Текст книги "Не приближайтесь ко мне (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Хм… – Северус развернулся на сто восемьдесят градусов и обошел свой стол, – У вас, вроде как, дружеские отношения, не так ли? Вы и в мыслях не будете покушаться на нее. В ином случае, ваши отношения не так уж гладки, а вы примчались сюда слишком быстро для обычного знакомого. Гермиона вполне могла вас бросить, а вы до сих пор хотите ее вернуть. Что ж, в первом случае она обрадуется, а во втором устроит вам легкий скандал. В итоге: она отвлечется.

Метка вспыхнула. Скрипнула дверь шкафа, откуда достались маска и мантия.

– И да, мистер Уизли, я буду проинформирован о всех ваших действиях. Предлагаю вашей фантазии представить последствия разных событий, – сухо проговорил Снейп то ли от боли в предплечье, то ли от мрачных мыслей.

– Намек понятен, сэр.

***

Рейд посвящался магам. Забытая всеми деревушка представляла собой скудное собрание ветхих домиков. Северус догадывался о мотивах Темного Лорда послать их сюда: духовникам нужны новые тела. Вблизи жужжал ручей, и кроме него ничто не нарушало тишины. В каждом домике двора царила своя жизнь. Хорошо, что все люди здесь специально обученные авроры. Северус вздохнул. Рейд начался.

Оставалось надеяться на профессионализм смельчаков. По плану, авроры должны были сдаться на милость духовникам и пустить их в себя во имя спасения невинных, коих заблаговременно эвакуировали. Главное – нужным заклятьем убить в их душах нечестивых, как это удалось проделать с ученицей Гермионы.

Пока упивающиеся пошли в атаку, Северус, воспользовавшись минутой, отдалился от них, и отправился вдоль ручья к Незабвенному озеру, где обитали русалки. Их слезы – странный ингредиент, доселе не встречавшийся зельевару, а следовательно, редчайший. И как ему, интересно, довести до слез женщину, да еще и русалку, психика которой уж наверняка потверже камня.

***

Зеленые шторы. Они висят целыми днями в одном и том же месте, лишь изредка передвигаясь на жалкие сантиметры. Солнце греет их и без пощады выжигает цвет. Но их это ни капельки не колышет. Удивительно, что комнаты Северуса находились хоть и рядом, но значительно выше подземелий.

Это никогда не волновало ни Гермиону, ни высокий потолок, который остается неизменным и в самих подземельях, ни подушку, на которой покоилась ее голова, ни те самые шторы, которыми хорошо было бы быть, по мнению девушки, как и другими неодушевленными вещами, попавшими в ее поле зрения.

Вещью быть хорошо: никаких эмоций, никакой боли. А Гермионе хотелось лезть на стенку и вопить, как щенок, поранивший лапку, от неизгладимой боли. Слезы давно закончились, глаза опухли, а в груди тяжелый булыжник теснил сердце.

Затянув потуже пояс халата, Гермиона вышла в гостиную и обнаружила в кресле около книжных шкафов спящего Рона. Не в силах пройти мимо друга и не укрыть, она поспешила за пледом назад в спальню.

Девушка открыла дверь с целью выйти и прогуляться. Прогулка отвлекает от тяжелых мыслей, она, подобно маггловской валерьяне, успокаивает своей красотой. А ей это сейчас особенно необходимо. На пороге появился Северус и, прежде чем что-то сказать, внимательно оглядел ее лицо. Когда же он заговорил ровным низким баритоном, Гермиона приложила палец к его губам и вышла к нему в коридор, закрыв дверь.

– Как это понимать?

Зачем задавал вопрос? Черная бровь уже прекрасно это сделала за него.

– Рон спит… – проговорил ее тихий голос. Она силилась, чтобы жгучие слезы опять не покатились по ее щекам от тяжелой потери семьи, – Кстати, что он здесь делает?

Вопрос задавался для отвлечения и себя, и собеседника от ее ноющей боли.

– Я его позвал, – подхватил Северус иллюзию беседы, – собирайся.

Что? Гермиона уставилась на него с истинным недоумением. Северус открыл для нее дверь и спокойным внятным голосом повторил:

– Собирайся.

Гермиона опустила взгляд на его кадык, чтобы избежать пристального взгляда. Молчание затянулось, и Северус, видевший странно задумчивую девушку, уже было заволновался, как она тихим шепотом ответила:

– Северус.., – ее голос дрогнул, – я понимаю, что тебя вряд ли волнует моя семья, и.., – она избегала очень старательно слово “смерть”, – то, что случилось с моими родителями тебя не затрагивает ни капли… Но… – ее глаза наполнились печальной влагой скорби, – я не, не могу… Я никуда не пойду… Мне очень тяжело…Ох, мама! – она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но тщетно: слезы одна за другой покатились по ее щекам на перегонки.

Грудь наполнялась болью, и плотина, ее удерживающая, готовилась вот-вот рухнуть, поэтому Гермиона поспешила к себе в комнату. Она и так уж слишком много слез показала Северусу Снейпу, с которым они почти чужие люди. Его характер категорически не переносит “женских слабостей” – девушка это помнила. Она поспешила спрятаться в своей комнате, закрыться от него, от мира, написать письмо Джинни. Нет, лучше ее не тревожить в ее положении. Тогда Гарри.

Пол стучал от ее маленьких шажков, отражая быстрый ритм на удары ее пят. Его же поступь оставалась не слышна. Северус быстро схватил ее и уволок в ванну.

– Отпусти! – вырывалась девушка в слезах.

Она била его кулачками, царапалась и брыкалась, пока мужчина не поймал ее строптивые запястья и не притянул к себе.

– Гермиона, – руки продолжали крепко удерживать девушку, чья истерия сошла на нет, —сейчас ты умоешься, хорошо?

Слезы продолжали катиться по ее щекам.

– Ты меня слышишь? Мисс Грейнджер, дайте мне слово сказать! – рявкнул Снейп и одним движением стер слезы с ее щек.

– Они не умерли, слышишь?

Большие карие глаза распахнулись еще шире. Северус вздохнул. Эта девушка даже не разгневалась на его слова, как могла бы, а просто искренне поделилась своими чувствами и отказалась идти с ним. Ну что за женщина?!

– Умывайтесь и собирайтесь, мисс Грейнджер.

С этой фразой дверь за ним захлопнулась. Северус еще раз покосился на спящего Уизли и ушел к себе.

***

Зимой темнело рано. Звезды, как водяная рябь, мерцали на небе ровно до аппарации в Лондон, небо которого напоминало зеркало урбанистического паркового пруда , огороженного домами и лишенного всякого ветра. Облака напоминали купол.

Гермиона едва успевала за его шагами.

– Вы знаете, где они? Куда мы спешим, сэр?

Северус не сбавлял шаг.

– “Сэр”?

– По-моему, мы перешли на “Вы” и уже почти что развелись, раз я уже мисс.

– Это было необходимым. Только так ты пришла в чувство, – ей вспомнилось его обещание, и ей очень захотелось назвать его “профессор”.

Мегаполис жил своей жизнью. Людская суета заставляла не замечать ровным счетом никого, кроме себя самого. Каждый спешил куда-то, жадно выхватывая время.

– Кингсвэй 3, здесь, я полагаю, – протянул он, смотря на шестиэтажный дом.

– Но я не понимаю… Зачем?

– О, добрый вечер, мистер и миссис…

– Снейп, – ответил Северус и пожал протянутую руку клерка.

– Полагаю, вы владельцы пострадавшего дома?

Северус кивнул. Мужчина в костюме попросил назвать адрес, что и сделала на автомате Гермиона.

– Как хорошо, что в вашем доме и животных не было! Надеюсь, все члены семьи живы и здоровы?

– В смысле? – уточнила девушка, заглядывая в протянутый бланк анкеты.

– Случай удивительный. Проводка вспыхнула и спалила почти всю улицу, но ни один человек не пострадал. Счастье, что был фестиваль! Заполните анкету, чтобы компания возместила убытки.

Гермиона не могла поверить своим ушам. Никто не пострадал! Разве такое бывает? Она улыбнулась своему мужу и взяла ручку.

– На самом деле мы не владельцы дома, но моя супруга дочь хозяев. Они как раз уехали в путешествие. Она ведь может заполнить за них, как дочь, верно? – проговорил маг, поднимаю свою бровь так, как только он мог делать.

Работник отвел глаза и кивнул, после чего Гермиона приступила к заполнению.

***

Вышли они молча, и свежий прохладный воздух ворвался в легкие.

– Давайте прогуляемся по Лондону, а? – улыбнулась Гермиона, надевая кожаные перчатки на свои тоненькие пальчики.

– К черту условности, Гермиона Снейп, – проговорил Северус, – пока мы не разведены, ты никакая не Грейнджер. Никаких “Вы” со своим мужем.

Его глаза капканом захватили ее взгляд, который девушка не смогла отвести. Магический ток прошелся от его глаз к ее груди, опускаясь все ниже и ниже.

– Но ведь зелье скоро будет готово и тогда долгожданная свобода, верно?

Гермиона старалась не думать о своих чувствах и желаниях. Блоки обеспечивали ей защиту. Желание прильнуть к нему возрастало.

– Верно, – проговорил он.

Гермиона отвернулась. Мимо проходили люди, машины стояли в будничной пробке.

– Будет интересно понаблюдать за магглами, – услышала она горячий шепот над своим ухом, – А попозже заскочим в одно место.

Он говорил почти обыденным тоном, в котором все-таки витала нотка интимности между ними. Спина чувствовала его тепло, хоть они и не касались друг друга.

– Тогда к моим любимым местам!

Ладошкой, затянутой в тугую перчатку, девушка схватила его за руку и повела показывать Лондон, свой, родной Лондон, параллельно отгоняя несуразные мысли.

Спустя каких-то четыре часа они вернулись домой, где Рон Уизли не находил себе места. Совсем не отойдя ото сна, он не обнаружил подруги и принялся ее искать, как через несколько минут на порог заявился его личный и персональный ужас, сама потеря и породистая сова с большими карими глазами.

***

Все шло как обычно. Ночь сменилась днем. Портрет Дамблдора вернулся на место. Лестницы жили своей жизнью, не переставая менять свое направление и ломать всякие предполагаемые системы на их счет. Директор занимался директорскими обязанностям, а его разум занимали совсем не счета, пергаменты и прочие бумаги, ожидающие своей участи на его дубовом столе. Девушка, следящая за дисциплиной и сидящая в данный момент в классе трансфигурации у третьего курса Пуффендуя, привлекала все его внимание гораздо больше, чем бухгалтерия. В лабораторной варилось зелье с добавленными в него слезами полу-рыбешки, которая порядком вынесла ему мозг.

Из окна виден лес, поляны, далекий домик Хагрида, из трубы которого клубнями валил белый дым. Авроры замаскировались хорошо и даже отлично, а ловушки сливались с природой и магией чар. Ручка щелкнула, и Северус закатил глаза на очередное опоздание Поттера, который каким-то чудовищным образом ( каким – Снейп не хотел знать), стал Минервой МакГонагалл во плоти. Оборотное зелье допускалось, но Поттер вряд ли бы додумался до этого, и Северус предположил, что глава Гриффиндора пришла поболтать.

Вид ее не предвещал ничего хорошего: губы поджаты, глаза пронзительно устремлены в него, а шаги обманчиво ровны.

Северус изогнул бровь, и его собеседница сказала:

– Что ты задумал? Изволь объясниться сейчас же!

От такого тона последним двум директорам школы чародейства и волшебства Хогвартс, а по совместительству и лучшим магам всего волшебного мира, стало не по себе. Дамблдор предпочел не влезать в этот разговор, куда уж ему, портретному!

– Предположительно, поставил защиту на школу. Так… на всякий случай.

Она прошла и уселась напротив него.

– Северус, ты теперь самый сильный маг, далеко не обделенный интеллектом. Ты думаешь, что я в это поверю?

– Могла бы поддержать весь фарс, к чему столько беспокойства? – от разочарования Снейп позволил себе покачать головой, – Я считал, что твое доверие ко мне не пустые слова.

– Нет. Северус Снейп, прекращайте театр.

Тон выдал с поличным волнение, обуреваемое непреклонной скалой-гриффиндор. Директор посерьезнел мгновенно.

– Ты считаешь, что я не в состоянии обдурить этих идиотов?

– Нет.

– Тогда в чем проблема? – пониженным голосом спросил он, щуря свои черные глаза.

– Я доверяю тебе, Северус. Надеюсь, их атака входила в твои планы.

Он резко встал и вмиг оказался рядом со стеклянной стеной, разделявшие его кабинет и улицу. В пустоте деревьев мелькали вспышки. Рот Северуса слегка приоткрылся от шока. Глубокий вздох. Пора признать, этого он не ожидал.

========== Взрыв ==========

Очень-очень редки те случаи, когда Северус ошибался. Поправка: взрослый Северус. С каждым годом плодоносность опыта возрастала, увеличиваясь если не в геометрической, то в арифметической прогрессии уж точно. Не брать в расчет детство и мелкие ошибки юности. Остается побег из дому, Дамблдор, мародёры, Лили, Поттер, Воландеморт, снова Лили, снова Поттер (уже младший), любимая всезнайка (Да, ошибался, и с ней), затем придурошное воскрешение, вновь Гермиона и теперь недооценивание духовников-Воландемортовских. Выходит, все звенья проблем цикличны, только новоуровневые. А он-то наивно полагал, что вышел из этого круговорота. Новая ошибка.

После десятиминутной инструкции относительно учеников, защиты и общих действий, продиктованных Минерве, Северус покинул кабинет. Он спешил и старался не смотреть в мелькающие окна. Пейзаж не очень-то радовал. Защита рушилась на глазах. Вспыхивали огни аврорских палочек и тут же гасли, попадая в цель. Но разве можно такими детскими заклятьями обезвредить детей зла? И как по заказу стали слышны крики запрещённых и сильных заклятий. Это едва успокоило, и все же, Гермиону нужно найти немедленно.

К превеликому удовлетворению, Снейп обнаружил встревоженную деву, с горящими в панике глазами, дома.

– Что происходит? – металась она от окна одной стены к другому.– Я не понимаю, Северус! Ты же все просчитал, ты гений, они не могут так быстро подступать к замку!

– Спокойно, не бьем панику раньше времени, дорогая, – произнес он самым спокойным баритоном из своей коллекции.

Больше он не имел права называть её «дорогая», поэтому последнее слово словно ласкалось его голосом. Гермиона вздрогнула, но позволила себя увести в лабораторию.

Зелье уже давно стояло на полке в синих флаконах. Раздался ее всхлип. Это вышло чуть громче, чем планировалось, ибо Северус развернулся, подошел к ней и положил руки на плечи.

– Гермиона? – осторожно проговорил он, заглядывая в сверкающие от слез глаза.

Она обняла его за пояс и прильнула, утыкаясь носиком в шею.

– Я не стану пить это, – прошептала она, тихо всхлипнув.

Он опешил и даже замер на секунду, прикрыв глаза, стараясь ровно дышать, а после взял себя в руки и невозмутимо проговорил:

– Позволь узнать причину.

Стояла тишина. В лаборатории не имелось окон, которые передавали бы все происходящие за их пределами. Гермиона молчала. Глухие стены тоже молчали, изолируя людей. Слезы катились по ее щекам непроизвольно.

– Ну все-все-все, я ужасно каюсь, что не отвечал на твои нескончаемые вопросы во время занятий. Месть получена. Но нам нужно, мисс Грейнджер, сделать это.

– Как ты можешь шутить, когда все идет в Тартарары? Я знаю, Северус, я все прекрасно знаю. Если я выпью, если мы разведемся, то магическая связь исчезнет, а я не буду нуждаться в твоих ежедневных поцелуях. А это значит, что ты можешь….

Не договорив, она вздохнула и прильнула к нему теснее.

– Так ты будешь обязан вернуться… Ради меня. Ты выживешь, зная, что я нуждаюсь в тебе.

От ее волос пахло лавандой, и Северус наслаждался этим запахом, не в силах отстранить девушку.

– Я вернусь.

–Ха, поверила! – воскликнула Гермиона в сердцах, – Вот вернешься, тогда и разведемся.

Он отстранил ее и погладил шелковистые волосы.

– Почему ты улыбаешься? – растерялась Гермиона.

Мысли путались от его улыбки, дарящей чувство безопасности. Мужская ладонь мягко гладила ее поясницу, от чего мышцы расслаблялись и тревога уходила.

– Вы слишком забавны, мисс Грейнджер. Переносить развод на мирное время, когда находитесь в зависимом положении от человека, которого смерть преследует вот уже год. Я вернусь, обещаю. Только через несколько дней: грядет рейд, за время которого из вас высосут все соки духовники. Так что пейте.

Удивление и радость заставили ее отстраниться.

– Значит… Это все-таки входило в план!

– Да.

Нет, но не говорить же ей об этом. Это должно случиться намного позже.

– Ты все просчитал!

– Да.

Нет.

– Ох… Как же я рада, я знала, что ты гений! – Гермиона повисла на его шее, обнимая.

– Мисс Грейнджер, не забывай…те.., что через несколько минут мы разведемся… Придется привыкать на “вы”.

Гермиона сконфузилась и отпрянула, сразу посерьезнев.

– Да, сэр, – буркнула она, открывая флакончик. – Но обещайте, что вернетесь.

– Вернусь. А теперь до дна.

– Я верю вам. И я буду ждать.

И они опрокинули в свои рты микстуру, которая развязала между ними всякую энергетическую зависимость.

– А теперь, мисс Грейнджер, как директор преподавателю, приказываю: сидеть здесь.

Он вылетел очень быстро, запечатав двери такими блоками, на снятие которых потребуются долгие часы головоломок.

Гермиона вздохнула и вытерла вновь катящуюся слезу. Вот и наступила та свобода, в которой заключались ее мечты. Снова мисс Грейнджер. Она подошла к рабочему столу и плавно опустилась в кресло. Чары развеются через несколько часов самостоятельно, нет смысла выгадывать каких-то шестьдесят минут.

Десять секунд. Хлопок аппарации. Домовик, которого она позвала, уже хотел задать вопрос, как она, нежно лаская листья своих фиалок и с грустью разглядывая их, спросила:

– Мерид, сколько галеонов потребуется, чтобы ты выдал Северуса Снейпа?

За деньги с домовиками куда быстрее можно договорится, чем применением силы, которую девушка никогда не позволяла себе. Пара часов пролетела незаметно для ведьмы. Эльф подтвердил все ее догадки и о книжном спонсоре, и о похищении ее печенек. Информация усугубляла ее терзания в душе. Больше Северус Снейп ей не муж, прав на него никаких нет. Интересно: как теперь будут складываться отношения между ними?

Когда чары спали, за окном не было слышно ни единого звука, кроме скрежета горящих поленьев. Взрывы оставили после себя последствия: вновь пострадавший замок, каменные обломки от разрушенных стен валялись на земле, местами горели оконные рамы. В целом, замок не пострадал, что оставалось, по крайней мере, странным. Вражеская цель не преследовала разрушение замка – весь ущерб наносился от битвы случайно.

Гермиона услышала эмоциональный всплеск Локонса за углом коридора. Никого так и не встретив на своем пути после «заточения», девушка решила, что общение с ошибкой-ее-второго-курса будет не очень информативным, но с толикой правды. Этот человек умел приукрашивать горы до Марса, но основы черпал из истин.

– Ах, девочка моя, – начал с улыбкой из рекламы дантиста Локонс, слегка приобнимая девушку за плечи и ведя вдоль коридора, – Они смогли меня удивить! А я то удивляюсь редко: сколько книг написал! Пускай в той жизни не все было правдой, но теперь, видишь ли, у меня новая жизнь, и я начал совершать настоящие подвиги. Когда я увидел пожирателей, а их было штук восемь – не меньше, я ринулся в атаку. Самооборона с моей палочкой никакая – сама понимаешь, но у меня был нож. Да-да, маггловский, выкидной.

Девушка скептически посмотрела на геройское оружие, история которого началась с поездки его хозяина в Индию.

– Сэр, давайте попозже вы расскажете это? Что случилось с замком? Где все?

Надежды на краткий, но информативный диалог рухнули сразу, когда рассказ начался с обеда. Если вычеркнуть весь приукрашенный мусор Златопуста, то получилось даже очень информативно. Пожиратели и духовники подошли к барьеру, сладостно предвкушая победу. В этот момент, учеников разослали по гостиным, и весь Хогвартс вместе с аврорами стали гадать, что произойдет дальше. Никто и не рассчитывал на их нападение. В тишине напряжение нарастало. Минерва со своей твердолобой уверенностью, что они в безопасности, убедила всех в надежности их плана, в силу их защитников-авроров и смекалку директора школы, который аппарировал. Оставалось надеяться, что тактика сработает.

Наступили тяжелые минуты. Сотни глаз прилипли к окнам в нервном ожидании. Секунды перетекали в минуты. Вот-вот должна начаться атака. Наконец, прогремел взрыв – сработала одна из ловушек. Фактически: первыми напали авроры. Невидимая защита выиграла лишь жалких десять минут, после которых пожиратели набросились на школу. Каким-то удивительным способом они умудрились взломать все чары, наложенные профессорами.

Борьба длилась около двух часов, однако, на удивление многих, пожиратели никого не убивали, а лишь захватывали побежденных. Хотя пленом это нельзя назвать. В какой-то момент раздался новый взрыв, уже в самом здании. Большинство лестниц вывели из строя, тем самым оказались изолированными башни гриффиндора с пуффендуем. Тогда Локонс помчался к эпицентру взрыва, но опоздал. Все преподаватели уже столпились в холле у камней. Только Помона Стебль стояла на втором этаже около остатков лестницы, а Минерва Макгонагалл у жалких остатков другой. Виновника взрыва так и не нашли. В ту минуту посторонние успели скрыться.

Спустя полчаса Хогвартс пал, а после его падения единовременно рухнули на землю больше половины пожирателей.

Локонс рассказывал красочно, восторгаясь пережитым. Гермиона отметила, что талант писателя у этого человека все-таки настоящий.

– О, Гермиона! – встретилась им МакГонагалл.

– Вот, Минерва, я как раз рассказывал ей о странном феномене, в котором наши враги пали, а авроры вырвались из плена, – довольный голос Златопуста напомнил мурлыканье ленивого кота.

У Гермионы было множество вопросов, но один из них интересовал девушку особенно. Зачем? Зачем Минерва приняла Локонса? Однако вскоре пришел конец и ее недоумению, которое сменилось шоком и большой тревогой. Абсолютно сухой, лишенный всяких эмоций голос МакГонагалл проговорил так, что ледяные мурашки неприятно защипали Гермионино тело.

– Профессор, это были не пожиратели… Это были духовники, переселившиеся в авроров, как в Ханну Бион. А те тела, которые унесли в лес… Так в них переселили наших. Они в плену, профессор. Это поражение.

========== Одна жуткая улыбка ==========

Стрелки часов неумолимо бежали, абсолютно также как и мысли Гермионы. Вот уже как второй час они с Минервой сидели в поглощающей все и всех тишине. Пало не меньше полусотни авроров, в чьи тела переселились духовники, тогда как Северус утверждал, что их количество не превышает и десятка. Неужели он ошибался? Гермиона больше всего переживала за него.

– Они пленили только чистокровных, —протянула Минерва, мрачно рассматривавшая картинную раму, ее узорчатый выпуклый рисунок.

Девушка вздрогнула.

– Но смысл? Для обряда нужны маглорожденные, —вспомнила Гермиона одно из собраний. Хоть и была она не на всех, что-то девушка все же припоминала. Однако его суть оставалась не ясна.

– Он вам настолько доверял?– нахмурилась Минерва, а после сразу улыбнулась странной улыбкой.

– Я была на собраниях в мантии Гарри.

Минерва взглянула на свою бывшую ученицу, но никак не откомментировала.

– Да, нужны маглорожденные. Поэтому вам нежелательно покидать Хогвартс.

***

Три дня прошло. Гермиона помогала в больничном крыле раненным и ждала вестей от Северуса. Ничего.

Аппетита не было, она ела машинально, пила на автомате. Просто существовала.

Впрочем, таким образом многие отходили от шока. Том следовал за ней по пятам, заметив отсутствие кольца на безымянном пальце. Сначала это раздражало девушку. Ей нужен был Северус и только Северус. Вдруг с ним что-то случилось? Вдруг Воландеморт раскрыл обман? Гарри тоже куда-то пропал. Джинни не отвечала. Казалось, что все они оставили ее одну. Иногда приходил Рон. Он разбирал завалы и согревал улыбкой, когда встречался с ней взглядом.

Что касается Ханны, так ее дела шли хорошо. Оптимизм так и бил ключом из ее сердца. Она старалась поддерживать Гермиону, играла с ней, дарила рисунки. Однажды нарисовала ее и Северуса. Сходство впечатляло: высокий человечек в черном прямоугольнике с большим носом и в тон параллелограмму глазами обнимал маленькую лохматунью с карими, естественно же, в треугольном платьице.

Почему-то девочка называла ее «мисс Грейнджер», а Северуса ее мужем. Эти противоречия забавляли ведьму.

Прошла неделя. Снейп не возвращался. В Гермионе постепенно угасала надежда. Она старалась поддерживать огонь веры в директора Хогвартса, но хворост заканчивался в ее запасах, а огонь постепенно тух. Если бы не ребенок, Гермиона бы и вовсе пала духом.

Однажды девушка спросила мадам Помфри о тех причинах, которые заставляют держать Ханну в заперти. На что та лишь покачала головой.

– У нее случаются иногда приступы магического выброса, а это говорит о нестабильности здоровья.

Возражений от Гермионы не последовало. Ясно же, что мадам Помфри ее обманывала. Ни о каких магических выбросах речи и не шло. Их просто не было. Иначе Гермиона бы узнала хотя бы от Ханны, да и время могло показать хоть один припадок. Сколько долгих часов они общались – ничего подобного не происходило. А значит, у мадам Помфри имелись куда более весомые основания держать девочку в больничном крыле, и в этих основаниях имелось место тайне.

Рон стал предпринимать слабые попытки ухаживания, а Том принялся ходить с ней к болеющей. Девочка его пугалась, поэтому Гермиона вежливо выставляла парня за дверь. Рон относился к Тому также враждебно, а Гермиона находила его милым и ругала друга за это.

На досуге, кой в последнее время составлял не больше получаса, гриффиндорка рассуждала: “Почему пожиратели и духовники почти никого не убивают? Темный Лорд никогда не брезговал лишней кровью. Почему при пожаре в Лондоне никто не пострадал? Не было даже случайных смертей…”

Она думала и споткнулась о возникшую нить связи между всеми событиями, но, к великому сожалению девушки, эта нить едва прослеживалась. Стук сбил окончательно. Клюв бил в стекло. Их новая сова вернулась потрепанной и частично без перьев и без писем. А ее родители обычно писали письма.

– Гермиона, ей плохо! – ворвался в ее комнату Том.

Сначала ничего не прояснилось: сове и вправду было плохо, но не настолько, чтобы так переживать. Речь шла о Ханне, у которой поднимался жар, рискующий перейти в лихорадку. Колдомедика рядом не оказалось.

– Отнесите меня в лес! – бредила она.

Том, как ни странно, соглашался с бредом бледнеющей девочки.

– Это опасно, нужно найти мадам Помфри! – Гермиона отправилась звать на помощь, но вернулась ни с чем. Ханна металась, ее кожа приобрела голубоватый оттенок, а тело покрылось потом.

– Пожалуйста! У меня с ними связь! Мне нужно туда! – без сил хрипела она, умываясь слезами.

– Где ее мантия? – спросил Том, обшарпывая комнату глазами.

– У нее нет мантии, она не выходит на улицу с осени.

Без раздумий парень подхватил девочку на руки и понес к дверям, пока его не остановила Гермиона, чтобы укутать ребенка своей мантией. Профессор Грейнджер, несмотря на свой статус, не стала препятствовать их уходу. В окне она увидела, как парень подошел к границе аппарации, с помощью которой можно было бы выиграть время. Ведьма кусала губы, переживая за них. Ни Минерва, ни любой другой здравомыслящий человек не разрешил бы отдать ребенка самим духовникам. Гермиона это понимала и куда больше осознавала, что душа Ханны покидала свое хрупкое тело. Кому как ни ей, бывшей миссис Снейп, знать о силе и связи темной магии между духовниками и их жертвами. Еще сильнее она помнила слова Северуса, требующего не лезть во все это. Тому она доверяла, только под его ответственностью она и отпустила их.

Гермиона не сразу заметила бегущего парня, который набросился на Тома. Девочка выскользнула в сугроб и начала кашлять.

– Мисс Грейнджер, здравствуйте! Представляете, у Виктора Крама подралась ребятня. Вот уж не думала, что у Виктора не будет дисциплины! – прочирикала Поппи и, заметив пропажу, сразу сменила тон, – А где наша Ханна?

Не удостоив ответом, Гермиона пролетела мимо женщины и помчалась на улицу, где завязалась драка. Рон пребывал в ярости.

– Гермиона, не смей это делать! – кричал он, когда ведьма подлетела к малышке.

Та почти не дышала, не говорила, не плакала. Умные светлые глазки молили. И Гермиона не смогла не помочь. Ведьма аппарировала с ней в то место, где когда-то следовала за своей ношей. Они направлялись к дому, где она впервые увидела Воландеморта. Пахло хвоей, и вместе с морозом этот запах резал горло и нос. Ветки сосен кололи лицо, а дорога пропадала в темноте. По памяти Гермиона сворачивала, как уповали ее надежды, в нужных местах. С быстрыми шагами в ритм билось и сердце у девушки. По мере приближения в ветхой лачуге дыхание Ханны стало выравниваться, а со временем жар сошел на нет. А это не могло не радовать.

Остановившись у массивной сосны и облокотившись о нее, Гермиона переводила дыхание. От бега и холода горло сводило, словно в нем появились открытые порезы. Ханна успокаивалась и едва заметно улыбалась. Только сейчас Гермиона осознала, что на ней нет верхней одежды. Мороз резал кожу и колол мурашками, но не критично.

Тихие слова девочки высказали благодарность и Гермиона улыбнулось. Проблема решилась. Они уже близко. Ханна увидела ответную милую улыбку сквозь темноту, которая через три секунды скрылась за крупной мужской ладонью.

***

Тем временем Минерва и Мадам Помфри внимательно выслушали рассказ Тома Мэдисона о болезни Ханны.

– Вы свободны, Том. Пусть теперь расскажет свою версию Рональд.

Юноша вышел.

– Изначально, идея допускать Гермиону к пациенту была не самой лучшей. Теперь у нас есть риск потерять двоих, а вместе с ними и пол состава Хогвартса, как только вернется директор Снейп, – проговорила Минерва на полном серьезе.

– Ваша сова славится скоростью, – в смягчение атмосферы кинула утешение Помфри.

– Остается надеяться только на это.

***

Гермиона инстинктивно прижала ребенка к себе. Не имелось ни смысла, ни возможности кричать. Палочка давно покоилась в ее руках.

– Без глупостей, мисс Грейнджер, – послышалось гневное шипение.

Прошлись мурашки от контакта холодной кожи с горячим дыханием. Гермиона осторожно кивнула. Мужчина обошел ее и попытался убить взглядом. Стало стыдно, как от предательства, поэтому Гермиона отвела взгляд от знакомых черных глаз и тихо прошептала оправдание:

– Она умирала…

Поборов желание заавадить пол мира разом, Северус стянул с себя мантию. Гермиона, в отличии от него, совершенно не догадывалась, что должно было произойти в этих местах. А он знал и больше всего опасался за нее.

– Забирай мою мантию, – скомандовал он и добавил в ответ на немой вопрос в ее прекрасных глазах, – По твоей Они смогут найти тебя, моя же будет гарантией ее защиты.

Гермиона послушалась. Ребенок утонул в теплой черной мантии, а она сама окунулась в объятия своей. Стало в разы теплее.

– А теперь, мисс Грейнджер, вы побежите со всех сил и аппарируете отсюда как можно быстрее, иначе обещаю, и вы, и те два недоумка ужасно пожалеете. Вы – от гриффиндорского героизма, они – от кретинизма.

Девушка кивнула и услышала уже мягкое «Бегите», помчалась назад, посильнее кутаясь в мантию, которая путалась в ногах и постоянно мешала. Ветки били по кровоточившим царапинам на лице, но это не приносило особой боли. Северус жив, все идет по плану. От такой мысли на душе становилось легко. В ведьме пребывала огромная уверенность в успехе ее бегства. Не сразу услышался хрустящий снег, не только под ее ногами. Но даже если бы и услышался, это бы ее не спасло от быстрых преследователей.