Текст книги "Сигаретный дым струится из ее губ (СИ)"

Автор книги: Чародейница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Драко развалился вдоль каменного парапета. Облокотился спиной о шершавую стену, а ноги свесил вниз так, что одна болталась над заваленным соломой полом Башни, а другая висела над неограниченным ничем воздушным пространством.

Ноябрьский мороз пощипывал кожу, небо превратилось в одно сплошное серое месиво, а ветер обдувал со всех сторон, пытаясь видимо снести Малфоя с парапета ко всем чертям прямо в обрыв, но всего лишь растрепал платиновые пряди, придавая слизеринскому принцу ещё более темное очарование.

Чёрное озеро ещё не замёрзло. Не покрылось ледяной, мутной коркой. Волны, поднимаемые ветром бились о скалы, заставляя залюбоваться разлетающимися брызгами.

Малфой поежился и достал из кармана мантии сигареты. Тонкими пальцами вытянул одну из пачки и зажал выразительными губами фильтр.

– Инсендио, – голос хриплый, тихий, почти что безразличный.

Затянулся, краем глаза замечая, как сигарета светится огоньком на самом кончике, и превращается в пепел табак. Дым заструился по горлу привычной горьковатой массой и ударил прямо в легкие. От никотина была готова закружиться голова. Малфой зажмурил глаза, смакуя ощущения от первой затяжки.

Год назад кто-нибудь сказал бы Драко, что он уподобится вонючим, грязным магглам и будет губить свои легкие сигаретами, он бы оглушил этого бесстрашного человека и рассмеялся в лицо. Все знали, что Драко Малфой и любое напоминание о магглах – это вещи не совместимые. Ну только если слизеринец не унижает всяких там грязнокровок.

А потом его глаза каким-то образом зацепились за поганую, мерзкую до посинения, выдыхающую грязь Грейнджер. И тогда он мог оправдать себя. Ее сучий купальник сделал своё дело, заставил желать запретное для него. Заставил желать грязнокровку. Заставил трахнуть ее никчемное, блядское тело.

Но потом —

Драко выдохнул сигаретный дым тонкой струйкой из своего рта. Посмотрел на то, как ветер разносит горький запах повсюду, заставляя парочку сов ухнуть и улететь на крышу Совятни от неприятного аромата.

Потом —

Он почему-то стал замечать ее. Замечать ее присутствие в Большом Зале, на общих занятиях. Замечать ее до блевотины лохматые волосы и до конца затянутый на шее галстук.

И он знал, что она будет хотеть его. Конечно, будет. Его все хотят, и грязнокровка не исключение. Он видел, как она пялится на него. Прожигает своими уродливыми глазами цвета старой ржавчины. И Драко мог поставить сто галеонов на то, что по ночам она забирается на кровать, спускает трусы и трахает себя своими грязными пальцами, думая о нем. О чертовом Драко Малфое.

Еще одна затяжка. Сильнее предыдущей. Его окутывает сигаретным дымом внутри и снаружи. Он купается во всем этом. Все курит и курит. Не замечает, как заканчивается одна сигарета. Достаёт другую, прикуривает от палочки и опять думает. Бесконечно долго думает.

А после отработки этого гребаного наказания, на котором он на пару с Забини опять оприходовал эту суку – все стало ещё хуже.

Ее блядские – такие по-настоящему шлюшьи – стоны снились ему. Заставляли проснуться с каменным стояком и бежать в душ, чтобы дрочить, пока он не кончит на плитку с глухим рыком.

Это, блять, было ненормально. Совершенно не-а-дек-ват-но. Хотелось выблевать самого себя в унитаз, прочистить мозги жесткой щеткой или биться головой об стену до кроваво-красных разводов, стекающих на пол. Разве это нормально?

Точно – нет.

А ещё эта гриффиндорская шлюха теперь не смотрела на него. Совершенно точно. Даже одним глазом не глянула ни разу. Даже не повернулась в его сторону, когда он, разозлившись на все это прямо посреди коридора, наорал на неё. Так как мог только он. Высокомерно и ядовито. А Грейнджер просто прошла мимо с высоко поднятым подбородком. Даже своих глазенок не подняла, чтобы грозно зыркнуть.

Сссука.

Какая же ты тварь, Грейнджер.

И Малфой стал чувствовать, что ему что-то не хватает. А – эти мерзкие магловские – сигареты будто восстанавливали в нем это что-то.

Наполняли его той грязью, что обычно исходила от грязнокровки, когда она смотрела на него через весь Большой зал, когда стонала, сидя на его члене, а Блейз вбивался в нее сзади. Ему нужна была эта грязь. Эта поганая жижа в нем.

– Малфой? – голос удивленный, запыхавшийся.

Поворот головы, и он видит ее два шара, называемые у нормальных людей глазами. И у нормальных людей цвет у них тоже нормальный. А не вот это. Что это? Даже на гребаных радужках прилеплена грязь. Она вся из неё состоит. Вся. Она. Грязная.

– Грейнджер.

Не приветствие. Констатация факта.

Он бы, может, и посмотрел на неё дольше чем пару секунд, но сердце отчего-то забилось сильнее. Видимо, от изощренного прилива сил. Грязнокровка впервые почти за месяц посмотрела на него. Он уже мог впитывать эту грязь, сочившуюся из всех ее дыр, и чувствовать, как все это вместе с никотином разносится по организму.

– Ты всех сов распугал этим … запахом. Прекрати немедленно.

А тон-то какой. Приказной. Будто это она чистокровная.

– А может, это ты своим грязнокровкиным запахом всех распугала? – глаза прищурены и смотрят ей в лицо. Прямо и остро.

– Пошел к черту.

Сквозь зубы сказала. Как Непростительное кинула в него. Будто хотела, чтобы он прямо сейчас упал вниз и разбился ко всем хуям о скалы.

Драко перемахнул ногой и спрыгнул с парапета, заставляя Грейнджер отшатнуться. В глазах капля испуга и эта едкая упертость, а волосы из-за ветра ещё лохматее.

Мерлин, Драко, посмотри на неё. Неприметная, серая, почти как забытое приведение. Ни грамма косметики, которой девушки всегда обращают на себя внимание. Ни большой груди или сочной попки. Вся такая угловатая, костлявая.

Да, она тебе не ровня. Она просто – никто. Очередная шлюха из длинной очереди по всему Хогвартсу, которые уже побывали под тобой.

Но Малфой почему-то приглядывается. Разглядывает ее внимательнее. И отчего-то карие глаза горят ярко, ресницы и без того длинные и пушистые, цепляющие своими четкими линиями губы, и мозг подкидывает воспоминания об острых ключицах, которые так красиво выпирают, когда она обнажена.

– Что-то не нравится, Грейнджер?

Драко под ее пристальным взглядом ухмыляется. Высокомерно, до озноба холодно. Подносит сигарету к губам и затягивается. Шумно и глубоко. Так же как вдыхает ее запах. А от неё пахнет чертовыми мандаринами и хвоей. Как в Рождество.

А Малфой ненавидит Рождество. С самого детства на дух не переносит. Так же как и грязнокровок. Всех грязнокровок. Но особенно эту.

Он выдыхает сигаретный дым прямо ей в лицо, чтобы убрать этот невыносимый аромат всеобщей радости и счастья. Чтобы она пропиталась этим поганым запахом, чтобы стала еще грязнее.

Грейнджер отскакивает от него в сторону ближе к выходу, там где ветер почти не дует, пытается увернуться от струи дыма, но всего лишь упирается спиной в стену Совятни. Смотрит, как он расползается в ещё более омерзительной улыбке. Вдыхает горький аромат сигарет, от которого першит в горле. Чувствует, как тело начинает покалывать от ненормальной близости Драко.

– Малфой, прекрати.

Гермиона сделала шаг в сторону, надеясь, что сегодня он не будет похотливым извращенцем. Не будет опять трогать ее. Не будет грязно разговаривать с ней. Вообще ничего не будет. Это все совершенно неправильно.

Но почему ты вся замерла в ожидании?…

Рука Драко взметнулась вверх, прикасаясь ладонью к холодному камню стены рядом с ее головой и преграждая Грейнджер пути к отступлению.

– Прекратить что, грязнокровка?

Он поймал ее взгляд своим. Пригвоздил холодом, ненавистью и каким-то извращенным желанием. Опять поднес сигарету к губам. Убедился, что она следит за ним своим настороженным взглядом. Ведь ему нужна эта грязь ее глаз. Также как и эти вредные сигареты.

Это наполняет его жизнь красками. Не чёрными, серыми и белыми, какие он привык видеть с детства. А совершенно новыми. Оттенки коричневого, красного, оранжевого. Он будто жить без них не может. Или не хочет?

Драко вдыхает полные лёгкие сигаретного дыма. Чувствует внутреннее удовольствие. Чувствует раздирающие его эмоции. Таких не было прежде. Извращённая форма ненависти? Да, так будет правильно.

Выдыхает тонкой струйкой ей в лицо. Смотрит, как ее губы чуть приоткрылись, и как дым попадает ей в рот при дыхании. Это возбуждает? Определённо. Заставляет его вспомнить как были приоткрыты ее губы, когда она стонала. Кажется, совсем недавно в кабинете старухи Макгонагалл.

Чертова грязнокровка. Что за нахрен такое происходит?

Она все же морщится от резкого запаха сигаретного дыма, пытается отвернуться, чтобы не дышать этой ужасной горечью. Но глаза ее отчего-то заблестели. Грязные, карие радужки вспыхнули искрами.

Гермионе определенно нравится его вид. Она как-то пробовала курить. Пару раз парни во дворе брали ее на слабо, но Грейнджер никогда не нравилось это. Она могла выкурить сигарету на спор, но чувствовала себя ужасно. Неправильно. Гадко. Некрасиво.

А Малфою идёт этот невыносимый дым. Идёт так затягиваться сигаретой. С таким наслаждением и каплей высокомерия. И это все так нравится, что колени готовы подогнуться.

А она ведь убедила себя, что больше не будет такой. Шлюхой для него. От таких мыслей становилось противно от самой себя. Она выше этого. Мерлин, она ведь месяц продержалась. Полностью игнорировала его, как могла. Почти забыла о его существовании. Но черт возьми, как же это было трудно. Ведь Малфой как будто все делал, чтобы она обращала на него внимание.

И теперь все ее старания ушли в никуда. Ведь вот она здесь. Перед ним. Все такая же грязнокровка для него. Безвольная игрушка, которую он может брать, а она будет отдаваться, забывая о своей гребанной гордости.

А Драко будто читает мысли. Видит все это в ее глазах. Ее это дерзкое сопротивление.

– Малфой, отойди от меня. Я сюда не просто так пришла посмотреть на твое мерзкое лицо. Мне надо отправить письмо.

Малфой фыркнул, придавая себе наглый, самодовольный вид. Будто ему все равно, кому она решила отправить письмо. И зачем.

А мысли против воли начали крутиться. Решила отправить грязное письмецо своим маггловским любовничкам. Их ведь, наверняка, много и все – все они – трахают ее. Имеют ее, трогают своими ручищами, а она извивается под ними, также как когда-то под ним.

Блять. Почему я об этом думаю?

Она всего лишь очередная никчемная девка, невыносимая зазнайка. Ее место на коленях перед тобой. Вот и заставь ее сосать твой член, давиться им, запускать глубже в свое жаркое горло.

Как любую другую шлюху из Лютного.

– А мне насрать, зачем ты сюда пришла, и что хочешь сделать. Сначала я закончу с тобой, а потом ты пойдешь писать грязные, похотливые письма своим ебарям, которые, наверняка, и не знают, что их шлюху здесь имеют, когда захотят.

Обидные слова ударяли Гермиону жесткой плетью. Заставляли чувствовать себя паршиво. Заставляли думать о себе именно так, как он говорит. Но почему-то сердце сжалось от странных подозрений.

В его взгляде будто прошмыгнула … ревность? Такая яркая, секундная искра. Малфой и ревнует? Нет. Не может быть.

Гермиона молчала. Смотрела в его глаза и молчала.

Как один человек, подобно дементору, может выкачать из тебя все? Просто уронить в тягучую безысходность. Заставить барахтаться в собственных непонятных чувствах.

Драко убрал ладонь от стены и крепко схватил ее пальцами за подбородок, приподнимая голову. Опять затянулся сигаретой, разглядывая полотно эмоций в ее глазах. Подозрение, опасение, смирение, интерес, желание…

Задержал дыхание. Убрал фильтр изо рта. Надавил на ее подбородок, заставляя послушно раскрыть рот. Прикоснулся своими обветренными губами к её нежным и аккуратно выдохнул в глубину ее рта все до последней молекулы.

Отстранился. Стал жадно смотреть за ее реакцией. Ожидая, что сейчас она согнется пополам, зайдется в сильном кашле, но – она не сделала этого.

Грейнджер, остро смотря в его глаза, приоткрыла рот, и сигаретный дым заструился из ее губ красивой струей. Так волнующе. Откровенно. Страстно.

Заставляя Драко хотеть ее. Прямо перед собой на коленях. Он будет курить, а она будет сосать его уже твердый член. И пусть эти мерзкие магглы изойдутся желчью, но сейчас она его.

Это все еще ненависть? Такая терпкая, переворачивающая все внутри? Или…

Малфой впился в ее губы полупоцелуем-полукусом, чувствуя сладость ее рта наравне с горечью. Это заводило. До чертовых искр по всему телу сводило с ума.

Он терзал ее губы, чувствовал ее слабые попытки поспеть за его движениями и ещё больше возбуждался. Что ты делаешь со мной, грязнокровка? Почему ты такая? Такая, что тебя хочется трогать. Постоянно.

Драко быстро затушил сигарету о каменную стену и кинул на пол, придавив ботинком. Ладони сразу легли на ее грудь, прикрытую одним только свитером. Мерлин, почему ты единственная, кто так часто пренебрегает лифчиком? Нормальные девушки так не делают.

Да, Драко. Не забывай, она – шлюха. Нет-нет-нет. Почему не хочется так думать?

Он сжал ее небольшие полушария сквозь колючую ткань, поймал ее легкий стон губами. Грейнджер впилась пальцами в его плечи, то ли отталкивая, то ли притягивая ближе, изогнулась, ощутила своим животом его стоящий колом член.

Драко не мог адекватно думать. Он забрался ледяными руками под ее свитер, потянул за набухшие соски. Ощутил, как она вздрогнула от холода, а потом услышал протяжный стон.

Такой стон, будто она ждала этого всю жизнь. Будто хотела этого до боли во всем теле.

Оторвался от ее губ, проводя языком мокрую дорожку к шее. Укусил нежную кожу, так пахнущую гребаными мандаринами. Ведь хотел опять знать, что на ней его следы. Что она была его. Что он может такое творить с ней. Может заставить ее стонать и умолять о продолжении.

Мерлин, Драко. Не будь идиотом. У неё есть ещё ебыри. Тебе надо просто отыметь ее грязный рот. Показать, что она никто для него. Что она для него как средство от скуки, от гребанного возбуждения.

Обо всем ты подумаешь потом. А сейчас просто кончи ей в рот, на лицо. Сними с неё этот уродливый, мешковатый свитер и излейся ей на грудь. Покажи, что она для тебя грязнокровная шлюха.

Даже если сам уже не веришь в это…

Поэтому он последний раз прикусывает кожу ее шеи. Вдыхает запах ее волос – Мерлин-зачем-я-это-делаю ведь аромат мандаринов и хвои ударяют в голову – и нажимает ладонями на угловатые плечи. Заставляет встать ее на колени.

Она делает это. Медленно оказывается на полу. Смотрит в его глаза. А в них будто сигаретный дым туманит рассудок. Она уже не хочет вырваться. Чувствует себя гребаной мазохисткой. Но почему-то в груди сладко стучит сердце, а низ живота томно тянет.

Гермиона смотрит, как Драко расстегивает брюки, а сама понятия не имеет, что делать, ведь она никогда никому не делала минет. Ни перед кем не стояла так. На коленях. Откровенно смотря глазами. Разглядывая член вблизи.

Он окидывает ее жарким взглядом серебристых глаз, из которых струится желание. Подносит член к ее рту. Проводит головкой по губам, надавливая. Заставляя раскрыться. Заставляя сделать, так как он хочет.

Гермиона поддаётся. Впускает его в жар ее рта. Не более чем на половину. Аккуратно дотрагивается языком. Пробуя. Изучая. Наблюдает за ним, пытается понять, что же ей делать.

А Малфой рвано дышит, задыхается. Чувствует мягкость и влагу ее рта. Сходит с ума. Чувствует ее робкие движения языком, которые еще больше подстегивают его возбуждение.

Мерлин, Грейнджер, неужели …

– Ты никогда не сосала? – получается хрипло, почти рыча.

И по глазам видит, что никогда и никому. Блять. Он первый оказался у неё во рту. В этой мягкости. Влаге. И это откровенно подкашивает рассудок.

Драко выходит из неё. Хватает ладонью каштановые, лохматые волосы. Приближает ее лицо к своему мокрому от влаги ее рта члену.

– Оближи, – дает ей указания.

Грубо. На пределе. Готов кончить только от неумелых движений языка по стволу. А она лижет его, как ебаный леденец. Почти что смакует его вкус. Играется с головкой. Раскрепощается, пытается делать необычные движения языком, заставляя Драко хрипло стонать сквозь зубы.

Он не выдерживает. Врывается в ее рот резким движением. Упирается в тугое горло. В котором никто кроме него и не был. Надавливает головкой, пытаясь оказаться глубже.

Грязнокровка давится, пытается отстраниться, упирается в его бедра ладонями. В глазах появляется испуг. Извращённые эмоции ударяют по Драко, заставляя его сильнее надавить на ее горло, сильнее сжать в кулак ее волосы.

– Блять… Грейнджер. Расслабь горло и дыши носом.

Она не поддаётся, пытается вырваться. Задевает зубами его член. И опять испуганные карие глаза смотрят вверх, ждут, что сейчас он разозлится. Сейчас ей будет больно.

– Я сказал расслабь ебаное горло, грязнокровка, – гортанный рык действует.

Гермиона пытается собраться. Успокоиться. Прикрывает глаза, надеясь, что слезы, которые жгут веки, не покатятся вниз по щекам. Чувствует, как он пытается протолкнуться глубже. Заставляет себя держать горло расслабленным и дышать носом.

Малфой чувствует, как узко. Дурманяще узко. Как его член сжимают со всех сторон. Слишком много ощущений. Слишком.

Смотрит сверху вниз, как она выглядит. С его членом во рту. С прикрытыми, дрожащими веками. С алыми щеками. С припухшими губами.

Блять. Это невыносимо.

Он начинает двигаться. Насаживать ее рот на свой пенис. И остановиться уже не может. Чувствует, что даже если сюда кто-нибудь нагрянет, не отпустит ее. Так и будет трахать ее влажный рот. Наслаждаться этой теснотой, этим жаром.

Драко смотрит, как его член скользит между ее губ, как слюни вытекают из широко раскрытого рта, видит как из ее глаз скользнуло пару слезинок. Это сводит с ума, доводит. Он чувствует, что ещё немного, и кончит. Сильно, с громким стоном. И хочет, чтобы она это видела. Чтобы потом ей снилось это, также как и ему снится она в момент оргазма.

– Смотри на меня, – шепот. Еле различимый за хриплыми стонами.

Грейнджер открывает свои влажные глаза, демонстрируя карие радужки. Смотрит на него. Чувствует, как мокро между ног. Как хочется потрогать себя там. Как его член врывается в ее горло и это уже заставляет не сжаться от боли, а почувствовать разряды возбуждения.

И Малфой видит это. Это желание в ее глазах. И почему-то сравнение со шлюхой из Лютного уже не кажется таким хорошим. Потому что она не шлюха.

Она грязнокровка. Его грязнокровка. Которая может дерзить, может красиво выдыхать сигаретный дым, может так страстно сосать ему.

Узел внутри Драко развязывается, он успевает только вынуть член из ее горла и направить ей на лицо. Кончает. Бурно, громко. Упирается ладонью в стену, чтобы удержаться на ногах. Зажмуривает глаза от слишком сильного наслаждения.

Вдох. Выдох.

Опять смотрит на неё. Смотрит как сперма стекает по ее щекам, губам. Смотрит, каким взглядом она взирает на него.

Без ненависти. Без страха. С таким сильным желанием.

Что Драко приходится собраться с остатками самообладания и надеть ледяную маску высокомерия на лицо. Он поправляет брюки, проводит рукой по платиновым волосам. Чувствует острое желание закурить. А потом выдохнуть ей в рот…

Нет. Ты должен сделать так, чтобы она тебя горячо ненавидела. Так правильнее. Всегда правильнее. Ты должен унизить ее.

И посмотреть, как дальше она будет себя вести.

– Умница, грязнокровка. Теперь можешь идти писать своим дружкам, как отсосала мне в Совятне.

Ушёл.

Кинув только ледяной, брезгливый взгляд, от которого тело Гермионы оцепенело.

Ветер встрепенул ее волосы, заставляя их упасть на лицо, пачкая пряди в его сперме. Слезы оставили мокрые дорожки на щеках. Губы все еще пылали, а сердце заходилось в бешеном ритме.

Потому что она увидела это. В самую последнюю секунду в его взгляде то, что он прятал. Скрывал так умело, что Гермиона и не должна была заметить.

Это разрывающее противоречие. Это желание. Это тепло.

Это влечение.

Снежинки прилетели на каменный пол рядом с Гермионой. Такие ледяные, красивые и необычные. Похожие чем-то на Него.

Кажется, наступила зима.