Текст книги "Правдивая Ложь (ЛП)"

Автор книги: DelphiPsmith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Получил вашу сову об анти-веритасеруме, – сообщил Грюм, когда шестеро орденовцев снова собрались за столом. – Интересный подход, признаю. Неплохо бы заняться этим всерьез, когда страсти поулягутся. Твоя идея, Грейнджер?

Она кивнула в подтверждение.

– Но я ни за что не справилась бы самостоятельно. У меня нет ни малейшего опыта в подборе взаимозаменяемых ингредиентов и этапов приготовления.

– Это пока, – прокомментировал я, и она ответила мне усталой улыбкой. Несмотря на все обстоятельства, день, проведенный плечом к плечу с ней у котла, оказался куда приятнее, нежели я смел надеяться.

– Зелье готово? Оно сработает? – нетерпеливо спросил Люпин, тем самым подтверждая мои подозрения: ничего обнадеживающего разузнать им не удалось.

– Пока что остывает, затем ему следует настояться в закрытом пузырьке шестнадцать часов, а это до четырех часов завтрашнего дня. Для Веритасерума пузырек должен быть цвета ляписа, для нашего зелья мы используем агатовый, так как ему присущи красноречие и обращение слов врага против него самого. Сработает ли это? – Я пожал плечами. – Шансы довольно… невелики. Ничего подобного ранее не практиковали, кроме того, не исключено и, я бы даже сказал, вполне вероятно, что мы допустили не одну ошибку в выборе ингредиентов или же в расчетах.

– Будем надеяться, что это сработает, – проворчал Грюм. – Возможно, это наш единственный шанс.

Грейнджер побледнела, но голос ее не дрогнул.

– Что вы узнали?

– Это αλήθειας κατάρα, Алитера Катара или Заклятие Правды, – подал голос Люпин. – Как вы можете догадаться по названию, оно довольно древнее. Это проклятие насылали при помощи вдыхания пыльцы, добываемой из…

Я поднял руку.

– Опустим лекцию по истории, Люпин. У нас мало времени. Существует или не существует способ разрушить проклятие?

Люпин провел пятерней по волосам.

– Да, способ разрушить проклятие существует, но я не уверен, что у нас есть на это время.

– Как много времени это может занять? – спросил Поттер.

– Оно… скажем, это зависит от обстоятельств индивидуального характера.

– Как видишь, я довольно решительно настроен, – заметил я. – Нечего откладывать это в долгий ящик.

– Сомневаюсь, что ты справишься с чем-то подобным в одиночку, Северус. И это касается не только тебя, – поспешил добавить он. – Вообще всех. По правде говоря, я не уверен, что это вообще кому-либо под силу.

Я вздохнул.

– Достаточно увиливать от сути, Мерлина ради. Ответь, наконец, как это сделать?

Он облизнул губы и робко взглянул на Грюма.

– Чтобы разрушить проклятие, нужно выяснить самое глубокое убеждение человека и убедить его, что это ложь. Пошатни истину, что теплится в самом сердце человека, и проклятие более не сможет использовать истину против него.

Самое глубокое убеждение. Известно ли мне самому, каково оно? Разве кто-нибудь на этом свете догадывается, что таится в глубине его собственной души?

– Но… это же кошмарно, – мгновение спустя отозвалась Грейнджер. – Самое глубокое убеждение – это сама сущность личности. Если его разрушить, это фактически убьёт человека. Уничтожит изнутри.

Грюм согласно кивнул.

– Не говоря уж о том, что это почти невозможно провернуть.

Поттер покачал головой.

– Каковы шансы сделать это за один день? Ведь, к примеру, у маглов на самокопание уходят года.

– Для начала, мы можем выяснить, с чем имеем дело, – заявила Тонкс. – Может, это не так уж и невозможно. – Она обернулась ко мне и, прежде чем я успел ее остановить, спросила: – Каково твое самое глубокое убеждение?

– Что я недостоин любви, – я был принужден проклятием говорить лишь правду, и не было ни единой возможности уйти от прямого вопроса. Придя в ужас, я зажал рот рукой, но было уже слишком поздно: признание сорвалось с моих уст. Я яростно отодвинул стул и вышел вон из комнаты.

Я завернул за угол и остановился неподалеку от холла. Закрыв глаза, я прислонился к стене и уперся ладонями в гладкую панельную обшивку. Я дышал отрывисто и сбивчиво, точно стальные оковы оплели грудную клетку. О боги, неужели во всеуслышание я признался в том, за что так рьяно себя презираю, дав Поттеру повод посмеяться надо мной! Самолично вынес себе приговор, осознал истинность того, о чем подозревал на протяжении долгих лет. Перед глазами снова возникли пораженные моим признанием лица, среди которых выделялось лицо одной лишь Грейнджер: в ее глазах стояли слезы. Она испытывает ко мне жалость, что может быть хуже?

Со временем я снова взял себя в руки. Это ничего не меняло: мне не доверяли, меня считали врагом и ненавидели. А это лишь очередной плевок в душу. По мере того, как во мне возвращался контроль над оцепеневшими мышцами, я услышал, что прямо за углом ведется горячий спор.

– Как ты не понимаешь, Гермиона? Это наш шанс наконец выяснить, что на самом деле у него на уме!

– Это говорит в тебе Сириус, Гарри, не ты, – гневно возразила Грейнджер. – Он никогда не доверял Сев… Профессору Снейпу.

– Может, у него была на то веская причина, – стоял на своем Поттер. – Я считаю, что мы обязаны задать ему парочку вопросов. Кому он на самом деле служит? Собирается ли он нас предать? Что-то в этом роде.

– Дамблдор ему доверяет, – настаивала она. – Тебе не кажется, что директор знает, что делает?

На мгновение повисло молчание. Когда Поттер заговорил снова, голос его звучал куда менее уверенно.

– Снейп может водить его за нос.

– Самого могущественного волшебника в мире? Гарри, ты серьезно?

Поттер промямлил что-то в ответ.

– Кроме того, подобный допрос просто оскорбителен, – продолжала она. – Ты же знаешь, как он рискует ради Дамблдора, ради всех нас! К тому же, это не честно, ведь он не может противостоять проклятию!

Я ощутил прилив благодарности – она пыталась меня защитить. И этого не омрачил даже тот факт, что менее чем через три месяца она с большей вероятностью заступится за Сивого, нежели за меня. Гниль на руке Дамблдора распространялась медленно, но верно. Данное ему обещание, а также обет, заключенный с Нарциссой ради защиты Драко, неумолимо приближали момент, когда я буду вынужден одним движением руки разорвать все связи с Орденом, опорочив себя клеймом предателя. Единственное грело душу: вероятно, я более ее не увижу. Мне удастся избежать ужасной муки – созерцать отвращение и ненависть в ее глазах. Что угодно, но это было выше моих сил.

Я отчаянно желал иметь возможность оправдаться, вселить в ее сердце проблеск сомнения в моей вине, лишь бы она не была так строга ко мне. И тогда меня осенило.

Я сделал несколько шагов вдоль коридора и, выдав свое присутствие, прервал их спор. Поттер выглядел подавленно, Грейнджер – рассерженно. И, конечно же, прекрасно.

– Как смеете вы устраивать мне допрос, Поттер? – процедил я как можно более насмешливым и высокомерным тоном. – Вы сомневаетесь в моей преданности?

– Конечно же нет! – встряла Грейнджер.

Поттер поколебался, но затем решительно заявил:

– Да.

– Если вы спросите и я отвечу, вы готовы принять любые необходимые меры, если ответ не… придется вам по вкусу?

Поттер вздернул подбородок и взглянул мне прямо в глаза.

– Да, – ответил он.

– Прекрасно, – обратился я к Поттеру, но взгляд мой был прикован к Грейнджер. – Потому что у вас нет ни единого шанса одолеть Темного Лорда, если вы не готовы делать то, что от вас требуется. А теперь спросите, кому я служу.

– Кому… – начал Поттер.

– Не вы, – перебил его я. – Грейнджер. Спросите.

Ее глаза блестели, неужели это были слезы?

– Я не хочу. Мне это не нужно. Я вам верю.

– Тогда доверьтесь мне сейчас, – сказал я, как можно мягче. – Спрашивайте.

Глаза ее были полны замешательства, губы чуть приоткрыты. Все, чего я желал в этот момент – наклониться и поцеловать ее, и всего-то.

– Прошу вас, – произнес я.

Она облизала губы.

– Кому вы служите? – прошептала она.

– Альбусу Дамблдору, всегда и во всем, – произнес я, после чего развернулся и ушел прочь.

По пути в комнату я не мог избавиться от мысли: вспомнит ли она мои слова спустя несколько месяцев, и будет ли этого, вопреки всему, достаточно, дабы сохранить в ее сердце хотя бы толику доверия.

**********

Четверг. Полночь.

Поздно вечером в дверь моей комнаты раздался стук.

– Кто? – спросил я. Едва ли это был человек, которого мне так хотелось бы сейчас видеть.

– Люпин. Я знаю, что ты чувствуешь, – тихо произнес он, затворив за собой дверь. – После того, как на меня напал Сивый, и я осознал, что он со мной сделал, долгое время я чувствовал то же самое. Я ненавидел его, конечно же, но ведь я превратился в такого же монстра. Я был убийцей, животным.

Я по-прежнему сидел к нему спиной.

– Тебе нанесли увечья против твоей воли. Несмотря на то, что мои раны невидимы, я нанес себе их сам. – Следующий вопрос сорвался языка против моей воли: – Что заставило тебя передумать?

– Тонкс, – просто ответил он. – Я знаю ее характер, и, если в ее сердце сумела затеплиться любовь ко мне, значит, что-то во мне достойно этой любви.

Я поднялся и, подойдя к окну, сцепил руки за спиной, вглядываясь в темный переулок.

– Понятно.

– А ты… у тебя есть кто-нибудь такой? – робко спросил он.

Как бы сильно я ни противился, проклятие не позволило бы мне оставить прямой вопрос без ответа.

– Да, – грубо отозвался я.

– Кто… – было начал он, но тут же передумал. – Нет, не честно спрашивать тебя о таком. Особенно, когда ты уязвим. Но, быть может, ты мог бы поговорить с ней, спросить ее…?

Я подумал об утверждении, которое выбрала Грейнджер прошлым вечером. Вероятно, она догадывалась, каким будет мой ответ, так зачем же ей прилюдное подтверждение? Может быть, она хотела, чтобы это услышал один конкретный человек? Хотела, чтобы он знал, что это правда? Даже если это так, у меня не было никаких оснований полагать, что это признание предназначалось мне. Вероятнее, оно было адресовано Поттеру.

– Нет, – решительно заявил я. – Ни за что.

Я не мог отделаться от легкого чувства сожаления, когда осознал, что, должно быть, это действительно было правдой, раз я смог произнести это так категорично. В конце концов, я никогда на это особо не надеялся. Тогда почему так больно отказываться от того, что, по правде говоря, мне никогда не принадлежало?

***********

Пятница. Полдень.

Большую часть дня я провел за чтением книги в своей комнате. Зелье либо сработает, либо не сработает, на что я более никак не в силах повлиять. Я сделал все, что было в моих силах. Мы сделали. Но только время покажет, было ли этого достаточно. К тому же, я совершенно не горел желанием ни с кем видеться, мне не нужны ни жалость, ни сочувствие. Кроме того, затворничество избавило меня от принуждения говорить правду, которую я предпочёл бы сохранить в тайне. Я отточил мастерство владения голосом, превратив его в наиковарнейшее оружие. Теперь лишь молчание могло меня защитить.

Какая ирония.

Без четверти четыре я спустился в лабораторию за агатовым пузырьком и захватил с собой еще один – цвета молочного опала со свинцовой пробкой. В коридоре я столкнулся с Грейнджер. Она замялась, словно собираясь что-то сказать. Я прошел мимо, не сказав ни слова. Это невыносимо – видеть в ее глазах надежду, тогда как я сам ее давно утратил.

Ровно в четыре мы собрались на кухне для заключительного испытания. Нас снова было восемь человек: Грюм вызвал Артура и Молли в качестве подкрепления, несомненно, опасаясь, что я предприму попытку бегства в случае провала Муресатирев. Он, как и я, прекрасно понимал, что это лишено всякого смысла – Темный Лорд всегда доводит дело до конца, – но людям свойственно безрассудство, когда они в отчаянии.

– Палочки наготове, – негромко произнес Грюм. – Все, кроме Северуса.

– Уверена, в этом нет никакой необходимости, – встревожившись, возразила Грейнджер. – Даже если зелье не сработает, ничего не случится.

– Ты удивишься тому, на что способны люди в безысходной ситуации, Грейнджер, – произнес он. – Рисковать не стоит.

Я ощутил, как все тело разом стало как будто свинцовым. Все, чего мне хотелось сейчас – чтобы это наконец закончилось.

– Уберите палочки. Уверяю, если зелье не сработает, вам нечего меня опасаться.

Разумеется, для такого опытного бойца, как Грюм, этого простого заверения было достаточно.

Он окинул меня суровым взглядом, в котором читалось понимание и толика уважения. Он кивнул.

– Что ж, ладно.

Я откупорил пузырек и одним быстрым движением опустошил его. Горло обожгло словно кислотой, и мне пришлось до боли сжать руку в кулак, чтобы не закричать. Спустя какое-то время боль поутихла, и я сглотнул. Казалось, по горлу прошлись наждачной бумагой.

– Воды, – прохрипел я.

Молли бросилась за стаканом, но Грюм ее остановил, вытянув руку.

– Нет. Мы должны сперва выяснить, подействовало ли зелье. – Он оглядел присутствующих. – Кто хочет испытать его?

Никто не вызвался, ни один из них не горел желанием положить конец этой неопределенности.

– Грейнджер, – в конце концов гаркнул он. – Ты помогала варить зелье. Окажи честь, проверь, подействовало ли оно.

Наши взгляды встретились, ее глаза были полны сомнения и страха.

– Я не… как?

– Как и прежде. Пусть повторит ложь, о которой известно только тебе.

Она замерла в нерешительности, затем наклонилась и прошептала мне на ухо, так, чтобы слышал только я.

– Гермиона Грейнджер не влюблена в Северуса Снейпа.

Как громом пораженный, я уставился на нее в изумлении.

Не сводя с меня испытующего взгляда, она отступила назад.

– Повторите. Повторите и докажите, что можете лгать.

Я отчаянно, как никогда ранее в своей жизни, желал иметь возможность заговорить. Но, когда я открыл рот, я был не в силах произнести ни слова.

***********

Пятница. Вечер.

Площадь Гриммо – по крайней мере, та ее часть, на которую открывался вид из моего окна, – была окутана во мрак и полуночную прохладу. И была такой же безлюдной, каким станет этот дом, как только Темный Лорд задаст мне несколько вопросов и получит ответы. В течение дня все члены Ордена будут схвачены. В течение недели Британия окажется в его власти. Все то, чем я жертвовал, все мои попытки искупить то, что много лет назад я сотворил из мести и ревности, все сведется к нулю. Если бы я был на это способен, я бы заплакал.

Я сунул руку в левый карман мантии и сжал небольшой пузырек со свинцовой пробкой. Разумеется, выход был лишь один. Если проклятие не разрушить, нельзя позволить Темному Лорду допросить меня. Сбежать не представлялось возможным – он натравит на меня своих прихвостней, Люциуса, Сивого, остальных. А благодаря Темной Метке они обнаружат меня так же ловко, как нюхлер золото. Это лишь дело времени. Нет, Темный Лорд успокоится, лишь увидев мое мертвое тело. Я всегда знал, что смерть станет одновременно моей платой и наградой. Иногда мне казалось, что я буду даже рад ей. Вот только сейчас, столкнувшись с ней лицом к лицу, я вдруг осознал, что все же ценю свою жизнь, какой бы презренной она ни была.

Я услышал, как позади меня негромко распахнулась дверь.

– Уходи, Люпин, – прорычал я, не оборачиваясь. – Сегодня у меня нет настроения для твоего волчьего нытья.

– Это не Люпин, – тихо произнесла она. – Это я.

Я закрыл глаза. От чего я мог отказаться, чтобы спасти ее? Однажды я уже погубил женщину, которую любил, и это причинило мне боль, которая едва не убила меня. Больше я этого не допущу.

– Мисс Грейнджер, – наконец произнес я, убедившись, что голос снова мне подчиняется.

Я услышал ее шаги, тихие и неуверенные, затем ощутил на плече ее руку, нежным прикосновением призывающую меня обернуться. Она глядела на меня огромными темными глазами в тусклом свете уличного фонаря.

– Северус Снейп, – прошептала она, – я люблю тебя.

На какое-то мгновение я забыл, как дышать, а сердце будто остановилось. Придя в себя, я коротко и мрачно усмехнулся.

– Если все это – последняя отчаянная попытка разрушить проклятие, мисс Грейнджер, то, спешу вас огорчить, даже если это правда, шансы практически ничтожны, а если ложь – их еще меньше.

– Тише.

Ее руки обвились вокруг моей шеи и потянулись к моему лицу.

Губы ее были теплыми и чуткими, а когда она прижалась ко мне всем телом, я более не желал сопротивляться. На долю секунды я поддался соблазну, но затем, схватив ее за плечи, оттолкнул.

– Нет, – прохрипел я, презирая свой голос, тогда как остальная часть меня кричала «да». – Я не позволю. Не таким образом.

Ее губы дрогнули в полуулыбке, а в глазах загорелся озорной огонек.

– Значит, вы позволите каким-нибудь другим образом?

Будь она проклята за свою сообразительность.

– Нет, – решительно заявил я. – Никаким образом. Кроме того, – поспешил добавить я, – поскольку я прекрасно понимаю, чего вы пытаетесь добиться, вы обречены на провал. Поэтому у вас более нет причин делать это для меня.

Она вздернула подбородок и с вызовом взглянула мне в глаза.

– Я делаю это не для тебя, Северус. А для себя. Если завтра тебя не станет…

– Что? – Как она узнала о моем плане?

– «У вас нет ни единого шанса одолеть Темного Лорда, если вы не готовы делать то, что от вас требуется», – процитировала она мои собственные слова. – Глупец, я видела, как ты теребил что-то в кармане весь день. Даже полный недоумок сумеет тебя раскусить. Если завтра тебя не станет, позволь мне насладиться сегодняшним днем.

Ее голос дрогнул, и она прикусила губу. Шагнув вперед, она принялась расстегивать пуговицы на моей мантии, быстро и уверенно.

– Мисс Грейнджер… – я хотел остановить ее, но передумал, и моя рука замерла на полпути. Пускай это хитрость или даже вынужденная мера, но я был не в силах отказаться от ее прикосновений.

Она поднесла руку к моему лицу и провела большим пальцем по губам.

– По-моему, к месту называть меня Гермиона, как думаешь? Только одну ночь. Прошу.

– Гермиона, – прошептал я и поцеловал ее, зарываясь пальцами в копну ее волос. И вдруг все мысли, все переживания и сожаления растворились в охвативших меня ощущениях. Она толкнула меня назад, и я, не устояв на ногах, повалился на кровать, утянув ее за собой.

– Почему ты не спросишь, люблю ли я тебя? – прохрипел я, обхватив ладонью ее щеку.

Она чуть склонила голову набок, глаза заблестели в темноте.

– А как ты думаешь?

– Ты бы узнала правду, – произнес я. – Разве не этого жаждут женщины?

– Думаешь, женщина хочет услышать правду, сказанную принудительно? Каким бы ни был твой ответ – да или нет, он сделает меня несчастной. Как и тебя. Достаточно того, что я люблю тебя.

И более ничего говорить не требовалось.

**********

Пятница. Ночь.

Я как можно тише натянул мантию и проверил наличие пузырька со свинцовой пробкой. Поначалу я собирался отправиться в Паучий Тупик, но затем решил, что Темному Лорду было бы полезно потратить некоторое время на мои поиски в надежде, что я все еще жив. Запретный Лес вполне сгодится.

Позади послышалось шуршание постели. Я не собирался будить ее, и все же, мне пришлось бы. Было бы лучше, если бы она вернулась в свою спальню прежде, чем проснутся остальные. Меньше всего мне хотелось ставить ее под удар.

– Ты меня любишь, Северус?

Услышав вопрос, я обернулся. Она лежала на боку, подперев щеку ладонью. Тусклый свет, просочившийся из окна, тенями вырисовывал изгибы ее тела. Она была как никогда прекрасна. Полностью отдавая себе отчет в том, что я должен был прогнать ее этим вечером, в глубине души я был счастлив, что все же не сделал этого.

– Нет, – непроизвольно ответил я, быть может, намереваясь защитить себя, а может, ее. Ни к чему ей обременять себя моей любовью, а жалости мне хотелось меньше всего. Но… ведь она говорила, что ответ ей не нужен. Так почему же она задала этот вопрос?

– Ты лжешь, – воскликнула она. Казалось, я слышал смешок в ее голосе.

– Даже если и так, почему ты так странно… – вдруг я умолк. Я солгал.

Я солгал.

Проклятие было разрушено.

**********

Суббота. Вечер.

– Подойди ближе, Северус, – позвал Темный Лорд. Беллатриса стояла рядом, опустив руку на его плечо, а Нагайна лежала у него на коленях. Они не сводили с меня взглядов, пока я не остановился напротив Темного Лорда. Нам выпала прекрасная возможность заставить его обрести еще большую уверенность в моей верности, но стоило помнить, что это также могло обернуться огромной катастрофой. Мне следовало быть очень, очень осторожным.

– Ты открывал мой подарок, Северус? – поинтересовался он, сверля меня совершенно нечитаемым взглядом черных глаз.

– Да.

– Предоставь доказательства.

Я протянул ему пустой ларец. Он применил к нему простое заклинание, дабы убедиться, что именно я и никто другой сорвал печать.

– И пришелся ли тебе этот фокус… по вкусу?

Я живо представил глубокие карие глаза, бледную кожу, прикосновение ее теплых губ к моим.

– В каком-то роде, – произнес я. – Но в целом, нет. Честность… противоречит всей моей природе и характеру. Позвольте узнать, какую цель вы преследовали, мой лорд?

Его пальцы лениво поглаживали змею, спящую на его коленях.

– Порой мне доставляет удовольствие испытывать находчивость моих последователей. Мне было интересно, станет ли тебе смышлёности, столкнувшись с подобной неприятностью, избегать общения с членами Ордена на протяжении нескольких дней. Если нет, что ж, еще один непригодный для службы агент – незначительная потеря.

Краем глаза я наблюдал за скалящей зубы Беллатрисой. Разумеется, она тоже знала о содержимом ларца.

– Допросите его, мой лорд! Допросите!

– Поскольку я хорошо тебя знаю, Северус, уверен, тебе не составило труда определить проклятие и ты уже знаешь о единственном известном способе разрушить Алитера Катара. Уверен, ты изучил его. – Он наклонился вперед. – Так какое же твое самое глубокое убеждение, Северус?

Я едва сдержал улыбку. Произнести это было так просто, теперь, когда я знал, что это ложь.

– Что я недостоин любви, мой лорд. Убеждение, столь выгодное для вас, что я не имею никакого желания его развеивать.

Зашипев, он расхохотался.

– Отлично сказано, Северус. Однако поскольку я уже вдоволь повеселился, я не могу допустить, чтобы ты столкнулся с членами Ордена и против своей воли выдал, кому ты поистине предан. – Он протянул мне пузырек. – Это антидот. Пей.

– Антидот?

Он пожал плечами.

– Изобретение одного из прихвостней Долохова. Он называет его Муресатирев.

По-видимому, Грейнджер была права. Вне сомнения, нам помешали спешка и нехватка опыта в этой области.

– Благодарю, мой лорд. Было бы… ужасно неловко быть уличенным в шпионаже внутри Ордена, учитывая мое нынешнее положение.

– Мой лорд! – возразила Белла, устремив на него пылающий взгляд. – Неужели вы сначала не допросите его? Спросите имена членов Ордена, где они собираются, что планируют? – Сощурившись, она впилась в меня взглядом безумных черных глаз, точно змеиных. – Спросите его, кому он в действительности служит!

– В этом нет необходимости, – презрительно бросил Волдеморт. – До смешного просто догадаться, кто входит в Орден. Очень скоро они лишатся своего лидера и, так или иначе, окажутся как на ладони. А что касается преданности… Ох, Белла, человек, который ничего не стоит в своих собственных глазах, уже всецело принадлежит мне, и всегда будет.

А человек, который чего-то стоит, никогда тебе принадлежать не будет, – про себя закончил я. Теперь мне не только было против кого бороться. Мне было за что сражаться.