Текст книги "Такой был план"
Автор книги: Элла Волобуева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Элла Волобуева
Такой был план
ГЛАВА 1
В вагоне метро я вцепилась двумя руками в поручень, слегка подогнула ноги, откинула голову назад и рывком вернула ее на место, потихонечку сползая вниз. И тут же вокруг поднялась суета. Женщина лет пятидесяти встала уступить мне место, парень, сидящий рядом с ней в наушниках, поднял глаза, вскочил и усадил женщину обратно, легонько подтолкнув меня на свое освободившееся место, соседка справа спросила, нужно ли связаться с машинистом, чтобы вызвать помощь. Кто-то сунул мне в руку бутылочку с водой. Кто-то помог сесть. Я подняла голову. Сверху склонились встревоженные лица пассажиров. Я кивнула им с благодарностью и слабо улыбнулась.
Сделав глоток воды из предложенной бутылочки, я обдумала план дальнейших действий. Сначала клиника. Выйдя из метро, я прошла через небольшой парк и зашла в клинику с большим количеством медицинских услуг. Я уже была здесь, мне велели сдать кровь на анализы после посещения терапевта.
Доктор принял меня почти сразу, администратор помогла дойти до кабинета.
– Здравствуйте, – тепло и душевно поприветствовал меня доктор, – хорошо добрались?
– Здравствуйте, Петр Николаевич. Не без труда, но добралась. Как анализы?
Он вздохнул и уткнулся в мою медицинскую карту, которую начал просматривать до этого. Я смотрела на Петра Николаевича, пока он задумчиво перелистывал листочки. Доктор обладал весьма приятной наружностью: высокий лоб, голубые глаза за очками в тонкой оправе и мужественный подбородок. Довольно интеллигентная внешность. К тому же, это его манера обращаться с пациентами, как с родными, очень подкупала. Он вздохнул и сделал протестующий жест рукой:
– Не идеально, нет. Но пока еще рано делать выводы.
– Так плохо?
– Нет-нет. Всё не так плохо. Но есть подозрения. Немного снижено количество гемоглобина в крови. Симптомы не исчезли? Прежде чем определять причину и, при необходимости, тактику лечения, нужно провести полное, комплексное медицинское обследование и установить диагноз.
– Это дорого?
– Боюсь, что да. Сумма приличная, но другого выхода нет.
– Ну что ж. Ничего не поделаешь. Выпишите направление на диагностику?
– Конечно. Рекомендую поторопиться. Нужно и очень важно выяснить причину как можно раньше. Не затягивайте с этим.
– Я потороплюсь, – кивнула я, складывая направление и убирая его в сумочку.
Добрашись до приемной клиники, я позвонила Кате, своей старшей сестре, и попросила как можно быстрее забрать меня из клиники и отвезти домой.
– В метро стало плохо, – рассказывала я, – еле-еле добралась до клиники. Сможешь отпроситься с работы?
Она приехала меньше, чем через час, и довела меня до машины.
– Ты по-прежнему считаешь, что я симулирую? – спросила я, когда машина тронулась с места.
– Я никогда не думала и не говорила, что ты симулируешь. Я просто предположила, что ты, возможно… возможно! несколько преувеличиваешь свое состояние. И у меня были основания для таких предположений. Ты с детства поднимала шум, стоило тебе слегка поранить пальчик. И родители такие подхватывались, кидались тебя утешать, дуть на палец, смешить, баловать тортиком, конфетками, обнимать и зацеловывать.
– Если тебя это так волновало, могла тоже поднимать шум, поранив палец.
– Нет, не могла. Во-первых я – старшая сестра, с меня спрос выше. Мне зачастую еще и попадало за то, что за тобой не усмотрела. И со мной так возиться никто не стал бы. Во-вторых, не в моем характере ныть, скулить и привлекать внимание к своей персоне при каждом удобном случае. Это – распущенность, как ты не понимаешь? Надо всегда держать спину ровно. Потакая твоим манипуляциям и капризам, родители тебя жутко избаловали и не подготовили к жизни. Ты всегда жертва, всегда беспомощна, ни разу не смогла положиться на себя и справиться самостоятельно ни с одной из своих проблем. Вечно бедный маленький котенок, который нуждается в заботе, поддержке и защите. Уси-масюси, пожалейте меня.
Катя разволновалась и нервно закурила сигарету, второй рукой удерживая руль.
– Я тебя люблю, ты знаешь. Но иногда закрадывается мысль – не очередная ли это попытка получить свою дозу внимания? Вдруг это снова игра или манипуляция? И не надо винить меня за эти подозрения. Ты слишком часто преувеличиваешь, раздуваешь свои проблемы и поднимаешь шум по пустякам. Создаешь трагедии и драмы на пустом месте, актриса большого и малого театров. С твоей болезнью я, возможно, ошиблась, извини. Возможно! Может быть, всё серьезней, чем я думала. Со здоровьем нельзя шутить, лучше перестраховаться. Как только доедем, я уложу тебя в постель и позвоню нашему блистательному братцу, если он не на съемках. Может, он подскажет что-нибудь, может, поможет.
– Доктор назначил недешевое обследование.
– Может, сама ему позвонишь?
– Доктору?
– Доктор-то причем? Брату, Диме.
– А, нет. Лучше ты. Он на мой звонок вряд ли ответит, я у него денег в полгода назад одолжила и не вернула.
– Сколько?
– Много. Ой, да какая разница? Я собиралась вернуть, честно. Но заболела. Я виновата по-твоему? Специально заболела, чтобы Димке деньги не возвращать?
– От тебя всего можно ожидать. Не выходи, я открою дверь и помогу тебе выбраться.
Мы добрались до квартиры, в прихожей я присела на пуфик, вытянула ноги и посмотрела на Катю. Катя фыркнула, но опустилась на корточки и стянула с моих ног ботинки. Помогла снять куртку и дойти до кровати. Пока я устраивалась поудобнее, Катя заварила чай и принесла мне на подносе вместе с двумя бутербродами.
– Может, переберешься пока ко мне? – спросила она, усаживаясь со своей чашкой в кресло, – там мне будет проще за тобой присматривать.
– Пока поживу у Миши, он присмотрит. Я позвоню, если надумаю.
Катя потянулась за своей сумкой, достала телефон и потыкала в кнопки. Ее лоб был нахмурен, как обычно. Катя выглядела старше своих лет, возможно, так казалось из-за выражения вечной озабоченности на лице. Лицо было уставшим, изможденным. Бедная Катенька. Работа и только работа.
– Димке звонишь? – спросила я.
– Еще нет, – медленно ответила Катя, не отрываясь от телефона, – по работе.
– Тебя там ждут?
– Ничего страшного, подождут. Вечером наверстаю, не впервой. Так, что мы хотели? А, Димка.
Она приложила трубку к уху. Я слышала, как идут гудки.
– Катя, привет, – наконец ответил Дима, – я немного занят. Что-то срочное?
– Да. Перезвони, как освободишься.
– А Мишка твой что? – спросила Катя, продолжая тыкать в кнопки телефона, пока мы ждали звонка от Димы.
– Он сейчас без работы.
– Я не удивлена. Миша никогда не даст стабильности. Даже себе, не говоря уж о других. В этом смысле вы – два сапога пара. Неприспособленные. Как вы живете? Хорошо еще, что умудрилась ребенка от него не завести.
– Может, еще заведу.
– Конечно, заведешь, дети – это важно. Только будь добра – от нормального мужчины, твердо стоящего на ногах, не от Миши. Алло, Дим, привет. Я у Дианы, нам нужно провести семейный совет. Ты когда сможешь подъехать?
– У Дианы снова проблемы. Угадал? – услышала я ответ брата.
Катя посмотрела на меня, встала и вышла на кухню, прикрыв за собой дверь. Дальше я слышала лишь бормотание. Когда Катя вернулась, я спросила:
– Приедет?
– Да.Часа через два. Мы пока посмотрим фильм, давай? – навела пульт на телевизор Катя, – сейчас найдем что-нибудь.
Она выбрала фильм и снова уткнулась в свой телефон. Я не стала говорить, что видела этот фильм уже два раза. Посмотрю в третий раз.
Наверное, вам покажется, что это история о том, как я заболела. Возможно, чем-то неизлечимым, даже смертельным. И при поддержке дружной, крепкой семьи мужественно преодолевала болезнь. Это не так. Никакой болезни не было. Легкая слабость – да, я сильно перенервничала на последнем месте работы. Пережила стресс. Но ничего не болело и никаких серьезных симптомов не было. В метро я просто вживалась в роль. Я действительно симулировала, мне очень нравилось вызывать сочувствие и принимать помощь.
От сестры с братом я сочувствия не ждала, проще снег зимой выпросить. Но деньги на мнимое обследование и мнимое лечение они должны были дать, родная кровь все-таки, не бросать же в беде. На мой взгляд, выходка довольно невинная. И Катя, и Дима хорошо зарабатывают. Даже очень хорошо. А я – нет. За последний год я сменила семь работ, и найти восьмую не смогла. После смерти родителей деньги просить было не у кого, Катя с Димой просто так не помогали, пытались воспитать. Мой парень Миша тоже безработный, он временами работает на себя несколько месяцев, реализовывает какие-то проекты по выигранным тендерам, потом выгорает, и следующие несколько месяцев живет на заработанные деньги, стараясь растянуть их на максимально длительный срок.
В общем, положиться мне было не на кого, кроме брата с сестрой. Которые раскошелятся только по серьезному поводу. Катьку, ту и по серьезному поводу довольно трудно раскошелить. Крайне прижимистая мадам. Нужна была веская причина, и умнее я ничего не придумала. Такой был план.
– А что с работой? – спросил Дима, когда зашел в комнату и присел на краешек моей кровати, держа в руках чашку. Катя уже рассказала ему мою историю и сварила Диме кофе,
– Тебе оплатят больничный? – спросил он.
– Нет, я не работаю. Уволилась два месяца назад.
– Почему?
– Моя начальница на меня наорала, потому что, как ей показалось, я грубо ответила клиентке. На самом деле я ответила не грубо, а немного резко, потому что эта клиентка мне нахамила. И сказала, чтобы я…
– Я бы тоже наорала на свою подчиненную, если бы она грубо ответила клиенту, – вмешалась Катя, – клиент всегда прав.
– И путь хамят и оскорбляют?
– И пусть хамят, твое дело молча обслужить, тебе за это и платили. Еще за вежливость и приветливость.
Я решила промолчать. С Катей спорить бесполезно, она тоже всегда права. Как клиент, ожидающий приветливости и вежливости в ответ на хамство.
– Так и что говорит доктор? Какой прогноз? – спросил Дима.
– Диагноз еще не поставлен. Нужно полное комплексное медицинское обследование, чтобы поставить диагноз и назначить лечение.
– Ладно, – ответил Дима, – обследование я оплачу, а ты пока присмотришь, – обратился он к Кате.
– Подожди, – ответила Катя, – клиника, в которую обратилась Диана, пользуется плохой репутацией. Я почитала отзывы. Пишут, что они выкачивают деньги с пациентов на ненужные обследования, и только после этого назначают лечение, не факт, что эффективное. Нужно как минимум второе мнение. Давайте я отвезу Диану к еще одному врачу завтра утром. Сегодня поищу по рекомендациям и поспрашиваю на работе. И еще нужно записаться на прием к врачу поликлиники, по полису. Тоже лишним не будет.
– Доктор сказал поторопиться, – сказала я, – говорит, опасно терять время.
– Один день погоды не сделает. Доктор может торопиться получить лишние деньги за ненужную диагностику.
Я снова промолчала, обдумывая ситуацию. Вечно бдительная Катька путает мне все карты. Я не планировала проходить обследование, хотела взять деньги у брата и соврать, что обследование ничего не выявило. Сказать, мол, уф, ложная тревога. Второе мнение мне было не нужно. Я шумно вздохнула, закатила глаза и откинулась на подушку.
– Может, и правда, пусть уже завтра пройдет обследование? – предложил Дима, трогая мой лоб, – ну что нового скажут другие доктора? Только время потеряем.
– Ничего с ней не случится за один день. Пройдет обследование послезавтра. Ты начинаешь трепыхаться над Дианой, как родители? Потакать ей? – завелась Катя, – я еще не исключила, что она притворяется. Давай-ка обратимся к проверенным, надежным врачам с хорошей репутацией, с хорошими рекомендациями. Один день погоды не сделает, выживет. Если бы всё было так серьезно, как Диана говорит, ее из клиники бы не выпустили. Оставили бы на госпитализацию.
Дима возмущенно повернулся к Кате.
– Ты правда думаешь, что кому-то есть дело? – ответил он немного на повышенном тоне, – ты новости читаешь хоть иногда? Видела, как люди загибаются без помощи? Всем наплевать. Я писал статью в блоге о случаях равнодушия и халатности, которые мне присылали подписчики, читала? И мне до сих пор пишут комментарии с подобными примерами.
– Только не наша Диана. Она-то не загнется, всегда найдет, кому поплакаться. Тебе, например. Наивному.
Они спорили и кричали друг на друга около получаса, пока я не всхлипнула. Мне так стало саму себя жалко. Ведь я и правда могла серьезно заболеть, и что тогда?
– Ты чего? – спросила Катя.
– Маму вспомнила.
– Неисправима, – медленно повернула голову на Диму Катя, округлив глаза, – вот-вот тридцать стукнет, а всё еще инфантильная. Как пятилетняя.
– Мне тридцать стукнет только через три с половиной года, – огрызнулась я, – не вот-вот.
– Отстань от нее, человек болеет, – заступился Димка, – ты можешь хоть раз быть помягче к сестре?
– Я могу вообще ее не трогать. Если такой жалостливый, возись с ней сам.
– Как скажешь.
Катя фыркнула, нервно убрала с лица упавшую прядь волос, рывком встала, схватила свою сумку и торопливо вышла, с грохотом захлопнув дверь. Я выдохнула. Бдительная, недоверчивая и вечно подозрительная Катька отвалилась, с Димой попроще будет договориться.
– Сколько стоит обследование? – спросил он, снова трогая мой лоб.
Я назвала цифру. Дима присвистнул, доставая бумажник.
– Часть наличными, часть на карту, идет? Столько наличных с собой нет.
– Идет, – ответила я.
– Доберешься завтра до клиники сама? У меня завтра съемки, никак не вырваться.
– Да, Мишка поможет.
Закрыв за Димой дверь, я позвонила Мише.
– Ну что, провернула? – спросил он.
– Да. Я богата. Месяца на три безбедной жизни хватит. Скоро будешь?
– Через час.
Мы с Мишей провели тихий домашний вечерок.
– Она не может знать наверняка. Что, если бы у меня и впрямь было бы что-то серьезное? Черствые, недоверчивые, замороженные, рациональные женщины, как моя Катя, – вот проблема современности, – говорила я, пока мариновала курицу.
– Или моя последняя начальница, Марина Викторовна, которая не удосужилась разобраться, не заступилась за меня. Сразу встала на сторону неадекватной и хамоватой клиентки. Припадочная. Даже не выслушав. Хватит, – остановила я Мишу, который наливал мне вино в бокал, когда мы уселись ужинать, – еще и наорала на меня, как обычно. Постоянно орала, Миш. Как только голос не сорвала.
– У них в голове вечно стучат молоточки: деньги, деньги, – показала я, легонько постучав по виску и убирая посуду со стола, – больше ничего их не волнует. Ты доел? Убирать тарелку?
– Они всего добились сами, это да, – сплюнула я зубную пасту, когда мы чистили зубы на ночь, – считают себя такими сильными, непобедимыми. Но по дороге к этой самодостаточности растеряли чуткость, эмпатию, умение сопереживать. Стали холодными стервами, вот и всё.
– И да, наверное, Катька со многим может справиться сама, – продолжала я, расстилая постель перед тем, как уложиться спать, – но это единственное, что у нее осталось. Никакой мягкости, никакой женственности, никакой деликатности. Ледышка, даже глыба льда. Катькотрон восемь тысяч одиннадцать.
– Ну ты выговорилась? – спросил Миша, закрывая глаза.
Наутро Миша позавтракал и уехал в свой офис, у него был период подъема, и он начал реализовывать новый проект по выигранному тендеру.
А я записалась на прием к Петру Николаевичу. По дороге я не цеплялась за людей, мне было не до этого, но в приемной подкосилась и упала на диван.
– Петр Николаевич готов Вас принять, – любезно сообщила администратор.
Я поблагодарила и зашла в кабинет доктора.
– Что Вы решили? – спросил он, как обычно сердечно меня поприветствовав, – назначим дату обследования? С учетом обстоятельств можем провести обследование уже сегодня. Опасно терять время.
– Возникли некоторые затруднения с финансами, придется подождать пару дней. Я пришла не с этим. Хотела уточнить: тот диагноз, который Вы подозреваете, он может быть наследственным?
– Вполне. Ваши родители живы?
– Нет, умерли. Папа – когда мне было четырнадцать, и спустя два года – мама.
– От чего?
– Я точно не знаю. Тогда мне казалось – какая разница, если их уже нет? Я очень переживала и не докапывалась до причин.
– Есть возможность получить их историю болезни?
– Можно попробовать. Могу спросить у старшей сестры. Но не уверена, что она займется этим.
– Почему? – Петр Николаевич облокотился об стол и внимательно смотрел на меня через очки в тонкой оправе.
– Ну, Катя, она – скептик. Вся в работе, очень сдержанная, зажатая и колючая. Она может счесть это ерундой и отмахнуться.
– А у Кати есть какие-нибудь симптомы, которые могут показаться настораживающими?
– Я не знаю. Мы не очень близки.
Петр Николаевич побарабанил по столу.
– Сделаем так. Я сам ей позвоню, Вы позволите? А после решим, что нам делать дальше.
Я дала номер телефона Кати и вышла в приемную. Через пятнадцать минут Петр Николаевич выглянул и поманил меня в свой кабинет.
– Не думаю, что есть смысл рассматривать Ваше заболевание в ключе наследственности. Обследование скажет больше, чем история болезни Ваших родителей.
– Что сказала Катя?
– Она не готова заниматься поисками и предоставить историю болезни родителей.
Я застыла. Катя не готова предоставить материалы, которые могут мне помочь? Ей настолько наплевать? Что с ней не так? Почему? В сумке завибрировал телефон. Звонила Катя. Я сбросила вызов. Я надеялась, что Кате тоже назначат полное комплексное медицинское обследование, собиралась побыть с Катей при этом обследовании, поддержать ее, в последнее время мы всё больше отдалялись друг от друга, и мне не хватало сестры. К тому же, я хотела показать Кате, что я тоже способна подхватить, стать опорой, проявить находчивость, если потребуется. Быть полезной. Показать пример. Родные люди не ведут себя так, как мои брат с сестрой. Брат откупается деньгами, сестра читает нотации. Нам нужно быть вместе, заодно. Не только из чувства долга, а потому что мы – родные люди.
– А сама она пройдет обследование? – со слабой надеждой спросила я.
– Нет. Ее ничего не беспокоит.
Я распрощалась, медленно вышла на улицу, завернула за угол, выпрямилась и пошла бодрым шагом. Выводы напрашивались сами собой. Катька наплела доктору, что я симулянтка. Ему это только на руку, но моя родная сестра, получается, мне не верит? Возможно, даже злится на меня. И распространяет это свое мнение обо мне всем окружающим. За что она так со мной? Меня это сильно задело. В конце концов, я разозлилась на Катю сама. Эта ее черствость – от несчастья, не иначе. По натуре Катька добрая, я точно знаю. Но долгий период борьбы, терпения, покорения вершин, прохождения через жизненные квесты изменили ее. Сделали бездушной. Как говорится, ни любви, ни тоски, ни жалости. Сама себя разлюбила, откуда взяться любви к другим? Катю необходимо вернуть, развернуть не только в свою сторону, в сторону вообще людей. И я это сделаю, так или иначе.
Когда позвонил доктор из клиники, Катя была в кофейне на быстром свидании. Этот мужчина с Tinder, Никита, писал ей, предлагая встретиться, уже вторую неделю. Наконец, она нашла время выпить в первой половине дня по чашке кофе и договорилась о встрече в кофейне. Он оказался еще красивее, чем на фотографиях. Хорошо одет, подтянут. Богатый словарный запас, безупречные манеры, тактичность и вежливость говорили о хорошем воспитании. И, скорее всего, у него еще и хорошее образование. Катя отметила, что у Никиты широкий кругозор и высокая эрудиция. Кате Никита понравился, очень. Он прекрасно вписывался в ту картинку, которую Катя нарисовала в своей голове. У нее уже были более не менее престижная работа, новенькая машина, дорогой ремонт в квартире, знаменитый и популярный брат, не хватало лишь богатого и красивого мужа. И можно будет считать, что план минимум выполнен. А, ну и ребенок, естественно. Еще летний домик в Испании, но это уже не из области реалистичных планов. Скорее, мечта.
– Извини, – сказала она, отключая вызов и возвращаясь за столик, – это с клиники, сестра заболела.
– Всё в порядке? – спросил Никита, – если нужен хороший врач, я могу…
– Сейчас я ее наберу. Подождешь еще минутку?
– Конечно.
– Сбросила. Ну и ладно, позже еще позвоню. Или Диана сама перезвонит, никуда не денется. Нет, доктора не надо, мы справимся, спасибо. Утрясется. Ну так и что? Давно ты занимаешься бизнесом?
– Да, уже шестой год. Говорить о работе – скучно, согласна? Расскажи лучше о себе. Чем-то увлекаешься, кроме работы?
– К сожалению, нет. У меня много задач и стрессов на работе, и я так выматываюсь к вечеру, что всё, на что я способна после работы – это завалиться на диван, заказать суши и выбрать фильм. А по выходным – стирка, уборка, готовка. Изредка выбираюсь в фитнес зал или бассейн. Вот и всё содержание моей жизни.
– Знакомо, – с пониманием ответил Никита, – у меня было то же самое. Рутина, однообразие. Тянул свою лямку, как и все. Пока я не осознал одну очень простую вещь.
– Какую?
– Легкость. По жизни нужно скользить с легкостью, – Никита щелкнул пальцами, – ничего не принимать к сердцу. Это работает, попробуй.
– Сомневаюсь, что у меня получится, – усмехнулась Катя, – на словах всегда легче, чем на деле.
– Хочешь, помогу тебе? Не сразу, но начнет получаться, поверь мне.
– Ладно, помоги, – улыбнулась Катя, доставая банковскую карту из сумочки и помахав официанту, – мне пора бежать, прости, работа не ждет.
– Убери карту, я расплачусь. Когда мы еще увидимся? Увидимся же?
– Надеюсь, скоро, – снова улыбнулась Катя, вставая, – на днях. Я напишу.
– Буду ждать.
Катя торопливо вышла из кофейни, прошла два дома и вспомнила про зонт. Кофейня находилась рядом с офисом, в историческом центре города, и Катя не стала забирать машину со стоянки, решила пройтись пешком. Она не упускала шанс пройтись по нарядному центральному проспекту. Это поднимало настроение. Перед тем, как идти в кофейню, Катя выглянула в окно. За окном на нависшем небе сгущались тучи, и Катя на всякий случай захватила с собой зонт-трость, подарок сестры. А потом забыла в кофейне, недотепа.
Из-за этой истории с неведомой болезнью Дианы (возможно, придуманной или воображаемой), звонка назойливого доктора с клиники-разводилы, расспросах о причинах смерти и историй болезни родителей, – всё перемешалось в голове. Катя чертыхнулась, развернулась и быстрым шагом вернулась, чтобы забрать зонт. Через панорамное окно кофейни она увидела, как к Никите подсаживается молодая привлекательная девушка. Вероятно, еще одно знакомство с Tinder. Было бы слишком неловко, если бы Катю заметил Никита. Подглядывающую за окошком. Катя развернулась и снова быстым шагом направилась в свой офис, решив написать Никите сообщение с просьбой забрать зонт и передать ей позже, при следующей встрече. На днях.
Я обдумывала, как помочь Кате открыться миру, вернуть доверие к людям, понять, наконец, каково это – простое человеческое участие. Никто не одинок, в мире полно людей, готовых прийти на помощь. Мир не так уж равнодушен, люди зачастую благожелательны. Рано или поздно что-то с Катей произойдет, это неизбежно, со всеми происходит. Не обязательно со здоровьем, может быть любая жизненная ситуация, с которой в одиночку справиться практически невозможно. И если она к этому времени не научится взаимодействовать, будет так же строга к себе, как строга ко мне (а именно так и произойдет) и продолжит жить по инерции, полагаясь только на себя, всё может закончиться плачевно. Или Катя будет крепиться до последнего и упустит что-то важное, упустит время, или начнет преуменьшать масштаб проблемы и отпихивать от себя самаритян. Уже въелась привычка и других держать в ежовых рукавицах, и себя.
Я обдумывала это, направляясь в офис продаж недвижимости, из которого уволилась два месяца назад. Там было шумно, как обычно в это время дня. Между консультантами за стойкой сновала моя бывшая начальница, Марина Викторовна. Типичная ломовая лошадь, преданная компании и своему делу. Максимальное рвение, максимальная лояльность руководству, женщина-робот. Маринотрон две тысячи четыреста тридцать шесть. Ее мышиный хвостик прыгал в такт шагам, накрашенные блеклой помадой губы напряженно сжались, бесцветные тонкие брови сосредоточенно нахмурились. Она наклонялась то к одной, то к другой девушке-консультанту, показывая на экране компьютера последовательность выполнения операции, отвечая на вопрос или контролируя работу. Собранность сотого уровня.
– Марина Викторовна, – позвала я, помахав рукой.
Марина Викторовна обернулась, увидела меня, сжала губы еще сильнее и показала на диванчик в зале ожидания. Я прождала около двадцати минут.
– Чем обязана? – сухо спросила она, когда, наконец, освободилась и нашла минутку для меня. Она сухо смотрела на меня сверху вниз.
– Здравствуйте. У меня вот какой вопрос. В процессе работы я перерабатывала по два, иногда по три часа после окончания смены…
– Еще при собеседовании я задавала вопрос о готовности к переработкам и предупреждала, что при наплыве клиентов придется иногда задерживаться.
– Верно, но я поняла, что будут редкие случаи, когда придется задержаться на десять-пятнадцать минут. А по факту каждую смену мне приходилось перерабатывать по два-три часа. И мне и в голову не пришло, что эти переработки не повлияют на мой доход, и не будут оплачиваться сверх оклада.
– Что ж, мне жаль, что призошло недопонимание. Можно было задать уточняющий вопрос перед трудоустройством. Это всё?
– На случай недопонимания я копировала сделки по операциям каждую смену, в которых отражены даты и время. А также у меня есть расчетные листы. Ни слова о начислениях за переработки. Это повод для трудового спора, Вы не находите?
Марина Викторовна молча смотрела на меня. Я выждала двадцать секунд и постаралась, чтобы мой голос дрогнул, когда добавила:
– Из-за того, что меня загоняли, появились проблемы со здоровьем. Есть назначение врача, – я полезла в сумочку за направлением Петра Николаевича, чтобы показать Марине Викторовне, но она не стала смотреть.
– Жди здесь, – отрывисто сказала Марина Викторовна, помолчав еще несколько секунд.
Я удобно развалилась на диване и открыла на телефоне электронную книжку.
Я читала Эрика Берна «Игры, в которые играют люди». Это потрясающая книга. Я как раз дочитала до истории о превращении «жертвы» в «преследователя» в семье, которая и держится-то только на исполнении этих ролей, когда краем глаза заметила двух своих бывших коллег, прошмыгнувших мимо.
– Эй, – выскочила я следом на улицу, – Света, Арина, привет! Вы что, меня не заметили?
– О, привет, – обернулась Света, – торопимся просто.
– Вы на обед? Можно с вами?
Девушки замялись.
– Нам запретили с тобой разговаривать, – наконец призналась Арина, – Марина Викторовна обошла нас пять минут назад и сказала, что ты затеваешь какой-то скандал.
– Я просто указала им на их ошибку. Они должны были оплатить переработки.
– Прости, нас отпустили всего на десять минут, мы пойдем, ладно?
Они развернулись и слиняли. Я вернулась на диванчик к своей книге. Через полчаса ко мне подошел хлыщеватый молодой человек, не старше двадцати пяти лет, с прилизанными волосами и в мешковатом пиджаке, представился юристом компании и предложил пройти в кабинет. В кабинете он сразу спросил, на каких условиях я согласилась бы не подавать жалобу в трудовую инспекцию.
– Шесть окладов, – сказала я, – и ни в трудовую, ни в налоговую, ни в прокуратуру жалоба не полетит.
– Вы проработали сколько? – спросил он, перелистывая листочки, – два с половиной месяца?
– Достаточно, чтобы подорвать здоровье, пять-шесть дней в неделю работая по десять-одиннадцать часов. С одним перерывом в десять минут.
Я всхлипнула и полезла в сумочку за салфеткой.
– Извините. Вчера была в клинике, доктор подозревает серьезное заболевание. И сказал, что запустить процесс могло перенапряжение на протяжении месяца и больше. Я очень надеюсь, что диагноз не подтвердится, что это обратимо, мне ведь еще нет и тридцати. Только через три с половиной года тридцать стукнет.
– Я Вам очень сочувствую, – сказал юрист, смотрел он и правда сочувственно, – я, к сожалению, не могу принимать такие решения самостоятельно, могу только отправить как можно быстрее наверх, и я сделаю всё, чтобы ускорить процесс согласования по этому вопросу. Подождете до конца недели? Я лично Вам позвоню.
– Спасибо Вам большое, – ответила я, вытирая глаза и вставая.
– Ничего пока не предпринимайте, хорошо? Положитесь на меня.
– Буду ждать звонка. Очень. И буду очень благодарна за быстрый ответ.
На выходе я наткнулась на немигающий взгляд Марины Викторовны, стоящей в зале за стойкой. Готова поклясться – в ее взгляде была ненависть. Я на прощанье беспечно махнула ей рукой, прежде чем выйти. Господи, откуда в некоторых людях столько злости?
Выйдя из офиса продаж недвижимости, я зашла в кофейню, заказала кофе с круассаном и осмотрелась. Следующий столик был свободен. Через два столика спиной ко мне сидел какой-то мужчина и разговаривал с миловидной девушкой. Девушка хихикала и жеманничала. У подоконника рядом с ней стоял зонт моей сестры. Я не могла его спутать, я подарила этот зонт Кате на День рождения. Трость зонта делалась на заказ, миниатюрные слоники на ручке. Катя коллекционировала слонов, она где-то вычитала, что слоны приносят удачу и богатство. Я пристально наблюдала за продолжающей хихикать девушкой, прихлебывая кофе. Спустя десять минут девушка засобиралась. Мужчина не поднялся вместе с ней. Хорошо. Зонт тоже остался на месте. Как только девушка вышла из кофейни, ее спутник поднял руку, подзывая официанта. Я быстро взяла свою чашку кофе и недоеденный круассан, и пересела за его столик.
– Привет.
– Привет. Мы знакомы? – улыбнулся он.
У мужчины оказались глаза василькового цвета, бледная кожа, белые зубы и правильные черты лица. Его можно было бы назвать красивым. На вид – лет тридцать пять.
– Можем и познакомиться. Но я не за этим. Меня интересует только, откуда здесь зонт моей сестры. Я собираюсь его забрать, это точно ее зонт. Со слониками на ручке. Если бы Ваша спутница попыталась его прихватить, мне пришлось бы вступить в схватку. Я зорко наблюдала за ней с того столика, – я показала, с какого, махнув рукой. Официант недоуменно оглядывался, гадая, куда я затерялась.
– А, так ты – сестра Кати? Не та, что заболела?
– Вы с Катей знакомы?
– Познакомились сегодня.
– И как прошло? Видимо, хорошо, если всегда сдержанная и организованная Катя так разволновалась, что стала забывать свои вещи. Мой подарок, между прочим. Вы с Катей продолжите знакомство?
– Думаю, да. Во всяком случае, мы договорились о повторной встрече. Катя, кажется, немного зажата, я искал женщину… пораскованнней, что-ли. Более открытую, непосредственную. Но это ведь вопрос времени? Вдруг там прячется незаурядная личность?
