Текст книги "На кончике иглы (СИ)"

Автор книги: Aysubado

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

У него нетерпеливо подрагивают руки, когда две последние смятые двадцатидолларовые купюры, выторгованные за сворованный телефон, перекочевывают в призывно протянутую ладонь поставщика. В этом мире нет ничего бесплатного. Карман куртки на несколько грамм становится тяжелее, а в душе расцветает удушающее чувство от скорого предвкушения. Плевать, что это какая-то дешевая бодяга, сваренная одноногим Сэмом в грязной вонючей подворотне, среди скопища всевозможных отбросов общества. Денбро такой же, как они, разве что выглядит еще более-менее нормально.

Билл смотрит на наркотик, как на манну небесную и совсем некрасиво пускает слюни. Он знает, что медленно умирает из-за этой прозрачной жидкости, болтающейся в пластиковом шприце, но остановиться не может. Просто не хочет лишать себя, такой необходимой для него, радости. Блаженства от той первой сладостной эйфории, которая унесла подростковые мозги на седьмое небо, уже нет, есть только сука-ломка, каждый день напоминающая о себе невыносимой болью во всем теле. Денбро выкручивает в конвульсиях, голова раскалывается, бьет озноб – видимо, опять температурит.

Предоставленная койка противно скрипит пружинами под ним, принимая очередную потерянную для этого мира душу в свои объятия. Рукав закатан, а шприц так и норовит выскочить из ладони. Только бы не промахнуться и попасть куда надо.

Его качает. Он то возносится до вершины рая, то низвергается в пучины кромешного ада. Вся жизнь проносится перед глазами вереницей лиц: осуждающих, смеющихся, плачущих, улыбающихся, опечаленных. Кого-то он знает, кого-то, кажется, видит впервые. Парень отмахивается от них руками, закрывается от их недовольных пристальных взглядов и проваливается в звенящее тысячами голосов ничто. Мертвый мир вокруг снова наполняется красками. Парень утыкается носом в старую, пропитанную грязью и мочой койку, с силой стискивает свои плечи, врезается ногтями в кожу и плачет то ли от счастья, то ли от горя. Ему плевать, что подумают остальные, когда он будет неуверенной, шатающейся походкой плестись по оживленным городским улочкам домой. Парень уже давно перестал быть тем хорошим мальчиком, которого все соседки ставили в пример своим маленьким детям. Теперь они говорят, что Уильям Денбро пошел по наклонной, впрочем, подросток и без них это прекрасно знает. На дно он скатился добровольно еще год назад, когда умер Джорджи, и с тех пор ничего не изменилось.

Билл не понимает, почему все никак не сдохнет. По утрам он едва ли сползает с кровати, смотрит на свою наркоманскую рожу и хохочет надрывно, до кашля, пока снизу не доносятся раздраженные крики бухой в хлам матери. Он ей, видите ли, мешает слушать музыку. Ему бы ее проблемы, впрочем, неважно. Она не просыхает с утра до ночи, а потому и не знает, что милый сыночек давненько прочно подсел на иглу. То, что он наркоман, Билл не отрицает, даже, в какой-то степени, гордится этим. Всех перехитрил. Уделал, так уделал. Перевернул мир с ног на голову.

Он колется дома, на виду у всех. Даже двери не запирает – пусть смотрят, сколько влезет. Откидывается на кровать, на стул, на стол, на пол – как карта ляжет, пока красно-белыми разводами перед глазами не замаячит клоунская рожа. Его никто не звал, а он приходит. Достал.

– Посмотри, во что ты превратился? А был такой милый аппетитный мальчик, от которого приятно пахло страхом.

– И-изыди, исчадие ада, – улыбается потрескавшимися губами Билл и отталкивает чужое лицо от себя подальше. У него тут своя атмосфера и делиться ею парень не собирается. Ему слишком хорошо, а будет еще лучше – он об этом прекрасно осведомлен и терпеливо ждет того часа, когда сознание расшибет на цветные фантики. Жизнь станет в сотни раз прекрасней. До завтра, а потом снова «здравствуй, ломка». И он вновь пойдет по вечному гребаному кругу, окунаться с головой в бесконечную череду наслаждения и боли, передающуюся на конце иголки с каплей чьей-то потемневшей крови. На собственную дозу денежек уже не хватает, и парень, не стесняясь, выпрашивает наркоту у ребят постарше. Один шприц на двоих или на троих по-братски. Денбро не ведает, каким чудом еще не подцепил смертельную заразу с таким-то «чудесным» образом жизни.

Притон накрыли копы и только чудом удалось сделать оттуда ноги, пока не загребли под общую шумиху. В участок ему нельзя. Он колит и колит посиневшую до черноты руку, пытаясь выдавить с использованного шприца остатки наркоты. Ломка накрывает внезапно, заставляет его вжаться в пол. Денбро старается не плакать от того, что ему настолько плохо, но слезы сами выступают на глазах. Мир вокруг становиться серым и невзрачным – хочется жалобно завыть от недостатка радости.

– На кого ты похож, Билли, – презрительно сплевывает себе под ноги Пеннивайз и тянет его по полу до одиноко стоящей, уже лет сто, как незаправленной кровати. Ему все равно, даже, когда он задевает ногами ножки стула или ударяется головой об деревянную мебель. Пеннивайз укладывает парня на одеяло и недовольно морщится от его обдолбанного сопливого вида. Жалкое зрелище. Билл презирает самого себя, но еще больше он ненавидит клоуна, который каждый раз смешивает его с грязью.

– П-пошел вон.

– Я-то уйду, малыш, мне не сложно, но ты, такими темпами, через денек-другой отбросишь коньки и, судя по вашей отбитой семейке, твой провонявшийся труп обнаружат не раньше, чем через неделю… И то в лучшем случае.

– Уйди, г-гребаный монстр, – через силу мычит парень и припадочно бьется ногами. Судороги опоясывают тело, заставляют мышцы сжиматься. От непрекращающейся головной боли усиливается тошнота и Билл ощущает, что еще немного и его вырвет. Только этого ему не хватало.

– А что дальше, Билли? Загадишь здесь все, а потом пойдешь искать, где бы тебе дали ширнуться?

– Ты во всем в-виноват!

– Может я тебе и шприц в руку вложил, наркоман недоделанный?

– Ты Д-джорджи убил, тварь. Н-ненавижу!

– А ты, значит, решил последовать за братом? Для этого нехитрого дела, есть способы и попроще, малыш.

– П-прошу, уйди, – хнычет он, по-детски пряча лицо в руках. Билл больше не может терпеть эту боль. Билл больше не может так жить.

– Прекрати ныть. Я дам тебе первый и последний шанс, – шипит клоун прямо ему в дрожащие губы, нависая над ним горою. В голубых глазах напротив сочувствия нет, только леденящий душу холод, стремительно пробирающийся под кожу. По вздутым венам наркотиком разливается что-то совершенно иное, замораживающее внутри все, словно анестезия. Поцелуй с легким привкусом крови отдает легкой болью в сердце, но и та скоро исчезает.

Билл просыпается в холодном поту. Это всего лишь кошмарный сон, но он долго приводит свои мечущиеся мысли в порядок, пока тело сотрясает болезненный озноб. За окном льет сильный обложной дождь, а градусник, заботливо засунутый матерью ему в подмышку, показывает ожидаемые 38,7 градусов по Цельсию. В комнату осторожно на цыпочках прокрадывается Джорджи с коричневой бумагой в руках. Точно, они должны были сегодня запускать кораблик по водосточным каналам. Билл смотрит на улыбающегося брата, который присаживается на краешек кровати и спрашивает о его самочувствии. Он помнит, что это первый и последний шанс. Монстры столь щедрыми не бывают. А значит, никто никуда сегодня не пойдет.