Текст книги "Замерший в пустыне (СИ)"
Автор книги: Chibi Sanmin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
– Ты как? – выдохнул друг, глядя на моё явно не пышущее счастьем лицо.
– Отвали, – равнодушно отрезал я, ничком рухнув на матрас.
– Мин Хён, давай я кофе принесу? Или, может, покушать хочешь? – не отставал ДжейА, заботливо погладив меня по спине.
Я не чувствовал его прикосновений, будто уже давно умер и наблюдал за всем со стороны. Но, что самое ужасное – накопившаяся в душе боль сейчас отчаянно требовала выхода и, если я не поделюсь ей, то она просто раздробит меня на крошечные осколки.
– Почему Энтони умер, а я ещё нет? – меланхолично поинтересовался я, взглянув на ДжейА из-под полуопущенных ресниц. – Не спорю, внутри я уже давно мёртв. Вот только физически ещё жив – сплю, ем, дышу, моргаю. Зачем?
– У Арона есть знакомый психотерапевт, давай я ему позвоню? – совершенно серьёзно предложил парень, присев на край кровати.
– Ты охренел, да?! – заорал я, нагло спихнув друга на пол.
– Я всего лишь хочу тебе помочь. Мне больно видеть тебя таким, – глухо произнёс он, осторожно поднявшись.
– Каким таким? – издевательски протянул я, решив отыграться на ни в чём не повинном ДжейА.
– Я же вижу, что тебе больно, что ты страдаешь. Возможно, винишь себя в смерти Энтони. Но знай, Мин Хён, я всегда готов тебе помочь…
– Да что ты знаешь о страдании?! – не выдержал я, оборвав на полуслове слабый срывающийся голос.
– Энтони был не только твоим другом, но и моим, – печально улыбнулся ДжейА, передвинув стоявшую на тумбочке чашку. – И когда он ушёл, остался я. И это я успокаивал тебя! Я, а не он! И когда тебя бросила Юна, я тоже пришёл на помощь. И все твои страдания были и моими тоже!
– Как это эгоистично, упрекать меня в том, о чём я тебя не просил! – вновь взорвался я, вскакивая с кровати и замирая напротив друга. – Ты, небось, делал это специально, думая, что в виде вознаграждения за причинённые неудобства, я подставлю тебе собственную задницу?
ДжейА как-то особенно тоскливо взглянул в мои глаза, отчего на душе предательски заскребли кошки. Ничего не сказав, он развернулся, чтобы уйти, а я, внезапно осознав каким дураком был, повис на его шее, не давая сделать и шага.
– Не уходи, пожалуйста, – прошептал я, торопливо стирая бегущие по щекам слёзы.
С тихим вздохом, ДжейА обернулся и приобнял меня, позволяя уютно расположиться в своих руках. Мы сели прямо на пол, прислонившись спинами к кровати – я рыдал, уткнувшись носом в футболку друга, а он успокаивающе гладил меня по спине, не говоря ни слова.
– Я… так жалею… что повёл тогда Энтони на тот концерт, – прошептал я, задохнувшись от слёз. – Он же никогда не слушал классику, и от оперы его тошнило, а я уговорил…
– Но ты же не заставлял его влюбляться в Джиана, – ДжейА аккуратно провёл подушечками пальцев по моим щекам, стирая слёзы, и я почему-то подумал, что только рядом с ним могу оставаться собой.
– Почему? – всхлипнул я, вцепившись пальцами в его плечи.
– Что почему? – удивился парень, склонив на бок голову.
– Почему я могу быть при тебе слабым? Плачу, словно девчонка, кричу и впадаю в истерику… И при этом не чувствую себя жалким, будто заранее знаю, что ты меня поймёшь, – слова давались с трудом и, сдавшись, я притянул колени к груди и затих, глядя в одну точку.
– Но это действительно так – я всегда тебя пойму и приму любым, – ДжейА тепло улыбнулся, и мне в очередной раз стало стыдно за сказанные слова.
Ведь в одном он прав – всегда, когда мне было больно, грустно и одиноко, ДжейА приходил на помощь, раскрашивал яркими красками мою жизнь, успокаивал, поддерживал, или просто молчал, сидя рядом, на подоконнике, и смотрел вместе со мной на уснувший город.
Сердце затмило разум и я, подавшись вперёд, обвил руками шею парня и нежно прикоснулся к сухим горячим губам, не делая попыток углубить поцелуй. ДжейА лишь кротко выдохнул, прикрыв трепещущие ресницы, и его рука робко прошлась по лопаткам, опасаясь притянуть меня ближе. С того вечера, когда мы упоённо целовались возле окна в моей комнате, прошло достаточно времени, но ни один из нас так и не решился заговорить о произошедшем. Делая вид, что ничего не было, мы жили дальше, но я часто ловил себя на мысли, что как-то по особенному стал смотреть на ДжейА.
Я не чувствовал неправильности происходящего – жизнь рано научила меня, что у любви не может быть рамок и границ. Да, порой она принимает и вовсе ужасающие формы, изменяясь до такой степени, что даже любовью перестаёт быть. От любви до пошлости, от любви до грязи, от любви до безумия – слишком короткий путь.
И я не мог дать определения тому чувству, что испытывал к ДжейА. С одной стороны, это была дружба – но разве друзья целуются? Быть может, привязанность? Но разве это не синоним привычки? А привычными мои чувства к брюнету ну никак нельзя назвать. Любовь? Это слишком громкое слово для того тёплого, нежного чувства, что приютилось в уголке моей поломанной, разрушенной души.
– Я решил уйти, – шепнул я, оторвавшись от влажных, безумно сладких губ.
– Что? – ДжейА чуть испуганно посмотрел на меня, будто не верил до конца в правдивость услышанных слов.
– Завтра же поговорю с Кодой, – твёрдо заявил я, сжав пальцы в кулаки.
– Мин Хён, да ты с ума сошёл! Ты же знаешь, чем это грозит! – теперь парень не на шутку перепугался и, схватив меня за запястье, заставил посмотреть в свои глаза. – Может, ещё немного подождём?
– Чего? Того, что Эйли одумается и отпустит нас? – фыркнул я, закатив глаза к потолку. – ДжейА, она никогда добровольно от нас не откажется – уж слишком мы лакомый кусок для неё. А я так больше не могу… Я уйду, и будь, что будет. Всё равно хуже тюрьмы, которой стал для меня этот дом, вряд ли что можно придумать.
– Но Кода не отпустит! Она же помешана на тебе, – выдохнул ДжейА, нахмурив брови.
– Я уйду. И никто меня не удержит, – смело заявил я, почувствовав небывалую лёгкость, заполнившую душу до краёв.
========== Глава 19 ==========
POV Рен
Мне пришлось приложить колоссальные усилия, прежде чем Джим сдался и сменил ранее намеченный маршрут. Вместо того, чтобы вернуться в резиденцию Снежных принцев, мужчина завернул в ближайший отель, правда взяв с меня слово, что я ничего с собой не сделаю. Поклявшись всем, чем можно, я спрятался за спасительной дверью одного из номеров, в то время как неугомонный Джим расположился в соседней комнате.
Не снимая обуви, я завалился на кровать, уткнувшись носом в мягкую подушку. В голове беспрестанно гудело, а задница ныла и каждый раз, когда я делал резкое движение, меня ослепляла боль. Расстегнув верхнюю пуговицу пальто, я перевернулся на спину и уставился в потолок, будто мог найти на нём ответы на интересующие меня вопросы.
– Куда я качусь? – невесело усмехнулся я, так и не найдя ни одной зацепки.
Ещё полгода назад я был среднестатистическим школьником, который и целоваться толком не умел, не говоря о чём-то большем. А теперь я элитная проститутка, в чьей постели побывали матёрые бизнес-вумен, известные актрисы и даже один талантливый оперный певец. Уж не знаю, действительно ли хорошо он поёт, но вот умение пудрить мозги у него определённо от природы. Это ж надо было так меня загипнотизировать, что я мало того, что развесил уши, веря каждому его слову, так ещё и задницу свою подставил – мол, на, бери, и делай с ней, что хочешь.
Поморщившись от отвращения к самому себе, я мешком перекатился на пол и уже там, встав на колени, рывком сдёрнул с себя пальто и скрывавшуюся под ней рубашку. С остервенением швырнув её на ковёр и яростно потоптавшись сверху, я с чистой совестью заперся в ванной, чтобы смыть с себя последние частички, свидетельствующие о том, что был близок с Джианом.
Не знаю, в чём дело – то ли в недавно приобретённом цинизме, то ли в во время открывшейся тайне, но пелена, окутавшая моё сознание, с каждой секундой таяла, лишая Джиана тех призрачных качеств, которыми я его наделил. Он такой же, как те тётки. Нет, даже хуже! Те хотя бы не дарили призрачных надежд, сразу давая понять, что им от меня нужен только секс. А этот осёл вопил о неземной любви, сыпал комплиментами и был нежен, словно я из хрупкого стекла. Вот только он не выступал на сцене в сиянии софитов, а я не бездомный щенок, который безоговорочно поверит каждому, кто погладит его по шёрстке.
Уже сидя в горячей воде, чувствуя, как расслабляется каждая клеточка тела, я внезапно понял, что дико устал. Не физически. Морально. Я был вымотан, раздавлен, растоптан, унижен, оскорблён… этот список можно продолжать до бесконечности, ибо все отрицательные эпитеты были как нельзя кстати. Я ощущал себя грязным и дешёвым – словно был портовой шлюхой, на которую скидывались всем кораблём, а потом жёстко имели всем, что попадалось под руку.
Плечи предательски задрожали и я по-девчоночьи бессильно разрыдался, поджав колени к покрытой засосами груди. Хотелось уйти под воду, набрав полные лёгкие воздуха, и просидеть там до тех пор, пока последний пузырёк не вынырнет наружу, свидетельствуя о том, что всё кончено. Интересно, Энтони чувствовал то же самое, когда поднёс к венам бритву? Боялся ли он? Или, наоборот, искал покоя? Я совсем не знал его и никогда не видел, но сейчас мне казалось, что он за мной наблюдает, будто ждёт, каким будет следующий мой шаг.
Повернув голову, я отыскал взглядом брошенный неподалёку телефон и, вытянув руку, с трудом до него дотянулся. Я не знал, кому и зачем собираюсь звонить, зато отчётливо осознавал другое – если я сейчас с кем-нибудь не поговорю, то просто сойду с ума и прибегну к суициду. И, что самое страшное, даже сомневаться не буду, ибо депрессия, тяжёлым грузом навалившаяся на меня, диктовала свои правила игры.
Зацепившись взглядом за одно из имён, я поднёс трубку к уху дрожащей рукой и вслушался в длинные гудки. Ответ последовал почти сразу и услышав знакомый, тихий голос, я облегчённо вздохнул.
– Ты можешь приехать?
– Диктуй адрес.
***
Юна приехала через полчаса после моего звонка. Я встретил её в махровом халате и с всё ещё влажными волосами.
– Привет, Рен, – улыбнулась она, протиснувшись в номер. – А я тебе покушать принесла!
Я только сейчас заметил, что женщина прижимает к груди бумажный пакет и стаканчик кофе. Живот тут же заурчал, напоминая, что не ел ничего с вечера, и я жадно накинулся на свежие, ещё горячие булочки, запивая их сладким напитком. Юна, тем временем, сняла шубу и небрежно бросила её на кресло, после чего улеглась на кровать и внимательно посмотрела на меня, нежно, почти по-матерински.
– Такой взъерошенный, будто воробей, – хрипло рассмеялась она, не удержавшись, и растрепав мои волосы.
– Но-но! – проворчал я, слегка отодвинувшись. – У тебя муж неревнивый или ты ему не сказала, куда поехала?
– Мой муж в деловой командировке в Токио и пробудет там до конца месяца, – задумчиво ответила Юна, поудобнее устроившись на подушке. – У него вечно конференции, совещания, договоры… А я на почётном триста пятьдесят седьмом месте в списке его ценностей.
– Ты сейчас серьёзно или это был сарказм? – уточнил я, но тут же сконфуженно покраснев под насмешливым взглядом. – Ну кто вас, богатых, знает. Может и правда сидели считали…
Возникло неловкое молчание и я не знал, чем его заполнить. Говорить о своих проблемах совсем не хотелось – мне было достаточно того, что Юна приехала, сидела сейчас рядом, и, в случае чего, обязательно бы побила меня или отговорила от самоубийства. Я горько усмехнулся и допил кофе, поставив на тумбочку пустой стакан.
– Как Мин Хён? – неожиданно поинтересовалась женщина, сосредоточенно разглядывая свой маникюр.
– Не знаю, мы с ним не общаемся, – честно признался я, слизнув налипшие на губы крошки. – А ты чего вдруг? Вернуть его захотела?
– Я бы с удовольствием, – печально улыбнулась Юна, глядя в окно. – Вот только он не вернётся.
Не став задавать лишних вопросов, я прилёг рядом и сомкнул ресницы, решив немного подремать. Странно, но я совсем не стеснялся присутствия Юны, будто знал её тысячу лет. Рядом с ней было тепло и уютно, как в детстве с мамой. Перевернувшись на бок, она запустила пальцы в мои волосы и принялась аккуратно перебирать пряди, я едва удержался, чтобы не заурчать от удовольствия. К счастью, мне удалось справиться с соблазном и, ещё немного поворочавшись, я затих, а женщина, видимо решив, что я сплю, пустилась в неожиданные откровения, от которых у меня горло свело судорогой, но показать, что я всё слышу, так и не решился.
– Когда я первый раз увидела Мин Хёна, у меня в груди что-то оборвалось и стало трудно дышать. Я весь вечер не могла оторвать от него глаз, слишком громко смеялась над его шутками, позволяла держать себя за руку и шептать на ухо милые глупости. Мысленно благодарила подругу, которая с трудом, но всё же уговорила меня отправиться на свидание с симпатичными мальчиками из эскорт-услуг, – Юна прижала меня ещё ближе и приобняла за плечо, уткнувшись носом в мои волосы. – Мы долго не переходили границы платонических отношений – наша тяга друг к другу была настолько сильна, что секс мог бы стать спусковым крючком, после которого мы окончательно слетели с тормозов. Поэтому я водила Мин Хёна в театр, советовала классическую литературу, помогала с изучением английского языка, а затем, слушая любимую симфонию, мы делились друг с другом впечатлениями.
Я, кажется, даже не дышал, боясь пропустить хоть слово, а голос Юны неожиданно сорвался и она всхлипнула, задрожав всем телом.
– Я так по нему скучаю… Вспоминаю постоянно, где бы ни была, с кем бы ни разговаривала. Нас так много связывает, что становится страшно, – дыхание женщины запуталось в моих волосах, и я инстинктивно прижался к ней, неумело пытаясь утешить. – Ты не спишь?..
– Тогда почему ты его бросила? – удивлённо пролепетал я, совсем запутавшись в неподдающейся объяснениям женской логике.
– Потому что испугалась, – честно призналась Юна, подложив ладони под щёку. – Я старше его на десять лет, дочка влиятельного бизнесмена, имеющая два высших образования. Как ты себе представляешь? Приду я к родителям и скажу: «Я полюбила мальчика, он несовершеннолетний и работает элитной проституткой»? Поверь, Рен, они бы не только меня, они и его убили. Когда до отца дошли слухи, что я пользуюсь услугами Снежных принцев, он закатил жуткий скандал, пригрозил, что лишит наследства и предложил выйти замуж за своего давнего партнёра. И я согласилась. Но не потому, что боялась лишиться денег. Мне было страшно, что с Мин Хёном что-то случится, папа был настроен очень решительно, а я не понаслышке знала о его суровом нраве.
– Надо было честно сказать Мин Хёну о причине расставания. Он думает, что был всего лишь твоей игрушкой, которая со временем надоела! – возмутился я, даже привстав на локтях.
– Я подумала, что если он будет меня ненавидеть, то быстрее забудет. Но когда я случайно сталкиваюсь с ним, то понимаю, что не забыли ни я, ни он, – Юна села, поджав под себя ноги, и задумчиво на меня посмотрела. – Как думаешь, если бы я сейчас его выкупила, он бы согласился? Мы, конечно, уже не сможем быть вместе, но так бы я смогла хотя бы немного искупить свою вину перед ним и подарила долгожданную свободу.
– А твой муж? Отец? Если они узнают? – испугался я за Мин Хёна.
– Отец умер полгода назад, а муж не ограничивает меня в средствах, скажу, что купила себе пару новых шуб или подруге дорогие часы, – женщина пожала плечами и её глаза хитро заблестели. – Рен, ну как ты считаешь, он примет мою помощь? Ведь Мин Хён такой гордый, привык всё делать сам, тем более, он затаил на меня сильную обиду.
– Думаю, попробовать всё же стоит! – закивал я головой, искренне улыбнувшись.
Моя душа преисполнилась счастьем за Мин Хёна – сейчас я не завидовал его скорой свободе, не корил за то, что Кода полюбила его, а не меня. Я действительно был рад за друга, лишь на дне души таилась надежда, что наступит день, когда и меня кто-нибудь выкупит.
========== Глава 20 ==========
Рекомендую читать под Garbage – Cup of Coffee.
POV Мин Хён
Моцарт, чашка кофе, мягкий свет, льющийся в окно – что может быть прекраснее? Слегка прикрыв трепещущие ресницы, я закачал головой в такт музыке, растворяясь в чудесной мелодии, будто поднимающей меня над землёй и разбивающей на тысячу осколков.
Хлопок двери слегка отрезвил, и я лениво повернул голову, чтобы посмотреть на человека, потревожившего меня в столь ранний час. На пороге гостиной замерла сердитая Кода – смерив меня ледяным взглядом, она рывком стянула пальто и швырнула его на соседнее кресло.
– Зайди ко мне! – рыкнула она, скрывшись в одной из комнат на первом этаже.
Я лишь самодовольно улыбнулся – эта девчонка определённо читала мои мысли, сама пришла, освободив от необходимости тащиться в такой холод на другой конец города. Я неторопливо допил кофе, поставил чашку на блюдце и подошёл к зеркалу, поправляя и без того идеально уложенные волосы. Одёрнув белоснежную рубашку, заправленную в брюки, подмигнул своему отражению, и не спеша направился к заждавшейся меня рыжеволосой.
– Чего так долго? – недовольно фыркнула она, не поднимая головы от бумаг.
Я закрыл за собой дверь и подошёл к массивному столу, за которым и восседала девчонка. В свой первый день в резиденции, когда Снежные принцы ещё даже не существовали в природе, я так же стоял в этом кабинете, вот только на месте Коды сидела Эйли и испепеляла меня взглядом. Прекрасно помню все слова, что она тогда сказала, и, кажется, не забуду никогда.
– От тебя отказались собственные родители. Они продали тебя, так что ты мой, – Эйли нарочито растягивала слова, будто наслаждалась моим замешательством и болью. – Твои родители наркоманы. Им не нужен сын – им необходимы деньги.
Тогда мне было пятнадцать лет, я ничего из себя не представлял, был жалким, брошенным щенком, который прятался поздним вечером от дождя под крышей дорогого отеля до тех пор, пока секьюрити не спустил с крыльца. Куда я должен был податься – несовершеннолетний, без денег, в огромном чужом городе? И домой вернуться не мог – потому что надоела грязь, пьяные сборища, исцарапанные руки матери, терзающей себя в приступе ломки, и вечно злой отец, жалеющий мне денег на школьные обеды.
Я устало брёл под дождём и тут встретил Её – улыбчивую женщину в дорогой одежде. Она взяла меня за руку и усадила в автомобиль, где было тепло и пахло духами. Учёба за границей, приличная работа, уютный дом – вот что обещала мне Эйли, и я верил ей ровно до того дня, пока меня впервые купили – облизывая грудь какой-то престарелой особы, я решил, что больше никому и никогда не поверю.
– Мин Хён, прости меня, – еле слышно проскулила Кода, заставив сфокусировать на себе взгляд. – Мы как-то глупо себя ведём, совсем как дети! Может попробуем начать всё с нача…
– Я ухожу, – спокойно прервал я девушку, и, покрутив в руке дорогие антикварные часы, стоявшие на краю стола, развернул их циферблатом к себе, ибо меня заинтересовали позолоченные, потемневшие от времени стрелки.
– Не перебивай меня! – возмутилась Кода. – Я говорю, что мы должны… Что? Что ты сейчас сказал?!
Рыжая вскочила со стула и изумлённо уставилась на меня, едва удержавшись, чтобы не покрутить пальцем у виска.
– Мин Хён, скажи, что это шутка, а я прикинусь, будто у меня амнезия, – с надеждой предложила она, дав мне время на задний ход.
– Верни, пожалуйста, мой паспорт, – как можно равнодушнее попросил я, хотя сердце стучало словно безумное.
– Но… – Кода схватилась за голову, лихорадочно ища решение. – Я сейчас же позвоню маме!
Не успела девчонка схватить телефон, как я резко вырвал трубку и швырнул в угол, разбив аппарат на мелкие кусочки. Кода испуганно отскочила, вжавшись в стену спиной, а я навис над ней, уперевшись руками по обе стороны и отрезав все возможные пути побега.
– Зачем уходить? Разве тебе здесь плохо? – искренне недоумевала она, глядя на меня глазами, полными слёз.
Я лишь устало покачал головой, даже не желая спорить с этой инфантильной девочкой, для которой весь мир до сих пор отдаёт приторными оттенками розового.
– Отдай мой паспорт и я навсегда исчезну из твоей жизни, – повторил я, не меняя ледяной маски на лице.
– Нет! – выдохнула Кода, сжав в кулачках мою рубашку и прильнув всем телом. – Не пущу! Не пущу! Не пущу! Я же так тебя люблю!
– Зато я тебя ненавижу! – не выдержал я, оттолкнув девчонку.
– Ты не уйдёшь из этого дома! – заорала в ответ рыжая, а я в очередной раз поразился, насколько быстро меняется её настроение – нет, она точно неадекватна.
Я молча показал ей средний палец и захохотал, когда кукольное личико исказила гримаса гнева.
– Мама позвонит в полицию и на тебя повесят самое ужасное дело! Ты до конца своих дней из тюрьмы не выйдешь, будешь у меня в коленях ползать и умолять вытащить! – кричала Кода, не замечая бегущих по щекам слёз.
– А теперь ты меня послушай, – ухмыльнулся я, прокрутив в мыслях давно подготовленную речь. – Если ты свяжешься с полицией, я расскажу им на первом же допросе всю правду о резиденции Снежных принцев, а остальные парни с удовольствием засвидетельствуют правдивость моих слов. К тому же, одна из моих клиенток – известная журналистка. Если ты что-то сделаешь с одним из нас, она тут же раздует из этого сенсацию и об этом притоне узнает вся Азия, я ясно выражаюсь?
Кода недоверчиво повела плечом, будто пыталась понять, насколько правдивы мои слова, но я не ослаблял атаку.
– Она всего лишь журналистка, всегда сможет сказать, что её приход сюда был специальным заданием редакции, а если и станет известно, что она падка на сладеньких мальчиков, большого урона её карьере это не нанесёт. А теперь представь ярость ваших VIP-клиенток! Даже если вас оправдает суд, они найдут свои способы с вами расправиться, – я выдержал театральную паузу, и с улыбкой продолжил. – Так что просто отдай мне паспорт и мы останемся друзьями.
– Подготовился, – горько усмехнулась Кода, понурив плечи. – Мама говорила, что рано или поздно вы вырастете и уйдёте из-под нашего крыла. Тогда мы сможем найти новых Снежных принцев. Вот только… я других не хочу. Мне ты, Мин Хён, нужен.
Рыжая смотрела на меня так пронзительно, что от ярко-голубых линз предательски щемило сердце. Нет, я не любил Коду, я действительно её ненавидел. Но чистота её чувств по отношению ко мне убивала, я хотел от этого спрятаться в самой тёмной комнате, где никто не сможет найти – меня не стоит любить, я больше не нуждаюсь в подобных чувствах.
– Хочешь, чтобы я ушёл без паспорта? – устало вздохнул я, опустившись в кресло.
Девушка лишь пожала плечами и выдвинула один из ящиков стола, что-то ища в его глубине. Наконец, нужная вещица была найдена и, покрутив её в пальцах, Кода резко выпрямила руку и на меня уставилось чёрное, подрагивающее дуло пистолета.
– Останься, – всхлипнула она, положив тонкий пальчик на курок.
Я гипнотизировал взглядом дуло, будто в нетерпении ждал пулю, готовую в любую секунду вырваться наружу, но ничего не происходило и я стал откровенно скучать.
– Могу поспорить, что он не заряжен, – фыркнул я, закинув ногу на ногу.
– Проверим? – усмехнулась Кода, и мне стало немного не по себе.
Да, я уже давно считал себя мёртвым, но почему-то расставаться со столь осточертевшей жизнью было немного жаль.
– Убью тебя, потом себя – и тогда мы навечно будем вместе, – голос рыжей предательски дрожал, а по щекам продолжали бежать солёные ручейки слёз.
– Зачем я тебе? – я причудливо изогнул бровь и подался вперёд, ожидая ответа.
– Я люблю тебя, – повторила Кода, шумно шмыгнув носом.
– Я проститутка, бессердечный, циничный тип, у меня нет цели в жизни, да и жить я уже не вижу смысла. И, если что, то я тоже люблю – только не тебя, а совсем другую женщину, – голос звучал странно спокойно, хотя внутри бурлили эмоции.
– И что, для меня совсем не найдётся места? – всхлипнула девчонка.
– Я ухожу, – безапелляционно заявил я, поднимаясь на ноги. – Счастливо оставаться.
Но не успел я положить пальцы на ручку двери, как Кода дико завопила, буквально пригвождая меня к полу. Я резко обернулся и вздрогнул – ствол был прижат к виску девушки, а сама она смотрела на меня глазами, полными страха.
– Только уйди… и я убью себя, – пообещала она, в то время как в её зрачках плескалось ничем не прикрытое безумие.
Нет, это не любовь. Любовь не может быть такой. Любовь – это когда отдаёшь, а не требуешь; просишь, а не приказываешь; отпускаешь, а не заставляешь остаться.
– Я люблю Юну – она единственная женщина в моей жизни, прости, – прошептал я, но мои слова отчётливо были слышны в возникшей тишине.
– Ненавижу! Ненавижу! – разрыдалась Кода, опустив пистолет.
Её плечи тряслись от рыданий, а сама она обессилено держалась за стол, только за его счёт всё ещё оставаясь на ногах. Я боялся уйти – не потому, что эта ненормальная могла наложить на себя руки. Мне было страшно, что она выстрелит мне в след. Я не хотел умирать, и только сейчас осознавал, сколько пафоса было во всех моих предыдущих словах и действиях. Только полный идиот всерьёз хочет умереть, когда кричит, что больше жить не может. Дайте любому такому пистолет, или нож, или верёвку – и он посмотрит на вас непонимающим взглядом. Я не исключение и я хочу жить.
Неожиданно в кабинет постучали и прежде, чем Кода успела отреагировать, дверь распахнулась и внутрь зашли Юна и Рен. Я ошарашено замер, глядя на эту парочку – моё удивление было бы не столь ярким, если бы сюда залетело привидение, но передо мной стояли эти двое, при том держались так уверенно, что складывалось впечатление, что встретились они не в коридоре, а гораздо раньше. Кто они? Знакомые? Друзья? Любовники?
– Выйдите! – завопила Кода, едва удержавшись, чтобы не швырнуть пистолетом в парочку.
Увидев оружие, оба вошедших побледнели и нервно сглотнули. М-да, я держался определённо лучше. И всё же, что они здесь забыли?
– Мин Хён? – Юна удивлённо посмотрела на меня, будто ждала объяснений, а Рен незаметно потянул её к выходу.
– Выйди, пожалуйста, – попросил я, благодарно кивнув блондину.
– Что вы хотели? – внезапно насторожилась Кода, резко сменив гнев на милость.
– Ничего, – отмахнулся Рен, уже взявшись за ручку двери.
– Я хочу выкупить… Мин Хёна! – во всеуслышание объявила женщина, бесстрашно взглянув на рыжую.
Округлив глаза, я смотрел на Юну и не верил своим ушам – ОНА ХОЧЕТ ВЫКУПИТЬ МЕНЯ?! Почему сейчас, а не тогда, когда я столь сильно в ней нуждался? Не тогда, когда скулил в одиночестве и медленно сходил с ума? Сегодня, когда я сам сказал, что ухожу? И после этого кто-то посмеет говорить, что судьба справедлива? Что лучше поздно, чем никогда?!
– Вот как, – притворно усмехнулась Кода, насмешливо подбросив пистолет в ладони. – А как ваше имя? Кажется, мы не знакомы, а ведь я должна убедиться, что отдаю своего лучшего принца в надёжные руки.
– Юна, – спокойно ответила женщина, и в ту же секунду прогремел выстрел.
Я инстинктивно зажмурился, а когда вновь распахнул ресницы, то не смог сдержать болезненного крика – Юна, отброшенная выстрелом к стене, сползла на пол, и её стеклянный взгляд остановился на часах, стоявших на краю стола. Я растерянно взглянул на обои – кровь. На потолке – кровь. На светлом пальто Рена – кровь. И даже на его белоснежных волосах – кровь. Упав на колени, я подполз к Юне, и осторожно протянул к ней руки, не зная, что делать в такой ситуации. Проверить пульс? Закрыть широко распахнутые глаза? Лучше просто обниму, чувствуя, как ткань рубашки пропитывается густой тёмно-красной кровью.
Убаюкивая женщину в своих руках, внезапно вспоминаю, как она, усталая, приходила с работы, забиралась на мои колени, и я качал её, уткнувшись носом в спутанные волосы. Она была тёплая, нежная и настолько родная, что сердце заходилось иступлённой дрожью только от того, что такое сокровище лежало в моих руках.
– Любимая, – прошептал я, прикоснувшись губами к гладкому лбу, жадно собирая последние капельки стремительно ускользающего тепла.
Как и прежде, зарывшись носом в светлые волосы, я вдохнул их запах, вот только они больше не пахли шоколадом – во всём присутствовал металлический привкус крови.
Вздрогнув, когда рядом со мной кто-то опустился, я меланхолично поднял голову и разглядел, сквозь пелену слёз, Рена. Парень был напуган, он плакал, еле слышно всхлипывал и со страхом смотрел на Юну, всё ещё смотревшую в пустоту – туда, где столько времени я пробыл один.
– Прости, – шепнул Рен, потянувшись ко мне, и я позволил дрожащим рукам обнять себя и уткнуться носом куда-то в шею.
Одно тело приятно согревало, другое холодило, и я не знал – то ли мне остаться там, в пустоте, навсегда замерев рядом с Юной, то ли идти дальше, вопреки всему и не смотря ни на что.
Подняв голову, я увидел плачущую Коду, забившуюся в угол и с испугом смотревшую на меня. Видимо, девчонка поняла, каких дел натворила, и сейчас мысленно представляла, что её ждёт. Бережно уложив Юну на пол и всё же закрыв её глаза, я поднялся на ноги, и не реагируя на попытки Рена меня остановить, направился к Коде. Подняв по дороге валявшийся на полу пистолет, я взвёл курок и остановился в двух шагах от насмерть перепуганной рыжей.
– Пожалуйста! – прочитал я по искусанным губам, но лишь холодно усмехнулся.
И тишину тут же разрезал выстрел.
