Текст книги "Мистер Скабиор (СИ)"
Автор книги: Debora-Loida Schezauthor
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
========== Мистер Скабиор ==========
– А знаете, Августа, я все же склонна думать, что этот вариант весьма подходящий, – со значением произнесла элегантная пожилая леди, подмигивая своей собеседнице. Голова ее слегка дрожала, конечно же, от сдерживаемого смеха. В уголках глаз собрались морщинки, а губы сложились будто для поцелуя.
– Гризельда, дорогая моя, да вы взгляните на него повнимательнее! – величавая седовласая дама слегка кивнула головой в сторону. Гриф, чье чучело украшало ее шляпу, указал клювом на мужчину средних лет, стоявшего у колонны с бокалом огневиски в руке.
Он выглядел откровенно скучающим. Эти министерские приемы порядком утомили его. Когда-то он не мог и представить, что станет регулярно посещать подобные мероприятия. Когда-то он думал, что вся его жизнь пройдет – и закончится – в лесу, у костра, среди плохо одетых и плохо образованных людей, которым ежедневно нужно выдумывать разные задания, чтобы они со скуки не попереубивали друг друга. Он неплохо себя чувствовал на самом дне жизни. Если не задумывался о прошлом, давно забытом. Или о будущем, которого у него просто не было. Было настоящее – тяжелое, грязное, выматывающее. И была цель. Не сдохнуть, а там – как пойдет.
Тогда всем приходилось несладко.
Однако сейчас, через шесть лет после поражения Волдеморта, общество перестало гудеть и бурлить, и жизнь стала спокойной и скучной. «Ежедневный Пророк» был взят под строгий контроль Министерства. Информационная политика нового режима была призвана максимально сгладить обострившиеся противоречия. Были восстановлены в правах те, кто пострадал от действий прежней власти. Волдеморт был объявлен безумным, его последователи – обманутыми жертвами. Не сразу, но раскол в обществе удалось преодолеть.
Новым министром стал Кингсли Шеклболт – и его поддерживало большинство населения. Он сделал своим заместителем Люциуса Малфоя – достаточно неожиданное и противоречивое назначение, но оно было встречено с одобрением представителями старых семейств. Дескать, старый лис Малфой выжил в непосредственной близости от Волдеморта, значит, и в государственных делах проявит неслыханную гибкость. Ведь требовалось угодить всем, чтобы сгладить острые углы, утихомирить, примирить граждан, направить их внимание не на идеологическое противостояние, а на улучшение их собственной жизни.
Чтобы ни у кого не возникало желания свергать министра, идти бродяжничать в леса или искать секреты вечной жизни, было основательно пересмотрено содержание школьного образования. В Хогвартсе вновь стали преподавать многие отмененные при Дамблдоре предметы, и особое внимание уделили интеграции магглорожденных в магическое общество. Также при Министерстве были открыты курсы повышения квалификации для взрослых волшебников. Все это потребовало колоссальных финансовых вливаний, и те, кто был запятнан лояльностью к Волдеморту, и тем более те, кто был им заклеймен, безропотно платили, понимая, что строят будущее, в котором станут жить их дети. Мирное будущее.
Люциус Малфой отчаянно нуждался в кадрах. Ему нужны были люди, которым он мог доверять. Трудная задача, ведь очень немногие поначалу доверяли самому Люциусу. Позорное клеймо Волдеморта, казалось, было поставлено не на его руке, а выжжено на лбу. Хотя в деловых вопросах репутация Малфоя и оставалась безупречной, но в качестве государственного деятеля ему только предстояло проявить себя. И он старался как проклятый.
Перебирая в памяти бывших «коллег», он вспомнил о егере, из-за которого чуть не погиб, когда Гарри Поттеру и его друзьям – а фактически, всем пленникам Малфой-мэнора – удалось скрыться прямо из-под носа Повелителя. Хм. В тот день Волдеморт был так взбешен, что только чудо спасло Малфоев и Беллатрикс от смерти. Егеря, к своему счастью, уже убрались из поместья. И больше Люциус не встречал дерзкого оборванца, который посмел напомнить ему, кто на самом деле пленил Поттера. Люциус едва вспомнил его кличку – Скабиор. Почтовая сова нашла адресата. Люциус нашел сотрудника. Скабиор нашел постоянную работу.
Он быстро и без видимых усилий влился в ряды министерских служащих. Люциус никогда напрямую не спрашивал Скабиора о его происхождении, и так было понятно, что он не из простой семьи. Кто бы теперь мог подумать, что это бывший егерь из леса. Его звали теперь мистер Скабиор. Он умел добиваться своего на любых переговорах. Он был теперь одет не в пример солиднее и чище, чем во времена Волдеморта, но прическу носил все ту же – вдвое подвязанная черным шнурком коса и знаменитая бордовая прядь были его символом, его визитной карточкой. Если он встречал тех, кого, будучи егерем, вынужден был сопровождать в Министерство, в комиссию по учету маггловских выродков, то надевал маску крайнего сочувствия, внимательно выслушивал все пожелания в свой адрес, и, хотя никогда не произносил извинений, оставлял собеседника в приподнятом настроении и убеждении, что мистер Скабиор – просто отличный парень, а во всем виноват проклятый Волдеморт.
Люциус весьма ценил его. И поэтому сейчас Скабиор подпирал стену на очередном министерском приеме. И понимал, что на него бессовестно пялятся две пожилые леди.
Он глотнул огневиски.
***
В дверях гостиной Лонгботтомов Скабиор столкнулся с Невиллом.
– Бабушка! – воскликнул Невилл. – Кто этот человек, и что он здесь делает?!
– Милый, это мистер Скабиор. Он работает в Министерстве и любезно согласился проводить нас с Гризельдой до дома, – ответила Августа Лонгботтом.
– Добрый вечер, мисс Марчбэнкс, – обреченно кивнул Невилл. Он терпеть не мог Гризельду. Она пять раз подряд завернула его статью в «Новостях гербологии».
– Здравствуйте, Невилл, – произнесла Гризельда. Внук Августы хорошо разбирался в гербологии, но с манерами ему еще нужно было поработать.
Скабиор помог дамам сесть. Подмигнул Невиллу.
Невилл пробормотал что-то о неотложных делах и покинул гостиную. Он не понимал, зачем бабушка пригласила в дом этого. Бывшего егеря, а ныне прихвостня Малфоя. Бывшего егеря, с которым Невилл столкнулся на мосту той памятной весенней ночью девяносто восьмого. Бабушка, хоть и была тогда в Хогвартсе и видела весь ужас и разрушения своими глазами, считала, что прошлое должно остаться в прошлом и что нужно жить дальше, строить мирную и спокойную жизнь.
Невилл бы и рад строить мирную, но почему-то ночные кошмары всё никак не хотели его покидать. И вместе с Нагайной в них часто приходил и этот егерь, одетый в клетчатые штаны и потертое кожаное пальто. Он и сегодня был в пальто, тоже кожаном, но новом и стильном. Он снял его и повесил на вешалку в холле. Вот оно, висит перед Невиллом и напоминает о прошлом. А этот – сидит с бабушкой Невилла и ее подругой в гостиной, они разговаривают и смеются, пьют вино…
Невилл вздрогнул от неожиданности, когда подошедший сзади Скабиор сказал:
– Ты ж ушел в теплицы.
– А я и ушел! Но я хочу тебя предупредить, не вздумай обидеть мою бабушку! – Невилл был заметно выше Скабиора и в плечах шире, так что выглядело это заявление весьма внушительно.
Скабиор легко засмеялся:
– Я женщин не обижаю!
– Все равно, – упрямо сказал Невилл сверху вниз.
Скабиор пожал плечами и забрал с вешалки пальто. Невилл понадеялся было, что тот уже уходит, но Скабиор направился обратно в гостиную, перекинув пальто через согнутую руку.
Невилл скрипнул зубами и снова стал прислушиваться к доносившимся из гостиной смеху и обрывкам разговоров. Потом он присел на стоявший рядом диван. Незаметно для себя он уснул.
А когда проснулся, сперва не понял, где находится. Спина и шея затекли, голова болела. И опять приснился кошмар с тем егерем и погоней по падающему мосту. Невилл будто всю ночь слышал его голос.
Мерлин.
Невилл торопливо поднялся с дивана и, прихрамывая, прошел в гостиную.
Стол был залит вином, один бокал был разбит, два других были целыми, но пустыми. Бабушкина шляпа с головой грифа валялась на диване, словно ее отшвырнули, не заботясь, как она приземлится. С подлокотника кресла свисала меховая горжетка Гризельды, почти сползшая на пол. В другом кресле черной кучей лежало мужское кожаное пальто. Невилл поморщился, как от зубной боли.
В коридоре послышался скрип и легкий стук открываемой двери. Невилл бросился туда.
Скабиор притворил двери бабушкиной спальни и теперь, покачиваясь, стоял в коридоре и пытался привести себя в порядок. Пуговицы на его белой рубашке отсутствовали, манжета была наполовину оторвана. Он так и эдак пытался приделать манжету обратно, но не преуспел. Хотел было заправить рубашку в штаны, но махнул рукой и, как был, пошел по коридору, оглядываясь в поисках своего пальто.
И сразу же наткнулся взглядом на Невилла. Вид полуголого Скабиора привел его в ярость. Чертов бывший егерь разгуливает здесь нараспашку, будто у себя дома! Растрепанные волосы и слегка помятое лицо со следами от подушки дополняли образ.
Егерь подмигнул Невиллу.
– Доброе утро, – негромко и мирно сказал он. Как ни в чем не бывало.
Невилл от злости забыл, как дышать.
– Ты… ты… Ты не смеешь обижать мою бабушку! – воскликнул Невилл шепотом, чтобы не разбудить тех, кто находился в спальне.
Скабиор усмехнулся и закатил подведенные глаза.
«Разве мужчины подводят глаза? Как это у него подводка за ночь не размазалась?» – промелькнули в голове Невилла неуместные мысли.
– Ох, да твоя бабуля с этой ее подружкой сами кого хочешь обидят! – эмоционально, но так же шепотом ответил Скабиор, делая жест рукой, дескать, не мели чушь, молодой человек.
– Ни слова больше, Скабиор, ни слова больше! И чтобы духу твоего не было в этом доме!
– А это уж как решит миссис Лонгботтом, – скотски ухмыльнулся Скабиор. – Сдается мне, мы еще увидимся с тобой, малыш.
Он протянул руку вверх и потрепал Невилла по щеке.
Невилл молчал, оцепенев от шока. Он еще не знал, что его ночные кошмары больше не вернутся к нему и теперь это будет дневной осязаемый кошмар, который будет преследовать его с доставкой на дом примерно раз в две недели на протяжении ближайшего года.
Но как он мог перечить бабушке?
Скабиор осторожно обошел Невилла и направился в гостиную. Там он заправил рубашку и надел пальто.
Камин полыхнул зеленым пламенем.
В доме воцарилась тишина.
Невилл, как собирался еще вчера вечером, ушел в теплицы, чтобы не здороваться с бабушкой и Гризельдой. Видеть их сейчас было выше его сил.
Комментарий к Мистер Скабиор
Пошалили очень знатно две девчонки, пусть в летах, но умеют адекватно выбирать парней, что – ах! Сто лет или там сто двадцать – то не важно, лишь бы им не мешали наслаждаться вместе обществом мужчин 😉😆 И когда от приключений закружится голова, то они друг дружке скажут: “Как ты, милая, права в своем выборе партнера, потому что не найти парня лучше Скабиора, только с ним нам по пути!”🤣
========== Давние связи ==========
– Августа, признайте, что я не ошиблась!
– Гризельда, вы были правы, как и всегда. Но неужели вы дали ему понять, что он может рассчитывать на большее?
Августа с сомнением покачала головой.
Шторы на окнах были отодвинуты в стороны, и яркие лучи весеннего солнца освещали спальню. Августа взмахнула волшебной палочкой, и стрельчатая створка окна открылась, впуская в комнату прохладный утренний воздух. Из сада донеслось пение птиц.
Августа натянула на плечи кружевной пеньюар.
Гризельда, наоборот, откинула с себя одеяло. Она любила, чтобы все тело дышало. Она потрогала пальчиком кофейник, стоявший на аккуратном маленьком столике посередине кровати. И ответила:
– Почему нет, mon ange. Согласование нового проекта и так уже бессовестно затягивается. Люциус наверняка бесится, вот и пустил в ход свое секретное оружие. А проект хороший, и я так и так собиралась одобрить его и дать положительное заключение. Но почему бы не совместить полезное с приятным?
И Гризельда подмигнула Августе. Они тихонько рассмеялись, глядя друг на друга. Выглядели обе ведьмы сегодня потрясающе, несмотря на то, что проснулись не более четверти часа назад.
– Ох, дорогая моя, вы эксперт высшей категории! – признала Августа.
– Хотите сказать, на мне пробы негде ставить? – усмехнулась Гризельда, отпивая глоточек кофе из изящной фарфоровой чашечки.
– Ох, ну что вы такое говорите! – в притворном смущении замахала руками Августа, аккуратно, чтобы не разлить дымящийся кофе на одеяло.
Гризельда снова подмигнула ей. Хорошо проведенный вечер и – особенно – ночь привели ведьм в бодрое и радостное расположение духа, и очень положительно сказались на внешности. Немалый возраст, конечно, читался на их лицах, но внутренний свет пробивался и через морщинки на веках, и озарял румянцем щеки, пусть не столь упругие, как пятьдесят лет назад.
Давние подруги, они через многое прошли вместе. И понимали друг друга как никто. Обе в свое время закончили факультет Слизерин, с разницей лет в тридцать. Или больше. Гризельда с юности работала в Министерстве, в Отделе Образования. Августа вела светскую жизнь – мистер Лонгботтом не одобрял женский труд, а в те далекие времена к мнению мужчин еще прислушивались. Однако деятельная натура Августы не позволила ей сидеть сложа руки, и миссис Лонгботтом вошла в Попечительский совет Хогвартса. Дела магического образования захватили все ее свободное время. И, конечно, на этом пути она не могла не столкнуться с Гризельдой.
Впервые они встретились на заседании Попечительского совета приблизительно в конце сороковых годов двадцатого века. Обсуждался некий достаточно острый вопрос, было много споров. В какой-то момент дамы обнаружили, что продолжают отстаивать свою точку зрения только они одни, в то время как остальные члены Совета занимаются чем Мерлин на душу положит. Осознав, что обе они говорят фактически одно и то же – то есть позиция Министерства совпадает с мнением Попечительского совета – Гризельда и Августа решили продолжить знакомство за чашечкой кофе. Не каждый день встречаешь единомышленников.
Общих тем для обсуждения у них нашлось предостаточно. Принадлежность же к Дому Салазара обеспечила им дополнительный стимул для взаимопонимания. Слизеринский стиль общения, с намеками, недомолвками, с этим многозначительным «ну вы же понимаете, дорогая» – был свойственен обеим дамам. У них были схожие взгляды на происходящее в обществе и особенно на проблемы чистокровных волшебников, которые после прошедшей маггловской войны уже не чувствовали себя в полной безопасности даже в условиях строжайшего соблюдения Статута Секретности. Некоторые бестолковые маги то и дело нарушали Статут. Но и Гризельда, и Августа свои личные секреты хранили гораздо прилежнее.
Со временем у них появились и общие секреты, некоторые даже весьма деликатные. Вкусы у подруг совпадали не только в области образования и политики. Были и другие точки соприкосновения. Иногда очень, очень личного характера.
Гризельда не была замужем. Смеясь, говорила, что не создана для брака, но по полунамекам, которые она позволяла себе делать буквально раз в несколько лет, Августе стало понятно, что не все так просто и что прошлое оставило в сердце Гризельды незаживающую рану. Мисс Марчбэнкс сделала успешную карьеру в Министерстве Магии. Работала день и ночь. Лишь бы быть среди людей. Лишь бы не думать. С годами боль притупилась, оставив после себя сожаление и грусть. Но кто знал, что там на самом деле творится, под старыми шрамами.
После рождения сына Фрэнка мистер Лонгботтом постепенно отдалился от жены, стал предпочитать компанию приятелей обществу Августы. Даже иногда бросал ей обвинения в том, что она, дескать, растворилась в ребенке и вообще «уже не та». Августа за словом в карман не лезла. Разводы не приняты в магическом обществе. Большой дом Лонгботтомов позволил супругам жить, месяцами не встречаясь друг с другом. Мистер Лонгботтом даже несколько раз уезжал в экспедиции со своими братом и племянником. Августа только вздыхала с облегчением.
Когда же в семью пришла беда, и на руках Августы оказался маленький Невилл, а горячо любимый сын Фрэнк и его жена очутились в больнице Святого Мунго, без памяти и без надежды на выздоровление, на мистера Лонгботтома снизошло озарение. Он повинился перед Августой, признал, что вел себя как идиот. Августа с этим согласилась. И хоть она не приняла его как супруга, но для Невилла они стали достаточно хорошими бабушкой и дедушкой. Как они сами думали. Так и было, если не учитывать несколько диковатые методы для пробуждения у внука магии. Особенно старался дядюшка Элджи, племянник мистера Лонгботтома. Когда магия, наконец, пробудилась, вся семья была на седьмом небе от счастья. А Невиллу подарили жабу.
К этому времени Августа и Гризельда несколько сократили число своих похождений. Все же возраст давал о себе знать. И появившаяся с возрастом разборчивость. Но иногда… Случалось, что заседания «Попечительского совета» затягивались и на несколько дней…
***
Люциус потянул вниз белоснежный воротничок сорочки. Проект, над которым велась работа, был крайне важен. Важно было показать общественности заботу о природе и окружающей среде. Создание заповедника с питомником ядовитых змей было направлено на то, чтобы обеспечить зельеваров ценными ингредиентами – ядами, змеиными яйцами, шкурками и другими частями змеиного организма. А также ненавязчиво восстановить имидж Слизерина.
– Скабиор. Я ничего не понял. Будет согласован проект заповедника, или эта старая грымза опять вертится, как уж на сковородке?
Скабиор сглотнул, некстати вспомнив, как всего несколько часов назад извивалась в его руках «старая грымза». «И вовсе она не старая, – почти обиженно подумал Скабиор. – Ну, сколько ей, ну не сто же?» Гризельде было сто сорок семь, однако этого наверняка не знала даже Августа.
– Люциус, все будет в лучшем виде, – заверил начальника Скабиор. – Я плотно веду работу в этом направлении.
Вновь волной нахлынуло воспоминание. Да, было плотно, и тесно, и жарко. И влажно. И было бы даже нежно – он всегда был готов к такому. Но оказалось, что умудренные опытом министерские эксперты любят, мягко говоря, пожестче. И проявляют такой профессионализм и рвение, что Скабиор в какой-то момент вовсе потерялся в ощущениях. Света в спальне почти не было – окна плотно зашторены, свеча горела только одна. Но и она вскоре погасла – в подсвечник попали туфлей.
В отсутствии света остальные чувства обострились. Вкус, осязание, слух – все были максимально задействованы. Не было на теле Скабиора места, которое бы этой ночью осталось бы без внимания. Он знал, что нравится женщинам, но таких изысканных комплиментов в свой адрес еще не слыхал. Наполненные подлинно слизеринским ядом, разговорчики двух подружек скользили буквально по лезвию ножа, по кончику жала, по грани абсурда, распаляли воображение и будили стремление доказать. Что он лучший. Во всем, что делает. Он доказывал – то одной, то другой, то обеим вместе, что согласованные действия непременно приведут их к успеху. И к оргазму. И не раз. Резкие движения сменялись плавными поглаживаниями, потом, замерев на какие-то бесконечные секунды, возобновлялись опять, сопровождаемые уже не едкими замечаниями, а тяжелым дыханием и протяжными стонами.
Не в его правилах было оставаться до утра, но, совершенно вымотанный, Скабиор заснул, обнимая правой рукой Августу, а левой – Гризельду. Или наоборот. Как бы то ни было, с обеих сторон его обнимали и прижимались к нему две весьма страстные, но, как и он, очень утомленные ведьмы.
Проснувшись спустя пару часов, Скабиор тихонько выскользнул из спальни, стараясь никого не разбудить. В спальне по-прежнему было очень темно, и собрать свою одежду ему удалось только с помощью невербального Акцио. Одевался он уже в коридоре. Хорошо, что успел застегнуть брюки до появления младшего Лонгботтома – защитника чести бабушки. Хм. Забавный парнишка этот Невилл.
Скабиор отправился домой, переоделся, и к началу рабочего дня был уже в кабинете Люциуса. Никак ему не удавалось стряхнуть с себя воспоминания о прошедшей ночи. Он был далеко не новичок в альковных играх и думал, что его уже ничем нельзя удивить. Однако он вряд ли забудет то, что произошло. И, если уж быть совсем честным с самим собой, он был бы не против повторить.
Поэтому уважаемому заместителю министра придется еще подождать согласования по его ядовитому проекту.
