Текст книги "Возвращение (СИ)"

Автор книги: Athos

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

   К нам подошел один из воевод, принес два меча в ножнах с кожаными ремнями. Воевода слегка поклонился нам, протянул оружие. Я последовал примеру Андрея, принял меч, опоясался им.

   – Спасибо, Боброк, – сказал Андрей.

   Он вытащил меч, со знанием дела осмотрел, крутанул, сделал пробный выпад. Во мне зазвенели нотки зависти, от того, как он уверено, взобрался на коня. Андрей заметил мой взгляд, дружески подмигнул. Я тоже влез в седло, подражая Андрею, только мой конь ржанул, и с удивлением покосился карим глазом.

   С высоты всадника хорошо вижу двор обители. За невысоким забором мир, который многому научил.

   – Не хочешь уезжать? – спросил Андрей.

   – Тут почувствовал себя живым, – ответил я.

   ***

   Мы длинной колонной тянулись через лес. Впереди скакал всадник со стягом, на котором изображен лик Христа.

   Я очень редко выбирался в пригородные районы, мне не привычно смотреть, как в песне, на виды лесов полей и рек. И хотя здесь давно, все равно взгляд машинально ищет верхушки высоток или мелькающие по шоссе автомобили.

   Поднял глаза вверх, на синее небо, устремившиеся к нему деревья, мысли стали размеренными.

   Рядом едут сурового вида мужчины, сверкают доспехами. Лица сосредоточенные, в глазах нет суетности горожанина.

   Андрей едет поодаль, шумно беседует с группой воинов. Слов не слышу, но похоже, разговор об оружии. Андрей держит в руках меч, что-то на нем показывает, объясняет. Он тоже изгой, но свой в этом времени, понимает его законы.

   Меня не тревожат разговорами, видимо не хотят отрывать от благочестивых дум. Было странно не чувствовать страха, вроде еду туда где смерть, но наполняет странное ощущение свободы. Взглянул еще раз на стяг, перекрестился. Меня благословил сам преподобный Сергий Радонежский, и знаю, за что проливать кровь.

   ***

   Был вечер второго дня пути, когда ко мне подскакал Андрей.

   – Это последний привал, – сказал он. – Бой завтра.

   От этих слов кожу обдало морозом, во рту появилась горечь. Андрей внимательным взором пробежал по мне, словно впервые увидел. Наверное, хотел понять, на что завтра сгожусь. Затем улыбнулся, приобнял, хлопнул по спине широкой ладонью:

   – С Богом, – сказал он.

   – С Богом, – ответил я сухим голосом.

   Я проводил его прямую спину, сел к воинскому костру, на мысли, как и на небо, наползали черные тучи.

   – Отче! – сказали за моей спиной, я оглянулся.

   Стоит молодой воин. Глаза совсем юношеские, золотые кудри выбиваются из под шлема.

   – Отче, – снова обратился ко мне. – Прошу укрепи дух мой! Страх лезет в душу. Старшие уже спят, а мне сон не идет, только степняки мерещатся. Стыдно!

   Я хотел его отправить к Андрею, сам чувствую то же самое, но сдержался. Вспомнил наставления отца Сергия, сказал:

   – Не бойся страха ночного, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, встречи с бесом полуденным и полночным. Против страха вооружись молитвой. Будь тверд и мужественен, не страшись и не ужасайся, ибо с тобою Господь Бог твой, куда не пойдешь.

   Молодой воин вернулся к костру, губы шевелятся, что-то шепчет, может молится. Я сам почувствовал как от произнесенных слов псалма, и в моей душе стало спокойней.

   Дружинники засыпали прямо у костров, не снимая бронь. Я смотрел в огонь, длинной веткой поворошил угли, лицо обдало жаром. Горячие языки пламени будто проникли внутрь, выжигали сырость и там. Наконец веки отяжелели, стали смыкаться.

   Перед тем как глаза закрылись, увидел двух всадников, что отъезжали от костров в ночь. Уже в полудреме узнал князя и воеводу. Но веки налились свинцом, щека коснулась земли.

   – Тебе вверяю душу мою, – прошептал и повалился в сон.

   ***

   Туман рассеялся только к полудню. Наше войско выстроилось посреди широкого поля. Из центрального полка, где нахожусь, отчетливо виден холм позади. Реет знамя, под ним десяток всадников, один из них сверкает княжескими доспехами. Но насколько помнил, великий князь сейчас в нашем полку.

   Непрерывный гул, бряцанье железа, кони под нами фыркают, трясут гривой в предчувствии боя. Мои пальцы стали подрагивать, уткнул копье тупым концом в стремя, чтобы не было видно, как трясется.

   Мысли метаются, перед глазами встают кровавые сцены, в животе разрослась ледяная глыба. В страхе ожидаю приближение врага, всем нутром предчувствую стальной меч или топор, разрубающий меня пополам.

   На горизонте выросли копья, показались первые всадники, сердце замерло окончательно, воздух застрял в груди. Начиналось.

   – Орда... – тихо разнеслось над нашим войском.

   – Вот они ордынцы. Ух, поганые!

   Кто-то рядом сказал упавшим голосом:

   – Как справиться? С досель непобедимой ордой.

   Я вспомнил старую шутку, выпустил воздух, сказал почти весело, стараясь, чтобы голос не дрожал:

   – И нас не мало. Что Орда? Нас рать!

   На меня посмотрели озадачено, затем заулыбались, раздался первый громкий хохот. Засмеялись те, кто был ближе, передали шутку дальше. Дружный гогот прошел по нашему полку.

   Вражеское войско выстроилось, сомкнуло ряды. Мы видели перекошенные злобой лица, поднятые мечи и копья. Наши первые ряды сплотились, приготовили оружие к бою. Лица сосредоточены, взгляды придирчиво оценивают врага.

   Передняя линия ордынцев колыхнулась, выехал гигант на таком же богатырском коне. Поднял копье, дико свистнул, конь сорвался, словно черный беркут на добычу. Из наших рядов настороженно смотрели, как ордынский богатырь остановил коня на середине поля, снова поднял копье. Ордынец могуч, как дикий зверь. Огромный яростный в нетерпении жаждет схватки, хочет выплеснуть накопившуюся силу, иначе страшный внутренний огонь спалит самого. Доспехи прикрывают уязвимые места, но видно, совершенно не сковывают движений, гигант даже не замечает вес толстого металла.

   – Выходи русский, – донесся до наших рядов крик. – Выходи кто не трус!

   На лица соратников набежала тень, над войском словно махнула крылом огромная птица. Гигант страшен, он подавляет одним злорадством, видит как его боятся. Несколько наших воинов подобрали поводья, ударили пятками в лошадиные бока. Мое сердце тревожно дрогнуло, потому что во взглядах печать обреченности. Никто из решившихся принять вызов не надеется одолеть врага.

   Удивившись сам себе, крикнул, подгоняя коня, выехал вперед первый. Тут же ощутил на себе множество взглядов. Чуть оглянулся, увидел в глазах соратников искру надежды. Это предало сил, дрожь в руках ушла, как вода в горячий песок.

   Оглядел противника. Плотные доспехи, копье тяжелее и длиннее моего. Нечего и думать сразить такого.

   Перед глазами, как наяву, появился монастырь, мудрый настоятель. Я вспомнил Андроника и остальных братьев-монахов, представил тот лесной край, где было так хорошо.

   Перекрестился, расстегнул ремень на доспехах. Под непонимающие взгляды снял их, подал ближайшему ратнику.

   – Что делаешь? – сказал тот. – Погибнешь!

   – Но Русь будет жива, – ответил я и удивился моему спокойствию.

   Выпрямился в седле, перехватил удобней копье, глубоко вздохнул.

   – Помилуй меня, Господи, – тихо взмолился напоследок.

   Конь подо мной перешел вскачь, я прицельно высмотрел место, куда вонзить копье. Все вокруг превратилось в размазанный масляный холст, ветер с дикой силой засвистел в ушах. Ордынец стремительно надвигается, почти летит. Через миг увидел вражеское лицо на расстоянии удара.

   Острая боль пронзила тело, я из всех сил подался вперед. Превозмогая жгучую боль, ударил копьем. Вложил всю силу, всю боль, всю надежду, что дух соратников встрепенется, если одержу победу. Руку сильно тряхнуло, значит достиг цели.

   Сквозь красную пелену увидел, как ордынец завалился назад, тяжелой тушей упал с коня. На радость не было сил, от боли не смог даже ударить пяткой в конские бока, чтобы повернуть. Но умный конь развернулся сам, поскакал в ряды русского войска. Все расплывалось, за мной потянулся широкий кровавый след. Сквозь стон взмолился, просил только доехать до своих. Меня шатало, как колосок под сильным ветром, из последних сил держался в седле.

   Вдруг время застыло, все вокруг озарилось дивным светом. Почувствовал, как сильные руки заботливо придержали, не дали упасть. Уловил легкий мах крыльев. Ликование теплой волной хлынуло в грудь, разжало пальцы боли на сердце. По щекам освобождено побежали слезы.