Текст книги "Двойник"

Автор книги: Бриджесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Все было занято, сэр! Не оставалось ни одной свободной койки!

– Где же вы спали?

– В гостинице за углом, в номере, где я просил хозяина разбудить меня пораньше утром. И вот, когда он явился ко мне в шесть утра, то прежде всего сообщил, что ночью в "Бокс-Рентс" убили кого-то... Я поспешил туда, охваченный ужасом: я почему-то был уверен, что убили моего хозяина! Полиция уже была на месте преступления, а снаружи стояла огромная толпа...

– Вы вошли в дом?

– Нет, сэр! Прислушиваясь к разговору, я понял, что убили действительно моего хозяина, мистера Норскотта.

– Но почему же вы не пошли и не рассказали всю эту историю следователю?

Мильфорд сделал протестующий жест.

– Как же я мог пойти к полицейскому с подобным рассказом? Подумали бы, что я сошел с ума! Кроме того, я до того ошалел, что не знал, как мне поступить... Да и боялся я, что если узнают, что я приходил к хозяину накануне вечером, то могут подумать, что я причастен к убийству.

– Что же вы сделали?

– Я возвратился в Смис-стрит, полагая, что с этим делом уже покончено... Мне тяжело было при мысле, что может быть, из шайки Санта-Лукки следили за мной, и я принес смерть хозяину! Я был уверен, что мистера Норскотта убили именно те люди, про которых он говорил, и я решил повидаться с мистером Бертоном. Но тут я вспомнил, что он собирался в "Аштон"... Раздумывая о гибели хозяина, я решил, что на мне лежит обязанность найти убийцу...

В голосе Мильфорда послышалось рыдание, но он спокойно вытер рукой глаза.

Как мог Прадо, один из отъявленных негодяев Южной Америки, внушить к себе такую привязанность – это оставалось для меня загадкой.

– У меня было всего только две приметы, – продолжал Мильфорд, справившись со своим волнением. – Я знал, что убийца иностранец, и догадывался, что он находится где-то поблизости. Мистер Норскотт был не из тех людей, что дадут убить себя без сопротивления. Кроме того, я слышал, как в толпе говорили о кровавых пятнах на лестнице... Однако, мне было известно, что в том квартале много домов, куда впустят человека без всяких расспросов, если он хорошо заплатит... И только счастливый случай, сэр, ничто иное, как счастливый случай навел меня на правильный след! Целых три дня я рыскал по всем окрестностям, но ничего не узнал нового, кроме того, что уже знала полиция! Вчера вечером я купил газету у мальчишки-газетчика, и мне сразу бросилось в глаза известие об оресте мистера Бертона... Я до того был расстроен, что зашел в трактир выпить рюмку коньяка, и все думал о происшедшем... В это время в трактир вошли двое, сели неподалеку от меня и начали толковать... Когда я вслушался в их разговор, меня словно обухом по голове хватило...

– О чем они говорили? – спросил судья.

– Один из них, сэр, говорил другому о каком-то квартиранте, который лежит у него больной. Его ранили на улице, но он якобы не хочет поднимать шума, раз тот платит... Я сразу понял, что речь идет об убийце моего хозяина, я прикрылся газетой, а затем, когда они ушли, двинулся за ними следом... Вскоре они расстались, и я пошел уже за тем, кто мне был нужен, но он прошел всю улицу до Шадуэли и завернул в полуразрушенное здание, похожее на развалины...

– И вы повернули обратно?

– Да, сэр! Я решил, что идти одному в этот дом не стоит: надо было найти кого-нибудь, кто мог бы, в случае чего, быть свидетелем. Тут я вспомнил, что в гостинице кто-то упоминал учителя Мэрилля и я решил разыскать его...

– Ист-Энде все до одного, по-моему, знают учителя Мэрилля! – перебил Мильфорда судья.

– Да, это верно! Даже в такой поздний час я сразу узнал, где он живет и пришел к нему. Я сказал, что дело идет о спасении, о жизни и смерти, и передал всю историю от начала до конца. Учитель задал мне только несколько вопросов, из которых понял, что я говорю правду, и тот час же пошел со мною. По пути он постучал в один дом, где уже спали, оттуда вскоре вышел доктор Роббинс. Учитель рассказал ему в чем дело и он тотчас же оделся и пошел с нами... Часы пробили половину второго, когда мы дошли до нужного нам здания, и доктор долго стучался, пока не вышел человек, которого я проследил. Он был еще пьян и слегка высунул голову, но доктор широко распахнул дверь и убрал пьяного с дороги, схватив за плечо.

– Я врач, – сказал он, – и пришел навестить вашего квартиранта, а если вы начнете скандалить, мы пошлем за полицией.

– Эти слова оказали желанное действие! Услышав слово "полиция", пьяница съежился и заскулил, как побитая собака, уверяя, что он ничего дурного не сделал, а о квартиранте ему ничего неизвестно...

– Вас никто не обвиняет, – сказал ему доктор, – проводите только нас поживей к вашему квартиранту.

Он повел нас в темную комнату. У доктора оказался карманный фонарь, и когда он зажег его, мы увидели человека, лежащего в углу на куче лохмотьев. Он так жутко стонал, что страшно было слушать! Доктор внимательно осмотрел его, вырвал листок из записной книжки, написал что-то на нем и сказал мне, чтобы я сходил к нему на квартиру и принес все, что там написано...

– И вы пошли? – спросил судья.

– Да, сэр! Когда я вернулся, доктор дал раненному какого-то лекарства и он затих. Тогда доктор сделал перевязку, и я увидел, что незнакомец был весь изрезан.

– Он был в сознании, когда вы пришли?

– Нет, сэр! Он бредил и нес какую-то чепуху на ломаном английском языке... Перевязав все его раны, доктор сказал, что перед смертью, он вероятно, придет в себя.

– В котором это было часу? – спросил судья.

– Около трех четвертей третьего, сэр, думается мне! Во всяком случае, я помню, что светать начало несколько позднее.

– Где же был в это время хозяин дома?

– Спал в соседней комнате! Он был настолько пьян, сэр, что ни о чем не собирался беспокоиться!

– Хорошо, продолжайте!

– Раненный вскоре застонал и открыл глаза. Доктор наклонился к нему, дал какого-то лекарства, от которого взор больного стал сразу осмысленным, и он пробормотал:

– Кто вы такой?

– Я врач, – был ответ, – а это здешний учитель, мистер Мэрилль. Ваши дни сочтены, не нужно ли вам что-нибудь сообщить перед смертью?

– Раненный застонал и бессильно откинулся на свое ложе, но учитель нагнулся над ним и взял его за руки.

– Прадо умер! – отчетливо произнес он. – А невинного человека посадили за его убийство в тюрьму!

– О-о-о... – протяжным стоном вырвалось у раненного, и он вздохнул, приподнявшись. – Нет, нет, это я убил его, слушайте, как все это было...

– И что же он вам сказал? – спросил судья.

– Он сообщил, что зовут его Да-Коста, и ему было поручено следить за домом в Парк-Лэйне... Доктор записывал все, что говорил умирающий, сэр, и таким образом мне стало известно, что он следовал за мной в тот вечер, когда я поехал по вызову хозяина, когда же я ушел, он постучал к нему. Мистер Норскотт, по всей вероятности, подумал, что это я вернулся, и открыл ему дверь. Да-Коста бросился на него, пырнул ножом, но, как я уже говорил, мой хозяин не из тех людей, что легко сдаются! Он тоже схватился за нож и, в свою очередь, ударил Да-Косту в бок. Сколько времени длилась их ожесточенная схватка, Да-Коста не мог сказать, но когда ему удалось, наконец, убить хозяина, сам он был почти при смерти! Он выбрался из дома, с трудом дополз до реки, где и встретил того человека, в доме которого мы и нашли его. Тому он сказал, что его ранили в драке и что он ищет место, где бы ему отлежаться. Субъект спросил, есть ли у него деньги: Да-Коста показал ему фунт стерлингов, и он тогда взял его к себе... Вот и вся история, сэр! Вы найдете ее записанной в книжке доктора, с подписью Да-Коста в конце...

– Он еще жив? – спросил судья. – Или умер?

– Нет, сэр! Как только он поставил свою подпись, ему опять стало хуже. Доктор вызвал к нему сиделку, которой сказал, что раненный при смерти, после чего мы все трое поехали сюда на извозчике...

Наступило короткое молчание.

Судья записал что-то в книгу, потом поднял голову и сказал:

– Благодарю вас, Мильфорд за прекрасное показание! Ваше поведение во время всех происшествий было исполнено благоразумия и большого мужества!

Я слушал с напряженным вниманием показания Мильфорда! Они были так ясны и убедительны для каждого, что я мог надеятся на скорое освобождение. Какого бы мнения не была полиция относительно моего поведения, считать меня убийцей она уже не могла!

Но когда Мильфорд кончил, меня охватило лихорадочно-возбужденное состояние, и мысли мои занялись другим, более важным для меня вопросом!

С того момента, когда Гордон шепнул мне, что в суде нет ни Марчии, ни Билли, душу мою стало давить тяжелое беспокойство. И теперь, когда мой интерес к словам Мильфорда ослабел, все мои прежние опасения относительно Марчии охватили меня с удвоенной силой.

Я уже думал не о себе, и медленно обвел взглядом весь зал, чтобы убедиться в справедливости слов Гордона...

Все, даже персонажи, игравшие совсем ничтожную роль в этой истории, придуманной Норскоттом, были в сборе, что бы посмотреть на последнее действие! Да, все, за исключением Марчии и Билли, а также Сангетта!

Последнее обстоятельство особенно поразило меня! Я чуял, что готовится что-то недоброе, какая-то ужасная затея, в которой Марчиа, Билли и Сангетт были спутаны в один клубок...

Эти страшные мысли до того овладели мной, что я готов был вскочить с места и рвануться к дверям, но... я знал, что это невозможно!

Я с трудом сдерживал себя, мучительно ожидая конца судебного заседания: Мне казалось, что оно продолжается целую вечность, хотя на самом деле все длилось не более четверти часа или немного больше!

Наконец, судья наклоняясь через стол, обратился к председателю обвинения со словами:

– Вы все еще настаиваете на дальнейшем задержании Джона Бертона?

По залу пронесся сдержанный гул.

– От имени полицейских властей, – заявил председатель полиции, поднявшись с места, – я готов снять с мистера Бертона обвинение в убийстве.

– Браво! – послышался серебристый голос в конце зала, и вслед за ним со всех сторон раздались аплодисменты.

Этот энтузиазм был, очевидно, результатом нервного напряжения, царившего в зале до этого момента.

Однако, судья не применул с должной строгостью отнестись к этому бурному проявлению всеобщего одобрения.

– Будьте любезны вести себя прилично, – внушительно бросил он, здесь полицейский суд, а не концерт!

Затем он обратился к моему поверенному:

– Я полагаю, что дальше незачем вести эту процедуру!

Гордон поднялся со стула.

– Вы прекращаете дело?

Судья кивнул головой.

– Обвинение снято, мистер Гордон, – сказал он.

23

Всеобщее возбуждение еще не улеглось, когда я очутился вместе с Гордоном в маленькой комнате, рядом с залом суда. Гордон закрыл двери, заглушив таким образом, смешанный шум голосов.

– Позвольте мне вас поздравить! – тепло произнес он, как только мы остались одни.

Я пожал протянутую мне руку.

– Спасибо! Я вам очень благодарен за все ваши хлопоты.

Гордон улыбнулся странной вялой улыбкой и сказал:

– Меня вам не за что благодарить! Всю вашу защиту вел изумительный лакей! Я еще никогда не чувствовал себя таким лишним, как в этом деле.

Пока он говорил, все мои страхи за Марчию и Билли, утихшие на короткое время, вернулись.

– Мистер Гордон, – обратился я к нему, – может случиться, что ваша помощь будет мне нужна более, чем когда-либо! С мисс Солано случилось что-то недоброе. Билли должен был зайти за ней и привезти ее в суд, а вы знаете, что их не было!

Едва я произнес эти слова, как послышался резкий стук в дверь, и в комнату вошел полицейский.

– Двое мужчин хотят немедленно видеть вас и мистера Гордона: можно их привести сюда?

– О, разумеется!

Вошел Билли, по бледному и озабоченному лицу которого я сразу понял, что мои опасения были не напрасны!

За ним стоял низенький черномазый человек в синем костюме.

– Где Марчия, Билли? – спросил я.

– Сангетт увез ее! – глухим голосом ответил он. – Мы преследуем его на моторе и, надеюсь, что успеем!

– Что это значит, Вильтон? – сухо бросил Гордон, обращаясь к своему шоферу.

Черномазый открыл было рот, но Билли не дал ему произнести ни слова.

– Мистер Гордон, сейчас не до объяснений. Мисс Солано увезли на яхту лорда Сангетта, и мне был нужен человек, который помог бы мне гнаться за ним на моторе, и...

– Этим человеком буду я! – воскликнул я, обращаясь к Билли. – Дело обо мне прекращено, и я свободен, но обо всем я расскажу по дороге!

Лицо Билли осветилось чувством радостного удивления и он произнес:

– Чудесно, Джон! Я так доволен за вас! Берите вашу шляпу и скорее в погоню!

– Вильтон, поезжайте, – приказал Гордон и прибавил, обращаясь ко мне. – Если эту девушку похитили насильно вы вправе расправиться с негодяями, как вам угодно! Закон будет на вашей стороне!

– Очень рад это слышать! – отозвался я и, пролетев стрелой по коридору, мы вскоре были на улице.

Билли без церемоний разогнал толпу зевак, окруживших машину, и распахнув дверцы, сказал:

– Садитесь рядом со мной: я буду править! Вильтон устроиться с наружи!

Когда мы уже промчались по шумному многолюдному Стрэнду, Билли тронул меня за рукав и проговорил:

– Вот как это произошло, Джон!... Сегодня утром я приехал за Марчией в половине одиннадцатого, как было условлено. Когда я позвонил, прислуга открыла и сообщила, что мисс Солано вышла утром и еще не возвращалась. Меня это не беспокоило: я решил, что она пошла за покупками, но когда я сказал, что приду попозже и вышел, на улице меня встретил Вильтон, выскочивший из автомобиля. Я уже был знаком с ним и знал от Гордона, что ему поручено следить за Марчией и не терять ее из вида. Вильтон был взволнован и сообщил мне, что следовал за Марчией, когда она вышла рано утром. Он проследил ее до дома Сангетта, куда она вошла в три четверти десятого. Немного спустя, подкатил автомобиль, и из дома вышел Сангетт вместе с Марчией: они сели и уехали. Вильтон заметался в поисках извозчика или машины, и за то время автомобиль успел скрыться. Вильтон думал, что Сангетт, может быть, поехал проводить Марчию домой, и помчался туда, когда нашел автомобиль. Там он встретил меня, выходившего из дома...

Билли на минуту замолк, так как наша машина в это время ехала по шумному проспекту, переполненному народом. Я хдал продолжения рассказа, полный тревоги и злости.

– Я сразу понял, что Сангетт задумал какую-то гадость, – заговорил снова Билли. – Очевидно, что он обещал Марчии, что окажет вам помощь на суде: ведь его считали главным свидетелем со стороны обвинения... Ничем иным нельзя объяснить доверие Марчии к Сангетту: только ради помощи вам, она и могла пойти к нему! Обсудив с Вильтоном план действий, мы помчались к дому Сангетта и спросили, когда ожидают его возвращения? Лакей, открывший нам дверь, на наш вопрос ответил, что мистер Сенгетт уехал из Лондона. Больше он ничего не хотел говорить, но я обещал ему десять фунтов, и негодяй согласился на сделку, запросив двадцать пять фунтов. Он сообразил, вероятно, что дело идет о Марчии, и, получив деньги, сказал, что Сангетт уехал на несколько дней на яхту и я могу его поймать только в Бернгамон-Круч, где стоит эта яхта.

– Билли! – прервал я его в полном отчаянии. – Неужели вы думаете, что Марчиа на яхте одна с этим зверем?

Мой друг успокаивающе положил мне руку на плечо.

– Джон, они опередили нас только на два часа!

– Но, боже мой, – простонал я, стискивая руки, – как могла Марчиа поверить ему? Она же знает...

– Я уверен, что Сангетт разыграл перед нею дьявольскую комедию, сказал Билли, – а когда она попала в его машину, ей уже не вырваться из нее! Она может спастись лишь по приезде в Бернгамон... Если же она очутится на яхте... Сангетт, безусловно, уверен в экипаже своей яхты!

Я так сжал кулаки, что побелели все суставы.

– О, если только ваши предположения верны, – прорычал я, Сангетт пожалеет, что он родился, клянусь в этом Билли!

Машина наша бешенно помчалась по окрестностям унылого Страдтфорда, и в догонку нам несли крики и проклятия всех ломовых и разносчиков...

– Рассказывайте дальше, Билли! Говорите, что угодно, черт возьми, иначе я сойду с ума! Скажите, где вы взяли этот автомобиль?

– Взял его на несколько часов в гараже! Потом мы с Вильтоном поехали в суд, чтобы известить вас о положении дела! Но мне, конечно, и не снилось, что вы поедете с нами! – прибавил Билли. – Но теперь расскажите мне о том, что произошло в суде, Джон!

Чтобы отвлечься от безрадостных дум, я начал обо всем передавать Билли. К концу моего рассказа мы доехали до разветвления устья реки Кручи.

Вдали виднелась серая башня Бернгамской кирки, и когда мы проезжали последние три мили, страдания от мучительной неизвестности, еще сильнее охватили меня...

Я чувствовал, что Билли разделяет мое нервное напряжение, и мы сидели молча, устремив наши взоры вперед, на близкую цель нашей поездки.

Достигнув, наконец, деревни, Билли слегка замедлил ход, и мы, проехав по длинной улице с ее серыми, маленьками домиками, круто свернули и выехали на набережную. Не заботясь о целости шин, сразу остановили машину и выскочили из нее.

– Не можете ли вы нам сказать, – обратился Билли к старому докеру, стоявшему у берега, – где стоит "Чайка"?

– "Чайка"? – переспросил докер. – Хозяина ее зовут Сангеттом? прибавил он. – А вот она! – и он указал рукой в сторону моря.

Я взглянул по указанному направлению, и сердце мое замерло!

На расстоянии мили от нас, я заметил изящное судно, плывущее в открытое море, навстречу легкому и свежему западному ветру...

– Она отплыла час тому назад! – пояснил докер. – Хозяин ее приехал на машине, как и вы!

– Он был один? – спросил я, смутно надеясь на то, что мы заблуждаемся.

Докер покачал головой.

– С ним была молодая девушка. Она видимо, была не совсем здорова: я видел, как он нес ее на руках!

В этот момент я понял, что означает на английском языке "увидеть все в красном цвете"!

Но Билли вмешался в разговор раньше, чем я успел справиться со своим гневом.

– Не найдется ли в порту судна, быстроходнее "Чайки"? – спросил он докера. – Нам нужно передать очень важное письмо ее хозяину. За деньгами мы не постоим, – прибавил Билли, – лишь бы догнать яхту раньше, чем она выйдет в открытое море!

Моряк почесал затылок.

– В Бернгаме нет сейчас такого судна! – ответил он. – Вот разве только моторная лодка, причалившая сегодня: она одна может справиться с этим! – и докер указал на лодочку, стоявшую в устье реки.

– Кому она принадлежит? – Быстро спросил я.

– Право, не знаю! Я слышал, что ее хозяин – молодой человек из Будфорда! Если хотите его видеть, надо пойти в гостиницу.

Докер обернулся, желая указать местонахождения отеля, и вдруг воскликнул:

– Да вот владелец лодки: он стоит у фонарного столба!

Я взглянул по указанному направлению и сердце мое дрогнуло от радости: в этом симпатичном широкоплечем человеке я узнал своего знакомого, писателя Кэмпинга, которого встретил, когда гостил в "Аштоне".

Я тот час направился к писателю, который узнал меня и ответил на приветствие.

– Надеюсь, вы без труда нашли Бернгамский мост? – спросил он меня с улыбкой.

Я же безо всяких предисловий обратился к нему:

– Мистер Кэмпинг, – начал я, – в тот день вы оказали мне огромную услугу! Но согласитесь ли вы теперь оказать мне другую, более важную?

– В чем дело? – спросил он, поняв, что я говорю серьезно.

Я повернулся и указал на удаляющуюся "Чайку".

– Женщина, которую я люблю, находится на том судне! Ее увез с собой лорд Сангетт, одурманив чем-то! Только ваша моторная лодка даст нам возможность доставить нас, с дальнейшим мы сами справимся. Не знаю, сколько у него человек на яхте, но нас трое и...

– Послушайте, перебил он меня, и глаза его заблестели, – вы не шутите?

Я покачал головой, грустно улыбнувшись.

– Но это же восхитительно! – восторженно произнес писатель, и поспешил прибавить, заметив унылое выражение моего озадаченного лица: Поймите меня правильно: я годами писал о похищениях, убийствах и тому подобных штуках. И вот, действительно, происшествие такого рода, в котором я приму участие!

– Так вы нас повезете?

– Неужели вы сомневались в этом? Да, конечно, повезу и немедленно, черт возьми! Разве можно упустить такой случай? Да ни за что на свете!

Билли, услышав заявление писателя, фамильярно похлопал его по плечу.

– Не знаю, кто вы, но вы – молодец, такие редко бывают! одобрительно промолвил он.

Писатель, очевидно, сразу разобрался в Билли, потому что с улыбкой потряс его руку, после чего мы помчались по ступенькам к воде.

Вильтон не отставал от нас.

Кэмпинг быстро запустил мотор, он зафыркал, и вскоре мы летели повышенным темпом мимо множества, стоявших на якоре, судов, держа курс к середине речного устья.

– Какова у вас программа? – осведомился Кэмпинг. – Мы должны их только окликнуть или стать рядом и перескочить на яхту?

– Да разве лодка может нас так близко подвезти? – усомнился я.

– Она меня и до ада довезет, если там хватит воды! – весело отозвался писатель. – Вопрос только в том, сможете ли вы, ребята, перепрыгнуть на ту палубу?

Билли усмехнулся.

– Об этом можете не беспокоиться: кто не допрыгнет, тот доплывет!

– Отлично! – промолвил Кэмпинг.

Согнувшись в дугу, я глядел вперед, где плавно двигалась "Чайка". Билли в это время, порывшись в ящике с инструментом, протянул мне тяжелый стальной стержень.

– Возьмите, Джон, – сказал он, – у меня есть револьвер.

– Ладно, Билли, – произнес я, равнодушно опуская в карман это смертельное оружие, – но если мы попадем на "Чайку" вместе, то Сангетта предоставьте мне!

– Хорошо, – согласился Билли. – У меня будет не мало хлопот с экипажем так что его сиятельство будет всецело в вашем распоряжении.

Снова взглянув на "Чайку", я с радостью отметил, что расстояние между нами значительно сократилось.

– Я вам предлагаю, Джон, спуститься в каюту! – вдруг заявил Билли. Если Сангетт сторожит, он вас заметит и сразу догадается о наших планах, а тогда нам не попасть на яхту. Вы выйдете потом, когда мы уже будем там!

Мне пришлось согласиться с доводами Билли, и я ушел, хотя не имел желания покидать палубу. В каюте я нашел Вильтона, спокойно лежащим на деревянной скамье: для агента все происходящее было самым обычным делом, входящим в программу его работы.

– Мы уже рядом с ними, – сказал Билли, появляясь через некоторое время в дверях каюты, – но они, как будто, ничего не подозревают.

– Сангетт? – бросил я нетерпеливо.

Билли покачал головой.

– Никаких признаков, свидетельствующих о присутствии его и Марчии! Они, вероятно, находятся внизу.

Немного помолчав, Билли сказал:

– Мы решили так: Кэмпинг внезапно подъедет, встанет рядом с яхтой, и мы с Вильтоном перескочим через перила.

– Ну, а потом?

Билли похлопал себя по карману и ответил:

– Я буду блюсти порядок на палубе, а вы с Вильтоном пойдете разыскивать Марчию, Кэмпинг же останется у руля лодки.

Мы осторожно вышли наверх.

Лодка плыла уже рядом с "Чайкой", на палубе которой стояло трое мужчин, не обращавших внимания на нас. Один из них правил рулем, остальные усердно стягивали слабо завязанный канат.

Невинный взор Кэмпинга был устремлен на водное пространство, но вдруг он издал чуть слышный свисток.

Билли, Вильтон и я поднялись на крышу каюты, оттуда было легче спрыгнуть на палубу яхты. Кэмпинг же в это время повернул руль и наша лодка ринулась на "Чайку", как ласка на кролика.

Крик ужаса вырвался из груди рулевого, и он с невероятным усилием повернул руль, но Кэмпинг продолжал лавировать.

Мы уже прыгнули со всего размаха вперед! Моя левая рука сорвалась, но правая крепко вцепилась в перила и мне удалось удержаться. Оглянувшись, я убедился, что Билли с Вильтоном удачно перескочили на палубу.

Двое матросов, занятые канатом, до того были поражены неодиданным нападением, что не сделали попытки нас остановить, когда мы направились в кают-кампанию.

Билли остался на палубе, и, размахивая револьвером, отдавал слова команды.

Увидев белую каютную дверь с медной ручкой, я с юростью рванул ее и она распахнулась. В верхнем отверстии лесенки в это время показалось лицо Вильтона, и я бросился в каюту.

Сангетт, не подозревавший о том, что произошло на яхте, сидел за столом и спокойно курил. Увидев меня, он вскочил, испустив крик ужаса и ярости.

Такими же блестящими глазами, но полными радостного изумления, смотрела на меня и Марчиа, лежавшая на другом конце дивана в позе затравленного зверька, доведенного до полного отчаяния.

Увидев меня, она тотчас встала и протянула ко мне руки, а лицо ее осветилось невыразимым счастьем.

Сангетт в это время пришел в себя.

Бросившись к столу, он схватил бутылку с брэнди за горлышко и бросил ее в меня. Я успел отстранить ее, и на нас обоих пролился спирт, посыпалсь осколки стекла...

В следующее мгновенье мы оба, отскочив от стола, в дикой схватке ринулись друг на друга, и всем своим весом грохнулись в противоположную стенку каюты.

Сангее был сильный мужчина, почти такого же сложения, как и я, и боролся он с яростью животного, охваченного диким страхом. Но его сила в сравнении с моей была ничтожна, так как я был доведен до бешенства!

Он схватил меня за горло, но я изловчился и ударил его кулаком по лицу. Я почувствовал, как под моими пальцами хрустнули кости, и Сангетт, издав придушенный крик, ослабил свою руку и разжал пальцы, освобождая мое горло...

Собрав последние силы, я швырнул его во весь рост на пол каюты.

Марчиа в это время издала протяжный стон.

Я оглянулся и яростно крикнул:

– Хотите, чтобы я убил этого негодяя?

– Нет, нет, ненужно его убивать, – мягко промолвила она, – он нам уже не страшен!

Марчиа тихо приблизилась ко мне.

Еее прекрасное лицо было бледно, как смерть, то глаза ясны и спокойны. Она протянула мне дрожащие руки и, несмотря на то, что я был весь залит кровью, Марчиа обняла меня и приблизила свои губы к моим.

Вне себя от счастья, я прижал ее к сердцу, забившемуся горячо и порывисто...

24

Внезапный шум приближающихся шагов и треск ударов, доносившихся снаружи, положил конец нашему объятию.

Бросившись к дверям, я столкнулся с Вильстоном, отбивавшимся от двух матросов корабельным ключом.

Пораженные моим ужасным видом, матросы испуганно бросились бежать. Когда он исчезли в конце коридора, с палубы до меня донесся призыв Билли.

– Пойдем, Марчиа! – сказал я.

Она протянула мне свои нежные пальчики, как вдруг Сангетт очнулся, с трудом оперся на локти и хриплым голосом пробормотал:

– Будьте вы оба прокляты! – и с диким стоном снова упал на пол.

До нашего спуска с "Чайки" потребовалось более сложный церемониал, чем для вступления на нее.

С помощью своего внушительного револьвера, Билли заставил команду яхты спустить паруса. Изящное суденышко застыло на месте, а возле него пыхтела наша лодочка, куда мы первой спустили Марчию.

Билли спрыгнул последним, продолжая угрожающе размахивать оружием. Связанная команда, во главе со шкипером, провожала нас далеко не нежными глазами.

Оттолкнув лодку при помощи крюка, мы поплыли к берегу, оставив "Чайку" лениво двигаться за нами, по воле волн.

Только удалившись на достаточное расстояние от яхты, я начал расспрашивать Марчию, от которой узнал все подробности.

Билли оказался прав в своих предложениях: Сангетт прислал Марчии письмо, в котором давл понять, что его показания будут в мою пользу, если она придет для переговоров с ним. Не подозревая его подлых намерений, Марчиа приехала к нему, и Сангетт сказал, что отвезет ее в суд.

Только в лимузине она поняла, что попала в ловушку, но бежать было поздно. А перед выходом из машины, Сангетт набросил на лицо платок с хлороформом, и Марчиа пришла в себя только на борту яхты, плывущей в открытое море...

Сангетт был высокого мнения о себе, считал себя неотразимым, поэтому на яхте стал разыгрывать роль искренне влюбленного и раскаявшегося к тому же в своих действиях. Очевидно, что Марчиа под влиянием его чар и безвыходности положения, согласится на его предложение.

Сангетт как раз собирался на деле проверить свою, талантливо разработанную систему, как вдруг вмешался сам рок, с помощью твоего кулака...

Такова была история, наскоро переданная Марчией, после чего мы с Билли рассказали ей о том, что происходило на суде.

Кэмпинг прислушился к нашим словам с напряженным вниманием...

– Мне адски повезло! – воскликнул он когда я кончил свой рассказ, значит, вы тот самый Бертон... Я читал о вашем деле за завтраком и мечтал о том, как бы с вами встретиться.

Окинув нас восхищенным взором, он прибавил:

– Да, черт возьми, вот так история! Ваш правдивый рассказ дает много очков вперед самой пылкой моей выдумки! И к тому же, я сам присутствовал при этом... О, весь, "аштонский" клуб позеленеет от злости!

– Поедемте с нами в город и послушайте все дело! – предложил я писателю. – Они, правда, отказались от меня, но осталось много разных интересных подробностей! Не исключено, что меня могут привлечь за кражу тысячу фунтов у Норскотта!

– Что бы ни случилось, – заявил Билли, с улыбкой глядя на Марчию, мы можем обещать им свадьбу!

– С тем же успехом и похороны, – прибавил я, – если только мне случится встретиться с Морицем!

– О, это мне очень нравится! – сказал Кэмпинг. – Я отвезу свое детище в безопасное место, – кивнул он на лодку, – и завтра буду в городе. Если вы дадите мне ваш адрес, я заеду засвидетельствовать свое почтение.

– Милости прошу! – ответил я равнодушно. – Если меня не будет в Боундстите, вы найдете меня в Ламмерсфильде-Хоуз или Парк-Лэйне!

– Вы забыли, дружище, что этот дом уже не принадлежит вам, – заметил Билли.

– Нет, пока еще не принадлежит! – решительно возразил я. – Я отдал Норскотту и не намерен выехать до истечения трех недель!

– Превосходно! – одобрил Билли, с восхищением поглядев на меня.

Кэмпинг привязал лодку и мы, выбравшись на набережную, уселись в машину.

– Счастливого пути! – пожелал писатель, когда мы все уселись. – Я передам ваш привет Сангетту, если встречу его!

– Спасибо, – ответил я. – И не пугайтесь, если он поднимет шум: Гордон сказал, что суд будет на нашей стороне.

Дружески махнув Кэмпингу, мы помчались в обратный путь. Завернув за угол набережной я попросил остановиться, чтобы послать телеграмму Гордону.

"Экспедиция завершилась удачей, – писал я. – Прибыли в Вестминистер-Палас отель, 5-30".

– Это против городской думы, – пояснил Билли, – так что он сможет придти туда, даже если очень будет занят. Я горю от нетерпения узнать, что произошло после нашего отъезда!

Автомобиль быстро помчался дальше!

Я был до того счастлив, что не мог говорить и сидел, не выпуская нежной руки Марчии.

Было четверть шестого, когда завернули за угол Парламент-сквера и остановились перед Вестминистер-Палас отелем.

У нас было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, до появления Гордона.