Текст книги "Wretched Kingdom (ЛП)"

Автор книги: atetheredmind (AKA muttpeeta)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Смело, вызывающе она всосала его язык, его борода царапала нежную кожу ее губ и подбородка, когда она напала на его рот в ответ. Он улыбнулся, что только ее разозлило. Отпустив его член, она потянулась ниже, чтобы обхватить мошонку и потянула, пока он наконец не отступил от нее. Его губы и зубы блестели от слюны – ее, их – и были запачканы кровью.

Сверкнув глазами, он схватил ее за шею и спиной толкнул к кровати. Она вцепилась в его руки, но он не сжимал ее горло. Вместо это он развернул ее и начал дергать завязки ее платья, словно оно оскорбило его. Ее колени ударились о край постели, и она упала вперед, опираясь на руки. Звук рвущейся ткани ударил по ушам, и она ахнула, когда прохладный воздух коснулся обнаженной кожи ее спины.

– Подожди, – прохрипела она, но он снова резко рванул, полностью разорвав платье до талии. Он заставил ее встать, чтобы он смог сдернуть рукава по ее рукам. Ее полная грудь вырвалась, когда он дернул корсаж по ее круглому животу и бедрам, снимая с нее сразу и платье, и белье. Смущенная, она бесполезно попыталась прикрыть живот и грудь руками, пока он не толкнул ее вперед на кровать, заставив встать на четвереньки.

– Джон, – вяло запротестовала она, оказавшись на коленях перед этим мужчиной, перед этим незнакомцем. Этим чудовищем. Она все еще могла закричать, прося помощи, напомнила она себе. Но что-то сильнее страха охватило ее, похоть и отчаяние заставило выгнуть спину, словно кошка в течку.

– Джон, – снова сказала она, когда он забрался на постель с ней. Она резко вздохнула, когда его руки сжали ее задницу, не готовая к вторжению – не его члена, но языка, между ее бедер и прямо в лоно, скользкое и мокрое от капающего сока. Она застонала, когда она начала лизать ее, выпивая, его язык пульсировал внутри.

Ее лоно сократилось, жадно сжимаясь, и она всхлипнула. Этого было недостаточно.

– Джон, – сказала она, теперь умоляя, не зная, чего от него хотела. Чего угодно. Всего.

Возьми меня, возьми меня, сделай своей, хотелось закричать ей, но она прикусила язык.

Он словно прочитал ее мысль, его рот пропал между ее ног. Она вскрикнула, когда он вжался головкой члена в ее лоно, с такой силой толкнувшись внутрь, что ее локти не выдержали и подкосились. Его член не был холодным, ледяным, как в ее снах, он был горячим, и он был настоящим, очень настоящим.

Она опустилась на предплечья, и ее живот мазнул по покрывалу. Она рефлекторно потянулась, чтобы закрыть его рукой.

– Пожалуйста… Ребенок… – Она задохнулась, когда он начал трахать ее, входя в нее с стыдной легкость; ей было стыдно, насколько мокрой он ее сделал, ее сок тек по бедрам. Пристыженной и возбужденной.

Он схватил ее бедра, держа на месте, пока он толкался в нее, его бедра шлепали об ее задницу в почти завораживающем ритме. Она был так глубоко внутри нее, она чувствовала, как головка сталкивается с чревом. Сжав зубы, она держалась против его толчков, и он опустил ее бедра, чтобы опустить руки на кровать по обе стороны от нее. Жесткие волосы его живота царапали ее поясницу, когда он согнулся над ней, его жесткое тело накрыло ее.

Странно, но она чувствовала себя защищенной, несмотря на то, что он почти что осквернял ее.

Одна его рука поднялась, чтобы сжать грудь, щипая и дразня чувствительный сосок, прежде чем опуститься на живот туда, где его защищала ее рука. Там он сцепил пальцы с ее. От его прикосновения, ребенок зашевелился, переворачиваясь и пиная их соединенные руки.

– Не волнуйся, – прохрипел он ей в ухо, тяжело дыша. Его голос был напряженным, и она была в странном восторге от знания, что она тоже уничтожала его. – Я никогда не наврежу нашему ребенку.

Со стороны, она качалась от его движений, только подталкивая его продолжать. Он рванул бедра вперед, и сладкая вспышка боли пронзала ее с каждым толчком. Влажные, развратные звуки его члена, движущегося в ее лоне, возбуждали.

Резко, он стиснул ее волосы и дернул голову назад. Она вскрикнула, ее нежная шея была открыта.

– Но ты… Я хочу, чтобы ты чувствовала все.

Подавляющее ощущение прошло сквозь нее, удовольствие и боль, переплетенные вместе. Она заныла, когда он стал трахать с большей силой. Ее стоны становились все громче, пока она не начала кричать, ее лоно сокращалось вокруг него, по бедрам потекла жидкость.

Он продолжал двигаться внутри нее, толкаясь куда глубже, чем был другой мужчина, пока наконец не кончил с рыком, проливая внутри нее свое семя.

– Ñuha dāria{?}[Моя королева], – прорычал он ей в шею. Острые края его зубов вонзились в ее кожу, язык лизнул плоть, и она начала бесконтрольно дрожать, все еще трепеща от угасающих волн собственного оргазма. Глубоко внутри ее лона, его член набух от прилива крови.

На один, короткий момент, внутри нее словно билось три сердца.

***

Спазмы начались вскоре после этого, тупая, постоянная боль внизу ее живота, она вертелась и переворачивалась, никак не находя удобную для сна позу, пока наконец не сдалась, встав с постели Джона, и оделась. Она искала свое платье, но нашла лишь лохмотья. Она была слишком встревожена, чтобы разозлиться из-за такой мелочи, как уничтоженное платье.

Джон встал вместе с ней, бросив ее платье в очаг. Угасающее пламя после этого вспыхнуло с новой силой, медленно пожирая ткань. Все еще голый, он взял свою рубашку и через голову надел ее на нее. Она свисала с ее плеча, рукава были слишком длинными, но она обтягивала ее огромный живот. С едва заметной улыбкой, он накрыл руками его изгиб.

– Aderī, – пробормотал своим низким голосом. Ей все еще было странно слышать язык ее предков с его северного языка, так странно и противоречиво.

Скоро. Она упрямо потрясла головой. Это были всего лишь ложные схватки; они бывали у нее прежде. Последний раз был всего два дня назад, и они прекратились, едва стоило ей пройтись.

Ни слова больше не говоря, Дэни покинула его комнаты, медленно шагая по длинному, тихому коридору к комнатам королевы. Она чувствовала себя, словно непослушный ребенок, одевая чужую одежду и тайком пробираясь в собственные комнаты в такой поздний час. К счастью, ее стражи благородно проигнорировали ее растрепанный вид.

Внутри ее комнату, она прижала руку к пояснице, разминая ноющие мышцы. Во время прогулки от его комнат к ее, боль только усилилась. Она позвала своих служанок, Хики и Квани, чтобы они налили ей ванну. Пока ждала, она зажгла все свечи в комнате, надеясь, что успокаивающая атмосфера успокоит ее нервы.

Когда ванна была готова, Хики и Квани раздели ее и, держа за руки, помогли опуститься в ванну. Дэни благодарно опустилась в обжигающую воду, чтобы отмокнуть. Но время шло, а спазмы только усиливались. Вскоре она громко дышала, вдыхала носом и выдыхала сквозь зубы. Когда она обхватила живот под водой, Хики поняла.

– Кхалиси. Ребенок появится сейчас.

Дэни потрясла головой.

– Нет… – Предложение оборвалось вскриком, когда она согнулась вперед, стискивая край ванны, когда ее накрыла сильная схватка. – О, боги, – охнула она, когда большая часть боли схлынула. Смирившись с неизбежным, она кивнула. – Да. Я думаю, время настало.

У нее не было мэйстера, но ее служанки помогали с рождением бесчисленного количества детей в Дотракийском море. Вытерев ее, они помогли ей лечь на кровать и принесли свежую воду и чистую ткань. Миссандея пришла, чтобы держать ее за руку во время самых тяжелых схваток, затем стирала пот с ее лица прохладной тканью.

Роды длились весь день, затем настали сумерки. Схватки становились все чаще и чаще, пока не стали почти не прекращающейся агонией. Она избавилась от той немногой еды, что оставалась в ее желудке, но не чувствовала ни голода, ни жажды, только боль.

Наконец, Джон пришел к ней, когда стемнело, входя в ее комнаты, словно они принадлежали ему. Ее служанки запротестовали.

– Уходите! Уходите! Вы не можете здесь быть!

Он проигнорировал их, заняв место на ее постели, смахивая мокрые от пота волосы с ее лба. Она повернулась к его руке, уткнувшись в нее щекой, слишком истощенная, чтобы сопротивляться утешению ее касаний. Словно издалека, она заметила собственную наготу, но, когда ее накрыло новой схваткой, она свернулась в клубок, сжимая зубы, пока та не прошла.

– Сколько еще? – спросил он у Миссандеи.

– Схватки идут почти без перерыва. Я думаю, она готова тужиться.

Он кивнул.

– Хорошо. Оставь нас.

Миссандея уставилась на него в ошеломлении.

– Прошу прощения?

– Теперь за нее отвечаю я. – Он взял Дэни за руку, и она с силой стиснула ее, когда ее вновь охватила боль.

Открыв рот, Миссандея уставилась на него, затем бросила неуверенный взгляд на Дэни, прежде чем нехотя встала со своего места на постели и ушла. Затем Джон повернулся к служанкам.

– Я думаю, достаточно одной из вас. – Они обменялись взглядами, прежде чем Квани наконец встала. Джон остановил ее до того, как она успела уйти, тихо с ней говоря. Она кивнула и выбежала из комнаты. Дэни смотрела, смаргивая пот, щипавший глаза.

– Что ты ей сказал? – требовательно спросила она, но Джон не ответил ей, положив влажную ткань на ее лоб.

– Береги силы, Дэйенерис. Они тебе понадобятся.

Она хотела накричать на него, но из ее рта вырвался лишь жалкий стон, когда очередная схватка стянула ее живот.

– Больно. Боги, как больно, – ахнула она, вся дрожа. Джон начал разминать ее поясницу основанием ладони. Облегчение было минимальным, но все равно не лишним, и она уткнулась лицом в его плечо.

– Скоро все закончится, – пробормотал он утешительно. Она могла только стонать, зажмурив глаза, когда очередная волна боли сотрясла ее. Она ощутила напряжение глубоко в тазу, тяжесть между ног.

Она застонала, сжимая его руку.

– Я думаю, что мне нужно тужиться. – Он помог ей лечь на спину, и Хики подложила под нее свежие простыни. Дэни подняла колени к груди, пока Хики схватила ее ногу, Джон вторую. Когда ее охватила новая схватка, она напряглась.

– Тужься, кхалиси, – приказала Хики, давя на ее стопу. Джон делал то же самое, и Дэни вложила все силы, что были, из нее вырвался грудной рык, пока ее дыхание и силы не иссякли. Ее ноги дрожали, и она обмякла на кровати, утомленная.

– Снова, – сказал Джон, но она замотала головой. – Снова. – Служанка кивнула ей, и обнажив зубы, Дэни привстала на локтях, чтобы тужиться, крича, пока ее энергия не иссякла вновь.

– Тужься, – приказал Джон.

– Я не могу, – задохнулась слезами она. Ей казалось, что ничего не изменилось. – Я не могу. Слишком больно.

– Можешь. И будешь. А сейчас тужься.

И она тужилась, потому что у нее не было иного выбора. Она тужилась и кричала, и корчилась в агонии. С нее тек пот, увлажняя ткань под ней. Джон не давал ей отдыхать, требуя, чтобы она тужилась с каждой схваткой, не важно, какой слабой она себя чувствовала.

Наконец, когда она подумала, что больше не выдержит, Хики сказала ей:

– Вот так, кхалиси. – На последней, мучительной схватке, Хики потянулась в нее и потянула. Дэни ощутила, что ее рвет на части, когда ребенок наконец выскользнул. Когда она увидел серого, окровавленного младенца в руках Хики, то всхлипнула от облегчения.

– Кто это? – спросила она, могла сквозь слезы и пот.

– Мальчик, кхалиси, – тихо ответила служанка. Ее лицо было белым, и Дэни было знакомо это выражение, но ей не хватало сил, чтобы дать ему определение, вспомнить, где она видела его или почему.

Джон встал и вытащил из ножен меч. Изумленная, Дэни, схватила его за руку, когда он потянулся к ребенку.

– Нет… Стой…

Стряхнув ее руку, Джон взял пуповину и перерезал ее резким движением клинка.

– Иди, – прогремел он, и Хики отошла от кровати.

– Что происходит? – спросила Дэни. – Почему он не плачет? Разве он не должен плакать?

Она пыталась сесть, но Джон уложил ее обратно.

– Отдыхай, Дэйенерис.

– Мой ребенок…

Она смотрела, как Хики опустилась на колени на пол, осторожно опуская ребенка на приготовленный пеленки. Его хрупкое маленькое тело выглядело вялым. Неподвижным.

Нет. Это не может произойти, только не снова.

– Ты истекаешь кровью, – просто сказал Джон, так спокойно, что она не сразу поняла, что он говорит с ней.

Моргнув, она посмотрела на его. Ее голова закружилась от движения. Внезапно она ощутила, что устала до мозга костей.

– Что?

В дверь постучали, и Джон разрешил гостю войти. С некоторым усилием Дэни повернула голову и увидела, что к ней подходит Красная Женщина. Ее охватила паника, осознание затрепетало в уголке разума.

– Что ты здесь делаешь? Убирайся!

– Я послал за ней, – ответил Джон. Дэни уставилась на него в шоке.

– Я не хочу, чтобы она была здесь! Отошли ее!

Когда Красная Женщина остановилась у края ее постели, Дэни снова попыталась сесть, но рука Джона, лежавшая на ее груди, толкнула ее вниз. Она задергалась, пытаясь вырваться.

– Отпусти меня! Пожалуйста! – завыла она. – Где мой ребенок? Где он?

Резкий крик пронзил воздух. Дэни обмякла, всхлипывая от облегчения. Он был жив. Ее сын был жив.

– О, пожалуйста, пожалуйста, дай его мне. Я нужна ему.

Хики встала, ребенок был закутан в одеяльце в ее руках, но, когда она повернулась, то взвизгнула от страха.

– Кхалиси!

Джон забрал у служанки ребенка, качая его в своих руках. Хики метнулась к кровати Дэни, когда он начал плакать.

– Дай мне подержать его, пожалуйста. Дай мне подержать нашего сына, – умоляла она Джона, по ее щекам текли горячие слезы.

Но он проигнорировал ее, очарованный ребенком в своих руках. Дэни пытаясь дотянуться до него, но ее руки были тяжелыми. Все было таким тяжелым, прижимая ее к постели. Ее лицо было липким от сохнущего на коже пота. Внезапно, ее начало трясти; почему ей стало так холодно?

Ее служанка опустилась на колени между ее ног, вытаскивая из-под нее простыни; они были насквозь мокрыми, ярко-красными. Бедра Дэни были скользкими, на постель равномерно, не прекращаясь, текла кровь.

– Кхалиси, – прошептала Хики, широко распахнув глаза.

Наконец, Дэни поняла их испуганное выражение.

– Отойди, – сказал ей Джон.

– Но…

– Я сказал, отойти, – закричал он. Его рык был таким громким, таким пугающим, что даже Дэни подпрыгнула. Она вспомнила огромного белого зверя, с клыками длиной с ее пальцы, и глазами, такими же яркими, как испачканные кровью простыни. Она начала молча плакать, и Хики отползла с постели.

– Что происходит? – снова спросила Дэни, но даже несколько слов показались ей неподъемными. Страх сжал ее в своих челюстях. – Джон?

Он наконец посмотрел на нее, прижимая их ребенка к груди.

– Ты умираешь, Дэйенерис.

Да.

Она умирала; теперь она это понимала. Он чувствовала свое сердцебиение, медленное и слабое. Ее зрение затуманилось. Она потянулась к нему.

– Пожалуйста… – Он уставился на нее, не тронутый и недвижимый, и ее рука бесполезно упала. Она не могла перестать дрожать.

– Ты чувствуешь холод, Дэйенерис? – спросил он, его голос был удивительно нежным. Она чувствовала его. – Холод – это худшая часть.

Теплая рука коснулась ее лица. Она повернулась, ища успокоения в эти последние мгновения. Мама? – подумала она на секунду.

Но это был Красная Женщина.

– Gaomagon daor sagon zūgagon, – пробормотала она, ее алые глаза сияли неестественным огнем. Не бойся.

Дэни больше не могла держать глаза открытыми. Тьма поглотила ее, и голос Красной Женщины следовал за ней вниз, вниз, вниз:

– Kessa mīsagon ao.

Он защитит тебя.

И затем все исчезло.

***

Открой глаза.

Тьма была всепоглощающей. Живой, дышащей. Окруженная ею, она чувствовала повсюду пульс. Соблазняющий ее. Успокаивающий. Было бы так просто сдаться и остаться.

Открой глаза, Дэйенерис.

Тьма знала ее имя. Она открыла глаза – или думала, что открыла, но тьма осталась. Бесконечная. Безграничная. Без выхода.

Затем появилась белая точка. Маленькая, едва видна, но растущая, увеличивающаяся.

Волк.

Он подошёл ближе, становясь все больше, больше любого виденного ею волка. Его глаза сверкали красным, но они были знакомыми ей. Он остановился впереди нее и лег на живот. У ее ног он положил сердце: окровавленное и бьющееся.

Он смотрел на нее, наблюдая и ожидая, с мокрой от крови мордой. Внезапно Дэни осознала свое тело, там, где заканчивалась тьма, и начиналась она сама. Она села на колени и потянулась к предложенному, обхватив сокращающееся сердце руками. Он стучало в такт с окружавшей ее тьмой, теперь стук был громче, отдаваясь в ее ушах.

Ее охватил голод, острый и сосущий, и она с готовностью поднесла сердце к губам, впиваясь в жесткие мускулы и жилы зубами. Из ее рта потекла кровь, по ее подбородку, пока она жевала и жевала, и жевала. Наконец, она сглотнула. Затем откусила вновь и вновь, и вновь, пока ее руки не оказались пусты, а живот полным.

Волк встал и сверкнул зубами. Откинув голову назад, он завыл.

Наконец ее глаза открылись, легкие сократились с глубоким, болезненным вздохом. Дэни согнулась, пока болезненный кашель сотрясал ее тело. Глаза слезились, замыливая зрение. Ее горло и нос горели от желчи, ее кашель превратился в рвотные позывы, желудок бунтовал. Она не могла видеть, не могла дышать.

Теплые руки схватили ее плечи, заставив ее опуститься на что-то мягкое. Оно причиняло боль, словно осколки стекла, она выгнула спину и хрипло закричала. Ее легко сжались от еще одного резко вдоха, и затем еще одного, пока она наконец не задышала – вдох, выдох. Ее зрение было расплывчатым, словно кто-то обернул бинты вокруг ее глаз, но когда она обхватила лицо, ее пальцы нашли влагу.

Слезы. Она плакала.

Она испуганно всхлипнула, обнимая себя. Вскоре она заметила еще одну пару рук, успокоительно гладящую ее волосы. Медленно, но Дэни начала успокаиваться. Сморгнув слезы, она наконец начала видеть четко.

Красная Женщина.

Нет. Дэни пыталась оттолкнуть ее, отползти от нее, но что-то твердое остановило ее. Дерево и железо. Изголовье ее кровати. Она была в собственной кровати, осознала она. Мягкость под ней оказалась ее же подушками.

Она вспомнила. Она вспомнила все.

Прерывисто вдохнув, она опустила взгляд вниз. Она была обнаженной, бедра были перемазаны в засохшей крови. Ее живот уменьшился в два раза. Покрывало было пропитано кровью. Ее кровью. Так много крови. У изножья кровати лежал меч, лезвие тоже было перепачкано красным.

– М-мой… Г-где… – ее голос был слабым и хриплым, горло болело. – Мой ребенок. Где он?

– Он спит.

Его голос ударил по ней, словно гром. Ее тело дернулось от шока, ее голове резко дернулась к нему. Он наклонился над деревянной колыбелью, той, что она приказала вырезать, едва они достигли Драконьего Камня.

– Т-ты ук-крал моего ребенка, – обвинила она, стуча зубами. Он бросил на нее взгляд через плечо.

– Украл? Но он прямо здесь?

– Ты… Ты убил меня, – прошипела она, снова чувствуя, как по лицу текут слезы. Она чувствовала себя глупой и слабой.

Наконец он выпрямился, повернувшись лицом к ней. Он был без рубашки, заметила она с внезапной ясностью. Чудовищные шрамы вновь дразнили ее.

– Зачем мне это делать? – спросил он с весельем. Она открыла рот, но из него не вырвалось ни звука. Джон отвел взгляд обратно к колыбели. – Он просыпается. Думаю, теперь он почувствовал тебя.

Ошеломленная, Дэни смотрела, как он потянулся к колыбели и вытащил из нее ее ребенка, запеленатого в чистую ткань, и принес его к ней. Он протягивал ей его, и она на мгновение заколебалась, гадая, не было ли это жестокой шуткой. Джон терпеливо ждал, пока она не потянулась к нему. С нетерпением она забрала ребенка у него и прижала к своей груди. Она уставилась на него, и ее сердце нежно затрепетало.

Розовый, милый малыш моргал на нее темными, почти черными глазами, его лицо было сморщенным от недовольства.

– О. – Дэни начала плакать, прижимая его себе.

– Прошло несколько часов. Тебе нужно его покормить, – сказал Джон. Она бросила на него взгляд сквозь мокрые ресницы. Сейчас он был мягким, заботливым, что было невозможно сопоставить с тем, что он знала о нем. Она перевела взгляд от него к Красной Женщине, которая смотрела на нее с пристальным восхищением.

Неуверенная, Дэни поднесла ребенка к груди. Он тут же принялся ерзать, поворачивая лицо к соску, пока не нашел его. Это было странное, легкое, тянущее чувство. Она дрожащей рукой коснулась его головы, обводя брови, нежный изгиб носа. Его волосы были черными, как ночь, испачканными в крови и слизи.

Он был похож на Джона.

Она снова посмотрела на него с благоговением и ужасом.

– Как это возможно?

Красная Женщина встала и отошла от постели.

Голос Джона был дразнящим.

– Как это возможно?, спрашивает женщина, которая пробудила драконов из камня.

Дэни помотала головой.

– Я знаю, как сделала это. Я знала магию, что дала мне их. Жизнь за жизнь. Я дала богам три, – жарко сказала она. – Как я могла забеременеть от тебя, если ты всегда только снился мне?

– Это воля Рглора, Ваша Светлость, – ответила за него Красная Женщина, возвращаясь к ней с влажной тканью. Она начала смывать присохшую к бедрам Дэни кровь. – Так же, как он вернул вас.

Дэни уставилась на нее, пытаясь заполнить пробелы.

– Я была мертва. И… Ты вернула меня к жизни.

– Жизнь за жизнь, – сказал Джон, и Дэни уставилась на его, прежде чем бросила взгляд на меч у изножья кровати. Его меч.

Пришло осознание.

– Где Хики? – заторможенно спросила она.

Джон лишь смотрел ей в глаза, пока Мелисандра ответила.

– Рглор требует жертв от нас всех, Ваша Светлость. – Дэни прижала к себе малыша. Она знала, что должна чувствовать ужас, отвращение, раскаяние. И все же, она чувствовала лишь благодарность за то, что была жива, за то, что могла держать своего ребенка. Если оглянусь, я погибла.

– Я видела вашу смерть и перерождение в моем пламени, – сказала Мелисандра, бросив взгляд на Джона. – Так же, как видела его.

Глаза Дэни метнулись к его шрамам. С каменным лицом Джон забрал ткань из рук Красной Женщины.

– Мелисандра, оставь нас.

Она склонила голову.

– Конечно, ñuha dārys

После того, как дверь за ней закрылась, Дэни сказала:

– Она зовет тебя ее королем. Так же как ты звал меня твоей королевой.

Джон продолжил ее мыть. Она не чувствовала ни смущения, ни колебаний, раздвигая перед ним ноги. Словно смерть украла у нее весь стыд. Она опустила взгляд на ребенка у ее груди. Он заснул. И все же она продолжала прижимать его к себе, желая больше никогда отпускать его.

– Мелисандра зовет меня многими именами, – наконец сказал он. – Азор Ахай. Обещанный Принц. – Его рот иронически дернулся. – Герой, который спасет мир от тьмы.

Она нахмурилась.

– И… Это так?

Он ей не ответил.

– Ты мне снилась, – сказал он вместо этого. Его прикосновения между ее бедер были нежными. Забавно, она не чувствовала там боли… Нигде не чувствовала. Он говорил низко, размеренно: – Девица с волосами цвета лунного света. На другой стороне мира. Зовущая меня. Только это не был сон. Ты была такой же реальной, как все остальное. Даже когда я смотрел на тебя с ним. Смотрел, как он тебя трахает. Забирает то, что принадлежит мне. – Его слова были резкими, ярким контрастом по сравнению с тоном его голоса.

Он имел в виду Даарио.

– Он ничего не значит для меня, – сказала она, не понимая, почему чувствует, что ей нужно оправдаться. Внезапно, она разозлилась на него. – Мне было одиноко. Мне нужен был кто-то. И тебя не было рядом. Ночь за ночью, ты приходил ко мне, просто чтобы дразнить меня издалека. Ты отказывался быть со мной.

– Бедная Дэйенерис, – усмехнулся он, сверкнув темными глазами. – Не могла найти облегчение в своем любовнике и обратилась к своим снам.

– Это не был сон, – жарко возразила она. – Не в последний раз. Ты оставил на мне следы.

– Тот последний раз, – задумчиво сказал он. – Ты права. Последний раз был другим. Я был другим. Перерожденным – так говорит Мелисандра.

– Как это случилось? – спросила Дэни, снова бросив взгляд на его шрамы. – Как ты умер?

Он вздохнул.

– Ты хочешь, чтобы я сказал, что это было что-то благородное, вроде смерти в битве? Или освобождая моих людей от оков рабства? – Сжав испачканную ткань в кулаке, он бросил ее назад, за спину. – Увы, я охотился.

– Охотился? – переспросила она, разочарованная.

– Охотился, – подтвердил он. Его улыбка была болезненной, глаза мрачно сверкали в свете свечей. – Мне нравится охотиться по ночам. Когда моя добыча спит.

Она не отрывала от него глаз.

– Белый волк, – прошептала она, не уверенная, откуда знает.

Его улыбка стала шире, как будто он был доволен ее выводом.

– Я не уверен, что Мелисандра знала, что возвращает к жизни. Что она выпустила. Я не герой, который спасет мир от тьмы. – Он погладил мозолистым пальцем ее висок, она не удержала дрожи. – Я – тьма.

Но Дэни не чувствовала страха.

– А ребенок и я? Что мы?

– Ты еще не поняла? – Осторожно, Джон лег на кровать и прижал ее и малыша к своему боку. Поцеловав ее в макушку, он сказал: – Теперь мы семья, Дэйенерис. И весь этот несчастный мир будет нашим королевством.