Текст книги "Место в будущем"

Автор книги: Дарджей Линг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Дрожь пробудила меня, и я сдвинулся с места, прихватив свой чемодан. Буквально проталкиваясь между людьми, валандающимися без дела в ангаре, я наконец-то подошел к цели, которая тотчас открылась передо мной: момент этот был столь медленным в моем восприятии, что я успел уже десять раз представить то, что увижу за ними.

А ожидания мои были жестко обмануты: здесь была регистрация с огромной очередью перед ней и десятки неприкаянных душ. Что характерно, попасть внутрь ангара мог почти кто угодно, но оттуда – только через контролируемую силовиками дверь. Впрочем, здесь, должно быть, столпотворение только тогда, когда прибывают корабли.

Очередь двигалась довольно медленно, так, что я успел не то, что задубеть в этом ужасном холоде: мое тело уже клонило ко сну, руки отнимались, а ноги буквально подкашивались – благо мы все стояли вдоль низкой стены, на которую можно было облокотиться – так все и делали. Довольно странное помещение: охранники, находившиеся тут постоянно, стояли в боевых шлемах по углам, а проверяли наши документы с помощью компьютера, который на удивление медленно работал. Еще и освещение здесь было менее яркое, чем в ангаре – лампы дневного света будто начинали портиться, люди стояли хоть и не в полумраке, но в недостаточном освещении.

Через полчаса подошла моя очередь: показанные мной документы долго забивались в базу, а у меня начинали закрываться глаза. Практически «на автомате» я прошел в следующую комнату, представлявшую из себя что-то наподобие вокзала или метро, где вместо путей была огромная труба, судя по всему, для вакуумных поездов9. Спасибо огромной желтой стрелке на полу, я сориентировался и принялся ждать поезда, который прибыл практически сразу. Я был чуть ли не последним в очереди: радовало, что работники станции хотя бы имеют базовые знания о логистике.

Двери распахнулись, толпа зашла в поезд, где вместо общего пространства были специальные капсулы, на которых красным на нескольких языках было написано: «Во избежание летального исхода от переохлаждения категорически запрещается выходить за пределы вашей ячейки, пока поезд пребывает в пути». Это логично, учитывая, что нормальное отопление порта они реализовать не смогли, куда уж до поезда, который «плывет» в трубке с вакуумом, где температура близка к абсолютному минимуму (не говоря об Антарктиде в целом).

Я нашел свою ячейку, сел в кресло и закрыл дверь, не дожидаясь команды от управляющего поездом. Мне так хотелось спать, что я отключился в самом начале пути, пока мы, наверное, не вышли за пределы порта. В любом случае, я бы не узнал, вышли ли мы за его пределы, ведь здесь нет ни интерактивной карты, ни окон – ничего. Голые стены из какого-то материала, сохраняющего тепло, и весьма удобное кресло, в котором так удобно отойти в царство Морфея…

Глава 1

Меня разбудил пронзительный голос из ужасного динамика в моей кабинке, призывающий покинуть поезд, пока тот не начал движение обратно. Тяжесть в конечностях мешала поднять тело: руки наотрез отказывались двигаться быстро, поэтому мои сборы были похожи на танец заторможенного человека – все из-за сонливости и какого-то недомогания, будто я проспал намного больше, чем надо было. И сны в этот раз мне не снились, что было довольно необычно, учитывая мою склонность к тому, чтобы быть впечатлительным.

Когда капсула отворилась, в поезде уже никого не было, а я, видимо, был самым последним – как всегда. Кое-как проковыляв к выходу, я «сошел на берег» и, оглядевшись, отметил для себя точно такой же перрон, как и в порту ранее, с тем лишь исключением, что здесь все было как-то начищено, а лампы уже не были такого холодного цвета.

Мои ноги, несмотря на сон, из последних сил несли меня к выходу, который находился выше по лестнице. Я, пытаясь цепляться за начищенные блестящие перила, проследовал наверх. Оттуда доносился шум, составленный из сотен шагов, разговоров, тележек и автомобилей. Еще пара ступенек, и я был на поверхности: здесь было ничуть не теплее, чем в порту. Наоборот, я уже чувствовал, что без верхней одежды здесь попросту находиться нельзя. Единственное, что грело мою голову в этот момент – недюжинное удивление.

Этот город… Здесь все было именно так, как я представлял: будто бы утопия с виду. Ни единого потрепанного уголка, ни единой сломанной урны или побирающейся личности – да все было так чисто, как не бывало даже в огромных мегаполисах на Земле. Автомобили были исключительно муниципальные, при этом все начищенные до блеска, будто готовые сейчас же двинуться на выставку: такси, полиция, гражданская оборона и еще какие-то структуры, так же фургончики, по-видимому, для развоза товаров. Взгляд налево – мысль о фургонах была подтверждена: все они выезжали из ворот, по всей видимости, являвшихся проездом к грузовым платформам на поезде. Через пару секунд до меня дошло, что самое время включить плату, что я и сделал. Полминуты заняло обновление дополненной реальности, после чего передо мной высветились названия улиц и, естественно, основные ориентиры, в числе которых были гражданская и грузовая платформы вокзала.

Улица, на которую я вышел, называлась в честь какого-то «отца-основателя» этой колонии, имя которого я видел впервые. Удивительно, но далеко не все входы были отмечены подсказкой и информацией: я стоял на перекрестке, где по левую руку были здания «общественного достояния», а по правую – то ли жилые, то ли гостиничные. Впрочем, я, как всегда, зациклился на мелочах.

Прямо передо мной через перекресток был огромный проспект, который вел куда-то далеко. Я видел огромный столб, возвышающийся над зданиями – видимо, это была опора купола, накрывавшего эту станцию. Она была так же, как и все остальное здесь, обшита блестящим металлом. Этот исполин – венец и король остальной архитектуры11, стоял в самом центре «помещения» среди других, будто бы пытающихся дотянуться башен.

Я засмотрелся на окружение, но никак не мог не заметить то, что сверху – этот гигантский купол. На его ребрах жесткости были яркие лампы, имитирующие солнце, а «ночного» неба не было видно совсем. Сейчас был «день» на станции, на улице было довольно многолюдно, хотя не сказать, что я чувствовал себя в душном и тесном мегаполисе. На первый взгляд на каждого «обычного» человека приходился один служащий на станции – военный, полицейский, администратор, техник и другие, на правом плече которых виднелся опознавательный знак – что-то вроде шевронов разных цветов с разным количеством линий и логотипом. Прохожие, у кого такой нашивки не было, по-видимому, являлись просто переселенцами, предпринимателями и другими, кто служил не на «систему». Они, очевидно, меньше поддавались иерархии и каким-то формальным правилам, о чем говорила даже одежда: «системники» носили брюки, рубашку, жилеты, пиджаки и другие строгие вещи – обязательно темных тонов. Обычные прохожие выглядели более яркими со своими цветастыми пуловерами, разноцветными куртками и богатством аксессуаров.

Времени у меня было достаточно, и я пошел пешком до своего пункта назначения – головного управления службы энергообеспечения Энцелада-2, которое находилось где-то за главной колонной, как говорила моя система ориентирования. Сама «станция» была не таких уж и больших размеров, чтобы невозможно было ее пройти пешком вдоль и поперек, но, возможно, будь у меня меньше времени, я бы поехал на такси. Через километр удаления от вокзала мне напомнила о себе головная боль, перебив впечатления от окружения. С ней вернулись холод и недомогание, сразу начался кашель, а из носа потекло в огромных объемах. Скорее всего я простудился, и мне нужно было просто отдохнуть пару дней… этого времени у меня никак не было. Впрочем, я решил, что нужно зайти куда-нибудь и перевести дух хотя бы после поездки, чтобы облегчить свое самочувствие, так ухудшившееся за последний час.

Я шел вперед и искал вывески каких-то кафе или ресторанов, но в основном мне попадались просто голые стены с дверьми. Когда я подходил к какой-либо из них, моя дополненная реальность показывала мне обозначение, эмблему, означавшую, похоже, уровень доступа, необходимый, чтобы зайти в ту или иную дверь. Возможно, это были «системные» здания, не мудрено, ведь я находился на центральной улице далеко не туристической станции.

Что мне было действительно интересно, так это посмотреть, как живут люди, навеки застрявшие в этом железном раю. Общество, сформировавшееся здесь десятки лет назад, было не только из обслуживающего персонала. Вид этого общества меня интересовал больше всего. По мере удаления от вокзала, количество жалюзи под необходимые эмблемы становилось все меньше, появлялись какие-то магазины и даже автосалон (зачем он нужен для Энцелада-2, где лишь одна станция разрешает автомобильное движение, и то только муниципального транспорта). Чем-то начало напоминало начищенные деловые кварталы мегаполисов на Старой Земле, но без множества зелени и парков, увеселительных заведений, отелей и офисов.

По мере приближения к колонне, я замечал, что вокруг нее все-таки имеется пространство – окно, через которое можно было наблюдать небо. Сейчас над этим окном сияло солнце, настолько «маленькое» и отдаленное от людей линзами и защитными материалами, что на него можно было смотреть невооруженным взглядом. Наконец, я подошел почти вплотную к колонне, оглянулся и приметил для себя небольшое кафе. Вывески, баннера или хотя бы указателя вовсе не было: мне подсказала моя система ориентирования. Перекресток с круговым движением вокруг колонны был действительно больших размеров, а автомобили, съезжавшие с перекрестка, неслись просто с какими-то умопомрачительными скоростями, хотя дальше продолжали намного медленнее – хотя бы в направлении администрации и вокзала. Я подошел к двери кафе, сделал характерный жест, и дверь открылась, показав мне довольно неожиданное убранство, в котором не было такой «искусственности», как снаружи.

Шаг вперед, и блаженство – тепло, исходящее от кухни (а может, здесь просто было нормальное отопление), обволакивало меня, хватало под руку и вело в этот прекрасный сад с деревянной отделкой стен, деревянной мебелью, шумом обычного провинциального кафе и прекрасным мягким желтым освещением. Здесь не было окон, что, как мне казалось, было большим плюсом. Теплота привела меня за столик и посадила на твердую деревянную лавку с основательной спинкой под прямым углом к сидению: не очень удобно, да лучше, чем ничего. За каких-то пару мгновений я успел растечься по лавке, пока ко мне не подошла миловидная официантка лет этак шестнадцати или восемнадцати с белым фартучком и блокнотом, чтобы записать мой заказ. Сначала я не придал этому значения, но позже, когда открыл меню, понял, что это не просто кафе, а тематическое – старомодное.

К моему удивлению, цены были не такими уж и высокими, а валюта общепринятая, как на Старой Земле в туристических зонах. Официантка натянула улыбку и проронила стандартное: «Добрый день, меня зовут Элайза, я буду вашим официантом на этот визит. Быть может, вам помочь с выбором?» – Я лишь ответил короткое: «Нет, спасибо» – и уткнулся в меню. Здесь действительно не было «новой» пищи, все было в традиционной форме, да так красиво описано, что мне бы одной бумажки из этой «книги» хватило, чтобы вкусно поесть.

Тут же я проверил свой счет, подобрал нужные мне блюда и три раза пересчитал, правильно ли я подобрал бюджет. «Ах да, еще чаевые» – вспомнил я, стараясь не показаться жлобом. После этого я поднял взгляд на рядом стоящую особу, улыбка которой исказилась в говорящий изгиб губ: «Не могли бы Вы побыстрее? Как же я устала от этой работы…» – а глаза были будто стеклянными, прозрачными, она вовсе не хочет меня слушать. Так или иначе, я сделал заказ, который она записала в блокнотик, а затем убежала куда-то на кухню.

Еда не заставила себя долго ждать, девушка с подносом бежала ко мне уже спустя каких-то десять минут. Оглядывая зал, я заметил, что обувь многих людей была мокрой, хотя я был почти что уверен, что сырости попросту неоткуда взяться. Это навело меня на мысль, что здесь есть парк или даже какая-то зеленая зона, в которую мне хотелось сходить. Не сказать, что я был «зеленым» – даже наоборот, но за время перелета я успел соскучиться по природе родных мест. И все-таки странно, что эти люди даже не замечают влаги. Может, конечно, мое восприятие было иным – я не могу говорить определенно.

Пока я думал о каких-то глупостях, еда успела подостыть, и мне удалось начать трапезу. Это не было вкуснейшим обедом в моей жизни, но я был несказанно рад, ведь голод давил из последних сил. Довольно быстро я расправился со всем, оплатил и вышел наружу – вновь на яркие улицы. Буквально пара шагов, и я приблизился к геометке, которая очень нагло известила меня, что я вхожу в центральную зону станции: этот сектор по сути ничем не отличался от деловых кварталов Европы или центра Токио, причем без единого газончика или дерева.

Вместо холодного металла местами появились бетон, стальмод, краски различных цветов, но все еще чего-то не хватало: уж слишком угнетающе выглядели здания, ступенчато увеличивающиеся по высоте ближе к самому-самому центру: это выглядело закономерно, непривычно упорядоченно.

Думая о всякой мелочи, я так и брел вдоль проспекта к колонне, стараясь время от времени оглядываться по сторонам. Надо сказать, что ближе к колонне количество людей увеличивалось, а у самой круговой дороги вокруг колонны и вовсе была беготня. Даже несмотря на нее, едва ли можно было увидеть «пробку» или затор: все довольно быстро и плавно разбирались по направлениям. Этому способствовали знаки для пешеходов и надземные переходы над проезжими частями.

Колонна действительно была монументальной – ее основание было такой же площади, как и ее верхняя точка. «Окно» в космос, опоясывающее опору, представлялось отдушиной, к которой шли многочисленные нейронные связи, составленные из темного стекла окон центрального здания колонии, и постоянно мелькающие – яркими цветами – сигналами, по всей видимости, скоростными лифтами. Перед этой высотой я трепетал сильнее, чем перед любым строением на Земле.

Даже «Вершина»12, даже космические лифты13 или Тихоокеанские Пирамиды14 – все это не выглядело столь глобально, хотя я понимал, что данное сооружение отнюдь не на голову перепрыгивает упомянутые по сложности или хотя бы размерам – нет. Космические лифты выше, пирамиды примерно такие же, но уж точно шире и вместительнее. Нет, дело не в архитектуре, а в стиле – восприятии. Что-то вызывает уважение перед архитектором, восхищение формами здания или пробуждает низменные реакции на колосса. Здесь же я видел монолит, установленный инопланетарным разумом или же организм, который управляет своей периферией. Впрочем, отчасти так и было. Средние этажи были заняты администрацией станции в целом, самые нижние и самые верхние были офисами поменьше, зажатыми меж технологическими конструкциями: укреплениями, подпорками, продолжением шахт лифтов и другим.

Стоило мне пройти к этой колонне, как меня встретило оповещение о вхождении в «зону с неполным доступом». Если честно, я впал в ступор, решая, можно ли мне вообще заходить в здание. Не сказать, что мой шаг на «внутреннюю» территорию кругового движения был робок, но я определенно опасался всевидящего ока и охраны, могущей выскочить на меня из неоткуда.

У подножия башни было довольно зелено, но я заметил, что на дороге не было ни одного листа, ни одной пылинки – все было вычищено и вылизано: металл блестел под моими ногами, а трава у тропы зеленела посильнее той, что растет на Старой Земле. «Какая же шикарная организация.» – подумал я, вспоминая о том, что давно хотел выехать туда, где будет «хорошо». На моей родине вечно грязь, ржавчина, отваливающаяся штукатурка…

Стеклянные двери сами отворились передо мной. Переступив порог, мне сразу пришло новое уведомление о том, что я должен прибыть в кабинет «36-28», а также путь и небольшая карта прямо в углу моего зрения – как же я ненавижу навязчивый сервис. Я запомнил путь, убрал интерфейс своей дополненной реальности и побрел к пункту назначения. Ну конечно, здесь не было приемной. В главном зале были лишь места для сидения и множество входов в лифты, у каждого из которых собирались люди. Стены по-прежнему источали металлический холод, а лампы с леденящим светом по периметру придавали еще более страшное ощущение прохлады. На полу были нарисованы пути следования к лифтам с подписями. С их-то помощью я и определился, куда мне идти.

В этом здании довольно интересно работали лифты: существовало всего 10 лифтов, работающих на весь диапазон этажей – от -159 до +159. Еще 5 лифтов работали на диапазон от 1 и до 101. Так же 5 с отрицательными значениями. Я долго пытался высчитать в уме скорость этих машин, считая высоту потолков, этажи, время, за которое я прибыл на 36-ой, но, увидев, что у меня над головой уместится еще двое таких же как я ростом, но на ум пришло лишь: «Быстро.» – я решил не грузить себя перед распределением рабочего места.

Коридоры, на стенах которых были декоративные линии, казались бесконечно длинными – еще бы, ведь линии эти были нарисованы горизонтально. Играть с разумом человека создатели этого места определенно умеют.

Наконец, меня принесло к кабинету 28, но грех было не удостовериться в правильности – я снова открыл свою ДР и сверился с картой. «Не туда.» – подумал я и схватился за голову рукой. Ну что ж, по крайней мере, я теперь знал, что у меня плохая память или еще хуже – топографический кретинизм. Стрелка указывала к комнате 49 почти в самом конце коридора, куда я и направился. Хорошо хоть этажом не ошибся.

Рядом с нужным мне кабинетом было окно, открывавшее мне вид на городок вокруг. С этой высоты было удобно смотреть на все многообразие техники, снующее туда-сюда по станции. Здесь и роя дронов, и автомобили были как на ладони. Я ощущал себя маленьким мальчиком, оказавшимся в музее авиации, автомобилей или космических кораблей: такого многообразия техники я не видел нигде. Впрочем, я всегда увлекался ею, как и все, ведь, в отличие от какого-то реактора или генных технологий, все было максимально прозрачно, а главное – была видна полезность, сопровождающиеся увлекательностью процесса наблюдения или управления.

Меня интересовали уникальные технические решения сих аппаратов, являющиеся верхом мысли инженеров, проектировавших машину. Заурядную вещь спроектировать можно и «на автомате». Но лишь тогда, когда инженер вкладывает всю душу в детище, появляется шедевр технической мысли со множеством уникальных решений и технической красотой.

Впрочем, я не отрицаю красоту эстетическую. Даже космический корабль может вызывать восхищение своим внешним видом, хотя искусством, он, конечно, считаться не может. Это, безусловно, не главное, но определенный плюс. Особенно в нашем мире, где «все покупается и все продаётся», а снижение издержек – основная доктрина. Благодатное совпадение еще и в том, что техническая красота часто сопутствует красоте эстетической, или, наверное, одно берет начало из другого. 60 процентов жилые отсеки, 40 процентов – технические. Метод Золотого Сечения в технике.

Я бы купил себе корабль и путешествовал бы по космосу. А если серьезно, можно было бы подумать об автомобиле. Быстром, юрком, с возможностью ручного управления. Но сначала, конечно, надо на него заработать. Или яхту. Небольшая яхта не сильнее дороже машины, а полезность ее в разы выше, ведь я смогу и вправду путешествовать. Ее скорости, я уверен, хватит, чтобы уйти в полугодовой отпуск и вдоволь находиться вдоль и поперек широких морей.

Но яхта – это не скорость. Может, все-таки автомобиль? Впрочем, пиковая скорость, достигнутая человеком, намного выше пиковой скорости самых быстрых автомобилей, но в среднем скорость их передвижения довольно высока (для наземного транспорта) и варьируется в зависимости от мощности двигателей и, соответственно, стоимости.

Другое дело – космический корабль. Лучше – летательный аппарат общего типа8. Если поставить задачу лететь от Солнца до начала пояса Койпера, то гражданские корабли справятся с ней за сто-двести дней. Существуют и экспериментальные «пули», которые достигают намного более высокой средней и пиковой скорости, что позволяло бы преодолеть расстояние в тридцать астрономических единиц за каких-то пятьдесят, а то и сорок дней. Проблема в том, что корабль попросту не сможет пролететь такое расстояние. Его задача в лучшем случае – одна или две астрономические единицы. И средний параметр      таких аппаратов меньше не то что ста единиц космического движения15, иногда она и вовсе составляет всего 50 и 40 единиц. абсолютный же рекорд удерживается в 34 единицы всего-то на пару минут с «астрономическими» затратами на астрономическую единицу. Всегда думал, зачем делать эти величины обратными, но физики лишь ударяли себя по лицу и смотрели на меня как на дурачка, когда я задавал такие вопросы.

Пока солнечная система не изучена полностью, человеку ни к чему увеличивать скорости своего передвижения кардинально, приближаться к скорости света никто даже не грезит на этом веку. Может, даже на следующем. Даже тогда, когда человек начал Великие Географические Открытия на своей планете, он, конечно, задумывался о космосе, но не дерзил претворить эти мечты в реальность. Когда на Земле предстало столько неизученного, такого, что может пригодиться практически или может хотя бы вызвать надежду на то, что освоение будет полезным, люди тут же ринулись в осязаемое неизведанное.

Древние цивилизации, такие, как, например, греческая, исследовали средиземноморское побережье, основывали колонии, пытались использовать все доступные ресурсы. Философы-метафизики, ученые думали о звездах, думали о том, что находится за Большим Океаном. Дело в том, что они не побуждали и не могли побудить начать исследования в этих направлениях, учитывая два важных фактора: технический прогресс и то, что доступные земли не полностью разработаны. Так, на триремах, способных перемещаться только по внутренним морям, они путешествовали по Элладе. Затем, на кораблях с прямыми парусами уже по Средиземному морю к Италии, Палестине, Северной Африке, Иберии и другим областям. Чуть позже люди начали путешествовать к Ла-Маншу через Гибралтар, затем далее, но все еще только вдоль берега со страшными потерями сил, времени и, зачастую, жизней. Пересечь Большой Океан не представлялось возможным, да и было это ни к чему.

Европа начала лопаться от войн, путь в Азию преградили Орды и Османская Империя, покорившая Византию. Технический прогресс дал компас и косые паруса, что привело к новому скачку – открытию Нового Света, новых путей в Азию, к островам пряностей и множеству Восточных Цивилизаций. Большой Океан покорился человеку, открыв новые возможности. И эти возможности не были исчерпаны вплоть до двадцатого века, когда человечеству была поставлена задача преодолеть еще один Большой Океан – слой атмосферы Земли.

Доселе невиданное явление, чтобы житель планеты вышел за ее пределы. Для животных, не осознающих себя, планета является тюрьмой, или, если красивее, закрытым садом. Для человека она стала гнездом, из которой птенец благополучно вылетел. Первый прорыв состоялся в 1957-ом – был запущен первый спутник на орбиту Земли. Затем, в 1961-ом был запущен первый человек в космос. Таким образом, люди начали осваивать орбиту Земли, черпая ресурсы уже оттуда. Ресурсы в виде возможности запускать искусственные спутники. Это дало толчок к развитию информационных технологий, ставших неотъемлемой частью жизни современного человека.

Эта «ступень» развития, как бы это ни было странно, переплелась со следующей: исследованием домашней системы. В 1969-ом человек ступил на космическое тело, отличное от Земли, что произошло несколько ранее, чем пик темпов прогресса в предыдущей ступени, приходившийся на конец двадцатого – начало двадцать первого века. Первый искусственный обитаемый космический объект так же был построен задолго до полного перехода на современную ступень – это были орбитальные космические станции. Такие станции можно отнести к обеим ступеням.

Можно сказать, что исследование системы велось и наиболее глубоко, не только в виде короткой высадки на Луну и освоением первых космических станций: были запущены космические зонды, позволившие получше рассмотреть самые темные уголки Солнечной Системы. И этих зондов было действительно огромное количество, как в двадцатом, так и в последующих веках, что позволило человеку хорошенько изучить внешнюю сторону родной системы. Это помогло избежать лишних жертв и нелепых ситуаций, вроде ошибки Колумба. Сейчас люди полностью ступили на ступень освоения Системы, полностью выкачав все возможное с орбитального пространства.

Надо сказать, что из системы еще есть что «выкачивать», хоть уже существующие колонии и начинают автономное существование. Марс1 – первая планета, на которой человек построил полноценную базу, в которой существовал приличное время. Но с тех пор, как исследовательская лаборатория была основана на красной планете, прошло очень много времени. Скорее всего, на месте работы первой космической миссии на планете сейчас находится музей. Уже давно первые шахтерские поселения превратились в огромные процветающие мегаполисы, ставшие альтернативой мегаполисам на Земле16.

За Марс говорили, во-первых, более мягкие законы, во многом развязывающие руки специализированным ЧВК, капиталистам и бесконтрольной миграции. В таких условиях сложилась самая настоящая индустриальная империя с невысоким уровнем жизни, но огромными прибылями. Заводы, поражающие своей площадью, вскоре стали переноситься за купол, а администрация оставалась внутри. Таким образом, создавались две контрастные зоны: первая в куполе для жизни людей, в том числе и рабочих, вторая – для производства. Притоки капиталов были настолько огромными, что Марс в течение полувека стал лидером всей человеческой промышленности. И жить в одном из старейших куполов было бы просто пределом мечтаний17.

Но как можно прижиться на такой станции? Я, житель Земли, головой представляю, как люди могут жить в искусственных условиях, но сердцем этого не чувствую: как может Марс или Энцелад стать домом родным, родиной и местом постоянного проживания, когда для человека его гнездо, из которого он в скорости выпорхнул, все еще остается единственным возможным местом обитания без всяческих «извращений»?

Я услышал звук открывающейся двери и, обернувшись, приметил женщину, стоящую на входе в нужный мне кабинет. У нее был довольно холодный и строгий взгляд, как и подобает суровому работнику отдела кадров, которому приходится каждый день отсеивать людей. Их работа похожа на работу доктора, который говорит своему пациенту о том, что у того неизлечимая болезнь. С другой стороны, ее грозный взгляд был разбавлен довольно интересной внешностью, которая была совсем не специально подчеркнута одеждой этой женщины. Она, конечно, соответствовала дресс-коду, но все еще была сексуальной.

«Вы можете заходить.» – произнесла она и зашла внутрь кабинета. Сказать, что я был удивлен – ничего не сказать. Что ж, я не скрывал своего присутствия здесь, а у них, видимо, стоят какие-то датчики в этом коридоре. Осторожно я прошел внутрь и посмотрел на убранство кабинета: довольно спартанские условия. Такие же холодные металлические стены и холодные лампы под потолком, белоснежный абсолютно пустой стол, за котором уже сидела эта женщина, а также штрих-код в рамке на стене позади принимающего. Судя по всему, это штрих-код – электронная версия ее диплома. Стул, на который мне указала женщина, не представлял из себя ничего интересного, как и все остальное. С другой стороны, вся эта бедность создает единый стиль, что уже хорошо. Минимализм – признак или бедности, или безграничного богатства.

– Здравствуйте, – сказал я, присев на стул и обратившись к женщине.

– Добрый день. Итак, вы прибыли сюда с нашего представительства в Европе, верно? – мягко, но холодно сказала она, просто желая убедиться, с тем ли человеком она работает.

– Да, все верно. – неловко ответил я.

– Очень хорошо, значит, вы прошли собеседование там, здесь же вы находитесь для того, чтобы пройти распределение, – на этом моменте она немного замялась, – Вы знаете, у нас нет свободных мест на главную станцию – все места здесь заполнены, но у нас… свободны два места для Вас: первое – на поверхности в десяти километрах от главного поселения и вторая под поверхностью в двадцати, но более развитая. И здесь Вы можете выбирать.

– А между ними вообще есть разница, ну, кроме очевидного? – спросил я, желая узнать подробности.

– Дальняя станция, что под поверхностью, работает на обеспечение энергией и научными полигонами главного поселения: условия там почти не отличаются от здешних. И лаборатории там тоже есть, но, в основном, инженерные. Ближняя – научно-исследовательская полностью, работает с атмосферой Земли, так что… будете, может, даже выходить «на улицу», – она замялась, вспоминая, затем продолжила:

– У той, что под землей, несколько более скромная система обслуживания, но в целом почти тоже самое. – на этом она остановилась, а затем резко выкрикнула, – разницы все равно нет.

– Хм… – подумал я. Мне неудобно было оставлять ее ждать, поэтому я выдал почти сразу после короткой паузы, – на ту, что под землей!

– Вы можете подумать тщательнее.

– Ну, между ними нет разницы, по Вашим же словам. Вот и пусть будет вторая. – не совсем уверенно сказал я, отдавая себе отчет в том, что надо было подумать тщательнее.

– Хорошо, тогда заполните эту форму, – она нажала на стол в нужном месте, и передо мной высветилась голограмма документа. Ничего интересного там не было: имя, место рождения, индексы… Все это я уже заполнял ранее. Посмотрев на лист, я подключился к столу и начал вводить буквы, бегая взглядом по виртуальной клавиатуре.

– Готово! – сказал я и явно моргнул, чтобы закрыть свой интерфейс.

– Хорошо, тогда прямо сейчас Вы отправитесь вниз. – видно было, что она тоже принялась что-то заполнять, – значит, спускайтесь на -155-ый этаж, там увидите еще один лифт, который будет помечен как «ИНС им. Кардашёва». Садитесь в него, а по прибытию скачивайте карты и идите в главное управление поселения. Вас там ждут через полтора часа. Все понятно? – спросила она, взглянув исподлобья.

– Да, да, понятно. Спасибо, до свидания. – ответил я, не совсем поняв, что она сказала, но решив, что смогу сориентироваться на месте.