Текст книги "Становление"

Автор книги: Арина К.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Вина дьявола

1

Когда я обратил внимание на тёмное облако, которое нависло над нашим небольшим судном, возникло ощущение, что всю команду, состоящую только из меня и одной девушки, ожидает много бед.

– А Вы верите в Бога, Виктор Николаевич? – отвлёк меня от мыслей женский голос. Я повернулся в его сторону и вспомнил, что со мной в каюте сидела одна из моих студенток – Мария Фролова. Эта девушка в свои двадцать три была очень способна в области педагогических наук, которые я как раз-таки и преподавал. Маша отличалась от остальных своим упорством и стремлением к учёбе, которое, к сожалению, в последнее время встречаешь редко.

Её вопрос меня поначалу привёл в недоумение, но через пару секунд я понял, почему она об этом спросила, и ответил:

– Я скептически отношусь ко всяким высшим существам. Родители раньше пытались заставить меня верить в Бога, но у них не получилось. – Увидев, что Маша зафиксировала мой ответ, я добавил: – Ну а ты?

– Я об этом раньше не задумывалась, вот только сейчас решила, – шмыгнула носом она. Из-за холодной погоды в пути она немного приболела, хотя я её предупреждал, что нужно одеваться теплее. – Не верю, скорее всего.

– В таком случае, – вздохнул я негромко, – об этом нам нужно умолчать. Не уверен, что в религиозном поселении нас примут с распростёртыми объятьями, если мы расскажем о нашем мнении насчёт Бога.

Этот маленький городок находился на окраине острове, который был буквально усеян лесом. Про поселение на данный момент времени известно очень мало, поэтому я, заинтересовавшись, решил стать одним из первых, кто сможет открыть тайны этого городка и острова в целом.

Молчаливый капитан грузового судна зашёл к нам без стука через полчаса и объявил, что мы прибыли в пункт назначения. Маша сразу поднялась, поправляя свои русые волосы, и взяла рюкзак.

– Блокнот не забудь, – кивнул я на её вещь, оставленную на стуле, а сам, забрав свой рюкзак, покинул каюту и судно после. Ступив на песчаный берег, я вдохнул свежий и немного непривычный для себя воздух и огляделся, в очередной раз убеждаясь, что вживую всё выглядит в сто раз интереснее и красивее, нежели на фото.

– А мы даже быстро добрались, – спрыгивая с трапа, оценила Маша и посмотрела на часы. – Сейчас только семь вечера.

– А планировали мы приехать во сколько?

– В девять.

Я довольно хмыкнул, кивая головой, и повернулся к капитану, который со своими работниками выносил коробки и ставил их на берег.

– Что в них? – поинтересовался я у одного парнишки, которого успел остановить, взяв за рукав.

– Инструменты, стройматериалы, всякие консервы и ткани, – быстро ответил тот и побежал за другим грузом.

Кивнув и ему, я посмотрел на Машу, зарисовывавшую открывшийся отсюда вид, и, сказав, что нам пора идти, заприметил на невысоком холме церковь, которая, как мне показалось, была сожжена.

Пока я пребывал в своих мыслях, Маша уже успела выйти на тропинку, проложенную из камня, и оглядеть дома.

– Виктор Николаевич, идёмте!

Её голос вновь вывел меня из задумчивости, и я, изредка спотыкаясь о свои же ноги, прибежал к ней и извинился.

– Что так привлекло Ваше внимание? – спросила она. – Та церковь?

– Да, да, – сразу ответил я, оттряхивая коричнево-бежевого цвета штаны от прилипшего песка, – но об этом позже. Нам нужно найти хижину этого… как его зовут-то? – Моя память вновь подвела, и мне пришлось достать конверт с письмом, на которое мне ответил один из жителей городка, любезно согласившийся предоставить нам на некоторое время жильё. – Сафон, точно!

– Это его имя или фамилия? – Маша заглянула в письмо.

– Я и сам не понял.

Я повернул лист бумаги и увидел на обратной стороне криво нарисованную карту, но разобрать её было можно. С её помощью мы должны были найти путь к жилищу Сафона.

– Так, ладно, это как сокровище искать, – усмехнулся вслух я. – Мы вот здесь, на крестике. Получается, нам нужно подняться вверх, повернуть налево, пройти ещё повыше и снова налево. Номер двадцать один.

– Только вот зачем нужна эта карта, если можно было по номерам посмотреть или спросить дорогу у жителей? – Маша поднялась по тропинке чуть выше и, слушая мёртвую тишину, огляделась. – У жителей, которых сейчас нет…

– Может, они в хижинах сидят? Не будем их тревожить.

Маша, казалось, не была согласна со мной, но ничего говорить не стала. Её напрягал и немного пугал факт того, что мы приехали в пустой город. Но буквально через пару секунд на смену её испугу, как бывало у этой особы, пришла неожиданная смелость.

Эта девушка была довольно дотошная, ей всегда нужно узнать обо всём и во всех подробностях, если это возможно. А если и невозможно, ей бы всё равно удалось достигнуть цели. На первый взгляд, Машу можно было принять за ботана (так некоторые в группе и называли её), но, как я считаю, это звучит немного оскорбительно. Она умная, как я упоминал, и я удивлён, что у неё так мало хороших друзей в университете.

С этим заключением мы пошли дальше, частенько останавливаясь с целью рассмотреть красиво обустроенные снаружи хижины и палисадники. Чтобы дойти до жилища Сафона, нам понадобилось около минут двенадцати, и за всё это время мы не встретили ни одного человека, что смутило и напрягло не только Машу, но и меня.

– Надеюсь, они просто спят, – негромко сказала она, стараясь обнадёжить себя.

Я видел, как на её лице мелькает страх, но ничего на этот счёт не сказал, а лишь посмотрел в сторону судна, которое уже стало отходить от берега. Я хотел было побежать, остановить его, но что-то заставило меня стоять на месте.

– Чёрт с ним, – махнул рукой я, – пойдём внутрь.

Я постучал в дверь кулаком сначала негромко и позвал Сафона, но, не услышав изнутри никакого шума, стукнул ещё громче.

– Снова ничего, – пробормотала себе под нос Мария и, подойдя к окошку, не смогла ничего разглядеть, ведь оно было заколочено изнутри. – Странно как-то… И что нам теперь делать?

Я отошёл от входа в хижину на пару шагов и оглядел её, чтобы найти какую-то лазейку, благодаря которой можно было проникнуть внутрь. Пришлось обойти её со всех сторон.

– Вот! – воскликнул я, и Маша сразу прибежала ко мне. – В дыре есть стена. Стоп… Наоборот. В стене есть дыра.

– Я поняла, – кивнула Маша с улыбкой, – но предлагаю пока что не заходить таким образом в дом к чужому человеку… Давайте пройдём по другим домам, может, кто-нибудь откроет.

– Да, твой план звучит получше и полегче, – согласился с ней я и, осмотревшись, пошёл в ближайшую хижину, что стояла напротив, а Маша направилась к другой, чтобы не терять зря время.

Хижина, которая достался мне на осмотр, была по размерам точно такая же, как у Сафона. Я заглянул в одно из окон, которое не было заколочено, и увидел, что внутри пусто. Дверь была не заперта, поэтому я сразу зашёл внутрь и, осматривая помещение, не нашёл ничего примечательного, кроме настенной иконы, на которой был изображён мужчина лет тридцати восьми в оборванном облачении и в сломанных очках. У него были утончённые черты лица и взгляд, заставляющий содрогнуться.

– Виктор Николаевич, – раздался голос Маши за моей спиной, и она быстро зашла внутрь, – в соседних домах никого нет.

Я не мог оторвать глаз от иконы, смотрел, словно был загипнотизирован.

– Виктор Николаевич, – снова обратилась ко мне Маша, уже дёрнув за рукав, – Вы меня слышали?

Только после этого я повернулся к ней и с неуверенностью ответил:

– Да, слышал… Как я помню, здесь тридцать хижин. Давай быстро проверим оставшиеся и вернёмся к Сафону, хорошо?.. – Я протёр лоб, убрав капельки пота рукавом. – Двадцать первый, не забудь.

– Вы в порядке? – настойчиво спросила Маша, прежде чем я вышел из этого жилища.

– Угу, просто задумался немного. Идём уже.

Так, разделившись на некоторое время, мы пошли проверять городок: я занялся западной частью, в которой стояло жилище Сафона, а Маша изучала восточную. Я ни разу не услышал, чтобы в её части раздавались звуки, отличавшиеся от открытия и закрытия скрипучих дверей. Каждый раз я, выходя из очередной хижины, поднимал взгляд на облако, которое нависло над морем и не двигалось. Странно, что именно оно подсказало мне о предстоящей беде, хоть я и не знал, что именно может нас ждать.

Встретившись с Машей у назначенного места, я понял по её лицу, что хороших новостей она, как и я, не принесла.

– Ничего, – сказала она, удручённо садясь на маленькую лавочку, – никого нет…

– У меня такой же результат, – ответил я, скрестив руки на груди и нервно застучав носком ботинка по земле. – Ничего хорошего.

Время уже близилось к восьми часам вечера, а мы с Машей всё так же сидели на улице, не понимая, куда пропали все люди. Конечно, у меня было одно предположение, но оно, во-первых, безрассудное, а во-вторых, непроверенное. Именно поэтому пока что оглашать его я не стал.

– В конце тропинки, вон там, – начал я, показывая на маленькую возвышенность, – есть дом.

– Да, я на него обращала внимание, – кивнула Маша, подпирая голову руками. – Хотите пойти туда?

– Да, хочу… Но явно не сегодня. – Откровенно говоря, я боялся идти сейчас, когда темнота начала брать власть над природой и временем. – Давай мы всё-таки переночуем здесь, а наутро начнём со всем этим тщательнее разбираться.

Маша не видела причины отказываться, и она, шмыгнув носом, поднялась с лавочки и вернулась к той дыре в стене. Передав мне рюкзак, она включила фонарик и, держа его в правой руке, проползла внутрь. Никаких криков ужаса я не услышал, что меня очень обрадовало, и уже через полминуты дверь открылась.

– Спасибо большое, – поблагодарил я её и, зайдя в хижину, зажёг свечку на столике. Поставив наши рюкзаки к стенке, я закрыл дверь, повернув ключ в замочной скважине, который нашла Маша, и помог ей пододвинуть старый комод к стенке, где была дыра. Хоть никого в городе, кроме нас, не было, безопасность соблюдать следовало.

– Ну вот, никто к нам не зайдёт, – подытожила Маша и уселась на стул, осматривая помещение изнутри. Убранство во всех жилищах было примерно одинаковое, отличалось лишь количеством мебели. Абсолютно везде была одна важная вещь, привлёкшая внимание Маши, – иконка. Она смотрела на неё не моргая, и я, сняв эту икону со стены, коротко выдохнул, чувствуя усталость.

– Эта икона есть во всех домах, – сказала наконец Маша, переведя взгляд на меня, и протянула руку.

Я послушно отдал ей иконку, и она, забрав её у меня, рассмотрела и повернула. На задней стороне красивым почерком написано короткое предложение.

– Забудьте Бога, – прочитала вслух она и слегка зажмурилась, почувствовав боль. – Ничего не понимаю.

– Всё, не нагружай голову, – чуть ли не выхватывая у неё эту вещь, ответил я и положил иконку на стол лицом вниз. – Давай уже спать.

2

Как показывали мои часы, было ровно девять часов утра. Проснулся я не по своей воле, а по воле, так сказать, природы. Очень сильный грохот, будто бы на берег с огромной высоты уронили нечто такое, что весило явно больше ста тонн. Казалось, что задрожали все тридцать хижин и даже тот дом на возвышенности от такого удара, наклонились в сторону берега.

Маша, спавшая на кровати, подскочила с подушки в тот же момент, что и я подпрыгнул с кресла; мы испуганно переглянулись.

Я молчал и пытался прислушаться к звукам за стенами хижины. После того грохота в городке наступила тишина, даже птицы замолкли. Только через пару минут я решился отпереть дверь и выглянуть, чтобы оценить обстановку: на улочках так никого и не было, дома стояли на тех же местах, что и вчера, и одно лишь море бушевало.

Я не стал дожидаться Маши и помчался к тропинке, которая шла ровно по центру, уходя немного вверх, и разделяла городок на две равные части, что с каждой стороны было по пятнадцать хижин. Выбежав к нужному месту, я посмотрел на берег и ужаснулся.

– Господь Всемогущий, – вымолвил я и тут же почувствовал, как в груди что-то сдавило.

Буквально через секунд пятнадцать прибежала Маша и выругалась.

– Это… я… – пыталась сказать что-то ещё она, смотря то на меня, то на выбросившегося кита, который послужил нам будильником и причиной небольшого землетрясения.

– Вживую это выглядит намного… хуже, – постарался я подобрать более-менее приемлемое слово для данной ситуации и пошагал к киту. На секунду мне подумалось, что сейчас он откроет пасть и проглотит меня, даже не прожевав.

Рядом с огромным млекопитающим были разбросаны сломанные под его тяжестью коробки, привезённые на грузовом судне вчера. Я поднял одну банку консерв и, повертев в руке, забрал себе.

– Что ж, – начал я, повернувшись к шокированной студентке, – не хочу показаться суеверным человеком, но вот это, – показал на кита, – плохой знак.

– Я понимаю, – кивнула Маша, опустив брови и шмыгая носом. Я не понял, хотела она заплакать или просто её простуда снова стала проявляться.

– Пойдём-ка, – сказал я, положив руку ей на плечо, – нам нужно поесть и продолжить разбираться с происходящим. О ките позаботятся чайки. Или ещё кто-то…

Вернувшись в дом Сафона, я будто по инерции кинул взгляд на иконку и поморщился. Достав из рюкзака термос, я налил в крышку от него горячий чай и передал Маше, которая положила на стол печенье.

– Так вот кто постоянно шуршит на моих парах, – усмехнулся я, чтобы хоть как-то разбавить обстановку.

– Оно очень вкусное, – улыбнулась Маша. – Давайте, пробуйте.

На завтрак нам понадобилось чуть больше семи минут, и мы, полные сил и некоторой уверенности, вышли из хижины со своими вещами, закрыв дверь на ключ.

Тропинка, по которой мы поднимались, имела в своём конце каменные ступеньки, в которых я, по правде говоря, не видел необходимости. Маша, пришедшая быстрее, остановилась перед домом, который отсюда казался ещё больше.

Это здание, что было высотой в два этажа, смотрело на нас с каким-то злом, словно мы пришли совсем не в тот момент. Я машинально оглядел его и повернулся обратно, чтобы проверить, на месте ли выбросившийся кит, который всё ещё не давал мне покоя.

Посмотрев снова на дом, я коротко вздохнул и, потерев переносицу, сказал:

– Как я понимаю, если никого сейчас нет, то нам ничего не сделают за проникновение.

– В принципе, – продолжила за меня Маша, подойдя ко входу, – Вы правы, – и распахнула дверь, которая изначально была чуть приоткрыта. – Идёмте?

– Поражаюсь твоей смелости. Но для начала я бы предложил осмотреть дом снаружи.

– Если хотите, мы можем раздели…

– Ни в коем случае! – сразу прервал я, захлопывая дверь с такой силой, что, казалось, содрогнулись стены этой развалюхи. Прислоняясь спиной ко входу, я услышал изнутри что-то непонятное и отпрянул. – Мы должны держаться вместе. Бог знает, что нас ожидает, если мы разделимся. И…

Я не смог договорить – снова что-то сдавило у меня в груди. Я положил на неё раскрытую ладонь и глубоко задышал, опираясь другой рукой на колонну, с которой давно сползла белая краска. Маша тут же сделала шаг, но я покачал головой, как бы говоря, что всё нормально.

– Это, наверное, сердце шалит, – объяснил я, тем самым соврав девушке, ведь сам не понимал, что со мной происходит. Через полминуты это прошло, и я, выпрямившись, выдохнул. – Как я уже сказал, нужно осмотреть двор, чтобы найти какие-нибудь лазейки или чёрные ходы на случай того, если кто-то или что-то перекроет нам главный вход, когда мы будем нарушать покой дома.

Окинув меня немного взволнованным взглядом, Маша не стала перечить, и мы, отойдя от входа, прошли мимо цветов, посаженных вдоль стен и уходящих вверх по ним лозами, обошли дом. Впереди расстилался наполовину раздетый лес.

У заднего входа стоял небольшой стол и четыре стула, рассчитанных на всю семью. Я осмотрел дом с этой стороны и, приглядевшись, увидел на стене странные следы, ведущие к окну второго этажа. Пара кустов, посаженных под окном, были раздавлены. Видимо, забиравшийся по стене падал вниз, предпринимая попытки достичь верха.

Я взглянул на Машу, которая пыталась что-то отыскать на столе, и, подойдя к испорченным кустам, нашёл верёвку. Я поднял её и, ещё раз взглянув, подошёл к столу.

– Посмотри, – сказал я, протянув Маше найденную вещь.

– Где Вы нашли это? – поинтересовалась она, забрав её из моих рук и осмотрев.

– Вон там, под окном. По ней забирались, чтобы попасть в комнату через окно.

Маша проследила за моим взглядом и повернулась к тому окну.

– Либо вор, либо любовник, – оценила ситуацию она. – А может… всё в одном флаконе.

Я не до конца понял ход её мыслей, потому что сам задумался о том, кому и зачем понадобилось влезать вот так в дом, а потом вспомнил, как мы вчера проникли в хижину.

– Да уж… – усмехнулся я и, кинув верёвку в рюкзак, взглянул на сад, в котором стояли немые каменные люди. Одни смотрели куда-то вдаль, другие направили свой взор к лесу. Всего их было шесть штук, и все до единого были потрёпаны временем.

– Там ещё одна церковь, – показала мне Маша на здание, стоящее чуть дальше какого-то маленького домика.

У церкви был изменённый крест на куполе, я смог его рассмотреть. Сначала я подумал, что лишние части креста были всего-навсего ветками дерева, которые так удачно расположилась у него, но нет.

– Своя религия, – сказала Маша, также присмотревшись и увидев это.

– Тогда позволь задать вопрос, – насторожился я и, подойдя к той стороне дома, откуда открывался хороший вид на старую церковь, кивнул на неё, – почему там обычный крест?

Я видел, как Маша прищуривалась, чтобы разглядеть то, что я хотел показать, и я молча передал ей свои очки. Она быстро надела их и через пару секунд вскинула брови.

– Я… понятия не имею, – неуверенно ответила она, вернув мне очки. – Но сами посмотрите на ту церковь. Она давно сожжена. Видимо, город решил немного поменять свою…

– Ты сама веришь, во что говоришь? – перебил я её без доли ехидства или насмешки.

Маша удручённо вздохнула, покачав головой.

3

Шагая к главному входу дома в объятиях холодного ветра, я украдкой смотрел на Машу и видел её опущенный взгляд. Я не понимал, что она сейчас чувствует, и, поглядывая в небо, спросил:

– Тебе страшно?

Она тут же подняла глаза и нахмурила брови.

– Нет, – бросила она, – просто я озадачена этой ситуацией. Что произошло в этом городе? Где все люди? В кого они верят?

– Спокойно, спокойно, – сказал сразу я, потрепав её по плечу, когда мы остановились у входа, – мы с этим разберёмся. У нас ведь изначально и была эта цель, не так ли? Справимся.

Маша искренне улыбнулась и кивнула, соглашаясь с моими словами. Я же, посмотрев на часы (они показывали 9:40), подошёл к широкой двери и молча открыл её. Солнечный свет, проникший внутрь, сделал пыль видимой, которая, как снег, медленно и не прекращаясь оседала на пол.

Я перешагнул порог и, оказавшись в прихожей и одновременно гостиной, осмотрелся. Просторное помещение, украшенное картинами, выглядело очень прилично. Слева от входа находилась длинная лестница, которая от малейшего дуновения ветра начинала скрипеть. Посередине гостиной стояли диван и несколько кресел, направленные к большому камину, на котором были статуэтки из бронзы и серебра. Чуть правее и дальше отходил коридор, прокладывающий путь к двери, через которую можно было попасть в сад. По правую руку в коридоре была кладовка и кухня (оттуда тоже можно было выйти на улицу). По левую же находилась большая ванная комната.

– Здесь уютно, – оценила Маша, стоя рядом со мной и внимательно изучая помещение. Она нажала на переключатель, и свет в гостиной загорелся. – О, даже электричество есть.

Мы медленно прошли дальше, смотря под ноги и чувствуя страх. На секунду я остановился и посмотрел в коридор, где мне показалась фигура. То была невысокая светловолосая девушка. Я глядел на неё со страхом, но через секунд пять резко повернул голову в сторону заскрипевшей лестницы, на первую ступеньку которой взошла Маша. Вновь посмотрев в коридор, я не увидел никакой фигуры и даже признаков того, что она была там, и выдохнул.

Я стоял, уперевшись спиной в стену, и начал чесать глаза, чуть не уронив очки.

– Виктор Николаевич? – тихо позвала меня Маша, преодолев уже половину лестницы. – Вы в порядке?

Я посмотрел на Машу и, глубоко вдохнув, кивнул ей. Она заволновалась и, спустившись обратно, подошла ко мне, чтобы усадить в кресло.

– Что с Вами такое? – продолжила она, осматривая меня. – Мне совсем не нравится Ваше состояние.

– Просто немного не привык к погоде.

– Вы врёте хуже пятилетнего ребёнка.

Я снял очки и опустил глаза вниз, не желая смотреть ни на Машу, ни в сторону того коридора.

– Мне кое-кто показался, – кратко объяснил я, – а потом пропал. Вот и всё.

– Кто это был?

– Какая-то девочка… Девушка, если быть точнее. В том коридоре.

Не в силах говорить развёрнуто, как это раньше требовали от меня, а теперь я требую этого от своих студентов, я изъяснялся кратко.

– У Вас бурная фантазия, – как к маленькому ребёнку, обратилась ко мне Маша, но всё равно поглядывала в коридор, где никто больше не появлялся. – Посидите немного, а я осмотрюсь. Далеко не уйду.

Я проследил за шагом Маши и, когда она прошла в коридор, напрягся. Я боялся, что сейчас отдам её в лапы смерти, хоть ничего не представляло опасности. Может, она говорила правильные вещи насчёт моей фантазии, но я всё равно насторожился. Моя студентка даже не успела скрыться из виду, как я подскочил с кресла и, буквально подлетев к ней, схватил за локоть. Маша окинула меня не то неодобрительным, не то беспокойным взглядом. Она приподняла брови, как бы задавая мне вопрос, и я сказал:

– Вместе уж пойдём.

Первым делом мы зашли на кухню. Она была обустроена скромно, но очень удобно, как и все остальные помещения в этом доме (как я узнал позже). Включать свет я не видел смысла – достаточно было того, что сочился из окон. В помещении, хоть оно и было достаточно большим, было душно, поэтому я открыл дверь, ведущую наружу, и, стоя у неё, ещё раз огляделся, прислушиваясь к жужжанию холодильника.

– Только у этого дома есть электричество, – заметила Маша, открывая дверцу холодильника. – О, тут еда есть.

– Она там обычно и должна быть, Маш, – усмехнулся я, на что получил качание головой с улыбкой от глупой шутки. – Ты голодна?

– Нет, просто посмотрела, чем тут питаются.

– Явно не людьми.

Маша, захлопнув дверцу, пожала плечами.

– Кто их знает? Может, именно из-за этого город пуст? Все… съедены!

Последнее она сказала как можно страшнее, словно вожатый лагеря, рассказывающий байки своим подопечным, которые от каждого шороха шарахаются.

– Предположение интересное, но… – Я на пару секунд задумался. – Оно маловероятно. Каннибалов не так уж много, их редко где встретишь.

– Ну а вдруг именно здесь они и обитают? – настаивала на своей шуточной теории Маша, хоть мне и казалось, что она уже не шутит, а говорит совершенно серьёзно. – Если прямо сейчас кто-нибудь спустится по лестнице, нападёт – и от нас ничего не останется?

В тот момент я заслышал скрип лестницы и хлопок главной двери, и мы с Машей испуганно переглянулись.

– Вот кто тебя за язык тянул… – прошипел я.

– Вы и тянули, – шикнула она в ответ, и мы смиренно принялись ждать нашей участи.

Простояв в тишине и без движения больше минуты, я осмелился сделать пару шагов к двери. Не проходя в коридор и дальше по нему, можно было увидеть лестницу, поэтому я лишь выглянул, держась за дверной косяк, и посмотрел на злополучную лестницу, где никого не было. Главная дверь была закрыта, и я, поняв причину страшных звуков, выдохнул.

– Это просто ветер, – сказал я, повернувшись к Маше, – бояться нечего.

Она кивнула, что-то ища в рюкзаке, а я тем временем, подойдя к столу, забрал из декоративной корзинки шесть конфет и кинул их в карман, где у меня лежали спички. Я носил их с собой всегда.

– Вы любитель сладкого, как я вижу, – спросила Маша, закрепляя на ремне складной нож.

– Беру на всякий случай. Вдруг пригодятся.

Мы пошли дальше. Кладовка, в которую мы хотели зайти, явно нас не ждала, потому что, как бы я ни старался, дверь не открывалась. Я встал на четвереньки и, слегка нагнувшись, посмотрел в щель между дверью и полом. Кладовка находилась в полной темноте, поэтому я попросил у Маши фонарик и, включив его, посветил. Из комнатки на меня смотрела куча коробок и инструментов для ухода за садом.

Я поднялся на ноги и, вернув Маше фонарик, молча показал на ванную. Маша неспеша открыла дверь и, найдя рукой на стенке переключатель, включила свет. Плитка на полу была разукрашена пятнами крови.

– А вот это мне не нравится… – пробормотала Маша.

– Что там? – спросил я, выглядывая из-за её плеча. Моя студентка была ниже меня сантиметров на двадцать точно, поэтому мне было легко смотреть, когда я стоял за ней. – Оу…

Через пару секунд Маша шагнула вперёд, а я, посмотрев вниз, увидел, что по полу тянулась тропинка из красных пятен до двери в сад и, видимо, уходила дальше.

– Я на минутку, – предупредил я, проходя к выходу по следам. Приоткрыв дверь, я увидел, как они вели в лес. Я пулей вернулся в ванную комнату. – Кого-то сильно ранили, и этот кто-то ушёл в лес.

– Кровь давно засохла, – разглядывая пятна, сказала Маша и встала с корточек. – Ушёл в лес, значит…

– Надеюсь, ты не горишь желанием спасать этого беднягу?

Маша лишь покачала головой и, быстро покинув эту комнату, закрыла дверь. Я услышал, как на улице запели птицы.

– Идём на второй этаж? – спросила она.

Я кивнул и, шагая вперёд, достал одну конфету, протягивая её Маше.

– Будешь?

Она забрала конфету и, поблагодарив, съела. Обогнав меня, она первая пошла по лестнице, а я двинулся следом, осторожно двигаясь наверх. Мне казалось, что, сильно наступив на ступеньку, моя нога просто провалится вниз, поэтому я шёл на носочках.

У Маши же с этим проблем не было. На лёгкость её движений я смотрел как завороженный, словно уже видел подобное раньше.

Задумавшись об этом, я поднимался, не глядя под ноги, из-за чего на последней ступеньке чуть не упал, но вовремя ухватился за перила. Второй этаж, как по мне, выглядел намного уютнее, нежели первый, потому что здесь отсутствовали такие длинные коридоры и нигде не было крови. По крайней мере пока.

– Правильно мы сделали, что не пошли вчера сюда, – сказала вдруг Маша, проходя к одной из комнат. – А то страху было бы…

– Уверен, твой складной ножик спас бы нас от всего, – отшутился я, поправляя очки.

Мы зашли в выбранную Машей комнату и бегло, как воры, осмотрели её в поисках чего-то такого, что могло бы нас заинтересовать. Взгляд моей студентки упал на семейную фотографию, стоящую в поцарапанной рамочке.

– Мама, папа и дочь, – перечислила она людей на изображении.

Я взял фото и посмотрел на него. Мужчина выглядел не слишком строго, у него была добрая улыбка, которая, судя по всему, передалась дочери. От матери же ей передались цвет волос и некоторые черты лица. Младшая в семье стала бы музой для любого художника: фиалковые глаза, встречающиеся очень редко, бархатная кожа (это можно было понять, даже не видя этой личности вживую и не касаясь её), светлые волосы, что были ниже локтя, стройный стан.

Изучив фото, я на секунду улыбнулся этой молодой красавице и с некоторой горечью вздохнул.

– У Вас есть семья, Виктор Николаевич? – заметив мой погрустневший взгляд, тихо поинтересовалась моя студентка.

Я на мгновение задумался и поставил фото обратно.

– Да, есть, – кивнул я, чувствуя, как в горле появляется ком. – У меня… есть дочь.

– Правда? – удивлённо переспросила Маша. – Вы не рассказывали… И как она?

– Она мертва.

4

В комнате повисла тишина. Она, перемешиваясь с ветром на улице, держала моё горло ледяной рукой, крепко сжимая его, заставляя задыхаться. Я быстро пришёл в себя и, прогнав подступающие слёзы, уселся на двуспальную кровать, посмотрев на Машу.

– Ну? Чего молчишь?

– Я просто… удивлена, – пыталась подобрать слова она и села рядом. – Мне жаль. Об этом знает ещё кто-нибудь?

Я покачал головой.

– Я не хотел никому об этом рассказывать, но сейчас оно само как-то вырвалось, – объяснил я спокойно, хотя руки, сложенные в замок, слегка дрожали от накативших воспоминаний.

– Знаете, зачастую нужно разделять ношу с кем-то, чтобы не было так тяжело жить с ней, – сказала мне Маша, глядя в пол. Мы оба не смотрели друг на друга, потому что я не хотел и не мог видеть её грустного лица, как и она моего.

– Где-то я уже слышал подобную фразу.

– Вы говорили её на одной из пар.

Я усмехнулся про себя и наконец поднял голову, мельком взглянув на Машу. Я расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана сложенную пополам фотографию.

– Держи.

Маша взяла фото и, развернув его, посмотрела на одиннадцатилетнюю девочку, изображённую на ней. У моей дочки были каштановые волосы и пронзительные голубые глаза.

– Она просто Ваша копия.

Эти слова заставили меня улыбнуться, и я, забрав фото, собрался с силами и начал рассказывать Маше историю.

* * *

После родов моя жена пролежала в больнице около недели и скончалась. Врачи даже не смогли выяснить причину её смерти. В итоге у малышки Сони был только я. Я дал себе обещание, что воспитаю её должным образом, что она не будет ни в чём нуждаться. Я был готов умереть за неё.

Я был заботливым и любящим папой. Соня ценила меня и никогда не задавала вопросов о том, что случилось с её мамой и где она сейчас. Её это не интересовало. Наверное, я должен был рассказать ей об этом, но у меня то ли не хватало смелости, то ли я сам не видел в этом нужды.

Соня была весёлым ребёнком, чувство юмора у неё было отличное. Но при всём при этом она была не очень уверена в своих действиях и поступках. Ещё у неё развивался интерес к моей работе, и как-то раз она сказала, что тоже хочет стать профессором педагогических наук.

До Нового года оставалась буквально неделя, и я после работы пошёл смотреть подарок для Сони. Я немного забеспокоился, потому что близился уже третий час дня, а она мне не позвонила и не сообщила о приходе домой, как делала это обычно; я набрал её. Мне отвечали долгие-долгие гудки, пока в конце концов голос робота не сказал о том, что абонент недоступен. Без подарка я ринулся в сторону дома, и в тот момент мой телефон зажужжал. Я уже обрадовался, думая, что это звонит Соня.

– Виктор Николаевич Волков? – спросил меня строгий женский голос.

– Да, это я, – не раздумывая ответил я.

– Ваша дочь в больнице.

Женщина продолжала что-то говорить, но сильный звон в ушах не дал мне услышать её слов. Трубку сбросили, и я, сев в такси, поехал в единственную в нашем городе больницу, постоянно подгоняя водителя. Когда мы приехали к нужному месту, я выскочил из машины и побежал в здание. Увидев запыхавшегося меня, одна из медсестёр подошла и спросила, кто я такой и что случилось. Я назвался, назвал имя дочери, и медсестра оставила меня ждать. Через минут семь она вернулась с погрустневшими глазами и повела меня в нужную палату.