Текст книги "Убежище 2277 (СИ)"

Автор книги: ArtNay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Дом, милый дом. ==========

2040 год. Бостон, Конкорд, Акушерское отделение Конкордской больницы имени святой Марии Магдалины

Небольшое двухэтажное здание на северо-западной окраине уютного городка Конкорда было больницей, которую содержали на пожертвования жителей города. Построенное в 1929 году, выходцем из Германии, как склад товаров и одновременно магазин, оно представляло из себя правильный квадрат 56х56 метров. К началу 80-х здание пришло в запустение, будучи, с одной стороны, слишком маленьким, чтобы быть складом, с другой – слишком большим, чтобы быть магазином. Так и стояло оно в печали и запустении до 2020 года, пока городской совет не начал искать место под больницу для городка, ибо ездить в Бостон по каждому чиху дорого, а вызывать скорую медпомощь слишком долго, особенно в экстренном случае. Так получилось, что это здание привлекло внимание, пусть и простояв сорок лет без ремонта. Трёхметровые стены из красного кирпича, да стальные балки, покрытые толстым слоем краски, с честью выдержали испытание временем – по большому счёту, нужно было лишь переложить заново коммуникации, полы с потолком да перестелить крышу. А уж отделка и завоз оборудование – вопрос решаемый, тем более неплохой подвал позволил хранить достаточно много препаратов в прохладной атмосфере. В 2040 году туда ещё добавили атомный генератор от «Дженерал Атомикс», который питался ядерными блоками, и позволял поддерживать беспрерывную работу оборудования. И вот в этом самом здании 17 июля 2040 года в акушерском отделении на первом этаже раздался крик новорожденного…

Первой моей мыслью было: “И где я?””

Второй – “Какого хрена тут происходит?!”. Объясню вам ситуацию, родившую эти вопросы.

Звать меня Афанасий Геннадьевич Гуров. Мне 47 лет, я ведущий инженер роботостроительного НИИ Уралвагонзавода, не женат, не состоял, не привлекался. Помимо работы в НИИ, я еще и старший инженер цеха где роботов производят – и собираем мы не серийные образцы, которые выпускают в главных цехах, а экспериментальные, начиная от военных дронов, заканчивая строительными, инженерными и аграрными с медицинскими. Так вот, сегодня у нас встала линия автоматической сборки, и сейчас мы на пару с главным энергетиком пытались родить объяснение этому происшествию.

– Фанасич, есть мысля?

– Ага, только опосля! Григорич, слушай, может релешка накрылась?

– Возможно, но не уверен я до конца в этом. Если бы полностью, то тогда бы он туда-сюда не катал бы продукт целых полчаса, пока не обесточили.

– Обратно согласен. Тогда рецепт такой: ты посмотри релешку в распределителе, а я посмотрю что там в блоке управления, может там микросхема всем сказала ” аллес капут” и приказала долго жить.

– Ну давай, Фанасич, ты только этого дятла своего новенького отошли подальше. А то я это ходячие бедствие опасаюсь.

– Хорошо.

Расскажу немного об этом бедствии, звать его Аркаша, Если быть точным – Аркадий Иосифович Нудельман, годов двадцати четырёх от роду. Очень умный и способный парень, но неуклюжий – страсть. То огнетушитель сорвет, то в ногах запутается и уронит цветок в офисе. Короче, тот ещё ходячий анекдот.

Вот и сейчас, отослав Аркашу подальше, я открыл блок управления. Эх, знал бы, что произойдёт – я бы Аркашу приковал цепями к столбу… Только я начал проверять провода и контакты, как меня херануло током, оттого что Аркадий, спотыкнувшись, нажал на кнопку подачи питания. Все бы ничего, но я в этот момент проверял, все ли хорошо с проводами, и одной рукой держался за блок питания, а брюки задрались немного вверх, и моя голая кожа немного соприкасались с контактным рельсом соседней сборочной линии тяжелого роботостроения. Как говорится, минус на плюс дают искру. И так меня шендарахнуло, что я как в замедленной съёмке почувствовал, как сначала прошёл разряд от руки до ноги, а потом – обратно. А очнулся я в каком-то светлом помещении, лёгким было больно, да и все расплывалось перед глазами.

В это же время в палате.

– Поздравляю вас, мистер и миссис Ёрмундсон, у вас прекрасный здоровый малыш. Я бы даже сказал настоящий Викинг, вес 3528 грамм, рост 49 см. Осложнений и врождённых болезней мы не выявили, роды у роженицы прошли успешно, так что две недельки под наблюдением в общей палате – и можете выписываться. Если же у вас есть робо-доктор, то можете уже послезавтра.

– Спасибо, доктор Корнелл. Мы как раз недавно купили Мистера Помощника в комплектации “медик-няня”.

– Что ж, это очень хорошо. Не вижу смысла задерживать вас больше, чем до послезавтра. Завтра проверим послеоперационную динамику и послезавтра, сразу после утреннего осмотра, можете отправляться домой.

– Ещё раз спасибо, доктор.

Эрик пожал доктору руку и присел на стул рядом с женой.

– Ну что, дорогая, как назовём сына?

– Мм.. Видишь ли, что Эрик, что Ирма – оба наши имени созвучны с фамилией. Давай тоже что-то нордическое?

– Надо подумать. Пойду позвоню отцу, порадую его, а заодно и посоветуюсь.

– Хорошо, только не разоритесь опять, а то что о нас подумают люди.

– Не думаю, что по такому поводу он будет сильно орать.

– Я тоже надеюсь, а то в последний раз он назвал меня ведьмой, которая очаровала его сына.

– Ага, а меня болваном, который испортил помолвку с дочерью его партнёра… Эх, ладно, пойду звонить.

Пока Ирма первый раз кормила малыша, Эрик вышел в коридор, и, отдав 5 баксов на ресепшене, заказал безлимитный по времени звонок.

– Алло, здравствуйте, меня зовут Анна и это компания “Сталеплавильная Одина», слушаю вас?

– Здравствуйте Анна, вас беспокоит Эрик Ёрмундсон. Можете соединить меня с генеральным директором?

– Одну минуту, ожидайте.

Спустя минуту Эрик услышал голос отца.

– Чего тебе надо, пропащий?

– И тебе привет, звоню тебя обрадовать.

– И чем же? Неужели тебя, механика, повысили до старшего механика по роботам в мастерской “У Джо”? Или ты наконец решил бросить страдать хернёй и вернуться ко мне, пойдя работать на завод? Если да – то хрен с тобой и твоей ведьмой, только сразу говорю – никаких переездов ко мне и семейных ужинов, пока ты вместе с ней.

– Папа, только не начинай, а? Я тебе по другому поводу звоню.

– Ну и по какому? Не тяни кота за интимные места.

– У меня сын родился!

– Эх засранец, нельзя же так вот, без подготовки, такое говорить, тем более по телефону! Мне блин уже не восемнадцать, пожалей старика на закате лет… Ладно, приезжай, хрен с вами, за внука я считай вас простил. Как назвали-то?

– Эммм хорошо, но не ожидал от тебя таких резких поворотов. Мда. А по поводу имени я тебе и звоню. Гляди, отец, как получается – ты Гунрир, я Эрик, любимая Ирма – все имена у нас в семье гармоничны с фамилией, и не первое поколение при том, вот я и звоню у тебя совета попросить – как сына назвать? А то что у меня, что у Ирмы с фантазией не очень.

– Балбес ты, сын. Я хоть и против вашего брака был, но никогда не говорил, что тебя не люблю. Подробнее дома у меня вечером поговорим. Что по поводу имени, а чего бы вам не назвать его в честь нашего предка-основателя, Олафом? Как тебе? Может, с таким именем не полным балбесом вырастет, в отличии от тебя.

– Не обязательно мне об этом говорить постоянно. А за идею – спасибо, думаю так и назовём.

– Иди уже, балбес, вечером поговорим.

========== Вот это поворот. ==========

С первых дней до семи лет

Доктор, сидящий за своим столом, несколько нервно поправил очки, и еще раз перетасовал медицинские документы у себя на столе.

– Мистер Эрик, мистер Гунрир.

– Мы провели все анализы и тесты. Ваш малыш не аутист, не шизофреник, генетических отклонений тоже нет.

– Доктор, – вкрадчиво сказал Ёрмундсон-старший, сжимая и разжимая кулаки под столом, – не тяни кота за интересное, ближе к сути излагай.

– Кхем… Мистер Гунрир, не надо нервничать, просто ваш внук – гений.

– А поподробнее?

– Понимаете, мы после приходов анализов и тестов наблюдали за ним целый месяц. Единственное отличие от обычных детей – сверхвысокая активность мозга. Обычно человек использует около десяти процентов мозга, у детей чуть больше – и то, пока они учатся и взрослеют. К двадцати годам показатели стабилизируются на 10-15% процентах. До этого, в зависимости от нагрузок, величина плавает от двадцати до пятнадцати процентов. Ваш же Олаф – уникален, у него постоянные тридцать процентов плюс минус 2-3%. Это значит, что он учится и усваивает материал быстрее своих сверстников в несколько раз, ну и думает соответственно.

– То есть – ничего опасного?, – видно было, что хоть слова дока Эрика успокоили, но не до конца.

– Верно, мистер Эрик, он просто обыкновенный маленький гений. По нашим тестам он далеко ушёл вперёд от своих сверстников, по набору используемых знаний он где-то на уровне выпускных классов старшей школы.

– Понятно, то-то он всегда был таким тихим и спокойным.

– Да-да уникальный случай, уникальный. Такие люди рождаются раз в сто лет, а то и реже! – доктор улыбнулся, всем своим видом пытаясь дать понять Гунриру, что его внуку ничего не угрожает.

– Нам все ясно. Я так понимаю, мы можем его забирать? – спросил Эрик.

– Да, вот вам выписка и рекомендация в учебное заведение по обособленной программе учёбы. Нагрузку парню нужно давать соответствующую его уровню развития. Если есть желание, могу вам посоветовать позвонить доктору Джону Арвельду из Массачусетского технологического института – он мой старый знакомый и замечательный специалист по составлению учебных программ лауреатам научных грантов на учёбу от правительства, в МТИ.

– Хорошо, так и сделаем.

– Вот и отлично.Вот его визитка – доктор протянул Эрику прямоугольник визитки – звоните ему завтра не раньше десяти. Джону я сам позвоню и предупрежу о вас, он будет ждать звонка.

– Спасибо доктор, всего вам доброго.

Объяснять,что я спалился по полной, надеюсь, не надо? Но всё по порядку.

Сначала я понял, что умер, а потом с удивление узнал, что заново родился. Первые полгода ничего необычного не происходило – сосал мамину титьку и гадил под себя, зрение постепенно прояснялось, и из расплывчатого становилось все более четким. Себя я достаточно быстро взял в руки и принял произошедшее. Английский и до переноса я знал неплохо – в прошлой жизни договариваться на международных выставках о закупке новых станков и продажах наших роботов приходилось не раз, да плюс научные конференции. Без знания английского языка в таких ситуациях не обойтись. На слух я в новом теле не жаловался, так что довольно быстро выяснил, что меня звать Олаф, отца – Эрик, мать – Ирма. Ещё был дед Гунрир – с одной стороны вредный старикашка, но с другой стороны он души во мне не чаял. Правда, как я понял по его общению с моим отцом, вся вредность во мне – явно из его характера…

Как бы у нас на родине сказали, – ” Гвозди бы делать из этих людей”. Да, дедуля был тверд, как стальной лом, и образ действий имел схожий – на таран, со всей дури и не стесняясь говорить то, что думает. Да и в выражениях себя дедушка не стеснял.

Достаточно быстро дед уломал мать с отцом переехать в его особняк на севере Бостона. Отца перевёл к себе на завод на должность старшего механика по роботам, а мать устроил учительницей по биологии в ближайшую школу, с декретом за свой счёт, иначе её отказывались принимать в штат сотрудников. Ребенком я рос тихим и спокойным, беспокоя родителей лишь по двум поводам – чего поесть и куда бы сходить по нужде.

Эта идиллия полетела ко всем чертям на седьмой месяц, когда моя мама вышла на работу и я увидел ЕГО! Рободоктор-няня на базе Мистера Помощника. Вот тогда я понял, что попал, и не просто попал в другой мир, вселенную – называйте как хотите, это был мир Фоллаута, фолыча, Карл! Это для меня стало шоком, если честно – думал что все, аут, не успею я прожить много – прилетят ядерные ракеты и прочие гадости из разряда ОМП мне на голову.

А ещё через неделю я узнал, что сейчас 2040 год. Попустило меня тогда нехило, настолько, что я написал на папу, который в этот момент с семьёй и мной на руках смотрел вечерние новости.

Он, конечно, особо счастливым от такого поворота событий не выглядел – но семья посмеялась знатно, а дед прямо сказал, что даже ребёнок понимает – этого ведущего новостей надо обоссать за ту чушь, что он выдает в эфир телевещания.

Постепенно в голове начинал складываться план, как не стать в 2077 барбекю, зомби или зеленым тупым громилой. Времени оставалось немного – но и не так уж и мало, ведь на тот момент мне тридцать семь будет. Есть возможность подготовиться.

Дальше тоже ничего не особенного не происходило до семи лет. В пять я пошёл в подготовительную школу, а по вечерам читал книги в библиотеке деда, тайком. Еще пробирался иногда в подвал, где у отца было домашнее рабочее место. Там я брал справочники по роботам и электронике, иногда – забирался в комнату к родителям и брал мамины книги по биологии. Мне было интересно все – и местная биология с генетикой, и фармакология, и энергетика, и робототехника, и производство сталей и сплавов, в общем все все все. Это же совсем не то, что было у меня в мире – сколько открытий, сколько чудес – от Рад-Х со стимпаком, до лампового ИИ и банков памяти. Банки памяти были биоэлектронные, смесь биологических клеток мозга, клонированных из клеток собак и дельфинов, и нейроэлектрическими кабелями, подключенными к ЛАМПОВОЙ платформе, ЛАМПОВОЙ КАРЛ! Никаких микропроцессоров, никаких интегральных микросхем – вообще полностью ламповая плата с ламповым процессором. Это полный улёт.

Тут некоторые из вас могут заметить,что лампы легко бьются. Так хрен вам там, скажу я – тут они не из стекла, а из прозрачной стали! Да-да как в ЗВ, смесь 129 простых в данном мире элементов – и получилось стале-стекло, используемое от электроники до триплексов в боевых машинах. Прикиньте – стекло с прочностью легированной стали!

Впрочем, одним из вопросов, ответа на который я так и не нашел, был таким – почему не было микропроцессоров, как в моём мире? Даже исследований не было по этой теме. Всю библиотеку прошерстил, точнее – американский аналог БСЭ (Большой Советской Энциклопедии). Пробежался по оглавлениям все пятидесяти трех томов и нашел, внимание, НИХРЕНА!

Ну ладно покричали, повосхищались, пора рассказать, как я спалился.

В семь лет мне подарили что-то вроде набора “юный техник”, с маленькой фигуркой мистера помощника внутри и его схемой. Не последней модели за номером девять, а такой, как был у нас – номер два, разница вся в начинке, движке и программном обеспечении. Логика там применена, кстати, троичная. Любимое объяснение подобной логики в прошлой жизни было примерно “да, нет, пошел нафиг”. Все же в наше время применения троичная логика практически не нашла.

Так вот, пару дней я потратил на изучение схемы, потом ещё недельку тайком полазил по библиотеке и папиному подвалу – и решил посмотреть, так сказать, “в естественном состоянии” на внутренности нашего робота. Взяв схему под мышку, тёмной тёмной ночью я спустился на первый этаж, нашёл робота в гостиной, и сказав кодовую фразу, пошёл с ним в папин подвал. Что за кодовая фраза, спросите вы? Да ничего необычного, это вам не шпионский фильм.

Аккуратно я подошел к роботу, который был в спящем режиме.

– Эдди.

– Да, молодой господин?

– Протокол двадцать семь дробь один альфа танго.

– Принято.

Откуда код, спросите вы? Так дед с отцом не поскупился – набор был подарочным, а значит – все по высшему разряду, в том числе и справочник с базовыми командами для робота. Вообще, набор для детей от 14 лет, но я его полгода канючил на свой день рождения, так что его купили мне даже и не думая, что я там что-то пойму – максимум поиграюсь с блестящими желёзками и фигуркой робота. Да и редко что я просил у семьи в подарок.

Кстати, если обычный набор со всеми инструментами и расходниками стоил около 500 баксов, то этот стоил 2500. Во-первых, двойной комплект деталей с необходимыми мелочами вроде болтов, шурупов, гаечек и маслёнок, а также четыре справочника. По электронике, по механике, по программированию для начинающих и краткий справочник команд техобслуживания для начинающих. Естественно, все для старых моделей – но мне как раз такая в загребущие шаловливые руки и попала. Так что набор серьёзный, даже для взрослого техника.

Спустившись в подвал, за два часа я совершил полную разборку Эдди на стенде, смазал все соединения, намазал термопасту на нагревающиеся части платы, промыл от пыли радиаторную систему специальной водой-диэлектриком, и аккуратно стал прикреплялись обратно последний радиатор, когда за спиной покашляли.

– Эээ, упс?

Только и смог я проблеять, когда, повернувшись, увидел отца со стаканом воды в руке. Глаза в размере как четвертак, в глазах – охренение 999 пробы.

– Сын, что ты тут делаешь, точнее какого черта ты делаешь с семейным роботом в моём подвале в три часа ночи?!

Батя, конечно, струхнул не на шутку – оно и понятно, в роботе-то ядерный блок стоит в качестве питающего элемента. Косяк. На утро, а точнее – через час собрался семейный совет, разбуженный воплем из подвала – дверь отец не закрывал, так что все всё слышали. С его-то глоткой и децибелами. Ах да, забыл сказать – мой папаня разругался с дедом изначально не из-за мамы , а из-за того, что решил свалить на три года в армию США, подписав контракт. Дед, по рассказам отца своим приятелям, орал долго, громко и не повторяясь в матах на трёх языках, когда приехал к отцу в учебку. Из этого спича, достойного старшего инструктора по строевой подготовке Хартмана*, отец тогда много нового о себе узнал … А уже под конец службы он встретил маму.

Короче, совет собрался, папа поорал на меня ещё раз, деда поорал на папу в том ключе, что нехрен оставлять дверь в подвал не запертой, мама поорала на обоих с мыслью той, что нехрен орать на ребёнка и при ребенке. В итоге дед решил отвести меня в частную клинику на обследование, мол, не хватанул ли я рентген, и вообще, какого хрена я в семь лет шарю в разборке роботов.

Вот так и оказался Штирлиц на крючке у гестапо.

Комментарий к Вот это поворот.

* Персонаж художественного фильма “Цельнометаллическая оболочка”. Смотреть исключительно в правильном переводе Гоблина! (Пучкова)

========== Семья, это семь Я! ==========

Немного о себе, семье, и о том, что происходило до 14 лет

Мой воображаемый дневник, мне уже четырнадцать лет, я лежу на шезлонге, шезлонг стоит на балконе в моей комнате, комната на втором этаже дома. Лежу я, значит, пялюсь на замечательное звездное небо и размышляю о высоком.

Конкретно – о том, что же произошло до моей смерти и после неё. О моих родных – что там, в мире “за скобками бытия”, что в самой настоящей для меня сейчас реальности мира Fallout …

Родился я в девяносто четвертом году под Тамбовщиной, в маленькой деревне. Отец у меня был агрономом, мама -технологом доильного аппарата, короче – дояркой при электродойке в колхозе. В царские времена тут были помещичьи земли, и здание администрации, а также клуб и фельдшерский кабинет располагались в бывшем поместье. В восьмидесятых отец с матерью приехали сюда, как молодая семья специалистов. Тут было стадо на сто голов, которое давало хорошие удои, да несколько полей с неплохим урожаем при правильном подходе.

А еще тут жил мой дед, точнее – прадед, прошедший всю Отечественную. В 41 году, после бомбежки Бреста, он ушел лесами на восток, встретив группу артиллеристов-окруженцев – отступал с ними до Минска, а там, приписав себе год и сказав, что умеет водить трактор – попал в ряда доблестной РККА. Был отправлен в тыл на трехмесячные курсы, там все-таки научили его водить и чинить, но не трактор, а тягач “Сталинец”, так он все войну и прослужил на нем, был трижды ранен. Первый раз под Москвой, когда выбили половину подносчиков снарядов – вылез из тягача и помогал артиллеристам, и во время ответки немцев получил осколочную рану в ногу. Второй раз – под Сталинградом во время налета авиации. И третий, самый героический – на Курской дуге. В тот день немцы прорвали контратакой фланг дивизии, и выкатились прямо на артиллеристов. После нескольких выстрелов “четвёрок” осколочными передовой дозор немцев выкосил расчеты орудий, и покатил дальше. Дед же, в этот момент сидевший в тягаче, замаскированном в кустах, вылез наружу и увидев эту безрадостную картину грамотно оценив обстановку, принялся действовать.

Таскал мой дед “на крюке” М-30, дивизионную гаубицу образца 1938 года. Каким-то чудом уцелело одно орудие и пара десятков ящиков с осколочно-фугасными снарядами.

То, что дед задумал, было осуществимо лишь с М-30 – на старых гаубицах не вышло бы так широко маневрировать по фронту огнем, углы поворота не те были. Хотя поскакать ему пришлось изрядно – все же не “сорокапятка”, маховики наводки по горизонту и вертикали с разных сторон от ствола расположены. Расположение батареи на опушке леса и развороченные позиции соседних орудий батареи внимания немцев пока не привлекали … пока. Ждать долго не пришлось, вскоре на дороге, проходящей в полукилометре от позиции батареи, появились немецкие “Ганомаги” и прочий бронезверинец, ведущие зенитный огонь из всего, что стреляет. И вот по ярко выделяющемуся антеннами штабному броневику-то дед и вдарил со всей пролетарской яростью. Пролетавшая над дорогой эскадрилья наших Илов, по которой так яростно садили фрицы, замаскировала первых два выстрела – немцы подумали, что “горбатые” сбросили бомбы. А дед удачно накрыл КШМ* командира моторизованного полка. Впрочем, немцы вскоре очухались, и для порядка отправили отделение пехоты проверить позиции батареи. Тут-то деду и пришел бы полный кирдык, если бы не контратака нашей танковой роты. Но пару осколков в ноги дед успел получить, когда уже немецкая дивизионная артиллерия громила наших танкистов на отходе.. Хромал всю оставшуюся жизнь, после войны, демобилизовавшись, поселился в этой деревне. Подальше от города, поближе к природе.

Прадед был в колхозе механиком – постоянно что-то чинил, то трактор, то грузовик, то еще какую сеялку-боронилку. После развала страны, а вслед за ней – и колхоза, люди стали сваливать в город. Хотел уезжать и отец – но дед, схватив его за шкирку, сказал тогда, чтобы не спешил он в город, ибо земля прокормит, а воровать тут у народа нечего. Так и получилось – половина тех, кто уехал в город, поумирала – кто от голода, кто от водки с наркотой, а кто и от ножа с пулей. Дед же взял оставшихся односельчан железной хваткой, заставил их организоваться. Его тут уважали – ветеран, орденоносец. Отец стал ИПешником и председателем села. Дед – так и остался механиком, а народ, переждав бурю девяностых и прикинувшись перед заезжими шлангом в двухтысячном году, вернули стадо в коровник, который периодически ремонтировали сами, да и потихоньку землю вспахивали, бывшую раньше колхозной. Вот в таком вот селе я и жил. Жили мы как – и все не бедно, но и не богато – мать работала дояркой с раннего утра до самого вечера. Отец совмещал три должности – ИПшника, агронома и председателя, и тоже был дома либо рано с утра, либо поздно вечером. Разве что зимой становилось поспокойнее, и видел я их чаще.

Вот так и получилось, что все мое босоногое детство я провел рядом с дедом. Даже будучи в возрасте, он был бодрым неунывающим стариком – постоянно что-то крутил, собирал и разбирал, а я -я рядом с ним, смотрел сначала, а потом и помогал (классически -принеси-подай-брысь отсюда). Ближе к совершеннолетию уже на полноценной основе работал с ним в паре, обычно после школы или летом, когда самая страда. Наверное, отсюда и выросла моя тяга к механике и железу в целом. Закончив школу,я поступил в технический институт, там заинтересовался робототехникой. Выпускной работой к диплому я представил робота – маленького, несовершенного, но он мог различать различные инструменты и подавать их с четко определенных мест. Фактически это была роборука-помощник. Там меня заметил представитель Минобороны, и написал рекомендательную записку на УВЗ.

С вот такого полукустарного робота и начался отдел робототехники на УВЗ. Были мы молоды, творческим началом не обделены – так что вскоре дело пошло на лад. Самыми частыми заказчиками были промышленные предприятия, МЧС, и МО. Молодыми кадрами нас пополняли исправно, да и денег хватало от госзаказа. Так что после того, как мы сумели построить работающий прототип робота-хирурга, способного к тонким операциям, к нам в очередь встали и зарубежные заказчики. Даже из США и Южной Кореи приезжали заказчики. Сманить нас пытались, конечно – но после того, как одного такого “купца” “потеряли” и не нашли, присмирели ребята. А наш секретчик получил внеочередную звездочку на на свои доблестные плечи. Кибердоктор был, конечно, неполноценной заменой врачам, но существенное им упрощал жизнь, вплоть до операций средней сложности.

Характер мне достался от деда, так как с ним я был чаще чем с кем-либо. Поэтому я всегда был живчиком, веселым и общительным в нерабочее время – и тираном на работе, особенно в плане дисциплины. Ни одного пьяного или курящего в неположенном месте у меня в цеху не было – быстро отучил штрафами, а нескольких непонятливых уволил по статье и несоблюдению ТБ.

Был, однако, Аркаша – самоходная катастрофа и причина моего попадания сюда… Так что не всех я вытравил идиотов, явно не всех…

Но вернемся к последствиям моего залета с роботом.

Я – гений! Это оценка врача, если что, так что не нужно тут о мании величия мне рассказывать. Я использую в среднем тридцать процентов мозга активно, и после истории с больницей я долго применял эту способность чуть мозоль не натёр. Подозреваю, что все из-за того, что я, взрослый дядя с высшим образованием и развитым сознанием, попал в младенца. Это огромная нагрузка на юные мозги – вот, по моим прикидкам, организм и адаптировался. Человек – вообще существо живучее. Как я понял, сразу после моего второго рождения моя душа с сохраненным сознанием и памятью затребовала очень много места для хранения информации и её обработки. Видимо, она (душа), еще и намного прочнее, сильнее и устойчивее, чем тело (дух силен – плоть слаба, ага). Тут телу пришлось выкручиваться. а так как мозг был маленьким, и только годам к десяти достигал своего более-менее развитого объема и состояния, то этот эффект закрепился у организма. Вот так и получилось, что стал я гением. В чем это выражалось? Объясню на примерах.

Во-первых – скорость чтения: если раньше книгу в 400-500 страниц я прочитывал за 12 часов, и осмысливал за сутки, то теперь – за четыре-пять часов книгу я прочитывал, и за оставшееся время дня я её осмысливал, то есть понимал то, что в ней написано.

Во-вторых – скорость мышления и обработки информации. Для примеры возьмем решение математических задач. Раньше я решал сложную для меня задачу за часа полтора и два тетрадных листа расписанного ответа убористым аккуратным почерком. Сейчас – это двадцать – тридцать минут.

Ну и в третьих, хоть это и попахивает мистикой и серой – я научился проникать в суть вещей мыслью. Если без лишнего метафизического философствования – контакт с объектом познания позволял полностью понять его схему внутреннего устройства и взаимодействия частей, узнать, из каких материалов он состоит. Более того, технологию производства нематериального объекта я тоже получал в довесок ко всему остальному. Выяснилось это в момент проведения ТО нашим домашним роботам.. Сижу я у отца вечером в подвале, провожу ТО Эдди и Сержанту, в какой-то момент, прикручиваю бронепластину нашему Мистеру Храбрецу. Между пальцами руки, которой я держал пластину, прошла маленькая электрическая дуга, ударила в робота – И Я ПОНЯЛ ЕГО ПОЛНОСТЬЮ!

То есть абсолютно – от того, из каких сплавов, в каких пропорциях и при какой температуре делалась его броня, до самого секретного во всех роботах и генераторах. Я ПОНЯЛ КАК И ИЗ ЧЕГО СОСТОИТ ЯДЕРНЫЙ БЛОК, КАКИЕ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ И КАК ЕГО ДЕЛАЮТ И В КАКОЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБИРАЮТ!

Понимаете, мои дорогие друзья, ядерных блок оснащен системой самоликвидации при вскрытии – и если вы его вскроете, то получите цилиндр спекшихся фонящих внутренностей. Я одним касанием вскрыл самый охраняемый МАТЬ ЕГО СЕКРЕТ США!

Откат, впрочем, не заставил себя долго ждать – через пару секунд мне стало хреновенько, и я упал в обморок прямо на робота. А потом еще ходил два дня вялый, болела башка и потерял одномоментно 1.5 кг веса. Способность чит, имба и рояль, но надо поаккуратней с ней быть, а то это может хреново кончиться. Предполагаю – даже летально. Особенно, если кто-то узнает о такой возможности моего организма…

Семья Ёрмундсон

Теперь пора поговорить о моей нынешней семье. Действительно о семье – ибо я такими их уже привык считать.

Начнем с самого простого – моей мамы. Светловолосая, с проблесками рыжего цвета в средней длины прическе, зеленые глаза, неплохая фигура даже после родов, рост 179 см, правильные и мягкие черты лица европейского типа. В отличие от отца, мама не имеет сильно глубоких корней – прабабка русская, приехала после революции в Калифорнию, прадед был сербом, приехал в США чуть попозже, в двадцатых. Дед – сербо-русским был, бабушка – ирландкой из диаспоры в Калифорнии, небольшой, но дружной. Мама – это их потомок, как вы понимаете.

Познакомились они с отцом, когда он служил техником наземного обеспечения на базе морского флота США в Калифорнии. Там и поженились, а потом отец вернулся сюда, в Бостон. Мама – человек очень добрый и мягкий, я бы даже сказал – домашний, как она управляется с балбесами в школе – я не понимаю. По образованию – учитель биологии, и сейчас работает в школе по соседству. Человек она тихий и спокойный, до того момента, пока дело не касается меня – вот тогда в ней просыпаются все самые весёлые корни русских и ирландцев. Готова порвать как Тузик грелку и одернуть кого угодно, если этот индивидуум покусился на меня. Даже деда затыкает таким яростно холодным тоном, что будь я львом – попытался бы прикинуться ковриком для ног. Самый яркий момент был, когда дед совершил глупость и пришел ко мне прощупывать почву по поводу помолвки с какой-нибудь дочерью его партнеров для укрепления бизнес-связей. Зря он это сделал при маме. Мы сидели в гостиной с мамой, она пила чай, смотрела какое-то шоу для домохозяек, я читал книгу по квантовым полям для начинающих. Отец по случаю выходного до вечера завис в подвале с новым тестовым стендом. В этот момент дед, сидя в своем кресле рядом с камином в своем любимом халате с драконами, и читая газету, задал вопрос о помолвке…

Флешбек

Пару раз глянув на меня, и взглянув на мать, которая увлеклась шоу, он свернул газету и как бы невзначай спросил: