Текст книги "Пока глаза закрыты (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Мир отчасти кажется чёрно-белым. Нет, краски видны, они въедаются в память, остаются пятнами на сетчатке глаза, но всё равно видятся тусклыми отголосками воспоминаний. Трэвис подпирает щёку кулаком и разглядывает букет искусственных цветов на подоконнике кофейни, в которой он завтракает. Его собственные глаза – белые и прозрачные, пока ещё.

Трэвису двадцать четыре, и плевал он на все моральные принципы и устои.

– Ваш кофе, – официантка с тёмными, едва ли не чёрными глазами и такими же смоляными кудрями ставит на стол чашку и кладёт рядом сдобную булочку. – Что-то ещё? – она улыбается и поправляет волосы, забирая выбившуюся из хвоста прядь в густой хвост, больше похожий на облако.

Трэвис смотрит на неё несколько секунд и думает, что или она сумасшедшая и наивная дурочка, или она просто совсем недавно нашла своего ‘мэйта. Они ведь всегда так улыбаются, когда находят. Мерзость-то какая.

– Только если ещё одну вашу улыбку, – Трэвис тоже улыбается и даже подмигивает, и девчонка розовеет, но спешит продемонстрировать на тонком пальчике кольцо и сбегает к другому клиенту. Трэвису остаётся только ещё раз усмехнуться и глотнуть кофе.

В последний отчаянно хочется добавить чего-то покрепче, но впереди ещё целый день.

На улице холодно, сыро и ветрено. Трэвису приходится поднять воротник пальто и спрятать в нём сразу же замёрзшие уши, прежде чем он садится в такси и говорит водителю адрес. Ехать всего несколько кварталов, а счётчик крутится как сумасшедший, но Трэвису слишком холодно и плевать на деньги, чтобы идти пешком.

– Меня зовут Трэвис Пинчер, – говорит он девушке на ресепшене, когда поднимается на нужный этаж. – Я на собеседование на должность личного помощника мистера Джозефа Беннета.

– О, – девушка поднимает на него взгляд и сразу же опускает голову, заметив его глаза. Вот они, чумные люди двадцать первого века. Люди с белыми глазами, которые, возможно, принесут в чью-то жизнь счастье, а возможно, убьют кого-то и оставят гнить в любовной агонии. – Я скажу, что вы пришли немного раньше. Мистер Беннет будет рад.

«Да ну?», – мысленно хмыкает Трэвис, рассматривая себя в зеркале над ресепшеном, пока девушка звонит боссу.

Он красивый, бесспорно. Высокий, поджарый, с правильными чертами лица и холодным спокойствием во взгляде. Неудивительно, что он популярен. Неудивительно, что он пользуется этим. Неудивительно, что ему совершенно не стыдно.

Вероятно, он проиграл свою совесть в лет шестнадцать, когда увлёкся покером и Аланом Швиммером, учившимся на год старше. Известный обольститель, ни разу не обладатель белых глаз, потому у Трэвиса ни разу не возникло романтической мысли о том, что они могут оказаться ‘мэйтами. Но кого это волновало, если у Трэвиса всё замирало внутри от одного взгляда и тихого выдоха на ухо, когда Алан наклонялся к нему, разглядывая карты в его руках.

Алан Швиммер давно исчез из его жизни, примерно тогда, когда решил, что покер в небольшом городке на юге Орегона – это скучно, и уехал в Вегас. Трэвис слышал, что он пытался мошенничать в казино и его закатали в асфальт, но через пару лет мать рассказывала ему о том, что Алан вернулся домой и теперь работает в какой-то забегаловке. Но из жизни Трэвиса он всё равно исчез, забрав с собой его девственность, наивность и совесть.

– Прошу, мистер Беннет готов вас принять, – перед Трэвисом открывают двери, и он проходит внутрь просторного кабинета с панорамным окном во всю стену. Конечно, какой большой босс без больших окон на тридцать седьмом этаже нью-йоркского небоскрёба.

Трэвис прячет смешок за тихим покашливанием и тут же широко улыбается, подходит к столу и протягивает руку высокому мужчине в костюме. Трэвис знает его лицо, видел в газетных вырезках и на фотографиях в интернет-сводках новостей.

– Доброе утро, мистер Беннет. Рад, что вы согласились побеседовать со мной.

– Надеюсь, вы не потратите моё время зря… – Джозеф сухо кивает и приподнимает одну бровь, недвусмысленно делая паузу.

– Трэвис Пинчер, – сразу смекает Трэвис, представляется и продолжает улыбаться.

Мысленно он отсчитывает от десяти до одного и прячет победную улыбку, когда белые глаза Джозефа начинают менять оттенок на мятно-зелёный. Собственные глаза немного, но привычно зудят. Трэвис прикасается подушечками пальцев к векам, но тут же поднимает взгляд на Джозефа и едва ли не хохочет в голос от его изумлённого лица.

Он знает, что его глаза сейчас точно такого же цвета. И знает, что Джозеф не мог не заметить перемену.

– Ого, – выдыхает он, в поддельном удивлении открывая рот. – Кто бы мог подумать.

Джозеф растерян и изумлён, он сидит, словно окаменевший, и смотрит на Трэвиса, не мигая.

Это всегда забавляет: такая разная реакция у всех. Кто-то восторженно восклицает, кто-то пугается, а потом радостно лыбится во весь рот, а Большой Босс Джозеф Беннет просто не двигается. Возможно, его интуиция сейчас заходится нервным криком о том, что не стоит верить глазам. Возможно, собственный опыт заставляет проверить. Но Трэвис уверен в одном – никто и никогда не отказывался проверить.

А потом уже поздно делать шаг назад. Потому что сзади пропасть. Да и впереди – бездна отчаяния, но Джозеф Беннет ещё об этом не знает.

И Трэвис не в силах сдержать ликующую усмешку.

– Это немного утомляет, знаешь, – Трэвис курит прямо в постели, глядя на светлый резной потолок. Свет приглушён, но узоры можно с лёгкостью разглядеть. Или он просто наизусть помнит каждый из них?

Трэвис тушит сигарету в пепельнице, стоящей на краю тумбочки, рывком переворачивается и оказывается на чужих коленях, нависая сверху.

– Иногда я жалею, что согласился на это.

– Ты занимаешься этим последние три года, Трэвис, – Лукас снисходительно улыбается и протягивает руку, чтобы заправить прядь волос за ухо Трэвиса. – Ты слишком поздно начал жаловаться.

– Я не жалуюсь, – Трэвис хмурится, и его теперь мятные глаза становятся немного темнее. – Просто…

Ему хочется сказать, что он устал, но это будет неправдой. Он не устал, он выдохся. И не из-за того, что виртуозно разрушает чужие судьбы и отбирает надежду найти настоящего ‘мэйта, а потому что его самого это никуда не приводит.

Он познакомился с Лукасом больше трёх лет назад. Тогда ещё совсем мальчишкой он уже знал, что своей половинки никогда не найдёт, ошибочно напоровшись один раз на того, у кого он впервые отобрал будущее. Трэвис не переживал, и проигранная в покер совесть его не мучила, но осадок остался неприятным. Тогда-то он и отправился в бар, где по поддельным правам ему удалось выпить пару стаканов пива, а после заглядеться на мужчину с другой стороны барной стойки.

Лукас был старше почти на пятнадцать лет. Уже тогда влиятельный и финансово обеспеченный, умопомрачительно привлекательный не только внешне, но и аурой, которая буквально искрила вокруг него. Конечно, Трэвис запал. И не стесняясь подкатил сразу же, чтобы уже через несколько часов оказаться в чужой кровати и рассказывать о том, что его глаза не всегда были белыми, ещё в прошлую среду Трэвис смотрел на мир голубыми глазами, как и у той девчонки, которая порезала себе вены позавчера, когда мир для Трэвиса вновь потерял краски.

– Грустная история, – сказал тогда Лукас, но в его взгляде не было ни грамма сочувствия. Трэвиса это особо и не волновало.

А через несколько месяцев Лукас предложил помочь ему. Потом ещё и ещё. И Трэвис уже сам не помнил, когда увяз в этих авантюрах с бизнес-конкурентами Лукаса.

Он встречался с каждым из них, у кого ещё не было ‘мэйта, его глаза менялись, и несколько недель он жил в лживой сказке, осыпаемый любовными признаниями, сомнениями по поводу будущего и в большинстве случаев дорогими подарками. Люди, ослеплённые всего лишь только одним совпадением, слишком легко забывают о том, что после эйфории почти всегда неизменно приходит апатия и депрессия. Трэвис нёс за собой и то, и другое, уходя от очередного разбитого вдребезги сердца с удовлетворённой улыбкой и топча подошвами оставшиеся осколки.

– Тебе идёт этот цвет глаз, – говорит Лукас, переворачивая Трэвиса на спину и раздвигая коленом его ноги. – Потерпи ещё немного, – он не про секс, потому что Трэвис любит секс. – Осталось немного.

– А потом что? – Трэвис невольно выгибается, когда умелые пальцы вторгаются в его тело, он сокращает мышцы, но через мгновение расслабляется и просто обхватывает Лукаса коленями за поясницу. – Долго и счастливо – не для нас, Лукас.

Лукас смотрит на него несколько секунд, а после делает толчок бёдрами и легко входит в ещё растянутое после прошлого раза тело.

– Я рад, что ты это понимаешь, – негромко хрипит он Трэвису в ухо и двигается резче.

У Трэвиса ни черта нет. Грёбаный Алан Швиммер забрал у него не только совесть, но и сердце, и хоть какие-то перспективы на нормальное будущее.

У Лукаса Галлахера есть всё: почти миллиард долларов на личном счёте в банке, власть и льдисто-серые глаза. Точно такие же, как и у его жены, Дороти Спенсер, с которой в следующем году он отметит десятилетие со дня их свадьбы.

И никакие лжесоулмэйты им не угрожают. Цвет глаз уже не изменить, как и настоящую связь не разрушить.

Глупо было бы не понимать, что его используют. Трэвис – не глупый. Он с лёгкостью пройдёт по трупам, воспитанный Лукасом лучше, чем собственными родителями, но вот против Лукаса идти не может. И отказать не может, ощущая себя дрессированной псиной, которая встаёт на задние лапы ради сахарной косточки за пятьдесят центов.

– И откуда ты? – Джозеф Беннет неспешно пьёт вино из хрустального бокала, и красный цвет неровно отпечатывается в уголках его губ.

Трэвис подаёт ему салфетку и лучезарно улыбается, отрезая от своего стейка большой ломоть.

– Из Орегона. Приехал учиться в Нью-Йорк. Это ведь указано в моём резюме.

– Я знаю, – Джозеф окидывает его взглядом, и Трэвису почему-то немного не по себе. Будто бы он что-то упускает, никак не может догадаться, что именно значит этот взгляд.

– Неужели ты думаешь, что в резюме я указал неправильные данные? Это же легко проверить. Гораздо сложнее выяснить, учился ли я в музыкальной школе или нет.

– И учился? Кажется, написано, что ты играешь на фортепиано.

– На скрипке, – поправляет Трэвис. – Как-нибудь продемонстрирую.

– Не стоит. Не люблю скрипку.

В лице Джозефа ничего не меняется, он так же спокойно доедает мясо, вновь пьёт вино и внимательно следит за Трэвисом. Будто бы на него и не распространяется вся магия соулмэйтов, которую столько раз видел в действии Трэвис своими собственными глазами.

Они выходят из ресторана ближе к десяти и едут в пентхаус Джозефа, Трэвис ещё в машине, которую ведёт водитель Беннета, кладёт свою руку на чужое колено и тянется вперёд, дразняще лизнув Джозефа в губы. Тот не отвечает взаимностью, зато ошпаривает его очередным колким взглядом.

Что-то идёт не так, и Трэвис почти готов попросить остановить машину, ссылаясь на плохое самочувствие. А завтра начать всё сначала.

Но он ведь такой упрямец, ни за что не умеет сдавать. И сейчас просто так не отступит, пока не растопит эту глыбу льда.

– Удивительный вид, – говорит он, когда оказывается в гостиной апартаментов Джозефа. Здесь тоже панорамное окно, и весь город как на ладони. Трэвис даже не лжёт, ему нравится.

Джозеф приносит ещё одну бутылку вина, Трэвису хватает бокала, чтобы окончательно настроиться. Но Джозеф сидит в глубоком кресле, курит сигару и, кажется, не слишком заинтересован в продолжении.

– Что-то не так? – спрашивает Трэвис, подбираясь ближе, почти вплотную, но не спеша снова прибегать к тесному контакту.

– Сколько он тебе заплатил?

– Что? – кажется, сердце на мгновение останавливается. Вопрос резкий и такой прямой сбивает с толку. Трэвис в смятении пытается придумать, что сказать, может, перевести в шутку, но Джозеф не даёт ему даже звука издать.

Он затягивается, выпускает едкий дым и барабанит пальцами по пустому бокалу.

– Сколько Галлахер платит тебе? Я ведь уже не первый, верно?

– Я не… – Трэвис медленно садится на диван и изо всех сил пытается изобразить непонимание, но его хвалённый актёрский талант даёт сбой в самый неподходящий момент.

– Давно ходили слухи о том, что Лукас нанял какого-то мальчишку-лжесоулмэйта, чтобы тот окручивал тех, кто ещё не нашёл своего ‘мэйта. И я ждал, когда кто-то подобный ко мне придёт. И вот, ты здесь. Можешь не пытаться мне солгать, я чувствую то же, что чувствуешь ты. В отличие от тебя. И сейчас ты до смерти напуган, – Джозеф вновь наполняет свой бокал.

Трэвис нервно чешет щёку и молчит.

– Удивительное дело, эти соулмэйты, да? – продолжает Джозеф. – Ты можешь встретить человека и стать самым счастливым человеком на земле, а можешь обмануться и умереть от того, что сам себе разодрал глотку из-за сводящего с ума одиночества, когда твой соулмэйт внезапно оказывается не им, а только лживой сукой, действующей по приказу своего хозяина.

– Как ты понял? – наконец возвращает способность говорить Трэвис. Он хватается пальцами за обивку дивана и часто дышит, облизывает пересохшие губы, но даже язык сейчас сухой и жёсткий, словно наждачка.

– Ты трахался в тот же день, когда встретил меня, я чувствовал это. Ни один настоящий ‘мэйт так делать не станет. И… знаешь, природа ведь предусмотрительна. Если бы моим ‘мэйтом был парень, у меня бы стояло на парней. А так… я считаю это омерзительным.

– Ты даже не представляешь, как часто я это слышал. И как часто эти же люди потом просили меня о продолжении, – усмехается Трэвис.

Джозеф молча допивает вино, идёт к окну и продолжает курить сигару. Она дымится и погружает комнату в тяжёлый аромат. У Трэвиса чешется в носу от желания чихнуть.

– Сколько у меня есть времени?

– Неделя, две… Не больше трёх, – Трэвис жмёт плечами. Отпираться бесполезно, он потерял этот шанс. – У всех по-разному.

– Тогда передай Лукасу, чтобы он не забывал оглядываться за спину.

В городе с каждым днём становится ещё холоднее. Ветер пробирается под одежду и пускает неприятные мурашки по спине, но Трэвис стоит на улице, смотрит на огромный электронный щит с рекламным роликом и не чувствует совершенно ничего.

Дефектный. Он думает, что он дефектный.

Когда человек встречает лжесоулмэйта, он навсегда теряет шанс встретить того, кто на самом деле предназначен ему судьбой. Когда человек теряет лжесоулмэйта, он испытывает то же самое, когда теряет и того, кто на самом деле предназначен ему судьбой. Только с той разницей, что глаза лжесоулмэйтов возвращаются в своё обычное прозрачно-белое состояние слишком быстро, всего за пару недель, а с по-настоящему родственной душой можно жить счастливо несколько десятилетий.

Многие лжесоулмэйты, зная о таком исходе, намеренно закрывают глаза масками, запираются дома и изо всех сил пытаются не испортить чью-то судьбу. Таких большинство. И они почти герои, потому что отказываются от собственного счастья и практически жизни.

Но Трэвис никогда не отличался высокой моралью. И, наверное, глупо винить в этом Алана Швиммера, который только и успел научить его играть в покер и делать минет. Наверное, из-за того, что он просто дефектный. Не как соулмэйт, а как человек.

Он думает об этом, смотрит на счастливую семью, которая читает какой-то журнал в ролике, который сейчас транслируется над площадью, и едва заметно усмехается – у него семьи не будет. Даже если он очень захочет. Или соседи вокруг него подохнут, как мухи, вешаясь на собственных простынях или разрезая кухонными ножами вены.

Так себе перспектива.

Телефон звонит в четвёртый раз. Лукас реагирует на сообщение о том, что Беннет всё знает, моментально и набирает Трэвиса раз за разом. На этот раз Трэвис ему отвечает.

– И как это понимать? – сразу же требует Лукас. – Откуда он узнал?

– Догадался, – Трэвис зажигает ещё одну сигарету и упирается спиной в стену дома. Мимо него идут люди, но до него никому нет дела, как и в любом другом большом городе. Сейчас Трэвис безопасен, пока его глаза цветные, он никому не в силах навредить.

– И ты не стал его переубеждать?

– Нет, мне показалось, что это бессмысленно. С ним всё равно всё кончено. Через пару недель ты будешь давать интервью по поводу его быстрой кончины.

Лукас напряжённо молчит, и Трэвис вслушивается в его шумное дыхание в трубке.

– С тобой всё нормально, Трэвис?

– Всё отлично.

– Приезжай сейчас, Дороти уехала к родителям. Думаю, надо поговорить.

– Нет, не хочется. Давай завтра? Может, поужинаем? Я бы поел крабов.

Лукас вздыхает и соглашается.

– Я позвоню тебе утром.

Трэвис отключает связь и убирает телефон в карман. Он вновь смотрит очередной рекламный ролик – теперь уже показывают длинноногую девушку в кожаных сапогах, через мгновение на экране появляется название модного бренда.

Интересно, думает Трэвис, у этой девушки есть ‘мэйт? Или же она просто самый обычный человек? Если последнее, то ей повезло. Трэвис отчётливо ощущает, что душу бы продал, чтобы быть обычным человеком. Без всей этой дряни с глазами и поиском контактных линз, которые и покупать-то запрещено, но от шугающихся прохожих устаёшь уже в первый год жизни.

Было бы неплохо шагнуть вот так под несущийся автобус, который сейчас стоит на перекрёстке. Трэвис смотрит на него и тушит сигарету о кирпичную стену. И правда неплохо. Крабов только хочется, Лукас ведь любит те места, где их готовят просто божественно.

Трэвис так глубоко увязает в своих мыслях, что не слышит ни сигнала автомобиля, не видит перекошенного от ужаса лица водителя, но сразу же приходит в себя, когда его дёргают за локоть назад, и он вновь оказывается на асфальте, не помня даже, как очутился на проезжей части.

– С ума сошёл? – над ним нависает Джозеф Беннет.

И Трэвису кажется, что действительно сошёл.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он.

– Если ты забыл, то напоминаю: ты всё ещё находишься под окнами моей квартиры. И мне бы не хотелось наблюдать за тем, как твоё тело растаскивают по всей дороге. Малоприятное зрелище.

– А если серьёзно? – конечно, Трэвис не верит ни единому слову.

Джозеф тяжело вздыхает и смотрит на него с такой усталостью, что Трэвис вдруг ощущает, что, наверное, совесть у него всё-таки есть.

– Я чувствую то же, что и ты.

– И что ты почувствовал? – Трэвис смотрит на него снизу вверх, всё ещё сидя на асфальте и пытаясь прийти в себя. Потому что помутнение рассудка слишком очевидно, и вдруг проснувшаяся от многолетнего сна совесть тоже сводит с ума. Беннет выглядит устало и вымотано, но глаза у него и правда красивые, мятные, Трэвис бы хотел обладать такими же всю жизнь. Ему и правда идёт.

– Что ты полный идиот. Поднимайся, – Джозеф протягивает ему руку, и Трэвис рефлекторно принимает её, вставая на ноги.

– Что ты будешь делать? – спрашивает он, засовывая замёрзшие ладони в карманы.

– Я справлюсь. Отсутствие ‘мэйта не сведёт меня с ума. Лукас просчитался. В любом случае, у меня ещё есть в запасе пара недель. Этого достаточно, чтобы найти выход, – Джозеф оглядывает Трэвиса с головы до ног, смотрит с едва заметным прищуром и вдруг предлагает: – Как насчёт позднего ужина?

Трэвис отвечает на взгляд сначала удивлением, а потом понимает и жмёт плечами.

– Как насчёт крабов?

– Ненавижу крабов, – отрезает Джозеф, идя обратно к своему подъезду. Трэвис идёт за ним и с трудом сдерживает смех.

Влюблённостью тут и не пахнет, как и Той Самой Связью, но внутри всё равно легко. Гораздо легче, чем рядом с Лукасом. Трэвис понятия не имеет, что это за чувство, но, в любом случае, у него есть в запасе пара недель.

Этого достаточно.