355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » DevilsDozen » Начать всё вместе (СИ) » Текст книги (страница 1)
Начать всё вместе (СИ)
  • Текст добавлен: 27 октября 2018, 19:00

Текст книги "Начать всё вместе (СИ)"


Автор книги: DevilsDozen


Жанры:

   

Слеш

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Мерлин, этот Том Риддл самый настоящий маньяк-психопат. Чего стоят только его холодные синие глаза, будь я нормальным – меня бы от этого взгляда бросало в дрожь. Все смотрят на семикурсника Тома с благоговением и восхищением. Что меня больше всего удивляет – это то, что никто действительно не замечает безумия Риддла. Кроме меня, наверное, единственный человек в Хогвартсе, который смотрит на Тома с осторожностью и тревогой – это Альбус Дамблдор. Хотя профессор трансфигурации смотрит на меня точно так же. Еще бы, найденный на опушке Запретного леса, лишенный воспоминаний, в грязной, порванной одежде, изможденный и раненый. И аккурат перед началом учебного года. Я произвел целый фурор.

Кто я? Гарри Поттер, ведь так были подписаны некоторые фотографии из альбома, который я нашел в мешочке, висящем на шее. Нет, я не родственник Чарльзу Поттеру, я просто однофамилец, я так думаю. Я не вижу с гриффиндорцем никакого внешнего сходства – он статный, высокий юноша, факультет Гриффиндора будет гордиться таким выпускником в следующем году. Я же невысокий и болезненно худой, в круглых очках и потрепанных мантиях, вряд ли я со стипендии, которую выплачивает мне школа, могу одеваться в новое. Меня это нисколечко не волнует, иногда мне кажется, что я совершенно привыкший к таким вещам и нисколько не избалованный.

Шляпа определила меня на седьмой курс Слизерина. Школьная медсестра очень удивилась – она думала мне от силы пятнадцать. Мне кажется, она совершенно не права – пятнадцатилетние не ходят по Запретному Лесу в одиночку, да так, чтобы потом очнуться с запекшейся кровью и без воспоминаний. Шляпа при распределении как-то слишком обрадовалась и сказала: «Наконец-то помещу тебя в Слизерин». Это была вторая подсказка, что я вообще не отсюда.

Первой подсказкой, как глупо бы это не было, была пачка маггловских сигарет, найденная в том же мешочке на шее. Сигареты были из будущего, если судить по дате производства – 1998 год. Никто об этом, конечно, не знает – сначала я просто не стал показывать это профессорам. Я же не полный идиот, чтобы демонстрировать такое строгим педагогам. Я сам удивился, что курю. И уже потом, когда я в одиночестве сидел в укромном уголке у лесной опушки, недалеко от места, где меня и нашли, я курил и вертел сигаретную пачку в руках. Когда я обратил внимание на цифры, я поперхнулся и долго не мог откашляться. Когда дыхание пришло в норму, я понял, что совершенно спокоен – у меня нет ни паники, ни беспокойства, ни страха.

Страх – это отдельная тема. У меня ощущение, что в той, далекой и забытой жизни, возможно в будущем, я пережил нечто такое, что бояться мне больше нечего. Поэтому Том Риддл не вызывал во мне ни мурашек по позвоночнику, не дрожи в коленках, ни холодного ужаса. Слизеринский староста и его компания первое время присматривались ко мне, но я быстро дал понять, что я не желаю дружить и общаться с однокурсниками. Когда меня пытались запугать и проучить, я дал сдачи и ответил. Конечно, я получил взыскание и выговор, но меня больше не трогали. Через месяц я превратился в угрюмую, молчаливую тень, которая не желает, чтобы на нее обращали внимание или замечали. И всех, а главное меня, это целиком и полностью устраивало.

В том же мешочке на шее я нашел пригоршню галеонов, карту Мародеров, которой, на удивление, я помнил, как пользоваться, два обломка волшебной палочки. Та палочка, которая была сейчас у меня, совершенно мне не подходила. Намучившись с ней пару недель, я отправился в Выручай комнату, в надежде отыскать в горах хлама чью-нибудь давно забытую палочку. Недолгое время спустя мои поиски увенчались успехом, я нашел старинную, с дурацкой резной ручкой, украшенной дикими животными, волшебную палочку. Но она подходила мне почти как родная. Я решил обмотать ручку черной тканью, чтобы не смотреть на спаривающихся вепрей каждый раз, когда колдую. Когда я выходил из комнаты, я нос к носу столкнулся с Томом Риддлом. Слизеринец смотрел на меня очень странно, переводя глаза с меня на горы хлама за моей спиной, видные за открытой дверью. Я упрямо шагнул вперед, но он не сделал шага назад, как следовало бы. Нас разделяли считанные дюймы, и я, закрыв дверь, поспешил отойти от него.

– Откуда ты знаешь про эту комнату? – спросил он меня, когда я уже развернулся и пошел прочь по коридору. Это был первый раз, когда он заговорил со мной, не считая первого сентября, когда он представился как староста факультета, остальные разы за него всегда это делали его дружки.

– Про нее много кто знает, – просто пожал плечами я, придумывая самую легкую ложь. На самом деле я отлично помнил замок, множество тайных проходов и выходов из него. Я ни на секунду не сомневался, что я здесь уже учился и без слов шляпы. Я не стал оборачиваться к Тому, и продолжил свой путь подальше от этого психопата.

– Разве, – тихо протянул Риддл.

Поворачивая за угол, я обернулся и увидел, как он напряженно смотрит мне в спину. Сам того не подозревая, одной фразой, я положил начало к изменению будущего.

Я начал чувствовать на себе синие глаза. Чуть позже, мое воображение начало дорисовывать этот взгляд, направленный на мою спину там, где его быть не может. Я ощущал его, когда сидел один возле запретного леса, когда крался по туннелю в Хогсмид – раздобыть сигарет, когда шатался по пустынным коридорам. Даже мантия-невидимка, наверное, самая ценная вещь из мешочка на шее, нисколько не спасала ситуации. У меня начиналась паранойя. Но не это, на самом деле, беспокоило меня.

Здесь я очутился совершенно опустошенным, даже выпотрошенным. Не только, я не мог чувствовать страха, я практически ничего не чувствовал. Я был в глубоком черном омуте, затянутый на самое дно, откуда не видно было дневного света. Я не видел ни конца, ни края этой тоски и безысходности. И только Риддл будил в моей искалеченной душе какие-то струны. Я не понимал, каким образом, ведь слизеринец сам был холоднее снега. Но, так или иначе, ощущая синие глаза на себе, я чувствовал в душе какой-то трепет, какое-то легкое волнение, какой-то отзвук.

Том – псих, я в этом уверен. Не может нормальный семнадцатилетний юноша так себя вести. Он блистал на занятиях, на факультете, по всему Хогвартсу. Он завораживал, разбивал сердца, обольщал, контролировал. Но я откуда-то знал, что эти холодные синие глаза – глаза убийцы. Держаться от него подальше – это было как заповедь, как нерушимое правило, как спасение жизни. Но меня тянуло к нему.

Где-то в октябре у меня начались сны. Мне снилась моя жизнь, начиная примерно с трех-четырех летнего возраста. Каждую ночь я постепенно обретал все больше и больше своих же собственных воспоминаний. Я полагаю – это защитная реакция моего же мозга, ведь наверняка можно тронуться рассудком, если вся память обрушится на меня в одно мгновение. Я не ощущал себя тем Гарри Поттером, я что-то совершенно новое, другое. Что-то сильно изменило меня, но что именно – я надеялся, что мне еще предстоит выяснить, просмотрев до конца воспоминания. Я недоумевал, когда видел свое детство – я был настолько беспомощен. Эти магглы загоняли меня в угол, как животное. Но не это коробило меня, а мои собственные действия – я же мог сопротивляться, я мог сорваться, я мог наброситься. На самом деле я выл от слабости и жалости к самому себе, сидя в темном чулане под лестницей. У меня не было клыков. Будь я на самом деле маленьким зверенышем, каким они считали меня, давно бы перегрыз им глотки от голода.

А потом начался Хогвартс. И вместе со старым замком меня преследовало имя – Лорд Волдеморт. Сны, связанные с ним, вызывали целую бурю эмоций, я даже падал с кровати и периодически криками будил соседей по спальне. В той жизни я шел на поводу у всех – у преподавателей, у друзей. Даже у Волдеморта, вечно строящего на меня коварные планы. Я был глуп, наивен и беспомощен. Сейчас меня убивала эта беспомощность – я чувствовал себя бесхребетным существом, эдаким огромным слизнем, которого манит толпа людей большим золотым снитчем. И я полз с радостью, с удовольствием, меня ослепляли вспышки колдокамер, Рита Скитер выливала на меня мутную зеленую жидкость из ведра и тут же доставала перо, заваливая целой кучей вопросов. А я, заикаясь, краснея, протирая стекла от зеленых соплей, отвечал.

Воспоминания собственной жизни стали для меня огромным ударом. Я настолько глубоко ушел в себя, что не заметил даже, как оказался в лазарете. Сидя на больничной койке, я чувствовал вкус какого-то горького зелья, выводящего меня из этого жуткого ступора, которое насильно влили в меня. Рядом стояла школьная медсестра и Том Риддл. Да, заботливый и внимательный староста школы отвел своего приболевшего товарища в лазарет, когда почувствовал неладное. Медсестра что-то щебетала о переутомлении, депрессии, потере памяти, как тяжело мне приходится здесь одному. Мы с Томом не сводили друг с друга взглядов. Я не знаю, что он видел во мне, но я не сомневаюсь, что он мог разглядеть что угодно. Я же смотрел на него и размышлял – являюсь ли я до сих пор его крестражем, или та авада кедавра в запретном лесу, которая и отправила меня в прошлое, выбила его из меня.

Я начал ночные поиски в запретной секции библиотеки. Мне не нужно было ничего сверх запрещенного и черномагического. Я просто хотел найти заклинание, отображающее мою душу. Мне нужно было знать, являюсь ли я его крестражем. Потому что если да – то что? Бросаться с Астрономической Башни? Бежать к Дамблдору – пусть он меня сбросит, желательно чужими руками?

Или идти к Тому Риддлу?

Мне скоро опять повезло – я нашел то, что искал. Я создал большое, в огромный рост зеркало. Там же, в запретной секции, произнеся заклинание, я увидел, как мое отражение пропадает. Через мгновения появилось другое – отражение моей души. На первый взгляд на меня смотрел я сам. Но приглядевшись, я увидел там худого юношу не с зелеными глазами, а с холодными синими. Эта маленькая деталь, маленькое отличие дало ответ, в котором я так нуждался. Я прислонился лбом к холодной поверхности, поражаясь, как крепко во мне погряз чужой осколок души. Не выбитый смертельным проклятьем и путешествием сквозь время. Неужели он стал целиком и полностью частью меня? Тут же меня наполнила злость. Я не ощущал такую злость целую вечность, наверное, со дня смерти Сириуса.

Почему крестраж не повлиял на меня? Он мог сделать меня злее, он мог бы защитить меня. Он мог бы мне, безвольному червяку, каким я был в том будущем, помочь отрастить когти. В конце концов, он мог бы подчинить меня, помочь своей старшей версии и с легкостью завоевать весь мир! Я безумно и горько рассмеялся, ударяя кулаком по стеклу, разбивая его вдребезги и раня руку. Отойдя на пару шагов назад, я не стал заострять внимание на сотнях синих глаз, смотрящий на меня с зеркальных осколков. От взмаха палочки зеркало исчезло, я захлопнул книгу и направился к полке, намереваясь поставить ее на место.

– Что ты здесь делаешь? Я слышал шум, – из-за книжного стеллажа вышел именно Том Риддл. Я совсем забыл об осторожности и любви слизеринца к Запретной секции, где полно книг о темной магии.

– Не спится, – ответил я.

– Ты знаешь, школьная библиотека не самое подходящее место для кровных ритуалов, тем более, где задействована магия души, – сказал Том, прислоняясь к стеллажу.

Я секунду недоуменно на него смотрел, а потом не удержался и застонал, закрывая глаза ладонью, не нарочно заляпывая лицо и очки кровью. Естественно, Том сделал выводы – застукал самого мрачного слизеринца ночью, в запретной секции, с окровавленной рукой и книгой о магии души подмышкой.

– Риддл, это не то, что ты думаешь, – сказал я, наверное, самую глупую фразу, какая только возможна в данной ситуации.

– Я должен уже быть на пути к кабинету директора, – задумчиво протянул Риддл. Я даже не удивился – этот мерзавец всегда найдет свою выгоду.

– Что ты хочешь? – прямо спросил я. Гарри Поттер всегда был прямолинеен и откровенен. Как бы я не хотел быть им, как бы я больше не ощущал себя им, сегодня ночью я не намерен играть в игры.

– Или хотя бы позвать школьного смотрителя, чтобы он занялся тобой, – не реагируя на мой вопрос, продолжал Риддл.

Я отнял руку от лица. Вид самодовольного слизеринца, снисходительно улыбающегося пойманному однокурснику-неудачнику, вызвал новый прилив бешенства. Я не слабее Риддла, не теперь. Я посмотрел прямо ему в лицо, и размазанная кровь на стеклах очков сделала его глаза красными. Я почувствовал себя маленьким ребенком, стоящем перед огромной Нагини. Я никогда больше не буду слабым.

– Что тебе надо? – прорычал я, бросившись на Риддла. Я схватил его за грудки и с силой, которая у меня была, впечатал его в книжный стеллаж. Он был чертовски высок, наверняка, выше меня на целую голову, но он перестал смотреть на меня, как на букашку. Из-за моих ночных кошмаров, на факультете меня давно начали называть психом. Сейчас я подтвердил это прозвище.

Высокомерная усмешка Тома сменилась на оскал. Мерлин, он скинул одновременно все маски – и добропорядочного старосты, и высокомерного слизеринца, и черт знает еще кого. Его всегда холодные синие глаза зажглись ярким светом, полные безумия и жажды убивать, он долго смотрел на меня, ища в моем лице признаки страха. Страха не было, было узнавание. Я ощутил, что как будто встретился с человеком из своего прошлого. Как будто это тот самый Волдеморт, из моего времени. С которым я навеки связан, нося осколок его души в себе.

– Я назову свою цену позже, – прошептал Риддл. Он склонился к моему лицу, языком слизывая со скулы размазанную кровь. Меня забила крупная дрожь. Том, наверняка, тоже что-то почувствовал, потому что замер, а через мгновение он выпрямился, и с легкостью меняя наши позиции, прижал меня к шкафу. Его маски встали на место, и, почувствовав конец этого безумного момента, я разжал пальцы, отпуская его.

– Помни, что ты мне должен, – напоследок сказал мне Риддл, скрываясь в темноте библиотеки.

Я никогда ничего не забываю того, что связано с Волдемортом.

Через несколько дней в моем мозгу созрела теория. Что, если я раньше не был так тесно связан с крестражем Волдеморта, раз он совершенно не влиял на меня? Что если то смертельное заклинание не выбило из меня осколок, а наоборот соединило с моей душой? Ведь я изменился, я серьезно изменился. Я всегда чувствовал темную магию Волдеморта. Сейчас, ощущая темную магию Риддла, я находил ее привлекательной и соблазнительной. Я совершенно не удивлялся тому, что все темные маги тянулись к этому слизеринцу – он был нашим магнитом.

Я сразу же заметил появившуюся у меня тягу к знаниям, поэтому большинство своего времени проводил в библиотеке. Первым делом я изучил правила пользования хроноворотами. И самым строгим, самым жестким правилом оказалось не встреча со своим двойником. Если путешественник во времени изменяет ход истории так, что в итоге он может никогда не родиться – он исчезает. Исчезает из обоих времен, из пространства, рассеивается в воздухе, как будто его никогда не существовало. Его душа не уходит на следующий круг, чтобы совершить перерождение, не будет никакого рая или огненной геенны. Я был уверен, что мое путешествие во времени придерживается таких же правил. Раз меня занесла сюда магия, магия все это и контролирует.

Впервые я почувствовал, что у меня появился выбор. Я мог прожить тихую, спокойную жизнь, сбежав из Англии куда-нибудь в теплые страны. Или уйти в маггловский мир, и, не уезжая из страны, осесть где-нибудь в лондонском пригороде, ведя размеренную жизнь. Размеренную, скучную жизнь. А еще я мог уничтожить восходящего Темного Лорда. Или помочь создать самого великого и ужасного темного волшебника, которого видела земля.

Тут я почувствовал это – влияние крестража. Последняя мысль казалась мне безумной, просто сумасшедшей, но она появилась, и она не вызвала отвращения. Я представил, как вознесся бы Волдеморт, знай он свои минусы, свои слабые стороны. Свои роковые ошибки в будущем. Я расхохотался, запрокинув голову. Мне было интересно – смогу ли я противостоять крестражу. А главное – захочу ли я ему противостоять?

Вскоре я понял, что никому не надо противостоять или бороться – крестраж часть меня. Я уже не знал – где заканчивается Гарри Поттер и начинается Волдеморт. Мои мысли, мои действия не делились по тому, кто их совершал. У меня не было раздвоения личности. Я и крестраж были одно целое, мы были едины. Я жалел, что крестраж не передал мне знания Темного Лорда, но я знал, что могу сам изучить все. Моя магическая сила позволила бы это, а логическое мышление и отсутствие лени помогли бы мне в этом.

Я стал с восхищением смотреть на молодого Тома Риддла. Он был чертовски красив. Но он не только подкупал своей безукоризненной внешностью. Конечно, многие сходили с ума по высокому, стройному слизеринцу, по его синим глазам, черным локонам. Но я никогда не стал бы восхищаться пустой красотой. Том знал о своей привлекательности и умел этим пользоваться. Он с достоинством держал себя, все его жесты и мимика были четко поставлены и контролировались. Мерлин, а как Риддл умел улыбаться! Или в периоды напускной задумчивости класть подбородок на сцепленные пальцы рук. Тогда я не сводил глаз с черного воскрешающего камня, который блестел в кольце Гонтов, на его безымянном пальце. Но, опять же, меня сводила с ума не его внешность и манера поведения. Я знал, что за всем этим скрывается настоящий гений, безумный, жестокий гений, имя которого будут бояться даже произносить в мыслях. За ним пойдут сотни, и даже после его падения на четырнадцать лет, его слуги вернутся к нему. Из страха, от безысходности, но вернутся, и они будут убивать и сеять панику, а Волдеморт будет искренне наслаждаться этим.

Я часто видел, как Том ходил по замку в сопровождении своего василиска. Нет, не в прямом смысле этого слова. Чудовище после смерти Миртл никогда не показывалось в коридорах, передвигаясь по трубам, которые шли вдоль длинных хогвартских коридоров. Том никогда не говорил с василиском. Возможно, в пустом коридоре под заглушающими чарами – он был чертовски осторожен. Сама же гигантская змея постоянно что-то шептала. Мне казалось, что за тысячелетие она окончательно спятила – она говорила только о Великом Салазаре и восхваляла его деяния. Мне, почему-то совершенно неуместно вспомнился Драко Малфой, который в свое время важно ходил по Хогвартсу, представляя себя Слизеринским Принцем. Невольно сравнивая их, я кривился от того, насколько жалок был Малфой. Драко бы давно убежал из замка в поместье к отцу, узнай он, что по школе свободно передвигается василиск.

Я не смотрел на Риддла, как на убийцу. Я прекрасно знал о его маггловских родственниках, о Гонте в Азкабане, о Миртл. Я не мог его осуждать, в конце концов, я сам был убийцей. Та часть меня, убила моих же родителей на тот роковой Хеллоуин. Я мог бы начать оправдываться и говорить, что Гарри Поттер здесь не причем, он был всего лишь младенцем, он не носил в себе крестраж, это целиком и полностью вина Волдеморта. Но я не хотел, я не видел в этом смысла. Это было бы то же самое, как отрицать самого себя. Я никогда бы не стал отнекиваться от своих негативных черт характера, я бы не лишился руки, если бы она мне не нравилась.

Он никогда не говорил про мой долг, только я часто ловил на себе его взгляды. Я с удовольствием играл с ним в гляделки. Мне было любопытно – кого он во мне видит. Темного мага, психопата, неуравновешенного подростка? Считает ли меня похожим на него самого? Я нисколько не сомневался, что он в курсе моей темной истории с загадочным появлением в Запретном Лесу. Это знали все профессора, а Риддл был в отличных отношениях практически со всеми, и он легко мог узнать все, что его интересует.

Когда наступили зимние каникулы Том уехал в гости к одному из слизеринцев из своей компании. Я думал, что умру без него. Нет, я не страдал от неразделенной любви – с кем бы и как не проводил время Риддл, мне было абсолютно все равно. Я просто знал, что наша связь нерушима, ее можно уничтожить только смертью одного из нас. И она никогда не сравнится ни с какими отношениями, которые поддерживал слизеринец со своими молодыми Пожирателями Смерти. Меня убивало другое – жизнь, начавшая вновь наливаться красками и чувствами, без Тома стала черной пропастью тоски, нескончаемой, сдавливающая грудную клетку, не давая вдохнуть. Но мысли о том, чтобы наложить на себя руки, у меня ни разу не возникало. Кажется, я сделал свой выбор, я решил, как распоряжусь своей жизнью.

Я лежал под пологом в темноте в кровати, когда почувствовал, что Том в замке. Я сразу расслабился, с меня как будто свалился камень, весивший целую тонну, как будто, наконец-то, выплыл на поверхность черного озера. Я, изможденный бессонницей в последние несколько ночей, смог заснуть, ощущая знакомую магию Тома, которая доносилась до меня из факультетской гостиной. Проснулся я глубокой ночью, сон принес мне облегчение, но не излечил моих синяков под глазами и измученного вида. Собираясь пройтись по ночному Хогвартсу, я спустился в гостиную, где застал в кресле Риддла. Он не спал и был совершенно один, вид у него был не лучше моего. Всегда безупречный слизеринец старался держаться ровно, но его болезненная бледность, такая же, как и моя, напряженные плечи, подрагивающие кисти рук выдавали его с головой.

Проходя мимо, я остановился у его кресла и, совершенно не думая что делаю, опустил свою кисть на его. Ощущение контакта нашей прохладной кожи оказалось непередаваемо. Я закрыл глаза и тихонько застонал, наслаждаясь тем, как жизнь снова возвращается ко мне, как чувства от его присутствия снова наполняют мою грудную клетку. Не открывая глаз, я почувствовал, как Том встал и придвинулся вплотную ко мне. Я слышал его глубокое дыхание, как будто он, наконец-то, добрался до источника кислорода. Он взял мою свободную руку в свою и начал водить ногтем указательного пальца по нежной коже предплечья и запястья. Я совсем не мешал ему, однако, когда появилось немного крови, он поднес мою руку к своим губам, чтобы слизать красные капли. Я нехотя открыл глаза, чтобы встретиться с его горящим, синим взглядом.

– Кто ты, Гарри Поттер? – спросил Том, отпуская мою руку. Он провел пальцем, перепачканным моей кровью, мне по шраму на лбу.

– Я часть тебя, – прошептал я. Риддл высвободил свою руку из моего слабого захвата, чтобы провести ладонью мне от поясницы вверх до шеи.

– Ты расскажешь мне, – приказал Том, запуская руку мне в волосы и сжимая в кулаке пряди.

– Завтра, – согласился я. Становясь на цыпочки, чтобы дотянуться выше. Освободившимися руками я расстегнул пару верхних пуговиц его рубашки, чтобы добраться до ключицы. Проведя по ней кончиками пальцев, я почувствовал, как сжался кулак, державший мои волосы.

– Я хочу знать все о тебе, – прошептал Том мне в ухо, – Кто ты? Откуда ты? Я чувствую тебя, я чувствую, что ты мой, что ты принадлежишь мне. Я вижу тебя, за твоими дурацкими очками, через твои мешковатые мантии, через твою кожу и сосуды. Я вижу твое нутро и чувствую там себя. Ты моя недостающая часть, ты будишь во мне эмоции, чувства, желания. Я хочу раздеть тебя, взять тебя, разодрать твою грудную клетку, ухом приложиться к твоему сердцу и слушать его стук.

Меня била дрожь желания и предвкушения. Я хотел этого так же сильно, как и Том. Но я не мог себе позволить потерять себя в этом, раствориться в этом чувстве, пока он не знает правды. Отступив на шаг, я увидел, что зрачки Тома расширены, почти полностью закрывая синюю радужку. Его ноздри раздувались, вдыхая кислород большими порциями, на бледных щеках проступил румянец. Я понял, что если я откажу ему сейчас – он убьет меня. Мне нужно то, что вернет его мощный мозг в действие, заставит работать.

– Завтра, – прошипел я на парселтанге. Его хватка тут же ослабла, а глаза удивленно расширились. Я воспользовался этим, чтобы освободиться от его рук, и поспешил покинуть гостиную. В коридоре я быстро накинул на себя плащ-невидимку, опасаясь, что Том может последовать за мной. Но, дойдя до дальнего поворота, я так и не услышал звук открывающего прохода в гостиные Слизерина.

Перед ужином я сложил все свои вещи в старый чемодан. Когда я исчезну, Том просто заберет его из спальни и уничтожит – все будет выглядеть так, как будто здесь никогда и не было Гарри Поттера. Ведь его и не должно было быть. Я появился в большом зале одним из последних, занял свое место на краю слизеринского стола и по привычке нашел глазами Риддла. Он подпирал кулаком подбородок и рассматривал меня из-под ресниц, полностью игнорируя других слизеринцев вокруг, пытающихся втянуть его в диалог. Смотря на него, я думал, что этому юноше суждено стать великим и без моего в этом участия. Но мысли о том, что еще можно дать задний ход, у меня даже не возникло. Видимо я так привык быть избранным, что даже не мог представить себя в пустой повседневной жизни.

Так и не сумев притронуться к ужину, я встал из-за стола и последовал к выходу. Я не сомневался, что Том следует за мной. Я четко представлял куда иду, и где-то на полпути к намеченной мной цели Риддл догнал меня. Он шел в шаге позади меня, но когда мы поднялись на второй этаж и вышли в коридор, ведущий в женский туалет, я почувствовал его руку у себя на шее. Его пальцы то сжимались сильнее, то поглаживали кожу, вызывая у меня мурашки по коже. Туалет был заброшен – после недавней смерти ученицы не только эту комнату старались не посещать, весь коридор был пустынным.

– Откройся, – прошипел я маленькой змейке, изображенной на одном из умывальников.

Я хотел было ступить в черную дыру открывшегося проема, но Риддл остановил меня.

– Ты забыл про ступеньки, – сказал он на парселтанге. Последнее слово оказалось командой, вызвавшей лестницу, ведущую вниз, в Тайную Комнату, в логово спятившего василиска.

– Я не забыл, я никогда не знал о них, – ответил я, спускаясь. Позади нас закрылся проем, и мы оказались в полной темноте. Мне совсем не хотелось наколдовывать свет – мне было так хорошо в кромешной тьме, рядом с Риддлом, когда его большой палец находился на моем пульсе. Вздумай он отпустить меня в это мгновение – я бы упал в густую черноту во всех возможных смыслах.

Я не знаю, почему я выбрал Тайную Комнату. Может потому что тут произошло мое знакомство с юным Волдемортом, а может крестраж привил мне любовь к некой драматичности, к которой питал слабость и сам Том.

– Я убью тебя, если ты мне все не расскажешь. Только перед этим выпытаю из тебя все, – сказал мне Том, когда мы оказались в центре зала со статуей Салазара Слизерина.

– Я пришел добровольно, – я покачал головой. – Мне столько нужно тебе рассказать.

Том ничего не сказал, молча ожидая моих действий. Где-то в дальних туннелях ползала огромная тысячелетняя змея, разговаривая то ли сама с собой, то ли со статуями Салазара Слизерина. Я не представлял с чего начать, из меня всегда был ужасный рассказчик, даже крестраж не привил мне ораторских умений. Вместо этого шагнул ближе к Риддлу, останавливаясь в полушаге от него, подняв голову, встретился с ним взглядами. Он смотрел на меня недоверчиво и настороженно, в левой руке он наготове держал палочку. Том понял мои намерения. Я почти физически ощутил, как рухнули все мои ветхие ментальные щиты. Он еще не был великим легиллиментом, но обладал достаточным количеством знаний. И он всегда причинял боль, когда копался в мозгах. Странно, но я ожидал увидеть вместе с Томом все мое прошлое, но вместо мелькавших картинок, видел только его синие глаза. В какой-то момент я понял, что стою только благодаря тому, что он крепко держит меня за плечи, впиваясь пальцами в кожу. Лицо Риддла стало размытым, слезы выступили у меня на глазах. В одно мгновение я даже начал беспокоиться, не повредит ли он окончательно мой бедный мозг. А потом я от боли все-таки лишился сознания.

Я очнулся лёжа на спине, надо мной нависал Том. Интенсивность его горящего взгляда поразила меня. Я вдруг порадовался, что Риддл обладает гениальным умом. Получи какой-нибудь обычный подросток столько информации о своем великом восхождении и падении в будущем, он бы точно тронулся на почве мании величия. Но не Том. Он сможет все это применить и использовать. Мерлин, что я наделал? Я повел себя как эгоистичный крестраж, заботясь только о своем хозяине и оставляя весь мир пылать в огне. Но моя совесть молчала, а сердце стучало, разгоняя по моим венам адреналин и наполняя меня предвкушением, ликованием. Я растянул свои губы в улыбке, чувствуя вкус крови во рту. Такая свирепая легилименция всегда вызывает кровотечение из носа, ведь тонкие сосуды не выдерживают этого жесткого напора.

– Позаботься о моих вещах, – сказал Тому. Я вдруг отчетливо понял, что его колени сильно сжимают мои бедра.

– Ты куда-то собрался? – прошипел Риддл. С него опять слетели все маски, и я искренне наслаждался этим зрелищем.

– Том, ты же знаешь правила. Я нарушил столько временных законов, – я устало откинул голову на пол, наслаждаясь ощущением прохлады, идущей от мраморных плит, это дарило слабое утешение моим стонущим от боли мозгам.

– Ты кое-что не учел, – протянул Том, запуская пальцы мне в волосы и поднимая мою голову так, чтобы я смотрел ему в глаза. Я безвольно подчинился – дело сделано, я больше не имел никакого смысла, мое существование вопрос каких-то мгновений.

– Что же? – безразлично спросил я, чувствуя, как Том пальцами размазывает мою кровь. Я всегда считал его холодным убийцей, предпочитающим смертельное проклятье, чтобы расправиться с жертвой мгновенно, раз и навсегда. А все безумные пытки и издевательства – удел Пожирателей Смерти. Как же я заблуждался – Том питал какую-то ненормальную слабость к крови.

– Ты мой крестраж. В тебе осколок чужой души. Моей души, – Том наклонился к моему уху. – Крестраж – это якорь.

Мои глаза пораженно распахнулись. Якорь! Который удерживает душу на земле. Я тоже имею такой якорь, прямо во мне – осколок чужой души не даст временной магии забрать меня. Да, он тесно сросся со мной, став единым целым, но это не отменяет того факта, что я крестраж. Магия не может уничтожить меня или стереть меня с лица земли, пока я ношу в себе этот осколок. Если бы не он, меня бы давно здесь не было. Я сфокусировал свой взгляд на Томе – он довольно улыбался, но не было ничего доброго в этой улыбке, она явно не предвещала ничего хорошего. Но не для меня, мне уже давно нечего было бояться.

– Ты мой. Мы пройдем этот путь вместе.

Я чувствовал, как его ногти царапают кожу, как его зубы кусают мои губы, как его пальцы рвут одежду и оставляют синяки на коже. Мое сердце колотилось миллионом ударов в минуту, я задыхался. Эйфория поглотила меня, не давая связно мыслить. Перед моими глазами проносились возможные картины измененного будущего, наполненные багровой кровью и красными глазами Лорда Волдеморта.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю