Текст книги "Свет во тьме (СИ)"

Автор книги: Astery

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Я тоже лорд! – поддакнул Фейлн.

– Я заколебался Софу слушаться! Ходит блин, пузатый генерал, приказы раздаёт. Раф, не смотри так, я люблю её, но у меня терпение кончается. Я устал по десять раз ванну принимать, потому что Софе кажется, что от меня пахнет краской, а от краски у неё голова болит. Почему она отца не напряжёт что-то делать?

– Вообще-то напрягла. – встрял я. – Дарон уехал за кроваткой.

– Но она ведь есть.

– Софе не понравилось, как она пахнет. Она сейчас сильно чихает от запаха сосны.

– Пузатый генерал с аллергией на сосну. – хихикнул Фейлн.

– Я всё слышала! – раздалось с другого конца коридора.

Мы повернули головы. Софа стояла у лестницы, скрестив руки под округлившейся от молока грудью, и смотрела на нас. Парни сглотнули.

– Это всё Верд! – выпалил Фейлн, показывая на первенца пальцем.

– Что?!

– Ты её первый так назвал!

– Ах ты крыса!

– Сам ты крыса!

– Парни, рояль! – прокряхтел я, придерживая огромную и тяжёлую бандурину, чтобы она не укатилась.

Флеймы спохватились и стали его толкать дальше.

– Дорогая, как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Я хочу погулять, пойдём со мной.

– Конечно, сладенькая.

– Э, нет, стоять! – выкрикнул Фейлн. – А рояль?

– Вы справитесь и вдвоём, я в вас верю. – сказала Софа, сложив руки на большом животе. – А пузатому генералу тяжело самому ходить, ему помощь нужна.

– Но он тяжёлый! – возмущался Верд.

– Он тоже. – Софа легонько хлопнула животик. – Там толкать недолго, ещё третий этаж и коридор. Ну и в спальню его задвинуть, ясное дело. Поцарапаете рояль – я поцарапаю вас.

Я невинно улыбнулся и пошёл к жене, бросив родственников на произвол судьбы.

====== Наследник ======

Я невинно улыбнулся и пошёл к жене, бросив родственников на произвол судьбы. Софа относительно недавно заняла себе отдельную спальню, чтобы когда ребёночек капризничал, не мешать мне спать. Ну и потому что на одной кровати нам спать стало тесновато, потому что животами мы упирались друг в друга, и так как я боялся лишний раз надавить, я отодвигался и спал на самом краю кровати. Софочка утянула меня в нашу общую спальню и показала на верхнюю полку шкафа, а сама опустилась в кресло.

– Достань шаль, пожалуйста.

– Сейчас. – я чмокнул её в щёку и взял оранжевую тёплую шаль, которую накинул ей на плечи. И только сейчас заметил, что она стояла без тапочек на каменном полу. – Ты чего босиком ходишь? Простынешь ведь.

– Я не могу обуться. – немного смутилась она. Взялась обеими руками за пузечко. – Живот мешает.

Я ласково улыбнулся. Такая беспомощная, такая милая. Видимо, она случайно задвинула тапочки под кровать, и не могла сама наклониться и достать их. Я взял её сапожки и начал обувать. Ноги отекли. Нужно не забыть размять их вечером, сама она не может. Когда я застегнул ей сапожки и завязал шнуровку, Софа вдруг вся вздрогнула и ухватилась за животик.

– Что такое? – встрепенулся я.

– Толкается. Ох! Дай руку… ай! Ах, Рафи, п-пожалуйста, погладь…

Я подсел к ней рядом, приобнял за бочок и опустил руку на беременный живот. С тех пор, как ребёночек начал двигаться, он переставал пинаться только когда я гладил Софу по животу. И мы этим активно пользовались. Недавно лорд Дарон потрогал его, когда ребёнок толкался. Потом его ещё два часа не могли оттащить от дочери. Ребёночек потолкался ещё пару раз, пока я гладил животик, и успокоился. Софа отдышалась и положила голову мне на плечо.

– Спасибо, дорогой… фух. Сегодня он активнее, чем в прошлый раз.

– Возмущается, что маму «пузатым генералом» назвали. – пошутил я.

– А мне нравится. Я злой и страшный генерал, я всех сажаю на бутылку.

– Я верю, мой генерал. Пойдём гулять?

– Идём. Нгх, не поможешь?

Я поднял её с кресла и открыл дверь. На улице мы с Софочкой гуляли неспеша и беспечно, пока из открытого окна не донеслось:

– Ты его поцарапал, рукожоп!

– Заткнись, Фейлн! Тащи краску или маркер, ща всё исправим.

– Я вас убью, дебилы! – крикнула Софит.

Братья девушки замолкли и закрыли окно. Та же усмехнулась и продолжила идти, пока я вёл её под руку. Мы дошли до конюшен, где нашли Рирза. Он возился с единорогом, которого нужно было объездить. Бастард застегнул на коне седло и заметил нас.

– О, а вы чего здесь? Сегодня ветренно, я думал, ты останешься в замке. – сказал он Софе.

– С чего бы?

– Ну мало ли, вдруг простынешь.

– Не простыну. Ты далеко?

– Покататься. – он погладил жёлтую шёрстку единорога между ушек.

– Привези мне оленину. Я хочу гуляш из оленины с чесночным соусом. – она мечтательно улыбнулась. – Ох, и ещё бруснику с мёдом.

– Я не на рынок еду, а кататься. – пояснил Рирз. На него пал гневный взгляд беременной одарённой, после чего Холдбист спешно ретировался. – Я передумал, заеду за олениной и брусникой.

– Спасибо, – мило улыбнулась Софочка.

Рирз безнадёжно на меня посмотрел. И в глазах его застыл немой вопрос: «Зачем ты зачал с ней ребёнка? За что мне такие лишения?». Софа принюхалась и поморщилась.

– Что за запах? Резкий, противный…

– Это мыло. – бастард показал на обмылки, которые валялись на улице после мытья лошадей.

– Фу… меня тошнит. – она поднесла ладонь ко рту.

– Так, идём, пойдём в сад. – я потянул её подальше от конюшни, пока она не решила высказать Рирзу. – Идём, Софочка, подышим свежим воздухом.

Она медленно пошла за мной, взявшись второй рукой за большой животик. В саду мы расположились под вишней, и Софа уселась на траву, откинув голову на ствол дерева.

– Мф. Я устала и проголодалась.

– Давай пообедаем здесь? – предложил я, поправляя ей шаль и поглаживая живот. – Сегодня солнышко светит, красота.

– Ну какое солнышко? – она поморщилась и прилегла на меня. – Ветер, холодно, я замёрзла.

– Хорошо-хорошо, дорогая, сейчас отдохнём и пойдём кушать в зале.

– Почему я всё время «дорогая»? – обиженно проговорила Софа. – Ты меня пышечкой и булочкой сто лет не называл, ты меня не любишь.

– Ну конечно же люблю, пышечка. – я поцеловал её мягкую румяную щёчку. – Моя сладенькая булочка с джемом, моя милая заварная пироженка с шоколадным кремом, моя пухленькая зефирка, я тебя очень люблю.

– Я толстая. – всхлипнула она и посмотрела на меня слезящимися глазками.

– Неправда, солнышко.

– Ты сам меня пухленькой назвал!

– Но ты не толстая. Ты же не я.

Она надула губы. Опустила взгляд и взяла меня за пузо.

– У тебя живот растёт. Прямо как у меня. У нас будет двойня.

– Ага, мальчик и девочка. – усмехнулся я и обнял жену. – Сердце моё, любимая, моя прелесть, не плачь. Моя сокровенная, желанная, драгоценная леди.

– Я люблю тебя. – пробубнила Софа, чмокнув меня в щёку.

– И я тебя, булочка.

– Ой… ох…

– Что такое, моя пышечка?

– Я… Р-Рафи… Ай!

– Софа?

– Ребёночек… – она взялась за живот и простонала. – Рафи, п-по-моему началось…

– Чт… но ещё рано… – опешил я. – Ещё четыре недели…

– Три с половиной… ах!

– Нет, что ты чувствуешь? Я сейчас помогу, это не могут быть схватки, время ещё не…

– Рафаил!!! – рявкнула Софа и вскрикнула. – Это ребёнок решил, что родится сегодня! Господи!!!

– Тихо! – я вскочил и начал поднимать её. – Софочка, сладенькая, дыши, ладно? Тихонечко, да, вот так, умничка.

– Мамочки, он ещё и пинается! – застонала Флейм, чуть ли не повиснув на мне. – Как больно!

– Люди!!! – заорал я. – Верд! Рирз, Фейлн! Леди Лилан! Бьол!

Первым меня услышал садовник. После моего вопля: «Бегом зови сюда слуг, твоя леди рожает!», он стрелой умчался в замок. Софа едва стояла сама, так что я схватил её на руки. В спине стрельнуло, я еле сдержал писк и понёс её, чувствуя, как в её животе пинается и ёрзает ребёнок. Как выяснилось, в это время вернулся лорд Дарон, который кинулся орать на всех, чтобы бегом звали лекарей и помогли Софии. Когда я принёс её в покои, началась лютая жесть. Из-за того, что Софочка начала рожать немногим раньше срока, лекарей пришлось ждать из Файртауна, потому что им приспичило спустить свою зарплату именно сегодня. А пока их не было, за главного врача был я. Рядом топтался лорд Дарон, силясь хоть как-то облегчить страдания дочери. Её лицо покраснело, по лбу скатывались капли пота, волосы растрепались. Она просила пить, то открыть, то закрыть окно. У неё подскакивала температура. Когда родственник в седьмой раз спросил, легче ли Софе, она не выдержала и рявкнула:

– Отец, свали!!!

Упиравшегося правителя оттащил Верд, который носился с водой для Софочки. Она громко простонала и начала плакать.

– Да когда он уже выйдет?!

– Соф, ещё ничего не случилось. Даже головка не показалась.

– Чт… аааай! Мамочки, – хныкала и стонала девушка. – Мне сейчас живот разорвёт, убейте меня!

Я слушал её крики и стоны, и чувствовал себя виноватым. Она, бедняжка, всю беременность вынесла, теперь ещё и роды, потом ещё года три во всём себе отказывать. Если честно, то роды – это ни фига не самый лучший день в жизни семьи. Уж точно не самый романтический. Если бы я не был целителем, а был бы каким-нибудь поваром или кузнецом, от меня толку было бы ещё меньше. А так как других лекарей до сих пор нет, видимо, роды принимать я буду сам. Я кое-как пристроил Софу полулёжа, опустил руки на живот и стал колдовать. Схватки были каждые три минуты. Я ослабил боль, насколько это было возможно, и приказывал слугам то менять простыни, то вытирать лоб жены, то себе, то давать воды. В комнате было очень душно, здесь стоял горячий нутряной запах.

– Вырежи его из меня! – выкрикивала Софа, стоная и часто дыша. – Сука, захерачь кесарево, я больше не могу!

– Головка уже видна. Дорогая, ты сильная, ты сможешь.

– Нет! – она громко простонала из-за схваток.

– Давай, милая.

– Убейте меня!

Через час в комнате разнёсся детский плач. Софа откинулась на подушки, я перерезал пуповину и метнулся омывать младенца. Мальчик. Мои руки подрагивали, а глаза слезились от осознания того, что у меня родился сын. Только что, минуту назад. Его не было, а вот он есть. Маленький, тяжёленький, красненький. Мой. Я омыл ребёнка и прикинул вес. Килограмма четыре с половиной точно есть. Мой хорошенький. Он кряхтел и покрикивал, я завернул его в чистую простынку и поцеловал в лобик. Моё солнышко, мой сыночек, папа рядом. Не плачь.

– Ра… Р… Рафи… – тяжело сказала Софа. – Кто у нас?

– У нас мальчик. – я подошёл к ней и крепко поцеловал, вытирая горячий вспотевший лоб. – Моя милая, я люблю тебя. Тебя и его. Ты хочешь попить? Сладенькая, не плачь.

– Ты сам-то плачешь. – улыбнулась она и взяла ребёнка. Он пыхтел, зажмурив глазки. Софа всхлипнула. – Ну привет, мой мальчик. Это мама. Ох, тяжёленький. Прямо как папочка.

Я сел к ней на кровать и обнял, любовно чмокая и смотря на сына. Я стал отцом, а моя пышечка – мамой. Через час, когда спальню привели в божеский вид, а Софа оправилась и накормила грудью ребёночка, к нам впустили Дарона и парней. Как я узнал, тесть все эти часы себе места не находил. Когда он увидел младенца, то так растрогался, что аж прослезился.

– Боже… на тебя похож. – сказал он мне. Затем сильно поцеловал дочь. – Моя милая, моя малышка… я… можно?

– Иди к дедушке, мой хороший. – сказала Софа, бережно дав сыночка отцу.

Дарон трепетно взял ребёнка на руки и поцеловал в щёчку.

– Какой тяжёлый, прямо рыцарь. – он немного покачал его, ощущая тяжесть. – Прямо как твой дядюшка Верд.

Дядюшка Верд в это время стоял и неотрывно пялился на младенца. Фейлн взял племянника на руки и шмыгнул носом.

– Божечки, он такой хорошенький… я теперь твой дядя… а как его зовут? – он посмотрел на нас.

Софа и я переглянулись. Я погладил её руку и поцеловал.

– У нас был один вариант… – начал было я.

– Имя должно быть достойным лорда! – вдохновился Дарон, тискаясь с ребёночком на руках сына. – Рорри Флейм. Или нет, Тормер Флейм. Или нет, как твоего дедушку звали, Софочка, Боуэн Флейм!

– Или именем короля, Аурон Флейм! – поддержал родителя Фейлн. – Или как его отца, Гийер Флейм.

– Ну какой он Гийер? – Верд взял племянника у брата. – Может, стоит получше мозгами работать? Всё же очевидно – он явный Верд.

– В таком случае, он явный Дарон. – фыркнул Дарон.

– Он не Верд, не Дарон и не Гиейр. – пресекла их Софа.

– Он Дариус. – сказал я, забрав сына. – Дариус Флейм.

Ребёночек закряхтел стал ёрзать.

– Кушать просит.

– Давай. – Софочка взяла его, отвернулась и стала кормить. – Мой мальчик ненасытный. Ну весь в папочку. – сказала она тихо.

– Дариус. – Задумчиво повторил тесть. – Дариус. Дариус Флейм. Неплохо, мне нравится.

Ночью, когда мы укладывались спать, Дариус Флейм всё никак не отрывался от груди матери. В самом деле весь в меня, с таким-то аппетитом.

– Никак не наестся. – улыбнулась Софочка, поглаживая сына по головке. – Ты моя сладкая булочка.

Сладкая булочка закряхтела и с усилием открыла глазки. Они были большими и тёмно-зелёными. Я думал, у младенцев они обычно светло-голубые. Софа поцеловала его и прижалась к лобику. Затем взволнованно посмотрела на меня.

– Рафи, он… он…

– Что такое, сладенькая?

– В его источнике есть что-то чёрное… как у меня.

Я округлил глаза.

– Но мы ведь уничтожили Раскол. Он не может быть тенью.

– Не может. Но видимо, магия теней ему передалась от меня. Хех, при этом у него там светится огонёк. – Софа нежно улыбнулась и поцеловала нашего сыночка. – Ты особенный, мой Дариус.

– Прямо как твоя мама. – добавил я, обняв их обоих.

Мы заснули, и я увидел сон. У леса, далеко на севере, где бушевала метель, стоял мальчик с золотыми волосами и зелёными глазками. В одной его руке горел свет, в другой была сосредоточена тьма. А за спиной были крылья из яркого пламени. Лицом мальчик напоминал мне меня, когда я был его возраста, лет семи. Он смотрел на меня и улыбался. И он сказал звонким детским голосом: «Я люблю тебя, папа». Возможно, это был полёт моей разгорячённой родами жены и радостью от появления сына фантазией. Возможно, это было видение, и спустя годы я увижу эту же картину. Но это будет уже совсем другая история.