Текст книги "Любовь во всех ее проявлениях (СИ)"
Автор книги: Destiel-love
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Stucky ==========
Стив Роджерс всегда поступал правильно. Так считала страна, так считали его друзья, так, когда-то, считал и он сам. Так он считал до того, как все вокруг него начало рушиться. Так он считал до того, как последние капли его уверенности в своих поступках иссякли. А они иссякли вчера. Вчера, когда в очередной раз мир Стива начал разрушаться с ужасной скоростью. В очередной раз, когда Стив снова не смог справиться с этим.
Питер бегал по квартире с рюкзаком в руках, собирая свои вещи. Питер кричал, что ненавидит Стива Роджерса, и, о боже, ненавидит Баки Барнса. Он кричал, что нет ничего хуже, чем оставаться здесь. Нет ничего хуже, чем пытаться угодить Роджерсу. Он кричал это, захлебываясь слезами, закидывая в рюкзак очередную растянутую футболку. И Стив жмурился каждый раз, когда Питер слишком сильно хлопал дверью.
Из-за чего все это началось вчера Стив уже не помнит. Его голова кажется ему чугунной, и он с трудом отрывает ее от подушки. Иногда Стиву Роджерсу страшно открывать глаза, но об этом, к счастью, никто не знает. Вот уже пару месяцев он постоянно встает один. И не потому, что рядом никого нет. Просто тот, кто есть, совершенно внезапно потерял к нему всякий интерес. Иногда Стиву кажется, что весь мир решил обернуться против него. Против долбанного Капитана Америки.
Он выходит на кухню почти на ощупь. Глаза он, конечно, открыл, но перед ними все еще мелькает картинка из прошлого, что так не вовремя приснилась сегодня ночью. Стив нажимает на кнопку кофеварки и садится за стол, пытаясь привести себя в чувства. Питер вчера так и не пришел, и, Стив не был бы уверен, что приходил хотя бы Барнс, но его грязная кружка уже привычно оказалась в раковине. Стив вздохнул. Еще никогда ему не было так одиноко. Ни тогда, когда он очнулся в долбанном новом мире, где никого уже не было из тех, кого он знал. Ни тогда, когда он провожал взглядом стремительно уносящегося вниз с обрыва Баки Барнса. Никогда он не чувствовал себя так одиноко и никогда он не чувствовал себя так паршиво.
Картинка из прошлого была на удивление четкой. Умиротворенное лицо на коленях Стива, пальцы в темно-русых волосах. Голубые глаза, смотрящие с усмешкой. Баки выглядел таким домашним, что даже сейчас от воспоминаний сжималось сердце, а дышать становилось в разы труднее. Баки выглядел по-другому, не так, как сейчас. Сейчас он выглядит отчужденно-холодным. И это, кажется, вина Стива. Он винит себя во всем, возможно это комплекс героя. Хочется всегда быть хорошим, но не всегда это удается – особенно в семейной жизни. Но Стив пытается раз за разом, каждый раз лажая еще больше.
В этот раз он не знал с чего начать. С Питера, чье местонахождение он знает так же четко, как свое расписание, или с Баки, о котором он не знает уже почти ничего. Ему кажется, что это его просчет. Ему кажется, что он просто не заметил, когда его Баки стал не тем. И, боже, он все еще боится себе признаться, что Баки давно уже нет. С того самого момента, как он провалился в пропасть. Стив боится этого еще сильнее, чем открывать глаза. Боится осознать собственную глупость и собственный просчет. Боится признаться себе, что это его вина во всем, в том, что Джеймсу лучше где угодно, чем рядом с ним. Боится, что своими вечными попытками вернуть себе Баки, уцепится за кусочек прошлого – он разрушит свое настоящее. Стив понимает, что с этим сегодня он точно не справиться, поэтому одевается и направляется прямиком с Старку.
***
Первым, что видит Стив – рюкзак. Он валяется возле дивана раскрытый, и Стив морщится. Второе, что он видит – спящего на диване Питера. Он хочет подойти, он почти подходит, но чья-то рука ловит его за запястье.
– Пусть поспит, поговорим на кухне, – Старк тащит Стива за собой, и Роджерс не сильно сопротивляется.
– Когда он пришел? – Стиву, если честно, совершенно не хочется говорить. В его голове и так полнейшая каша, а Тони Старк славится тем, что умеет навести еще большую.
– Он пришел ночью…послушай, – Тони ставит на стол две чашки кофе и жестом приглашает Стива присесть. Он садится, хотя бы потому, что вторая кружка кофе ему была просто необходима. Потому, что голова у него все еще идет кругом. – Я понимаю тебя, Стив, но если ты его сейчас заберешь, то будет только хуже, – Роджерс вздыхает.
– Послушай, Тони, я не хочу тебя как-то обидеть, но ты будешь последним, у кого я спрошу, как мне воспитывать сына, – он смотрит на Старка, но тот, вроде, совершенно не злится на эти слова.
– Понимаю, – он кивает, отпивая из своего стакана с кофе. – Ты выглядишь паршиво, Роджерс, это тебя так твоя женушка изматывает? – Тони усмехается, но как-то горько.
– Пойду разбужу Питера, – Стив понимает, что больше пяти минут общения со Старком он не выдержит, поэтому опустошает кружку и встает из-за стола.
– Он ведь все равно вернется. Если не сегодня, то завтра. Запри его в чулане, Роджерс, чтобы у мальчика вообще не было никакой личной жизни, – голос Старка звучит как-то надломлено и одновременно дерзко. Но в Старке уже давно нет никакой дерзости, лишь банальная усталость и желание послать весь мир к чертям. Особенно Стива Роджерса.
– Личная жизнь у него может быть, но только с одноклассницами, а не с тобой, – Роджерс возвращается в зал, где на диване все еще сладко посапывает его сын.
– Если слушать тебя, то со мной вообще ни у кого ничего не получится, – он не кричит, не злится, говорит это так, будто озвучивает какой-то факт. Но Стиву становится неприятно. Тот факт, что его сын влюблен в человека, с которым он и сам пытался что-то строить – совершенно пугает. Тот факт, что Тони всегда пытается его поддеть – пугает еще больше. – Знаешь, твоя паранойя, Роджерс, порой переходит все границы, – Питер начинает морщиться.
– Папа? – он открывает глаза, пытаясь сообразить, где находится, но сознание после сна приходит не сразу.
– Вставай, пойдем домой, – Стив отходит в сторону. Ему не хочется смотреть на Питера, и уж тем более не хочется смотреть на Старка.
– Тони, ты же обещал, – голос Питера звучит заискивающе. Кажется, он почти испуган приходом Стива.
– Я наврал тебе, чтобы ты лег спать, – Тони мотает головой. Питер выглядит так, будто бы ему дали пощечину. – Послушай, мелкий, твой папа прав, – Старк тянется к волосам Питера, зарываясь в них пальцами, но тот тут же отлетает в сторону.
– Папа!? Папа прав!? В чем ты прав, папа!? – Стив не успевает понять, когда Питер оказывается рядом. Он кричит, топает ногами, но совершенно не выглядит пугающим. – Почему просто нельзя оставить меня в покое, скажи!? – Стив вздыхает. Ему хочется сказать Питеру многое, но слова застревают в горле.
– Питер, я старик, неужели ты этого не видишь? – но Тони говорит за него.
– Да какая к черту разница!? Да и не старик ты вовсе! – Роджерсу хочется закрыть уши. – Или…или все дело в том, что ты все еще любишь его? – Питер выглядит так, будто на него только что ушат холодной воды опрокинул. – Боже…я ведь даже не подумал об этом, – он хватает свой рюкзак и падает на диван.
– Черт, Питер, ты можешь хоть иногда кого-нибудь послушать?! – Стив все-таки срывается. – Ты просто невыносимый! Хватит думать только о себе! Вокруг тебя тоже есть люди, Питер, например, я! Хотя, да, ты же у нас уже совсем взрослый и тебе плевать на отца! Знаешь, хватит с меня, почему только я всегда за тебя отвечаю!? – Роджерс психует. Кажется, это происходит впервые, потому что даже Тони остается сидеть с раскрытым ртом. У Стива больше не остается сил. Кажется, это были последние капли.
Он выходит на улицу даже не зная, куда собирается идти. Просто идет, стараясь зажмурить глаза так сильно, чтобы из них не покатились слезы. Но, видимо, это работает не так. Стив Роджерс – долбанная гордость Америки. Стив Роджерс – тот, на кого хотят быть похожи миллионы детей. Он идеал, он кажется неприступным. Долбанной скалой. Но сегодня вся его несокрушимость дала трещину. Сегодня Стив Роджерс устал быть каменным. Сегодня он имеет право поплакать.
Комментарий к Stucky
За исправление ошибок всем счастья и добра:3 Не всегда замечаю оЧепятки и могу допускать банальные ошибки) Жутко невнимательная, но с идеями в голове) В общем приятного прочтения, буду рада если вы не закроете фанфик после этой главы) Дальше интереснее! Надеюсь…
========== Starker ==========
Тони остается сидеть на диване даже тогда, когда за Стивом хлопает дверь. Он уже привык смотреть на то, как тот уходит. Сколько раз он уже это видел? Его затылок и захлопывающаяся дверь. Это почти вошло в привычку.
– Черт, – Питер оседает на пол, но Тони даже не двигается, чтобы сделать хоть что-то. Он опустошен. Сегодня выдалось не самое доброе утро, а семейка Роджерса, кажется, решила его добить.
Вот уже какой месяц Старк мучается с одной единственной проблемой – сыном Роджерса. С этим русоволосым пареньком, что чертовски напоминает ему самого Стива. До боли правильный, честный, искренний. Слишком искренний. И слишком открытый тоже. В этом пареньке все слишком, особенно влюбленность. Старк иногда думает, а можно ли вообще быть слишком влюбленным? Если да, то он совершенно точно знает, как это. И знает, что Питер перерастет это. Он не Старк, ему всего шестнадцать и его любовь далеко не гордость Америки, в котором найти минусы так же реально, как найти иголку в стоге сена размером с саму Америку. Старк уверен, что никогда он так не ошибался, когда впервые впустил Питера к себе.
– Питер, встань, – он просит его не столько от того, что хочет пожалеть. Просто отцовский инстинкт в голове твердит ему, что пол холодный, а Питер в одном белье.
– Ты все еще любишь моего отца, да? – голос Питера звучит потеряно, и Тони чувствует, что это его вина. Его вина в том, что он позволил мальчишке думать иначе.
– Послушай, Питер, между нами все равно никогда ничего не могло быть, – эти слова бьют похлеще пощечины.
– Но почему!? – Питер вскакивает и буквально подает в ноги Старку, цепляясь длинными пальцами за его колени. Сейчас Питер напоминает ему самого себя. Себя, который как брошенная игрушка точно так же валялся в ногах у Стива. Стива, с чьего языка он всю жизнь слышал лишь одно слово на букву «Б», от которого уже тошнит. «Джеймc Бьюкенен Баки Барнс» – слишком много буквы «Б» на одного человека. Тони, конечно, не жалеет, что в его имени нет хотя бы одной, ведь, черт возьми, из-за этого Стив точно не поменяет своего решения.
– Твой отец открутит мне голову, – слабая усмешка. Стив, конечно, вряд ли на такое пойдет, но вот этот мистер «Б» вполне может, и Тони не хочется этого проверять.
– Да ничего он вам не сделает! – Питер подается вперед и Тони не успевает понять, когда его лицо оказывается слишком близко, а тонкие розовые губы касаются его сухих. Он чувствует себя полным ничтожеством.
– Черт, мелкий! – Тони вскакивает, скидывая с себя его ручонки и быстрым шагом скрывается на кухне. Ему совершенно точно нужно выпить. При том выпить много. Столько, сколько влезет и еще с горочкой. Но для начала ему нужно избавиться от Питера. – Пятница, сделай ты что-нибудь уже! – психует он, ударяя холодильник, который отчего-то не желает открываться.
– Простите, мистер Старк, но на этом холодильнике стоял запрет, чтобы Питер в него не влезал. Вы сами приказали мне включать этот режим, когда он в гостях, – Тони вздыхает.
– Прости, Пятница, – обычно он не видит смысла извиняться перед ней, ведь она всего лишь программа, созданная им же самим. Но он извиняется, потому что она – его единственный собеседник.
– Холодильник открыт, – она будто понимает его, и иногда Тони кажется, что он перестарался. Слишком уж человечной она оказалась.
– Спасибо, – он достает из холодильника бутылку виски, а когда возвращается в гостиную, то Питера там уже не обнаруживает.
– Питер покинул вашу территорию, – произнесла Пятница, и Тони показалось, что стало легче дышать.
Тони совершенно не знал, что чувствует. Он всегда был уверен в своих чувствах к Стиву, а вот к его сыну они совершенно неоднозначны. Иногда Тони думает: какого хрена? Какого хрена эти двое занимают так много места в его жизни? И какого хрена он стал пускать к себе мальчишку, если до этого кареглазого чуда он не подпускал к себе даже самого близкого друга? Питер и правда стал ему ближе всех. Прибегал к нему после школы, рассказывая об очередной неудаче, или наоборот, чтобы похвалиться. Они вместе копались в железяках. И Стив совершенно точно не был против их общения, он улыбался и подшучивал над Тони, называя его «третий папочка». Тони это нравилось. Нравилось быть хоть как-то причастным к жизни Стива. Нравилось думать, представлять, мечтать, что это их с ним сын. Но все круто перевернулось, когда Питер впервые сказал эти слова.
«Я люблю вас, мистер Старк»
От них, почему-то, стало нестерпимо больно. Тони сбежал, оставив ребенка одного в лаборатории с кучей смертельно-опасных предметов. Он до сих пор ругает себя за эту оплошность. Тони привык относиться к нему, как к ребенку, и не заметил, как мальчик вырос. Не заметил, как позволил влюбиться в себя. Не заметил, как полюбил его сам. Это было неправильно, и Тони почти передергивало от этого. Любить ребенка! Любить сына человека, который когда-то значил для тебя больше, чем собственная жизнь. Чем жизнь всей этой планеты. И Тони снова прикрывался «отцовским инстинктом», смеясь сам над собой, над глупостью этого оправдания.
– Черт, Пятница, куда он пошел? – Тони выпивает уже два стакана, когда его охватывает паника.
– Чье местонахождение мне проследить? – и Тони совершенно точно знает ответ. Ему не нужна Пятница, чтобы знать где Роджерс. У Стива есть всего два любимых места, в которые он предпочитает наведываться, когда весь его мир рушится. Тони иногда кажется, что он знает Стива даже лучше, чем сам себя. Стив скорее всего у Пегги, точнее у ее могилы. А, быть может, и в кафе на окраине города, где часто выпивает с Романов. Этих двоих отчего-то тянет к уединенности, к простоте. А, быть может, побежал к Барнсу.
– Отследи Питера, – Пятница молчит ровно девять минут, Тони считает. Она называет крышу какой-то высотки, и Тони вскакивает с места.
– Он в костюме? – Тони молит всех богов, чтобы Питер был в костюме. В том самом костюме, который Тони разрабатывал собственноручно. Потому что тогда у него нет никаких шансов погибнуть.
– Да, – Старк облегченно вздыхает, но все-таки вызывает свой собственный и уже через пару минут оказывается в воздухе, направляясь к той самой многоэтажке.
========== Stucky ==========
Баки
Джеймс все чаще прокручивал это имя в своей голове. Свое имя, которым так часто называл его Стив. Оно прилипло к его губам, будто его клеили на скотч. Быть может даже на супер-клей, но Джеймсу в принципе все равно. Баки – тот, кем так дорожил Стив. Тот, кем давно перестал быть Джеймс. От этого становилось тошно. Они со Стивом вместе уже сотню лет, и это не шутка. Они со Стивом знакомы с детства, но своего детства Джеймс Барнс уже совершенно не помнит. Джеймс помнит Гидру, пытки и то, что Стив Роджерс – его главная цель. Эти воспоминания четкие, в отличии от тех, которые возникли у него после. Чувства к Роджерсу тоже четкие, но это не те чувства, что были до. О тех чувствах Джеймс не помнит, потому что это были чувства Баки. А Джеймс другой, он и мыслит по-другому.
Джеймс и Стив живут вместе уже много лет, и у них, черт возьми, есть ребенок. Смешной мальчишка, что они нашли в пятилетнем возрасте на одной из миссий. Баки совершенно точно уверен, что любит Питера. Любит, как своего сына. Он помнит о нем каждую, даже самую маленькую деталь. Помнит, как учил его кататься на велосипеде и первые разбитые коленки. Помнит, как Питер впервые назвал его «папа». Со Стивом это произошло быстрее. Потому что Стив другой. Он много разговаривает, он умный и умеет общаться с детьми. Джеймс же не умеет. Джеймс вообще не любит разговаривать. То ли дело Баки. Баки был болтливым, и иногда Джеймсу становится стыдно от его воспоминаний. Джеймс никогда не был таким, как Баки, но знает, что Стив этого ждет.
Джеймс пытался. Он правда пытался быть похожим. Пытался шутить так же, как Баки, пытался говорить его фразами и словами, но это все равно, что притворяться другим человеком. Иногда он думает, что это несправедливо. Несправедливо то, что Стив как раз видит в нем не самого Джеймса, а тень его прошлого. От этого тоже паршиво. Он всегда хотел быть не Баки, а Джеймсом. Хотел, чтобы его любили не за эти четыре буквы в имени.
Стив не виноват, и Джеймс понимает это. Человеку сложно понять то, каким образом Джеймс вообще существует. Существует с обрывками памяти с новой личностью. Существует, борясь с желанием сбежать от каждого, кто произносит имя из его прошлого.
Он помнит одну вещь, всего один отрезок из того времени. Но помнит его достаточно четко, чтобы упиваться им. В тот день он был для Стива Джеймсом. В тот день его избили, и Баки не успел. Не успел, черт возьми! Такого никогда не случалось, но в тот вечер он просто заговорился с какой-то девчонкой и не заметил, как Стив пропал.
Стив лежал возле мусорного бака, давясь собственной кровью. Джеймс благодарил всех богов за то, что у него не случилось приступа астмы. В тот день он нес его домой на руках, обвиняя себя во всем. Но Стив не считал его виноватым. Он сказал ему:
– Ты ничего мне не должен, Джеймс, – кровь стекала с его губы. Тогда Баки вздрогнул.
– Я должен тебе больше, чем кажется, – Стив отключился, и Баки тащил его на руках до самой квартиры, до кровати, лишь бы не разбудить.
Это был единственный раз, когда Стив назвал его Джеймсом. Возможно он просто чего-то не помнит, но, черт возьми, это не столь важно. Он помнит тонкие запястья, голубые глаза с синяками под глазами и дикий страх. Он помнит Стива таким, каким он уже никогда не будет. Слабым, нуждающимся в долбанном Баки, который не успел. Он помнит его подобранным Джеймсом, который выловил в конце концов тех уродов и выбил из них любое желание лезть повторно. Джеймсу снова плохо. В глазах плывет, и он уже не видит цели.
– Черт, Барнс, ты что там? Уснул? – Джеймс трясет головой, пытаясь взять себя в руки и наконец-то нажимает на курок. Он пару минут смотрит вниз, а потом замечает знакомую фигуру. Блондинистые волосы, коричневая куртка. Не узнать Стива он не мог. – Эй, Джеймс! Давай уже быстрее! Тебя заметят, – но у него нет времени рассмотреть его.
Джеймс сбегает, боясь оказаться замеченным. Для Стива он сегодня работает в книжном. В том самом книжном, в сторону которого он направляется. И Баки бежит туда же. Бежит по крышам, спускается по пожарным лестницам, на ходу стягивая с себя свой костюм. Он забрасывает его в рюкзак, натягивает серую футболку и собирает волосы в хвост. Он тяжело дышит, пытаясь восстановить дыхание, и плюхается за кассу.
– Привет, – натянутая улыбка на его лице говорит сама за себя. Стив стоит у входа, боясь сделать хоть шаг вперед.
– Что у тебя на щеке? – он все-таки подходит ближе, оказываясь совсем рядом. Их разделяет лишь стойка прилавка. Джеймс проводит пальцами по собственной щеке и на них остается кровь.
– Черт, все-таки порезался, – стонет он, пряча руки обратно под прилавок. На них еще парочка порезов.
– Обо что? – голос Стива звучит потеряно.
– Я разбил банку на складе, не знаю откуда там банка, – он чешет затылок, случайно задевая резинку, которая тут же слетает, и волосы спадают на его плечи непослушной копной. – Во же…– он вздыхает.
– Не собирай их, – Стив тянется рукой к его волосам, проводя пальцами, разделяя их на пряди.
– Я приду сегодня пораньше, – шепчет Джейм, сам не зная от чего.
– Питер снова у Тони, – вздыхает Стив.
– Может мне стоит грохнуть Старка? – на лице Джеймса расползается улыбка.
– Я и так не видел тебя добрых пару месяцев. Не хочу еще и из тюрьмы ждать, – теперь уже шепчет Стив. Он опускает взгляд в пол, стыдясь собственной слабости. Джеймс все равно улыбается. Стив пришел. Пришел к нему. Пришел, потому что соскучился.
– На завтра возьму выходной, – он видит, как уголки губ Стива вздрагивают.
========== Starker ==========
Тони оказывается на крыше раньше, чем предполагал. Он выходит из костюма прямо у Паркера за спиной, и тот вздрагивает.
– Тони? – его глаза опухли от слез, и, кажется, он и сейчас всхлипывает.
– Тони….– Старк вздыхает, опускаясь на край совсем рядом с Питером. Их бедра соприкасаются, но Тони предпочитает не думать об этом. Питер пододвигается еще ближе, и его голова ложится Тони на плечо. Он плачет навзрыд, и Старк совершенно не знает, что делать в таких ситуациях.
– Я не понимаю, – Питер дрожит. – Я не понимаю почему? Почему ты любишь его? – Тони вздрагивает.
– Твой отец очень хороший человек, Питер, его многие любят, – Старк, незаметно даже для себя самого, опускает руку на плечи парня. – Даже холодное сердце, – он усмехается, но эта шутка не веселит Питера даже чуть-чуть.
– Мой отец полный идиот, раз упустил тебя, – он снова всхлипывает, но на сей раз его голос звучит чуть спокойнее. Кажется, шутка все же произвела нужный эффект.
– Согласен, – Тони снова усмехается. – Но, знаешь, Холодное сердце достоин его не меньше, чем я, по крайней мере они вместе в песочнице играли, – Старк совершенно не знал играли ли они, но решил, что это сможет хоть немного вызвать у Питера улыбку. Уголки его губ и правда плывут вверх. Тони наклоняется, протягивает руку к его лицу, чтобы вытереть слезы с щек. Питер подается вперед, отпечатывая след своих губ на его ладони. Тони кажется, что место поцелуя начинает жечь. – Ох, Питер…
– Простите, я знаю, – Питер отодвигается чуть в сторону, но Старк ловит его за руку.
– К черту, мелкий, все слишком сложно, – он подтягивает его к себе, сгребая в охапку, как маленького ребенка и обнимает так сильно, как только может в пределах его безопасности. Питер снова всхлипывает и Тони хочется, чтобы это прекратилось.
– Можно я останусь у вас? Пожалуйста, всего на одну ночь. Папа и правда заслужил отдых от такого плохого сына, как я, – Тони качает головой.
– Если ты не придешь, то он сойдет с ума, – снова всхлип. – Черт, Питер, еще даже не обед, а ты уже о ночи говоришь, – Тони отпускает его из своих объятий, но Питер все еще остается лежать на его груди, цепляясь пальцами в красных перчатках за домашнюю футболку Тони.
– Пусть ночь наступит сейчас, – Старк усмехается.
– Если бы я мог сделать это для тебя, то сделал бы, – он не врет. Все, что угодно. Все, что угодно для этого мальчишки. С самого его детства. Ох, сколько было криков Стива, сколько он просил его не баловать, но Тони не мог по-другому, потому что готов весь мир был бросить к его ногам. Он позволял маленьким ручкам копаться в деталях, которые стоят десятки миллионов, позволял ломать их, играть ими и собирать как конструктор. Он подарил ему самый дорогой телефон на день рождения, от чего тут же получил от Роджерса. Он подарил ему машину в пятнадцать лет, но был вынужден забрать ее по той же причине, что и телефон. Роджерс никогда не одобрял подобного. – Знаешь, я ведь почти твой крестный папочка, – усмехается Тони.
– Почти? – Питер не понимает этого, да и не слишком хочет понимать.
– Я помню тебя пятилеткой, – пожимает плечами Старк. – И, знаешь ли, сложно говорить с тобой о чувствах, когда всего одиннадцать лет назад…– Старк замялся. – Черт возьми, одиннадцать лет назад, Питер! Одиннадцать лет! – он и не думал об этом. Питер присутствовал в его жизни одиннадцать лет, а Старк и не заметил этого.
– Это что-то значит? Почему со мной нельзя говорить о чувствах? – Старк молчал. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Просто потому, что в голове была какая-то ерунда. То, что точно бы не оценил Роджерс. То, за что он точно бы открутил Тони голову.
– Черт, Питер, ты меня запутал, – он скинул голову Питера с собственной груди и встал.
– Куда вы? – Питер остался сидеть на краю.
– Я домой, и ты, видимо, тоже, – Тони видел, как в уголках его глаз снова начинают собираться слезы. Питер снова начинал реветь. – О нет, куколка, меня слезами не проймешь, – он вошел в свой костюм, но в самый последний момент Питер схватил его за руку и дернул на себя.
– Плевать, – Тони не был удивлен силе мальчишки. Он, все же, супер-человек, человек-паук, сын двух суперсолдат. Тони не был удивлен этому, но был зол на то, что не смог ему сопротивляться. Руки Питера обвили его шею, а губы прильнули к губам Старка. И он не смог. Не смог остановится, когда это было нужнее всего.
– Ребенок, что же ты творишь? – Тони застонал. Ему, кажется, никогда еще не было так хреново.
– Я не ребенок, – снова возразил Питер. Старк лишь покачал головой.
– Конечно ребенок, – Тони было плохо. Плохо от того, что он чувствовал возбуждение каждой клеточкой своего тела. От того, что губы Питера казались ему такими сладким, от того, что целовать их было так приятно. От того, что после этого он больше никогда не сможет посмотреть Стиву в глаза.
– Я люблю вас, мистер Старк, – он снова всхлипывает и падает головой на его плечо. – Я люблю тебя, Тони, – но Тони молчит. Он зарывается пальцами в его волосы, одной рукой прижимает к себе. Этот мальчик сводит с ума, и Старку сложно соображать. Он совершенно точно не хочет проблем. Черт возьми, он точно-точно не хочет проблем.
– Для начала я поговорю с твоим отцом, – вздыхает он, все-таки отходя на пару шагов.
– Нет! Нет, пожалуйста! Он все равно ни за что не разрешит! – Питер почти кричит.
– О, черт, мелкий, хватит! – Старк злится. Он злится на себя, потому что уже готов плюнуть на все. На все нормы морали, на все свои принципы. Готов пойти против закона, против, черт возьми, Стива Роджерса. И вот это пугает больше всего.
– Я не могу, – шепчет Питер, утыкаясь взглядом вниз. И даже это у него от Роджерса.
– Все, Питер, домой, – Тони возвращается в свой костюм, но на этот раз улетает почти сразу, наблюдая за тем, как Питер тут же прыгает вниз. Тони знает куда его несет паутина. Через пару кварталов Питер догоняет его, но Старк делает вид, будто не заметил.
***
Питер стоит за дверью, но Тони ее не открывает. Питер стучится в нее, но Тони делает вид, что его нет. Это глупо, и он думает о том, кто из них больший ребенок? Он пытается спасти себя от ошибки, спасти Питера, но ему кажется, что он делает только хуже. Слезы на длинных ресницах приносят боль. И, черт возьми, где его родители, когда они так нужны? Он почти срывается, чтобы позвонить Роджерсу, но что-то его останавливает. То же самое, что заставляет открыть чертову дверь.
Питер зареванный с синяками под глазами и опухшим лицом. Сжимающий в руках маску. Питер несчастный, такой, каким Старк не привык его видеть. Питер – глупый влюбленный подросток, что приносит ему кучу проблем. Питер разбитый и виной тому Тони Старк. Питер молчит.
– Прости, – только и может выдавить из себя Тони.
– Сколько еще я мог простоять за этой долбанной дверью? – голос дрожит, срывается.
– Я не знаю, – Тони делает шаг назад, пропуская его в дом. Питер подходит совсем близко.
– А что вы знаете? – последний шаг и он оказывается буквально в миллиметрах.
– Ничего, – Тони сложно дышать, он боится пошевелиться. Питер тянется рукой к его лицу, Тони накрывает его ладонь своей.
– Я кое-что знаю, – он подается вперед, снова накрывая губы Старка своими. Тони отвечает, потому что уже не может сдерживаться. Потому что этот мальчик буквально решил свести его с ума, добить своими прикосновениями, поцелуями и глазами. – Я знаю, что вы тоже меня любите, мистер Старк, – он выдыхает это Тони прямо в губы. – Я знаю, что вы меня любите, – повторяет он, и Тони не остается ничего, кроме как сдаться. Ему нечего возразить.
– Люблю, – шепчет он, обхватывая его лицо ладонями. – Но это ненормально, Питер, и я никогда не буду с тобой, как бы ты этого не хотел, – руки исчезают с лица Питера, и он снова отходит назад.
– Тони! – Питер кидается за ним.
– Нет, мелкий, нет никаких Тони, – он разворачивается. Его глаза наполнены злостью. – Я для тебя – мистер Старк, черт возьми, твой почти крестный, – он снова злится на себя, но Питеру этого не объяснить, да Старк и не собирается. – И я никогда не буду делить с тобой постель, Питер, ты ребенок, подумай своей головой, – он идет на кухню, пытаясь унять подступающую злость.
– Ну почему!? – Питер бежит за ним, хватается за его руку.
– Боже, я сейчас вышвырну тебя за дверь, – Тони скидывает с себя руки мальца, и снова наливает себе стакан виски.
– Мне плевать, я не уйду! Сколько хотите выгоняйте! Я буду сидеть под вашей долбанной дверью, а вы, как крестный, наверняка знаете насколько я настырный, – и Тони знал. Знал, что Питер не отступится, пока не добьется своего.
– Я позвоню твоему отцу, – Питер лишь усмехается.
– Это не козырь, – Старк и не надеялся, что это как-то подействует.
– Тогда найду способ подейственнее, чтобы ты уже отвязался, – на это Питер лишь пожимает плечами и запрыгивает на стол. Он садится прямо напротив Старка, закидывая ногу на ногу, смотря на Старка своими огромными глазами.
– И какой? – он закусывает губу, откидывает голову чуть назад и у Старка пересыхает в горле. Тони наливает второй стакан виски и уже через секунду он оказывается пуст.
– Питер, прекрати, – поставив стакан в раковину, он пытается пройти мимо Питера в зал, но тот ловит его ногами, подтаскивая к себе. Старк всегда быстро пьянел, а учитывая, что сегодня он пьет с самого утра – это не удивительно. Он почти падает на Питера, опираясь руками по обе стороны его бедер. – Твою мать! То есть отца! – Тони стонет.
– Так какой способ, мистер Старк? – Питер умный, он всегда отличался от других детей этой особенностью. Питер очень умный, и это совсем не на руку Старку. Он давно просек все, еще на крыше понял, что у него есть козырь. У него, не у Старка, а Питера, черт возьми.
– Чего ты добиваешься? – Тони сдается. – Чего ты добиваешься, Питер? Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – Тони смотрит ему в глаза, и Питер все-таки теряется. Его уверенность в себе исчезает вместе со словом «трахнул», но Питер быстро берет себя в руки.
– Хочу, – легкая ухмылка и Старк со всей дури бьет кулаком по столу.
– Ты идиот что ли!? – Питер ожидал совсем не этого. – Да я тебе в отцы гожусь! – кричит он, стаскивая Питера со стола. Он швыряет его на пол, как долбанную тряпичную куклу и нависает сверху. – Экстрима захотелось? Решил, что я лучшая кандидатура для твоих игр? – колено Старка оказывается у Питера между ног, и ему наконец-то становится страшно. Он упирается руками в его плечи, пытаясь скинуть Старка с себя.
– Пожалуйста, – голос пищит.
