках собранные для костра дрова. Не нравится – не смотри.

– Подвезти, путник? – говорит Кэрол и ее немного игривый тон будит во мне непрошеные воспоминания о тюрьме. О нашей жизни, в которой не было Короля, мальчишки, Спасителей, смерти Карла, а были только мы. Наша семья, которая казалась мне нерушимой. Даже Мэрл не был мне так близок, как те люди, жившие в соседних камерах – Кэрол, Рик, Мэгги и Бет, Мишонн, Гленн, Карл и мелкая поганка. А теперь рядом нет никого. Мишонн и Мэгги за пять лет едва ли перемолвились словом, Джудит стреляет лучше, чем ее отец, мертвые давно сгнили в своих могилах, а Кэрол… что ж, у нее своя жизнь. Целое, мать его, Королевство. И сын, которого она сумела спасти. Для себя и своего мужа. Того, кто делит с ней постель и может ее касаться. Видит, как постепенно отрастают ее волосы и вокруг глаз появляются новые морщинки. Слушает ее смех и смотрит в глаза.

Я киваю и медленно ступаю в сторону лагеря, не оборачиваясь, знаю, что едут следом. Кэрол бывала у меня несколько раз, знает, что и как. Пес бежит рядом, косясь на меня все понимающими карими глазами и вывалив розовый язык. Он тоже ее знает. Знает, что она для меня значит. Если бы он мог говорить, я бы услышал что-то вроде: «Остынь, приятель. Она не для тебя и никогда не была. Кончай придуриваться».

Крепче стискиваю зубы и шагаю. Это Кэрол. Я не могу ее выставить просто так, как поступаю с остальными. Она не купится на мое ворчание и злобные окрики. И арбалетом ее не напугаешь-знает, что скорее удавлюсь, чем позволю хоть волоску упасть с ее головы. Зачем пришла, не понимаю. Там, у нее дома, есть все, что ей нужно. Еще и пацана притащила – что, напугать хочет? Смотри, сынок, что будет, если жить в лесу и есть сырых белок? Нет, Кэрол не станет так делать, но и просто так она не приходит. Говорит, что переживает за меня. Не стоит. Я в порядке.

– Ты так и не починил лодку? – ее взгляд жжет мне спину, но я нарочито медленно споласкиваю руки в воде, зову пса, избегаю ее взгляда. Кажется, у меня получается – она хмурится и словно теряется – не знает, что еще сказать. Смотрит вопросительно, в голубых глазах немая мольба. Но я не собираюсь облегчать ей жизнь. С меня достаточно.

Генри переводит глаза с матери на меня и, кажется, начинает что-то понимать. Что она с какой-то целью нарушила мое уединение. И что я не слишком-то рад, хотя люблю ее так же, как в день нашей первой встречи в лагере под Атлантой. Но об этом знаю только я.

– Когда ел в последний раз? – спрашивает она и неуверенные нотки в ее звонком голосе заставляют меня разомкнуть губы.

– Пес ел вчера.

Она злится.

– Я не про собаку спрашиваю!

Пожимаю плечами и беру арбалет.

– Пойду проверю силки. А то вы же гости, неудобно как-то. Ужин соображу, если что будет.

Идет за мной, пытаясь усмирить гнев, точно что-то нужно. Молчит, пока я пускаю стрелу в пригревшуюся на корявом стволе змею. Сую ей арбалет привычным движением. Кэрол. Идеальный напарник. Сколько раз ночами дежурили вместе. Ходили по вздыхающему и опасному лесу. Убивали плечом к плечу. Пока не оказались в Александрии, где она решила вспомнить, что есть другие мужчины. Другая жизнь. Что ж, ее право. Я никогда не навязывался, что я могу ей предложить? Речи толкать я не умею, кольца дарить тоже. Дома у меня нет, как и мальчишки, которого нужно было спасти.

– Как король? – не выдерживаю напряжения между нами, беру арбалет из ее рук, и Кэрол точно срывает. Она торопливо говорит что-то о том, что идеализм – это хорошо, но в нашем мире нужно выживать. И что не может остаться в Хиллтопе. К середине ее речи понимаю, чего она хочет.

– Нет, – отказываю легко и решительно. Я не нянька. К тому же, у Генри есть отец, разве нет?

– Дэрил… – шепчет она.

– Он должен научиться выживать сам. Как я и ты.

Одариваю ее напоследок выразительным взглядом и иду в лагерь, не оборачиваясь, зная, что идет следом. Молча. Покорно. Обдумывая следующий шаг. Моя хитрая Кэрол. Никогда не сдается просто так. Восхищаюсь ей. И презираю. Или люблю? Слишком сложно.

========== 2. Кэрол ==========

Я пришла в ужас, увидев его. Да, я бывала в диксоновской берлоге, по-другому это назвать никак нельзя, и не раз, но последний мой визит был больше полугода назад, и Дэрил стал выглядеть еще хуже – неряшливый, обросший, с жилета куда-то пропало одно крыло, а уж о запахе от него самого и от окружающих лагерь упокоенных им ходячих смрад стоял такой, что живой человек и близко не сунется. Но я не такая, как все остальные, как ни крути, ближе Дэрила у меня нет. Он делит со мной воспоминания обо всем, что мне было дорого когда-то – ферме, тюрьме, совместных вылазках, даже Грейди Мемориал я вспоминаю с ностальгической нежностью. И, конечно же, потери, иссушившие мое сердце, знакомы ему. И эту боль мы несем вдвоем – я и он, с тех пор, как не стало Рика. Наши мертвые всегда с нами – София, Мэрл, Ти-Дог, Лори, Хершел и Бет, Саша и Тайриз, Гленн, Абрахам, Андреа, Дейл. Карл. И даже Шейна я порой вспоминаю, его руки, промывающие мои ссадины и сочувствующий взгляд черных глаз навеки запечатлены в моей душе. Семья. Наша с Дэрилом. Никто не поймет моих торопливых недомолитв о них всех. Иезекииль никогда не узнает, что у меня была дочь. И что муж бил меня так, что я чудом оставалась жива. Да, он видел мои шрамы, но никогда не спрашивал. Его это не интересовало. Я же его королева Кэрол, возлюбленная его сердца и повелительница души. Мать принца и госпожа всего сущего. Иногда от его сладких речей мне хочется выругаться так грязно, теми самыми словечками, что я почерпнула от Эда, Мэрла и Дэрила, но муж придет в ужас и примется меня отчитывать. Только Дэрил знает меня с изнанки, знает, что я делала и на что способна. И его это, как ни странно, не пугает.

Но сейчас передо мной незнакомец, скупо цедящий слова и ни разу не одаривший меня и Генри даже мимолетным взглядом. Он ласково подзывает пса и смотрит, как он таскает полуразложившиеся останки, ловко бросает в костер ветки и разделывает кролика и змею. Наш гостеприимный хозяин. Когда он отказал, мне хотелось взвыть. Он подумал, что я хочу, чтобы он нянчил Генри, но это не так. Генри нужно стать самостоятельным, стать мужчиной, таким, как Дэрил. В нашем мире это важно. Конечно, доброта и отзывчивость, умение сострадать и видеть во всем светлую сторону меня больше всего привлекает в Иезекииле, таких, как он, больше нет, но Генри должен выжить. Когда нас обоих не будет с ним рядом, он должен справится. Лучше Дэрила это не умеет никто. Даже Рик не сумел, а Дэрил все еще здесь. Кроме того – я гоню эту подлую предательскую мысль – но я хочу, чтобы Дэрил был среди людей. Он заслуживает лучшего, чем грязная палатка посреди леса и собака. Я переживаю за него, хоть и не могу в этом признаться. Смерть Рика надломила его. После Мэрла у него остался только один брат – Рик Граймс. Чертов идеалист, пожертвовавший собой. Мишонн так и не оправилась после его гибели на мосту и винила во всем Дэрила, Мэгги и меня. Не знаю, что должна была, по ее мнению, сделать я, но я не справилась. Мы все не справились. Если бы она, сидя в своей чистой, безопасной и сытой Александрии видела, как живет он!

– Ужин будет готов через десять минут, – сухо бросает Дэрил.

– Отлично. Как раз хватит времени, – я вскакиваю, беря сумку.

– На что? – он впервые с подозрением косится в мою сторону, и я так счастлива видеть эти глаза, что сердце пускается вскачь.

Вооружившись ножницами, я чуть смачиваю кончики его волос, совсем скрывших лицо. Как он видит сквозь кривую густую челку – непонятно. Я ровняю его волосы, пропуская их сквозь пальцы, и время вокруг нас замирает. Я не в силах удержаться от того, чтобы скользить кончиками пальцев по его щекам, небритому подбородку, скулам, иногда задевая губы и невольно задерживая дыхание, когда он прикрывает глаза и едва ощутимо поворачивает голову, повинуясь моим пальцам. Закончив, я любуюсь его открывшимся лицом, не в силах оторвать взгляд. Дэрил открывает глаза и смотрит на меня, в них – целая гамма эмоций – покорность, нежность, беспомощность и что-то еще, чего я не понимаю. Или не хочу понять?

Генри издалека смотрит на нас двоих у костра, и я смущаюсь, но на лице сына нет осуждения. Только грустное понимание. Я рассказывала ему про Дэрила не раз, как он спасал меня, искал меня, боролся вместе со мной, но чего я никому и никогда не расскажу, так это как сильно он любит меня. Он никогда не делал ничего, чтобы я заподозрила, что это любовь мужчины к женщине, нет, это что-то другое, вне рамок и границ. Он просто мой, а я – его. Это… трудно объяснить словами. Это просто есть.

========== 3. Дэрил ==========

Я сдался после слов пацана. И пусть Генри хитрил, говоря, что я самый лучший друг его матери, и она тащит меня в одну из общин не только из-за роли няньки. Пусть это ложь, но мгновенно просиявшее лицо Кэрол, когда я согласился, стоило всего. Всего на свете.

Но приехав в Хиллтоп, сразу понял, что дело плохо. Они нашли на дороге раненую Розиту, а Юджин был в какой-то хижине посреди леса, да еще и с поврежденной ногой. Прошли сутки и даже всегда позитивный Иисус выглядел мрачным. Тара обняла меня, а Аарон улыбнулся и хлопнул по плечу, как в старые добрые времена. Может, я не настолько и плохо пахну, как Кэрол пыталась мне показать? Она ни разу не коснулась меня после стрижки, а я изнывал от желания получить еще хотя бы что-то. Рукопожатие. Поцелуй в щеку. Дружеские объятия, на которые она никогда не скупилась для меня раньше, до того, как в ее жизнь вошел Иезекииль. Она так часто касалась меня, что это стало привычкой. А тот поцелуй, пусть и в лоб, меня словно обжёг. Сильней, чем окурок, который я затушил о собственную руку, оплакивая Бет.

– Дэрил, хорошо, что приехал. Поедешь с нами, – сказал Иисус, и я согласно кивнул.

Не удержался и по привычке бросил взгляд на Кэрол, а она решила, что прошу разрешения.

– Езжай, – кивнула она.

Конечно, поеду. Кто лучше меня пройдет по следам странной парочки из Александрии, подозрительно близко оказавшейся у границы с Хиллтопом. После того, как Рик взорвал мост вместе с собой, все постепенно рассыпалось. Те, что жили в Оушен Сайде, ушли, Мишонн и Мэгги перестали разговаривать, а Королевство, не приняв ничью сторону, оказалось в опале.

– Ты же найдешь Юджина, правда? – неслышно подошедшая Кэрол, которая, как мне казалось, уже ушла и увела куда-то сына, внимательно смотрела на меня, словно желая что-то добавить, но не стала.

– Найду, – буркнул я, – тебе-то что? Когда ты была в Александрии, пять лет назад?

Она отшатнулась, словно от удара, и я моментально пожалел о своих словах.

– Дэрил, так не может больше продолжаться, – тихо проговорила она, – мне достаточно того, что Мишонн… Не делай меня врагом и ты. И я чаще приезжала бы к тебе и в Хиллтоп, но Иезекииль не хочет, чтобы я так рисковала.

Конечно, он не хочет. Он хочет, чтобы ты лежала в его постели – теплая и нежная, и слушала тот пафос, что он постоянно несет. Королева Кэрол, ей невыносимо идет и этот титул, и длинные волосы, и мягкое выражение лица. Это не та Кэрол, что убила Карен и Дэвида и взорвала Терминус, чтобы спасти нас. И не та, что убегала после расправы над волками. Эту Кэрол я не знаю, да и знал ли я ее вообще?

– Не приезжай. Делай, как он говорит, – и издевка в моем голосе настолько отчетлива, что она укоризненно смотрит и отходит, качая головой.

То, что происходит дальше, затем мне долгое время кажется странным сном. Нет, не сном, а кошмаром. Выхода из которого я не нахожу. Был бы жив Рик, он бы точно что-то придумал, мы же все были в такой растерянности, словно никогда не сражались с врагами. Сытая и спокойная жизнь к добру не приводит.

Ходячие, выслеживающие людей – худший кошмар и представить страшно, чем он может закончиться для всех нас. Я был наивен, как и все. Я забыл, насколько хитры могут быть люди. Мэрл всегда говорил, что тревога за свою жизнь высвобождает в каждом дерьмо, что казалось скрытым раньше и тихие женушки бьют распускающих руки мужей табуретками по голове, галантные кавалеры бросают своих дам на улице, завидев толпу насильников с ножами, а малые дети бросают камни в своих друзей, повторяя за озверевшими взрослыми.

Но до такого и я бы не додумался.

– Что это за херня? – спросил я, поднимая с земли то, что правильней всего было назвать маской из шкуры ходячего, из того, что когда-то было человеком. Снятая, как с только убитой дичи профессиональными руками кожа вместе с волосами. Аккуратно вырезанные дыры на месте глаз и рта. Кто бы это ни был, нам всем хана. Эту ночь на кладбище я вспоминал долгие дни. Быть может, если бы я тогда сделал что-то иначе…

Быть может.

Когда мы вернулись в Хиллтоп, она уже уехала. Она не узнала бы до самой ярмарки, что Иисус мертв, ее сын – не тот милый мальчик, кем она его считает, а я просто дурак, который любит ее. Который все отдаст, чтобы уберечь ее. Но жизнь распорядилась иначе и я оказался в Королевстве, порог которого поклялся никогда не переступать.

– Дэрил? – она мгновенно бледнеет, в отчаянии смотря на меня.

– С Генри все путем, – торопливо перебиваю, и она дышит чуть спокойнее, ровнее. Смотрит на меня испытывающе и нежно, как и обычно. Не за меня тревожилась – горько, но справедливо. Но я пришел не затем, чтобы в очередной раз разрывать себе сердце несбыточными мечтами.

– Кэрол, – обращаюсь к ней по имени впервые за долгое время и звук его тает на языке тягучей сладостью, – послушай. Кэрол, мы все в опасности. Розита и Юджин встретили необычных ходячих. Я не знаю, как объяснить, но… это люди. Люди в шкурах ходячих мертвецов, и они убили Иисуса.

– Что? – ее голос срывается. – Пол мертв? Но как? Что ты имеешь в виду, говоря мне это?

– Они шепчут. Они ищут живых и убивают. Я не знаю, кто они такие, но это хуже, чем все, что мы видели до этого, Кэрол.

Я смотрю на нее и безумно хочу обнять, такой уязвимой она кажется в этот миг. Что бы не произошло, она должна выжить и быть счастливой. Моя тоска по ней и ревность к ее мужу ничего не значат, лишь бы Кэрол продолжала дышать, пусть и за тысячи миль от меня.

– Ты это приехал мне сказать, Дэрил? – наконец произносит она и тень улыбки скользит по ее губам. – Или извиниться, что был груб со мной?

– Я… – чертыхаюсь и бубню себе под нос. – Извини.

– Спасибо, – она протягивает руку, и я нерешительно касаюсь нежной кожи своей мозолистой и не очень чистой ладонью. Кэрол встает и, не отпуская мою руку, садится рядом. Как тогда, кладет голову мне на плечо и вздыхает о чем-то, известном ей одной.

========== 4. Кэрол ==========

Я приехала домой поздно ночью, Иезекииль уже видел десятый сон, а может и двадцатый. Его способность спать, словно младенец, всегда меня раздражала. Наш дом разваливался, наш сын был далеко и некому было за ним присмотреть, кроме Дэрила, а мой муж грезил будущей ярмаркой и спал. Посмотрев на его блестевший в лунном свете обнаженный торс, я вздрогнула и вышла в сад. В последнее время я стала сама не своя, то, что раньше делало меня счастливой, теперь настораживало. Какие-то глубинные инстинкты, инстинкты убийцы, что я подавляла почти семь лет, снова кричали в моей голове.

Что-то произойдет. Что-то плохое. Каждая клеточка моего тела пульсировала в агонии, а я тщетно вспоминала каждую мелочь, каждый миг прошедших месяцев, пытаясь найти ответ на вопрос, которого не было.

А через три дня пришел Дэрил – бледный, вздрагивающий и… растерянный. Сердце вмиг оборвалось, но он поспешил меня успокоить, зная мой самый страшный в жизни кошмар. И это не гибель друзей или любовников, ни даже Иезекииля. Умри все вокруг, я переживу эти потери, разве что лишившись Дэрила, я просто сойду с ума, но если погибнет мой второй ребенок, я последую за ним. Без колебаний.

– С Генри все путем, – его хриплый тихий голос звучит дивной мелодией для моих ушей.

Сын, мой сын жив. Все хорошо. С Генри все хорошо.

– Кэрол, – говорит Дэрил, и я резко втягиваю воздух, так давно он не называл меня по имени, – послушай. Кэрол, мы все в опасности. Розита и Юджин встретили необычных ходячих. Я не знаю, как объяснить, но… это люди. Люди в шкурах ходячих мертвецов, и они убили Иисуса.

– Что? – мне невероятно больно слышать о смерти друга, но в то же время я не понимаю, что мне пытается сказать Дэрил. – Пол мертв? Но как? Что ты имеешь в виду, говоря мне это?

– Они шепчут. Они ищут живых и убивают. Я не знаю, кто они такие, но это хуже, чем все, что мы видели до этого, Кэрол.

Он никогда не был таким. Даже когда губернатор убил Мэрла, а Доун застрелила Бет. Разве что, когда Рик в последний раз улыбнулся нам всем, стоя на мосту. Мне хочется хоть на миг его отвлечь и я произношу:

– Ты это приехал мне сказать, Дэрил? Или извиниться, что был груб со мной?

– Я… – он произносит пару крепких словечек, но затем покорно бормочет слова извинения.

– Спасибо, – я протягиваю руку, Дэрил смотрит так, словно настало Рождество, а я вручаю ему вожделенный радиоуправляемый вертолет. Или набор солдатиков – то, чего никогда не было у мальчишки, выросшим в такого мужчину. Мужчину, что касается моей ладони так, словно она из стекла. Что же с нами стало, Дэрил, когда мы успели стать настолько чужими?

Я встаю и, поддавшись неожиданному порыву, не выпуская его руку, сажусь рядом. Как тогда, кладу голову Дэрилу на плечо и вздыхаю, ощущая как сильно и неровно забилось его сердце. Неужели я так ошиблась еще тогда, в Александрии, и он чувствует ко мне неизмеримо больше, чем может и умеет показать? И что мне прикажете с этим делать? Я не хочу снова возвращаться к той Кэрол – несчастной, одинокой, считающей своих жертв. Хотя, кого я обманываю, я испытала удовольствие, поджигая лагерь спасителей. Бывших спасителей, опустившихся ниже, чем Королевство.

Процветал Хиллтоп, Александрия, и даже в Оушен Сайде было сносно, как говорят. Но не у нас. Мой король умел только красиво говорить, вдохновлять своих подданных и делать меня счастливой. Спокойной. Уверенной в своей женской силе. Мне этого не хватало всю мою жизнь. Даже эти волосы – у меня давно не было настолько длинных волос, за которые меня не будет таскать озверевший от ярости мужчина. Иезекииль был той самой тихой гаванью, что я отчаянно желала обрести.

Но прямо сейчас, чувствуя на виске жаркое дыхание Дэрила, сжимая его неуверенные пальцы и слыша, как рвано стучит его сердце, я вдруг почувствовала что-то совершенно иное. Что-то сродни боли. Неудовлетворение. Желание касаться его, попробовать на вкус. Кажется, я сошла с ума.

– Дэрил, – мягко говорю я, чуть поворачивая голову, чтобы заглянуть ему в глаза, – мне так жаль, что Иисус погиб. Но ты не виноват. Ты не можешь спасти всех. Ты не мог спасти Мэрла, Бет, Рика… Софию. Но ты пытался. И это больше, чем делал для них кто-то когда-то. Понимаешь?

– Нет, – тускло бормочет Дэрил, отодвигаясь от меня, отчего мне сразу стало пусто, – нихрена подобного. Если бы не я, Бет была бы жива. Если бы мы с Мэгги не решили наконец избавиться от Нигана, Рик бы остался дома. Мишонн никогда не простит. Вот Мэрл, придурок, сам виноват, а София… Я не знаю, что я мог бы сделать, но если бы сделал, ты не стала бы такой.

– Какой – такой? – мне становится любопытно, что же все эти годы скрывалось в этой голове.

– Ты не искала бы ее в каждом ребенке вокруг… – выдает Дэрил и испуганно замолкает.

Я качаю головой.

– Не думаю, что дело только в ней. А может, и в ней, но я не стала бы такой, не случись всего того, что привело нас сюда. Меня – в Королевство, а тебя…

– В лес? – услужливо подсказывает Дэрил, и его лицо искажается болью.

– Нет, я не это хотела сказать, – протягиваю к нему руку, но он отшатывается.

– Мне пора, – встает, поправляя неизменную жилетку и беря арбалет, – расскажи своему мужу, что для ярмарки не время. Будьте здесь, в безопасности. С пацаном все нормально, я пригляжу. В Александрию не суйтесь – Мишонн видеть тебя не хочет. А Тара скорбит по Иисусу, как и все мы.

– Я тоже скорблю, – перебиваю я.

– В самом деле? – криво усмехается Дэрил. – Так же, как по Рику?

Он снова словно бьет меня с размаху под дых своими словами, будто намеренно причиняя боль. Как будто мне мало того, что я почти не сплю ночами. Как будто я потеряла меньше, чем он или Мишонн и Мэгги! Но я живу дальше, а они… Одна застыла в своем горе, вторая сбежала от реального мира, а третий выбрал добровольное одиночество.

– Пошел ты, Дэрил Диксон! – неожиданно для самой себя кричу ему вслед, но он уходит, даже не обернувшись и растворяется во тьме, оставляя меня наедине с моей злостью, обидой, сомнениями и желанием. Проклятым страстным желанием, которое, как мне казалось, я похоронила уже давно, шагнув в объятия Тобина, оставляя Дэрила за спиной.

Почему никто из нас так и не решился сознаться, что мы чувствовали к друг другу тогда, на ферме и потом, в тюрьме? Как часто я ловила себя на том, что представляю, как мы занимаемся любовью, и Дэрил шепчет, что я нужна ему. А теперь он, кажется, презирает меня, а я, вместо того, чтобы обнимать своего мужа, стою на ветру и смотрю туда, куда ушел Дэрил. И плачу. Впервые за долгое-долгое время.

========== 5. Дэрил ==========

Она как будто меня не услышала, упрямая, как и всегда. Надеюсь, что она и ее муж носа не высунут из Королевства, там крепкие стены и охрана недурная, я сам проверил, обойдя территорию по периметру. Она должна быть в безопасности. Наш разговор оставил горький осадок, терпкое послевкусие обиды на языке. И уже привычную боль от осознания того, что я не имею права ее касаться, да и никогда не имел. А уж ее прикосновения, которые я успел позабыть за шесть лет наших редких встреч, чуть не заставили меня упасть перед ней на колени и прижать к себе изо всех сил, умоляя о большем… о большем, которое я не представлял с ней, но всегда хотел.

Что сказать, опыта в отношениях с противоположным полом у меня не было никакого. Так вышло. Не то, что мне совсем незнакомо женское тело и удовольствие, которое оно может подарить мужчине, но Кэрол – это что-то совершенно иное. Я хотел бы быть идеальным. Для нее. Добрым, нежным, умеющим сказать нужные слова, дарящим ей покой и безопасность. Все то, чего во мне никогда не было, она нашла в нем. Я же навсегда останусь собой и уже не изменюсь – не те условия вокруг. Да даже если бы были и те, я, Дэрил Диксон, ее недостоин.

И все же, на секунду, когда ее тонкие пальцы держали мою ладонь, а непривычно длинные серебряные волосы касались щеки, мне почудилось, что Кэрол прижимается чуть сильнее, а уж когда она повернула голову, до ее губ оставались считанные миллиметры. Я сразу вспомнил тюрьму и то, сколько раз мы были наедине, сколько раз я мог прижаться к этим губам и узнать наконец, каковы они на вкус, и ответит ли мне Кэрол или оттолкнет с презрением, брезгливо стирая следы моих прикосновений.

– Как мама? – спросил Генри, едва я переступил порог Хиллтопа.

– С чего ты взял, что я ее видел? – буркнул я.

Пацан усмехнулся.

– Знаю, что видел.

– Нормально, – пожал плечами и отошел, не понимая, на роже у меня, что ли, все написано. Или я никому, кроме Кэрол, уже и не нужен, по мнению ее сына?

Иисуса похоронили рядом с Гленном и Эйбом. Я стал часто приходить туда просто посидеть. Помолчать. Пес так вообще облюбовал себе место между могил и дремал там дни напролет. Аарон вернулся в Александрию и даже такой мелочи он лишен. Иисус, при всех своих странностях, был отличным чуваком. До сих пор с улыбкой вспоминаю, как из-за него мы с Риком утопили целый грузовик первоклассной хавки.

Вопреки моим советам, Королевство через три недели устроило ярмарку. У меня были самые мрачные предчувствия, так что я поехал вместе с Генри, который жаждал увидеть отца и мать и продемонстрировать, как много он узнал от кузнеца. И как хорошо я научил его защищаться. Морган был первым, кто показал мальчишке фокусы с палкой, так что разжевывать ему много не пришлось. Вот с поисками дичи и следов малец не так хорошо схватывал, как его мать, но потенциал был.

Странные шептуны как сквозь землю провалились, но вряд ли они оставили нас в покое. Их свистящие голоса до сих пор звучали у меня в голове, заставляя по ночам просыпаться, обливаясь ледяным потом.

– Рад тебя видеть, Дэрил. Не знал, что ты приедешь, – Иезекииль, сияя своей неизменной улыбкой, – как поживаешь?

– Нормально, – буркнул я, игнорируя протянутую ладонь ее мужа, – руки грязные. Испачкаю.

– О, – он быстро отдернул руку, – жизнь в единении с природой…

– Угу, – торопливо киваю и отхожу. Нет сил его видеть. Издалека на солнце сияют серебристые волосы Кэрол. Стискиваю зубы. Явилась. И не подумала внять моим предупреждениям. Хочется послать все к чертям и вернуться в свой лагерь. А лучше забрать пса и умчаться куда глаза глядят. Может, на ферму. Туда, где росли розы чероки и на один краткий безумный миг я верил, что могу спасти Софию.

Весь длинный и суматошный день я успешно избегаю Кэрол, Генри и Иезекииля, сидя рядом с Тарой и Энид. Ярмарка проходит на ура, и все потихоньку начинают разъезжаться по домам, когда случается то, чего я боялся.

Они приходят за нами.

========== 6. Кэрол ==========

Мой муж переполнен радостью и энергией. Он поминутно смеется, открывая свои идеальные белоснежные зубы, шутит и с упоением расхаживает вокруг торговых рядов и гордых продавцов, предлагающих другим общинам то, что мы готовили, не жалея сил, все эти долгие месяцы. Вино, домашнее варенье и джем, масло и сливки, сыр и овощи, соленая рыба и все, что мы сумели изготовить, в надежде, что сумеем обменять у других на доски и гвозди, сталь и другие строительные материалы. Для нашего рассыпающегося, как один старый дряхлый дом, Королевства.

Генри приехал с Дэрилом и тут же оказался в крепких объятиях отца.

– Привет, папа. Мама, – сын просто сиял, и я почувствовала облегчение.

– Как же я счастлив тебя видеть, мой мальчик! Ты вырос, возмужал. Разлука, в отличие от нас с твоей матерью, явно пошла на пользу юному джентльмену. Как твои занятия, Генри? – Иезекииль наконец отпустил сына и тот, незаметно скорчив рожу, чмокнул меня в щеку.

Я шла, кивая знакомым и улыбаясь незнакомцам, радуясь всему, что вижу. Это напоминало прежнюю жизнь. Я любила ходить за покупками в той, старой жизни. Когда Эд еще не начал избивать меня до синяков, а София только родилась. Я сажала ее в ярко-розовую коляску, брала плетеную сумку и шла на рынок, покупая свежие овощи и фрукты, нежнейшее мясо и только что выловленную рыбу, чтобы затем превратить все это в шикарные блюда.

Дэрил держался особняком, как и обычно, но я чувствовала на себе его взгляд. Он обжигал, словно огонь и следовал за мной, куда бы я не пошла. Я видела, как мой муж протянул руку, которую мой лучший друг проигнорировал, и это причинило мне боль, силу которой я не осознавала, пока не почувствовала наяву. Боже мой. И что же мне с этим делать?

День клонился к закату и, наконец, я сумела сбежать от Иезекииля и найти уголок, где Дэрил вместе со своим псом сидел, методично отправляя в рот кусочки мяса из тарелки, принесенной одной из женщин. А сама она, заливисто хохоча, сидела рядом и смотрела на него так, как умеют только женщины – нежно и кокетливо. И Дэрил, мой Дэрил, что-то говорил ей и, кажется… кажется у него на лице была улыбка. Я никогда раньше не думала, что способна на самую банальную и неконтролируемую ревность. Это чувство… Я никогда раньше не задыхалась, желая вцепиться в горло другой женщины, шипя ей в ухо, что он мой. Мой?

Нет, Дэрил никогда не был моим. Я не имею права. И она красива. И одна. И хорошо готовит. Кто знает, может они смогут построить свое счастье, как построила я с Иезекиилем?

Мои мысли оборвались на самой мрачной ноте, но это уже было неважно. Они напали внезапно, никто толком не успел ничего понять. Только что велись оживленные разговоры, звучал громкий смех, а подростки и дети помладше носились между импровизированных торговых рядов, как издали раздался утробный рык, хрип, пробирающий до костей и шарканье десятков кривых переломанных ног. Нет, скорее нескольких десятков. У нас не было и единого шанса.