Текст книги "Счастливы вместе (СИ)"
Автор книги: Азантуль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Почти счастливы… ==========
Утро выдалось пасмурным и даже солнце, нехотя поднявшееся над угрюмой, горной грядой не сделало его светлее. Размытое, жёлтое пятнышко, смутно проглядывавшее в отдалении, не смогло рассеять плотный, облачный щит, оставив мир в объятьях сумрака и густого, утреннего тумана. Плотный и бесформенный он окутывал всё. Рваными полосами стлался по заросшим ельником склонам гор. Протягивая бесплотные пальцы к их кряжистым вершинам. Вскипал в чаше просторной долины, подступая к стенам города-крепости чтобы разбиться об их мощную кладку. Неуклюжая, квадратная постройка с четырьмя башнями по углам и массивным за́мком в центре, тёмной тенью воздвиглась среди плывущих по воздуху, колышущихся испарений. Непокорная и неприступная.
Маленький городок, ютившийся в тесном пространстве за крепостными стенами, тонул в сумрачной мгле. Его улицы, и так-то не блиставшие архитектурными изысками, при такой погоде и освещении выглядели даже мрачнее обычного, а фасады домов, угрюмыми силуэтами темнели в окутавшей их белёсой пелене. Туман преобразил город. Превратил его в запутанный лабиринт узких улочек, освещённых тусклыми пятнами света, рядом с которыми смутно проглядывали контуры фонарных столбов. Их сияние оставалось единственным ориентиром, не позволявшим ну многочисленным прохожим сбиться с пути и заплутать в непроглядной почти мгле.
Однако, жизнь в местах подобных этому никогда не останавливалась полностью, и несмотря утренний час и непогоду, некоторые горожане уже начали выбираться из своих домов. Лавочники спешили открыться пораньше – скорее по привычке, чем из надежды хоть что-нибудь заработать сегодня, а рудокопы, преимущественно гномьего племени, спешили отправиться в шахту. Только что заступившие в караул стражники уныло плелись по улицам, стуча древками копий по мостовой и покрикивая на бродяг, дремавших в подворотнях и закоулках. Рано принялись за свою работу молочники и водоносы, громыхавшие на телегах, запряжённых ослами.
В тишине туманного утра каждый шорох звучал вдвое громче – цокот копыт, скрип осей и скрежет обитых железом колес по булыжникам. Все эти шумы проникали даже сквозь плотно затворённые ставни, пробуждая людей к новому дню. А впрочем, не только людей. Эльф, управлявший местной аптекой и тайком приторговывавший зельями, настоями, отварами и эликсирами проснулся рядом с молодой женой. Не столь чувствительная к резким звукам, как представитель Старшего Народа, она продолжала мирно дремать, в то время, как Маэтор, после нескольких попыток вернуться в блаженное состояние дрёмы, сдался и всё-таки открыл сияющие глаза.
Голова не то, чтобы кружилась после того, как он перебрал прошлым вечером, но ощущалась какой-то инородной что-ли. Объяснить точнее вряд ли бы получилось, но Маэтор чувствовал себя так, словно кто-то прокрался сюда, пока он спал и заменил его голову на некий посторонний предмет. Понимая всю абсурдность подобного предположения эльф решил всё же удостовериться и принялся ощупывать себя. Волосы, лоб, пара острых ушей, глаза, нос, рот, подбородок – вроде бы всё было на месте. Вот только ощущение инородности от этого никуда не делось. Напротив, оно осталось с ним и продолжило беспокоить. Как тупая, ноющая боль.
Тяжело вздохнув, Маэтор потёр глаза. Того, количества света, которому удавалось проникнуть внутрь сквозь щель между ставнями, человеку было бы недостаточно, чтобы рассмотреть что-либо. Но эльф, обладавший гораздо более острым зрением, видел не только очертания своих пальцев, но и то, что они подрагивали. Если не сказать большего – дрожали как у обычного…
«Если проснувшись по утру ощущаешь лёгкий тремор в кончиках пальцев, стоит признаться, хотя бы самому себе, что стал пьяницей. Не забулдыгой, пока ещё, но любителем… как это говорят люди,залить за воротник». Маэтор, уронил дрожащую руку обратно на кровать. Эльф-пьяница – дело почти неслыханное. Нет, среди его сородичей, конечно, попадались любители выпить, но ни один из них не напивался до потери человеческого, а точнее эльфийского облика. И он не собирался становиться первым. Нет уж!
Собрав волю в кулак, остроухий превозмог слабость, завладевшую его телом и разумом. Снова подняв руку к лицу он принялся разминать пальцы, изгоняя проклятую дрожь. Получилось не сразу, а лишь после длительного сосредоточения, сопровождаемого равномерным хрустом костяшек. Однако цель была достигнута. Вернув себе контроль над конечностями, Маэтор сел, привыкая к вертикальному положению. Затылок сразу налился тяжестью, висках застучали крохотные молоточки, но настоящей боли или головокружения не было. Только дискомфорт, с которым удалось справиться без труда. Сказывался опыт подобных пробуждений.
Откинув одеяло, он спустил ноги на пол, стараясь не тревожить супругу. Джульетта поморщилась во сне, ощутив прикосновение холода к обнажённому телу, но не проснулась. Глядя на неё эльф ощутил поднимающуюся в груди волну нежности. Даже по меркам требовательных к красоте эльфов его жена была красива, а не просто симпатична или миловидна. Сбившиеся простыни, в которые она завернута как в кокон, подчёркивают почти что девичью стройность фигуры. Небольшая грудь, округлые бедра, мягкая линия талии, длинные стройные ноги – Маэтор любовался ею, словно произведением искусства, хотя они были вместе уже не первый год.
Бледная кожа девушки красиво сочеталась с распущенными и разметавшимися по подушке тёмными волосами. При этом она лежала на боку, демонстрируя эльфу точёный профиль. Тонкий, чуть вздёрнутый нос, в меру пухлые губы, тонкие дуги бровей и большие серые глаза, прикрытые сейчас длинными, трепещущими ресницами. Умилившись, Маэтор хотел было поцеловать Джульетту, но стоило ему наклониться над супружеским ложем, как она пошевелилась, отворачиваясь, и невнятно пробормотала сквозь сон:
– Уйди, псина… дышать ещё на меня вздумал… – при этом она даже глаз не открыла. Только зарылась лицом в подушку.
«Если проснувшись по утру тянешься, поцеловать любимую жену, а в ответ слышишь такое – стоит признаться, опять же самому себе, что женился на стерве» – подумал Маэтор, решительно вставая с кровати. Не самый разумный поступок, учитывая похмелье. Ноги ощущались шаткими и неустойчивыми. Эльф непременно потерял бы равновесие, если бы не схватился за ближайшую стену.
«Надо бросать пить» – подобные мысли уже неоднократно приходили в его остроухую голову, но где-то в глубине души Маэтор понимал, что это вряд ли удастся осуществить. И всё из-за спящей женщины. Ещё раз вздохнув, он заботливо укрыл её одеялом.
«Любовь – это когда смотришь на жену и думаешь: «Убил бы гадину!», а сам при этом одеялко ей поправляешь, чтобы не замёрзла» – с любовью и затаённой, мучительно-нежной ненавистью подумал эльф и усмехнулся собственным мыслям. В этом была вся Джульетта. Только ей удавалось так вывести его из себя, сохранив, при этом, хорошее отношение к себе. Чудеса да и только.
Собрав вещи, небрежно скинутые прошлым вечером на сундук, Маэтор натянул штаны рубашку, ополоснул руки и лицо из чаши для умывания и спустился вниз. Узкая каменная лестница выходила в коридор, один путь из которого вёл к внутреннему двору с колодцем, а второй – в просторную комнату служившую одновременно, обеденным залом, гостиной и местом отдыха. Эльф подумал было освежиться вылив на себя ведро студеной, колодезной воды но так и не решился. Представители старейшей расы были не так чувствительны к холоду, как их меньшие собратья, но всё же оставались живыми существами. Поэтому эльф прошёл в комнату.
Следы вчерашнего кутежа здесь были более, чем очевидны. На столе и на полу валялись несколько откупоренных бутылок вина, лютня, на которой он пытался играть, верхнее платье жены, тарелки с остатками трапезы. Что и говорить, покутили они вчера знатно.
Отыскав недопитую прошлым вечером бутылку, Маэтор отхлебнул немного, поправив здоровье, и поставил на видное место – чтобы Джульетта смогла последовать его примеру, когда всё-таки решит проснуться. Поворошил угли в камине, являвшемся сердцем жилища, дающим тепло, и создающим уют в доме. Не зная чем ещё занять себя, рухнул в кресло, маясь похмельем. Чай с имбирём мог бы облегчить его страдания, но Маэтор не решился даже дотрагиваться до специй в таком состоянии. Джульетта убила бы его, просыпь он хоть пару крошек – настолько они были ценны в мире людей. Купание в прохладном лесном озере тоже могло бы помочь, но озёр или, хотя бы прудов на прилежащей не наблюдалось. Ледяной душ из ведра по прежнему не прельщал – совершенно.
Пытаясь отвлечься, остроухий бросил взгляд в зеркало, висевшее на стене. Оттуда на него смотрела жалкая карикатура на благородного эльфа. Неубедительная пародия. В этом худом, бледном с похмелья существе, с темными кругами возле глаз и растрёпанными, слегка влажными после умывания волосами, которые уж точно нельзя было сравнить ни с лентами овеществлённой тьмы, ни с чёрным янтарём, непросто было угадать благородного представителя Старшего Народа. Попытавшись привести себя в порядок, Маэтор быстро бросил это бесперспективное занятие и решил прогуляться по городу. Немного подышать свежим воздухом.
Всё лучше, чем сидеть здесь, пытаясь восстановить в памяти картину вчерашних событий, которая никак не складывалась.
Пройдя в лавку – единственное место в доме, сообщавшееся с улицей, эльф, на всякий случай проверил сундуки и шкатулки с лекарственными порошками и микстурами, подёргал ручку двери, ведущей в лабораторию и на склад с ингредиентами, накинул на плечи плащ и вышел на улицу. Окунулся в густой туман, окутывающая землю таинственным шлейфом недосказанности и снов.
Было холодно и сыро. Мгла бледными, дымчатыми полосами стлалась у ног эльфа, и клочьям и вились перед лицом, сокращая поле зрения до двух шагов. Глядя вперед, он не видели ничего, кроме небольшого отрезка брусчатки, а обернувшись назад, видели такой же кусок её, исчезающий в тумане. Дома на противоположной стороне улицы скорее угадывались, чем были видны.
Гулять в такую погоду было небезопасно, но Маэтор всё же рискнул. Оглядевшись по сторонам и прикинув свои шансы, он запер дверь и спустился по ступенькам крыльца, готовый буквально раствориться в белёсом мареве. Ощущение было такое, словно весь ему мир вдруг ограничился окружностью в полдюжины шагов и всякий раз образовывался перед ним заново с тем же постоянством, с которым и исчезал позади. Впрочем, иногда в дымчатом пологе всё же возникали просветы, сквозь которые зорким глазам эльфа удавалось рассмотреть не только ближайшие пару кварталов, но и поросшую лесом горную гряду, высившуюся за пределами стен.
Тёмная линия далекого леса, зубчатой стеной встававшего из наползающих волн тумана манила своей таинственностью. И так хотелось просто выйти за ворота крепости и побродить среди деревьев, между которыми плавали сизые клочья. Маэтор не жалел о том, что оставил леса, издревле облюбованные его народом, просто… иногда его охватывала тоска по прошлому. Чтобы избавиться от неё, он отправлялся гулять по серому, каменному городу, ища немногочисленные признаки жизни. Обычно, скромные сады, высаженные горожанами во дворах домов и единственный на всю округу парк утоляли его тоску по дому, но сегодня всё было иначе.
Попадавшиеся на пути деревья казались Маэтору гротескными, призрачными фигурами, а их вершины так и вовсе терялись в тумане, местами сливавшимся с осенним облачным небом. Поплутав немного по каньонам узких, запутанных улочек, освещённых лишь масляными фонарями, эльф и не заметил как ноги сами вынесли его к трактиру с весьма говорящим названием «Зелёный Змий».
«Место, куда ведут все дороги» – усмехнулся он про себя, толкая тяжёлую дверь, давно потемневшую от времени и непогоды. Внутреннее помещение было достаточно просторным, чтобы одновременно вместить до сотни человек и освещено не только камином, но и подвешенными на цепях люстрами, на каждой из которых горело, дай Бог три-четыре свечи из десятка. Большинство длинных столов с не менее длинными лавками сейчас пустовали и даже трактирщик – крупный мужчина с лысым черепом и окладистой бородой не протирал кружки, как делал это обычно, а просто бездельничал за стойкой с крайне скучающим видом.
– Что-то ты сегодня рановато, господин эльф. Али повод выпить с утра появился? – спросил он, похрустывая пальцами.
– Что, так заметно? – без энтузиазма спросил Маэтор, заняв место за ближайшим к столом – чтоб говорить было удобнее.
– А то, – ухмыльнулся трактирщик. – Сумрачная мина, на твоём лице под стать погоде. Что взгрустнул, остроухий?
– Жена, – лаконично ответил тот. Не привыкший делиться подробностями личной жизни эльф казался людям недоверчивым.
– Бьёт? – трактирщик спросил об этом с потаённым интересом, позволявшем заподозрить в нём человека, любящего такое.
– Не любит. Бранится, – ответ Маэтора разочаровал собеседника и тот махнул рукой, как бы показывая отношение к проблеме.
– Ерунда, все они бранятся. Мы вон с женой так ругаемся, что аж стены дрожат и ничего. Уже десять лет живём душа в душу.
– Да она мне вчера петь запретила, представляешь? Так и сказала – не пой больше, сволочь.
– Я её понимаю. Я сам когда-то обещал тебе бесплатную кружку эля, при условии, что ты не будешь петь и играть здесь.
– А вот скажи мне, господин Деггубэрт, я что правда так плохо пою? – эльф пытался выглядеть оскорблённым, но в его голосе отчётливо сквозила апатия, порождённая этим туманным днём. К тому же, он уже привык к тому, что люди не понимают его песен.
– Не пойми неправильно – поёшь ты хорошо. Голос у тебя есть и музыка красивая, но вот тексты… тебя как послушаешь руки сами к веревке тянутся, – заметив,что его гость не понимает «зачем», пояснил. – Повеситься охота. Вот серьёзно. Хоть волком вой, хоть на стенку лезь. Знаешь, когда ты жёнушке своей оды хвалебные пел, мне твоё исполнению куда как больше нравилось.
– Я бы и сейчас с пел, так она ведь запрещает. Говорит,что достойна лучших песен, чем те, которые я пою, представляешь?
– Может, не стоило вставлять текст поэтические описания разных частей её тела. Я всякого за свою жизнь всякого наслушался, но это просто откровенная пошлятина. Чего стоил только тот раз, когда ты сравнил её сосцы с горящими гроздьями рябины. Стыдоба!
– А что такого? Люди постоянно что-то такое говорят. Я же стараюсь стать адаптировать эльфийское искусство для публики.
– Вот даже не знаю, что тебе и сказать… вроде делаешь то что нужно, а всё как-то не так, – Деггубэрт развёл вытертыми о фартук руками. – Вот все говорят, что вы эльфы как танцоры, умеете идти по жизни красиво. А ты вон какой-то неловкий уродился.
– Говоришь, как моя матушка, – скривился Маэтор, слегка задетый подобным определением. – Каждый раз, когда я возился с орешками, выбирал кости из рыбы, или пытался сплести корзину или ещё что-нибудь, она говорила, что у меня руки как крюки.
– Ну это она хватанула. Нормальные у тебя руки, – не согласился трактирщик, ставя перед эльфом кружку. – С этим справишься.
Остроухий вздохнул, не оценив столь неуклюжую попытку, но кружку взял, отпив хмельного напитка под взглядом Деггубэрта.
– Знаешь, вот ты был последним трезвенником на нашей улице. В нашем районе. Да в это городе.А теперь что? Калдыришь как и все, – усмехнулся он, скрывая улыбку за окладистой бородой. – Жена-то ругаться не будет, что ты с утра пораньше сюда пришёл?
– Она, небось и не заметила моего отсутствия, – это, конечно же, было не правдой. Джульетта проснулась ещё в тот момент, когда хлопнула входная дверь и некоторое время лежала и прислушивалась, пытаясь понять – не почудилось ли ей?
Убедившись, что муж действительно куда-то ушёл, она сразу же заинтересовалась – куда? А главное – к кому? Не то, чтобы девушка подозревала его в чём-то предосудительном, но… такие мысли временами закрадывались в её черноволосую голову. Маэтор не давал её прямого повода к ревности, но его по эльфийские странное поведение порой вызывало вопросы. Ну серьёзно – какой парень отправляется куда-то ни свет ни заря, оставляя тёплую постель и свою не менее тёплую жену ради утренней прогулки?
Стараясь не накручивать себя, Джульетта полежала немного, и со сдавленным проклятьем выбралась из-под одеяла. Холод сразу же впился в беззащитное тело и девушка поспешила закутаться так плотно, как только могла. Плеснула водой в лицо и покинула их маленькую, уютную спальню.
– Проклятье, – тихо выругалась она с относительной, для страдающего похмельем человека, лёгкостью спускаясь по лестнице.
Тепло очага, затопленного Маэтором, окутало Джульетту, слегка подняв её настроение, ну а оставленная на столе бутылка вина и вовсе заставила улыбнуться и с любовью помянуть остроухого. Увидев её девушка сразу расслабилась, осознав, что парень, решивший сходить налево, не станет оставлять для жены единственную оставшуюся в доме бутылку вина. Подобная забота свидетельствовала о сильной любви и грела душу не хуже дорого хмельного напитка, льющегося в её иссушенные внутренности.
Поправив здоровье, девушка принялась за уборку. Её половинке это и в голову не пришло, поэтому бремя по поддержанию порядка в доме снова легло на её хрупкие плечи. Собрав остатки еды в одну тарелку, Джульетта отнесла пустую посуду к колодцу, чтобы вымыть её, а заодно освежиться самой. Когда с этим было покончено, она вернулась в комнату и принялась приводить себя в порядок. Желая встретить Маэтора во всеоружии, она одела чёрное платье, расчесала и уложила волосы, воспользовалась духами.
Всё для любимого. Вот только тот так и не появился, чем вновь разжёг подозрения Джульетты. Она привыкла, что эльф время от времени отлучается для одиночных пеших прогулок по городу однако сегодня всё это выглядело как-то… подозрительно. Мысли, роившиеся в голове, покалывали сотнями крохотных иголочек и женщина, не утерпев, всё-таки отправилась искать супруга на улице.
По крайней мере Джульетта надеялась, что он там, а не в чьей-нибудь постели. Накинув на плечи фиолетовый плащ, она заперла лавку своим ключом и окунулась в зыбкое море плескавшегося снаружи тумана. Любая другая женщина на её месте сочла бы такую погоду жуткой и непригодной для долгих прогулок, но Джульетта была не робкого десятка,а потому могла ценить красоту и глубокую мистичность утреннего тумана, лёгшего на город. Впрочем, чего ещё было ждать от той, кто выбрала в спутники жизни эльфа.
Миновав несколько кварталов, она столкнулась с женщиной, спешившей куда-то по своим делам. И эта женщина, к удивлению Джульетты, оказалась знакомой. Это была немолодая, располневшая и, что греха таить, обабившаяся блондинка в поношенном платье. Практически все следы былой красоты стёрлись с её лица, и никакая пудра, румяна и цветные тени не могли скрыть этого.
– Юла, ты что ли? – спросила она прищурив подслеповатые глаза, рассматривая собеседницу в тумане. – Тебя и не узнать.
Брюнетка, по правде сказать, тоже поначалу не узнала девушку, вместе с которой когда-то работала официанткой в игорном доме. Но признавать этого, естественно не стала. Лишь подбоченилась и с довольной улыбкой откинув скрывавший лицо капюшон.
– Что, неужели так изменилась? – ехидно усмехнулась брюнетка, зная, каким будет ответ, и внутренне наслаждаясь им.
– Наоборот. Цветёшь и пахнешь, – прогнусавила блондинка. – А вот вид у тебя какой-то смурной. Неужто беда приключилась?
– Да, муж. Сволочь, – коротко бросила Джульетта, почти сразу пожалев о сказанном. Изначально она не собиралась откровенничать, однако желание поделиться с кем-то пересилило здравый смысл. – Говорила мне матушка: не ходи за эльфа.
– Ой не понимаю, чего ты жалуешься, – женщина, которую звали Корделия, даже всплеснула руками. – Ты одна из немногих, кому удалось удачно выйти замуж. Не бедствуешь, дело своё сумела открыть, ещё и прибыльное, к тому же, судя по этим тряпкам.
Тут блондинка совершенно бесцеремонно схватила край накидки и помусолила пальцами, оценивая высокое качество ткани.
– Не бедствую, – с достоинством кивнула Джульетта, не став посвящать Корделию в детали их общего с мужем предприятия, которое развивалось совсем не так гладко, как им бы хотелось. – Да вроде и всё есть – муж и дом но нету его счастья. Нет и всё тут.
– Да тебя твой даже не бьёт, – насупилась блондинка. При этом вид у неё был такой, словно это старая подруга была виновата в том, что её брак сложился куда как менее удачно. – К тому же ты в свои тридцать выглядишь как я в свои шестнадцать не выглядела. Ох, не понимаю, я – чего тебе не хватает. А счастье, что – его нигде нету. Ни там ни здесь. Счастье оно только в сказках бывает.
Джульетта молчала, постепенно теряя интерес к разговору. Будучи весьма своевольной молодой женщиной она терпеть не могла, когда кто-то лез в её дела и пытался учить чему-то или того хуже – указывал, что делать. По-хорошему ей бы следовало послать Корделию подальше и продолжить поиска Маэтора, однако, она сама импульсивно начала этот разговора по тому считала себя не в праве нагрубить подруге, хоть та и бесила её. К тому же, ей не хотелось, чтобы та заострила внимание на её внешности и догадалась, что она попивает омолаживающее эльфийское зелье и пользует специальные крема, поддерживающие молодость.
Прознай об этом люди, а, в особенности, прекрасная их половина, и их скромное жилище бы уже осадили бы желающие. Нет, эти средства предназначались только для неё одной, и она не собиралась ими делиться. Особенно со всякими непонятными личностями.
– Детей вам надо, – прогундела Корделия, но Джульетта отмахнулась с раздражением, которое больше не пыталась скрыть.
– Ой я тебя умоляю, каких детей. У эльфов они не больно-то и родятся. Один ребёнок раз в десять лет. И то, если повезёт.
– А чего это ты так рано встала, выходной же вроде. Али в церковь собралась? – немного неестественно рассмеялась блондинка. Будучи грубой и довольно бесцеремонной она тем не менее не хотела задевать чувства подруги и затрагивать эту тему.
– Скажешь тоже в церковь. Отродясь там не была и не буду. Да и не пустят меня, с тех пор как я за эльфа замуж вышла.
– Точно, ты же от жениха ещё тогда сбежала, которого тебе родители подыскали. Навела, что называется, шороху, чертовка.
– От Димитрия что ли? – не скрывая отвращения переспросила Джульетта. – Да он уже тогда выглядел так, будто ему лет сорок – лысый и с пузом. Просто… мой чего-то с утра пораньше вскочил и куда-то попёрся. Вот я и решила проверить – не загулял ли?
– Твой-то – прыснула со смеху – не смеши. Да он с тех пор, как тебя встретил ни на одну юбку не посмотрел. Одно слово – эльф.
– И всё-таки подозрительно, – не унималась брюнетка, – Он же раньше полудня из постели не вылазит. Я лучше пойду проверю.
– Ты как была ненормальной так и осталась. Надо же так ревновать, – фыркнула Корделия, явно не понимая, из-за чего весь сыр бор, и это стало её ошибкой. В серых глазах Джульетты зажёгся недобрый огонёк и она испытывающе посмотрела на подругу.
– А ты чего это интересуешься? А?И чего сама здесь делаешь в такую рань? Уж не с моим ли ли мужем гуляешь, а? Отвечай?!
– Сдался мне твой остороухий, и вообще я по делам иду! – воскликнула порядком напуганная Корделия, спеша скрыться в тумане. – А ты, прежде чем на людей бросаться, посмотрела бы сначала в трактире. Когда я ищу мужика, он оказывается там.
– Смотри у меня, – бросила ей вслед Джульетта, но советом всё же воспользовалась, решив проверить «Зелёный Змий». И зашла она туда как раз вовремя, чтобы услышать, как Маэтор с кружкой эля, произносит перед Деггубэртом прочувствованную речь:
– И всё-таки Джульетта уникальна. Вроде бы добрая, но при этом злая. Ранимая, при этом бесчувственная. Любящая, способная на искреннюю привязанность, и, одновременно, грубая и жестокая. Искренняя, но притворщица, – эти слова полностью развеяли сомнения Джульетты, сказав всё, что ей необходимо было знать. Подхватив со стойки бутылку, видимо забытую там трактирщиком, она подошла к сидящему Маэтору и с нежностью положила руку ему на плечо, привлекая внимание и заставляя обернуться.
– Так и знала, что ты здесь, – губы человеческой женщины с нежностью коснулись виска эльфа. – Бросил меня одну и пьёшь?
– Да я без тебя ещё и глотка не сделал, – попытался оправдаться тот, обнимая жену за талию и усаживая её к себе на колени.
– Ещё бы. Я же тебе этого бы никогда не простила, – взяв мужа пальцами за подбородок она притянула его к себе и поцеловала в губы. А тот с готовностью ответил ей, проскальзывая руками под накидку, чтобы обвить талию, сделав объятье более интимным.
– Мой сладкий язычок, – ворковала Джульетта, оставляя в покое губы эльфа, чтобы приникнуть к его шее. – Мои сахарные ушки.
Её рот перемещался вверх по коже эльфа, пока не добрался до мочек заострённых ушей и не захватили их, впиваясь со всей силой. Маэтор даже застонал от ощущений, и запрокинул голову в объятьях любимой женщины, подавляя срывавшийся с губ стон.
Может быть они и не были счастливы, но по крайней мере приблизились к этому состоянию настолько, насколько было возможно.
========== Утро рабочего дня. ==========
Комментарий к Утро рабочего дня.
Повествование стихийно продолжается, но поскольку новые главы будут выходить достаточно редко оставляю статус «Завершён».
Если поутру ты просыпаешься от поцелуя любимой жены, которая будит тебя, чтобы приласкать и сделать приятно, ты можешь считать себя счастливчиком. Ну а если же всё происходит с точностью до наоборот, и твой сон прерывается чувствительным тычком под рёбра, за которым следует ещё и скандал, который наверняка испортит настроение, можешь смело записываться в неудачники.
Именно такая мысль пришла в голову Маэтору, когда острый локоток любимой жёнушки со всей силы врезался в его бок. Было не столько больно даже, сколько неожиданно. И обидно. Очень обидно. Он ещё даже глаза не открыл, а уже успел почувствовать себя самым несчастным эльфом в городе, о чем незамедлительно сигнализировал протяжённым стоном – не громким, но жалостливым.
Если бы у Джульетты сохранилась хоть капля сочувствия, она бы оставила супруга в покое и не стала бы продолжать, но нет. В гневе эта особа была абсолютно-безжалостна, а потому тычок повторился. Маэтор вынужден был разлепить глаза и посмотреть на свою мучительницу. Заспанная, она лежала рядом, приподнявшись на локте и глядя на него сверху вниз. Видок у неё был недобрый.
– Ты изменил мне, сволочь – даже без намёка на вопросительную интонацию, заявила женщина, обвиняя его чёрт пойми в чём.
– Что? Когда это..? – возмутился остроухий, ожидал всего чего угодно, но только не этого. Маэтор всегда был верен супруге и очень её любил, а потому имел полное право отмахнуться от столь нелепого заявления. Но не стал. Ревность была пунктиком благоверной, а потому сбрасывать её слова со счетов, точно не стоило. Наоборот – к ним стоило отнестись с полной серьёзностью.
– Только что. В моём сне, – Джульетта пихнула его ещё раз, специально ударив в то же самое место – чтоб побольнее было – после чего продолжила разъяснять. – С моей бывшей подругой. Ещё и красный камзол для неё нацепил, между прочим. Как для меня, так: «Я такое не ношу», а как для неё, так: «Пожалуйста». Ну ничего, я вас обоих избила за это. В основном её, конечно, но и тебе досталось будь здоров. Физиономию я тебе начистила так, что мать родная, наверное не узнала бы. На эльфа стал не похож.
– Ты никогда не просила меня надеть красный камзол, – решился вставить своё, ничего не значащее в данный момент слово, пока супруга набирала в грудь воздуха перед очередной гневной тирадой. Особого смысла в этом, конечно не было – охваченная ревностью, Джульетта не слышала оправданий и не придавала значения словам. Но иногда её всё же можно было сбить с толку. Отвлечь и перевести разговор в спокойное русло, за счёт этого погасив конфликт. И сегодня ему, кажется, удалось это провернуть.
– Не просила, – с капризными нотками в голосе подтвердила черноволосая, – Но это не означает, что мне бы этого не хотелось.
– Нравятся парни в красном? – недоумённо уточнил эльф. Он был рад, что обернувшаяся богиней мщения супруга отвлеклась от его скажем так, «неверности». Однако еще больше он не понимал такой любви к красному цвету, который всегда считал тревожным.
– Нет, но… – одно небрежное движение плечом и пряди чёрных волос заструились по бледной коже, скрывая от его взора соблазнительные подробности. – …может быть, мне бы хотелось, чтобы ты поступился своими принципами ради меня. А то красный он видите ли не любит. Я там для него ночные сорочки покупаю, наряжаюсь, а он, гляди-ка ты, ещё и нос свой смеет отворачивать.
И снова она ткнула его, правда на этот раз не в бок, а в плечо, и не локтем, а кулаком, но сути этого не меняло. Джульетте было всё равно – из-за чего ругаться, пока она могла продолжать это делать, выплёскивая на него гнев и раздражение. Сменив тему, Маэтор ничего не выиграл. Он понимал это, но не сдавался, отказываясь возвращаться к обсуждение его так называемой «измены».
– Ты же знаешь, почему я так отношусь к этому цвету, – Это цвет невинной пролитой крови, цвет огня и опасности, цвет пре…
– Знаю, – резко оборвала его черноволосая. – Друг, что предал тебя, тоже любил его. Не соскакивай с темы. – ты изменил мне!
– Во сне, – осторожно напомнил Маэтор, надеясь что благоверная всё-таки сумеет осознать разницу между сном и реальностью.
– Во сне, – ничуть не смутившись подтвердила Джульетта, глядя ему в глаза. – Или ты сейчас скажешь, во сне – не считается?
– В твоем – нет, – разорвав зрительный контакт, остроухий перевернулся на спину и закрыл глаза. Он понимал, что его снова могут ударить и, скорее всего, ударят, но должен был продемонстрировать несостоятельность предъявленных женой обвинений.
– Это почему это нет? – насторожилась Джульетта, забравшись на него. Чтобы продолжать смотреть мужу в глаза она перекинула ногу через его бедро, и взгромоздилась сверху, устроившись на нём в позе всадницы. При этом её руки оказались в опасной близости от его шеи. И пусть пока что брюнетка не спешила пускать их в ход и просто упиралась ладонями в грудь, это в любой момент могло измениться. Чувство опасности оказалось странно-бодрящим. Словно прогулка по краю бездонной пропасти.
– Потому что я вечно снюсь тебе то изменщиком, то обманщиком, – открыв глаза, Маэтор посмотрел на написавшую над ним возлюбленную. Джульетта была прекрасна в своём гневе и наготе – слегка помятая, растрёпанная, немного похожая на ведьму.
– А вот не знаю, почему так, – подозрительно прищурилась она, топчась по нему ладонями, словно огромная кошка, с которой эльф так часто её сравнивал. – Может это моя интуиция так предупреждает меня? Говорит – присмотреться к тебе повнимательнее.
