Текст книги "Черный престол"

Автор книги: Елена Солодова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 20.

Конечно, Ран был готов увидеть всякую натурщицу, но только не такую. Она оказалась невысокой, полноватой и очень молодой. И она не была красавицей, только огромные печальные глаза были по-настоящему красивы. Шнуровка на платье спереди утягивала грудь настолько сильно, что это было заметно. Зачем? Кроме того, ей самой было явно некомфортно в таком корсете, девушка двигалась скованно, лицо все время было недовольным.

Разглядывая ее, юноша пытался понять, почему именно такая натурщица. Зачем нужна такая юная девушка с проблемной фигурой и проблемным лицом? Нельзя было найти постарше и посимпатичнее? Как ее рисовать?

На одной щеке большая родинка, на другой – темное родимое пятно. Конечно, на картине все это можно убрать, но нужно ли это делать?

И тут Ран догадался и радостно улыбнулся: если он все недостатки уберет, то девушка будет красивой, но неузнаваемой. Если оставит недостатки, то она будет узнаваемой, но некрасивой.

Юноша усмехнулся про себя: значит, ищут художника, который сможет нарисовать красиво, но правдиво или, скажем так, улучшая оригинал в меру. Потому и натурщица такая, странная, скажем.

– Хорошее настроение указывает на понимание. Я прав? – заметил харгвард, увидев улыбку Рана.

– Надеюсь, – юноша подавил улыбку.

Харгвард подошел к свече и щелчком пальцев зажег фитиль.

– Время пошло, и я в соседней комнате, – сообщил он и вышел из помещения.

Глава 21.

Натурщица со скучным лицом встала перед Раном, опустив руки и плечи. Ее поза и лицо совершенно не располагали к рисованию. Ран подумал, что настроение девушки придется корректировать. Ну что ж, он знает, как это сделать.

Ран быстро оглядел помещение: огромное витражное окно, в дальнем углу – деревянная тумба, на полу валяются большой деревянный подсвечник на четыре свечи и скомканные в кучу шторы. Странный набор. Но ведь он зачем-то нужен? Юноша принялся быстро соображать.

– Окно северное. Уже хорошо, – прокомментировал он и бросил взгляд на натурщицу.

Девушка смотрела в окно с тоскливым видом грустной птицы, сидящей в клетке. У Рана мелькнула мысль, что она не натурщица, а девушка из таверны. Но вряд ли она шобонница, то есть, проститутка. Скорее всего, поломойка. Кто на нее польстится? Что ей пообещали за эту работу? Добровольно ли она тут? А если нет?

С этими мыслями Ран сходил в угол комнаты, принес тумбу и установил ее на некотором расстоянии от окна. Затем перенес мольберт так, чтобы он был между тумбой и окном, в стороне, но так, чтобы натурщица была под углом к нему.

– Как тебя зовут? – художник прервал тягостное молчание.

– Кея, – девушка чуть улыбнулась.

Юноша принялся готовить краски, а между тем заговорил с натурщицей.

– Красивое имя. Ты в Таванлате живешь?

– Да. То есть, нет, – запуталась девушка и занервничала.

Ран кивнул. Значит, он прав. А вот добровольно она здесь или нет – не его дело.

– Сколько тебе лет?

Девушка опустила голову и не ответила. Ну что ж, не хочет говорить – не надо.

– Я прошу тебя сесть сюда, – Ран указал на тумбу, – я тебя посажу так, как нужно мне. Постарайся не двигаться, пока я рисую, – юноша говорил спокойно, размеренно, успокаивая девушку.

Кея расслабилась, улыбнулась и села на тумбу, сперва грациозно, как полагается даме, но не молоденькой девушке. Ран только подметил это, как она, словно спохватившись, села как старая бабка или ребенок, свесив руки по бокам.

Ран усмехнулся, подумав, что она невольно себя выдала. Ее специально так учили садиться. И она старше. Уже хорошо. Для чего? Вывести художника из себя? Юноша поймал ее испуганный взгляд. Он ее не выдаст.

– Кея, представь себе прекрасный вечер, ты отдыхаешь и смотришь в окно. – Ран подошел к ней и, убаюкивая описаниями заката, ловко, едва касаясь руками, скорректировал позу натурщицы так, чтобы скрыть недостатки фигуры и подчеркнуть достоинства. Он выпрямил ей спину, сложил нужным образом руки и повернул девушке голову. Кея послушно, словно глина, под руками Рана принимала нужную позу.

Юноша отошел, посмотрел на девушку и подумал, что не хватает блеска в ее глазах и ей тяжело дышать в таком корсете. От стягивания спереди очень быстро заболит спина. Какой изверг это придумал? Ран решил ее тоже спровоцировать. Это было рискованно, но зато он кое-что узнает.

Ран подошел к девушке и начал сам ослаблять шнуровку спереди ее платья, но при этом старался не касаться ее тела. Кея в первый момент замерла, а потом вдруг схватила руки художника и прижала к пышной груди. Ран от неожиданности растерялся, но потом быстро пришел в себя:

– Не нужно этого делать, – юноша мягко убрал руки девушки и, все так же, с непроницаемым лицом, продолжил регулировать натяжение шнуровки, словно ничего не произошло.

Девушка чуть зарделась, она казалась удивленной и немного смущенной. Ран отстраненно подумал: а проделывала ли она похожий трюк с другими художниками? И как они реагировали? Кея не так проста, как он подумал вначале.

– Замри, – приказал ей Ран, наконец добившись нужного результата в ее позе.

Девушка послушно замерла, а юноша бросился к мольберту – он старался не упустить нежный румянец и удивленный взгляд. Натурщица смотрела туда, куда ей указал Ран, но думала она явно не о вечере и не о той части стены, на которую смотрела. Ран видел, как усиливается румянец на ее щеках, и подумал, что либо она очень впечатлительная, обделенная вниманием, либо это часть ее задания. И то и другое для него плохо.

Ему следует начать рисовать портрет и подумать, как себя вести, когда девушке придется раздеваться. Она вполне может сделать что-то неадекватное, и он должен быть готов к этому.

Ран отошел чуть от картины и посмотрел, что получилось. Да, он не прорисовывал детали – на это нет времени. Картина выглядит несколько размытой, однако девушка узнаваема: она сидит в трепетном волнении, с румянцем на щеках, родимое пятно скрыто тенью, большая родинка чуть уменьшена в размере и совсем не портит лица. Тон платья он сделал чуть светлее, и девушка смотрится нежной и очень романтичной на фоне однотонной темной стены.

Юноша кинул взгляд на свечу – прогорело больше трети. Пора приниматься за портрет. Большую часть времени он хотел оставить для третьего задания, так как пока не представлял, как ему рисовать и как на это будет реагировать Кея. Пускай она и старше, чем кажется. Что-то подсказывало ему, что тут возникнут сложности. Большие сложности.

Юноша решительно отставил нарисованную картину в сторону и подошел к натурщице. Девушка сидела, думая о чем-то своем.

– Встань, милая. Я перенесу тумбу в сторону, – мягко сказал Ран.

Натурщица поспешно вскочила и залилась румянцем. Юноша сделал вид, что не заметил этого. Он сходил за подсвечником с четырьмя свечами, поставил его чуть дальше от окна, перенес туда же тумбу и зажег свечи так же, как и харгвард, – щелчком пальцев.

– Кея, теперь портрет. Садись здесь. Смотри на свечи. Я прошу тебя подумать о том, кого ты любишь. Сейчас я поверну твою голову так, как нужно.

Ран повернул голову Кеи так, чтобы на переднем плане была часть лица с родинкой. Натурщица снова мечтательно задумалась, смотря на теплое мигающее пламя свечей.

Ран рисовал быстро, иногда прорисовывая детали, а сам продумывал, как поставить девушку так, чтобы скрыть недостатки фигуры.

Почти закончив рисовать, Ран отошел от картины и скептически посмотрел на свою работу: лицо натурщицы смотрится еще моложе, в глазах – задумчивая грусть, глаза подернулись слезой, на лице нежный свет от свечей, родинка слегка уменьшена в размерах и не смотрится ужасающе.

Ран бросил взгляд на свечу – та прогорела чуть больше чем наполовину, значит, пора заканчивать с этой картиной и приниматься за новую. Юноша поставил картину к стене и пошел за чистым холстом. Осталось последнее задание. Девушка заметила действия Рана, встала с тумбы и неожиданно с вызовом произнесла:

– Я не хочу раздеваться! Если ты хороший художник, ты меня нарисуешь и так.

Но Ран был уже внутренне готов как к сопротивлению Кеи, так и, наоборот, к излишней раскованности.

– Кея, по условиям приема на должность придворного художника, я должен нарисовать тебя без одежды. Я художник и спокойно реагирую на наготу.

Юноша равнодушно смотрел на натурщицу и думал про себя, что еще она выкинет и как ему реагировать.

– Да? Может, ты сам меня тогда и разденешь? – почти ожидаемо произнесла Кея.

– Нет. Я не буду тебя касаться, а также заставлять это сделать любым из способов, но, если ты отказываешься, я позову харгварда, – Ран был спокоен и непреклонен.

Натурщица неожиданно весело рассмеялась и стала раздеваться. Оказалось, что под платьем у нее было другое платье с уплотнителями, которые создавали эффект полноватой фигуры. Ран едва скрыл удивление, когда Кея, сняв все это, оказалась очень худенькой девушкой с маленькой грудью. Да, она была невысокой, но было в ней что-то неуловимо привлекательное, и Ран подумал, что он ошибся: Кея – все-таки шобонница и хорошая актриса.

Улыбаясь, девушка подошла к Рану почти вплотную.

– Не ожидал? – натурщица по-птичьи склонила голову, – я же тебе подсказывала.

Кея с улыбкой прижала свои руки к груди, напоминая Рану, как она прижала его руку к себе. Ран равнодушно быстро окинул ее взглядом и чуть отступил назад. На ней не было кулона от соблазнения перед дэкасом. Этот кулон называли кулоном верности, и его никогда не носили те женщины, которые оказывали услуги дэкасам. А это значит, что ее можно соблазнять. Можно ли?

– Натурщицы нынче не носят кулона?– осторожно осведомился Ран.

Кея растерялась. Она не знала, что отвечать. «Уже хорошо», – подумал Ран, – «значит, у нее нет четких указаний от харгварда».

– Не твое дело! Ну и как мне встать? –вместо ответа вспылила натурщица.

Ран усмехнулся – видимо, Кея не все знала, но отлично понимала, что резкой сменой образа разрушала идею картины в голове у художника. Юноше даже на секунду стало жаль его предшественников. Фигура Кеи оказалась иной, и Ран начал судорожно думать, что делать. В этот момент он вспомнил фотографию медсестры, где та стояла у окна, обнаженная, с платьем в руке. Идея была не столь плоха, и Ран пошел к портьере на полу комнаты. Это был последний реквизит. Кея проводила его недоуменным взглядом. Ран поднял тяжелую штору и понес к окну.

– Встань у окна, – художник указал жестом, куда нужно встать.

Натурщица послушно подошла. Ран бросил портьеру на пол, распустил ее длинным шлейфом, взял один ее конец и протянул девушке. Кея выглядела сбитой с толку. Ран только усмехался: не только же ей смущать художников. Теперь его очередь. Ему сказали, что натурщица должна быть красивой, а не развратной. Таковой она и будет на картине.

– Вот так. Чуть повернись, – Ран принялся ставить ее в нужную позу, – держи конец портьеры. Вот так. Представь: ты только встала, еще не успела одеться, а внизу, под окном, стоит твой любимый. Ты его долго ждала, ты хочешь с ним встречи.

Кея посмотрела в окно таким взглядом, словно и впрямь там что-то увидела. Ран уже ничему не удивлялся и, почти не прикасаясь к ней, показал, как встать. Спущенной вниз тканью он прикрыл, по его мнению, развратные части тела, при этом он не скрывал общей наготы. Девушка послушно замерла в указанной позе.

Ран принялся рисовать. Когда свеча догорела, в комнату вошел харгвард. Знаком он показал Кее прекратить позировать, девушка тотчас отошла от окна и направилась к своему платью.

– Твое время истекло, – сказал он Рану.

Юноша молча положил кисть и отошел в сторону. Харгвард подошел к картине и удивленно приподнял брови.

– Необычно. Как вы поладили?

– Кея очень послушная. У меня не было проблем, – Ран едва заметно улыбнулся.

– Да? – харгвард скептически хмыкнул и повернулся к натурщице.

Девушка уже надела платье, оно ей было велико.

– Он ни разу не посмотрел и не прикоснулся ко мне как мужчина, – сказала она с улыбкой.

Харгвард кивнул и подошел к портрету и картине, где девушка по пояс. Казначей рассмеялся. Ран сглотнул: что-то не так, он ошибся.

– Кея, покажи ему, – приказал харгвард натурщице.

Кея провела пальцами по щекам и неожиданно отклеила родимое пятно и уродливую родинку. Перед Раном стояла совсем другая девушка – очень красивая, немного трогательная, в большом для нее платье.

– Жаль, ты не догадался, – грустно сказала она, – я не могла тебе подсказать. Прости.

Ее слова прозвучали искренне, и харгварду это не понравилось – он молча показал ей на дверь. Натурщица без лишних слов, быстро покинула помещение. Ран обескураженно проводил ее взглядом.

– Не все вокруг такое, как кажется. Не увидел ты лжи. Впрочем, ты не лгал, говоря, что просто обычный художник, – харгвард рассмеялся. – Приходи завтра вечером, узнаешь результат.

Глава 22.

Совершенно вымотанный экзаменом, Ран сразу пошел в таверну. Он мысленно ругал себя – как он мог не догадаться об обмане? Ему же сказали – узнаваема и красивая! Ему ведь все сказали, а он повел себя как обычный художник-лавочник. Принял все, как есть, за чистую монету. Как же глупо!

Ран сел за столик и огляделся. Таверна находилась в бедной части города – это внешний город за внешней стеной и внутренней стеной Таванлата. А между внутренней и дворцовой стенами находилась зажиточная часть города, но туда ему пока ходу нет.

В таверне бедной части города обстановка была простенькая, но чистенькая. Юноша вспомнил уютную таверну его времени, в которую он ходил с братом в свое время и грустно вздохнул. Вернется ли он туда когда-нибудь?

Ран заказал еду, но от алкоголя отказался, хоть дэкасы практически и не пьянеют. Завтра идти к харгварду, и голова должна быть ясной. Неизвестно, что за питье в этой забегаловке и как он на нее отреагирует. Тем временем, в таверну стекались люди. Ран поискал глазами дэкасов и нашел только двух. Около них уже сидели красивые подавальщицы и жеманно смеялись. Ран лениво наблюдал, как дэкасы обнимают девушек.

– Я тебя искала, – кто-то присел за столик к Рану.

Ран резко повернулся и увидел натурщицу Кею.

– Все-таки, ты шобонница? – резко спросил он ее.

– Нет, – девушка вздохнула и показала на кулон верности, который висел на цепочке у нее на груди.

– Во-первых, ты мне лжешь, во-вторых, когда ты позировала – у тебя не было кулона, – напомнил Ран.

Кея кивнула.

– Да, это так. Я была ею…давно. Кулон я снимала перед позированием. Мне так велели.

– И много чего еще тебе велели? – Ран смотрел на девушку в упор.

– Я не имею права говорить, – натурщица опустила голову, сняла кулон, подержала его в руке и положила на стол.

– Я сниму его и сейчас, и я прошу о помощи, – тихо сказала она, – и ты вправе…

– Не думаю, что я смогу тебе помочь, – отрезал Ран.

Натурщица опустила голову и подвинула кулон ближе к Рану.

– Просто выслушай. Я жила далеко за пределами объединенной земли, – поспешно начала говорить Кея, – потом я приехала в Таванлат, чтобы заработать…

– Шобонницей?– прервал ее Ран.

– Так получилось, – Кея вздохнула и покраснела, – я совсем недолго работала и сожалею. Но это уже неважно. Я о другом.

– О дэкасе?

– Да. Я была уже замужем и встретила его. Дэкаса. Он… Он…

– Принудил тебя? – подсказал Ран.

Кея покраснела и кивнула.

– Не совсем… я сама. Я сама захотела. И я еще с ним встречалась. Я сама! Слышишь, я сама!

Ран откинулся на спинку стула.

– Ну да…да, конечно. Так понимаю, кулона ты не носила?

Кея подняла красивые большие глаза на юношу.

– Нет. В нашем захолустье не было дэкасов. Я не знала. А потом все стали говорить, что я как была молодой, так и остаюсь ею. Я старше, чем ты думаешь, – глаза девушки сверкали от воспоминаний. У нее снова появился румянец.

Ран улыбнулся – вот, значит, кого она вспоминала и с кем ассоциировала его. С дэкасом, который дарил ей наслаждение.

– Дэкас дает энергию, от нее и внешняя молодость, – задумчиво произнес юноша, – но, если хочешь не стареть и дальше, то это не ко мне. Мне ребенок на стороне не нужен, – Ран был честен с нею.

Кея отшатнулась и прошептала:

– Ему тоже был не нужен. Я родила мальчика, очень похожего на него. Но я не должна была родить от него! Он же ведь уехал, прошло много времени. Спустя год я вышла замуж! Этого не могло быть! Но это так.

– Так с дэкасами бывает, – Ран был спокоен, – от меня чего ты хочешь?

Кея заплакала.

– Я вернулась домой, за пределы Дэварнии. На приграничной территории ребенка отняли. Сказали, что дэкас – подданный Дэварнии. Мне надо было остаться! Надо было остаться, но я поехала с мужем. Я думала, что вернусь, что найду сына.

– В каком городе ты живешь? – поинтересовался юноша.

– Алдас, – поспешно ответила натурщица и с надеждой посмотрела на Рана.

– Благословенный, – перевел Ран.

Ран задумчиво провел пальцем по выщербленке на столе. Он помнил Алдас. От него остались руины. Вырги сожгли город дотла. Люди разбежались и попрятались за Великими топями. Кто-то выжил, кто-то утонул в болотах на пути к Дэварнии, ну а кто-то перешел на сторону выргов.

– Кея, послушай меня. Возвращайся в Дэварнию.

Девушка замотала головой. Ран вздохнул. Он не мог рассказать ей, что будет с Алдасом. Она вполне могла пересказать разговор харгварду.

– Кея, послушай меня. Забирай остальных детей и возвращайся в Дэварнию.

Натурщица уставилась на художника удивленными глазами.

– Я не могу… Откуда ты узнал о детях? – прошептала она.

В первый момент Ран испугался, что сболтнул лишнее, но потом решил, что раз он дэкас, то может видеть энергию и, даже если натурщица кому-то расскажет об этом – это никого не удивит.

– Я вижу это по энергии вокруг тебя. У тебя еще двое детей-людей. Да, и сын-дэкас тоже жив, – спокойно ответил юноша.

– Помоги мне, я дам денег. У меня есть. Я скопила. Я не скажу ему, что я его мать. Я хочу его увидеть, – взмолилась девушка.

Ран подумал, что разговор затягивается. Он не может ей ничем помочь. Никакие документы на сирот не ведутся. Записи о сиротах будут делать в архиве Таванлата, но гораздо позже, в его время, при короле Итэне. Конечно, теоретически, мальчика можно найти, используя энергетический след, но на это надо много времени и много энергии. Ни того, ни другого у него нет. Возможно, настоящие мастера миража умеют искать по-другому. Но, ведь, он то сейчас не мастер. Юноша вздохнул.

– Я не смогу тебе помочь. Ты его не найдешь. И я не найду. Никто не найдет. Не теряй время. И еще раз, возвращайся в Дэварнию.

Девушка заплакала и умоляюще посмотрела на художника.

– Дэкасы не всесильны. Я сказал. Ты меня услышала, – достаточно жестко оборвал разговор художник, затем встал и пошел по залу таверны, не оглядываясь.

Почти на выходе он столкнулся с подавальщицей. Девушка засмеялась и прильнула к нему. Она подняла на него глаза и отступила на шаг, юноша тотчас отпустил ее.

– Вы… дэкас !?

Ран просто кивнул. Девушка обернулась, поискала глазами кого-то среди сидящих за столиками, но не нашла. Подавальщица снова повернулась к юноше, но опустила глаза в пол. Казалось, она сомневалась – остаться ей или нет. Юноша, не таясь, разглядывал ее: красивая, длинноволосая, стройная – для шобонницы вполне. Почему же она так резко смутилась?

–Ты точно шобонница? – поинтересовался Ран и кончиками пальцев поднял ее подбородок, чтобы увидеть глаза.

В глазах девушки на секунду мелькнула паника, она чуть-чуть дрожала.

– Просто дэкаса я не… Ты ведь не обидишь меня?

Ран недоуменно приподнял брови.

– Обижу? Зачем?! Впрочем… Если боишься – уходи.

Девушка вымученно улыбнулась, еще раз обернулась.

– Нет, нет. Идем.

Ран с девушкой пошли к стойке хозяина. Художник дал ему деньги за девушку. Хозяин тотчас выдал ключи от комнаты. Юноша обнял подавальщицу и повел по лестнице на второй этаж. И, в этот момент, Ран почувствовал взгляд. На него кто-то смотрел из зала. Юноша резко обернулся, но никого не увидел. За дальним столиком плакала натурщица, но смотрела не она. Взгляд был холодный и суровый. Так смотрят сильные дэкасы.

– Ты чего? Мы идем или нет? – забеспокоилась девушка.

– Сейчас. Подожди, – Ран отпустил подавальщицу, спустился по лестнице и двинулся вдоль столиков к дальней колонне. За ней никого не оказалось.

Глава 23.

Ран и подавальщица зашли в комнату. Юноша окинул взглядом обстановку – бедненько, но чисто.

Полумрак даже днем царил в таких комнатах для удовольствия клиентов, ибо здесь только спали или же занимались любовью. Большая кровать была справа от маленького окна, само окно напротив двери, на полу серая домотканая ткань, постель чистая, только что застеленная. У стены стол и стул. Вот и вся обстановка. Комната маленькая. За стеной послышались стоны другой пары. Юноша усмехнулся.

– Как же я устал, – Ран плюхнулся на кровать.

Перед глазами была плачущая Кея. Он действительно не мог ей помочь. Что он мог сделать? Найти было нереально, если только, случайно наткнуться.

Девушка нерешительно потопталась, сделала шаг вперед, но снова сделала шаг назад и робко прислонилась к двери, словно держа для себя выход из комнаты. Ран почувствовал раздражение – ну что за шобонница такая, что сомневается, думает, когда он уже заплатил за нее? Она же не городская девица, вообразившая себе невесть что! И мужчины у нее были – это точно. Ран усмехнулся.

–Там не закрыто, ты можешь прямо сейчас уйти. Но тогда я скажу об этом хозяину. Тебе нельзя работать шобонницей, если ты сомневаешься и отказываешь. Даже если тебя снял дэкас.

Девушка задумчиво подергала ручку двери за спиной, но не повернулась к выходу.

–Прости..те, – с дрожью в голосе сказала она, – я слышала столько легенд о дэкасах… Я мечтала о дэкасе…я боялась дэкасов… я растерялась. Не думала, что вот прямо сейчас встречу настоящего дэкаса.

Ран подложил под голову подушку и насмешливо уставился на подавальщицу. Она стояла все также у двери, потупив взор, и переминаясь с ноги на ногу.

– И что же тебя так пугает? – осведомился он.

– Ну, – девушка помялась, – что человек мне будет потом не интересен. А у меня жених есть. Человек.

Ран рассмеялся:

–Человек? Зачем ты мне лжешь?– юноша приподнялся на кровати и посмотрел на растерявшуюся девушку, – ты не шобонница. Человека ты бросила уже давно, а сейчас ты ищешь дэкаса и именно с ним ты и хочешь связать свою жизнь. Зачем тебе дэкас, если ты не знаешь, каков он? Скажи мне.

Девушка покраснела и кивнула.

– Да… Я хочу быть женой дэкаса. Однажды я была в лавке… И туда зашел дэкас. Я думала, что … я не знаю, что со мной случилось. Я захотела уединиться с ним и это был так внезапно, так непонятно. Я испугалась и выпила из кулона. Он сразу ушел. Я не могу забыть то, что чувствовала тогда.

Ран сел на кровати, склонил голову набок и принялся разглядывать подавальщицу. Она покраснела, занервничала, но не попыталась уйти.

– Жалеешь, что испугалась? Ты пыталась в таверне найти похожее чувство на то, что ты испытала, среди других людей и не нашла? И не найдешь. Это называется – воздействие дэкаса, – наконец сказал юноша, – и вне таверны это незаконно. Это принуждение.

Девушка смотрела на Рана с удивлением и долей страха.

– Откуда ты знаешь, что я бросила жениха?

– Вижу, когда ты была последний раз с женихом. Вижу, сколько мужчин у тебя было после. Вижу, что они все были разные. Я просто сделал выводы.

–Но как…

–Энергия остается всегда, и она не лжет, – перебил ее Ран, – но сейчас ты в таверне со мной. Чтоб ты знала – жениться я не собираюсь. Ты просто сейчас выполнишь свою работу. Узнаешь, что такое дэкас, и мы больше никогда не встретимся.

Ран встал и пошел к девушке. Подавальщица вдруг бросилась к двери, Ран опередил ее и закрыл дверь на ключ.

–Я ищу мужа дэкаса, а не временное утешение!

–Тут ты его не найдешь, – засмеялся Ран,– это таверна, милая. От меня ты не родишь, вижу, ваш лекарь работает исправно. Похвально. А вот знать, что ты будешь всегда выполнять волю дэкаса –тебе надо. И о том, что он всегда будет знать о тебе все – тоже. Не строй иллюзий, не думай, что быть женой дэкаса – это настолько прекрасно. Это неплохо, но это совсем по-другому.

Ран не договорил, он смотрел на нее немигающим взглядом удава. Девушка задрожала и судорожно стала искать на шее кулон.

–Кулон ищешь? Зря! В таверне не носят кулонов, и здесь я имею право принуждать, – юноша снова рассмеялся.

Подавальщица заплакала. Ран подошел к ней, но не прикоснулся, а уставился на нее немигающими глазами. По воздуху словно прошла волна. Девушка вздрогнула.

– Так все было? – художник усмехнулся.

Подавальщица подняла на него изумленные глаза и кивнула. Она уже плохо контролировала себя. Ее руки потянулись к шнуровке на платье, и она стала расшнуровывать платье, с удовольствием трогая свою грудь. Потом бросилась к Рану и обняла его. Юноша прижал ее к себе и принялся раздевать. Девушка тихо стонала от возбуждения.