Текст книги "Джаггернаут (СИ)"

Автор книги: Astrid Martell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Часть 1 ==========

«Боги – истинные наши хозяева. Они создают наши души, в которых содержится вся суть человеческая с мыслями, чувствами и даже судьбой. Душа, как и Магия, происходит из Мира Сновидений, сотворенного Богами, чтобы дать нам дар упорядоченной жизни… Душа, способная к Сновидению, есть бессмертная и божественная суть всякого человека, единственный способ быть».

– «Серебряная Книга» («Доктрина Сновидений»), адаптированный перевод

«Смешно вспоминать, но, восстав против Доктрины, я оказался ее же проводником и последователем. Борясь с ее положениями, я тем самым признавал их реальность. Я лихорадочно искал ключи от двери, которая должна была вывести меня за пределы мира этих диких идей. А двери-то нет. И это оказалось ключом от нее. Щелк».

– Джек Хэйвуд, «Воспоминания»

Нова была любимым городом поэтов, жрецов и магов. Разноцветная вереница замков, башен, высоких и низких домов раскинулась по обе стороны бурной и глубокой Волчицы. Две половины города соединял огромный мост, который местные за причудливую архитектуру привыкли называть Драконом. Это был единственный город Предела, где можно было найти храм почти любого божества. На левом берегу Волчицы десятком башен и мощью темных стен гордо возвышалась Академия Онейромагии, а по ту сторону видно было округлые лазурные верхушки Храма Сновидений. Широкие и узкие, мощенные и засыпанные песком, неправильные и капризные дороги Новы вели от площади, окружавшей Храм, во все концы города: пробегали мимо района ремесленников, впадали в рыночную площадь, загибали в городской сад и растворялись сотней тропинок среди жилых районов.

Когда солнце отражалось в восточных окнах высоких башен, прощаясь с раскаленной землей, магистр Снорри выходил на балкон одной из построек Академии, облокачивался на перила и проводил там вечер с чашкой крепкого южного чая. С той стороны Волчицы, немного южнее Храма, были видны невысокие белые колонны Форума. Утром там с речами выступали маги и жрецы, а к вечеру жаркая дискуссия всегда перерастала в драку. Форум построили лет сто назад, чтобы приобщить народ Новы к высоким материям через публичные лекции и споры – и народ активно приобщался. Снорри любил глядеть на них – и улыбаться.

Но сегодня балкон почему-то пустовал.

Когда колокола Часовой Башни объявили всему городу, что рабочий день окончен, Снорри не нашли в его кабинете. Дверь на балкон была открыта, а на письменном столе все еще дымилась полная чашка крепкого южного чая.

Студенты Академии любили магистра Снорри. Спокойный и не агрессивный, он никогда не терял меткого и безобидного чувства юмора, которое, в то же время, отлично заменяло ему агрессию. Сам он очень любил преподавать, разработал свою модель обучения, набирал каждый год новую партию учеников, приходил на занятия ровно в пять утра, уходил в пять вечера и с шести до половины седьмого пил чай на балконе, глядя на Форум и размышляя о чем-то своем, лишь ему известном.

Из всех магистров Академии Снорри меньше всего волновали вопросы морали, и больше всего – успехов его учеников. Ему было плевать, станут они темными магами или жрецами в храме, будут взламывать чужие умы или спасать души от безумия. Главным для него было знать, что они это делают лучше всех. Тогда он был доволен собой, а на все возражения спокойно и безобидно отшучивался. Он был совершенный сангвиник, а его стоицизму мог бы позавидовать и верховный жрец, и сам король Предела.

Снорри торопился. Он не бежал, сохраняя достоинство уважаемого магистра магии, но шел очень быстро, оглядываясь по сторонам, словно видел старушку Нову первый раз в жизни. Вечерами жители Новы любили ходить в бессчетные трактиры и таверны города, наслаждаясь вином и музыкой. Когда Снорри хотел выпить, что случалось редко, он шел в «Денницу», где наливали лучшее вино или в «Диану», где выступали знаменитые городские музыканты. Но сегодня он прошел мимо обоих трактиров и завернул в узкий темный переулок, который вел в самый бедный район города. Там, под городской стеной, стояла гостиница «Медный Жук» – любимое дешевое пристанище всех путешественников и жадных купцов. Двор и конюшни постоялого двора всегда были забиты телегами и лошадьми. Фонари устало и тускло освещали порог трехэтажного деревянного дома, боком как бы накренившегося к соседнему каменному зданию.

Дверь открылась, и легкий вечерний воздух сменился тяжелым густым дымом. Снорри закашлялся и чуть не столкнулся с пожилой горничной, которая бросила ругательство ему вслед. Свечей было слишком мало, чтобы осветить огромный темный зал, переполненный самыми разными гостями от богатых торгашей до вшивых голодранцев. Хозяин гостиницы стоял за барной стойкой, рванными мелкими движениями протирая вот уже десять минут абсолютно чистую кружку для пива. Бросив на Снорри беглый взгляд, он тут же вернулся к своему бесполезному занятию, шепотом отвечая на незаданный вопрос мага.

– Да, он здесь. Сегодня днем черти принесли. Сукин сын.

– А зачем?

– А я знаю? И знать не хочу. Не видели его год, и хорошо было. Зачем опять явился?

Хозяин замолчал и все вытирал и вытирал несчастную кружку. Это был невысокий мужчина с морщинистым лицом, которое больше всего напоминало распаханную плугом землю. Снорри знал его давно и считал почти что своим другом. Он смотрел на хозяина пристально, но не смел применять магию, хотя мог узнать мысли грубого простого мужичка за раз.

– Да какой-то он не такой, – не выдержал наконец хозяин гостиницы. – Ну совсем не такой. Я его почти не узнал. Он, конечно, тот еще сукин сын был, но мальчишка же. А сейчас… Прям аж мурашки пробирают от взгляда. Все тут рассматривал и разнюхивал, а глазки все бегают, будто ищет чего. Ну и снял у меня комнату. Сидит, не высовывается. Я горничную послал – мол, сходи, проверь, – приходит и говорит, мол, он сидит в кресле и смотрит в окно. И не двигается. На полу какие-то бумажки валяются. Изрисованы. Бокал от вина разбит. Зашла убрать – он ее выставил.

– Ну это для него нормально.

– Да нет, Снорри. Не такой он. Что-то с ним не то. Чую вот нутром. Не к добру в город вернулся, сукин сын.

Снорри тоже чуял. Не нутром, но выработанной за десятилетия практики магической интуицией, которая редко подводила своего хозяина. Поэтому так торопился сегодня вечером, как только получил шокирующую новость. Поэтому хозяин гостиницы немедленно послал к нему на работу мальчишку-босяка с сообщением за пару медяков, как только непрошенный гость прибыл на постоялый двор.

– А остановился он где?

– Вторая комната от лестницы на втором. Как и раньше.

Снорри кивнул приятелю и пошел к лестнице. Шел он теперь медленно, словно бы обдумывая каждый новый шаг. Он поймал себя на том, что волнуется, что мысли бегут в голове хаотично, чего никак нельзя было допускать рядом с человеком, который сейчас находился за дверью второй комнаты от лестницы. Закрыв на всякий случай доступ к своим мыслям, маг остановился у порога, выдохнул и посчитал до десяти.

– Ну заходите уже, сколько можно! – раздался из-за двери задорный юношеский голос. Снорри легонько толкнул дверь – та оказалась не заперта – и вошел в комнату. Здесь, как и во всей гостинице, было довольно темно, но у самого потолка в комнате светился маленький голубой шарик, сотканный из чистой магии. На кровати, на полу, на столе валялись книги и записи вперемешку с походной одеждой, на столике рядом дымился огарок свечи. Из банного угла комнаты доносился плеск воды.

Юноша стоял у зеркала над тазом с теплой водой и неторопливо брился, насвистывая рваный мотив. Он был наг, только полотенце прикрывало бедра, от деревянной бадьи и таза шел горячий пар, темное зеркало запотело. Положив нож для бритья, юноша ополоснул лицо водой и повернулся к Снорри, искренне улыбаясь.

– Вы прочитали заклинание на блок доступа к мыслям на четырнадцать процентов медленней, чем скорость моего мышления. Ровно на это число она выросла за последний год.

– А твоя мать писала, что ты лежишь целыми днями на кровати.

– Все зависит от точки зрения.

Снорри оглядел юношу с ног до головы и понял, что хозяин гостиницы был прав. Джек изменился. Он стал мужественным внешне, глядел на мир нагло и упрямо, серые когда-то глаза потемнели, став ближе к цвету золы. Но главное было не во внешности. На дне потемневших глаз плескалась новая, необузданная стихия, которой не было раньше. Снорри понял, о чем говорил старый приятель. Юноша был болен. Болезнь его была нравственной и неизлечимой. Он был болен какой-то идеей – старый онейромаг узнавал признаки этого – но пока не было понятно, какой. И идея эта, кажется, преступала границы дозволенного в мире магии.

– Джек, – Снорри, несмотря на предчувствия, не смог сдержать улыбки. Он любил этого юношу когда-то почти отеческой любовью – той, что никогда не было у Джека. – Джек. Ты просто… знаешь, я чертовски рад тебя видеть. Целый год прошел…

Джек только пожал плечами в ответ. Аккуратно пройдя мимо мага в комнату, юноша опустился в кресло и уставился на небо. В комнате повисло молчание.

– Может, пойдем в Академию? Я попрошу, тебе дадут комнату, не ученическую, а для магистров.

– Я не магистр, – бросил в ответ юноша.

Снорри от удивления не сразу сообразил, что отвечать. Он не ждал таких чувств от Джека.

– Ты прошел испытание, ты написал трактат, завершил весь курс онейромагии, ты знаешь куда больше, чем любой выпускник, в конце концов, ты был лучший ученик Академии. Тебе не стоит так переживать о неполученном звании магистра…

– Нет. Я не об этом. Не переживаю.

Джек снова погрузился в размышления.

– В Академии есть работа. Могу тебя пристроить.

– Заказы? – поморщился Джек. – Мастер, пожалуйста. Страдания людей ужасны, потому что они все одинаковые. Вытирать чьи-то сопли…

– Нет, есть и другая работа. Король договорился со жрецами Храма: мы участвуем в разработке оружия, которое поражало бы души спящих людей.

– Нет. Это еще противнее. Если бы не Доктрина, Предел бы давно захватил весь Ферацци. Наши возможности куда больше простого оружия. Но увы, нарушать работу чужой души – это же богохульство. Да. Богохульство, – Джек произнес это слово так, будто ему нравился его вкус. Две искорки потаенного безумия в снова засветились в молодых, невинных глазах.

«Это ужасно. Его нужно чем-то увлечь, иначе эта болезнь будет только прогрессировать. Если, будучи полностью здоровым, он умудрился навредить половине жителей Новы, то что будет на этот раз?»

– А для чего ты тогда приехал?

Джек нахмурился. Его глаза как будто еще больше потемнели.

– Юноша! – твердым, но совершенно спокойным голосом сказал Снорри. – Я не собираюсь цацкаться с тобой больше, чем ты того заслуживаешь. Чтобы ты не задумал, – а я вижу, что цель у тебя есть, – тебе придется поделиться этим со мной. Я запрещаю делать тебе что-либо в пределах этого города без моего соучастия, и тем более без моего одобрения, поскольку… – Снорри коротким жестом предупредил Джека, который уже собирался возмутиться, – в прошлый раз, после того, как тебя изгнали, мне пришлось изрядно поработать, чтобы Академию не закрыли, магистры не лишились заказов обывателей, а я сам – работы.

Джек снова устремил взгляд в окно, словно ему было все равно.

– Я понял вас, учитель.

– Замеча…

– Но на этот раз я собираюсь вредить не другим людям, а самому себе.

Снорри сдержанно улыбнулся.

– Нет ли у тебя закурить? – спросил он, поудобнее прислоняясь к стене у окна. Джек молча протянул учителю коробку с «мариэльской хвоей». Снорри сделал неуклюжую самокрутку и поднес ее к свече. Дым от паленой травы, по неизвестной причине пахнувшей мариэльскими кипарисами, наполнил комнату.

– Я делал большие успехи в онейромагии как практик, – стал рассказывать Джек, глядя не на учителя, а в окно. Когда он начинал так разговаривать, он всегда смотрел мимо собеседника – Снорри это немного раздражало. – Но вот меня осенило: а теория? Кто ее создал? Почему мы ее не развиваем? Или я такой идиот, что чего-то не замечаю.

– Джек!

– Простите, учитель. Я перечитал все те основы, которые мы учили. А перед этим целый год корпел над сложнейшими трактатами в поисках ответа на вопрос, который даже не смог сформулировать. Я был дурак. Ответ был в основах.

– Джек, ближе к делу.

После одергиваний Джек всегда словно бы просыпался, а потом опять уходил в свой странный транс. Снорри с облегчением подумал, что юноша не настолько сильно изменился, чтобы бить тревогу.

– Ответ в Серебряной Книге, причем в Доктрине. Смешно, да? Только не в этом смысле, в котором вы сейчас это подумали. Нет-нет. Доктрина и есть ответ. Короче – мне нужно в Храм сновидений. Снова, как в прошлый раз. Но я могу поклясться, что никто не пострадает! Кроме меня, – он вдруг улыбнулся. – Мне даже нужна ваша помощь. Ну чтобы попасть в храм.

Снорри сделал затяжку.

– Джек, я почти ничего не понял.

Их прервал резкий стук в дверь. Джек замер и тут же закрыл лицо руками и стал шептать что-то неразборчивое.

– Это хозяин! – раздался испуганный крик с другой стороны.

Дверь распахнулась от резкого удара. В комнату ворвался воняющий дешевым пивом мужчина. Под слоем грязи на его куртке едва виднелся герб городской стражи Новы. Хозяин гостиницы робко выглядывал из-за его плеча, тараща глаза на Снорри, как бы пытаясь сказать, что он тут не при чем.

– Магистр Снорри, приветствую, – сказал стражник и растерянно оглядел комнату. Он искал что-то глазами, но никак не мог найти.

– А где… где Джек? Джек Хэйвуд?

Снорри приподнял брови и крепко сжал губы.

– Дак вот же он! – сказал хозяин гостиницы и ткнул пальцем в кресло. Джек отнял ладони от лица и со вздохом откинулся на спинку кресла. Он пытался навести морок на непрошенных гостей, но с хозяином гостиницы, который точно знал, что Джек находится сейчас в этой комнате, фокус не удался. Стражник, наконец увидев его, только сморщил нос и оскалил кривые зубы.

– Недомерок Джек, городской совет сказал, чтобы ты драпал из города со скоростью поноса из жопы и не возвращался, а увидят еще раз, то сколошматят из тебя пугало и поставят на площади у Академии. А я тебя препровожу до ворот. Задумаешь магичить – получишь в рыло. Встал, собрался, у тебя пять минут. Ну тут у вас и воняет!

И тут он резко захлопнул дверь, вытолкнув хозяина наружу. Джек только застонал.

– Я знал, что долго это не продлиться. Они меня засекли. Нет! Мне нельзя уезжать, – вдруг вскинулся Джек. – Этот Храм – мой единственный путь к свободе. Я хочу ее получить. Я должен! Я работал над этим весь год! Вы не понимаете меня сейчас, но потом, когда я все сделаю, вы увидите!

Джек вскочил и распахнул окно. Он уже перекинул одну ногу за карниз, когда Снорри, спокойно за ним наблюдавший, жестом приказал ему сесть обратно в кресло.

– Ты сейчас спокойно рассказываешь, что собрался делать, я стираю память стражнику и мы идем в Академию оформлять тебя как гостя. Либо ты уходишь из Новы, и я лично за этим слежу, – сказал Снорри, туша самокрутку о подоконник. – Слышал, у тебя пять минут.

Джек послушно сел на место.

– Я хочу уничтожить свою душу.

Снорри машинально поднес ко рту сигарету, которую только что потушил. Джек впервые за все время посмотрел ему в глаза.

– Для этого я собираюсь использовать Сферу Снов из Храма, вернее, всю ее энергию, которая идет на поддержание снов в городе, – продолжил он. – Люди не пострадают. То, что я совершу – это кощунство, я знаю. Если у меня не получится, меня арестуют и казнят. Я к этому готов. Если так случится, вам не нужно вступаться за меня. Я не прошу помогать мне с Храмом.

Юноша замолчал, и Снорри стал быстро считать. Если исходить из Доктрины, то Джек просто хотел совершить самоубийство самым кощунственным способом и без возможности обрести посмертие. Однако…

– У тебя есть расчеты?

Джек тут же достал несколько свертков из сумки. Снорри хватило тридцати секунд на оценку. Он свернул расчеты и положил себе в карман.

– Значит, ты хочешь на себе проверить, останется ли что-то от тебя, если уничтожить твою душу. Если это так…

– … то Доктрина не верна.

– А если не так, ты просто умрешь.

Джек молча кивнул. Он уже думал об этом.

В дверь вновь нетерпеливо постучали. Стражник вломился в комнату и решительно двинулся прямо к Джеку. Снорри встал между ними и жестом попросил его остановиться. Стражник неожиданно подчинился. Положив руку мужчине на висок, Снорри что-то шепнул ему на ухо. Джек ощутил мыслительный импульс, но не смог расшифровать его.

– Все, недомерок, пошли, – сказал стражник, оторвавшись от Снорри. – Мне приказали отвести тебя в тюрьму Новы.

Джек только успел недоуменно посмотреть на своего учителя, когда Снорри прикоснулся двумя пальцами к его виску, и парень безвольно обмяк в кресле.

– Так будет легче тащить, – сказал Снорри. – Когда придешь, передай, что магистр Снорри настаивает на аресте, публичном суде и казни Джека Хэйвуда.

========== Часть 2 ==========

Стражник озадачено пожевал губами, переводя взгляд с магистра на уснувшего в кресле юношу.

– В смысле? Это ж совет приказал арестовать… – нахмурился он. Снорри снова дотронулся до его виска, и стражник понимающе кивнул. – А-а, все, допер. Чей-то я.

Он взвалил Джека на плечо и скрылся на лестнице. Хозяин гостиницы чесал нос, глядя ему вслед.

– А я не допер. Ему приказали выгнать сукина сына из города или арестовать? Или это ты приказал?

– Не заморачивайся, дружище, – улыбнулся Снорри. – В совете разберутся.

Когда хозяин ушел, Снорри упал в кресло и обессилено откинул голову. Манипуляции с умом стражника были несложными. Сложно было скрыть их суть от Джека. Он стал слишком сильным. Слишком опасным.

Снорри так и уснул в кресле, скрестив руки на груди, истощенный эмоционально больше, чем физически. Ближе к полуночи в дверь снова постучали. На полусонное «входите» чья-то рука протянула в щель между стеной и дверью сверток бумаги и исчезла. Снорри подобрал его и протер глаза. Аккуратным почерком секретарь совета сообщал, что прошение главного магистра Академии удовлетворено и Джек Хэйвуд посажен в городскую тюрьму на 12 часов в ожидании собрания совета по его делу. Снорри облегченно вздохнул: от Джека можно было ожидать многого. Он ощущал исходившую от него ненависть: юноша не тратил силы, чтобы скрывать эмоции от учителя. Он еще надеялся бороться за свою жизнь. Снорри сложил письмо в карман. Времени было мало.

Город спал глубоким сном, даже фонари давно погасли. Снорри то и дело останавливался, чтобы перевести дыхание. До тюрьмы он дошел примерно за двадцать минут. Стражники Новы хорошо его знали и не обращали на него внимание. Коменданту тюрьмы он сказал, что хочет вразумить своего бывшего ученика перед лицом богов, ведь скорее всего его ждет смерть, и комендант отпер камеру, отдал Снорри ключ и даже оставил их наедине.

Тюрьма Новы была такой же чистой и вылизанной, как и все остальное в этом городе. В коридорах стоял резкий запах дегтя. Столы в камерах были вычищены до блеска, а кушетки застелены свежей постелью.

Джек лежал на полу, отвернувшись к стене. На визит Снорри он не отреагировал. Могло показаться, что он спит, но юноша чертил что-то пальцем на полу. Он считал. Снорри недовольно сжал губы, все еще чувствуя бурлившую в Джеке ненависть к учителю.

– Вот так вот. Меня предали. Развели. Меня! Смешно, – сказал наконец Джек. – Вы хотите моей смерти из-за того, что случилось в прошлый раз? Вас сильно унизили в совете из-за меня? Это месть?

Снорри только приподнял брови по старой учительской привычке.

– Сын мой, – сказал он, присаживаясь на край пахнувшей дегтем постели. – На рассвете тебя казнят за богохульство, и я решил заменить тебе жреца, чтобы ты мог исповедаться. Ведь я твой учитель. Не злись на меня. Ты должен понимать, что обязан принять смерть.

Джек наконец повернул голову и долго-долго смотрел на учителя снизу вверх, не моргая. Снорри был искренен – Джек не мог поверить в это! Он действительно хотел его смерти! Из благих побуждений! Что за бред… какая превосходная ложь. Снорри просто мстит ему за ту угрозу, под которую его ученик поставил Академию прошлый раз.

Джек почувствовал, как внутри все сжалось от омерзения – к самому себе. Это был его единственный шанс получить свободу, и он проворонил его, открывшись старому учителю, поддавшись панике и напору, долбанному доверию – вместо того, чтобы просто сигануть из окна! Дурак. Идиот. Безвольный ублюдок.

– Ведь то, что ты хотел, лишило бы тебя бессмертной души, – продолжал декларировать Снорри.

Джек снова отвернулся к стене. Ему было так противно, что не хотелось даже дышать.

– Ибо даже гении ошибаются и попадают в ловушки собственных слабостей, особенно когда уверены в отсутствии у себя таковых. Особенно в таких непростых ситуациях.

Джек вздрогнул. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как ненависть и омерзение сползают с его груди. Едва сдерживаясь, чтобы не задрожать от облегчения, он сказал как можно более яростным голосом:

– Оставь меня в покое! Я презираю Доктрину!

Снорри вытер со лба капельку пота и продолжил:

– Я понимаю твои чувства, но хочу тебе, прежде чем ты примешь окончательное решение о судьбе своей души, прочесть одну притчу.

Джек резко сел и одними губами прошептал:

– Нас не прослушивают. Проверил.

– Да? А тебе, тупице, можно доверять после всей этой сцены праведного гнева, которую я только что наблюдал? Поддаться поверхностному чувству и не суметь прочесть второй уровень мыслей! Джек, тебя пороть за такое надо.

Но Снорри тоже чувствовал, что их перестали прослушивать. В Нове не так много сильных онейромагов, чтобы читать их мысли и разговоры всю ночь. Он лег на кушетку, чтобы не тратить зря силы, и приказал ученику лечь на соседнюю.

– Еще раз: ты уверен в том, что ты делаешь? – спросил он шепотом.

– Да! Мою душу контролируют боги. Она не принадлежит мне! Мы все не принадлежим сами себе. Мы действуем не по своей воле, мы не выбирали не принадлежать – нас такими создали! Нас поставили на рельсы, как вагонетки в шахтах, и запустили. Но мои расчеты показывают, что есть возможность существования за пределами богов и сотворенного ими мира. Нужно только уничтожить то, через что они нас контролируют – душу. Я больше не буду человеком. Не смогу мыслить так, как сейчас. Но я обрету свободу! Я буду шире этого долбанного мира! Я открою план мироздания, закрытый для нас какими-то там «высшими силами»! Я… вы не понимаете, о чем я, да?

Снорри покачал головой и грустно улыбнулся. Джек был бледнее обычного. В глазах его тлели угольки. Он был болен – учитель это ясно видел – и одновременно совершенно здоров, как если бы безумец осознавал свое безумие и умел управлять им.

– Я попробую тебя переубедить. Одна притча. Последний раз. И мы сделаем то, что ты хочешь, – попросил Снорри.

– Я слушаю.

Джек откинулся на подушку и закрыл глаза. Он тоже очень устал. А им сейчас нельзя было уставать.

– Когда-то на севере жил один сильный маг по имени Кай. Все считали его счастливчиком и завидовали его мастерству, но самому Каю всегда и всего было мало. Никакие знания и силы не могли удовлетворить его. Однажды ночью ему привиделась прекрасная полярная волшебница, которая сказала, что знает секрет совершенной силы, но не может открыть его смертному, ведь он навсегда изменится и погибнет. Тогда Кай стал еще мрачнее прежнего. Он поссорился со всеми друзьями. Мир стал раздражать его. Он оставил еду и сон, он думал только о полярной волшебнице и наконец бросил дом, невесту и отправился на ее поиски. И с тех пор блуждает он по полярной пустыне в поисках совершенства, одержимый запредельным, не в силах чувствовать радость этого мира…

– Вы уже читали эту притчу на первом курсе. Самая страшная болезнь мага – одержимость идеей.

– Да, Джек. Ты болен. Но ты очень талантлив. Возможно, у тебя станет сил оглянуться самое на себя и остановить это.

Джек отвернулся. Он не мог не размышлять об этом. Не мог. Он уже думал раньше. Он был уверен в своей правоте, и все же с определенной точки зрения Снорри мог оказаться правым. Но… в том мире, в которым его учитель был прав, Джек уже не хотел жить.

– Я вас услышал. Спасибо. Я утвердился в своем решении.

– Я знал, что тебя не остановить и не заставить уйти из города силой. Поэтому я решил выиграть нам время в этой тюрьме, чтобы понять, что ты хочешь, и суметь помочь… спасти тебя. Но ты не нуждаешься в спасении. Я уважаю твой выбор, потому что я тебе учитель, а не духовный наставник или мамочка. Что ты рассчитываешь увидеть, когда уничтожишь душу?

– Не знаю. Границы нашего мира?

Снорри шумно вздохнул.

– Честно: я не хочу рисковать своей репутацией и тем более будущем Академии ради идеи, которую я не понимаю. Поэтому я не буду помогать тебе взламывать Сферу. Но я могу перенести твой суд с форума на храмовую площадь и задержать его, выступив в качестве обвинителя с речью. Я буду отвлекать их внимание и вызывать в них бурные эмоции, насколько это возможно. Они должны ненавидеть тебя. Я вспомню все, что ты им сделал плохого. Ты же в это время должен спрятаться как можно глубже внутрь своих личин и взломать Сферу, которая будет находиться в нескольких саженях от нас. Напряжение всех этих сил может стоить тебе здоровья. Если у тебя все получится, ты уничтожишь свою душу и уйдешь за пределы этого мира, как и хотел. Если нет… тебя казнят. Я очень этого не хочу. Я всеми руками за твой побег. Я могу повлиять на совет так, что тебя просто изгонят во второй раз. Ты не передумаешь? Нет, не передумаешь. Что ж, твоя смерть будет достойной моего ученика. Утром. А пока выспись. Я попрошу, чтобы тебе принесли шерстяное одеяло и хороший завтрак с кофе. Мы вряд ли сможем снова поговорить.

Снорри поднялся с кушетки и подошел к Джеку. Учитель и ученик молча пожали друг другу руки. Впервые за день Снорри ощущал, что все делает правильно. А потом он ушел, оставив своего ученика на его пути в одиночестве.

========== Часть 3 ==========

Над храмовой площадью, вымощенной разноцветной плиткой, лежала легкая утренняя дымка. Джек почти улыбался, подставляя лицо прохладному ветерку. Город еще спал: стеклянные башни застыли в ожидании солнца. Сидеть на парапете у храмовой лестницы было холодно, но Джек наслаждался даже этим.

Двое храмовых жрецов и двое молодых выпускников Академии сопровождали его вместо стражи. Они стояли вокруг него вроде почетного караула, но быстро заскучали и принялись приставать с вопросами. Джек делал вид, что ничего не слышит. Когда из-за башен за мерцающей дымкой появились первые лучи солнца, он умиротворенно закрыл глаза, откинул голову и отдался утренней неге.

Напротив храмовой лестницы в каких-то полчаса выросла полукруглая деревянная трибуна. Ее строители озадаченно оглядывались на Джека: им казалось, что онейромаг спал.

С восходом солнца вокруг трибуны стала собираться толпа. К редким зевакам подтягивались студенты и послушники храма, потом стали приходить женщины – все больше домохозяйки и старухи. За стариками настала очередь и всевозможных торговцев и ремесленников. Случайным образом в Нове настал внеплановый выходной.

А потом кто-то бросил в Джека камень. Парень наклонился в сторону, и булыжник угодил жрецу в живот. Он попятился. Онейромаги рядом занервничали: они почувствовали, как Джек читает мысли случайного человека в толпе. Потом они, не сговариваясь, надавили своей силой на разум Джека, и парень поддался, оставив попытки колдовать.

Ближе к десяти утра начали прибывать члены городского совета. Старик в строгой синей мантии – верховный жрец Новы, рядом с ним в торжественном белом платье – Магистр-хранитель Сферы. Капитан городской стражи, наместник короля Предела и несколько глав ремесленных гильдий.

Последним пришел Снорри. Он не стал садиться на трибуну, только молча наблюдал, как делают это советники и его коллеги-онейромаги Академии. На Джека Снорри даже не смотрел: парень видел только его сцепленные в замок за спиной руки. Наконец самого Джека привели к трибуне. Его никто не связывал и не тащил силой: в городе, полном онейромагов, в этом не было нужды. Джек чувствовал, как магистры – большая часть из них была его бывшими учителями – наблюдают внутренним магическим зрением за его разумом, готовые атаковать разом, как только Джек попытается колдовать. Но глава гильдии ювелиров все-таки что-то нервно прошептал Снорри на ухо, и тот согласно кивнул и приказал:

– Завяжите ему глаза.

И Джек остался без зрения.

Он позволил себе слабую презрительную улыбку. Он знал, что большая часть онейромагов мыслит картинками, и им нужно знать человека в лицо, чтобы воздействовать на него. Он знал, что ему самому для магии зрение не нужно.

Снорри несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. Игра масок начиналась.

– Без лишних предисловий скажу, что я принял решение судить своего бывшего ученика Джека Хэйвуда вновь, а не изгонять его из города, потому что, нарушив запрет объявляться здесь, он заявил о своем намерении вновь посягнуть на самое святое для нас. Сфера Снов, данная нам Богами, находится под угрозой, пока этот человек жив.

Он спокойно расхаживал вдоль трибуны. Его голос, ровный и громкий, было хорошо слышно на площади. Толпа, полукругом окружившая трибуны, загудела, соглашаясь с его словами. Джек мысленно повторял каждое его слово, проникаясь его идеями. «Я – угроза для Сферы, – думал он. – Я ненавижу жителей Новы. Я считаю их ничтожествами».

Он почувствовал, как один из магов за его спиной нервно задергался. «Да, вы полные ничтожества!», – повторил он, почти наслаждаясь. Это было то, чему всегда учил Снорри – и чему никогда не учили другие магистры Академии. Эмоции – главный враг онейромага. Справишься с эмоциями – станешь непобедим. Поддашься им – проиграешь другому онейромагу.

– Я хочу напомнить, какое тяжелое оскорбление нанес всем нам Джек Хэйвуд всего лишь год назад. Под покровом ночи он проник в Храм Сновидений и попытался подчинить себе Сферу, чтобы обрести власть над разумами всех жителей города, которые спали и видели дарованные Сферой сны. Все мы помним, какой опасности он подверг нас. Мы могли сойти с ума, заснуть навсегда, умереть – или, что еще хуже – от нас могли отречься наши Боги! А сколькие из нас получили душевное расстройство после этого подлого преступления?

«Вы его заслужили!» – подумал Джек как можно сильнее.

Члены совета начали перешептываться. Толпа же загудела еще громче. Кто-то вновь швырнул в Джека камень, и никто не пытался его остановить. Джек сделал едва заметный шаг назад, и камень упал рядом с его ногами.

– Этот юноша, – Снорри ткнул в незрячего Джека пальцем, – решил, что может подчинить себе разумы не только обывателей, но и своих учителей, жрецов, разум Хранителя Сферы в конце концов!