Текст книги "Рогипнол, или Истина в вине (ЛП)"

Автор книги: Colubrina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Когда Малфой заметил парня, который подсыпал ей что-то в напиток, то сдался. Несмотря на множество вещей, которые Драко готов был вытерпеть в своей жизни, это было для него уже слишком.

– Вон отсюда, – он угрожающе махнул рукой в сторону мерзавца, который оказался достаточно умным, чтобы уйти без лишних разговоров. Драко подошел ближе к девушке и сел в кресло возле нее. – Грейнджер, что ты творишь?

Гермиона посмотрела на свой бокал, после чего перевела взгляд на Малфоя и заговорила:

– Я понимаю, что ты не семи пядей во лбу, Малфой, но я думаю, что это должно быть очевидно даже для тебя. Я собираюсь напиться в хлам. Это лишь маленькая часть приключения, которое я наметила на сегодняшний вечер. Как ты видишь, оно начинается с алкоголя и закончится хорошими, долгими слезами, – она сделала большой глоток, и Драко спрятал лицо в ладони. Ох, как же это чудесно! Спасать пьяную, расстроенную Грейнджер. Ну почему все не может быть просто?

– Я подумывала ещё добавить куда-нибудь в середине ничего не значащий перепих, но ты, похоже, спугнул моего партнера, так что теперь мне придется…

– Остановись. Мне необязательно все это выслушивать. Серьезно, – Малфой перебил её. Он отставил бокал – ее наркотический коктейль – как можно дальше и попытался решить, что же делать дальше. Поскольку Драко не имел понятия, где она живет, он не мог просто забросить Грейнджер в ее собственную кровать, чтобы она хорошенько протрезвела. Подумав немного, Малфой наконец решил притащить ее в свою квартиру, заманивая обещанием шампанского и продолжения вечера.

– Хорошее шампанское, – повторил он, демонстративно брезгливо принюхиваясь. – А не то плебейское пойло, которое ты пьешь. Хотя вряд ли ты вообще в состоянии понять разницу.

Вернувшись к себе в квартиру, он сгрузил все менее способную стоять на ногах Гермиону на диван.

– За этой дверью гостевая комната, – показал Драко. – Там есть отдельный туалет.

Усевшись на стул, он внимательно посмотрел на нее. Гермиона скинула туфли и поджала ноги под себя, зажавшись в угол и смотря оттуда на него. Она была симпатичной в школе, ближе к концу. Сейчас же Грейнджер была потрясающа. Пленительно прекрасная, чертовски умная, и, предположительно, встречалась с мужчиной, которого он все так же презирает. Уизли. Какая жалость.

Она, конечно, пьяна, и теперь, разместившись на его диване, начала лепетать:

– Ты всегда мне нравился, милый, милый Драко, с такими сумасшедшими родителями.

– Нет, определенно нет, – Малфой раскинулся в своем кресле, рассматривая носки своих ботинок. Грязь. Как же его это раздражает. Нужно будет исправить. – Ты ненавидела меня. Сломала нос, обзывала меня тараканом.

– Ах, это правда. Ты был злобным маленьким ублюдком. Но милым. Возможно, я должна признаться, что всегда любила смотреть на тебя.

– Кто бы мог подумать, что ты так хороша в объективизации людей, Грейнджер, – протянул он со смесью раздражения и странного удовлетворения. – Я так понимаю, твоя благородная борьба за равные права всех магических существ не распространяется на меня?

– Как будто тебе нужна моя помощь, – фыркнула Гермиона. – Ты прекрасно справлялся.

Она сошла с ума?

– Ах, да, – Малфой махнул рукой, – я справлялся отлично. Ничто так не кричит «у меня все в порядке», как метка, оставленная безумцем, – не то чтобы ему было обидно. Он ожидал, что она ткнёт его носом в самую большую ошибку его жизни, но она вместо этого лишь кивнула:

– Ты прав. Мне очень жаль. Это было нечестно с моей стороны.

– Что? – Драко не мог поверить услышанному. Гермиона-чертова-Грейнджер только что извинилась перед ним?

– Ты прав. У тебя была дерьмовая ситуация тогда, в конце. Это твои сумасшедшие родители заставили тебя принять метку. Сумасшедшие, как клопы, – Гермиона наклонила голову в сторону. – А клопы сумасшедшие?

– Откуда, черт возьми, я должен знать о психическом состоянии паразитов в твоей постели, Грейнджер?

– Но я думала, что у тебя довольно много мыслей по поводу Рональда.

Он едва не задохнулся.

– О, Господи! Есть некоторые вещи, которые я не хочу себе представлять, и Рональд Уизли, находящийся в твоей постели, – одна из них! – он поднялся, и, взяв стакан с водой, подал ей. – Выпей!

– Ты говорил мне о шампанском. Поэтому я предпочитаю шампанское. Сегодня праздник!

– Ты меня еще поблагодаришь за это. Я думал, у тебя депрессия; может, расскажешь, что у тебя за повод для счастья? Что стоит того, чтобы так гробить печень? – Малфой сунул стакан ей в руки и приподнял прядь ее волос. – Наконец-то решила отрезать эти ужасные космы? – он пропустил ее сквозь пальцы, накручивая локон на один из них. Они намного мягче, чем он предполагал.

– Разве ты не знаешь, Малфой? Неужели до сих пор не слышал? Я свободная женщина, – она слишком старается говорить отчетливо, поэтому произносит слова с медленной четкостью пьяного человека. – Сво-бод-на-я. Одинокая. Нежеланная. Брошенная. Причин было много, насколько я помню. Я властная всезнайка, которая считает себя лучше всех, но при этом даже не умеет готовить.

– Готовить?

– Да. Готовить. Настоящая женщина может сделать пастуший пирог, – Гермиона ткнула в него пальцем. – И делает. Часто. Или, по крайней мере, мне так сказали.

– То есть ты говоришь, что Уизли бросил тебя из-за готовки? Нет, я знал, что он еще тот дебил, но это слишком даже для него. А он вообще слышал что-нибудь о еде на вынос? – Драко сел возле нее и устало потер лоб.

– Не все так богаты, Драко Малфой. Некоторые люди не могут позволить себе каждый день заказывать еду. Иногда им хочется мясной рулет их матери, или пастуший пирог их матери, или еще что-нибудь из бараньих кишок, как у их матери, о чем я отказываюсь даже думать в нынешнем состоянии, – Гермиона наклонила голову, положив ее на подлокотник дивана, и из-под опущенных ресниц взглянула на него. Малфой удивился, как это она еще не уснула.

Видно, ему повезло, что наркотики развязали ей язык, вместо того, чтобы просто вырубить. Да еще это чертово видение: она и идиот Уизли в одной постели. Теперь, когда ее волосы разметались, и эти глаза смотрели на него так… ход его мыслей было слишком трудно остановить. Драко хотелось узнать, как же Грейнджер выглядит без одежды.

– Да еще эти постоянные разговоры о детях.

Разговоры о чем?

– Он хотел, чтобы ты босая и беременная все время проводила на кухне? Ты серьезно? – оказывается, его мнение о Уизли все-таки могло стать ещё хуже. Кто бы мог подумать? – Ему удалось заполучить самую известную ведьму нашего столетия, а он захотел превратить ее в племенную кобылу? – неудивительно, что она напилась. А ему необходимо не думать о том, что нужно делать, чтобы завести ребёнка… но уже слишком поздно, и это очень неправильно. Он не может воспользоваться её состоянием. Существуют границы, которые нельзя пересекать, о которых нельзя даже помышлять. Границы, которые он не должен представлять себе в самых интересных и мельчайших деталях.

Не подозревая о его совсем неуместных мыслях, Грейнджер продолжила:

– Племенную кобылу, умеющую готовить, если быть точнее.

– Так почему ты не дома с этим придурком, чтобы выучить всевозможные рецепты его мамаши и разродиться кучей рыжих детишек? – от этой идеи ему стало плохо и захотелось напиться, но, кажется, это будет невежливо – начать пить, когда он настаивает, чтобы она пила только воду.

– Я не хочу миллион детишек. Только не сейчас, – Гермиона отпивает воду и внимательно смотрит на чашку. – Это не шампанское, – второй глоток. – И никогда. Может быть одного. В конце концов. Но сейчас я хочу… не знаю… сделать что-то сумасшедшее, например, спорить о Фуко. Пойти в бары, где подают мясные консервы на дурацких тарелках по завышенным ценам, и спорить о вещах, которые совсем не имеют значения. Наше детство было ужасным, Драко. Просто ужасным, – она делает глубокий вдох. – Мы провели все эти годы около этого психа, и я хочу немного времени, чтобы отдохнуть перед тем, как начнутся пеленки, зрелость и готовка ужина каждый день.

– Еще, – она на своей волне сейчас, – мальчики не любят умных девочек. «Все, что тебе нужно – лишь книги», – Гермиона повторяет Рона Уизли с ужасной, но, что веселит Драко, точной интонацией. – «Боже, Гермиона, кроме тебя никому не интересен Пруст. Забудь об этом.» Я так устала постоянно притворяться тупой. А ты знал, что я делала все его домашние работы за прошедшие шесть лет?

– Ты знаешь, что не каждый любит глупых девушек, правда? – Драко едва удавалось сдержать смех.

– Меня не обманешь, – пробормотала Грейнджер.

– Я, например, – продолжил говорить Малфой, – предпочитаю умных девушек, – это звучит слишком похоже на намек, и Драко бросает на нее хитрый взгляд. – О чем же говорить с тупыми после секса?

– Очевидно, о квиддичных оценках на последних матчах. И у меня есть даже одно имя для тебя, Мистер «мне нравятся умные». Пэнси Паркинсон.

– Очко в твою пользу, Грейнджер.

– Спасибо, – она делает глоток из чашки. – Вот серьезно, почему я не влюбилась в кого-то вроде тебя. Конечно, ты был заносчивым, предвзятым идиотом, который с моими друзьями вел себя как придурок…

– …что, вероятно, объясняет, почему ты никогда не была мной заинтересована…

– …и ты давал мне разные прозвища на протяжении многих лет…

– …Я сожалею об этом…

– …но у тебя хотя бы имеются мозги, – она выдохнула. – Ты сожалеешь?

– Очень, – он взял ее руку, перевернул и начал водить пальцем по ладони. – Я не буду делать вид, что мне нравятся твои друзья. Да и сомневаюсь, что это когда-нибудь изменится. Уизли всегда будет ниже тебя. Ты, Гермиона Грейнджер, гениальна и мужественна, и на тебя очень даже приятно смотреть. И я хотел бы быть чуть меньшим ослом, когда у меня была такая возможность.

– Ой, – она медленно забрала свою руку из его ладони. – Почему ты не даешь мне шампанского, Драко Малфой? Ты притащил меня сюда для того, чтобы дать воды? Это несправедливо, ты лгущий лгун, который заманил меня сюда ложью, – она поставила стакан в другой руке, не той, которую он держал, на стол, и посмотрела на него. Он с весельем заметил, что она выглядит обиженной.

– Грейнджер, – она явно дулась на него, и Малфой старался не думать о том, чтобы поцеловать эти надутые губки. – Если ты по-прежнему будешь разговаривать со мной завтра, я куплю тебе бутылку шампанского, хорошо? Но сегодня об этом и речи быть не может. Ты сегодня достаточно выпила. Более, чем достаточно.

– Обещаешь?

– Обещаю, – это, по его мнению, самое легкое обещание. Она не будет говорить с ним завтра вечером. Она не будет помнить ничего с того времени, как ей в напиток подсыпали наркотик. Он случайно наткнулся на неё и вёл себя так галантно, а она все ещё такая умная, заманчивая, и смешная, и… она ничего не будет помнить из всего этого. Жизнь чертовски несправедлива.

Но вот она наклоняется вперед, ее губы касаются его. Вот его руки на ее щеках, и он позволяет себе целовать её лишь мгновение, только на короткое мгновение, ведь, если быть откровенным, то ему хотелось этого так давно, и потому он твердит себе, что одно мгновение – это ничего, даже если она пьяна и уязвима. Он чувствует, как ее рот становится мягче и открывается, а затем, проклиная себя, этику и все остальное, Малфой мягко отталкивает ее.

– Нет.

– Ты не хочешь меня. Никто не хочет. Почему ты не хочешь меня, Драко Малфой?

Он вздыхает и смотрит на женщину, откинувшуюся на диване.

– Я не хочу тебя, потому что ты пьяна, под воздействием наркотиков и сошла с ума, невыносимая ты прекрасная мегера. Перейди в свободную комнату и выспись, ради Бога.

– Но что было бы, если бы я была трезва, как стеклышко? Ты захотел бы меня тогда, милый, милый Драко?

– Если бы ты была трезвой и действительно этого хотела, Грейнджер? Я бы сводил тебя куда-нибудь, спорил с тобою о Фуко и Прусте, а затем перенес бы сюда и затрахал до смерти. Я бы выяснил, подходим ли мы друг другу так, как мне кажется, хотя, я думаю, что подходим. Потому что, в отличие от твоего смешного, жалкого бывшего, ты меня не пугаешь. Потому что ты удивительная и потрясающая, и мне наплевать на пастуший пирог. Но ты пьяна и на самом деле не хочешь меня, а утром, когда ты проснешься и не будешь помнить ни слова из этого разговора… Мерлин, я просто надеюсь, что смогу вытащить тебя отсюда прежде, чем ты проклянешь меня. Теперь, во имя всего, что вы, магглы, считаете святым, ты не могла бы уже просто лечь спать или упасть в обморок, на худой конец?

***

Когда она проснулась, то была все еще одета, но без обуви, одна в незнакомой комнате. Малфой оставил ей стакан воды и что-то похожее на две таблетки аспирина. Это было очень мило с его стороны, правда, особенно учитывая то, что он весь вечер провел с ней, успокаивая пьяную неадекватную девушку. Но Гермиона никак не могла поверить, что назвала его «милым». Много раз. Все-таки есть причина, почему она обычно не позволяет себе выпить лишнего. Гермиона нашла возле стакана с водой чистую футболку, наверное, одну из его, и резинку для волос в сумочке, которая аккуратно лежала на тумбочке рядом с обезболивающим. Собрав волосы, надев футболку и выпив таблетки, она вышла из гостевой. Чувствовать она себя могла бы и получше, но, по крайней мере, она встала.

Драко Малфой сидел за кухонным столом и пил кофе, который она подумывала у него стащить.

– Как ты себя чувствуешь? – с опаской спросил он.

– Как если бы выпила слишком много, – пробормотала она. – Можно мне тоже кофе?

– Чайник на стойке. Угощайся.

Он явно ожидал, что Гермиона потребует объяснений, почему находится в его квартире. Но она однако решила отказаться от истерики, которой он ждал. Вместо этого она налила себе чашку кофе, прислонилась к стойке, закрыв глаза, и попыталась вместе с жидкостью влить в себя немного жизни.

– Это было очень мило с твоей стороны – спасти меня, – она наконец-то заговорила, не открывая глаз. А он делает хороший кофе. – Но ты не обязан был.

– Грейнджер, ты, возможно, не была моим самым любимым человеком в школе, но я не мог просто сидеть там…

– …Я зачаровываю свои напитки против наркотиков, чтобы не быть изнасилованной. Я не дура, знаешь ли. Разве ты не задумывался над тем, почему я просто не потеряла сознание, а болтала с тобой всю ночь?

Она открыла глаза и увидела, как он пристально смотрит на нее.

– Ты, маленькая… так что ты… все, что я сказал тебе… Ты маленькая зараза. – В его взгляде были заметны ярость и смущение, будто он хочет задушить ее прежде, чем она успеет допить свой кофе. А это было бы неправильно, ведь это действительно очень хороший кофе.

– Ты правда имел это в виду?

– Что? Что ты зараза? – он смотрел исподлобья и держался за чашку так сильно, что Гермионе казалось, будто она сейчас треснет.

– Что ты сводил бы меня куда-нибудь, поговорил о книгах, купил бы мне бутылку шампанского, – она смотрела вниз. На ножке стола были видны царапины, а возле его ноги на полу заметны потертости. Маленькие пылинки пролетали через луч света из окна… грязные маленькие звезды. – Знаешь, забу…

– Да.

– Что?

– Да, я имел в виду это. Книги, шампанское. Все это, – он сделал паузу. – Но только если ты пообещаешь никогда, никогда не пытаться приготовить какое-либо блюдо, включающее в себя овечьи кишки.

– Я жду, что это будет очень хорошее шампанское, знаешь ли. Не какое-то плебейское пойло, – и она резко вдохнула, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц.

– Будто ты сможешь почувствовать разницу.

– Проверь меня.

Так он и сделал. И она справилась.