355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Д. Н. Замполит » Провокатор (СИ) » Текст книги (страница 17)
Провокатор (СИ)
  • Текст добавлен: 7 июня 2021, 22:02

Текст книги "Провокатор (СИ)"


Автор книги: Д. Н. Замполит



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 20

Лето 1900

Это был лучший в маленькой жизни Митяя год.

После несытого деревенского прошлого, особенно тяжелого после смерти матери, работа и кормежка на стройке показались за счастье, а уж когда господин инженер определил в училище и снял Митяю комнатку с пансионом у вдовой чиновницы Аглаи Тихоновны, наступила прямо-таки сказка.

Больше всего в этой новой жизни Митька полюбил даже не гостинчики от квартирной хозяйки, относившейся к нему, как к внуку, а бывать у инженера Скамова – то каких интересных людей встретит, то Михал Дмитрич вдруг начнет рассказывать, какие в будущем будут города с домищами в сотню этажей, с самобеглыми повозками и подземными поездами, с широченными улицами и парками, то книжек даст почитать. То даст покрутить свой велосипед или покажет, как разбирать и собирать настоящий револьвер…

Эх, да что там говорить, за такую жизнь надо руками и ногами держаться, отчего Митяй вгрызался в науки и нагонял упущенное. Учиться нравилось, хотя иногда голова прямо-таки раскалывалась от свалившихся на нее знаний, порой не помогали объяснения ни одноклассников, ни учителей и тогда опять приходилось бежать на Никитские ворота к Михал Дмитричу. Сколько тот знал – вообще уму непостижимо и что важнее, умел он это знание так ловко и просто объяснить, что все сразу становилось понятно. А когда Митька закончил год на “хорошо” и “отлично” по всем предметам, кроме языков, очень хвалил и даже подарил настоящую немецкую готовальню, какой в училище ни у кого не было.

– Ты давай, брат, налегай на языки, без них образованному человеку никак нельзя, слишком много хороших книг по технике пока только на немецком да французском… – наставлял он Митьку, разглядывая табель. – Вон я, до сих пор языки учу, и ты не отставай. У тебя же в классе мальчики из немецких семей есть? Вот и говори с ними только на немецком для начала.

– Да ну их, задаваки… – насупился Митяй. – Я когда пришел, они надо мной смеялись, что я вирябей говорил вместо воробья или куплять вместо покупать.

– Помню-помню, кое-кто тогда пару носов расквасил насмешникам, мне Карл Карлович жаловался, – инженер взъерошил Митяю волосы..

– А че они…

– Ну, что сразу себя в классе поставил, это молодец, – одобрил Михаил Дмитриевич, – но ты уж постарайся сперва добрым словом, а в драку только коли больше ничего не помогает. С людьми надо уметь договариваться, весь мир не побьешь. А с немчиками подружись, полезно будет.

Книжки Михал Дмитрич давал читать разные, но в основном про приключения – про Робинзона Крузо, всадника без головы, следопыта Натти Бампо или про подводный корабль капитана Немо, и потом спрашивал, что понравилось в книжках, а что нет.

– Робинзон, конешно, молодец, – как-то совсем уже по-московски смягчал согласные Митька, – да только весь инстрУмент…

– ИнструмЕнт, – поправил его инженер.

– Да, весь инструмент ему достался даром и земли сколько хочешь, чего бы тут не жить. Скучно, да, но ведь и работы много. А Майна Рида сочинения не понравились, слишком господское все.

– Эка ты хватил, братец… Пожалуй, книжки о приключениях в Трансваале тебе тоже не понравятся.

Митяй только пожал плечами, уж больно много вокруг было разговоров про героических буров, даже бежать в Трансвааль собрались двое из класса, будто без ихней помощи с гадскими англичанами никак не справиться. Сам же Митька считал это пустой затеей – ну что там делать, без языка и умений?

– Знаешь что… а возьми-ка почитай это, – Михал Дмитрич снял с полки два томика – рассказы Чехова и Горького, – а когда я вернусь, поговорим.

И уехал в Париж, а Митяй по окончании учебного года вернулся на свою законную должность посыльного при строительстве. За те месяцы, что он корпел над книжками в училище Мазинга, площадка изменилась до неузнаваемости. Два дома были готовы и донельзя похожи на тот маленький игрушечный, который он увидел в своей первый день здесь в конторе, только лучше. Они сияли отмытыми до блеска стеклами, пахли свежей краской, деревом и вощеным паркетом.

Встретивший Митьку Гавря тут же потащил показывать образцовые квартиры, которыми заведовал студент Шальнов.

– О, кто к нам пришел! На прошлой неделе городской голова был, третьего дня от генерал-губернатора пожаловали, а сегодня сам Митяй! Проходи, сейчас мы тебе устроим экскурсию! – обрадовался он своему ученику.

– Вот, смотри, телефон, снимаешь трубку, просишь барышню соединить с таким-то номером и говоришь хоть с Хамовниками, хоть с Рогожской заставой. А можно с клубом-столовой, – господин Шальнов щелкнул маленьким рычажком и сурово сказал в трубку, – Алло, центральная! Доложите, что сегодня на ужин!

В трубке весело ответил кто-то из студентов, дежуривших в клубе, а Шальнов продолжил.

– А могут из центральной тебе сообщение передать. Это вот кухня, с газовой плитой и газовой духовкой, вот так огонь зажигаешь и готовишь.

– А ледник где? – спросил Митяй, нахватавшийся за год городских премудростей.

– В подвале, там большая холодильная машина на электричестве для общей столовой, и при ней ящички для каждой квартиры. Тут многое как бы общиной делается – есть столовая с едой на вынос, приходящие горничные, своя прачечная и прочее.

Но самым главным чудом была подъемная машина, ходившая вверх-вниз в чугунной кованой клетке, причем учился управлять ею как раз Гавря – его взяли в помощники швейцара.

– Вот, приставили к делу, – с гордостью сообщил он Митяю, когда потихоньку от начальства прокатил его до последнего этажа. Дом был почти пустой, хотя самые первые жильцы уже начали понемногу завозить свое имущество, но полное, официальное заселение ожидалось лишь осенью.

– Давай к нам, Митька, все ребята знакомые, будешь в пятом корпусе помощником!

– Не, Гавря, доучусь сперва, пойду в механики, вот тогда и вернусь.

– Да, училище это здорово, подфартило тебе.

– Каждый день за здоровье Михал Дмитрича молюсь, – Митька истово перекрестился, и его примеру последовал Гавря, который тоже понимал, что без господина инженера его жизнь была бы куда хуже и скучнее.

А из окон последнего этажа была видна вся Марьина роща – от Камер-коллежского вала до путей Виндавской дороги и всюду строили новые кварталы…

***

Вынырнув из тумана, “алмазная группа” отходила с юга Африки кружными маршрутами, врассыпную и прямо-таки выматывала душу редкими и скупыми весточками, но была надежда, что Красин и Савинков должны к осени появиться в Европе.

Я же из Европы уехал, а Леонид с Борисом уже взрослые мальчики, выбрались из Кимберли – доберутся и до Москвы, где меня ждала куча дел, в первую очередь в конторе Бари.

– Господа, стремительный рост кооперативов показывает, что несмотря на некоторые финансовые проблемы, страну ждет бум в строительстве, причем не только в жилищном, но и в промышленном. В связи с чем хочу представить вам некоторые идеи, как нам к нему подготовиться.

Бари и Шухов придвинулись поближе к моему кульману, на который я прикрепил несколько листов – презентацию модульной системы, стандартизации и унификации в строительстве.

– Я собрал все доступные мне чертежи промышленных построек за последние три года, обобщил их, и вот что получается – практически все потребные размеры можно свести к пяти-шести базовым пролетам и к трем типам перекрытий, не считая единичных, уникальных случаев. То есть, можно заранее рассчитать потребные конструкции для этих, назовем их “типовыми”, цехов, и собирать их из стандартных элементов и тем самым резко упростить проектирование и расчет.

– Но получается, в каких-то случаях типовое здание будет больше потребного, а в каких-то случаях меньше, – возразил Шухов.

– Да, но модульная сетка позволяет свести погрешность к двум-пяти процентам. А вот выигрыш от использования стандартных элементов может достигать десяти и более процентов.

– Интересно, – Бари подался вперед. – И как я понимаю, эти стандартные элементы можно наделать впрок и при необходимости быстро собирать из них потребные конструкции.

– Совершенно верно, Александр Вениаминович! Более того, сильно упростится работа по заготовке и сборке – можно использовать шаблоны и разбить всю работу на простейшие операции.

– А фасады? – Владимир Григорьевич в наших разговорах обычно играл роль скептика.

– А фасады можно делать какие заказчик пожелает. Мы же все равно их выкладываем из кирпича, тут полет фантазии архитектора неограничен. А вот за фасадом – стандартное здание.

– То есть этот принцип распространяется только на металлические колонны и перекрытия.

– Теоретически, возможно отливать стандартные бетонные блоки, своего рода укрупненные кирпичи, и собирать из них фасады или вообще жилые здания.

– Такие блоки не увезет ни одна подвода и не вытянет ни один подъемник!

– Вот потому-то я и сказал “теоретически”. Но я уверен, что развитие техники вскоре даст нам более мощные средства, чем телега и ручная лебедка. Полагаю, к этому тоже нужно подготовится заблаговременно.

Еще полчаса господа инженеры шерстили мою презентацию, проверяя размеры зданий и заложенные в нее принципы и наконец Бари вынес вердикт:

– Ну что же, Михаил Дмитриевич, идея мне нравится, давайте посчитаем, если ваши выкладки верны, создадим отдел, как вы говорите, “типового” проектирования и вы его возглавите.

Ох ё… Как, ну вот как я сумел забыть принцип, что инициатива имеет инициатора??? Я же хотел всего лишь подкинуть идею Бари и Шухову, а самому заниматься другими делами… Отказываться никак нельзя, значит, надо найти толкового подчиненного и свалить всю работу на него, у меня-то еще и квартал, и выставка, и типографии…

***

“Протокол обыска

1900 г., августа 19-го дня, в 11 ч. 20 мин. утра, полицейский пристав II уч. Пятницкой ч., по делам, подсудным общим судебным установлениям за отсутствующего судебного следователя II округа г. Москвы, на основани ст. 258 Уст. Уг. Суд. прибыв вместе с нижеподписавшимися понятыми в типографию Замоскворецкого печатного товарищества по адресу Монетчиковский 2-й пер., в доме Чириковой, для отыскания и отобрания незаконно печатаемой литературы, о чем объявил управляющему типографией Севастьянову и потребовал выдачи, причем последний заявил, что таковой не имеется, приступил к производству во всех частях помещения тщательного обыска.

Установлено:

Типография состоит из печатного зала, кладовой, конторы и дровяного сарая. Были осмотрены все помещения и хранилища, все замки были открыты по моему требованию упр. Севастьяновым.

В конторе обнаружены разные счета на мелкие суммы, на разъезды, на покупку провизии и т. п., счета оплачены; различная переписка с заказчиками, почтовые повестки на денежные переводы, накладные на высланную продукцию, а также мастичная печать типографии.

В печатном зале хранятся готовые к отправке заказчикам открытки, буклеты и визитные карточки, рекламные листки т-ва “Брокар”, имеется литерный набор для печати рекламных листков книжного магазина Померанцева, другого готового набора нет.

В кладовой находится запас бумаги разных сортов, типографской краски, а также разных типографских материалов, как то смазка, инструменты, сменные рамки и т. п.

Осмотром и простукиванием стен и мебели тайников, двойных полов и тому подобного не обнаружено. Какой-либо запрещенной литературы, листовок или газет нет.

Обыск закончен в 3 ч. пополудни ровно.

Рассмотрев итоги обыска и принимая во внимание, что ничего для приобщения к делу из типографии не отобрано, постановил дело о типографии Замоскворецкого печатного товарищества прекратить.

Пристав: Кожин Н.П.

Понятые: Пров Кузьмин Суров, Зиновий Борисов Арапов.

Упр. типографией: Севастьянов”

Я отложил протокол и поднял взгляд на Муравского. Коля сидел с мечтательным выражением на лице, глядя куда-то сквозь дом напротив. Так, голову на отсечение, рядом с ним появилась новая симпатичная барышня, что я и решил проверить, позвав его шепотом:

– Коля…

Ну разумеется, никакой реакции. Вот как он умудряется настолько выпадать из действительности?!

– Коля! Пристав – Кожин?

– А? Пристав? Да, Кожин Николай Петрович, худой такой, усы у него еще выдающиеся, все время явно скучал, два раза посылал в трактир за чаем.

– Забавно, старый знакомец… и что, ничего не нашли?

– Абсолютно. Мы же еще в начале лета по вашей команде нелегальную литературу всю вывезли, набор на нее рассыпали, тайники заложили, а вы как знали, буквально через три дня первый обыск!

– Как знал, ну да… Сколько уже обысков прошло?

Коля показал мне четыре растопыренных пальца.

– И наблюдение за типографией выставлено. И одного из рабочих “завербовали”.

– Отлично, еще пару раз и можем печатать газету хоть в открытую.

– Эээ… – Николай удивленно уставился на меня. – Вы уверены, что обыски будут еще?

– А мы полиции опять подскажем, – подмигнул я Муравскому. – Пристав уже сейчас скучает, а после шестого обыска любое сообщение, что у нас в типографии нечисто, будет просто выкидывать. Тем более, что наблюдение и агент ничего даже подозрительного, не говоря уж о противозаконном, не обнаружит. А вы пока подготовьте жалобу обер-полицмейстеру на то, что полиция, не иначе как по наущению злопыхателей, мешает работать добропорядочной типографии.

И вот еще что, Коля. Разузнайте, пожалуйста, как можно усыновить Митю Сомова.

***

Осень 1900

Собко, оставшийся “на хозяйстве” в Париже, прислал пространную телеграмму – переговоры с жадноватыми бельгийцами все тянулись и тянулись, и он предлагал закончить их одним ударом, установив роялти за патент в размере всего лишь одного франка с каждого оборудованного двумя устройствами вагона. Я прикинул – если подпишут бельгийцы, выступавшие ныне в роли, так сказать, законодателя железнодорожной моды, то за ними рано или поздно подтянутся немцы и французы, что означает перевод всех дорог Европы на нашу сцепку, а это минимум миллион вагонов, то есть многолетние и немалые платежи. А поскольку я больше рассчитывал на алмазы из Кимберли, то отбил Васе ответ с одобрением этой идеи и отказом от всех поступлений в его пользу.

Ну и пошла лавина, первый договор подписали сразу, еще через неделю, после некоторого обалдения, такие же соглашения заключили французы и немцы, а на подходе были Италия и Австро-Венгрия. Прочей же мелочи вроде испаний-румыний и деваться будет некуда, подвижной состав-то строят только большие страны, значит, все новые вагоны будут с нашими устройствами по определению, а весь парк обновится лет за десять-пятнадцать.

Еще в конце телеграммы Собко в очень аккуратных выражениях сообщал, что Варвара, оставшаяся “подышать воздухом Парижа”, крутит там новый роман и, похоже, подумывает вообще стать невозвращенкой.

Не сильно-то я и удивился – все ведь к тому и шло, сколько-нибудь глубоких чувств к ней не было, да и первый разрыв очень помог, поставил мозги на место.

Доброхоты из числа коллег Василия Петровича передали слухи из Петербурга о том, что воодушевленный успехами российских путейцев Хилков вроде бы представил нас и Проскурякова, автора проекта Красноярского моста, к орденам. Так что надо было опять собираться в дорогу, выставка заканчивалась в ноябре и было бы неплохо лично присутствовать на закрытии, принять положенные дипломы и заскирдовать заслуженные лавры.

В Париж я поехал южным путем, через Вену и Цюрих. По итогам давно ожидаемого разговора с Герцлем я стал “христианским сионистом”, то есть обязался способствовать эмиграции евреев в Палестину. В ответ у Теодора нашлись так интересовавшие меня связи с “алмазной мафией” Амстердама, причем к обоюдной выгоде – хочешь, чтобы дело сладилось, дай людям заработать.

В Цюрихе же меня встретил страшно довольный жизнью Эйнштейн. У него случилось сразу два знаменательных события – он закончил политех и стал швейцарцем, за что и принялся меня благодарить.

– Полноте, Альберт! В чем тут моя заслуга? – я улыбнулся. – Вы сами добились всего.

– Вы! – Эйнштейн энергично кивнул. – Именно вы, герр Скамов, дали мне место, на котором я смог заработать достаточную сумму для подачи прошения о гражданстве.

Я пожал плечами:

– Ну заработали бы где-нибудь еще.

– Нет, я неоднократно пытался, но ничего не получалось. Так что окончанием Политеха я обязан Марселю Гроссману, который ходил на все лекции и конспектировал их для меня, а вот гражданством – только вам.

– Тогда предлагаю отметить это. Кстати, там пришли заказанные мной статьи Лоренца из журнала голландской Королевской академии, полагаю, вам будет интересно ознакомиться.

И мы отправились в тот же ресторанчик, что и в день нашего знакомства, куда через полчаса примчался и посыльный от Хагена с только что пришедшей телеграммой, отправленной несколько недель назад из Ломе, столицы германского Тоголенда, наконец-то добравшейся до Москвы и срочно пересланной Муравским. Текст гласил, что завтра в Гамбург должен прийти пароход, на котором прибудут господа Ротринг и Сван.

Извинившись перед Альбертом, я бросил все дела и помчался на вокзал, времени было в обрез.

***

Поток пассажиров, в основном, немецких ойтландеров из Южной Африки, из дверей портовой таможни, понемногу ослабевал, но наших путешественников пока не было видно, а у меня от волнения даром что не тряслись руки. И то сказать, если они везли алмазы, то везли заодно и будущее русской революции, как бы громко это не звучало.

Вот вроде бы последние, а ребят так и нет…

– Герр Скаммо? – рявкнуло за спиной и меня прошиб холодный пот, но я все-таки сумел обернуться.

За моим плечом скалились двое ребят из группы, Савинков и Красин, на которого я и сорвался:.

– Леонид, мать вашу, вы-то куда? Ладно эти, но вы же на десять лет старше!

Поджилки все еще тряслись, но я матерился, что называется, по обязанности – ребята вернулись живыми и, как выяснилось, победителями.

Что мы и отметили в ближайшем гаштете.

– Черти, одно слово, – кружки с пивом столкнулись с мелодичным звоном, – чуть в гроб не загнали.

Довольно ухмылявшиеся “буры” выглядели как обычные моряки или докеры – крепкие ботинки, штаны из прочной ткани, блузы, куртки и кепки, что неудивительно, из Тоголенда они выбрались, завербовавшись матросами на пакетбот до Гамбурга.

– Городок небольшой, но денег там много, в месяц из “Большой Дыры” добывают двенадцать-пятнадцать фунтов алмазов, Представляете, ямища полверсты шириной и четверть глубиной, – Леонид сложил руки в колесо, – вырыта только кирками и лопатами! Так что в Кимберли есть своя электростанция и даже электротрамвай. Работы хватает, особенно для специалистов, а тех, кто без профессии был, мы определили в горную школу. Сняли домики, месяц смотрели что-где, потом наши студенты составили план, провели две подземные галереи и стали ждать. Родс там постоянно бывал, ему специально показывали “русских”, мы, дескать, приехали знакомиться с постановкой горного дела. А как началась война, явились к тамошнему начальству и заявили, что воевать не будем, а вот строить укрепления, работать в госпитале или тушить пожары – с милой душой. Потом при случае подожгли хранилище, сами же и тушили, заодно рекогносцировку провели. Буры, конечно, те еще вояки, сидеть на холмах да постреливать они могут неплохо, а вот атаковать или штурмовать ну никак.

Красин взялся за кружку промочить горло, и рассказ подхватил Борис.

– А потом Кронье подтянул тяжелые пушки, Long Tom, и начал садить по городу, приходилось прятаться в шахтах и подвалах, а нам оно только на руку. Мы как только обосновались, начали потихоньку таскать динамит – здесь патрон прихватим, там два, так и шло. Нас-то много, а динамита пользуют еще больше, для горных работ. Насобирали изрядно, чтобы потом жахнуть, ну вроде как снаряд разорвался, для прикрытия и концы в воду. В конце января уже ясно было, что британцы пробьются – там целая дивизия ломилась в лоб, невзирая на потери. В общем, наши горняки все рассчитали, при обстреле мы разворотили стену, вытащили черт-те сколько алмазов, полпуда, наверное, – Савинков широко распахнул глаза и даром что не развел руки, показывая размер улова, – но большую часть оставили на мине. Там как рвануло – полгорода алмазами засыпало, динамита не пожалели. Ну и еще двух ирландцев убитых в госпиталь привезли, мы им немного камушков подбросили, а потом “обнаружили” и доложили по команде. А еще через четыре дня осаду сняли, ну и мы такие к начальству “спасибо за хлеб, за соль, пора и честь знать”. Лешу вот только при обстреле, осколком насмерть… двое раненых в госпитале остались, остальные кто куда, Медведник и еще один вон, вообще через фронт к бурам подались, воевать не терпелось.

– А вы-то как выбрались? – я мысленно перекрестился.

– Да по Оранжевой, сперва в Дуглас, там лодку и припасы купили, и вниз, до немецких владений.

– Там же крокодилы? – я потянулся за кружкой.

– Не, – весело отмахнулся Савинков. – Холодно им, зато кисленькие арбузы размером с яблоко по берегам, ешь-не хочу. Потом до Людерица с обозом и дальше через немецкие Камерун и Тоголенд.

– Ладно, так сколько же? – задал я главный вопрос.

Красин сразу посерьезнел, подобрались и Савинков с ребятами.

– Примерно три с половиной фунта, у нас на четверых два, еще полтора мелкими порциями у остальных…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю