Текст книги "Рай с тобой (СИ)"

Автор книги: Бин Ди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Блеск и джаз ==========

– Я счастлив, что живу в эпоху расцвета кружащего голову джаза и пьянящего душу блюза.

Мёрфи

Как Мёрфи оказался в сиротском приюте толстухи мисс Темпл, он не помнил. Возможно, семья эмигрантов приехала в Нью-Йорк в надежде на новую жизнь, но что-то не сложилось, когда началась Первая мировая война, и все планы на счастливое будущее разрушились. А может, голод или тяжёлая болезнь заставили отчаявшихся родителей подкинуть своего ребёнка к дверям сиротского приюта.

В детстве Мёрфи даже не знал кем он является по национальности, но осознавал, что из-за необычной внешности унизительные слова «косоглазый», «узкоглазый», «японец» приклеились к нему, словно клеймо. Знала ли об этом мисс Темпл? Конечно. Более того, она и её сестра Мирта сами издевались над детьми, выискивая их слабые, уязвимые места. А ещё, Темпл зарабатывала на сиротах неплохие деньги, отправляя тех на нелегальную ночную работу – погрузку угля, после которой истощенные сироты смертельно уставали или заболевали. Она ненавидела всех детей. Но всё же, Мёрфи чем-то цеплял её, был особенным во всём! Её раздражала внешность мальчика, его худоба, часто порхающие по воздуху пальцы и прикрытые глаза, когда с улицы доносилась обрывки какой-то музыки. Однако больше всего неприязнь вызывала выносливость и молчание: на любой вопрос – кивок головы или поджатые острые плечи. А ещё гордость и, казалось, несломленный дух этого маленького существа. Но уязвимое место было и у «узкоглазого». Темпл прекрасно знала, но не понимала, почему именно пощёчина была его слабым местом. Только шлепок по лицу и красное пятно на щеке разбивали вдребезги хрупкую душу стойкого мальчика.

Ей даже иногда казалось, что она не справедлива к Мёрфи, но ничего с собой не могла поделать. Пощёчины, наносимые Мёрфи, приносили ей облегчение и небольшое удовлетворение. Ещё больше подначивало то, что мальчик продолжал упрямо сопротивляться, сдерживать слёзы и, в отличии от других сирот, не умолял о пощаде. Он был словно бельмо в глазу Темпл, а унизительные пощёчины – панацеей от этой болезни.

Это длилось до тех пор, пока однажды в сиротский приют не пришла высокая красивая женщина. Сложенные в аккуратную причёску тёмные волосы, длинное чёрное шёлковое платье, белые жемчужные бусы и странный, словно кого-то ищущий взгляд серых глаз, придавали её образу какой-то загадочности и притягательности. Запах тяжёлых пряных духов заполнил всю комнату, ребята неловко зачесали носы, втягивая дивный аромат. Им казалось, что дама пришла из другого мира, и это единственная возможность прикоснуться к тому, чего у них никогда не было – роскоши. Женщина неторопливо процокала каблуками между выстроенных в ряд детей и, натянувшись как струна, остановилась напротив Мёрфи. Будто охотник, учуявший свою добычу, её глаза воодушевлённо заблестели, она наклонилась к ребёнку и указательным пальцем подняла его подбородок. Сильнее поджимая челюсть от этого прикосновения, он напрягся всем телом, но посмотрел на неё своими смелыми глазами. Дети с любопытством начали выглядывать из-за спин друг друга, чтобы посмотреть на реакцию «японца» и что будет происходить дальше.

– Сколько ты за него хочешь? – не отрывая любопытных глаз от мальчика, спросила женщина.

Мёрфи продолжал молчать. Ему было всё равно, что ответит Темпл, только бы потом, после ухода этой богатой дамы, не получить пощёчину, только бы не чувствовать на своём лице её мерзкие пальцы, пусть она одёрнет его за молчание, толкнёт, но только не касается лица. Темпл замялась, она была обескуражена таким предложением незнакомки, но отказываться не спешила. Она поняла, что сейчас может заработать хорошие деньги. Можно поступить благоразумно и продать ребёнка по выгодной цене, ведь сейчас она может получить свою месячную зарплату и об этом никто не узнает, тем более, что властям плевать на этих детей. Но алчность и возможность лёгкой наживы затмили разум директрисы, она вдруг подумала, а что если пойти ва-банк и попытаться сорвать куш в три раза больше?

– 500 долларов, мэм, – прокряхтела Темпл, её сестра выпучила на неё глаза и поджала губы, едва сдерживая ругательство, понимая, что дамочка сейчас развернётся и уйдёт прочь.

– Мэм, – натягивая улыбку и заикаясь пыталась встрять в разговор сестра.

– 350 или я ухожу! – резко развернулась к ним женщина. Её решимость и властность не могли требовать возражений, – времени для раздумий одна минута.

От волнения участился пульс, Темпл забегала глазами по комнате и остановилась на синюшном лице Мёрфи. Поняв, что ей не жалко будет распрощаться с «узкоглазым», она улыбнулась возможности заработать на нём.

– По рукам, мэм!

***

С того момента прошло больше десяти лет, а эти воспоминания по-прежнему грели душу Мёрфи. Музыка – это свобода, полёт, жизнь, и Аида дала ему всё это. Если бы не миссис Ньюман, каким-то образом учуявшая в сироте такой же самородок, как и в остальных своих подопечных, если бы не принявший его как родного бэнд «Devil’s jazz» и его создатель Лу, неизвестно как сложилась бы судьба Мёрфи в приюте толстухи Темпл.

Сейчас он сидел в маленькой гримёрке и готовился к выступлению, по привычке сочиняя в уме новую мелодию, слова песни. По старой, закостенелой привычке тонкие красивые пальцы отыскивали чёрно-белые клавиши в воздухе и создавали в голове парня очередной музыкальный шедевр. Сегодня он как никогда был вдохновлён. Этим жарким летним вечером в фешенебельном заведении миссис Ньюман был настоящий фурор! В «Underworld» должна была выступить настоящая королева блюза – Мэми Смит!

А тогда, много лет назад, в тот роковой для него вечер он познакомился с джазом и обручился с ним навсегда…

На парковку клуба прибывали одни автомобили за другими, но больше всего внимания привлекали божества на колёсах – новенькие гоночные Mercedes-Benz, Porsche, элитные Bugatti и Rolls-Royce. Состоятельные посетители, одетые в дорогие безупречные костюмы, пошитые по последней моде, и сопровождающие их ярко накрашенные дамы, обвешенные драгоценностями, подходя к порогу клуба, старались вести себя сдержанно и спесиво, но блестящие в предвкушении глаза кричали о скорейшем желании вкусить неповторимого «духа свободы и новой религии», что так влекла и искушала карнавальным стилем жизни. Переступив порог «Underworld», они попадали в новый мир, где уже было не важно кто ты: бизнесмен, мафиози, политик, кинозвезда, музыкант или счастливчик, которому просто повезло попасть в это волшебное место, где царил джаз, блюз, контрабандная выпивка, свободные нравы и красивая любовь без обязательств.

Сладкий дым, приглушённый красный свет, услужливые, вычурно одетые официанты, запах дорогих сигар чопорных боссов, громкий смех и смелые взгляды посетителей, не боящихся своих желаний – всё это стало родным для Мёрфи в тот самый день, когда миссис Ньюман привела его сюда ребёнком.

Ещё идя по полутёмному узкому коридору, он слышал ритмичную музыку, каменное личико ещё ничего не выражало, но сердце уже колотилось от паники и приятно подпрыгивало в такт пьянящим голову звукам. Разве такого места заслуживает запуганный, закрытый в себе ребёнок? Женщина лишь приоткрыла небольшую дверцу, они заглянули за широкую длинную штору, и она указала пальцем на сцену, где сидели музыканты. Большим белым лучом был освещен чернокожий парень, который пел странную песню и своим голосом сводил с ума посетителей, повергнутых в музыкальный гипноз. Звук этой волшебной мелодии, голоса этого парня, всколыхнули детское сердце, заставили приятно защекотать уши, и впервые чёрные глаза заблестели от восторга, на лице появилась едва заметная улыбка. Что-то тёплое, окрыляющее разливалось по телу, заставляя измученную душу воскреснуть, вознестись к высокому потолку и парить над музыкантами. Мёрфи казалось, что он пропитывается музыкой и голосом этого человека. Он впервые ощутил свободу и понял в чём она – в музыке. Но уверенное касание пальцев его плеч вернуло его на землю. Он поёжился от прикосновения, и женщина опустила руку.

– Ты ещё не знаешь, но тебя ждёт блестящее будущее! Будь старательным, Мёрфи, доверься мне и Лу, – уверенно наставляла его женщина, – и через несколько лет будешь играть с лучшими музыкантами Америки на одной сцене! – потом она наклонилась к нему и заглянула в глаза, она хотела, чтобы её слова стали девизом маленького мальчика, – твоё будущее в твоих руках! – она протянула ему руку и улыбнулась тепло, но уверенно, – я – Аида!

Мёрфи вложил дрожащую ручку в её мягкую ладонь, понимая, что если он этого не сделает, то будущее ускользнёт из его рук, а возвращаться к Темпл он не хотел.

– Пора, Мёрфи! – окликнул темнокожий друг, вырывая из воспоминаний. Ловкая рука дорисовывала черные клыки на белоснежной маске.

Мёрфи ещё раз оценил грим трубача Джо и придирчиво осмотрел свой – безупречно нарисованную чёрная маску. Именно такие маски-грим были визитной карточкой джаз-бэнда «Devil’s jazz». Пару лет назад, чтобы выделиться среди других набирающих популярность бэндов и оркестров, Мёрфи предложил Лу и друзьям добавить дьяволам изюминку – рисовать на своих лицах звериный оскал. Ребята сначала противились, но всё же решились на эксперимент, и это очень понравилось избалованной публике. Музыка, грим, экстравагантность – всё, что сейчас требовала новая эпоха. «Devil’s jazz» чувствовал её как никто другой и следовал в ногу со временем.

И вот они снова на своей родной сцене! Сердце замирает и вздрагивает от эйфории, тонкие, ловкие пальцы Мёрфи порхают по черно-белым клавишам, сияющие глаза восторженных гостей отражаются в начищенном до блеска саксофоне, каждый уголок «Underworld» наполняется умопомрачительным экстазом – джазом.

Каждое выступление, словно наркотик, приободряло и вдохновляло. Мёрфи не смотрел, но тонкой душой ощущал, что звезда блюза Мэми не скрывает своего искреннего восторга от «Devil’s jazz»: их музыка, профессионализм, экспрессия, импровизация и необычный разнонациональный состав, своей харизмой и новизной заставляют публику преклоняться джазу, словно божеству. Когда они закончили играть, Мэми свою первую композицию посвятила именно им. Её «Crazy Blues», как признание в любви «Devil’s jazz» просто взорвал публику, заставляя взреветь от восторга!

Казалось бы, спрятавшись от любопытных глаз, расслабившись, Мёрфи наблюдал за бэндом Мэми вслушиваясь в каждую ноту блюза и упиваясь голосом темнокожей красавицы.

– Эй, красавчик, – окликнула его молодая, тёмноволосая девушка, одетая в дорогое красное платье. Когда он любезно растянул «белый оскал», она подошла к нему ближе и соблазнительно облизала пухлые ярко-красные губы, – дай поцелую.

– Я не целуюсь, детка, – шепнул ей на ухо Мёрфи, и сосредоточенные глаза вновь вернулись на сцену.

– Не хочешь размазать макияж? – она стала настойчивее, приблизилась так, что он ощутил запах дамских сигарет и приятный аромат дорогого парфюма. Девушка начала заигрывать с ним, что не могло не льстить самоуверенному парню. Она кокетливо поглаживала предплечье, а потом начала подниматься выше, пока не коснулась белого воротника рубашки желая коснуться шеи и лица. От недовольства, чёрные брови Мёрфи сошлись на переносице, он перехвалил её руку и сжал.

– Именно!

– Тогда как я могу отблагодарить тебя за прекрасную игру? – она прижалась к его паху и погладила бедро, – я твоя поклонница, Мёрфи, – она достала из клатча визитку и двумя пальчиками затолкала её в нагрудной карман белого пиджака пианиста, – позвони, развлечёмся. – И привстав на носочки шепнула, – я могу и без поцелуев.

Мёрфи проводил оценивающим взглядом покачивающую бёдрами девушку, но пока не стал задумываться о встрече с ней. Сейчас он хотел наслаждаться блюзом, улавливать ритм красивой мелодии, а после пообщаться с музыкантами. Единственное, от чего немного защемило сердце, так это от сожаления, что его новая знакомая не слышит этой прекрасной музыки. Грусть быстро улетучилась, и Мёрфи сосредоточился на бэндэ Мэми. Когда был небольшой перерыв, он, видя, что Лу уже во всю трепетно обхаживает женщину, беззастенчиво подошёл к ним и присоединился к беседе. Вскоре с ними своими впечатлениями делились и другие музыканты.

Ближе к рассвету, когда «Underworld» уже закрылся, всё ещё полный сил Мёрфи решил направиться к той, что последнее время занимала все его мысли. Несмотря на то, что поначалу парень считал девушку своей полной противоположностью, его тянуло и влекло к ней. Позже он понял, что в ней было такого особенного – она была его внутренним отражением, его лучшей стороной, но самым непостижимым было то, что она слышит мелодию, которую он мысленно напевает.

Остановившись у старого дома с маленькими квартирками, он отыскал её окно на втором этаже и начал бросать подобранные на дороге пыльные камешки. Когда он увидел хмурое, недовольное лицо девушки, улыбнулся и помахал рукой.

– Эй, Андреа, – он сложил руки рупором и громко прошептал, – выходи!

Сонная девушка с трудом отворила окно, посмотрела на ещё темное небо и высунула наружу заспанное лицо.

– Что…что ты здесь делаешь? – зевнула она и тяжело вздохнула.

– Выходи! Хочу кое-что показать, – он поманил её рукой, – я жду! Одевайся!

Андреа замялась, заглянула обратно в комнату и, махнув ему рукой, прошептала: «Ладно! Жди!»

========== Музыка в душе ==========

Мёрфи часто прокручивал в голове тот вечер, когда Андреа приковала к себе всё его внимание. Этот момент, как первая созданная им мелодия, не забудется никогда.

Обрушившаяся на Нью-Йорк майская гроза своим чёрным ртом с каждой минутой всё быстрее и ненасытнее пожирала синее небо, и казалось, что вырвавшийся из оков тучи ливень нарочно не позволяет прохожему даже взглянуть за свою мокрую завесу. Ёрзая на кожаном сиденье Rolls-Royce своей хозяйки, Мёрфи всё больше начинал нервничать. Личный водитель категорически отказывался трогаться с места и ехать вслепую по такому ливню. Никакие уговоры, доводы, а после и угрозы Мёрфи не действовали на ответственного подчинённого, который твёрдо решил, что лучше лишится работы из-за опоздания пианиста, нежели угробит в аварии любимый самородок миссис Ньюман.

Раздражённо хлопнув дверью, Мёрфи вышел под холодный шквал дождя, намереваясь пешком добираться до «Underworld». Щурясь от назойливых непроглядных холодных капель, парень понял, что водитель оказался прав, ничего вокруг не видно, и если он и решится на такой «подвиг», то, скорее всего, заболеет и проведёт несколько недель на больничной койке леча простуду или того хуже – воспаление лёгких. Скривившись от безысходности, он нырнул под крышу какой-то кафешки. Когда в небе в очередной раз раздался раскат грома, Мёрфи обречённо запустил пальцы в волосы, понимая, что окончание грозы в ближайшее время не предвидится. Выругавшись, он решил войти внутрь, чтобы согреться и немного успокоиться. Открыв дверь, Мёрфи вдохнул любимый аромат кофе, который заполнял небольшую уютную кофейню. К его большому облегчению, в полупустом заведении была всего пара посетителей. Он замер на пороге, ожидая реакции худого усатого хозяина. Тот сначала скривился, посмотрев на лицо Мёрфи, но, оценив дорогой костюм паренька и то, как уверенно он держался, кивнул ему, приглашая занять свободный столик. Сев у окна, Мёрфи заказал кофе, вытер чистой салфеткой лицо и снял мокрый пиджак. От раздражения внутри всё съёживалось и пекло, до выступления «Devil’s jazz» оставалось меньше часа, а он застрял в этой убогой забегаловке. Глаза настойчиво всматривались в водяную стену за окном, пальцы, в ритм обеспокоенному сердцу, постукивали по столу.

Прохладной ладонью он прикрыл лицо, запах принесённого кофе оказал успокоительное действие. Отхлебнув на удивление отменного напитка, парень подставил лицо под полупрозрачный пряный пар, медленно вдыхая и смакуя его, с наслаждением прикрыл глаза и начал расслабляться, погружаясь в мир окружающих его звуков: настойчивый стук капель по стеклу, тиканье часов за спиной, скрип карандаша хозяина кофейни, довольное причмокивание старичка в углу, пьющего вторую чашку крепкого кофе, шуршание страниц книги девушки, сидящей за столиком напротив. Пальцы начали отсчитывать ритм, засвистевший ветер подхватил легкий, грустный мотив, капли застучали по невидимым черно-белым клавишам. Зарождающаяся в голове Мёрфи новая мелодия заставляла захлёбываться восторгом, горяча молодую кровь. Эти люди, как случайно подобранные музыканты, неосознанно отыгрывали свою выверенную партию в этом чудном музыкальном номере.

Тихий голос, напевающий знакомый мотив, заставил Мёрфи оторопеть и, словно видя что-то неземное, с осторожностью и изумлением посмотреть на девушку за соседним столиком. Мечтательно, погруженная в свои грёзы блондинка, чьи карие глаза с лёгкой сладкой тоской по чему-то светлому и далёкому всматривались в переливающиеся капли за окном, напевала мелодию, которую только что создал Мёрфи – нота в ноту, тон в тон.

– Что ты поёшь? – сорвалось с его губ требовательно, от того и бестактно.

Девушка встрепенулась, когда настороженные чёрные глаза впились в её лицо. Она закусила пухлую губу и оглянулась по сторонам, будто давая себе время обдумать странный вопрос. Она перевела на него растерянные глаза и едва заметно пожала плечами.

– Где ты её слышала? – не унимался Мёрфи. Внутри вдруг всё похолодело, будто только что отняли часть души, лишили тепла.

Девушка почувствовала себя неловко. Как отреагирует этот серьёзный парень, если она скажет «у себя в голове». Впрочем, ей не привыкать. Последние несколько лет, после смерти матери, она только и слышит – ты странная, сама себе на уме, слишком много думаешь, мечтаешь, читаешь, молчишь.

Но уверенный взгляд продолжал пронизывать её, казалось, ещё немного и парень сам узнает ответ на свой вопрос. Девушка не могла объяснить, почему эти чёрные глаза приковывают к себе, заставляя забыть воспитанную леди о правилах приличиях. А может всё дело в том, что парень смотрел на неё так, как она сама смотрит на других – пытаясь прочесть в глазах правду. Или причина в чём-то другом? Почему же она не может оторваться от этих завораживающих тёмных глаз?

Увидев румянец на щеках красивой незнакомки, её умные, искренние глаза, такие, которые не встретишь в фешенебельном заведении миссис Ньюман, Мёрфи усмехнулся. Но эта усмешка скорее была мимолётным восхищением этими чистыми, смелыми глазами, которых не смущал и не отталкивал внешний вид парня.

– У себя в голове! – подняв голову и сведя брови на переносице, выдохнула ответ девушка и, поднявшись из-за стола, направилась к выходу. Что-то пробормотав хозяину кофейни, она попрощалась с ним.

Озадаченный её словами, он проводил девушку взглядом и недоуменно покачал головой. Девушка раскрыла зонт и исчезла под утихающим дождём. Мёрфи повернулся к хозяину, который делал в тетради заметку.

– Я оплачу её счёт!

– Андреа? – удивился хозяин.

Мёрфи лишь удовлетворённо кивнул, мысленно благодаря мужчину за полученную информацию.

***

Остановившись возле «Underworld», Андреа округлила глаза.

– Ты что? – взволнованно вздохнула девушка и вжалась в сиденье автомобиля, – меня не пустят в такое место! Я… – она растерянно осмотрела своё скромное платье и наскоро собранные в подобие причёски волосы. Щеки запылали от стыда и смущения.

– Не беспокойся! – предложил ей руку Мёрфи, помогая выйти из такси, – Если ты переживаешь, что тебя будут рассматривать или осуждать, то все снобы уже спят в своих особняках! Здесь остались только друзья! – он улыбнулся, подбадривая её, убеждая в правдивости своих слов. – Ты не представляешь насколько ты красивая! – робкая улыбка, сбившееся с ритма сердце, жар по всему телу от касания к её пальцам.

Разве она могла не поверить его искренности и заботе, скользившим в каждом слове, каждом жесте?

Он нежно сжал её пальчики и увлёк за собой в большой полутёмный зал, где на сцене темнокожая молодая девушка пела песню под ту самую мелодию, которую Андреа слышала у себя в голове несколько недель назад. На лице девушки расцвела улыбка, глаза засветились от восхищения. Сладкие слова, наложенные на мелодию, заставляли трепетать сердце и задрожать капельки нежных слёз на кончиках ресниц.

…It isn’t your sweet conversation

That brings this sensation, oh no

It’s just the nearness of you

When you’re in my arms and I feel you so close to me

All my wildest dreams came true*…

После окончания песни, так же тихо и незаметно Мёрфи вновь увлек её за собой наверх, на крышу. Восходящее солнце окрашивало в розовый цвет верхушки высоток и скрюченных от их величия старых многоэтажек. Невольно съежившись от прохлады, Андреа продолжала улыбаться, всё ещё находясь под приятным, тоскливо-сладким впечатлением от песни. Укрывая её пиджаком всё ещё хранящим тепло его тела, он не мог не залюбоваться блеском восторженных глаз.

Лёгкая эйфория и принятие того, что такое странное, парящее чувство внутри бывает только рядом с Андреа. Мёрфи привязывался к ней, хотелось касаться её, ощущать связь с ней, увлекать за собой, а ей – поддаваться и верить ему. И он, видя трепетную реакцию Андреа на его случайные касания, слова и действия, прекрасно понимал, что девушка в него влюблена.

– Эту песню, которую только что пела Элли, написал я, Андреа, – он сказал это тихо, словно робко признался в любви.

Карие глаза с упоением блуждали по бледному лицу, изучая каждый его миллиметр. У Мёрфи начала кружиться голова от её взгляда, он утопал в его нежности и ласке. Несколько дней назад, когда она хотела вытереть с его лица остатки грима, он не позволил этого сделать. Отшатнулся от неё, как от пощёчины, стал холодным и отстранённым. Лишь после, уняв неприятную дрожь, он рассказал, почему не любит, когда прикасаются к его лицу.

– Ты ведь никогда не целовался, – не вопрос, не утверждение. Ответ на мучившую её загадку.

Мёрфи рассмеялся, склонился ближе, в самое ухо прошептал.

– И что? А ты никогда не занималась сексом, Андреа, – то ли играя, то ли защищаясь ответил парень.

Девушка опустила глаза, щеки моментально стали пунцовыми, но Мёрфи нравилась такая реакция Андреа. Ему хотелось коснуться её раскрасневшейся кожи губами.

– Это очень интимно, – тихо ответила Андреа и отвернула лицо.

– Поцелуй – это очень интимно, – нахмурился Мёрфи, – ведь именно в него ты должен вложить чувства, а секс… – он будто отмахнулся, и Андреа перевела на него серьёзные глаза, – это удовольствие, которое через несколько минут проходит, – потом, подумав, добавил, – секс – это танец тела.

– А любовь?

Мёрфи рассеянно пожал плечами, может, это то, что он испытывает, находясь рядом с ней?

– Это музыка в душе, сердце и голове, – улыбаясь, ответила Андреа и положила руку на грудь.

Шаг. Он почувствовал, как светлые локоны, которыми играет ветер, едва касаются его щёк. Лёгкая паника, дрожь от мягких прикосновений и, дающая выбор своим спокойным ожиданием, Андреа, делают его смелее.

Шаг. Он ощущал слабый запах духов с освежающими нотками зелёного чая. Губы застыли от волнения. Здесь, сейчас, на всю оставшуюся жизнь Мёрфи хотел запомнить девушку, слышащую музыку в его голове, чтобы наконец вытеснить ненавистные воспоминания о пощёчинах Темпл! Сердце так сильно забилось, что казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку и он задохнётся.

Касание губ к губам. Лёгкое, едва ощутимое, но словно разряд молнии, поразивший всё тело и пронзивший закоренелый страх детства. Отпечаток тёплых губ Андреа заставил бледные щёки впервые покрыться румянцем и замереть в изумлении. Нет отвращения, страх прошёл, что-то непонятное клубится внутри.

Андреа продолжала ласкать его взглядом, пытаясь унять отразившуюся в чёрных глазах тревогу. Так просто, без боязни, взяла его ладонь и поцеловала кончики пальцев. Мёрфи встрепенулся, от этого поцелуя чуть не подкосились ноги, по телу прошёлся жар, перехватило дыхание. Она прижалась щекой к его ладони, прикрыла глаза и тихо напела:

When you’re in my arms and I feel you so close to me

All my wildest dreams came true.

Он смотрел на неё, сердце приятно щемило. Ведь эти слова он писал, думая о ней.

Комментарий к Музыка в душе

The nearness of you* – Ella Fitzgerald & Louis Armstrong

========== Откровение душ и тел ==========

– Мёрфи, – доли секунды для размышлений, сердце, словно горячий металл, расплавилось и растворилось сладкой негой где-то в груди, тело мелко дрогнуло от нахлынувшей решительности, – пойдём ко мне, – лишь на миг смущенно опущенные ресницы, осипший голос и крепко сжатая ладонь.

– Андреа… – проницательные глаза искали ответ, действительно ли он правильно понял её, но девушка лишь улыбнулась и, по-прежнему сжимая его руку, увлекла за собой, готовая довериться ему так же, как и он ей.

Пойманное такси и несколько минут молчания. Всё это короткое время, предвкушая новый этап в своей жизни, она прижималась к его груди, слушая спокойное биение сердца, ощущая короткие тёплые выдохи на своих волосах.

Вглядываясь в пробегающие мимо дома, здесь в несущемся по нужному адресу такси, Мёрфи познавал другую сторону счастья – любовь. Вдыхая любимый запах, внутри поднимались волны эйфории и казалось, что только её руки удерживают ураган эмоций, спрятанный в груди. Он с упоением вспоминал, как совсем недавно, в кофейне, созданная им мелодия, что словно свет маяка в бурлящем потоке жизни, по счастливой случайности указала на девушку, предназначенную ему судьбой.

– Идём! – Андреа тихо позвала за собой Мёрфи, когда они вышли из автомобиля и он, ведомый её решительностью, следовал за ней вверх по ступенькам.

В уютной маленькой квартирке пахло её духами, и Мёрфи с удовольствием втянул приятный аромат. Скромная обстановка, при этом чистота и колышущиеся на сквозняке лёгкие белые занавески придавали комнате какого-то притягательного шарма, который расслаблял, заставляя чувствовать себя комфортно. Он перевёл ласковый взгляд на застывшую в обворожительной смущенности Андреа.

Взгляд оттеняющих друг друга глаз под куполом повисшей в тишине нежности, шаг, и вновь сбивший дыхание поцелуй, теперь более смелый, но всё такой же лёгкий и ненавязчивый. Мёрфи изучал её, любуясь каждой чёрточкой лица, осознавая, что теперь может позволить себе эту вольность.

Отбросив последние колебания, Андреа закусила губу, пальцы медленно начали расстёгивать пуговицы на блузке. Мёрфи сжал её ладонь, обнял ладонями лицо, заглянул в искрящиеся доверием глаза и в очередной раз залюбовался их искренностью.

– Андреа, – в имени ласка и вновь возможность сделать выбор.

– Я хочу быть с тобой… Твоей… Сейчас… – тихо, без капли сомнения шепнула она, всматриваясь в любимые глаза, и блузка, затем и остальная одежда пала к её ногам. Щёки девушки вспыхнули румянцем, руки неосознанно старались прикрыть нежные груди, она с трепетом ожидала реакции парня на своё нагое тело. Стук сердца, бешено бьющегося предвкушением и страхом приятно-непознанного, заглушал все звуки вокруг.

Его одежда, как разделяющая два берега река, подхваченная невесомым ветром, осталась где-то на полу. Холодная простынь, свидетель откровения обнажённых молодых тел, кутала и поглощала каждое движение. Исследующие друг друга руки, губы, растворяющееся в ласке смущение, когда дюйм за дюймом её тело открывалось для него, становясь бесценным сокровищем. Касаясь бархата кожи, он ловил каждую её эмоцию, желая доставить удовольствие каждым касанием, движением. Пик его нежности и заботы, лента поцелуев от губ к скулам, от шеи к груди, наслаждение от реакции на его касания, которые заставляют её кожу покрыться мурашками неведомых ранее ощущений, что клубятся где-то внизу живота. Шёпот ласковых, кружащих голову слов, сплетение пальцев, первое слияние тел воедино и мелкая слеза от легкой, пронзительной боли, скатившаяся по девичьей щеке.

– Поцелуй меня! – его шёпот, словно просьба-утешение в приоткрытые губы.

Откровение за откровение. Доверие к доверию.

Трепетный, полный заботы поцелуй. Он доверяет ей, она – ему. И вновь движение навстречу друг другу. Тихий стон. Все мысли улетучились, он чувствует её, она – его. Сбившиеся в экстазе дыхания и его имя, растворяющееся в выдохах счастья.

***

Свежий воздух, казалось, начал клубиться слабым запахом фабричного дыма. Большинство жителей этого района проснулись, засуетились с первыми лучами солнца и сейчас спешили отрабатывать часы на заводах и строительстве великого города.

– Какие люди! Снова ты, китаец? – знакомый голос неудавшегося ухажёра Андреа заставил неприятно поморщиться и поджать челюсть.

Мёрфи лишь криво усмехнулся, машинально поправил ворот пиджака и повернулся к раздражителю, всем видом демонстрируя безразличие к его словам. Усатого «красавчика» Рика, с большими белыми зубами и задиристыми зелёными глазами, одетого в засаленную робу, Мёрфи видит второй раз в своей жизни, а раздражение здоровяк вызывает такое же, как при первой встрече. Ещё тогда, четыре дня назад, Рик задел Мёрфи, когда нагло предъявил на милую секретаршу Андреа свои права. Естественно, Мёрфи плевать хотел на претензии этого самодура, тем более, что Андреа никогда не давала повода для ухаживаний навязчивому «красавчику». Секунда, и он вновь отвернулся от Рика, чтобы продолжить путь домой.

– Эй! – крикнул Рик и рванул за наглецом, – я вообще-то с тобой говорю, китаец, – он дёрнул музыканта за руку, разворачивая к себе.

– Я не китаец, – раздражённо отмахнулся от него Мёрфи и пренебрежительно скривился, глянув на рукав, где только что была рука Рика.

– Мне плевать кто ты, узкоглазый, – самодовольно подчеркнул ругательство Рик, на что Мёрфи даже не отреагировал, ведь со временем, живя в «Underworld» и повидав много разных людей, он больше не обращал внимания на оскорбления невежественных и малообразованных людей, – я тебя предупреждал, что Андреа – моя девушка.

– Это ты так решил или Андреа? – задрав подбородок, переспросил Мёрфи.

– Я!

– Рик, – сквозь сизую дымку самокрутки буркнул сидящий на ступеньках дома его уставший после ночной смены брат. По тому, как укоризненно рыжеволосый парень протянул имя Рика, было понятно, что для него вспыльчивость и задиристость старшего брата дело обычное, но не приятное.

– Тогда у тебя нет шансов, – усмехнулся Мёрфи, хотя паника медленно начала холодить тело. Если только это амбал решит избить его, у него останется два выхода: либо терпеть побои и сохранить в целости пальцы, либо ввязаться в драку. Или же, его вдруг осенило, применить один из методов ведения переговоров дорогой миссис Ньюман.

– Чего? – большой волосатой рукой, Рик обхватил ворот Мёрфи и притянул к себе.