Текст книги "Лицо измены (СИ)"

Автор книги: Darr Vader

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Мера хотела навестить Орма сразу же после его заключения под арест, однако отец и Вулко отговорили ее: не за чем сразу же лить раскаленное масло на свежие раны, свергнутому царю нужно время, чтобы смириться, и царевна, мучимая тревогами, подчинилась. Чувствуя себя обязанной объясниться с бывшим женихом, все же она невольно порадовалась отсрочке их встречи: значит, у нее еще есть время подготовиться и усмирить бурю чувств, бушевавшую в душе, и Орм успокоится, примет свое положение и власть нового царя. Возвращение Атланны, живой и невредимой, Трезубец Атлана и левиафан, бившийся на стороне Артура, должны были убедить Орма склонить голову перед единоутробным братом, но Мера знала, каким упрямым и злопамятным мог быть сын Орвакса. Несомненно, он рад, что мать спасена и вернулась в Атлантиду, но даже этого могло оказаться недостаточно, чтобы заставить Орма позабыть обиды. Пусть лишенный трона, запертый, подобно взбесившемуся дорудону, он все еще представлял опасность для власти Аквамена – в океане еще остались те, кто хранил верность роду Мариусов, и, недовольные воцарением полукровки, они могли сплотиться вокруг Орма и поднять восстание против правления Артура, чего нельзя было допустить. Воды еще не успокоились после Битвы Царей, в морской соли еще остро чувствовалась горечь пролитой крови, и новая война не принесет ничего, кроме потерь и разрушения. Мера надеялась, что разум Орма не отравят злость и жажда мщения: ее бывший жених был хитер и решителен, но в гневе он глупел, забывался, рвался к своей цели, совершенно не думая о последствиях.

Девушка чуть слышно хмыкнула: в этом они с Артуром были похожи. Аквамен тоже не собирался отступать, не добившись своего, но Артур хотя бы прислушивался к чужим советам, а Орм же не терпел, когда ему перечили. Даже от Меры, своей невесты, он ждал полного подчинения, будто от служанки; царевна понимала, что не смогла бы так жить: рано лишившаяся матери, воспитанная отцом как его помощница и наследница, а не безмолвное украшение зала, Мера бы отчаянно сопротивлялась давлению Орма, точно молодая акула, на которую впервые пытались надеть сбрую. Орм бы не отступал, Дева Ксебела не сдавалась и продолжала упрямиться, и их брак превратился бы яростное противостояние; такой союз не принес бы счастья никому из них, однако, если бы не желание Орма покорить сушу, Мера ни за что не оставила бы его. Ее долг как послушной дочери и как царевны был выйти замуж за выбранного жениха, и девушка была готова с честью его исполнить, но ее сердце взбунтовалось, когда Нерей поддержал сына Орвакса в его намерении поднять трезубцы против людей. Если бы не это, возможно, они были бы уже женаты, и Мера носила бы его ребенка, будущего царя Атлантиды, но боги распорядились иначе: теперь она невеста другого, а Орм заключен под стражу, состоящую исключительно из гвардейцев народа Соленых Вод и рыболюдов. Это было решением Вулко: в Атлантиде и Ксебеле у Орма Мариуса оставалось слишком много друзей, и Нуйдис намеревался оградить свергнутого царя от возможных союзников. Среди рыболюдов и соленоводных Орм не найдет поддержки: царя одних он убил собственной рукой, лишив отца юную царевну, а другие видели в нем только захватчика и узурпатора. Это было разумное решение, которое поддержал царь Нерей и Совет благородных родов единогласно, но сердце Меры ныло, будто сдавленное чьей-то безжалостной ладонью, при мысли, что Орм сейчас совсем один; девушка знала, что ему не причинят вреда – ни Атланна, ни Артур того не допустят, но сын Орвакса всю жизнь страдал от одиночества: измена матери его отцу, ее последующая казнь, брат, выросший на суше среди людей, суровое воспитание царя Орвакса, его жестокость и холодности, не редкие по отношению к родному сыну, ложились незримыми шрамами на Орма, точили его, как неумолимые волны точат прибрежные камни. Оставленный нареченный, преданный собственным советником, даже мать предпочла ему старшего сына-полукровку – что он должен чувствовать после всего этого?

Потому Мера чувствовала себя обязанной облегчить его боль хоть немного, доказать, что, несмотря на разорванную помолвку, Орм все еще дорог ей. А разве могло быть иначе? Их обручили, когда они были детьми, Мера и Орм росли в твердой уверенности, что поженятся. Сын Орвакса нередко изводил Деву Ксебела разговорами о том, что у него будет целый гарем красавиц со всех уголков океана, а Мера в ответ угрожала надрать ему уши и рожать одних только дочерей.

– Сыновья от такой тюленьей задницы, как ты, не родятся! – заявила тогда она, за что Орм дернул свою невесту за волосы. Царевна Ксебела, не желая терпеть подобное обращение, так нащипала жениха за щеки, что наставила ему синяков. Конечно же, Меру наказали за подобное поведение: разве допустимо девушке так себя вести? Да еще и поднимать руку на будущего мужа?! Но зато следующие несколько недель Орм по всему дворцу плавал с щеками синими, словно осьминожьми чернилами умылся, говорил и улыбался с трудом и больше никогда не заговаривал с Мерой о наложницах, однако дразнить и задирать свою невесту не перестал: усмехаясь хищно, отчего Орм делался похожим на голодную мурену, он обзывал Деву Ксебела тощей, словно морская игла, говорил, что в ее волосах будут селиться рыбы, перепутав их с щупальцами актинии, и вообще после свадьбы он запрет ее в башне, потому что он – будущий царь и имеет на это право. Сейчас бравада дерзкого и злого, будто морской волк, мальчишки вызывала у Меры улыбку, а тогда она ярилась и возмущалась, требовала принести им трезубцы, чтобы в поединке отстоять свою задетую насмешку и честь. Слуги и фрейлины мягко увещевали и уговаривали, пытаясь успокоить взбешенную дочь Нерея, Орм так довольно усмехался, что кровь в жилах царевны обращалась лавой, кипела и клокотала, растекаясь жидким огнем по паутине вен, а царь Орвакс, задумчиво щуря глаза, черные и холодные, как вода в Бесовой Впадине, замечал, что от такой бойкой девицы, как Мера, родятся сильные сыновья. Это ничуть не льстило, напротив, только сильнее выводило из себя, но Орвакс Мариус был не тем, кому царевна Ксебела могла бы возражать. В тот год Мера даже еще не расцвела, а в Орме видела завравшегося нахала, заслуживающего трепки, нежели своего суженого, однако в глубине души таила нежелание выходить замуж за Орма и рожать ему сыновей.

Да и кто бы стал слушать прекословие девчонки, упрямо и буйно рыжей, будь она хоть сотню раз царевной?

Со временем Мера смирилась, приняла грядущее замужество как нечто неизбежное; верно, как сухопутный рыбак, затерявшийся на лодке в ураган, принимал несущуюся на него исполинскую волну. Она не полюбила Орма, хотя знала, что он ждет от нареченной именно этого, но была по-своему привязана к нему; у них было столько общих воспоминаний, радостных и не очень, общее детство, долг перед их семьями и океаном; царевна Ксебела искренне пыталась приноровиться к непростому характеру жениха, а он в свою очередь старался быть с ней учтивым, мягким и обходительным, но в Орме Мариусе было слишком много яда. Зачастую он делал или говорил такое, что отталкивало Меру от него, будь то попытка запретить ей принимать приглашение на танец от других мужчин или же отказ отпустить ее в Ксебел на годовщину правления царя Нерея. Орм как будто боялся, что, стоит ему отпустить невесту, как она оставит его ради другого, бросит, как царица Атланна бросила его отца.

Издевка богов, что именно так и вышло: воды судьбы принесли Меру к Артуру Карри, после встречи с которым царевна поняла, что не сможет быть женой его брата.

Дева Ксебела поделилась в Акваменом своим желанием посетить Орма в его тюрьме, которой для него стали покои в чертогах Царей во дворце Атлантиды, однако Артур посоветовал девушке не спешить, неприятно ее удивив.

– Ты, конечно, можешь пойти, если хочешь, – сказал он, перекидывая золоченый трезубец из ладони в ладонь; у Артура было осунувшееся от усталости лицо, взгляд – злой и потемневший, и морщины, перечеркнувшие лоб и переносицу, но когда он поднял глаза на Меру, лицо Аквамена осветило улыбкой. Оставив трезубец, он притянул Деву Ксебела к себе и усадил к себе на колени. – Но сразу предупреждаю – он не в настроении. Мягко говоря.

– Я с ним выросла. Поверь, мне его укусы не страшны, – фыркнула Мера, запуская пальцы в волосы Артура; он прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла, которую поддерживали переплетенные щупальца осьминога из малахита и нефрита, запрокинув голову, и царевна пробежалась пальцами по его шее, колючей от пробивающейся щетины. Аквамен бы по-человечески волосатым, что Мера находила по-своему очаровательным; целовать его было щекотно, девушке хотелось рассмеяться или чихнуть, или поцеловать крепче, так, чтобы дыхание перехватило и сердце замерло. Она старалась не сравнивать поцелуи Артура и Орма, но стоило теплым губам Аквамена коснуться ее кожи, память жгло холодом сдержанных прикосновений бывшего жениха. Ласки Орма были рождены чувством собственности; Мера целовала его потому что должна была его целовать, а Артура – потому что хотелось так сильно, что кружилась голова.

Аквамен серьезно взглянул на царевну, придерживая ее за округлое бедро, просунув пальцы в разрез на летящей ажурной юбке девушки; узкий корсаж переливался чешуйчатыми пластинами, линия лифа сверкала крошевом аквамаринов. Просунув за него палец, Артур игриво оттянул его, за что получил по рукам от засмеявшейся Меры. Девушка оттолкнулась ногой от кресла, собираясь отплыть, но Аквамен цепко, будто спрут, ухватил ее за щиколотку. Дева Ксебела забилась в его хватке, ее юбки трепетали и извивались, вода запузырилась, и рой серебристых пузырьков устремился вверх, к потолку, украшенному барельефом, изображающим царскую охоту на падших. Мера заливалась смехом, принимая все за игру; она вырвалась изо всех сил, но Артур даже не шевельнулся и не поднялся с кресла, удерживал девушку с легкостью, будто морского конька на поводке. Лицо его было мрачным, улыбка золотилась только в глазах; резко выбросив вперед вторую руку, он подхватил вскрикнувшую от возмущения и неожиданности Меру и дернул на себя. Царевна буквально упала в его объятия, ударилась грудью об его грудь и ухватилась за плечи Артура; руки Аквамена кольцом обвились вокруг нее. Мера села к нему на колени, широко расставила ноги, и уперлась коленями в подушки кресла; раскинувшейся юбкой играла вода, цветной подол, вышитый иссиня-черной блестящей тесьмой, был похож на лепестки распустившегося цветка. Девушка невольно покраснела, затаив дыхание, при мысли, что кто-нибудь может войти и увидеть их в таком виде. Пусть они и помолвлены, но это до ужаса неприлично. От столь возмутительных и бесстыдных мыслей ей стало жарко, настолько, что захотелось и вовсе скинуть платье, но шнуровка платья располагалась на спине, и без помощи Артура ей не раздеться. На губах царевны расцвела кокетливая улыбка, взгляд плеснул серебром из-под ресниц, но на нее будто налетело ледяное течение, подхватило и закружило в водоворот, когда Аквамен промолвил угрюмо:

– Мать плачет всякий раз, как приходит от него. Не знаю, почему – Орм ей ничего такого не говорил, а если бы попробовал что-нибудь сболтнуть, я бы ему шею свернул как цыпленку.

– Царица недавно обрела своих детей, – осторожно заметила Мера, успокаивающе поглаживая плечи Артура, – быть может, она оплачивает то, что упустила время рядом с вами.

– Или то, что мой братец – упертый мудак, – буркнул Артур, потешно насупившись,– колено он, видите ли, преклонять не будет! Мне это и не надо, но Вулко на пару с твоим отцом заладили, что если свергнутый царь примет мою власть, то народу будет легче увидеть во мне правителя.

– Истинно так, – с улыбкой кивнула Дева Ксебела, – Орм должен прилюдно отказаться от трона от имени своего рода и всех своих будущих потомков. Это оградит тебя от возможных притязаний Мариусов на твою власть.

– А по-другому договориться никак? Ну, допустим, править посменно, или я по четным дням, а они – по нечетным? Или хотя бы на выходные? Что, совсем никак? – картинно расстроился Артур, скорчив рожицу, однако Мера даже не улыбнулась. Взяв его лицо в ладони, она строго взглянула на Аквамена, нахмурившись.

– Это не смешно, Артур, дело крайне серьезное. Если Орм окончательно не отречется от трона, то найдутся те, кто захочет вернуть его на трон. Признаться, я не понимаю, почему он упорствует, поражение в войне не оставило ему никаких шансов, еще и гибель царя рыболюдов…

– Зато я понимаю: нервы хочет мне попортить, вот почему! Как будто у меня без него проблем нет, – вздохнув, Аквамен закрылся лицом в грудь Меры, щекоча и царапая кожу своей бородой; девушка, взвизгнув, выгнула спину дугой, упираясь ладонями в грудь Артура, однако он держал крепко, потираясь заросшими щеками и норовя уткнуться носом прямо в ложбинку между грудей. Дева Ксебела схватила Аквамена за волосы, раздираемая желанием оттолкнуть его и одновременно – прижать покрепче. Шумно выдохнув ей в грудь, так, что пузырьки выпорхнули из-за корсажа, Артур внезапно поднял голову; Мера отпрянула от неожиданности, она непременно свалилась бы, не поддерживай ее под спину руки Аквамена.

– Слушай, если тебе так хочется с ним встретиться, может, потолкуешь с ним по этому поводу, а? Мне-то все равно, Орм может дуться сколько влезет, но мать переживает, Вулко нервничает, из-за него я нервничаю, а если нервничает царь – нервничает и народ. А у нас так вообще два царя практически, а избыток королей еще никому не шел на пользу, да? – Артур, озорно усмехнувшись, подбросил девушку на коленях; Мера вяло улыбнулась, отведя глаза. Аквамен, хоть и не слишком сведущий в политике, быстро улавливал самую суть, однако Деве Ксебела меньше всего хотелось говорить с Ормом о делах короны. Если бывшая невеста заведет об этом разговор, то только больше озлобит, и неизвестно, что может прийти в голову загнанному в угол сыну Орвакса. Мера могла аккуратно попытаться воззвать к его благоразумию, подумать о матери, но она прекрасно знала, каким своенравным и непреклонным мог быть Орм.

Но поговорить им действительно стоило, и чем скорее, тем лучше. Нельзя же вечно сидеть и дрожать при мысли, что ей придется оказаться лицом к лицу с отвергнутым женихом. Мера не побоялась пойти против отца и собственного народа и отправиться в воды падших, а это всего-навсего разговор с Ормом. Однако именно по дороге к покоям Орма поперек горла стоял колючий ком, будто девушка проглотила морского ежа. Она столько собиралась сказать свергнутому царю, но чем ближе царевна подплывала к покоям бывшего жениха, тем меньше мыслей было в ее голове. Как ей начать разговор? Как встретит бывшую невесту Орм? Она еще не стала царицей, сын Орвакса мог и не захотеть ее видеть. Девушка нервно расправила складки на темно-синем платье; узкое, с ажурными плетеными рукавами, оно казалось непривычно строгим после пышных, вычурных нарядов, к которым так привыкла Дева Ксебела, но ей казалось грубостью выставлять свое положение напоказ перед Ормом. Мера надеялась, что сегодня боги на ее стороне, но слабо верила, что ей удастся в чем-то убедить сына Орвакса; однако зато никто не сможет сказать, что она не пыталась.

Когда Мера в сопровождении царской стражи в золоченых доспехах с шипастыми наплечниками и острыми, подобно акульим, гребнями на шлемах, подплыла к массивной двери из черненого металла, ведущей в покои Орма, два рыболюда, несущие караул, вскинули двузубые копья, приветствуя ее. Они держали круглые щиты с остро торчащим шестигранным шипом в середине, который окружал узор из переплетавшихся морских змей; их доспехи, золотисто-красные, цвета лавы, отливали дикой зеленью, чешуя на хвостах переливалась синевой, плавники на руках лиловели, а костяные наросты на плоских бледных лицах алели брызгами свежей человеческой крови. Один из них скосил на Меру круглый блестящий глаз, взволнованно подергивая жабрами, второй чуть слышно урчал, едва заметно подрагивая кончиком хвоста; они синхронно ударили копьями по щитам, и двери медленно разошлись в сторону; царевна юркнула в узкий проем, стремясь закончить с этим побыстрее.

Она нашла Орма за чтением: сидя на софе, поддерживаемой дельфинами, вырезанными из китовой кости, он, морща лоб, всматривался в ровные строчки, бегущие по неоново мерцающему экрану. Помимо него в просторной светлой горнице находились еще два гвардейца-рыболюда, облаченные в матово-серые латы; их чешуя была бледной, будто выгоревшей на солнце, кажется, Мера могла разглядеть сквозь бледные пластины чешуи зеленоватые русла вен. Вместо копий они были вооружены парными мечами, а щиты носили на спине; они подплыли к царевне Ксебела, замершей в нерешительности у порога, и споро обыскали, вызвав у девушки приступ раздражения: что она могла принести Орму? Спрятать трезубец под платьем?

– К вам гости, ваше высочество, – певуче промолвил один из стражников; сын Орвакса чуть повернул голову, не отрывая глаз от экрана планшета, – ее высочество царевна Мера пришла повидать вас.

Дева Ксебела стиснула зубы, заметив, как напряглись плечи Орма. Он сглотнул, дернув подбородком, мускул на его щеке дрогнул, и свергнутый царь неспешно, с показной неохотой, отложил планшет. Устроив его на столике, он легко поднялся и только потом посмотрел на Меру; взгляд Орма оценивающе скользнул по ней, уголок рта дернулся в тени презрительной усмешки. Склонив голову, он произнес тоном ласковым, словно теплые воды, но исполненным яда:

– Все еще царевна Мера… как давно мы не виделись. Если мне не изменяет память, в последний раз мы стояли так близко друг к другу, когда вы еще были моей невестой. Как много изменилось с тех пор.

– Да. Многое изменилось, – прикусив губу, Мера покосилась на гвардейцев; она знала, что Орм даже в гневе не посмеет поднять на нее руку, однако не хотела лишних свидетелей их разговора. То, что они скажут друг другу, не для посторонних ушей.

– Оставьте нас, – потребовала она, величаво вскинув голову; аметисты в ее волосах вызывающе сверкнули. Гвардеец мигнул, вильнув хвостом.

– Мы подчиняемся только царю Атлантиды и вдовствующей царице. Их приказы обязуют нас находиться рядом с его высочеством.

– Я хочу поговорить с его высочеством наедине, – чуть повысила голос Мера; неподчинение ей рыболюдов перед Ормом задело девушку, тем более, что сына Орвакса эта ситуация откровенно забавляла. Скрестив руки на груди, он с кривой усмешкой на губах смотрел на Деву Ксебела, и его глаза источали колючий холод.

– Ваше высочество может говорить смело – ваши слова не покинут этих стен, – поклонившись Мере, рыболюды отплыли к дверям покоев; Орм, ехидно усмехаясь, развел руками.

– Обо мне так трогательно заботятся. Младенцев их няньки не опекают так, как меня мои брат и матушка. Теперь вы, моя царевна, тоже решили к ним присоединиться? Или же просто пришли взглянуть на низложенного царя?

– Я пришла, потому что это необходимо, – с практически незаметной дрожью в голосе ответила Мера.

Орм подозрительно прищурился.

– Кому необходимо? – из его голоса испарилась вся насмешливость. – Вам? Мне? Право же, я и надеяться не смел, что будущая царица почтит меня своим присутствием, но, уверяю, я бы не стал жаловаться, если бы больше никогда не видел твоего лица. Лица предательства. Лица измены и вероломства.

– Орм, прошу… – девушка покачала головой; слова бывшего жениха били сильнее, чем сотня пощечин, лились в уши расплавленным свинцом.

– Просите? – наигранно удивился сын Орвакса. – О чем вы можете меня просить, моя царевна? Что я, несчастный пленник, могу вам дать? Скорее, это мне следует пасть перед вами ниц и молить о милости. Именно на это вы с Артуром рассчитывали, верно? Кстати, вы уже назначили дату свадьбы? Нет? Странно: мне казалось, тебе не терпится стать его царицей.

– Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать Артура, – отрезала Мера; Орм заставлял ее чувствовать себя гадко, его слова, злые и жестокие, заставляли царевну думать, будто ее любовь к Аквамену нечто постыдное и лживое. Но она вовсе не собиралась влюбляться в Артура – просто так вышло. Однако Орм, недоверчиво приподняв бровь, сцепил руки за спиной.

– В самом деле? Тогда я даже не знаю, о чем нам говорить. Не думаю, что ты пришла сюда посоветоваться в выборе подвенечного платья.

– Довольно! – отчеканила Мера; она понимала, что своим побегом оскорбила и унизила Орма, но больше не желала это выслушивать. – Я пришла потому, что тревожусь за тебя.

– Не слишком ли поздно ты начала волноваться за меня? Раньше ты не слишком обо мне беспокоилась, хотя мы были помолвлены. Боишься, что я постараюсь расстроить твой брак с Артуром? Напрасно, мне это ни к чему. Пожалуй, стоит благодарить богов, что они уберегли меня от свадьбы с тобой.

Мера усмехнулась, стараясь не показывать, как ее задели слова Орма; присутствие стражников-рыболюдов ничуть не смущало его, чужие уши не мешали сыну Орвакса изливать свое презрение на бывшую невесту. Несмотря на разницу в положениях, Дева Ксебела чувствовала себя беззащитной и уязвимой перед атаками Орма, но не собиралась позволять ему и дальше себя оскорблять.

– Ты знаешь, почему я так поступила. Дело не в тебе и даже не в Артуре.

– О, неужели? – саркастически откликнулся Орм, сцепив руки за спиной. – Так значит, ты наведывалась на сушу не для того, чтобы посмотреть на моего брата? Сравнить его со мной, решить, кто же из сыновей Атланны больше подходит тебе в мужья? Что же сыграло в его пользу? Ты сочла его более привлекательным? Или им будет легче управлять?

– О чем ты? – Мера пораженно распахнула глаза; Орм, скривив губы, подплыл чуть ближе, не обращая внимания на гвардейцев, предупреждающе сомкнувшие пальцы на рукоятях мечей.

– Прошу, оставь глупое притворство. Меня всегда раздражали эти женские уловки. Лучше прибереги их для Артура. Полагаю, он достаточно глуп, чтобы клюнуть на подобное. Наверное, поэтому вам с Вулко предпочтительнее видеть на троне его.

– Причем здесь Вулко? – непонимающе заморгала царевна. – Это его не касается. Орм, я хотела поговорить о том, что произошло между нами.

– О чем именно? – зло прищурил глаза Орм. – О том, что ты унизила меня на глазах у подданных? Что открыто предпочла мне бастарда-полукровку, а потом помогла ему свергнуть меня? Что плела заговор у меня за спиной? Об этом ты хочешь поговорить?

– Ты знаешь, если бы не твое желание развязать войну с сушей… – порывисто начала Мера, но умолкла, когда Орм резко вскинул руку.

– Довольно. Не пытайся меня убедить, что все дело только в комке грязи, населенной сухопутными. Мы же росли вместе, Мера. Ты сидела со мной за одним столом, мой отец принял тебя, как дочь, и вот как ты обошлась с его наследием! Предала его народ, его сына!

– Я тебя не предавала! – выпалила Дева Ксебела, сжимая кулаки. – Но ты совсем не слушал, ты так хотел войны, что нам пришлось!..

– Какое поразительное мягкосердечие, – издевательски хохотнул Орм, – никогда раньше не замечал за тобой и Вулко такой любви к земле. Но если тебе хотя бы хватило совести спорить со мной, то Вулко во всем мне поддакивал. Ведь куда легче было подвести Артура к Атлантиде, пока я был занят, планируя наступление.

– Орм, пожалуйста, – Мера простерла к нему руки, – мы… никто не хотел, чтобы все так вышло.

– Ложь, – выплюнул он, и бледное лицо сына Орвакса исказило презрением. – Вулко готовил Артура к этому с самого детства, мать еще до моего рождения решила, что именно его она хочет видеть на троне, а ты… ты, пожалуй, хуже их. Я доверял тебе, Мера. Я видел в тебе мать своих сыновей, но ты оказалась изменницей, лицемерной предательницей, и, Посейдон – свидетель, как я жалею, что тебе удалось спастись из подбитого батискафа.

– О спасении своей матери ты тоже жалеешь? – отчеканила Мера, смаргивая непрошеные слезы. Она знала, что все так и будет, но до чего больно было это слышать; девушка задыхалась, будто наглоталась ядовитой от нефти воды. Орм, непоколебимый и холодный, будто айсберг, сурово сжал челюсти.

– Не смей говорить о моей матери. Ей хотя бы хватило смелости исполнить свой долг и принять заслуженную кару, а ты даже боишься смотреть мне в глаза. Не жди, что я пожелаю вам с Артуром счастья и понесу шлейф твоего платья на вашей свадьбе. Скорее, я плюну тебе в лицо.

– Ты всегда был таким, – глухо промолвила Мера, опуская руки, – эгоистичным, жестоким, безжалостным… Орвакс воспитал из тебя достойного приемника.

– А кого Нерей воспитал из тебя? Куртизанку, готовую отдаться тому, кто предложит больше? – прежде, чем Орм успел договорить, царевна Ксебела подплыла к нему со стремительностью акулы и наотмашь ударила свергнутого царя по лицу. Пощечина швырнула Орма в сторону; Мера охотно ударила бы его еще раз, и еще, и еще, но стражники встали между ней и Ормом, оттеснив от Мариуса. Мягко, но настойчиво гвардейцы подталкивали девушку к дверям покоев, негромко урча; зеленоватая складчатая кожа на их шеях натянулась, и быстрее, чем через вздох, в горницу ворвались копейщики. Стражники уводили Меру в абсолютном молчании, а она и не думала сопротивляться; грудь Девы Ксебела раздирало от ярости и обиды, голова кружилась, а взгляд цеплялся за Орма, застывшего посреди комнаты. Он стоял, опустив голову, не глядя на царевну, и Мере хотелось закричать, чтобы он повернулся к ней, чтобы она смогла посмотреть ему в глаза, чтобы Орм понял, что она не боится. Но сын Орвакса так и не повернул головы, а царевна не нашла в себе сил даже позвать бывшего жениха, произнести его имя. Она с радостью ответила бы жестокостью на слова Орма, охотно позабыла бы о нем, но у них было слишком много общего, чтобы так легко все отринуть и не чувствовать боли от его злых, беспощадных слов. Орм говорил о Мере как о каком-то чудовище, хотя сам собирался втянуть Атлантиду в пучину войн и раздора, но после встречи с ним царевна действительно ощущала себя монстром, порождением Кето, погубившим Орма Мариуса, и почти со страхом поняла, что, если бы не Артур, она бы приняла и войну с сушей, и Орма как своего мужа.