Текст книги "Утро после охоты с ночной сворой (СИ)"

Автор книги: Arliannet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Часть 1 ==========

Ухмылка, сопровождавшая приветствие дежурного, больно ударила по самолюбию, хотя к чему-то подобному он был готов. Инспектор понимал, что ночной неудачи ему не простят. Настырный провинциал, рвавшийся распутывать самые сложные дела, давно раздражал маститых парижских ищеек. Они пристально наблюдали за новичком, ожидая, когда он облажается. Вчерашней ночью он наконец доставил им это удовольствие. Теперь долго придётся терпеть насмешки и злорадство, плохо замаскированное под сочувствие.

Но самое скверное не это, – в конце концов, он давно приучил себя не замечать насмешек, – а то, что проклятый Вальжан снова ушёл, выскользнул, отыскал прореху в так тщательно свитой, неоднократно проверенной сети. Как ему это удалось? Жавер не понимал. Инспектор который раз перебирал в памяти каждый свой шаг. Да, не стоило затягивать с арестом, нужно было брать сразу, и под лунным светом надо было быть осторожнее, но всё равно, чёртову каторжнику некуда было деваться – а ему всё-таки удалось вырваться и снова оставить Жавера в дураках.

Инспектор взялся за дверную ручку, но взрыв хохота, раздавшийся в комнате, заставил его помедлить.

– … начальник патруля выслушал и говорит «хорошо, месье, я вас понял, дело очень серьёзное и вам нужна наша помощь. Мы готовы вам помочь, вы только скажите, если преступники решат напасть, вас от кого в первую очередь защищать – от малышки или от старика?» Тулонец аж побелел от злости…

Тулонец! Жавер сжал кулаки, задыхаясь от бессильной ярости. Ненавистное прозвище прилипло к нему сразу, хотя в парижскую полицию инспектор пришёл из Монрейля. Да, он действительно начинал служить в Тулоне и провёл там много лет, но это ли имели в виду насмешники? Жавер считал, что кличка намекает на его позорное происхождение, о котором тут же непостижимым образом стало известно всем сослуживцам.

-… видели бы вы его лицо, когда мы упустили того типа с девчонкой и упёрлись носом в стенку. Чуть ли не обнюхивал там всё. Метался в этом тупике, как ненормальный, я уж думал, придётся в Бисетр везти…

Инспектор рывком распахнул дверь и, ни на кого не глядя, прошёл через комнату к своему месту.

– Доброе утро, Жавер, – нарочито дружелюбным тоном поздоровался рассказчик. – А я тут как раз говорил про наше ночное предприятие.

– Я слышал, – процедил инспектор сквозь зубы.

– А, ну ладно, – паршивец нимало не смутился. – Жавер, скажи, в Тулоне…

– Кагуль, может, вспомним, как Дюкло-Безухий обнёс лавку ювелира, когда ты сам в ней находился, получив предупреждение от своего осведомителя, но был слишком занят перемигиванием с красоткой, которой, к тому же, оказался переодетый мальчишка? – неожиданно вмешался Трокар, старший инспектор, помнивший ещё легендарного комиссара Ле Флока.

Кагуль покраснел, тогда как остальные полицейские снова разразились хохотом, смеясь над своим неудачливым товарищем так же безжалостно, как минуту назад над чужаком.

– Ну, а вы, – Трокар развернулся к следующей троице весельчаков, – Посмеёмся над тем, как Бычий Глаз угостил вас вином со слабительным и сбежал из участка, пока вы все трое сидели в сортире?

Смех мгновенно стих.

– В чём дело, парни? Париж очищен от преступников и вам больше нечего делать, кроме как языки чесать? Живо по местам, кого увижу без дела – сам найду занятие, но тогда не жаловаться. Жавер, мне нужен рапорт о ночном происшествии.

В участке мгновенно установилась тишина, нарушаемая лишь шорохом страниц или скрипом перьев. Жавер придвинул лист бумаги и принялся последовательно описывать события минувшей ночи. Время от времени инспектор останавливался, перечитывал написанное, ненадолго задумывался и продолжал писать, стараясь изложить происшедшее максимально подробно и объективно.

Закончив рапорт, он поднял голову и увидел, что участок почти опустел. Кто-то ушёл на встречу с осведомителем, кого-то вызвали на происшествие, которыми Париж был богат в любое время суток, а некоторые поспешили выдумать себе неотложное дело, лишь бы убраться подальше от рассерженного начальства.

Жавер молча протянул исписанные листы старшему инспектору. Тот погрузился в чтение, изредка хмыкая или отчеркивая ногтем отдельные строчки. Перевернув последний лист, Трокар взглянул на стоявшего у стола инспектора и неожиданно спросил:

– Вы завтракали?

– Что? – не понял Жавер.

– Держу пари, что не успели. Тут неподалёку есть тихое местечко, меня в нём знают, примут по высшему разряду. Там и поговорим. Пошли.

Не дожидаясь ответа, Трокар направился к выходу. Жаверу ничего не оставалось, как последовать за ним.

Они пересекли улицу, затем Трокар свернул в крохотный переулок и толкнул дверь под скромной вывеской, изображавшей тощего поросёнка, нанизанного на вертел, крутившийся над устрашающих размеров очагом. Внутри оказалось неожиданно многолюдно. У Жавера мелькнула мысль, что навряд ли им удастся здесь спокойно поговорить, но к ним уже спешил хозяин, суетливо вытирая руки о подол грязноватого фартука.

– Господин старший инспектор, какая честь! Что прикажете?

– Как обычно. И проводи-ка нас туда, где нам не помешают.

Не переставая кланяться, трактирщик повёл гостей по скрипучей лестнице на второй этаж. Там было не в пример тише. Мужчины расположились в дальнем углу, дождались, пока миловидная дочка трактирщика не расставила на столе тарелки с аппетитно пахнущей мясной похлёбкой, тушёной крольчатиной и варёными овощами. Поставив напоследок кувшин вина, девушка удалилась. Трокар принялся за еду. Жавер с трудом проглотил несколько кусков и положил вилку.

– Себя ты не выгораживаешь, не сваливаешь неудачу ни на ребят, ни на случай. Это хорошо, – заговорил наконец старший инспектор, сразу перейдя на ты. – Что потерял время на переговоры с патрулём, я тебя не виню: ты этого типа знаешь, тебе виднее, насколько он опасен. Но одного я всё же не могу понять: зачем ты тянул время? Его можно было взять на выходе из лачуги Горбо, когда он ни о чём не подозревал, или на улице Понтуаз. Чего ты ждал?

Жавер вздохнул. Он и сам затруднялся определить то чувство, которое каждый раз, когда он уже был готов дать сигнал к окончанию охоты, заставляло его снова и снова отдалить момент ареста, чтобы продолжить игру в кошки-мышки с ничего не подозревающей жертвой.

– Он шёл прямо в тупик Жанро. Оттуда ему некуда было деваться, – наконец пробормотал инспектор, отлично понимая, как беспомощно это звучит.

Следующий вопрос Трокара огорошил инспектора.

– Что у тебя с этим типом?

Жавер вскинул голову.

– Этот беглый каторжник… Вальжан… Он насмехался над правосудием, прикинулся честным человеком, пролез в мэры, всем задурил голову своим красноречием, своей показной щедростью и добротой. Я догадывался, кто он, но у меня не было доказательств. Он вмешивался в мою работу, прилюдно унизил меня из-за публичной девки, вышвырнул, как нашкодившего щенка, а потом из-за него я невольно солгал под присягой, чуть не отправил на каторгу невинного человека. Я бы себе не простил, я пытался рассказать о нём, но мне сказали, что я ошибся, что он – это не он, а тот Шанматье, и я не посмел возразить, я сам поверил, что ошибся…

Трокар, не перебивая, внимательно слушал сбивчивую речь инспектора.

– Он удрал, но я всё равно его нашёл и отправил назад, на каторгу, туда, где ему самое место. А он снова обманул всех, заставил поверить в свою смерть и вернулся в Париж, чтобы тут продолжать свои гнусности. Я узнал его, но должен был окончательно убедиться, я не хотел ошибиться ещё раз. Я не мог подставить полицию под удар скандальных писак, и снова обвинить невинного тоже не мог. Поэтому я не арестовал его в лачуге. Я хотел, как лучше, но всё испортил. Я его упустил. Я знаю, что виноват, и приму любое наказание, – полностью выдохнувшись, Жавер замолчал.

Неожиданно Трокар рассмеялся.

– Восемь месяцев за тобой наблюдаю, и сегодня ты впервые похож на живого человека.

Жавер угрюмо взгляну на старика, ожидая новой порции насмешек. Но тот сразу посерьёзнел.

– Понятно. Допёк тебя этот беглый каторжник ещё в Монрейле. Ты играешь?

Инспектор удивлённо воззрился на Трокара, поражённый неожиданной переменой темы.

– Вот Кагуль играет. Каждый раз проигрывает месячное жалование и норовит влезть в долги. А всё потому, что не может вовремя остановиться. Сколько раз я ему говорил: установи меру и не переходи через неё. В самой игре беды нет – хочется иногда кровь взбудоражить, беда в неумении сказать себе «хватит». Понимаешь, к чему я?

Жавер опустил взгляд и молча кивнул.

– Ты заигрался. Тебе нравилось чувствовать, что эта скотина не подозревает, что он в полной твоей власти. Тебе так нравилось, что хотелось растянуть это ощущение подольше, ты не мог заставить себя остановиться. И проигрался в прах.

– Я готов… – начал Жавер.

– Не перебивай. Что мне с твоей готовности? Ну, выброшу я тебя на улицу. Это мне поможет поймать беглого каторжника? Нет, приятель. Оставайся на месте и лови его сам, пока не поймаешь.

– Он в монастыре, я точно знаю. Ему некуда было деваться, я перекрыл все выходы. Мы должны получить разрешение и обыскать там всё, перевернуть сверху донизу.

– Забудь. Этого никогда не будет.

– Но почему?!

– Ты сам упомянул о скандальных писаках. Стоит нам только заикнуться про монастырь – они поднимут такой вой, что все в отставку вылетим, начиная с префекта. Им только повод дай. Тебе, может, и всё равно, а я свою пенсию заработал и лишаться не хочу. Никто не захочет, потому и в монастырь никто не сунется. Да и скорее всего, нет там уже твоего каторжника.

– Но ему некуда деться. Он там.

– Во-первых, он мог перейти через внутренний двор, перелезть через стену и раствориться на улицах.

– Мои люди окружили весь монастырь.

– Знаю я этих людей. Один заснул, другой завернул в кабак, третий встретил смазливую бабёнку и забыл, зачем тут стоит… Запросто могли упустить.

– А ребёнок? Думаете, он мог проделать всё это с ребёнком на руках?

– Один раз он это уже проделал, когда бежал от тебя, да и вообще, мог девчонку оставить во дворе монастыря. Но искать мы её не будет, – предостерегающе поднял руку Трокар, предупреждая следующий вопрос Жавера. – Что нам с девчонки? Она нам ничего толком не расскажет, да и монахини, если она у них, нам её не отдадут, а в их бухгалтерии сам чёрт ногу сломит. С пансионерками ещё можно разобраться, а вот когда и откуда появилась очередная сиротка, можно искать до скончания века.

Во-вторых, весь Париж прорыт подземными ходами, никто не знает толком всех входов и выходов, а уж под монастырём наверняка есть, и не один. Так что и этим путём твой каторжник мог уйти, с девчонкой или без. Сами монашки могли ему помочь, чтоб избавиться поскорее от такого гостя и не связываться с полицией. Им тоже скандалы не нужны. Нет у них никого, и взятки гладки. Наконец, – Трокар жёстко усмехнулся, – они его и порешить могли, а потом зарыть – у них там своё кладбище имеется. Префект запретил его использовать, ну так про каторжника никто не спросит.

Жавер недоверчиво покачал головой.

– Монахини? Невесты Христовы?

– Некоторые из них ещё помнят якобинский террор. Им тогда чудом удалось выжить, нескольким самым молоденьким, они видели, как убивали их сестёр и поняли, что за свою жизнь надо драться, что или ты, или тот, кто тебе угрожает. А что до греха – замолят, им это проще.

Ты оставил людей наблюдать за монастырём. Это правильно. Пусть присмотрятся к выходящим. Если твой каторжник действительно там и взял монашек в заложницы, это можно будет понять. Люди будут выглядеть напуганными, издёрганными. Тогда и у нас появятся козыри, а пока к префекту идти не с чем. Но скорее всего, каторжника в монастыре уже нет. Живой или мёртвый, он покинул эту благую обитель. Если живой, то сейчас надолго заляжет на дно. Судя по твоим словам, человек он бывалый, неглупый, и понимает, что ты землю носом рыть станешь, лишь бы до него докопаться. Но рано или поздно он объявится, тогда тебе и карты в руки. Надеюсь, свою ошибку ты понял и второй раз её не допустишь?

Жавер снова кивнул.

– Отлично. Я вижу, ты из тех, кому дважды повторять не надо. Поэтому не собираюсь от тебя избавляться. Получишь своё взыскание, и продолжай работать. В Париже и без твоего каторжника уголовщины хватает, так что займись этим. На зубоскалов не обращай внимания, тогда им это быстро надоест. Собственно, это всё, что я хотел тебе сказать. Я пойду, а ты всё-таки поешь, голодный полицейский много не наработает. За обед сам расплатишься, думаю, я заслужил, а?

Трокар хитро подмигнул и, посмеиваясь, направился к выходу. Жавер проводил его взглядом, потом принялся за еду. Он действительно был голоден, как волк, но ощутил это только сейчас, когда выговорился и нервное напряжение, сковавшее его с того момента, когда в тупике Жанро преследователи упёрлись в пустоту, немного отпустило.

Спустившись вниз, он спросил счёт. Пройдоха трактирщик назвал сумму, за которую инспектор мог бы неделю неплохо питаться в заведениях почище, но Жавер молча расплатился и пошёл к монастырю проверить посты.

Караульные вытянулись при его приближении и доложили, что ночь прошла спокойно, никто не пытался покинуть монастырь.

– Оставайтесь здесь, следите за всеми выходящими. Кто-то всё равно выйдет: монахиням нужно покупать пищу, одежду, инструменты. Если увидите что-то подозрительное, немедленно сообщите мне.

На лицах обоих сторожей явственно обозначилось недовольство, но возражать они не осмелились.

Жавер зашагал в участок, но на перекрёстке, где его уже не могли видеть часовые, он повернулся и, глядя на нависшие над улицей стены монастыря, прошептал:

– Я найду тебя, Вальжан. Где бы ты ни прятался, в какой бы норе не скрывался – рано или поздно я тебя найду. И тогда ты мне ответишь за всё.