Текст книги "One and Onli. Часть 2."
Автор книги: Eazy Glym
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
***
– Ирина Владимировна, можно? – постучавшись, вошла я в кабинет хозяйки танцшколы.
– Риночка, конечно проходи, – улыбнулась она мне.
У нас с первого дня сложились очень хорошие доверительные отношения, в плане работы она была довольно строга, и это мне нравилось. Лидер не должен быть добреньким и жалостливым, а она лидер, босс. Возможно, мы так хорошо ладили из-за того, что у обоих сильный характер и невероятная любовь к танцам. Мы обе считаем танец одним из сложнейших видов спорта, потому как почти во всех видах спорта достаточно мастерства и воли к победе, а в танце нужно еще и что-то преподнести, передать зрителям свои чувства и эмоции, в этом танцоры похожи на актеров немого кино. Что-то я отвлеклась…
– Присаживайся. Что-то случилось? – спросила меня Ирина.
– Ну, как Вам сказать. Случилось, – начала я. Босс занервничала. Собрав свои шикарные густые длинные волосы черного цвета, она начала их перебирать, красивые карие глаза выжидающе смотрели на меня. Как же сложно ей всё преподнести.
– Дело в том, что мне нужно срочно уехать, – выпалила я. Ирина нахмурилась. Когда она хмурится, её возраст очень легко определить, немного за сорок, в расслабленном же состоянии она выглядит лет на тридцать (возможно, это из-за отличной фигуры). Удивительная женщина.
– Когда?
– Сегодня вечером или завтра утром.
– Это надолго?
– Боюсь, навсегда, Ирина Владимировна, – стыдливо опустив глаза, сказала я.
– А уехать после соревнований никак? Ты сейчас очень нужна нам здесь, – встала она со стула и нервно стала наворачивать круги по кабинету.
– Мне очень жаль, Ириночка Владимировна, но выбора и вправду нет, – вот опять дурацкие слезы наворачиваются на глаза, что такое!
– Мне тоже жаль, Грина. Но если ничего нельзя поделать, то, конечно же, езжай. Замену тебе будет трудно найти, да и ребята уже привыкли, но ничего, мы справимся. Я пока позанимаюсь с твоими группами, а то всё с этими бумажками вожусь, уже и забыла, когда в последний раз танцевала, – тепло улыбаясь, говорила мне Ирина, – Только скажи мне вот что, Рина. Это как-то связано с этим певцом?
– Да, к сожалению.
– Сколько он обещает тебе платить за работу?
– Это не совсем связано с работой. Там тяжело все, я не могу объяснить. Просто я должна поехать с ним, – попыталась не врать, но и не выдавать секретов я.
– Будь осторожнее, солнышко. Он красив, успешен и талантлив, но не всё то золото, что блестит. Ты ведь понимаешь, о чем я? – приподняла идеальную бровь хозяйка школы.
– Конечно, я ведь не глупая, – улыбнулась я.
– Ну, хорошо, дорогая, ступай с Богом. Если что, наша школа всегда открыта для тебя, здесь тебе всегда будут рады, – она подошла ко мне и обняла, – Будь умницей и танцуй с душой. Надеюсь, мы еще увидимся. Закончишь с этой группой и можешь ехать домой, наверняка, нужно кучу всего собрать и подготовить.
– Спасибо Вам, Ирина Владимировна. Вы потрясающая. До свидания, – еще раз улыбнулась я боссу и вышла из её кабинета. Это было не так трудно, как я думала.
Я вернулась в зал, где ребята демонстрировали Лиану румбу, он молча наблюдал, немного хмурился. По стеночке подошла к нему и положила руку на его бицепс (прибалдела от размеров, если честно, издали он кажется не таким огромным).
– Лиан, закончишь тут с ними, я пойду, вещи свои соберу, через часик можно будет ехать, – тихо сказала я, еле дотянувшись до его уха. Точно медведь.
– Хорошо. Как все прошло? – неужели беспокоится? Хм…
– Легче, чем я думала.
– Ну, ладно. Иди, собирайся, – и снова эта милая улыбка. Обаяшка, тоже мне.
В школе у меня было не так уж много вещей. Несколько комплектов одежды для тренировок с группами (на хип-хоп ведь не пойдешь в бальных туфлях и в ласинах), несколько флешек с музыкой, парочка наград и фотографий на стендах, документы. Через полчаса я была готова, чтобы ехать домой, но для начала нужно с ребятами попрощаться, ну, и Светочке напоследок пару ласковых сказать.
Когда я вошла в зал, уже в той одежде, в которой я приехала (спортивный костюм и кеды), Макс показывал ребятам замысловатый поклон. Он говорил, так будет эффектнее закончить свое выступление. Я снова стояла в дверном проеме, наблюдая.
– Ты чего там стоишь, как не родная? – хохотнул «жених».
– Да вот, смотрю, чему ты моих детей учишь, – ну и что, что они уже давно не дети, по семнадцать – восемнадцать лет им, на год-два младше меня.
– Я их за сегодня многому научил, – гордо проговорил он.
– Да неужели? – приподняла бровь, – Ребята, это правда? – нестройный хор голосов, оповестил, что правда,
– Ну что ж, продемонстрируйте, напоследок, – попросила я.
Ребята станцевали три танца, показали новый поклон, затем поблагодарили Макса за ценные советы. Мы довольно долго прощались с учениками, я говорила им о том, как было приятно вместе работать, как не хочется уходить, написала записки для других групп, вспомнила всех своих ребят, каждому написала напутствие (Макс недовольно пыхтел, мол, зачем ты это делаешь, поехали уже, я есть хочу, и так далее; стандартный мужик, лишь бы поныть: устал, есть хочу, нафига тебе это, давай потом без меня сделаешь – всё в их стиле). В половину первого мы с Звездуном вышли из зала, он взял в раздевалке всё, что я насобирала.
– А чего так мало то? – спросил он, взяв сумку.
– А сколько должно быть? Три баула и коробка? – по-еврейски ответила я, вопросом на вопрос то есть.
– Просто я думал, будет больше. А тут всего-то твоя наполненная сумка.
– Ну, и что тебе не нравится? – у меня из-за него скоро морщины появятся, вечно заставляет хмуриться.
– Наоборот, всё нравится, – улыбнулся он. Змеёныш.
– Чего встал тогда? Давай на выход, я уже тоже есть хочу, – недовольно сказала я и стала подталкивать его к выходу.
На ресепшене сидела Светка, пилила наращенные ногти. Я хмыкнула, Макс тоже. Когда мы подошли, и я положила на стойку ключи от зала, Света подскочила.
– О, вы уже закончили? – само очарование, я не могу.
– Как видишь, да, – холодно ответила я. Она посмотрела на меня и снова перевела взгляд на Макса. Закадрить что ли его пытается? Боже мой, главное, держать себя в руках.
– Макс, не хотите пообедать? – заискивающе спросила Света. Я с интересом наблюдала за ней и за реакцией Лиана и чуть ли не смеялась.
– Хочу, – ледяным тоном отозвался он. Светка еще сильнее выпятила грудь и быстрее захлопала глазами.
– Так, может быть, сходим куда-нибудь, пообедаем? – томным голосочком пропела местная кукла. Она сама-то понимает, что это «соблазнение» больше похоже на театр абсурда?
– С тобой? – спросил Макс, уже привычно приподняв правую бровь со шрамиком (да, эту мелочь я заметила, но это ведь ни о чем не говорит, верно?)
– Со мной, – приторно улыбнулась горе-соблазнительница.
– Нет, с тобой не хочу. Мне, знаешь ли, одна великолепная девушка с недавних пор готовит завтраки, обеды и ужины. Правда, Ринни? – лукаво сказал он. Дебил что ли? Он понимает, какие намеки и кому делает?!
– Ты сейчас договоришься! – с прищуром ответила я Максу, всем видом показывая, что он нарывается на огромные неприятности.
– Так вы че, вместе типа? – очнулась Светочка.
– А мы типа по отдельности! – так же пафосно ответила я, – Жду в машине, – обратилась к Максу, а потом к кукле: – Счастливо оставаться!
Я чуть ли не рычала от того, как все бесило. Когда ж уже эти перепады настроения закончатся?! Дебильные месячные, чтоб их! Так, Грина, спокойнее, держи себя в руках, эта Светка идиотка, она не выложит ничего в интернет, а если выложит, я её закопаю, честное пионерское!
Села в машину, начала капаться в плеере Макса, который был подключен к магнитоле, и сразу же наткнулась на одну из потрясающих групп Dead by April. Обалдеть! Неужели Макс такое слушает. Шикарный вокал, совмещенный с гроулом и скримом, великолепный металкор, невероятные парни. И песня одна из любимейших заиграла Mystery.
Не успела я насладиться музыкой, в машину запрыгнул Макс.
– Нравится? – спросил он меня.
– Не то слово. Обожаю эту группу, – улыбнулась я.
– Это хорошо, у меня все их песни есть, – показал свои очаровательные ямочки на щеках Лиан. Я была шокирована, даже сказать больше нечего.
– Классно. Ты чего-то надолго задержался у Светочки. Целую минуту с ней торчал, – подколола я Звездуна и завела машину.
– Объяснял девушке, что нельзя писать в соцсетях все, что она видит, – нет, он прекратит сегодня улыбаться? – Поехали уже домой, я есть хочу, – сказал Лиан, положив свою лапищу на мое колено. Так, толи я дура, толи лыжи не едут. Что за фигня?
– Убери руку, – тихо сказала я, громче почему-то не получилось. Звездун одернул «лапу» и извинился.
Я вжала педаль в пол, стараясь не обращать внимания на тепло, которое осталось от руки Макса на моем колене. До дома мы доехали удивительно быстро, не попав ни в одну пробку. Более чем странно.
***
Я не понимаю, почему сумасшедшие дни, насыщенные безумными событиями происходят именно со мной? Неужели никто не видит, насколько я люблю тишину, спокойствие, оставаться наедине с собой, книгами и музыкой? Чего все ко мне то лезут? Так и хочется сказать: «Свободная касса дальше по коридору и налево, а эта закрыта. Навечно!« Но родным ведь не скажешь, чтобы они проходили мимо. К чему это я? Да вот к чему…
Мы с моим якобы женихом (все равно слабо верю я в весь этот бред с помолвкой или как там это называется) приехали ко мне домой, заходим в квартиру и наблюдаем там картину маслом: в прихожей туева хуча сумок средних, больших и огромных, в ванной кто-то плещется, а с балкона вываливается моя растрепанная маман. Что я там говорила про приход целого табора бед? Забудьте. Беда не приходит одна, она мигрирует с сородичами из Китая. Хотя приезд моих родителей можно назвать бедой-бароном с шикарной гитарой в руках. Но все равно табор какой-то огромный получается, такой своими песнями и плясками даже меня украсть сможет, одними «позолоти ручку» не обойдется. В общем, не суть. Сам факт того, что мои глубоко любимые предки вернулись из очередного путешествия, очень подозрителен. Они же уехали в последний раз всего месяц назад, значит, вернуться должны были примерно через полгода, если не больше. Они у меня очень редкие гости. Был случай, когда они уехали на какое-то исследование в Южную Америку, так их не было почти полтора, повторюсь, ПОЛТОРА года! Классно, да? Разговаривала я с ними раз в две недели, с интернетом тогда еще была напряженка.
Нет, я, конечно, родителей очень люблю и невероятно по ним скучаю. Но, черт возьми, почему они приехали именно сейчас, когда на моей руке татуировка (она, кстати, с каждым днем становится все ярче и ярче, хотя еще все равно тона тускловаты и темноваты), за которую мама-папа меня не просто убьют, а будут долго и мучительно убивать, и в итоге возьмут измором; и когда рядом со мной стоит Макс (вряд ли мои предки знают, что он супер-стар, хоть какой-то плюс) с двумя сумками забитыми вещами. Почему с двумя? Да потому что одна была моя, та самая из танцшколы, а вторая его, как он сказал в машине: « У меня всегда в этой машине лежат вещи, на всякий случай, а учитывая, что мне надо в чем-то спать и выходить из душа, эти вещи переезжают в твою квартиру. В шкафу полно места, я видел, так что никаких возражений».
Пока я судорожно соображала, что же делать, а Звездун, видимо, рассуждал о вторжении инопланетян в мою квартиру (хотя, нет, про инопланетян он точно не думал, но все равно стоял столбом и смотрел на кучу сумок в прихожей), моя дорогая мамулечка все разрулила.
– Ринни!!! Моя милая Ринни, – налетел на меня ураган «мама Оля», задушил в объятиях, измучил щеки, осмотрел строгим взглядом с ног до головы и вынес вердикт: – Ты похудела! Снова похудела! Сколько ж можно?! Щечек совсем не осталось!!! Стой здесь, покажу, что привезла!
Мама упорхала на кухню, я уже было выдохнула, заранее зная, что, когда она вернется, урагана уже не будет, только легкий след от него, но очнулся Звездец. Рядом со мной упали две сумки, шикарные мужские кеды скользнули на полку, руки Макса обвили мою талию, а его дыхание защекотало ухо.
– Гринаааа, – протянул он. И что же я слышу? Неужто угроза в интонациях? Хм… – Это, вообще, кто?
– Нашествие монголо-татарского ига, – буркнула я, и Звездун развернул меня к себе лицом.
– Вот как? – приподнял он бровь, – Эта женщина больше похожа на тебя, чем на Чингисхана.
– Это мама моя. А в ванной папа сидит. Вот умеют ведь не вовремя приезжать! – Макс как-то неодобрительно на меня смотрел, с осуждением.
– Не смотри на меня так! – я старалась говорить тише, все еще не выбрасывая мысль о татуировках у меня на запястье, – Лиан, надо как-то спрятать мою татуировку. Родители меня убьют, если узнают, что на мне какие-то письмена!
– Не паникуй, я наложу морок, и кроме тебя никто эту татуировку не увидит, – улыбнулся вдруг Лиан, – Расслабься, разувайся давай и проходи внутрь. Чего на пороге то стоим? Я пойду, наши сумки уберу в комнату, и будем знакомиться с родителями.
И чего он такой довольный?! Нет ни единого повода радоваться. Блин! Ну как же так? У моей мамы ведь навязчивая идея выдать меня замуж, от нее теперь не отвяжешься ведь!!! А если наш дорогой Макс включит свое чертово обаяние, то всё, пиши пропало, ибо что-то мне подсказывает, маме он точно понравится, любит она у меня вот таких очаровательных бруталов. Надо ж было так вляпаться!!!
Я скинула с себя кроссовки и толстовку. Ко мне снова подошел недожених, взял мою татуированную руку, что-то шепнул.
– Все, татуировку никто не увидит. Куда там твоя мама пропала? – спросил он. Я лишь пожала плечами и мы прошли в гостиную.
– Мам, – позвала я роющуюся в громадной сумке маман.
– Да, да, солнышко, пять секунд, – глухо отозвалась она, не отрываясь от поисков.
Мы с Максом сели на диван и стали ждать. С каждой секундой меня эта вся ситуация бесила все больше, а Звездун сиял, как начищенный медяк. Мир сходит с ума! Какой-то дурдом на выезде, реально.
– Нашла! – вскочила маман с большим красивым пакетом в руке, но, увидев сидящего рядом со мной Макса, как-то по-детски прикрыла рот ладошкой и произнесла: «Ой». Бурная реакция, что еще сказать. А Звездун не растерялся. Встал с дивана, подошел к моей шокированной маме, поцеловал ее руку:
– Добрый день, Ольга Анатольевна, – откуда он знает её имя?! – Меня зовут Лиан, я… кхм… друг вашей дочери, – уверена, в его лазурно-карих глазах сейчас пляшут чертики, а на щеках виднеются ямочки. Очаровательный подонок…
– День добрый, – пробасил строгий голос моего папы с порога гостиной. Он был в одних домашних серых штанах, сверкая все еще шикарным торсом, не понимаю, как можно быть в таком тонусе в сорок три года, но мой папаня и не такое может. Я встала на диван с криком: «Папочка!!!«, чуть разбежалась и запрыгнула аккурат в папины объятия, повиснув на нем. Как в детстве.
– Здравствуй, дочка, – задорно, но в то же время с нежностью, произнес папа. Я обняла его еще крепче, – Осторожней, раздавишь старика, – засмеялся он, кажется, забыв, что в комнате есть улыбающиеся мама и Макс.
– Ну, какой из тебя старик, ты еще о-го-го! – сказала я, выбравшись из его могучих обнимашек. К нам подошел Звездун, протянув папе руку.
– Здравствуйте, Олег Станиславович, – Звездец выдержал папино рукопожатие, на что отец довольно хмыкнул, – Я рад познакомиться с родителями Ринни.
– Значит, ты – Лиан? – спросил папа, обнимая меня левой рукой за плечи. Макс кивнул.
Оказывается у папы и у моего «как бы жениха» примерно одинаковое телосложение, хотя папа на пару сантиметров выше, да и в плечах пошире Звездуна будет, но тоже ненамного. У папы волосы иссиня-черные, а у Макса они темно-коричневого цвета. И глаза, у папы ярко-голубые, даже лазурные, у Макса не такой яркий оттенок голубого переходит в карий (цвет крепкого черного чая, если конкретнее). В этом баттле победил мой папулька. А Звездун – лошара. Так, главное, не засмеяться в голос, иначе меня быстро в дурку определят.
Кстати, если Звездуна можно сравнить с моим папой, то меня – с мамой, хотя говорят, что с папой мы больше похожи, врунишки, видимо. У нее длинные светло-каштановые кудри, у меня каштановые чуть-чуть вьющиеся. Глаза не сравнить, они у меня постоянно разного цвета, обычно в пределах оттенков зеленого, но в свете последних событий и красный проявляется, а у мамы глаза карие, красивого орехового оттенка, светлее, чем у Макса. Мама меня выше на три сантиметра ровно и в груди шире на размер. Хотя сама по себе она довольно-таки худая, но не тощая. Как в шутку говорит мой папаня: «О скалы не бьюсь и в жиру не тону. Есть за что ухватиться, это главное».
Из размышлений меня вытянули руки отца, точнее щелчки пальцами перед моим лицом.
– Ты чего зависла, дочь? – я проморгалась.
– Да так, задумалась, – осмотрела комнату, нахмурилась, – А где Зв…Лиан с мамой?
– Оооо, ребенок, ты заболела? – папа заглянул мне в глаза, покрутил лицо, держа его за подбородок, даже реакцию зрачков на свет проверил, – Странно. Вроде все нормально, а рассеянная. Никогда не была такой. Влюбилась в этого пацана, да? – я ошарашенно смотрела на папу. Нифига ж себе выводы!
– Ни в кого я не влюбилась. Тем более в этого Звездуна! Ты что? – запротестовала я. Отец снисходительно улыбнулся и усадил меня на диван. Так, понятно, сейчас будет «конструктивный» разговор. Знаем, проходили.
– Пока мать твоя неугомонная утащила парня на балкон разбираться с вещами, мы с тобой все обсудим.
– Да нечего обсуждать, пап. У нас с Максом общая неприятность, с которой нам придется разобраться, по отдельности там не получится, – вроде не соврала, но и ничего конкретного не сказала.
– Это не неприятность, родная, – взяв мою левую руку и обводя контуры татуировки, произнес папа. Почему он видит мою татуировку?! Макс, скотина! Голову ему оторву!!!
– Пап, погоди минуту, хорошо? – сказала я и понеслась через свою комнату на балкон.
– Макс, твою волшебницу! Я тебе сейчас руки оторву и в одно место засуну!!! – попутно рычала я, – Возомнил себя мега-колдуном! Мерлин недоделанный!!!
В коридоре меня нагнал отец, схватил за плечи и утащил обратно в гостиную.
– Дочь, успокойся! Что ты горланишь, как потерпевшая? – усадили меня на диван папины могучие руки.
– Да он… да я… аааааааа!!! – стенала я, толи от бессилия, толи от злости, и уронила голову на спинку дивана, прикрыв лицо ладонями.
– Так, дочь, ты чего взбеленилась то так? Это из-за того, что я понял насчет твоей влюбленности что ли? – хмурился папа. Так и хотелось сказать: «Бать, ты че курил?! Ты больной или притворяешься? Неужто настолько все плохо? Совсем клиника?!«, но отцу так говорить нельзя, поэтому я вдохнула, выдохнула, посчитала до десяти и сказала:
– Пап, прекращай нести эту ахинею. Я не влюбилась. А Максу этому я надеру его смазливый зад! Достал, ей-богу, достал! Понимаешь, папочка? Не понимаешь… – тараторила я, размахивая руками. Истеричка ненормальная, блин!
– Так, солнышко, успокойся, – начал обеспокоенный моим состоянием отец, – Не влюблена, это хорошо. Татуировку сделали совместную, не страшно. Я слышал, сейчас очень многие делают парные татуировки. Ничего страшного. Чего ты так взъелась то на парня? Нормальный ведь пацан, приветливый, сильный, – я в шоке уставилась на папаню.
– Папааа, это вообще ты??? Тебя подменили? В тебя вселился пришелец? – вглядывалась я в его лицо, – А нет, я знаю, ты вместо ромашки какую-то другую траву сегодня выпил!
– Грина, ты меня пугаешь. У тебя, что, проблемы с наркотиками? – уставился на меня он. Я встала с дивана и начала мерить шагами комнату. Мой мощный папочка наблюдал за моими действиями и что-то прикидывал в голове.
– Так, всё! Пап, мне надоел этот цирк. Давай по порядку, – присаживаясь рядом с папой, серьезно начала я.
– Хорошо, дочь. Давай серьезно и по порядку, – кивнул он. Макс с мамой гремели какими-то банками на балконе, шуршали в коридоре, но к нам не заходили.
– Почему ты не злишься из-за этой чертовой татуировки?
– Ты уже взрослая женщина, как бы это ни было трудно принять мне, как отцу. Захотела эту тату, хорошо. Я думаю, ты способна принимать рациональные решения, – обнял меня за плечи мой добрый папулька. Интересно девки пляшут, когда это он стал не против писанины на моем теле?
– Так, ладно. С этим разобрались. Едем дальше. С чего это ты вдруг стал не против парня в нашем доме? Ты же всегда ко всем мальчикам в моем окружении относился плохо, даже Сережку не воспринимал первое время…
– Ну, милая… Ты ведь моя маленькая принцесса, я хочу тебя защитить от всего и всех. И вообще, с чего ты взяла, что я отнесся к Лиану хорошо? Он еще ничего такого не сделал, чтобы заслужить мое уважение и доверие, – лукаво подмигнул папа. Я рассмеялась. Умеет же серьезный разговор в шутку перевести.
– Но, Грин, первое впечатление у меня пока более-менее хорошее.
– Это зря… Ну да ладно, – махнула рукой я, – Значит, ты не станешь ругаться насчет татушки? – отец с улыбкой кивнул, – Это значительно упростит мне жизнь. Надеюсь, мама тоже не станет устраивать скандал из-за этого недоразумения.
– Не станет, – улыбнулся мне папа и поцеловал в щеку.
– Спасибо, пап, ты самый лучший!!! – он усмехнулся, а я крепко-крепко обняла его. Как же я скучаю по нему и по маме, кто бы знал только…
Минут пять папа убаюкивал меня в своих воистину медвежьих объятиях, гладил по голове, создавая «взрыв на макаронной фабрике» (там итак вечный шухер, блин, теперь еще хуже будет). Но всю идиллию испортил Макс. Вот чего приперся, спрашивается?!
– Ринни, мы обедать то будем? – на ходу говорил он, потом увидел, что пришел не вовремя, – Извините, не хотел помешать, – и я так смачно зевнула, Звездун хохотнул.
– Будем, будем, сейчас придумаю что-нибудь, – ответила я, – Папа, бессовестный, чуть не усыпил меня своими обнимашками!
И что я вижу? Мой биг-папа засмущался!!! Ну, ничего себе! Но, быстро опомнился, скрыв смущение серьезным «приказом»:
– Значит так, дети, я пойду матери помогу с её барахлом, а вы быстренько сообразите обед, – и уже на выходе из комнаты добавил: – Будете ругаться и спорить, обоим уши надеру.
Ну, круто! Ведь он выполнит свою угрозу, точно знаю. Значит, надо как-то тише быть. Я со вздохом подошла к холодильнику, заполненному до пределов. Бедненький мой, скоро лопнет…
Со спины ко мне подошел горе-жених и положил свой острый подбородок мне на плечо.
– Что готовить будем? В этом изобилии продуктов так сложно определиться.
– Определимся как-нибудь, не волнуйся. Голодным точно не останешься, – раздраженно сказала я и дернула плечом, чтобы голова Макса этого противного подлетела.
– Колючая вредина! – недовольно сказал он.
– Не нарывайся. Иначе мои предки тебя в порошок сотрут. Полубог, блин. Скажи, спасибо, что я это еще собственноручно не сделала! Как ты мог меня так подставить с татуировкой?! – осуждающе смотрела на него я, стараясь говорить тише.
– Что значит «подставить»? Я все сделал как надо! – оправдывался он, потом взял мою руку, повертел её, – Ничего не понимаю, Грин. На тебя, видимо, не действует моя магия. Потому что морок успешно снят, даже следа нет, как такое может быть? – непонимающе говорил Лиан. Я лишь развела руками.
– Нам повезло, что отец первым заметил тату, и скандала удалось избежать….