Текст книги "Шестьдесят девять (СИ)"

Автор книги: Ари Видерчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Что может быть прекраснее эротики Востока?

В "Кама Сутре" – "Мелодии любви" упоминается шестьдесят девять видов Искусства обучения любви. Среди них пение и музыка, танцы и гимнастика, живопись и магия. Наш новый сборник приоткроет вам дверцу в этот тонкий мир.

Шестьдесят девять – С иллюстрациями

Тушь

Как перехитрить китцуне

Гарем повелителя

Стойкий терракотовый солдатик

Желания озабоченной Джинни

Танец храмовых жриц

Шестьдесят девять – С иллюстрациями

Тушь

Нужно открыть глаза. Просто открыть глаза и посмотреть. Ничего сложного. Это просто тест. Голова перестала кружиться. Я прочно стою на ногах, плитка цвета пепла на полу подо мной не пытается расколоться, скинуть или поранить меня. Сейчас я открою глаза и посмотрю на эти рисунки. Обычные чернильные пятна, почти как психодиагностический тест Роршаха на исследование личности. А я нормальный человек, и с головой дружу, и с психикой у меня всё в порядке. Всё, открываю.

Я стою в центре зала художественной галереи: стильное монохромное оформление, только чёрный и белый цвет. Центральная часть потолка заполнена стаей бумажных журавликов от гигантского – с футбольный мяч, до крошечного – размером с ноготь, свисающих на леске разной длины. Да что ж это со мной? Я не трус, но я боюсь. Стою боком к картинам. Против воли краем глаза выхватываю чёрно-белый фрагмент, и взгляд намертво прикипает к изображению. Разворачиваюсь на пятках и подхожу к полотну. Протягиваю руку. Порыв ветра прохладной змейкой ныряет в рукав. Подношу ладонь ко лбу, приставив козырьком.

Вижу, как гигантские турмалиновые когти обхватывают камни, сжимают их, высекая искры. Вся огромная туша дракона сотрясается, намертво впиваясь в каменные выступы. Плавно опускается хвост, пар вырывается из трепещущих каплевидных ноздрей. Гладкие кожистые крылья подрагивают, выпрямляются, сильно растянувшись на пару мгновений, и складываются, плотно прижимаясь к бокам. Рогатая морда склоняется к груди, исторгнув короткий скрипучий рык. Мелкие камешки ручейками катятся из-под лап, срываются вниз. Я дрожу в предвкушении. Сейчас мощная шея пригнётся, голова опустится на передние лапы, а со спины спрыгнет крошечная белая фигурка.

Мы стоим напротив друг друга по разные стороны небесного моста, висящего над пропастью между скал. Издали они напоминают столбы чёрного дыма, клубами поднимающегося к небу. У любого, кто взглянет на этот мост – символ союза Земли и Неба, перехватит дух. Но мы с тобой живём на свете достаточно, чтобы знать силу истинных чувств. Пусть древние легенды гласят, что некогда бывших единым целым влюбленных Землю и Небо разлучили пропасти и водные потоки. Мост навсегда надёжно соединил их. И сейчас ты стоишь передо мной на том конце.

Длинное простое платье струится, волнуется от потоков воздуха. Тонкая ткань, похлопывая, ласкает алебастровую, точно подсвеченную изнутри кожу. Роскошные чёрные волосы тяжёлым плащом укрывают спину. Изящная длинная шея держит голову с достоинством, но я знаю, как покорно она склоняется, когда алые губы ждут моих поцелуев. Правая нога начинает движение. Точёная коленка сгибается, подол платья, будто разрезанный ножом распахивается, обтекает, как вода. Обнажается бедро. Крошечная ступня касается первой дощечки моста. Наши взгляды встречаются, скрепляются, проникают, держат друг друга неразрывно. Ты идёшь, мира вокруг больше не существует. Я – твой мир.

Потоки света и ветер проникают в грот с четырёх сторон сквозь огромные естественные отверстия в стенах. Наше ложе в центре – шёлковый белый холст. Я сижу на нём обнажённый. Возбуждение достигает верхней точки. Ты танцуешь. Гибкое тело гнётся, двигается, чаруя восхитительными позами. Пространство наполнено твоим любовным ароматом. Это прекрасно, это так прекрасно. Я любуюсь, забывая дышать. Но тебе нужно моё дыхание. Ты пьёшь его по капле, склоняясь, проплывая мимо меня, вытягиваешь губами мельчайшие влажные частицы. Время замирает. Я вижу, как они скользят, скрываясь за алыми створками. Тебе мало моего воздуха.

Пальцы касаются груди, розовые вершинки соперничают в нежности с лепестками вишен. И на моих глазах выступают слёзы. Снова плавный взмах, я не чувствую касания, но кончики пальцев успевают подхватить срывающуюся с ресниц каплю. Кисть медленно разворачивается, возносясь вверх. Пальцы щёлкают. Огромная чёрная капля летит вниз. Тяжёлая, наполненная агатовой тьмой. Первый каменный столб вырастает справа. Мои уста раскрываются, чтобы произнести первые слова. К линии, тени и свету добавляется звук. В мелодию музыки ветра вплетается моя поэзия. Ты пробуждаешь дух.

Шёлковая нежность холста сминается под нашими влажными телами. Ты не стремишься идеально сочетать причудливые лепестки, рисуя распускающийся цветок, но искусно передаёшь его живость и аромат. И мои поцелуи расцветают на твоей коже. Твои укусы ранят меня. В моей груди вместо сердца большой кусок бамбукового угля. Кровь, проходя через него становится чёрным золотом. Острые перья длинных ногтей мелькают, оставляя на коже то едва заметные штрихи, то глубокие борозды. И чёрные капли моей антрацитовый крови снова и снова позволяют тебе выводить новые совершенные линии.

Я заполняю тебя изнутри так глубоко, как только могу. Руки сжимают тонкие щиколотки, скользят вверх до колен, прижимая, складывая тебя втрое. И ты вбираешь меня целиком, тесно жмёшься, а через мгновение выталкиваешь, чтобы снова прижаться. Это чувственное падение в бездну захватывает и будоражит, как и последующее стремительное восхождение к пику. Полёт над пропастью может длиться бесконечно долго. Ты лежишь подо мной, мы меняемся местами, но снизу я взлетаю к вершине ещё быстрее.

Мощный световой поток моего Ян ярко-белой ослепительно-солнечной вспышкой взрывается, пробившись в глубины твоей мягкой, тягуче-узкой Инь. Мы лежим рядом наполненные и опустошённые одновременно. И нам кажется, что так будет всегда.

Но однажды твой дракон не прилетает, забыв дорогу ко мне. И всё заканчивается. Я напрасно жду век за веком, пока не засыпаю, превратившись в камень. Только сон обрывается внезапно, с первым вздохом, криком, всхлипом, глотком белого молока. Я живу. Для этого момента.

Подхожу к полотну ближе. Это не страшно. Шаг, ещё шаг. Поднять ногу, перешагнув нижнюю планку подрамника. Два каменных столба вырастают из-под земли. Их вершины спрятаны в облаках. Ступня касается первой дощечки. На середине небесного моста застыла крохотная фигурка. Подол платья обнажает острую коленку. Чёрные длинные волосы летят вслед по ветру. Твой дракон лежит позади, свернувшись клубком на уступе, как огромный кот. Мне нужно лишь протянуть руку. Ветер сам сложит нужные ноты в мелодию. Слова найдут выход из сердца. А ты вернёшься в него. И снова моя чёрная кровь станет тушью для шёлка твоих картин.

Как перехитрить китцуне

Лезвие катаны поблескивало при свете луны. Я держал свой меч двумя руками, чуть отводя назад, чтобы нанести удар в любой момент. Мой господин велел догнать изменщика и привести к нему. Мой долг важнее всего, важнее моей жизни, но… умерев от разбойников или проклятых лисов-демонов, едва я сумею исполнить приказ.

Я потерял гнилого человечишку, докладывавшего о господине врагу, но знал, куда он направляется. Этот глупец вошел в опасный лес, выбраться живым из которого получалось лишь у настоящих счастливчиков. Но он точно не из их числа.

Луна сменялась солнцем, а я все брел в густом сыром лесу, гонимый единственной целью. Искал следы, а находя – шел по ним. Я был уверен, что справлюсь, обходил все разбойничьи стоянки, я отлично помнил все тайные тропы здесь. Но пока не справлялся с целью.

Остановившись у ручья, я оперся рукой на покрытое мхом дерево. Пот катился ручьем, так что я позволил себе снять тяжелый шлем, небрежно откидывая его на землю. Мои силы были на исходе, так что я, упав на колени, подполз к прохладной воде. Зачерпнул немного в ладони, хватая влагу потрескавшимися губами. Жидкость показалась мне ледяной, спускаясь по горлу в живот и придавая сил.

Умыв лицо, я поднялся, осматривая поляну уже более осознанно. Я был в самой глубине леса, далеко ото всех, оставив позади даже разбойничьи группки. Следы беглеца все ещё просматривались – он был глуп и неаккуратен, я почти нагнал изнеможенного человека, хватающегося за последние минуты жизни.

Вытерев капли с лица, я наклонился и подхватил упавший меч. Не пряча его, я направился по следам, перелезая большую корягу. Ступая ногой на скользкий мох, я поскользнулся, в последний момент успевая ухватиться за торчащую справа ветку. Только катана сиротливо полетела вниз, поблескивая идеально заточенным лезвием.

Обрыв взялся здесь совсем недавно. Ещё лет пять назад разлома в земле не было, хотя, чему я удивляюсь? С такими землетрясениями, спасибо, что лес вообще стоит. Я хотел уже осторожно забраться обратно, как вдруг понял, что изменщик пошел этой же дорогой. И обратных следов я не видел. Опустив голову вниз, я заметил его фигуру, растянувшуюся на камнях и покрытую кровавым ореолом.

Ноги неестественно изогнуты, голова повернута набок, из приоткрытого рта подсыхает струившаяся кровь. Оглядевшись, я забрался обратно. Смысла спускаться не было никакого, во первых – изменщик мертв, а во вторых… я не сумею вытащить его тело наверх и донести обратно через весь лес. И тогда, приняв решение возвращаться, я повернулся к ручью.

Вся поляна оказалась затянута липким белесым туманом. Клубясь по земле и цепляясь за изъеденные влагой стволы высоких деревьев, он подбирался все ближе ко мне. Какого демона?

Я вышел чуть ближе к ручью, прикрывая глаза и свободной рукой держа небольшой нож. Позади послышался шорох, заставивший меня вздрогнуть. Сбоку донеслись шаги, из-за чего я сделал выпад, ударяя ножом в пустоту. В следующий же момент меня ударили под колени. Упав на землю, я перекатился, тут же подсекая противника.

Но нога скользнула по траве, не встречая сопротивления. В тумане никого не было. Паникуя, я снова подскочил, тут же пропуская ещё один удар. Мне попали между лопаток, а затем удар пришелся в голову. Что-то тяжелое прилетело в висок, погружая мир в темноту.

Распахнув глаза, я сразу бросился на невидимого противника. Однако оказалось, что я накрепко связан – руки за спиной, в ноги стянуты одна с другой. Подергавшись немного в беспомощности, я наконец заметил рядом с собой такие же плотные клубы тумана. Вспомнилось произошедшее, из-за чего я с новой силой забился, словно выброшенная из воды рыба.

Я ведь был в лесу, а теперь… традиционный дом, горящая слева свеча и… девушка, увлеченно что-то выводящая изящной кистью.

– Не дергайтесь, Ичиро-доно, – мягко проговорила незнакомка, обращаясь ко мне. – Ваше время ещё не пришло…

Мои глаза расширились, когда я заметил отбрасываемую незнакомкой тень. Увидеть её саму полноценно мне не позволяло мое положение на полу. Но вот отбрасываемая свечою тень выглядела так красноречиво, что я едва снова не потерял сознание. Четыре огромных шевелящихся хвоста торчали из-под платья, слегка будоража подол. А острые лисьи уши подергивались, в такт бушующим порывам ветра.

Как вдруг китцуне отложила кисть, оставляя бумагу высыхать. Она медленно поднялась и направилась ко мне, шурша подолом кимоно. Она подошла, нависнув надо мной живой статуей. Только холодные, почти бесцветные, глаза двигались, осматривая меня.

– Что ты со мной делаешь, проклятое отродье?

Лицо лисы вдруг изменилось. Она растянула губы в ухмылке, поднимая изящную босую ножку и упираясь ею мне в грудь.

– Кусаешься, – произнесла она так, словно сбросив маску уважения. – Кусайся-кусайся, добыча, я все равно возьму свое.

Мне и не требовалось уточнять. Я прекрасно знал, что именно хочет демон. Мою душу. Лиса испьет меня до дна, словно глубокий кубок вина, придающий жизненные силы. Мы знали, что подобные твари существуют. Знали, но… не подозревали, что хоть кому-то из нас уготована судьба погибнуть от её когтей. Тогда, отвернув голову, чтобы не смотреть на приподнявшиеся одежды китцуне, я ещё не знал, что ждет меня впереди.

Потянулись долгие, изматывающие дни. Лиса брала свое постепенно, она была осмотрительна, не давала мне погибнуть раньше, чем она удовлетворится полностью. Каждое утро, перед охотой, она приходила ко мне. Спускала свое кимоно, демонстрируя изящное женское тело. Белоснежная кожа, длинные серебряные волосы, острая треугольная грудь и молочные бедра, обычно покрытые вожделенной влагой.

И я, словно послушный пес, опускался к водопою. Касался её губами, нырял языком внутрь. Я лакал, преданно поднимая вверх глаза, ища в холодном лице одобрения. А она улыбалась, то ли от наслаждения, то ли довольная моей покорностью. Позже, когда я был измазан в серебристой смазке весь, лиса спускалась ниже, оголяя мой торс, спуская влажные штаны.

Она насаживалась сама, раскачиваясь и кусая губы. Китцуне всегда сношалась долго, не спеша и изводя меня. А я не мог возразить ей, хватая ртом воздух и пытаясь не кончить быстрее своей госпожи. И ей это нравилось. Лиса брала все, постепенно позволяя мне все больше и больше, словно вознаграждая за покорность. Вот уже я держал её бедра, а вот, корпел сверху, вдавливая изящное тело в холодные досчатый пол.

А сам скулил, словно и в самом деле лишь пес. Драл её, вываливая язык. А госпожа брала свое, не замечая, что я затеял внутреннюю игру. Сжимая зубы, я все больше примерял роль сломанного, потерянного человека. Но внутри я горел тем, что рано или поздно лиса ошибется. Она демон, глупое порочное существо, лишенное чести и достоинства. И я был намерен изловить её, намерен победить.

И однажды мне представился такой шанс.

Вернувшись с ночной охоты, китцуне была пьяна. Её пошатывало, ноги заплетались, а треугольная грудь и вовсе выпала из наспех запахнутого кимоно. Первым же делом она приблизилась ко мне, сидящему на цепи углу. Я предано потянулся к ней, оглаживая грудь, сжимая бусины сосков. А она, запрокинув голову, стонала и кусала губы. Глупая бесчестная лиса.

Развязав пояс, я обнажил прекрасное тело. С этого начинался мой план. Хитрый, отчасти такой же пошлый, как и лиса. Но он был моим единственным шансом на спасение. И я не мог им не воспользоваться.

Скользя пальцами в нежном лоне, я старался сделать свой взгляд как можно более покорным. В самый важный момент китцуне не должна ничего заподозрить. Я должен трахать и опускать глаза, доставить «госпоже» то самое удовольствие, которое и притупит её бдительность. Выкручивая набухшие соски, я трепетно шептал слова любви. Такие, которых не говорил ни одной из женщин.

– Моя госпожа… – на выдохе произнес я, осторожно перемещая девичье тело себе на бедра. – Я ваш раб. Я ваш пленник, я ваш…

– Мой! – рыкнула сквозь зубы лиса, когда я скользнул внутрь мокрой дырочки, стараясь изо всех сил ублажить её. – И ты останешься моим навсегда.

Подкидывая её под бедра, я закусывал губы. Думал о том, что происходит сейчас на моей земле. Как скоро опустятся холода, как сменяется время года, пока я несу здесь безропотную службу. Это помогло мне продлить наслаждение лисы. Сегодня я был необычайно крепок, в меру жесток и очень уж хорош.

Цепляясь за мои плечи, китцуне фырчала, вываливая язычок. О, вот оно, госпожа подобралась к пику. Слегка замедлившись, но не прерывая удовольствия, я заговорил:

– Позвольте мне служить вам всегда, моя госпожа, – шипел я, входя так глубоко, как только мог. Ноги лисы тряслись, казалось, она вот-вот испортит мой план и кончит. – Пообещайте мне, что я буду с вами.

– Обещаю… – сквозь зубы шикнула китцуне, подгоняя меня к действию. – Ну же!

Это было мне на руку. Я ускорился, но недостаточно для того, чтобы лиса получила то, что хотела.

– Пообещайте, что сохраните мне жизнь, пока я ваш раб… – продолжал доставать китцуне я, рукой нашаривая клитор.

– Обещаю! – вскрикнула та, жмурясь от наслаждения и отмахиваясь от меня, словно от назойливой мухи, мешающей ей в полной мере прочувствовать все.

Перехватив лису, я слегка развернул её, подбирая тот самый угол. Вскрикнув, она ухватилась когтистыми ручками за мои плечи, оставляя на них алые следы. А я трахал её так, словно на конец стояла моя жизнь. А так все и было.

– И пообещайте мне, что позволите быть рядом, – протараторил я, ускоряясь настолько, насколько вообще было возможно. И, когда, кончая, китцуне раскрыла губки, чтобы дать мне обещание, я быстро выпалил: – И станете моей рабой.

– Обещаю… – Её содрогнуло, пока снизу дырочка сжималась и пульсировала. Я чувствовал, как она сжимает меня, терпеливо ожидая, когда все закончится. Хватило пары мгновений, как лиса подняла голову, глядя на меня почерневшими от ярости глазами. – Что ты сказал⁈

Теперь закончил я, испуская в лису три струи семени. Откинувшись назад, я блаженно прикрыл глаза. Только истинному хитрецу суждено обдурить демона-лису. Дав обещание, китцуне не смеют его нарушить. Иначе станут не более, чем простыми смертными. Так что я выторговал себе свободу, а возможно и… сильную рабу, что наверняка приглянется на службе господину.

Гарем повелителя

Когда дверь позади меня захлопнулась, я недовольно повел плечом. Эти идиоты из совета совершенно бездарны. Сколько бы мы не обсуждали важность введения новых торговых реформ, эти бараны упорно стояли на своем. Они отрицали все новшества и нововведения, держась за прошлое. Я же – молодой повелитель, Мин Сяо, совсем иначе вижу правление империей. Пусть власть легла на мои плечи совсем недавно, но я уже знал наверняка, как буду вести дела.

Но сейчас меня обуяла злость. Я гневно взмахнул рукавами чжицюй, велев толпе встревоженных слуг оставить меня одного. Слишком давно я не оставался наедине с самим собой, наслаждаясь компанией действительно умного человека.

Захотелось выйти во дворик, где ещё стояла утренняя пора. Садовник перемещал камни, служанки мели каменную кладку. Я же пока просто стоял, жмурясь от солнца и вдыхая свежий прохладный воздух. Наконец злость отступила, возвращая мое привычное состояние покоя. Оно ушло в тот момент, когда на меня возложили ответственность за империю, все сильнее вдавливая меня в действительность.

Так что было очень приятно вот так наслаждаться покоем. Принимать солнечные ванны, думая лишь о том, как прекрасная великая Китайская Империя.

Гул женских голосов заставил меня лениво приоткрыть один глаз. Вдалеке, не зная, что за ними наблюдает повелитель, шла стайка наложниц. Разодетые, словно заморские птички, они вились друг за дружкой, смеясь и толкаясь. Их веселье было заразительным, так что я тоже не смог сдержать улыбки. Глаза невольно задержались на одной наложнице, которую я приметил ещё давно.

Длинные волосы были уложены в замысловатую прическу, из которой на прекрасное лицо выбивались пару прядей, подхваченные ветром. Её темные глаза вдруг поднялись, ведь наложница заметила на себе мой взгляд. Она смутилась, тут же распрямляя спину. Ну что ты, девочка, ты и так прекрасна. Её ханьфу сидело идеально, словно его очень долго шила самая искусная швея. Рукава струились по белоснежным тоненьким ручкам, а идеально ровные ножки вышагивали горделиво, неся хозяйку с только ей присущей грацией.

Залюбовавшись, я склонил голову набок. Пора, пожалуй, и отдохнуть немного. Закончить с делами и провести ночь в объятиях этой лебедки.

– Эй, Тайо, – обратился я к слуге, стоящему в тени крыши. – Пригласи ко мне Киу Джи сегодня вечером.

Молчаливый слуга лишь покорно кивнул, разворачиваясь на носках туфель. А я снова подставил лицо теплому утреннему солнышку, чувствуя, как тепло разливается и внизу живота. Ох, просто не могу дождаться.

* * *

Когда она вошла в мои покои, я уже был слегка возбужден. Лениво бродил туда-сюда, думая о том, что ждет меня ночью. Её мягкие губы, шелк волос, бархат кожи… Я любил своих наложниц, любил их во всех возможных смыслах. Пожалуй, иметь гарем для меня так же важно, как и управлять советниками. Пользоваться доступностью – привилегия, которую не стоит пропускать мимо.

Киу Джи была как всегда прекрасна. Легкое смущение добавляло румянца её бледным щекам, отчего она выглядела ещё привлекательнее. Я не спал с ней раньше, но уже чувствовал, как же хороша она будет. Киу Джи… милая сладкая девочка, желанный цветок на тонком стебельке, Как много сердец она могла бы разбить на жизненном пути, не попадись в мои любовные сети.

– Повелитель, – почтительно склонила голову наложница, не смея поднять на меня глаз. – Могу ли я предложить вам сыграть в вэйци?

Заметив ещё более покрасневшие щеки, я не сумел сдержать ухмылки. О, птичка, конечно, мы сыграем с тобой в вэйци. И ещё много во что, пока ты будешь выстанывать мое имя. Но сам я лишь кивнул, указывая девушке на стол. Там уже стоял резной ящичек с камнями и полем. Я же махнул слуге подготовить для нас ужин. Обычно я не занимался тем, что строил с наложницами досуг. О, нет, я брал то, что хотел сразу же, срывая ханьфу и вдавливая женское тело в кровать. Но Киу Джи, должно быть, отлично играет в вэйци, раз осмелилась предложить их мне.

Но когда я повернулся, мои глаза расширились, став похожими на камешки из игры. Киу Джи стояла у разложенных камешков перед доской совершенно нагая, сбросив ханьфу к изящным стопам. Прикрыв грудь рукой, она подошла ко мне, пальцем приподнимая мой подбородок, заставляя смотреть ей только в глаза. От неё пахло жасмином, терпкими травами и женским естеством.

– Правила игры будут немного другими, – с хитрой улыбкой произнесла наложница, растягивая слова. – Мой повелитель, сумеете ли вы победить, так ни разу на меня и не взглянув? Если я замечу ваши глаза немного ниже, боюсь, вы проиграете. И я буду вынуждена уйти.

Это было так нагло и дерзко, что даже прекрасно. Я оскалил зубы, глядя только в лицо зазнавшейся наложнице. Жестом пригласил её к доске, направляясь следом. Даже зная, что Киу Джи не заметит спиной моих действий, я не опускал глаз. Только полная, честная и достойная победа. С таким же полным вознаграждением.

И как бы Киу Джи не изворачивалась, как бы ни пыталась привлечь мое внимание, я смотрел ей точно в глаза. Она проиграла эту игру ещё давно, как и раунд в вэйци. Глупенькая маленькая наложница, неужели ты всерьез думаешь, что можешь просто так размахивать куском мясо перед львом? И я пожирал её душу глазами, обещая мысленно оттрахать каждую дырочку её нежного тела. Чтобы навсегда запомнила, что такие игры с Мин Сяо не пройдут.

– Ты проиграла, Киу Джи, – ещё шире растянул губы я, убирая с доски камни. – Проиграла сразу две игры.

– Вы слишком искусны, мой повелитель, – только и сумела проскулить наложница, снова прикрываясь руками.

Что, не вышло прослыть наложницей, сумевшей сломить волу императора? Тогда я тоже могу немного поиграть.

Подхватив Киу Джи под бедра, я поднял её с подушки, направляясь к кровати. Отпустил грубо, заставив девушку рухнуть на простыни. Она лежала, растянув руки и ноги в стороны, глядя на меня беспомощно и слегка растеряно. Чаще я начинал долго, растягивал момент, позволял наложнице воспылать. Но сейчас я был почти зол, запуская руку под чжицюй, я сжал налитый кровью член. Он уже давно был готов, пачкая красивую голубую ткань солеными каплями.

За ногу стащив Киу Джи чуть ниже, я навис над ней, касаясь её лона краем своей плоти. Тяжело дыша, я смотрел на неё, словно на загнанную лань, которую вот-вот собирался сожрать хищник. Щедро смочив ладонь слюной, я мазнул между её ног, касаясь нежных горячих губ. Вопреки испуганному виду, наложница была готова к возлежанию, она подрагивала от вожделения, стыдливо облизывая губы.

Надавив головкой члена, я с трудом вошел внутрь. Стало ещё горячее, я тяжело продирался внутрь. Киу Джи стонала, цепляясь пальцами за кровать. Она что-то скулила тихо, но я не разбирал, входя все глубже, все резче, все сильнее.

Маленькая птичка трепыхалась в моих руках, она билась, сжимаясь на члене и умоляя меня никогда не заканчивать. Я же был человеком чести, раз пообещал себе опробовать каждую дырочку, значит – опробую каждую.

Перевернув Киу Джи на живот, я руками развел её задницу. Лизнув палец, надавил на тугое отверстие, ныряя внутрь. Хорошо, даже отлично. Выскользнув из лона, я направил головку во вторую дырочку, услужливо открывшуюся мне. Входил с трудом, заставляя наложницу сдавленно шипеть. А коснувшись яйцами её влажного естества, я замер, наслаждаясь ощущениями.

Двигаясь размеренно, я едва держался. Жар Киу Джи сводил с ума, как и её бесконечные стоны, которыми полнился уже весь дворец. Чувствуя, что вот-вот сдамся, я снова вышел, на сей раз разворачивая наложницу к себе лицом. Стоя на четвереньках, она вобрала член в рот и толком даже не успела задвигаться. Семя брызнуло ей в рот, заставляя наложницу поморщиться. Какие мы нежные.

Завалившись на постель, я тяжело дышал. Это было неплохо, конечно, но слишком долгое вступление, длинною в целый раунд. Повернув к ней голову, я даже задумался, буду ли впредь вызывать к себе Киу Джи?

Попка у неё отличная, жаль, проигрывать достойно она не умеет.

Стойкий терракотовый солдатик

Дандан спешила с очередным заказом к клиентке. Сегодня она просто сбилась с ног. Эти озабоченные тётки точно с ума посходили! Ну, подумаешь, вышла новая партия уникальных фаллоимитаторов в коллекции сексуальной терракотовой армии. Что вообще в этих штуках такого, чего нет в других секс-игрушках? А стоят как дорого! Дандан была уверена, что за такие деньги можно было бы год жить безбедно и не работая, как проклятая, день деньской таская заказы. Ох, несправедливо это. Эти богачки не работают, от безделья дурью маются, и вместо живых мужчин скачут на терракотовых истуканах. А ей приходится столько работать, что уже ни на встречу с живым мужчиной времени не остаётся, ни на игрушки сил не хватает. Но на сегодня это последний заказ. Солнце вот-вот сядет и её рабочий день будет окончен.

Так, вот, кажется, это нужный дом. Дандан заглянула в планшет. Точно, этот. Клиентка – госпожа Юйсан Лиянь, богатая вдовушка. По слухам, у неё три молодых любовника. Зачем ей эти дорогущие терракотовые фаллосы, когда есть три настоящих? Дандан поудобнее устроила коробку между бедром и подмышкой и приготовилась постучать. Но едва она поднесла кулачок, как дверь распахнулась, и неведомая сила втянула её в тёмное помещение. Дандан даже охнуть не успела, как оказалось внутри. Крепко вцепившись в коробку, девушка приготовилась заорать, но губ её коснулась какая-то мягкая материя с приятным тонким ароматом.

Нет, сознание Дандан не потеряла, хоть и боялась этого. Но голова совсем немного поплыла, внутри по телу разлилась приятная нега и тепло. Страх ушёл, а губы расплылись в улыбке. Заботливые сильные руки подхватили девушку, всё ещё крепко сжимающую коробку с невероятно дорогим содержимым, и понесли вглубь дома. Дандан совсем расслабилась и положила потяжелевшую голову на плечо насильнику… Носильнику? Ах, нет, носильщику. В общем, тому, кто её нёс. Кажется, она на секунду закрыла глаза, а открыла, когда её усадили в пуховое облако. Или не облако? Девушка настолько привыкла к твёрдой кровати и жёсткой мебели, что тонкий матрац показался невероятно мягким. Дандан постаралась сфокусировать взгляд на женщине, стоящей у окна. Розовые фонарики почти не давали света, и в комнате царил полумрак.

– Ты принесла заказ, сяоцзе? – женщина и не думала поворачиваться, продолжая стоять спиной к Дандан. Но та сообразила, что вопрос адресован именно ей.

Кланяться сидя было неудобно. Но Дандан всё же умудрилась почтительно склонить голову, протянув вперёд коробку.

– Да, госпожа. Вот он.

Планшет, который оказался снизу, грохнулся на пол. Дандан вздрогнула и подумала, что важно не забыть взять подпись.

– Ты знаешь, что там?

– Нет, – поспешно замотала головой Дандан, – что вы, Юйсан тайтай⁈ Товар надёжно упакован, здесь насколько степеней защиты. Я очень дорожу своей работой и никогда бы…

Дандан осеклась на середине фразы, когда женщина неземной красоты повернулась к ней и посмотрела прекрасными светло-серыми, как зимнее небо глазами. Никогда до сего дня Дандан не видела таких невероятных глаз. В комнате стало светлее от взгляда госпожи Юйсан.

– Я не о том тебя спросила, сяоцзе. Ты знаешь, какой именно заказ доставила сюда?

Покраснев, как государственный флаг, Дандан кивнула.

– Д-да. Знаю.

– И, наверняка, знаешь, что стоит эта вещица, как три твоих года работы?

Едва сдержавшись, чтобы не присвистнуть, девушка нервно прикусила пухлую нижнюю губку.

– Хочешь взглянуть, что там?

Госпожа Юйсан приблизилась к Дандан и взяла из её рук коробку. За спиной девушки раздался шорох. Она с удивлением обнаружила, что сзади стоял молодой человек. Очевидно, тот самый, что принёс её сюда. Как Дандан умудрилась так быстро о нём забыть? На мужчине был классический чёрный костюм, белая рубашка и чёрные туфли, начищенные так, что Дандан смогла бы увидеть в них своё отражение, будь тут светлее. Но света от розовых фонариков и прекрасных серых глаз госпожи Юйсан было всё-таки мало.

В руках мужчины что-то сверкнуло. Он едва коснулся коробки, которую держала на вытянутых руках госпожа Юйсан, и крышка той легко открылась. Внутри в ворохе сизаля находился футляр. По виду бронзовый, но Дандан могла ошибаться. Футляр был аккуратно извлечён молодым человеком. Госпожа Юйсан поставила коробку на пол и провела ладонями по крышке футляра. Дандан показалось, что она затаила дыхание в предвкушении.

К досаде Дандан, уже начавшей ёрзать от нетерпения, футляр оказался не последней упаковкой. Госпожа Юйсан извлекла из него шелковый мешочек с завязками-шнурками. Потянув за одну кисть, госпожа едва слышно застонала и её настроение передалось Дандан. Со всей бережностью госпожа Юйсан извлекла, наконец, из мешочка то, что уже готово было свести нетерпеливую Дандан с ума. От напряжения у неё свело низ живота, а под коленками ныло. И вот теперь терракотовый фаллос был перед ней во всей красе. Госпожа Юйсан приблизила его к лицу и с благоговением коснулась губами.

– Знаешь ли ты, что в Терракотовой армии нет двух одинаковых солдат? – тихо спросила госпожа Юйсан. – Каждый имеет уникальное одеяние, особенные черты лица и тела.

Естественно, Дандан прекрасно знала об этом. И о восьми тысячах и сотне терракотовых воинов и их лошадей у мавзолея императора Цинь Шихуанди. Но, неужели, этот фаллос – точная копия того, что был в штанах одного из солдат? Она нервно сглотнула. А госпожа Юйсан подтвердила её догадку.

– Хочешь ли ты прикоснуться к истории, сяоцзе? – госпожа смотрела на Дандан, и та не верила своим ушам. – Перед тобой фаллос генерала Сунлина.