Текст книги "От дракона не убежишь (СИ)"

Автор книги: Ellada

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мы готовы двери за собой закрыть.

Навсегда друг друга в память превратить.

Но пока что сердце для тебя стучит!

Если есть надежда, я прошу: «Скажи!

Скажи мне сейчас, как можно забыть?

Как мне без тебя и без любви твоей на свете жить?

Скажи, что огонь еще не погас!

Скажи “Я люблю”. Скажи мне сейчас!

Колдун Д. Скажи

Вновь пускаться в бег до окраин света

Хоть не привыкать, далека дорога.

Ты меня во тьме ожидаешь где-то.

Для тебя могу стать сильнее бога.

Расцветает солнце бутоном светлым,

Видишь в небеса улетает сокол.

Я приду к тебе по воде и пеплу,

Я приду к тебе по осколкам стекол.

Канцлер Ги «Я приду к тебе»

По обычаю раз в год семья собиралась в главной зале Лисьего логова, чтобы обсудить текущие дела клана и придумать наилучшие решения свалившимся проблемам. Первый год правления королевы Бай Фэн Цзю подходил к концу. Надо сказать, что относительно спокойных минут в течение этого года у нее было по пальцам одной руки посчитать и то с многочисленными оговорками, а для личных дел и того не нашлось. Но положение обязывает, и королевы клана всегда исполняли свой долг с честью, не унижаясь до жалоб и слез.

Восседавшая во главе стола Фэн Цзю обвела взглядом свою семью. Прибыли все, даже готовящаяся вот-вот родить второго ребенка бывшая королева, а ныне жена Наследного принца Небес Бай Цань. Впрочем, Фэн Цзю подозревала, что тетушка попросту сбежала из золотой клетки с неусыпным надзором армии служанок во главе с самим Наследным принцем Е Хуа. По мере приближения родов Бай Цань становилась все спокойнее, а ее супруг наоборот. Он изводил ее советами, просьбами, нотациями и даже старого феникса Чже Яня умудрился вывести из себя настолько, что целитель отбросил взращённую тысячелетиями деликатность и посоветовал Черному Дракону катиться куда подальше, а еще лучше – рожать самому. Цань Цань любила мужа более всего под небесами, не считая круглолицего малыша А Ли, но порой была готова удавить его собственными руками за эту душащую, словно собачий ошейник, заботу. Е Хуа стойко терпел раздражительность жены, снова и снова уговаривая побольше есть, отдыхать и не тревожить себя ненужными переживаниями, чем вызывал новые вспышки гнева. Бай Цань не могла дождаться родов.

– Я – лисица из клана Девятихвостых! – в бешенстве кричала она на мужа. – Наши женщины сильны духом и крепки телом! Моя мать родила пятерых детей, и никто не трясся над ней, словно над фарфоровой куклой! Я – семнадцатый ученик верховного бога войны Мо Юаня! Я сражалась с Владыкой призраков Цин Цаном! Я прожила жизнь смертной женщины и прошла сквозь хаос колодца Чжусень! Я здорова и благоразумна! Не надо ходить за мной по пятам, уговаривая то поесть, то поспать!!! Если я захочу есть – я поем, если я захочу спать – я лягу и усну!!! Не надо зудеть у меня над ухом каждую секунду!!! Прекрати, иначе я за себя не отвечаю!!!

– Ну вот, а говоришь, что благоразумна, – терпеливо вздыхал Черный Дракон.

От воплей разъяренной Бай Цань во дворце Сиу дрожали стены и трескался мрамор. Служанки, завидев госпожу, падали ниц и мечтали стать невидимыми. И только Наследник Небес, опустив глаза долу, с терпеливым спокойствием сносил ее недовольство, как гранитный утес принимает удары ледяных волн в бурном Северном море.

– Воистину терпение моего внука безгранично, – ворчал Небесный владыка, которому неустанно доносили о пылких взаимоотношениях внука с супругой.

– Это терпение Бай Цань безгранично, – возражал вездесущий и невозмутимый Дун Хуа Дицзунь. – А Черный Дракон всего лишь упрям, – и с улыбкой добавлял. – Безгранично.

– Эта женщина ведет себя неподобающе, – поджимала губы Ле Су. – Она не проявляет должного уважения к Наследному принцу.

– Скажите об этом ей, – пожимал плечами Дун Хуа. – Или ему. Главное, после успеть сбежать, пока не зашибли ненароком. Беременные женщины такие неуравновешенные. Расстраивать их, а тем паче злить, себе дороже. Мой совет: не вмешивайтесь. Пусть все идет своим чередом. Я верю в Е Хуа. Он справится.

Небесный владыка важно кивал, соглашаясь, и все шло своим чередом. Завидев знаменитую на все Девять небес, Восемь миров и Четыре моря пару, небесные отводили глаза и прятали усмешки – никому не хотелось обидеть единственную и обожаемую супругу наследника и попасть под горячую руку оказавшегося между молотом и наковальней Черного Дракона. Но Бай Цань каждой шерстинкой своих девяти хвостов чувствовала шепотки за спиной. Это невероятно бесило верховную богиню, а недовольство она изливала на покорно опущенную темноволосую голову любимого супруга.

«Ну… Похоже, тетушка все же урвала глоток свободы, – мысленно улыбнулась Фэн Цзю. – Интересно, она сообщила мужу, куда отправилась, или тайком сбежала? И как скоро нам ждать в гости Наследного принца Е Хуа? Думаю, не позднее сегодняшнего вечера».

Девушка прислушалась к разговору. Бай И и Бай Чжень обсуждали пограничные дела. Не услышав ничего нового, мысли Фэн Цзю унеслись прочь из Логова, стремительным ветром пролетели над обширными землями Цин Цю и, достигнув Девятых Небес, порхнули к палатам Тайчень.

«Чем он сейчас занят? Пьет чай, размышляя о судьбах миров? Читает какой-нибудь древний свиток? Вспоминает ли он обо мне?»

– В кого ты влюблена? – голос владыки разил ледяным равнодушием, словно меч. – Тот, кто стоит перед тобой – бывший Повелитель Небес и Земли, лишенный чувств и привязанностей! Я – владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзы! Прочь отсюда! Немедленно!

– Он – единственный бог, рожденный из камня…

Печальный голос Вершителя судеб призрачным эхом истаял в коридорах Логова.

«Нет, он не помнит о тебе, Фэн Цзю. Он стер свое имя с Камня Трех Воплощений. Ты ему безразлична – он сам так сказал. И не раз. Прими это, как должно, и забудь. Ты больше не маленькая лиса. Теперь ты королева клана и должна вести себя достойно, чтобы не уронить свою честь, ибо твоя честь – честь клана, твой позор – позор клана. Время безумств прошло».

Раны отозвались болью: невидимая в груди, где билось сердце, и телесная – там, где острое лезвие меча Первого Дракона безжалостно отсекло один из хвостов лисьей королевы. Страдания возвышают – теперь Бай Фэн Цзю знала это не понаслышке. Она вмешалась в испытание Первого Дракона. Она отдала себя ему, стала наложницей его земного воплощения. Но жизнь смертного подобна звезде, мелькнувшей в небе. Владыка Дун Хуа вернулся в бессмертие, оставив чувства к наложнице в мире смертных, чтобы забыть. Фэн Цзю забрала их с собой на Небеса, чтобы помнить. Помнить сладость его губ, силу и жар его тела, его страсть, его нежность… И его взгляд. Не ледяной покой бесконечного звездного неба владыки, но живой горячий мрак, исполненный любви и жажды. Глаза, глядя в которые у нее кружилась голова, земля уходила из-под ног, а душа воспаряла выше Девяти Небес.

«Все закончилось, Фэн Цзю, сколько можно твердить? Ты взошла по ступеням королевской лестницы и предстала перед кланом. Смирись! Вспомни о подарке Дун Хуа Дицзуня. Время стирает все. Однажды оно сотрет из книги жизни этого мира даже воспоминание о тебе, а он все еще будет здесь, будет молод и прекрасен. Что твоя любовь перед его вечностью? Чего она стоит против бессмертия Первого Дракона? Вот в чем смысл его подарка, его послание глупой лисице. Он просит тебя забыть о любви, как забыл он. Дун Хуа Дицзунь выбрал свою судьбу и следует ей. Кто ты такая чтобы пытаться изменить его путь? Что ты возомнила о себе? Вспомни об уважении, о чести, о долге! Став королевой, ты тоже выбрала свой путь, Фэн Цзю, и должна следовать ему также неуклонно, как это делает владыка Дун Хуа. Клан должен гордиться своей королевой, а не прятать глаза от стыда за ее поведение! Ты больше не можешь поступать так, как хочется сердцу».

– Пустошь набирает силу.

Эта фраза привлекла ее внимание.

– Пустошь? – удивленно переспросила Фэн Цзю. – Но ведь она населена демонами, которые постоянно враждуют между собой.

– Значит, появился некто, способный объединить их, как некогда Цин Цан объединил племена призраков, – задумчиво заметила Бай Цань. – Это опасно. Армия демонов – это не шутка. Они хуже и сильнее призраков.

– Как не вовремя, – нахмурилась Фэн Цзю. – Нам только-только удалось наладить дипломатические отношения с дальними землями на побережье Южного моря. Торговый союз крайне выгоден Цин Цю. Было бы обидно упустить эту возможность.

– Пустошь как раз между нашими землями и землями Южного моря, – вмешался Бай Чжень. – Они могут помешать торговле, не говоря уже о прямой угрозе границам.

– И что вы предлагаете? – Фэн Цзю внимательно взглянула на отца и дядю.

– Может, стоит попытаться наладить отношения с Пустошью? – осторожно предложил Бай Чжень.

– Договориться с демонами? – Бай Цань насмешливо приподняла брови. – Демонам нельзя верить. Они никогда не держат слово и предадут в любой момент ради собственного сиюминутного интереса. А иногда и без него.

– Я тоже считаю, что договариваться с Пустошью преждевременно, – поддержал сестру Бай И. – Мы не понимаем, с кем имеем дело. Все что у нас есть – слухи.

– Что ж. Будем решать проблемы по очереди, – решила Фэн Цзю. – Завтра я отправляюсь с визитом в земли Южного моря.

– Это может быть опасно, – возразил Бай Чжень. – Дорога идет через Пустошь. Может, стоит отложить визит, пока ситуация не прояснится?

– Это невозможно, – вздохнула Фэн Цзю. – Отменить визит без уважительной причины, значит, нанести оскорбление. Кроме того, мы продемонстрируем слабость, а это в свою очередь породит недоверие к Цин Цю. Все наши дипломатические усилия пойдут прахом из-за каких-то глупых слухов? Не слишком ли высокая цена? Нет, честь клана Девятихвостой Лисицы не может быть поставлена под сомнение! Визит состоится.

– Как прикажет королева, – вздохнул Бай Чжень, покорно склоняя голову.

Остальные кивнули, молчаливо поддерживая.

То же время,

Палаты Тайчень

Память.

Память – благословение. Она наполнена ее страстью и покорностью. Она – тепло и нежность ее тела, прижимающегося к нему по утрам, еще не проснувшегося и такого желанного, ее глаза – страстные, ребячливые, смеющиеся, больные, ее губы и руки, щедро дарящие любовь.

Память – бремя. Тяжесть на плечах. Ярмо на сердце.

Память – проклятие. О том, чего не изменить, как бы ни хотелось, и о том, чего никогда не будет. О долге и о желании..

– Владыка, если история любви началась в мире смертных и там же закончилась, что вы делаете в этой убогой хижине? Что вы не можете забыть?

Всего лишь, как счастлив был там, в мире смертных. Слова, что шептал своей Цзюэр страстными ночами. Все закончилось, а он все еще вздрагивает, услышав звон колокольчиков, и чувствует в руках тяжесть ее тела.

Цветы распускаются и увядают. Все приходит к завершению. Нет ничего вечного в мире. Ничего, о чем стоит помнить. Осталось лишь придумать, как все забыть.

Сидя на террасе, Первый Дракон, бывший Бог Небес и Земли Дун Хуа Дицзунь пытался обрести покой и равновесие, дабы предаться размышлениям о судьбах миров. Думая о важных вещах, необходимо, чтобы мысли текли, подобно полноводной реке на равнине, широко и неторопливо. Увы, сосредоточиться не получалось. Не помогли ни созерцание умиротворенной синевы небес, ни специальные дыхательные упражнения, ни медитация. Покой покинул его душу, разум отказывался служить своему господину и только воспоминания исправно несли бессменную вахту.

Спасение лисицы – мелочь, но для обетов не существует мелочей – ему следовало помнить об этом. И понеслась его тихая размеренная жизнь под гору, как снежный ком. А в центре порожденного им же хаоса прочно обосновалась Бай Фэн Цзю. Он пытался изгнать ее из сердца, но от себя не убежишь. Испытание – путь к постижению себя и мира, единственный путь бессмертного к просветлению и совершенству, а он использовал его, чтобы получить Бай Фэн Цзю. В ночь, когда император впервые возложил руки на Цзюэр, он, Дун Хуа Дицзунь, предал свои обеты. В ту ночь Первый Дракон миров, владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзы, живущий дольше, чем Небеса, познал величайшее таинство всего сущего – любовь.

Его земное воплощение окончило свой путь, но не его испытание. И началось оно задолго до первого дня в мире смертных. Порой, чтобы изменить судьбу, не нужно стирать свое имя с Камня Трех Воплощений, достаточно взглянуть ей в глаза. В тот день он взглянул в черные глаза Бай Фэн Цзю, и мир, ради которого он вычеркнул свое имя из жизни, перестал существовать, утонув серебряными звездами в темных озерах, с благоговением взирающих на него.

Но обеты есть обеты.

– Нам не суждено быть вместе, – твердил он бессчетное число раз.

Лисицы упрямы, а упрямей влюбленной лисицы из клана Девятихвостых нет никого. Она преодолеет все преграды, вынесет любую боль, победит даже смерть. Фэн Цзю возвращалась вновь и вновь, шла за ним по пятам, роняя слезы из глаз и кровь из сердца, рвала в лоскутки свою душу. Жертву за жертвой возлагала она на алтарь своей беззаветной любви, но… Изменить его судьбу не дано никому, даже влюбленной лисице из клана Девятихвостых. Он заставил ее понять это.

Тот день клеймом отпечатался в памяти. Стоило чуть опустить ресницы, и он чувствовал, как тонкие пальцы отчаянно сжимают шелк рукава, как льнет окутанное розовой дымкой тело к его бесчувственному камню и касание губ… Невесомое, словно взмах крыльев бабочки. Шаг назад. Один шаг. Точка в конце так и ненаписанного свитка о самой прекрасной любви на Небесах. Она отрывала себя от него, резала по живому, захлебываясь болью, а он стоял и смотрел в пустоту, считая удары сердца. И самым тяжелым было остаться стоять, все еще ощущая на губах ее сладкое дыхание, когда она убегала. Дун Хуа Дицзунь, владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзы, бывший Бог Неба и Земли, Первый Дракон, прожил сотни тысяч лет, выдержал множество испытаний, сражался с богами и чудовищами, но никогда доселе не испытывал такой боли.

«Страдания возвышают душу», – мысленно напомнил себе владыка и закрыл глаза, чтобы не видеть мир, ради которого он уничтожил свою единственную на все времена любовь.

Фэн Цзю больше не искала встреч. На тех немногих церемониях, где они сталкивались, лисья королева исчезала так быстро, что порой не удавалось даже услышать ее голос. Словно алая утренняя звезда, вспыхивала она в небе его жизни, озаряя ее светом, и тут же скрывалась, оставляя после себя мрак и тоску.

Фэн Цзю ушла.

Ничего не осталось у Первого Дракона.

Даже созданных им же небес.

Месяц спустя,

Цин Цю

– Брат, беда!

Бай Чжень белым вихрем ворвался в Логово.

– Что стряслось, Четвертый брат? – тревожно вскинулся Бай И. – На тебе лица нет.

– Ты его тоже сейчас потеряешь, – выдохнул Чжень. – На границе с Пустошью нашли наших воинов. Тех, что отправились с Фэн Цзю в южные земли.

– Фэн Цзю вернулась? – удивился Бай И. – Так быстро?

– Она не вернулась!

– Что?!!

– Фэн Цзю с ними нет, а сами они ничего не помнят! Ничего, брат! Ни где были, ни что произошло с ними и с Фэн Цзю, ничего!

По коже Бай И побежали искры, девять хвостов яростно забили по воздуху.

– Приведи их ко мне, а сам отправляйся за Чже Янем и извести Цань Цань. Чую, нам потребуется помощь.

Бай И смотрел на древнего целителя, в глазах лиса мешались тревога и надежда. Чже Янь покачал головой – ему нечем было обрадовать.

– Их жизням ничего не угрожает, но они выпили эликсир забвения, – тихо сказал феникс. – Я не могу вернуть им память.

Опустившиеся ресницы скрыли боль в темных глазах лиса.

– Спасибо за помощь, целитель.

– Не за что. Мне очень жаль, что я так мало смог сделать. Что вы собираетесь предпринять?

– Соберу отряд лучших воинов и отправлюсь в Пустошь. Чую, ответы нужно искать там. Мы – клан. Мы – семья. Мы перевернем Пустошь вверх дном, осмотрим и обнюхаем каждый камень, каждую травинку, каждую пядь земли. Мы просеем песок по песчинке, но мы найдем Фэн Цзю! И когда это случится, виновный будет вечность жалеть, что наступил на хвост клану Девятихвостой Лисицы!

Послышались шаги, и в зал ворвалась Бай Цань, за которой черной тенью летел Е Хуа, а за ними в Логово стремительно шагнул Дун Хуа Дицзунь.

Бросившись к Бай И, Цань Цань крепко обняла его.

– Четвертый брат рассказал нам, – прошептала она, ловя его взгляд. – Мы с тобой, брат. Мы все с тобой. Мы найдем Фэн Цзю и вырвем тому, кто это сотворил, его черное сердце!

Владыка поймал взгляд старого феникса. Чже Янь едва заметно кивнул. Бесшумно отступив, древние скользнули к выходу.

– Что известно? – тихо спросил Дун Хуа, когда они оказались снаружи.

– Почти ничего. Все лисы, что отправились сопровождать Фэн Цзю в земли Южного моря, вернулись. Все, кроме самой Фэн Цзю. И все они выпили эликсир забвения. Добровольно или кто-то вынудил их – уже не выяснить. И что они забыли, тоже не выяснить. Мы ничего не знаем. Ни что произошло с Фэн Цзю, ни где она сейчас, ни чьих рук это дело. Хотя…

– Хотя? – повел бровью владыка.

– Со слов Бай И я понял, что они подозревают Пустошь. Ходят слухи, что кто-то объединяет демонов.

– У Пустоши появился хозяин? Интересно.

– Бай И сказал, что Четвертый брат предупреждал об опасности, но Совет не счел угрозу реальной. Фэн Цзю отказалась отменить визит в южные земли. Она отправилась туда месяц назад в сопровождении десяти воинов. Их путь пролегал через Пустошь.

Чже Янь замолчал.

– Это все? – уточнил владыка.

– Все, что мне известно. Никто не знает, где сейчас Фэн Цзю и что с ней случилось.

– Скоро узнаете, – проронил Дракон так тихо, что лишь чуткое ухо феникса расслышало его слова, и стремительно шагнул прочь.

Чже Янь проводил старого друга взглядом, по его губам скользнула задумчивая улыбка.

Она была прекрасна. Прекраснее любой демоницы в его обширных владениях. Присев возле ложа, повелитель Пустоши Вэнь Чэн любовался тонкими чертами лисьей королевы. Родимое пятно в виде цветка на высоком лбу выглядело экзотическим украшением. Черные брови ровными стрелами убегали к вискам. Пушистые ресницы отбрасывали тени на округлость щек. Бархатная кожа, подобная редчайшему розовому жемчугу, что ныряльщики достают со дна Южного мора, манила коснуться.

Его воины схватили лисов, как только те перешли южную границу. Бой был жарким, но демонам удалось взять пленников живыми. Бай Фэн Цзю покорила его сердце с первого взгляда, и Вэнь Чэн предложил ей выбор: жизнь ее воинов в обмен на забвение. Королева согласилась. Повелитель лично проследил, чтобы каждый из лисов выпил эликсир, после чего дал ей возможность полюбоваться, как они уходят в земли Цин Цю. Издалека, разумеется. Когда последний лис исчез в густом лесу, принадлежавшем клану, Бай Фэн Цзю осушила свою чашу.

«Терпение! – мысленно приказал себе Вэнь Чэн. – Ты, моя прекрасная, откроешь дорогу Пустоши в Небеса. Завтра перед лицом свидетелей ты дашь клятву на священном огне и станешь моей женой. Обет на священном огне, идущий от сердца, нерушим. Даже Небеса не могут изменить это. А пока спи, моя прекрасная. Спи и забывай. Мой эликсир очистит твою память и твое сердце, и они будут принадлежать мне. Завтра ты станешь королевой демонов, повелительницей Пустоши и моей женой. Навеки».

Фэн Цзю танцевала. Взлетал легкой волной розовый шелк развевающихся одежд, ноги скользили по обсидиановому зеркалу пола, а в обсидиановых же стенах металось ее отражение.

Она была одна. Или не одна? Порой чей-то голос шептал ей, что она станет женой повелителя Пустоши. Страстный. Нежный. Манящий и соблазняющий. Давным-давно в другой жизни император смертных таким вот голосом шептал признания в любви Цзюэр.

Фэн Цзю никак не могла понять, кто говорит с ней. Музыка становилась громче и быстрее. Фэн Цзю порхала по залу, а вслед за ней летели воспоминания.

– Нам не суждено быть вместе…

– Не суждено быть вместе…

– Не суждено…

– На Камне Трех Воплощений записаны все судьбы, но моего имени на нем не будет…

– Моего имени не будет…

– Не будет…

Фэн Цзю танцевала, и боль уходила. Образ Дун Хуа Дицзуня, любимого и непреклонного, бледнел и растекался туманом, терялся в обсидиановых зеркалах.

«Так не должно быть, – пробилась сквозь парящую эйфорию смутная мысль. – Я не хочу. Я не хочу, чтобы ты уходил. Останься… Останься со мной!»

Фэн Цзю бросилась прочь. Она бежала по темным коридорам, пока не кончились силы.

«Где я? Что происходит? Я… Я забываю… Нет! Нет, я не хочу! Я хочу помнить!»

Воспоминания неслись вокруг безмолвным вихрем. Ладонь сжала амулет, висевший на шее. Тот самый амулет, что сделал император из стрелы, поразившей его возлюбленную. Острие вонзилось в кожу, и из пореза выступила кровь. Рубиновые капли мерцали на потемневшем металле и золоте колокольчиков. Картины прошлого скользили к ним и, коснувшись горячих красных капель, таяли серебристой дымкой. Когда исчезла последняя, Фэн Цзю поднялась с колен и, размахнувшись, швырнула амулет в разметавшуюся впереди тьму. Отчаянно звякнули колокольчики, и наступила тишина. Она позволила себе еще мгновение постоять, глядя вперед, а затем отвернулась и шагнула навстречу надвигающемуся забвению.

– Все готово? – Вэнь Чэн устремил суровый взгляд на распластавшегося у его ног раба.

– Да, мой господин, – прошептал тот.

– Тогда не будем тянуть, – довольно улыбнулся повелитель Пустоши. – Приведите мою королеву.

Внезапно стены содрогнулись, а часть свечей, освещавших зал, опрокинулась и погасла.

– Это еще что такое? – вскипел Вэнь Чэн. – Кто осмелился потревожить меня в такой день?!!

Он ринулся к выходу. На узком каменном мосту, перекинутом через глубокое ущелье и ведущем к единственному входу в мрачные чертоги короля демонов, стоял мужчина. Лиловый шелк окутывал высокую фигуру, ветер трепал длинные белые волосы.

«Как занесло небожителя в Пустошь? – думал Вэнь Чэн, презрительно рассматривая незваного гостя. – Ну, хоть одет прилично, а то рядятся, словно расфуфыренные куклы. Удивительно, что им удалось завладеть столь обширными землями. Ничего. Недолго им осталось властвовать. Скоро Пустошь заявит свои права».

Вэнь Чэн неспешно приблизился.

– Кто ты и как посмел ступить в мои земли без моего дозволения? Только то, что сегодня день моей свадьбы и я в хорошем настроении, спасло тебе жизнь, но если ты немедленно не уберешься, я изменю свое решение!

– День твоей свадьбы? – переспросил Дун Хуа, и лишь огненные язычки, танцующие по коже, выдавали его ярость. – Уж не королеву ли клана Девятихвостой Лисицы ты собрался взять в жены, ничтожный?

– Да как ты смеешь?!! – прошипел взбешенный Вэнь Чэн. – Кто станет повелительницей Пустоши – не твое дело, небесный! Лучше озаботься собственной жизнью – у тебя есть все шансы расстаться с ней здесь и сейчас!

– Я – Дун Хуа Дицзунь, владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзи, Первый Дракон миров, принимаю твой вызов, повелитель Пустоши!

Пламя хлынуло и взметнулось в небо, явив призрачную фигуру огромного золотого дракона. Дракон оскалился и хлестнул хвостом, отчего застонала земля, а камни рассыпались в пыль.

– Пустошь хочет войны с Небесами и кланом Девятихвостой Лисицы? – усмехнулся владыка.

С каждым его словом лицо Вэнь Чэна становилось все бледнее и бледнее.

– Нет, – наконец, прошептал он. – Пустошь не желает войны.

– Отдай мне королеву Бай Фэн Цзю, и я не заберу сегодня твою жизнь.

Вэнь Чэн опустился на колени и склонил голову.

Она спала. Его маленькая лиса не проснулась, даже когда он поднял ее на руки. Он не увидел ран или крови, но следовало побыстрее доставить ее к Чже Яню, дабы убедиться, что все действительно в порядке. Феникс встретил его у входа в Логово. Здесь же толпилось многочисленное семейство Бай. Уложив Фэн Цзю на ложе, Дун Хуа отошел в сторону. Бай Цань неслышно скользнула к нему и шепнула одними губами:

– Нам снова солгать, что вас здесь не было?

Владыка собрался достойно ответить, но его опередил целитель.

– Боюсь, не понадобится, – тихо сказал Чже Янь.

– Почему?!! – одновременно воскликнули Дун Хуа и Бай Цань.

И тут Фэн Цзю открыла глаза. Минуту она смотрела прямо перед собой, затем ее взгляд скользнул по сторонам, а на губах расцвела улыбка, от которой сердце владыки предательски пропустило удар.

– Почему вы все здесь? Что-то случилось?

– С тобой все хорошо, дорогая? – Бай И ласково обнял плечи дочери, помогая ей встать. – Как ты себя чувствуешь? Где-нибудь болит?

Фэн Цзю закрыла глаза, прислушиваясь к себе.

– Нет, нигде не болит. Мне хорошо, папа. Очень хорошо. А что случилось? И почему здесь уважаемый Чже Янь? Тетушка, вы снова заболели?

Шумный вздох облегчения разлетелся по зале.

– Нет, я не больна, – улыбнулась Бай Цань.

Взгляд Фэн Цзю рассеянно скользнул дальше и остановился на Дун Хуа Дицзуне. Она долго всматривалась в его лицо, словно одновременно любуясь и силясь что-то вспомнить. Наконец, девушка опомнилась и поспешила поклониться.

– Простите меня, господин. Вы – наш гость, а я не удосужилась поприветствовать вас.

– Фэн Цзю, что с тобой? – изумленно пробормотал Бай И.

Бай Цань прищурилась, вглядываясь в лицо племянницы. Дун Хуа растерянно взглянул на Чже Яня, но тот отвел взгляд.

– Что со мной? – удивилась Фэн Цзю. – Отец, о чем вы говорите? В Лисьем логове гость, а мы не проявляем к нему должного уважения! Что подумают о клане Девятихвостой Лисицы?

– Но Фэн…

Однако Фэн Цзю уже вновь повернулась к владыке. Еще раз поклонившись, она приблизилась к нему.

– Я – королева клана Девятихвостой Лисицы Бай Фэн Цзю. Я и мой клан приветствуем вас в Лисьем логове, господин. Скажите, как я могу обращаться к вам?

– Дун Хуа Дицзунь.

Имя камнем упало в тишину. Черные глаза изумленно распахнулись.

– Вы – Дун Хуа Дицзунь? В самом деле? Я видела потрет в одном из свитков уважаемого целителя Чже Яня. Вы не похожи на него.

Владыка вглядывался в глаза маленькой лисицы, отчаянно ища в них притворство или насмешку, но ее взгляд был чист и искренен, как в день их первой встречи. Совсем недавно из этих бездонных озер на него смотрела любовь…

И Первый Дракон пожалел, что сохранил жизнь повелителю Пустоши.

Пять лет спустя,

Палаты Тайчень

– Она не помнит тебя, Дракон.

– Это можно вылечить, Феникс?

– Вылечить – нет, но с беспамятством можно справиться. Бай Цань тому пример.

– Так помоги ей!

– Не могу. Справиться может только сама Фэн Цзю.

– Что ж… Я благодарен тебе, старый друг.

– А я удивлен твоей реакцией, ведь все получилось как нельзя лучше. Фэн Цзю забыла свою безумную любовь, и вы можете вернуться к прежней жизни. По-моему, ты должен быть благодарен этому демону из Пустоши.

В тот день верховный бог-целитель Чже Янь едва не поплатился бессмертием. Благо дыхание дракона не может убить феникса, но ожоги пришлось лечить долго. И извиняться тоже.

Владыка Дун Хуа шагнул за порог. Стены давили, но еще сильней душили ярость и отчаяние. А причиной снова была Бай Фэн Цзю, королева клана Девятихвостой Лисицы, забывшая Дракона и свою любовь к нему.

Бай Фэн Цзю…

Маленькая лисичка, при одной только мысли о которой ледяной сумрак глаз владыки оттаивал, превращаясь в звездное небо. Девушка, следовавшая за ним по пятам, словно преданная собачонка, забыв о гордости, протягивающая в дрожащих ладонях всю любовь этого мира. Женщина, пробудившая его сердце, заставившая желать невозможного. Сколько глупостей он натворил ради нее. Одна только афера с испытанием чего стоила! В памяти мелькнуло прекрасное лицо Цзюэр в алых брачных одеждах, тяжелый от желания взгляд черных глаз. Ладони до сих пор помнили совершенство линий изящного тела, тепло и нежность бархатной кожи, шелковый водопад волос. Как же сладко с ней было. Ничто в его бессмертной жизни не могло даже отдаленно сравниться со счастьем разделенной с нею любви.

Дун Хуа глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Дракон рычал и бился, испепеляя застывшее сердце огнем страсти. Дракону было плевать на обеты. Он хотел ее. Дико. Безудержно. Навсегда. Но владыка помнил о цене. Счастье в обмен на целый мир ему не по карману. И он отводил взгляд от горящих любовью черных глаз, отворачивался от распростертых объятий, уходя в вечное одиночество.

«Не говори. Не смотри. Не слушай. Забудь. Беги. Беги от нее!» – требовали обеты.

И он ранил равнодушием, разил ледяным мечом бесстрастности и бежал. Бежал от нее и от себя. Знала бы она, чего ему стоили эти равнодушие и бесстрастность, какой ураган бушует под их немыми покровами, скованный железной волей! Но она не знала. Он не позволил маленькой лисе познать даже крошечной искорки драконьего огня. Адово пламя не то, в котором горит повелитель призраков Цин Цан, а то, в котором пылает и корчится каменное сердце бывшего бога Земли и Небес. И имя ему Бай Фэн Цзю.

Будь проклят Вэнь Чэн и тот день, когда он пришел в его мир! За эти пять лет Первый Дракон предпринял бессчетное число попыток пробудить память своей лисички, но Фэн Цзю смотрела на него лучистыми глазами, почтительно кланялась и проходила мимо. А ему хотелось… А чего собственно ему хотелось? Разве не этого? Разве не просил он оставить надежду, отказаться от него и этой бессмысленной любви? Разве не он в день коронации передал ей послание, что ничто не вечно, а значит нет ничего, о чем стоит помнить?

Его желание исполнилось. Можно снова предаваться медитации и созерцанию в тишине и покое вечного одиночества. Думать о мироздании, анализировать причины, полагать следствия, присматривать за мирами, совершенствоваться на пути к абсолютной гармонии. Вот только не получалось. Сияние черных глаз Фэн Цзю навсегда затмило звезды в его небесах. В ее присутствии Первый Дракон дышал через раз, а то и не дышал вовсе, старательно поминая обеты и все чаще недобрым словом. А еще говорят, что у мироздания нет чувства юмора.

Закрыв глаза, владыка потер переносицу. Как же он устал. Эти пять лет показались ему длиннее и мучительнее, чем все предыдущие тысячелетия, а от одной только мысли о предстоящей вечности хотелось кого-нибудь убить.

– Она принадлежит мне! – яростный рык Дракона разметал в клочья сонный покой палат Тайчень, опалив лицо огненным дыханием. – Только мне, слышишь?!! Она вспомнит! Я заставлю ее вспомнить!

– Да, пожалуйста-пожалуйста, – пробормотал Чже Янь, старательно отводя глаза и пряча улыбку. – Только не надо так рычать, а то крыша обрушится.

«Похоже, нынче судьба на стороне малышки, – думал старый феникс, глядя как мечется по палатам владыка Дун Хуа Дицзунь. – Ты проиграл, Дракон. Ты проиграл».

Лисье логово

– Господин Дун Хуа Дицзунь снова в Цин Цю. Он в северном лесу, – сообщил Ми Гу.

Первым участившиеся визиты владыки в Цин Цю заметил конечно же лестной дух – хранитель врат и поспешил сообщить бабушке Бай.

Присутствовавшая при разговоре Бай Цань нахмурилась.

– Мама, почему ты и отец разрешаете ему бывать здесь?