Текст книги "Немного об уважении (СИ)"
Автор книги: Becky Kill
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Маленькая серая птичка, похожая на воробья, перепрыгнула с её среднего пальца на указательный. Софья Сорокина, потомственная ведьма пятнадцати лет от роду, сидящая на ступенях школьного подземелья, поднесла руку ближе к лицу и чуть наклонила набок голову, рассматривая птичку. Но здесь, внизу, факелы крепились редко и светили тускло, и в окружающей полутьме было особо ничего не разглядеть.
Эту птичку в Тибидохсе она встречала не впервые. Знала, что это любимица заточённых под школой титанов, уже успела с ними подружиться – куда скорее, вообще-то, чем с кем-либо из её местных одногодок. Птичке, как и самим титанам, она, вроде, нравилась: Софья замечала её пару раз и вне подземелий, но всё больше издалека. Прежде новоявленная подружка ещё не подлетала к ведьме так близко.
Но птице быстро надоело сидеть у Софье на пальце. Она взмахнула маленькими серыми крыльями и вдруг пропала. Просто исчезла. Софья вздохнула и откинулась назад, ложась прямо на жесткие холодные ступени. Повернула обе руки ладонями вниз, прикасаясь к камням под ней, закрыла глаза.
Школа еле ощутимо вибрировала – от магии в её стенах и от дыхания титанов, от беспокойства хаоса за Жуткими Воротами и от топота сотен ног на всех этажах. Тибидохс не был безопасным, но он был живым. Академия Скаредо же, несмотря на весь свой лоск и величественность, всегда казалась ей просто затхлым склепом, и она так долго билась над тем, чтоб оказаться здесь!.. Как выяснилось совсем скоро, этим спасла себе жизнь – как чувствовала. Теперь можно было расслабиться, выдохнуть.
…Да только нельзя. Да только за школьными стенами война, ещё год, ещё полтора – и больше нельзя будет за ними спрятаться, закрыть глаза и зажать уши, и сделать вид что всё в порядке, что это всё не с ними и их не касается, как твердили и твердили им учителя в Скаредо – пока все до одного не сгинули в одну жуткую ночь вместе со всеми живыми душами острова. Нельзя будет отвернуть голову в другую сторону от побоища и жить свою размеренную, сводящую зубы бессмысленностью, скукой и фальшью жизнь, надеясь, что всё само образуется, как делают сейчас её родители – уж она-то точно не собирается! И её мать больше не будет контролировать её – никогда, ни в чём! Здесь у Елены нет власти. Свобода, наконец-то. Она за неё дралась, она её выцарапала, и теперь её вырвут у неё только из её окоченевших рук! Так-то.
Софья снова села, быстро поднялась на ноги. Отряхнула от грязи брюки, одернула жилетку, провела руками, приглаживая, по и без того прямым волосам и легко побежала вверх по ступеням, на ходу опуская закатанные рукава блузки.
На выходе из подземелий её ждал неприятный сюрприз.
У сюрприза имелись: тяжелый подбородок, прекрасно очерченные скулы, орлиный нос, кудрявая и не менее рыжая, чем у неё самой, шевелюра, а ещё имя, произнести которое не закатив глаза для Софьи составляло непосильную задачу. Завернут сюрприз был в драконбольную форму и размещался на пустом постаменте статуи, которая, видно, этим вечером ушла куда-то прогуляться.
– Да чтоб тебя, Гроттер!.. – тихонько ругнулась Софья себе под нос. Вот уж на дискуссии с кем у неё этим вечером вообще не было настроения!
Леопольд Гроттер, завидев явно поджидаемую девушку, расплылся в улыбке и лихо соскочил с постамента. Голос у него был уже «переломавшийся» и до отвратительного приятный: глубокий, с обаятельной хрипотцой.
– Так-так, а я думал, у нас ты себя хорошо ведёшь! Но что же, в таком случае, ты делала в подвалах у титанов? – патетично вопросил он, преграждая ей путь.
– Не твоего ума дело.
Восходящая звезда драконбола пожала широкими плечами.
– Ну, это моя школа, так что… Чего смеёшься? – недоуменно сдвинул он брови, когда собеседница вдруг беззвучно затряслась, плотно сжимая растянутые в улыбку губы.
Софья выдохнула и сложила на груди руки.
– Если кому-то из нас тут какая-то школа и принадлежит, то явно не тебе, Гроттер. Дай пройти.
Она попробовала обойти юношу, чтоб нырнуть в арку за ним, но тот ловко отскочил два шага назад по чёрно-белой мраморный плитке пола и встал прямо в проходе, упершись ладонями по обе стороны от себя.
– Если дашь проводить!
Софью захлестнула волна раздражения.
– Я лучше тебе в лоб дам, – вымученно спокойно предложила она – ещё не хватало поддаваться на такие детские провокации! Он явно пытался вывести её из эмоционального равновесия.
…Что не было такой уж плохой тактикой, она вынуждена была признать. Относиться к Гроттеру как к предмету тибидохской мебели так становилось гораздо сложнее, потому что обычно вы не задумываетесь о том, хотите ли отвесить шкафу хорошую оплеуху. А Софья, между тем, уже начинала крепко задумываться.
В глазах Гроттера явственно заплясали бесенята.
– А я думал, ты больше по сглазам, чем по рукоприкладству! – осклабился он, демонстрируя ей крепкие белые зубы аристократа. Видала она таких в своем кругу, а что тёмные, что светлые – все одинаковые, гордо несущие себя над остальными. – Хотя слухи, конечно, всякие доходили. Ну, пока было, кому их пускать…
Что язык его враг Леопольд Гроттер вспомнил ещё прежде, чем успел договорить эту фразу – по лицу Софьи. И тут же торопливо попытался исправиться:
– Извини. Это я зря сказал, – проникновенно уставившись на неё сверху вниз, уже без тени шутки произнёс он. Явно старался нащупать её взгляд, но ведьма, застыв лицом и только чуть сощурив зелёные глаза, буравила взглядом точку пространства где-то справа от него.
– Правда, мне жаль, – снова повторил Леопольд, наконец опуская руки. – У тебя же были друзья в Скаредо, да? Тяжело так терять…
Сорокина не дала магу договорить, наконец снова обратив на него внимание.
– Сейчас время такое: сейчас все теряют друзей и всем тяжело. И не обязательно дружить с кем-то, чтобы огорчаться его смерти! – отчеканила она, и Гроттер понял, что не на шутку её разозлил. – Уйди с моей дороги, придурок безмозглый. И чтоб я тебя сегодня больше не видела!
Не дожидаясь, пока Леопольд послушается, она боком скользнула в арку, ощутимо пихнув его при этом плечом – и не исключено, что специально.
– А завтра? – не растерялся Гроттер, оборачиваясь ей вслед. Он быстро обретал былую самоуверенность.
Низкая фигурка ведьмы стремительно удалялась по узкому тёмному коридору с удивительным для «новенькой» бесстрашием. Словно она вовсе не боялась, что ещё мало изученные ходы новой школы могут привести её в место похуже, чем Башня Привидений или Жилой Этаж. Леопольд Гроттер восхищенно присвистнул.
– Эй, принцесса!.. Если ты ещё слышишь, ты неправа: у меня есть мозг!..
Лигул подери, ради справедливости: в прошлом семестре у него были высшие баллы по пяти предметам из семи, а он даже не напрягался! Четверть занятий вообще прогулял на дополнительных тренировках! Но в причудливом сознании Софьи Сорокиной это каким-то образом делало из него не гения, а идиота.
– Разумеется. Спинной. За рефлексы в драконболе отвечает! – громко крикнула ему в ответ ведьма, скрываясь за поворотом.
Сухой старческий смех, похожий на кашель, разрезал наступившую тишину.
– Не все те яблочки твои, что хочется надкусить, э!
Леопольд, раздосадовано хмурясь, щелкнул ногтем по своему магическому перстню.
– Не ехидничай, дед. До сезона сбора яблок ещё далеко, да и вообще… Твоих комментариев мне не требуется.
Кольцо, оскорбленное до глубины отпечатанной в нём души, в отместку тут же вдохновенно занудело на весь коридор.
– А знаешь, Леопольд, ты никогда не был моим любимым сыном! Дерзкий, просто кошмарно самостоятельный, и к тому же…
Лео терпеливо вздохнул.
– Дедушка, ты снова всё перепутал. Я твой внук, Леопольд. А твой сын Леопольд, мой отец, скончался во время эпидемии ведьмачьего мора пять лет назад. И мне досталось это кольцо. Помнишь?*
Перстень сконфуженно крякнул, но быстро взял себя в руки.
– Ну немудрено и спутать чуток, мне простительно, я давно помер! А ты тоже кошмарно самостоятельный, к тому же не меньший Нарцисс, чем был он! Сам сына своим именем назвал, в честь себя любимого – чуть с твоей матерью, помню, не подрался (она-то Яшей, в честь своего отца, хотела)! Не удивлюсь, если и ты своего сыночку Леопольдом Третьим окрестишь, с тебя станется – вот будет…
Что там, по версии дедули Феофила, будет дальше, Лео так и не узнал: разговорная магия кольца на сегодня иссякла. Гроттер облегченно вздохнул, расправил плечи (драконбольная куртка скрипнула) и бодрым шагом заспешил к домовым: забрать перед тренировкой потрепанный в прошлом матче контрабас. Он ценил возможность общаться с покойным родственником, но иногда даже пять минут в день казались ему до лешего долгими.
***
Пальцы ведьмы уверено перебирали чёрно-белые клавиши. Рояль был немного расстроен – совсем как Софья – но им обоим это вовсе не мешало. Весеннее, но всё ещё холодное мартовское солнце заливало светом музыкальную комнату Главной башни, скользило бликами по черной лакированной поверхности инструмента, тускло отражалось от давно не чищеной меди бесхозных духовых труб, сложенных в углу небольшой горкой. В противоположном уныло высилась арфа, к струнам которой, должно быть, никто не прикасался и того дольше.
– Не знал, что ты играешь.
– Мать научила. Единственная вещь в мире, в которой мы с ней сошлись вкусами, – меланхолично сообщила Софья, не спеша убирая руки и опуская крышку. Хоть она и была застигнута врасплох, она вовсе не собиралась это демонстрировать.
Леопольд Гроттер, застывший за её спиной на пороге комнаты в расслабленной позе, опираясь плечом о косяк двери, чуть нахмурился, отчего посреди его высокого лба залегла складка.
– Я так понял, ты с ними не ладишь – со своими родителями? Вы больше не общаетесь?
Софья задумчиво провела пальцами по пыльной поверхности рояля, оставляя четко виднеющуюся в солнечных лучах дорожку.
– Да… Нет. С отцом мы иногда переписываемся. А с Еленой нам говорить больше не о чем. Она считает, что я её смертельно оскорбила и опозорила, а я считаю, что из неё вышла отвратительная мать.
– Ого… Чем же ты ей так досадила?
Софья снова открыла инструмент и пробежала пальцами по клавишам.
– Глобально? Тем, что у меня есть глаза, уши и собственное мнение, отличное от её. Локально: своим переводом в Тибидохс. Все наши предки заканчивали Скаредо. Наши предки, Лигул подери, построили Скаредо, – уточнила она, одновременно с силой придавливая клавишу «ля».
– Да, я слышал что-то такое… – задумчиво протянул ЛеГро за её спиной.
– А ты всегда добиваешься того, чего хочешь, да? – усмехнулся он и, едва заметно качнув головой, риторически восхитился: – И как тебя, потомственную ведьму, занесло в светлые маги!..
– Вопрос, который моя мать задаёт себе перед сном каждую ночь, – саркастично фыркнула Софья, поднимаясь. У неё пропало настроение откровенничать.
Выйдя из-за скамейки, она наконец встала к магу лицом, подошла.
– Ты снова встал мне поперек дороги, Гроттер? Сделай одолжение и сдвинься с прохода в любую сторону!
– Красивое платье.
– Гроттер…
– Меня зовут Леопольд. Для тебя, принцесса – Лео! – с любезной улыбкой напомнил он, отступая назад и приглашающим жестом руки пропуская ведьму мимо.
Но когда Сорокина оказалась за порогом и уже оптимистично посчитала разговор оконченным, он снова открыл рот.
– Я тоже музицирую. Мой контрабас ведь не только для полётов предназначен – ты знаешь? – осведомился Леопольд деланно-небрежным тоном.
Софья поправила длинную деревянную шпильку, собирающую на затылке её волосы, и ехидно обернулась.
– Знаю… как и половина мира, которой ты об этом уже растрезвонил!
– Да, но половине мира я ещё не предлагал попробовать на нём сыграть. Хочешь, научу? – улыбнувшись, быстро спросил маг.
Ведьма хмыкнула и покачала головой.
– Серьезно? – состроив жалостливую гримасу на лице, осведомилась Софья. – Теперь ты хочешь подцепить меня на «о-о, давай я научу тебя играть на моём инструменте»? Мне не нравятся струнные!
Леопольд как будто даже обиделся.
– Контрабас не приманка для девчонок – контрабас мой лучший друг. А всех подряд я со своими друзьями не знакомлю – просто, чтоб ты знала, хотя я уже передумал, – буркнул он и, сунув руки в карманы, угрюмо пошёл в другую сторону от музыкальной комнаты. Может, понадеялся, что ведьма его окликнет.
Она не окликнула.
***
Через пару недель после разговора в музыкальной комнате Софья возвращалась из Запретной Рощи, где Тарарах проводил очередной урок на природе – даром, что половина класса занималась в магпункте снятием скарабейного сглаза после предшествовавшего ему урока Зубодерихи, а ещё трое человек, включая «легендарного» ЛеГро, были официально освобождены от занятия в угоду дополнительной тренировке перед завтрашним матчем с карпатскими гномами, вся выручка от которого с «прилётных» зрителей должна была пойти на нужды фронта. А в случае выигрыша школьной команды – удвоится за счет команды соперника.
У кромки драконбольного поля гнездилась, что-то щебеча и ахая, не то что стайка – целый перелётный клин девушек, что было хорошо видно сквозь распахнутые ворота стадиона, мимо которых проходила Софья. Сорокина относилась к драконболу равнодушно, а иногда даже негативно, но из чистого любопытства (и на что все уставились?) тоже свернула посмотреть.
«Воздушная» часть тренировки к этому времени уже кончилась: джинны-драконюхи запирали за Гоярыном ангар, а все игроки уже спустились на поле и теперь, встав широким кругом, отрабатывали напоследок заговоренный пас. Мячи швыряли друг другу абсолютно бессистемно, без жалости и предупреждения – из-за чего было много ругани, криков и беготни по полю от неудачно разгаданных мячей, которые пускались за игроками вдогонку.
Зрелище само по себе было забавным, но едва Софья протиснулась к кромке поля, ей стал понятен повышенный ажиотаж среди зрительниц. Многие члены команды, разгорячившись, поскидывали плотные драконбольные куртки. Леопольд Гроттер не стал ограничиваться полумерами и решил, что ни водолазка, ни даже майка ему в ближайшее время также не понадобятся.
Софья громко фыркнула.
– Потрясающе!
– И не говори! – совершенно с противоположной интонацией, не отрывая глаз от поля, вздохнула сбоку Мила Медякова, Софьина соседка по комнате. – И откуда у него только такой пресс в пятнадцать лет!.. Ах, а руки… Ну ты глянь!
Софья фыркнула снова словно кошка, которой в нос попала вода.
– Интересно, он в курсе, что сейчас март, а не май? – ехидно осведомилась она.
Ей ожидаемо никто не ответил. Мила, откинув мышиного цвета косичку за спину, оперлась о низкий бортик, ограждающий поле.
– Не понимаю я тебя, Софочка. Как тебе в принципе могут не нравиться сто семьдесят восемь сантиметров вот этого всего? – смазанным жестом ладони махнув на поле, протянула она.
Софья тоже облокотилась на ограду и подперла щеку рукой.
– Не могут, – признала она. – Но дело-то не в том, нравятся мне сто семьдесят восемь сантиметров «этого всего», или нет, а в том, что сто семьдесят восемь сантиметров «этого всего» я ни капли не уважаю. Ваш великий ЛеГро – просто напыщенный индюк!
– А вот и неправа ты, Софочка! – снова вздохнула Медякова, наблюдая, как Гроттер на поле ловко перехватывает очередной мяч, уже вторую минуту преследовавший его напарника по нападению. – Наш Лео он, конечно, зазнайка, не без этого – но человек-то хороший! Тебя не было здесь в прошлом году: он весь третий курс пытался на фронт удрать, представляешь?
– Да? Ну, а что же перестал – чуть не получилось? – насмешливо выдала Сорокина.
Мила смутилась.
– Ну… Говорят, понял, что неэффективно: всё равно не прорваться, а тех, кому всё же удалось из-под усиленной защиты Тибидохса удрать и добраться – всех уже тамошние прифронтовики назад вернули, немедленно. Не нужны им, дескать, растерзанные нежитью дети на совести – хотя мы ведь не дети уже, ну!.. – распалилась Мила, но тут же спохватилась и смущенно поправила косичку. – В общем, теперь он по-другому придумал помогать. Слышала, что если завтра наши выиграют, гномы удвоят сумму, собранную за билеты, и это всё передадут на нужды фронта? Это всё Лео устроил!
– И каким это образом? – здраво усомнилась Сорокина, складывая брови домиком и наблюдая из-под них за полем.
Мила дёрнула плечами.
– Ой, не знаю, этого Лео не уточнял.
Софья откинула голову назад.
– А-ах, так это он сам вам и поведал? Ну вот, пожалуйста! Всё, абсолютно всё что он делает – это просто одна большая пиар-компания самовлюблённой звезды по имени ЛеГро! – Софья хлопнула ладонью по бортику ограждения. – И не пахло тут ничем большим. По всей магической России война, а у него драконбол головного мозга! У него такой потенциал, а он его сливает прямиком в сточную канаву – и ради чего, ради этого?!..
Софья сердито перекинула длинный ремень сумки с одного плеча на другое – но не ушла. И вскоре пожалела, так как едва Соловей О. Разбойник свистнул, объявляя конец тренировки, до того как будто не замечавший Софью среди других зрительниц Гроттер, подхватив с песка одежду и футляр с контрабасом, подошел прямиком к ней.
– Любуешься видами?
Софья растянула губы в натужную улыбку.
– Прикидываю, подхватишь ты пневмонию, или отделаешься бронхитом.
ЛеГро осклабился.
– Тогда обещаешь отпаивать меня супчиком в магпункте? Ведь эта жертва была для тебя!
– Обещаю вылить тебе его на голову. Какой же ты дурак, Гроттер, поверить не могу. Оденься!
Леопольд отчего-то снова очень довольно улыбнулся и выдал:
– Я бы с радостью – если пустишь меня, наконец, в раздевалку. Ты же мне проходу не даешь.
Софья моргнула – и только тут поняла, что они действительно стояли аккурат в том месте, где в защитном куполе поля располагался один из четырёх выходов. Сладко улыбнувшись, она медленно посторонилась.
И очень громко смеялась, когда через три дня узнала, что Ягге действительно уложила возмущенно сопротивляющегося Леопольда Гроттера в магпункт с подозрением на воспаление лёгких.
