Текст книги "Формальности (СИ)"
Автор книги: Чиффа из Кеттари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Стайлз уже почти задремывает, сидя на полу возле дивана, наслаждаясь размеренными нежными прикосновениями пальцев, ерошащих волосы на макушке. Стайлз уже трижды проклял свое обещание помочь Айзеку с домашней работой, Питер ровно столько же раз проклял свое неумение отказывать Стайлзу в таких мелочах. Стая задерживалась на тренировке, значит, Дерек вернется в лофт разъяренный, а беты будут еще долго скулить, залечивая свои переломы и ранения.
Значит, надеяться на то, что Стайлз успеет объяснить Лейхи тему по химии хотя бы за час, уже не приходится.
Значит, день потрачен впустую.
Стайлз зевает и щурится, уткнувшись носом в планшетник, сонно приваливается плечом к ноге Питера. Теплый и домашний, такой хрупко-нежный, что волку почти боязно касаться его пальцами. Предлагать бегство отсюда Питер не хочет, хотя такая мысль закрадывается. Останавливает в основном то, что Дерек все равно почует присутствие дяди в лофте, а объяснять ему всю эту ситуацию старшему Хейлу совсем неохота.
Получасом позже, когда Дерек опускается рядом с дядей на диван, терпение Хейла уже почти на исходе. Айзек безбожно тупит, с каким-то немым восхищением заглядывая в рот Стайлзу, уже в третий раз объясняющему ему один и тот же параграф, и Питеру совсем немного охота свернуть непонятливому волчонку шею.
– На кой хрен тебе пацан, которого ты даже не трахаешь? – едко тянет Дерек, рассматривая взъерошенную макушку мигом покрасневшего Стайлза. Айзек отзеркаливает его румянец, недоуменно и испуганно глядя на своего альфу.
– Слышь, волчара… – срывающимся, дрожащим от злости голосом начинает Стайлз, но Питер его осаживает простым прикосновением к затылку, легким поглаживанием. Секунду Хейл смотрит на Айзека, отчего тот бледнеет, переводя на Дерека умоляющий взгляд, но решает не отыгрываться на мальчишке за то, что объект его влюбленности – плохо контролирующий себя идиот.
– Дерек, я никогда не пускал тебя в свою постель, и сейчас не стоит пытаться туда залезть.
Пожалуй, альфе это и нужно было – спусковой крючок, фраза – любая – после которой он сможет, зарычав, попытаться вцепиться когтями в глотку родственника. Стайлз звонко выругивается, резко отодвигаясь от сцепившихся волков, а Айзек тихо расстроенно подвывает, не пытаясь вмешаться в происходящее. Айзеку хватает на это мозгов и инстинкта самосохранения, а Стайлзу, как и всегда, нет. Не настолько, чтобы самому лезть под когти, но настолько, чтобы выплеснуть на рычащих оборотней полную кружку воды.
Питер хохочет, откидываясь на спинку дивана, кося взглядом на шарахнувшегося в сторону племянника, смаргивает стекающую на глаза воду, вытирает лицо рукой, не прекращая смеяться. Дерек глухо рычит, рывком поднимаясь на ноги, но не уходит – не хочет, чтобы это выглядело как бегство.
– Придурок, – шипит Стилински, яростно сверкая глазами в сторону альфы. – Тебе, блядь, какое вообще дело? Ты какого вообще хрена свою пасть раскрываешь? От тебя внятного ответа никогда не дождешься, а тут мы, блядь, разговорились…
Дереку не доводится узнать, собирался ли взбешенный раскрасневшийся Стайлз выцарапать ему глаза – судя по виду, несомненно собирался – потому что Питер обнимает своего человека поперек груди, удерживая и прижимая к себе.
– Интересно, кто из вас первый пойдет по бабам, – Дерек щурится, не сводя взгляда с дяди.
Стайлз издает какое-то полузадушенное бульканье, стараясь рвануть вперед, застывая, когда Питер негромко, но жестко произносит:
– Тихо. Дерек, будь добр, выплескивай свою неприязнь лично на меня, а злость вымещай на свою стаю. Не затрагивая моего человека. Ты за двадцать восемь лет должен был понять, что не стоит трогать то, что принадлежит мне, – голос старшего Хейла не срывается на рык, но отголоски звериного рычания в нем есть. Стайлз пихает волка локтем под ребра, оскорбленный формулировкой своего статуса, выворачивается из-под руки Питера, бросая напоследок что-то не слишком цензурное про тупых волков и волков с собственническими замашками, и уходит в сторону входной двери, обуваться.
***
В машине Стайлз молчит, буравя взглядом лобовое стекло и дорогу впереди, напряженно замирает, только плюхнувшись на сиденье, сразу скрещивая руки на груди и расслабляясь, только когда Питер опускает ладонь на его колено, медленно поглаживая, выше поднимая руку.
– Мне восемнадцать через полгода, – бормочет Стилински, упрямо встряхивая головой, когда машина останавливается на перекрестке. – И вообще, я практически живу у тебя, как мой отец, по-твоему, поймет, спишь ты со мной или нет?
– Дерек ему скажет, – Питер не сводит взгляда с дороги, в то время как его пальцы скользят по внутренней стороне бедра Стайлза. – Стайлз, я не хочу проблем с твоим отцом. Я хочу, чтобы все было… нормально, в кои-то веки. Я много прошу?
– Нет, – школьник низко опускает голову, вздохнув. – Просто… Три месяца это, вообще-то, дофига. Я скоро руку сотру. И член. И когда-нибудь запихаю в свою задницу что-то, что не смогу вытащить, и умру с позором.
Хейл закатывает глаза, заворачивая на парковку и останавливая машину.
– Стайлз…
– Хочу тебя, – залившийся румянцем Стайлз хмурится, не поднимая взгляда на мужчину, сосредоточенно рассматривая его ладонь, по-прежнему покоящуюся на стайлзовом бедре.
Питер наклоняется к его виску, медленно вдыхая аромат обуревающих человека эмоций: стыд, желание, нервозность, легкая примесь страха и беспокойства. Ядерный сладко-горький коктейль с пряными нотами возбуждения.
– Вот ты меня по ноге гладишь, а ты меня даже не трахал, так нельзя, – смущаясь, Стилински всегда начинает нести чушь.
– Нельзя? – Питер касается губами его виска, чуть сильнее сжимая ладонь у самого паха.
– Это разрушает устои мироздания, – Стайлз поворачивается, ловя губы мужчины своими, отдаваясь глубокому и медленному поцелую. Питер проводит языком по мягким губам, по кромке ровных зубов, вылизывает его рот глубоко и влажно, не давая даже шанса перехватить инициативу, да Стайлз и не пытается. Стайлз тихо постанывает, запах его возбуждения смывает все остальные, заполняя салон машины жарким маревом, и это просто невозможно вытерпеть, невозможно сдержаться и не дать мальчику то, чего он так отчаянно жаждет.
Но Питер сдерживается, он весьма неплохо умеет это делать.
Стайлз беспорядочно и влажно касается губами его лица, сжимая ладони на затылке, часто моргает, дышит прерывисто и тяжело.
– Хочу тебя, волк. Я знаю, что ты хочешь, чтобы всё было правильно, волчище, но я так заебался дрочить в душе…
– Делай это при мне, – Питер отстегивает ремень безопасности, перетянутый через грудь Стайлза, и сгребает юношу за пояс, разворачивая к себе, влажно проводя языком по его шее.
– Что?.. – у Стайлза голос срывается до сипения.
– При мне, – повторяет Питер, вжимаясь лбом в изгиб тонкой шеи, успокаивая заметавшегося в предвкушении волка. Луна свидетель – это было трудно. – Пойдем домой, Стайлз, – когда Хейл поднимает взгляд, лицо его абсолютно спокойно, а в глазах мерцают лукавые искры. – Я хочу кое-что для тебя сделать.
Стайлз коротко облизывает пересохшие губы, с затаенной надеждой глядя на мужчину, и порывисто кивает несколько раз.
***
Хейл не вжимает Стайлза в стену прихожей, сдирая с него одежду. Надеяться на это было глупо, но такая мыслишка все равно билась где-то в сознании подростка, вызывая предвкушающую дрожь. Стайлз тихо и совсем чуть-чуть разочарованно вздыхает, целомудренно целуя Питера в уголок губ, пока тот вытаскивает запонки из манжет рубашки.
– Я в душ, – проговаривает без всякой задней мысли, внезапно заливаясь краской от чуть насмешливого и полувопросительного взгляда мужчины. – Питер, я за вечер покраснел столько же раз, сколько и за весь прошлый месяц…
– Неправда, – урчит-мурлычет волк, улыбаясь.
– Я скоро вернусь, – весело фыркает Стайлз через плечо, собираясь добавить что-то еще, но замолкает, когда Хейл лениво уточняет:
– В спальню. Жду тебя.
Вода кажется то обжигающе-холодной, то невыносимо горячей, хоть немного расслабиться под душем Стайлзу не удается, да и не хочется – тело подрагивает в предвкушении.
За три месяца отношений, в плане интима Стайлзу доставались частые чувственные ласки и редкие, но восхитительные минеты и ничего более серьезного. Стайлз шумно и нетерпеливо вздыхает, отфыркиваясь от струй воды, когда в очередной раз вспоминает, что даже обнаженным своего любовника не видел ни разу. Все эти упущения необходимо было исправлять, переполненный гормонами организм требовал этого, и ему, организму, было плевать на то, что до совершеннолетия Стайлзу оставалось полгода.
Шерифу было не плевать, и он, заручившись поддержкой Дерека, внимательно следил за личной жизнью сына, предварительно почти ласково попросив старшего Хейла “держать свой член при себе”. Пожалуй, Питер отцу импонировал – этот великолепный засранец мог понравиться кому угодно, если ему было это нужно, – но в вопросах законности и чести сына шериф был строг и непреклонен.
Дерека ситуация забавляла все больше по мере того, как запах неудовлетворенного желания, исходивший от Стайлза, становился крепче. Обычно, правда, альфа себе не позволял такой открытой издевки, но, как Питер и предсказывал, сегодня Дерек был в бешенстве.
– Ждешь, значит, – Стайлз, решивший не утруждать себя одеждой и просто обмотавший вокруг бедер полотенце, неловко улыбается, глядя на Питера из-под мокрых, слипшихся ресниц.
Шаг, еще один, Стайлз опускается на широкую постель, на четвереньках подползая к опирающемуся спиной на подушку Питеру, и влажно касается губами ключицы, провокационно виднеющейся в глубоком вырезе белой футболки. Скользит губами по коже, подбираясь к шее, к резко очерченному кадыку, к бьющейся под кожей жилке, легонько прикусывает колющий щетиной подбородок, лукаво глядя на блаженно заурчавшего Питера.
– Думаешь, мне легко? – Хейл улыбается уголками губ и лазоревыми глазами, мягко, но властно укладывая ладонь на прогнутую поясницу Стайлза.
– Нет, волк, – Стайлз выбирает стратегию покорности и сейчас тепло и влажно дышит в шею, осторожно укладывая ладонь на грудь мужчины, медленно и ласково обводя кончиками пальцев мышцы, задевая твердые соски. – Я не думаю, что тебе легко выполнять эти условия. Но я думаю, что у меня есть право увидеть тебя обнаженным. Есть право касаться тебя. Есть право доставить тебе удовольствие… разве нет? Я очень этого хочу, Питер.
У Стайлза очень серьезный и тихий голос, слабо подрагивающий, как и его пальцы, несмело задирающие тонкую ткань футболки, проходящиеся по гладкой голой коже вдоль ремня джинсов.
– Почему ты считаешь мои желания неправильными? – покорность сменяется мягким обвинением, и Питер тихо хмыкает, качая головой. Виноватым он себя не чувствует, как и не чувствовал бы, если бы прямо сейчас разложил Стайлза под собой на постели.
Но со Стайлзом все должно быть правильно, без проблем и неурядиц, без возмущения его отца.
– Ты знаешь, что я так не считаю, – Питер прикрывает глаза, когда тонкая ладонь ложится на его пах, оглаживая очертания напряженного члена. Стайлз чуть сильнее надавливает ладонью, невольно похотливо изгибаясь, когда Питер плавно ведет бедрами вверх, толкаясь в его руку.
Ремень, пуговицу и молнию Стайлз расстегивает наощупь, не отрываясь от губ Питера, позволяющего ему все это. Стайлз не столько целует, сколько влажно лижет губы Питера, слегка покусывая, пока пальцы нетерпеливо пробираются под ткань белья, осторожно касаясь твердого толстого члена.
Стайлз задыхается от накатившего восторга, счастливо зажмуриваясь, когда Питер плавным слитным движением снимает джинсы с бельем, и даже дает ему пару мгновений, чтобы, отстранившись, рывком стащить с себя футболку.
– О мой бог, – хнычуще произносит Стайлз, облизывая взглядом сильное, мощное тело. Хочется вслед провести языком, вылизать каждый изгиб, насытиться солоноватым вкусом кожи. – Я такой красоты даже в порнухе не видал, – доверительно шепчет Стилински, глупо улыбаясь.
Длинные тонкие пальцы благоговейно касаются члена, скользят от тяжелых яиц к головке, прослеживая рельеф вздувшихся венок.
– Лестно, – чуть сипло хмыкает Питер, плавно сдергивая со Стайлза мешающее полотенце. – Я так понимаю, это комплимент?
– Это фирменная тупость Стайлза Стилински, – Стайлз завороженно оборачивает ладонь вокруг члена, большим пальцем потирая уздечку.
Волк глухо, гортанно урчит, останавливая Стайлза, когда тот наклоняется, чтобы слизать каплю смазки с головки.
– Ну пожалуйста… – Стайлз упрямится, не дает оттащить себя в сторону, обдает чувствительную плоть дыханием, заставляя Питера представлять, предвкушать нежный влажный жар его рта, чуть шершавый язык, гладкие щеки, ребристое нёбо и восхитительно узкую, сжимающуюся, глотку.
– Это же формальность, Питер… А формально, минет – не секс.
– Неправда, – глухо рычит Хейл, уже понимая, что выстоять ему в этом противостоянии не удастся. Не тогда, когда Стайлз, вытянув губы трубочкой, касается головки, вслед проводя юрким языком.
– Пофиг, – легкомысленно отвечает Стайлз, понимая, что волк уже сдался. – Только я совсем не умею…
– Еще бы ты умел, – Питер фыркает, на что Стайлз в ответ смеется, наклонившись и звонко поцеловав мужчину в живот.
Стайлз удобнее устраивается между ног Питера, снова обхватывая ладонью тяжелый член, привыкая к этому ощущению – необычному и возбуждающему, – наклоняет голову, коротко облизывая побагровевшую головку, пробуя на вкус естественную смазку, и мягко обхватывает её губами, замирая, оглаживая языком. Питер вцепляется рукой в подушку под головой, сдерживаясь, не давая себе толкнуться в жаркую влажную полость, наблюдая за своим мальчиком, медленно и старательно насаживающимся ртом на его член. Стайлз берет неглубоко и медленно, иногда задевая зубами, но тут же зализывая, заласкивая нежную кожу.
– Не торопись, – тихо выдыхает Питер, укладывая ладонь на мокрый после душа затылок. – Я хочу, чтобы тебе было комфортно.
Стайлз тихонько стонет в ответ, слабо вибрируя вокруг члена, продолжает скользить мягкими губами по стволу, втягивая щеки, чтобы создать дополнительное давление, и волк вздрагивает, изгибаясь, но удерживая бедра на месте, чувствуя, что копящийся в паху жар вот-вот затопит все тело. Стайлз снова упирается и не дает себя отстранить, упрямо и туго обхватывает член губами, чуть быстрее и чуть глубже двигая головой. Стайлзу самому хорошо настолько, что даже немного дурно. Ему нравится ощущения тяжелого большого члена во рту, нравится, как гладкая нежная головка проезжается по нёбу, нравится, как чуть ноют, немея, влажные губы, скользя по рельефу вен. Вкус смазки дурманит лучше виски, и Стайлз хочет большего, хочет не просто увидеть, а прочувствовать оргазм своего волка так же, как сейчас чувствует его предоргазменную дрожь, передающуюся и ему самому.
Питер кончает, словив восхищенный, полный обожания взгляд Стайлза. Просто невозможно было не кончить в этот прекрасный жаркий рот, когда Стайлз смотрел так, когда он так пах возбуждением и так старательно брал все глубже, почти толкая член в свое горло.
Стайлз стонет и глотает выплескивающуюся на язык сперму, сам кончая только от ощущения горячей пульсации под губами, от вкуса семени и от низкого стона Питера. Стайлз замирает, облизывая покрасневшие, обалденно припухшие губы, и на несколько мгновений утыкается лицом в пах мужчины, вдыхая пряно-мускусный запах, отираясь щекой о еще не опавший член.
– Иди ко мне, – тихо зовет Питер, зарываясь пальцами в торчком стоящие волосы Стайлза. – Ты великолепный, – нежно выдыхает в губы, аккуратно укладывая его, разомлевшего и податливого на спину, нависая сверху, чтобы коснуться его губ, целуя.
– Я хочу тебе отсасывать каждый день, – Стайлз расфокусированно смотрит на Питера, обнимая его за шею. – Каждый чертов день. Два раза. Хочу чувствовать твой член в себе, – Стайлз снова и снова облизывается, бормоча не очень внятно, но с сумасшедшим желанием в голосе. – Как ты вообще мог лишать меня этого?
Питер улыбается, разморенный, довольно урчащий, медленно целует шею Стайлза, не обращая внимания на слабые нотки возмущения в голосе своего человека.
– Чудесный, – Питер несильно прикусывает мочку уха, и Стайлз выгибается, постанывая, скрещивая руки на спине оборотня и затаскивая его на себя. Питер не сопротивляется, только немного вымученно вздыхает, коснувшись губами скопления родинок чуть ниже изящной ключицы.
– Стайлз…
Питер ведет ладонью вдоль тонкого, слабо трепещущего тела, сжимая молочно-белое бедро – сдерживать себя и свои желания становится всё труднее, с каждым вздохом Стайлза, с каждым его прикосновением и взглядом, но Стайлз медленно качает головой, успокаивающе поглаживая волка по загривку.
– Я не стану просить большего… милый… – Стайлз нежно тянет совсем непривычное Питеру слово, блаженно улыбаясь зацелованными губами. – Просто… Просто разреши мне кончить… еще раз… под тобой… – Стайлз смотрит умоляюще, медленно моргает и аккуратно ведет бедрами вверх, прижимаясь к Питеру.
– Ты меня с ума сведешь, – Питер легко прикусывает подставленную шею, стараясь не оставить следов на тонкой коже. Стайлз перехватывает ладонь мужчины, тянет её вниз, но не к члену, а ниже, широко разводя ноги. Питер задушено стонет в плечо Стайлза, касаясь туго сжатых мышц, даже не надавливая, только легко поглаживая нежную сморщенную кожу.
– Так что ты собирался запихнуть в свою задницу, а потом не суметь вытащить? – Питер усмехается, лаская губами лебединый изгиб шеи дрожащего, закрывшего глаза Стайлза.
– Я… я не знаю, – еле слышно бормочет юноша, раскрывая рот в немом стоне, когда Питер, облизав пальцы, влажно проводит ими между ягодиц, массируя тугую дырочку. – Я не… Я еще не пробовал, – лукаво блестит карамелью глаз из-под ресниц.
– И не смей, – Питер целует уголок улыбающихся губ, поглаживая нежную кожу под яичками. – Не растягивай себя. Хочу сделать это сам, когда получу возможность взять тебя.
Стайлз улыбается немного одуревше, медленно и ритмично двигая бедрами, стараясь не потерять соприкосновения с ладонью Питера. Он тем временем обхватывает пальцами мошонку, поглаживая, мягко сжимая, и кладет ладонь на вновь твердый член, еще влажный от спермы. Стайлз тянет оборотня к себе, заставляя прижаться всем телом, зазывно трется членом о пах Питера, беспорядочно целуя его губы, щеки, шею. Стайлз разомлевший, но возбужденный, жаркий словно лава и окутывающий нежным теплом, делящийся своим вожделением и разливающейся по телу негой. Он тихо постанывает, когда Питер обхватывает ладонью оба их члена, притирая друг к другу, лаская, растирая общую смазку по коже.
Стайлз не выдерживает очень быстро, ему хватает нескольких минут, чтобы задышать еще чаще и тяжелее, чтобы выгнуться, толкаясь в широкую чуть шершавую ладонь быстрыми рваными движениями. Стайлз захлебывается обессиленным стоном под жадным взглядом Питера, изнемогает от удовольствия, все еще толкаясь в руку Питера, притираясь к его члену по своей сперме. От избытка ощущений он заходится крупной дрожью, цепляясь за плечи Питера, когда Хейл отпускает его, подхватывая под поясницу и додрачивая себе, касаясь головкой чувствительной кожи у пупка. Жемчужные теплые капли оседают на животе и груди, и Стайлзу так невыносимо хорошо и сладко, что хочется или взвыть от счастья, или свернуться клубком под боком у Питера. Стайлз выбирает второй вариант, медленно вылизывая пальцы оборотня, слизывая капли своей и его спермы, пока Хейл нежно целует его в макушку.
– Стайлз, – негромко зовет Питер, когда Стайлз, вымотанный теплом и близостью, засыпает, не выпуская изо рта его большой палец. Не то чтобы это доставляло какие-то неудобства, кроме крепнущей эрекции, но подростка совершенно точно нужно было вымыть и накормить перед тем, как укладывать спать.
Стайлз догадывается в чем дело, и негромко хихикает, освобождая палец из плена пухлых розовых губ.
– Заботливый, заботливый волчище… Милый… – Стайлз лучисто улыбается, и у Хейла не хватает духа сказать, глядя в эти солнечно-медовые глаза, что его озноб пробирает от этого слова.
Наверное, придется привыкнуть – это не будет сложно. Стайлз умеет приучать своего волка к странным вещам.
Например к себе. Стилински тихонько урчит, трется носом о плечо, и нетрудно догадаться, что у Стайлза много шансов побороть это глупое, на его взгляд, чисто формальное воздержание. Стайлз неизменно побеждает, когда очень сильно чего-то хочет.
