Текст книги "Монстр из цирка (СИ)"
Автор книги: Aysubado
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Клоун был слепым. Звучит даже как-то странно. Разве могут монстры – порождения тьмы и ада – быть беспомощными и слепыми, как новорожденные котята, которых несколько дней назад привела пятнистая Вейса и заботливо спрятала от посторонних глаз за одним из деревянных ящиков? Он учуял их запах, когда его, закованного в цепи, под руки вели на цирковую арену под раздающиеся даже за кулисами возгласы восторженной толпы, требующей показать ей диковинную тварь. Маленькие пищащие комочки со слипшейся шерстью пахли кровью и молоком – мерзкий запах новой бесполезной жизни, явившейся на этот постылый свет, однако людям он почему-то очень нравился. Чем пахли монстры, Пеннивайз не знал, но, видимо чем-то дурным и отталкивающим, раз их, в отличие от котят, все ненавидели.
Он не всегда был незрячим. Собственная жадность и чрезмерная самоуверенность сыграли с ним злую шутку, и клоун попался в руки обозленных людей, именуемых охотниками на монстров. Удачно для них и так неудачно для него, ловко наброшенная на шею цепь лишила Пеннивайза возможности дышать и вместе с тем свела к нулю все яростные попытки сопротивления своей незавидной участи. Дальше его ожидали долгое заточение в темноте и постоянные истязания, переплюнувшие все мыслимые и немыслимые грани человеческой жестокости. Ему один за другим вырывали ногти, ломали пальцы, сдавливали конечности металлическими тисками, протыкали кольями и морили голодом, но, даже проделав с ним все это, они остались не удовлетворенными. Холодная, как лед, серебряная цепь ежедневно выжигала глаза, вырывая из разбитого в кровь рта болезненные вскрики – регенерация, сошедшая на нет в ослабленном теле, со временем перестала его спасать, и в какой-то момент клоун понял, что больше ничего не видит. Тогда слепого монстра, словно бесполезный мусор, продали какому-то мистеру Делрею за десяток звонких монет. Лишенному зрения и возможности нормально питаться, ему приходилось подчиняться и несколько раз в неделю развлекать публику цирка.
Их заведение было отнюдь не таким простым, как могло бы показаться со стороны. Богачи хотели, хотят и будут хотеть лично на свои глаза узреть любую необычайную диковинку. Уродцев, как любили они называть между собой тех, кто хоть чем-то внешне отличался от них. Если у вас в наличие есть рога, клыки, крылья или какая другая выделяющаяся часть тела будьте готовы, что всегда найдутся те, кто станет охотиться за вами ради наживы. Монстров скупали по всему миру, перевозили в тесных грязных клетках, а нередко в заколоченных деревянных ящиках с крохотным отверстием для воздуха, и за небольшую плату показывали в цирках. Они всего лишь были частью чьего-то бизнеса, животными – и не более того. Последние хотя бы могли снискать их милосердие и снисхождение, но такие, как он – никогда. Деньги давали им власть, а положение – возможность творить свои грязные делишки и не боятся ответственности. Люди возомнили себя богами и клоун ничуть не жалел, что в свое время, разгуливая на свободе, убивал этих мерзких, лишенных души тварей.
Раз в неделю к нему приводили двух-трех тощих сирот, которые наивно радовались тому, что напыщенные, нарядные и надушенные до тошноты тети и дяди проявили небывалую щедрость и привели их в цирк, купив по пути сладкую вату. Такие маленькие и несчастные, но даже они были наделены зачатками жестокости и горделивым желанием решать чью-то судьбу. Пеннивайзу было не жаль их. В конце концов, он просто хотел есть, а они очень вкусно пахли. Свою порцию радости из рук людей дети получали до того, как приходили к нему, теперь же наступал его черед. Он с остервенением разрывал тонкие костлявые тела, жадно проглатывал каждый даже самый крохотный кусочек свежего мяса, стараясь хоть ненадолго утолить свой зверский голод. Следующая кормежка будет не скоро. Выживать в диком лесу было проще, чем выживать среди людей…
***
Представление близилось к завершению, а значит, скоро его очередь выходить на арену. Цепи предупредительно опоясали тело, словно змеи, лишая клоуна возможности сделать хоть малейший шаг в сторону. По обе руки от него стояли охранники, готовые в любой момент усмирить своевольную тварь и в прямом смысле поставить ее на колени. К побоям он привык, но уязвленная раненая гордость обливалась внутри кровавыми слезами и все время норовила показать людям их законное место.
– Дамы и господа! Позвольте представить Вам самого настоящего монстра, до недавних пор обитавшего в лесах нашего города. Поприветствуйте, Пеннивайз Танцующий клоун, – зал взорвался бурными овациями. Его грубо вытолкали на песчаный круг, заменявший артистам сцену. В воздухе витал аромат сладкой ваты и выпечки, смешанный с пылью и дымом. Кто-то с задних рядов громко усомнился, что «этот урод с улыбкой до глаз на самом деле заявленный в брошюре монстр-людоед».
– Не обольщайтесь его милому виду. Это всего лишь маска, за которой скрывается самый настоящий хищник, – Августаф взял палку, испачканную в детской крови, и поднес к его лицу. Инстинкт хищника, учуяв запах еды, сыграл против него – он молниеносно перекусил вещь пополам. Рот наполнился острыми щепками, которые прилипали к языку и небу и клоун тщетно пытался сплюнуть деревянное крошево под мерзкий хохот зрителей.
– Акульи зубки. Для него наши с Вами косточки, как нежное бисквитное печенье. Но не стоит бояться дамы. Я, Августаф Делрей, лично приручил его! – аплодисменты и оглушительный свист раздавались со всех сторон, от чего монстр попятился и с трудом удержался, чтобы не закрыть уши руками. Резкие звуки причиняли вполне настоящую физическую боль из-за не в меру обострившегося слуха. Таким образом, он частично компенсировал себе слепоту и мог худо-бедно ориентироваться в тесном пространстве.
– Станцуй-ка нам! И без фокусов, – грозно произнес укротитель и ударил по ногам кнутом. Пеннивайз зашипел в ответ и сделал несколько неловких движений ступнями, мысленно проклиная лунное серебро, обжигавшее его кожу, словно огнем. Зрители смеялись и мерзко улюлюкали, раззадоривая Делрей, и тот вновь нанес болезненный удар по конечностям, заставляя клоуна быстрее передвигаться по грязному рыхлому песку.
– Смотри, Билл, ну и уродец! Да миссис Каспбрак, по сравнению с ним, та еще красотка. Недаром его прозвали Деррийской тварью. Эй уродец, резче перебирай ногами! – неожиданно в него прилетело что-то твердое и круглое, оставившее после удара на лице ощущение липкости и потекшего сока. Он мотнул головой и сделал несколько неосторожных шагов вперед.
– Х-хватит, Ричи! Не издевайся над ним, он и так несчастный, – клоун, окончательно запутавшись в цепях, оступился и упал, свалив хлипкую перегородку, все это время отделявшую зрителей от арены. Приземление, на удивление, было весьма мягким – кто-то сдавленно простонал под ним и напрягся. Толпа испуганно завизжала и вскочила со своих мест. Некоторые из зевак рухнули с деревянных лавок, опрокинув их на себя. Самые трусливые бросились на выход из шатра, растеряв по дороге все свои вещи. Обескураженный владелец в попытке спасти ситуацию дернул за цепь, призывая его к послушанию, но монстр проигнорировал приказ и продолжил лежать на чьем-то теле.
От человека пахло дождем, хвоей и сиропом от кашля. Он уткнулся носом во что-то пушистое и теплое, похожее на меховой воротник или, может быть, шарф и замер. Пальцы, придавленного им, незнакомца робко коснулись его щеки и со всех сторон послышались удивленные возгласы, граничащие с женской истерикой. Прикосновение было мягким, жалостным, словно тот просил прощение перед ним за все это. За спиной послышались ругательства, и мерзкий свист кнута опасно прорезал воздух. Клоун предупреждающе сжался, ожидая боли.
– С-стойте! Не наказывайте его. Он просто о-оступился! – выкрикнул, лежавший под ним, юноша и кончик батога, почти коснувшийся спины сдвинулся и с силой хлестнул по земле рядом с ним.
Несколько подоспевших на помощь охранников подняли его и втащили обратно на арену под чьи-то причитания и успокаивающий шепот. Ноги заплетались и совершенно не хотели подчиняться ему – нескольким парам мускулистых рук приходилось в прямом смысле волочить клоуна к камере заточения. Звук открываемой двери пробудил в нем слабый протест, который как обычно подавили несколькими ударами дубинок и вкинули его в клетку, тщательно запирая за собой все засовы. Он поморщился от боли и с трудом попытался принять сидячее положение.
– Тебе сегодня не поздоровится! – процедил укротитель через решетку в лицо Пеннивайзу и, неожиданно отступив в сторону, нервно сглотнул.
– Мистер Делрей!
– Мистер Денбро. Это честь для меня видеть Вас в нашем цирке. Мне так жаль! Это всего лишь маленькое недоразумение…
– Довольно! Я плачу кругленькую сумму на содержание всего этого сброда не для того, чтобы Ваши твари падали на моего сына!
– Я все понимаю. Давайте поговорим в другом месте и мы найдем способ, как все уладить?
Голоса отдалились и вскоре затихли. Клоун погрузился в спасительную тишину, которую прервали чьи-то осторожные крадущиеся шаги. По ту сторону ограды кто-то присел. Пеннивайз принюхался и удивился, узнавая знакомый запах.
– Бедненький. Зачем они м-мучают тебя…
– Какой, однако, добрый мальчик, – насмешливо произнес клоун и презрительно фыркнул, отворачиваясь к прутьям спиной. Сзади тихо ойкнули. Кажется, кто-то не ожидал, что «бедненький» монстр понимает человеческую речь и, о чудо, умеет разговаривать.
– П-простите, – он проигнорировал попытку извиниться и принялся растирать ладонями израненные ступни. Проклятое серебро вновь оставило на них глубокие кровоточащие борозды, которые не исчезнут до следующего кормления. – А Пеннивайз – это В-ваше настоящее имя?
– А тебе-то что? Если ты не знал, то вежливые мальчики не пристают с расспросами к незнакомым клоунам! Куда же смотрит твой отец, золотой ребенок?
– Куда угодно, но не на меня, – честно ответил юноша и зашелся в приступе кашля. «Какой болезненный!» – недовольно подумал он и тяжело вздохнул. – Меня зовут Уильям Денбро, можно п-просто Билл.
Клоун уже открыл рот, чтобы съязвить по поводу того, где и в каком месте он видит этого «просто Билла», но его опередили.
– Уильям, где тебя, мать твою, носит! Немедленно иди сюда! Мало того, что во время представления считал ворон и не сумел увернуться от падения на тебя этой твари, как все нормальные люди, так еще и шляешься неизвестно где!
– Простите. Мне п-пора, – огорченно шепнул юноша и поднялся на ноги. Дождавшись, когда торопливые шаги отдалятся, он украдкой повернул голову в сторону приглушенного затихающего звука. Почему-то хотелось посмотреть, как выглядит этот Уильям Денбро, но, увы, облик мальчишки для него навсегда останется загадкой. Было немного жаль…
***
Очередное выступление закончилось, и он устало привалился к холодным металлическим прутьям спиной. Когда уже людям надоест это тупое однообразное шоу? Синяки, побои и порезы стали вечными его спутниками. Часть из них исчезала после приема пищи, часть – навсегда, со слов Августафа, оставалась на теле в виде белесых ниточек шрамов. Иногда он малодушно мечтал о смерти, но даже она была для него недосягаемой.
– Я принес тебе п-пирог.
– Солнце мое, я не ем людскую еду, – почти пропел по слогам монстр, расплываясь в довольном оскале. Детеныш бесил его и радовал одновременно. Как можно было испытывать настолько противоречивые чувства, он не понимал, но испытывал, стоило Уильяму оказаться рядом с клеткой. Приходил тот часто, словно мышь, пробирался в загон для монстров и животных и надоедал своими вечными попытками втянуть его в очередной бессмысленный разговор. Он старался быть грубым и с помощью насмешек отправить мальчишку восвояси – нечего в стойле, насквозь пропитанном грязью и вонью, делать столь изнеженному человечку, который, кажется, никак не мог избавиться от простуды. Но Билл все равно приходил, не обращая внимания на погоду и недовольство своего отца, садился возле клетки клоуна и говорил, заикаясь через каждый десяток слов. Денбро вытирал кровь с его лица, перевязывал раны, совершенно не боясь, что он может с легкостью откусить ему руку, если пожелает, и даже подарил свой пушистый шарф, когда на улице выпал первый снег. Почему монстр взял протянутую ему вещицу вряд ли кто-то смог бы понять, но она была единственным, что Пеннивайз хранил настолько ревностно, спрятав под ветхим костюмом у груди.
– А что ты ешь?
– О, тебе мой ответ не понравится!
– И все же?
– Людей, особенно предпочитаю вот таких вот приставучих птенчиков, как ты. Я беру их за тонкую шейку – хрусь – и ужин готов. Вкуснотища!
Ответом ему послужило молчание. «Испугал?» – нахмурившись, подумал клоун и прислушался, стараясь понять, что сейчас испытывает юноша. Тот только тяжело вздохнул и шмыгнул замерзшим носом.
– Что не на такой ответ рассчитывал? Правда она такая штука, солнце, неприятная.
– Нет. Я п-просто подумал, что не смогу найти тебе еду. Прости, – Пеннивайз от неожиданности подавился воздухом и закашлялся. Что несет этот мальчишка?
– Билл, сколько раз говорить тебе, чтобы ты не подходил близко к этим тварям! Притащишь в дом какую-то заразу – шкуру из тебя спущу! Что за несносный мальчишка! Почему до тебя словами не доходит! – раздался рассерженный мужской голос и в стойле прозвучал громкий звук пощечины. Клоун моментально напрягся. Сиплое дыхание, едва слышный скрип зубами и подавленный болезненный всхлип – он истрактовал все верно: мужчина только что ударил юношу за то, что тот просто стоял рядом с ним. Пеннивайз ненавидел старшего Денбро всеми фибрами своей сущности и, в первую очередь, потому, что тот издевался над собственным сыном. Даже для кого-то, вроде него, это было слишком! Он уже давно мечтал придушить мужчину собственными руками, но через прутья клетки к тому было не дотянуться. – Еще раз увижу тебя рядом с ним – выпорю! Я договорю с мистером Делреем и пойдем домой!
– Да, отец, – покорно прозвучало следом и старший Денбро, довольно хмыкнув, удалился по своим делам. Клоун выждал несколько бесконечно долгих минут, прежде чем спросил:
– Он ушел?
– Д-да, – коротко ответил Билл и замолчал. Парень дышал часто, стараясь успокоиться и не разреветься от обиды.
– Подойди ко мне, только посмотри, чтобы его поблизости не было.
– З-зачем?
– Закрой рот и сделай, что прошу!
Спустя несколько минут его лицо обожгло теплое мятное дыхание. Пеннивайз секунду колебался, но все же решился: длинный язык лизнул горячую соленую щеку. Вкусный, теплый мальчишка. Он не любил людей, но либо Билл не был человеком, либо, как раз-таки среди всего этого городского сброда тот и был единственным человеком, у которого внутри находилась настоящая душа, а не ее жалкое подобие.
– Что ты делаешь? – возмутился тот и тут же сдавленно хихикнул. – Щ-щекотно.
– Хочешь, я откушу ему руку, солнце?
– Не стоит. Даже если ты нанесешь отцу увечья – ничего не изменится. Это не первый и не п-последний раз, когда мне попадает, – ответили ему. Они были похожи. Оба застряли в клетке людского насилия. Его удерживали серебряные цепи, Билла – цепи жестокого отцовского контроля. Его били батогами, мальчишку – руками. Билл смеялся тихо, совсем не по-детски и никогда не обижался на издевки с его стороны, потому что там – за пределами этого шатра – парня ждала не лучшая жизнь, чем у него. И осознание этого мучило монстра сильнее, чем пытки охотников. Он ничем не мог помочь…тому, кого любил.
– Вот же дрянь! – раздался резкий выкрик и об клетку что-то с треском разбилось. Они тут же отпрянули друг от друга. – Я предупреждал тебя, несносный ребенок! Готовься, дома я выбью из тебя всю эту сострадательную дурь! Делрей!
– Да, мистер Денбро? – дрожащим голосом спросил появившийся, словно из ниоткуда, укротитель. Ему явно не хотелось иметь дело с рассерженным добродетелем их заведения.
– Что хочешь делай, но чтобы эта тварь сдохла как можно скорее!
– Не трогайте его! Он ни в чем не в-виноват! – надрывно закричал Билл, заслоняя собою вход в клетку. Ему тут же вторил звук удара и сдавленный всхлип.
– Убери от него руки, мразь! – зашипел Пеннивайз и с силой сжал руками стальные прутья. Те, под нечеловеческим натиском, начали гнуться в разные стороны, образуя дыру, но недостаточную, чтобы освободить его. – Я убью тебя, если ты хоть пальцем тронешь Билла!
– Оно еще и разговаривает? – удивленно произнес старший Денбро и, опомнившись, зло прошипел: – Ты никогда больше не увидишь его, тварь! Уж я об этом позабочусь!
– Отец, прекрати! Отпусти меня! Отпусти м… – голос оборвался на очередном слове и затих. Послышалось пыхтение и звуки удаляющихся шагов. Клоун судорожно дышал, вокруг воцарилась гробовая тишина. Он остался один…
***
Билл не приходил и монстр не находил себе места. Метался по клетке, словно раненный зверь, готовый в любой момент накинуться на любого, кто беспечно сунется к нему. Рычал, кричал до хрипоты и переходил на жуткий вой, пугавший всех вокруг, включая цирковых животных. В приступе ярости, извернувшись, умудрился откусить руку своему хозяину, когда тот попытался усмирить его с помощью батога – вопли Августофа не стихали несколько дней и услаждали истерзанный разум Пеннивайза. Так остервенело он боролся против человеческой несправедливости лишь тогда, когда был пойман охотниками, но сейчас клоуна волновала чужая, а не собственная жизнь. «Верните, верните мне Уилла! Пожалуйста, верните мне его!» – рыдало все нутро монстра, но дни сменялись один за другим, за зимой наступила весна, а такой приятный родной запах истончался, грозясь в любой момент выветриться с первым порывом легкого ветерка.
Пеннивайз, к которому никого не подпускали и которого готовились через несколько часов убить, отчаянно кутался в подаренный теплый шарф и мечтал, наконец-то, забыться вечным сном. Жизнь без мальчишки окончательно потеряла для него смысл и прежде бушующий костер нечеловеческой ярости сменился потухшими углями безразличия. Ему было все равно. Тихие крадущиеся шаги, которые он не сразу услышал, остановились аккурат возле клетки и до него донесся запах… хвои и дождя.
– Билл? – неверующе прошептал клоун, надеясь, что это все же не игры его уставшего от всего разума. Неужели даже органы обоняния начали подводить своего хозяина?
– Тшшш, П-пеннивайз, это я.
– Ты…жив? Но ведь…
– Потом. Я объясню все потом. Я у-украл ключи. Мы можем убежать вдвоем, – шепотом произнес юноша, попутно отпирая засовы на клетке и стараясь громко не шуметь. Он недоверчиво приблизился к выходу. – Пожалуйста, быстрее, пока нас не с-схватили.
– Почему… Почему ты спасаешь меня?
– А разве не о-очевидно? – в чужом тоне сквозила легкая усмешка, перемешанная с нежностью. К нему аккуратно прикоснулись теплые руки и помогли спуститься.– Осторожно, здесь ступенька.
Никаких цепей и замков. Пеннивайз не верил в то, что чувствует свободу, как и в то, что рядом с ним сейчас находится его Билл. Руки нашарили хрупкое тело и крепко прижали к себе. Слепые глаза плакали, роняя окрашенные в белый с красным из-за грима слезы. Его рубашка пропиталась влагой из-за чужих, плохо сдерживаемых рыданий. Краткий миг счастья. Наверное, за это можно было бы и жизнь отдать без оглядки…
– Вон они, держи! Скорее спускайте собак! Не дайте им сбежать!
– Бежим!
И они бежали. Мокрая трава скользила под ногами, пропитывала брюки холодной росой, заставляла прикладывать вдвое больше усилий для того, чтобы оторваться от преследователей. Где-то далеко слышался собачий лай и гневные выкрики, но постепенно они растворялись в лесном шуме, пока окончательно не исчезли. Он совершенно не ориентировался на местности. Столько лет проведенных в клетке на цепи забивали охотничьи инстинкты, превращая его в растерянного детеныша, внезапно потерявшегося в изобилии запахов и звуков. И только хрупкая, слегка дрожащая от утренней прохлады рука, крепко удерживающая его ладонь, вела за собой, словно путеводная звезда.
Они остановились только когда достигли берега реки. Он устало опустился на гладкие камни и выдохнул, ощущая, как приятно расслабляются напряженные мышцы. Вода тихо журчала, указывая им своим течением дальнейший путь. Клоун уловил перед собой еле ощутимый запах крови – тот явно исходил от Билла.
– Ты ранен, солнце?
– А. Да нет. Это просто царапина. Я за ветку зацепился. И кажется немного замерз, – смущенно ответил юноша. Пеннивайз недовольно цыкнул и, подобравшись к нему, осторожно обнял, утыкаясь носом в влажные волосы.
От Билла пахло росой, немного хвоей и настоящей жизнью. Неважно куда они отправятся дальше. Неважно, если жить им осталось считанные минуты и скоро за их головами явятся преследователи. Неважно все, пока они вдвоем. Навечно вдвоем.
***
– Интересно, как сложилась их судьба? – спросил Билл, откладывая книгу в сторону и бросая на Пеннивайза задумчивый взгляд.
– Не знаю, солнце. Вообще, эта твоя сказка сплошная глупость! Монстр и человек – вместе? Смешно, такого в жизни не бывает! – веско парировал клоун, подпирая голову рукой. Денбро сделал глоток мятного чая из чашки в фиолетовый цветочек и тепло улыбнулся в ответ. Пеннивайз фыркнул и приглашающе протянул к нему руку.
Денбро отставил чашку и юркнул к нему на диван, торопливо обнимая его за плечи и зарываясь носом в шею. От мальчишки пахло дождем, хвоей, немного мятой и купленным на днях сиропом от кашля.
Смешно, но в жизни, как и в сказке всякое бывает. И он наверняка знает, что все у них сложилось хорошо!
