Текст книги "Молоко (СИ)"

Автор книги: Anzholik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Молоко… Ненавижу молоко! Один чертов запах и этот противный чуток сладковатый привкус – фу, блять. Но отчего-то стою, залипнув, как откровенный дебил, на пьющего возле открытого холодильника Дерека. Парня моей старшей сестры. Жениха вообще-то. Стою такой и жадно слежу глазами, как стекает пара капель по его подбородку с нехеровой щетиной, скользят вниз по коротким волоскам, падают на подкачанную грудь и… устремляются ниже. Значительно ниже. Нескромно ниже! Твою ж…

– Хочешь? – Отрывается от широкого горлышка пластмассовой бутылки и вытягивает перед собой руку. Хочу – что?..

– Э-э-э… – Открываю рот и чувствую себя ребенком-дауном. Он о чем? А?

– Молоко. Хочешь? – повторяет ехидно, смотрит, как на полоумного, и приподнимает и без того вечно вздернутую бровь.

– А, нет. Спасибо.

– Ну, ты смотрел мне в рот, будто я тебя живительного источника лишаю, а ты после нескольких дней шастаний по пустыне, – усмехается этими своими «я весь такой ахуеный подонок» губами. Че-е-ерт… – Что-то хотел? – Ставит обратно проклятое молоко, отворачивается спиной. Туплю. Залипаю еще сильнее, совсем нескромно рассматривая поджарую задницу в чернющих трусах. Недоступную. На минуточку – чужую задницу. Волчью, мать ее, задницу.

– Я? – Головка от хуя. – Да нет, хотел проверить, есть ли йогурты для Стейси. Ну, знаешь, эти ее, – чешу за ухом, – питьевые! Да, точно, питьевые йогурты. – Идиот. Свали на хрен с кухни. Или ты хочешь урвать очередные минуты позора? Давай же, левой-правой, правой-левой, всего пара шагов – и ты будешь в своей чертовой обители, а там и угрызениями совести можно себя накачать до самой макушки.

– Йогурты? – Он что, издевается? Или ему в прикол переспрашивать и наблюдать, как розовеет мое лицо с каждой секундой все больше? Просто свали, Стайлз, в комнату. Будь хорошим мальчиком.

Киваю. Мнусь на месте. Хватаю со стола ключи от моей детки, то есть джипа, собираюсь на выход.

– Ты куда собрался? – Дергаюсь у дверей, оборачиваюсь с лицом «Ты чего ко мне пристал, псина?».

– За йогуртами. Для Стейси. Магазин, йогурты, сигареты, сейчас. – Мантра. Главное – отвлечься. Просто отвлечься и все. Легко же? Изи.

– В трусах? – Смешок, сложенные на груди руки, мускулистые чертовы руки, глядя на которые, чувствую себя дрыщем редкостным. Залипаю третий, чтоб ему сралось, раз. Непозволительно залипаю. Спустя минуту понимаю, что стою в трусах и футболке, а как завершение образа «Я домашний восемнадцатилетний задрот» – затасканные идиотские носки в полоску. Разве можно было выставить себя еще большим ебланом сегодня утром? И не перед кем-то, а перед Хейлом. Матерь божья, матерь боженьки, ты караешь за что, а?

– Ах да. Штаны. – В развороте показываю в сторону комнаты. – Точно, да, штаны, йогурт, Стейси, – бормочу под нос и быстрым шагом сваливаю, обернувшись разок и тотчас же пожалев, ибо влипаю в дверной косяк многострадальной башкой. Пячусь, будто машина, давая задний ход, и шустро вскакиваю внутрь. Одеваюсь в спешке, пальцы дрожат, ширинка заедает, лицо уже попросту пульсирует от хлынувшей к нему крови. А еще легкое возбуждение неприятно топорщит долбаные трусы. С ржачной мордой Спанч Боба на всю задницу. Я херов неудачник. Вот так, да. Херов, мать, его, неудачник. Это же надо было выскочить из комнаты растрепанным, сонным и вот в таком виде. И наткнуться на эротическое представление местного альфы.

Ничего, знаете ли, не имею против оборотней и прочей своры. Хоть и родился в самой обычной семье, но подавляющее большинство знакомых и друзей иные. Привык. Это забавно даже, только периодами я себя чувствую слишком посредственным и слабым. Особенно видя эти перекатывающиеся мышцы под кожей. И какую-то лютую харизму, которая сносит все самые разумные доводы в голове. Сносит и все.

Глянув бегло в зеркало, пулей вылетаю из дома и врезаюсь в отца с несколькими пакетами. Ну во-о-от.

– Стайлз? Ты куда?

– За йогуртом для Стейси. – А сигареты я взял? По карманам шарю, удовлетворенно выдыхаю. Не весь мозг утек ниже пояса. Круто.

– Я купил, пойдем, позавтракаем, ты же как обычно убегаешь голодным, и потом вас со Скоттом не сыщешь до полуночи. – Бля. Купил. А возвращаться сейчас в дом, да еще и сидеть за одними столом всем семейством, за одним столом с Дереком и смотреть, как он пьет свое сраное молоко и жует сэндвичи с мясом. Не-не-не. Я пас. Хватит для одного утра – одной неконтролируемой эрекции.

– А ты какие купил? – Отец смотрит непонимающе, заглядывает в пакет, опять на меня поднимает глаза. Ну, долбоеб, да. Не привыкли еще?

– Черничные, – с сомнением отвечает.

– Ну вот, – стучу себе рукой по лбу, – а она любит малиновые, ну неужели сложно запомнить? Ма-ли-но-вые! – Повторяю по слогам, бегаю по стоящему напротив шерифу глазами. Медленно проваливаюсь под землю. Понимаю, что еще минута промедления – и меня за шиворот втащат обратно, начинаю пятиться аккуратненько.

– И не кури в машине, иначе заберу ключи!

– Да-да, я понял, никаких сигарет в джипе! – С энтузиазмом выкрикиваю и плюхаюсь на переднее сиденье. С третьей попытки завожу почти сдохший мотор, включаю радио и закуриваю. Выдыхаю струю дыма в салон, открываю окно, а после падаю головой на руль. Ну, дебил же. Дебил просто, блять, в квадрате. А если он спалил мое «неравнодушие»? А если догадался о чем? А если?.. Я два чертовых года исхожу по нему слюной, тихо дрочу в душе и прячусь по углам, чтобы лишний раз не пересечься. Он же альфа! С вот такенными мышцами, этой блядской «Я весь такой секси-мачо-хуячо» улыбкой и так далее. Он парень моей Стейси. Ахтунг! Нельзя и все такое. А вот не контролируется это. Совсем. Какой-то уебищный и обреченный диагноз – Дерек Хейл. Не вытравить, не излечить, не избавиться.

Вздрагиваю от протяжного гудка, быстро отлипаю лбом от руля и воровато осматриваюсь по сторонам. Замечаю отцовское лицо, выглянувшее из окна, и кулак в мою сторону. Разгоняю руками дым по салону, будто это поможет, и поскорее отъезжаю. Не курить в машине, Стайлз, мысленно передразниваю того. Отберу ключи, Стайлз.

В магазине нахожу проклятый йогурт, зачем-то беру еще молока, пару бутылок пива и сигарет, разумеется, сигарет.

– А восемнадцать есть? – с сомнением спрашивает кассир. В который раз уже, в тысячный, наверное, показываю документы, закатив глаза, складываю из корзины все в пакет. Ну вот и хорошо. Ну вот и ладненько. Прикрытие своему долбоебизму куплено. И может, на хер? Поехать к Скотту, желательно оставшись с ночевкой, посмотреть лакросс или еще что? А то там дома опять этот блохастый возмутитель спокойствия, и у папаши как раз выходной. Двойная трепка нервным клеткам. А их мало. Их всегда мало. Я вообще весь потрепанный за последние два года.

Только вот пропадать – значит, показать, что я лузер и трус, причем редкостный, и отмаза моя была косая, кривая и глупая. Не вернуться с йогуртом – спалиться. Пусть ему и насрать, может, он уже и забыл, а может?.. Ну вот. Точно. Заеду, оставлю пакет и свалю. Так? Так. Логично, правильно и тылы прикрыты. А че нет-то?

Докуриваю, заглушаю мотор, даже не закрыв джип, несусь к дому, быстро начинаю запихивать все в холодильник. Я же мальчик прилежный. Мне не сложно, только на хуй я так долго это делаю?..

– Я смотрю, ты быстро вернулся. – Вздрагиваю, почти роняю символичную бутылку моего безумия, то бишь молока, и выпрямляюсь.

– Да я вообще быстрый. – Нервно выдыхаю, переминаюсь с ноги на ногу, ставлю то, что в руках, на полку, захлопываю дверцу, вытираю руки о джинсы, которые мало того, что почти ледяные, так еще и влажные. Что я там хотел?

– Да? – Он точно о магазине? Точнее, о времени моего заезда? Точнее о том, насколько я шустро туда и обратно, ну вы поняли. Да? О магазине ведь? Потому что я не о нем подумал. Черт, черт, черт. Давай, Стайлз, возбудись на глазах Хейла и можешь менять место прописки. Потому что подъебов до гробовой доски с лихвой хватит.

Киваю снова, как альтернативно-умный и на этот раз без происшествий ухожу. А на улице по мере отдаления становится легче дышать и думать. Вдали от него, в принципе, легче. Правда, иногда ломает, как наркомана. Потому что эти сраные мутно-зеленые глаза с карими крапинками душат, как удавка на шее. А белозубая хищная улыбка выбивает почву из-под ног. Я, как девка, намокаю. Точнее, если бы был девкой, то намок бы. Но я же не девка, поэтому не могу намокнуть, теоритически. Поэтому просто со стояком, который в ширинку упирается, хожу и психую, ибо дрочить заябывает, а найти себе кого-то как-то не случилось. Женский пол с каждым днем привлекает все меньше, а Дерек – все больше. Какая-то тотальная закономерность. И пугающая. Да, пугающая. Ибо если так и продолжится, то я состарюсь в одиночестве. Ну, в том самом плане. Понятное дело, что так-то не один. Скотт ведь есть, отец там, сестра…

И весь вечер как на иголках, даже друг замечает, что я мыслями где-то слишком далеко и надолго влип. И отбрыкиваться от расспросов довольно сложно, потому что врать я не умею, на лбу написано сразу же ВСЕ. Большими такими буквами-буковками – ПИЗДЕЖ. Да и ночью глаз не сомкнуть. Комната сестры и ее хвостатого кавалера надо мной, и еле улавливаемое поскрипывание от небезызвестных действий хуже громкой дрели выжирает мозг. А может, и не слышно ничего вовсе, просто я на пределе, как пороховая бочка, и съехать подальше, хоть в тот же лес, в вырытый когда-то давно со Скоттом окоп, только не тут… Только не настолько рядом.

***

Казус на казусе. Умею, знаю, практикую. Молоко – это цветочки, господа. Подумаешь, какие-то там капельки по телу, пусть и безумно горячему, стекали. Тут вообще атас, атасище. Я какого-то хуя решил сходить в комнату сестры за зарядным, думал, никого уже нет, обед почти и все такое. Никто, кроме меня, вроде не упарывается в выходной до полудня в кровати. Но… Но. НО! Едва я захожу, как тут из ванной выходит мой личный кусок адова пекла с маленьким махровым полотенцем, намотанным ниже пояса. Которое вообще не оставляет простора воображению. И вот я, в общем, залип, да. Потому что тут не какие-то-там, повторюсь, считанные капельки. Их миллиард, они прозрачные и стекают с волос, да и по всему телу. А взгляд, того и смотри, станет краснючим и опасным. И судя по всему, как-то пугающе замер не только я.

Святые угодники… Моргаю, ахуевая. Моргаю, будто нервный тик на оба глаза одновременно или вообще на все тело напал. Моргаю, словно разахуеть это поможет. Только не вариант. Не действует мое издевательство над глазами. Голова только начинает идти кругом, а ухмылка на запретных для меня губах становится все более ехидной. Приехали-прикатили. Выкатывайте, епта! Быстрее! SOS там, help me, touch me! Бля-я-ять…

Не помню, зачем-таки туда вошел, зато прекрасно помню, из-за чего сбежал. Теперь-то, слишком явно спалившись своим «Снимай полотенце и трахни меня, Хейл» взглядом, да и в штанах, что не новость, тесно. И отмаз нет. Да и толку? Что мне сказать ему – мол, извини чувак, не понимаю, как так вышло? Или я вспомнил сценку из недавно просмотренной порнушки, и вот нагрянуло нежданно-негаданно? Ты типа внимание не обращай, ну с кем не бывает? Хе-хе… Ни с кем не бывает из тех, у кого только на баб встает. Ни с кем, Стайлз. Просто прими как данность, что Дерек теперь в курсе твоего, мягко говоря, интереса в его сторону.

Только вот что это повлечет за собой?

***

О-о-о, если вы думаете, что на этом череда моих попадосов закончена, то ошибаетесь фатально. Потому что эта несносная особа застала меня не за чем-то там, а за утренней святой дрочкой. В моей перевернутой вверх дном кровати. Когда простыни спутаны в ногах, одеяло где-то сбоку, а подушка почти под спиной. Зато рука активно работает, губа прикушена, а член блестит от смазки. Теку как сучка, едва начав фантазировать о нем. Прозрачные капли раз за разом выступают на багровой головке, а член, перевозбужденный, пульсирует, и именно когда я начинаю кончать, открывается дверь. Под мое стон-шипение с тихим именем Дерека. И… И все. Финита ля комедия.

Стоит, задумчиво смотрит, сначала своими зелеными мутными, потом красными кровожадными и сваливает. Кажется, рыкнув, захлопывая дверь. Психанул? Злится? Въебет? Убьет? Выебет?

Весь сраный день после двигаюсь по стенкам. Стараясь даже не мелькать нигде лишний раз. Жру в комнате, курю в форточку, разве что на занятия сгонял утром и то даже не помню, о чем преподы сегодня вещали. Вообще ни слова. Скотт упорно пытается вытащить меня из дома, но у меня ощущение, что стоит открыться двери в мою комнату, как меня настигнет кара небесная в лице жениха старшей сестры. И знаете, я, конечно, ничего не имею против оборотней, до тех пор, пока не нависает угроза быть как минимум покусанным, а как максимум съеденным. Потому что клянусь моими коллекционными дисками LP, безнаказанно он не оставит мое маленькое пошленькое преступленьице. Видит бог-боженька, не оставит.

И я простой человек, не ведьмак и не ясновидящий, но оказываюсь прав.

Решив перед сном выскользнуть по-тихому, в надежде, что все по койкам, влипаю в обладателя красных, ярко-горящих глаз у входной двери.

– Далеко собрался? – тихо, гортанно, да так, что у меня все волоски, что есть на теле, дыбом становятся моментально. Да, далеко. Думал, далеко. Блять.

– Да нет, на улицу, подышать перед сном. Насыщение мозга кислородом и все такое. Спаться будет лучше, а крепкий сон – залог здоровья, – несет меня, ой, несет, – вот и решил, ну почему бы и нет, раз уснуть не могу…

– Да заткнись ты, – с рыком, влипаю в стену лопатками. Вжав голову в плечи, скорчив гримасу и почти готов уже начать умолять или рассыпаться в извинениях-объяснениях-отмазах. Мол, ты все не так по-о-нял, я ж дрочил на Директрису, просто со стоном такое длинное слово не смогло на выдохе вылететь. Ну, оплошность, и как-то коряво, согла-асен. Только коленки подкашиваются. А он так близко, и не облизать пересохшие губы – преступление, а не посмотреть на рот Хейла – тем более. Влип? О да. По самые… гланды, яйца, помидоры, не знаю. Но то, что влип, – однозначно. – И как давно? – Моргаю, векам от собственных ресниц щекотно, не зря же я их все детство подстригал, ибо слишком пушистые, слишком длинные, слишком светлые и девичьи.

– Ты о чем, чувак? – Снова облизываюсь, бегло пройдясь языком по губам. И красный – это вам не мутно-зелено-карий. И как бы не пугает. Вроде. Но дискомфорт и скопище мурашек в комплекте не оставляют тело. И возбуждение. Куда же без него родимого. Разве в такой близости с Дереком его не может быть? Разве, когда он даже просто в поле зрения, его не может быть?

– Как давно ты кончаешь с моим именем на губах? М-м? – Требовательно. Рука собирает футболку на моей груди в кулак. А взгляд то ли распиливает, то ли плавит. Колотится сердце уже почти в глотке. Барабанит в висках пульс, и я чувствую, как появляются капельки пота у меня над верхней губой и на лбу. Холодного пота. Горячего пота. Насрать. Пота. Потому что нервы не в пизду. Потому что задохнусь сейчас, не зная: правду сказать или молчать.

– Два года. – Дебил!!! Нет, это мягко сказано. Долбоеб. Сказочный долбоеб. Да чтоб у меня язык отсох. И полгода не встал. Вообще не вставал. Даже так согласен. Только отмотайте обратно на секунд пятнадцать, и я промолчу. А лучше на минут пять, и я не выйду из комнаты.

– Вот как. Хотя я знал. Да, наверное, все-таки знал… – тянет этим «Я слегка возбужден» сексуальным голосом каждое слово с легкой хрипотцой, а у меня только от этого член, как одержимый, подрагивает, и уже откровенно больно терпеть, и, если честно, даже плевать, чем дело закончится. Опускаю голову, все еще ощущая его хватку на груди. Майку помял сука… А я ее только три дня назад гладил…

Тащит как куклу за руку. К комнате. Моей комнате. Подталкивает, тыча рукой в поясницу, к кровати. Разобранной. Кхм.

– Я надеюсь, ты тихий?

– Э-э-э, – тяну, сделав а-ля задумчивый вид.

– Громко будешь стонать? Кричать? Рычать? Хрипеть? – Мандраж по коже пробегает. Ах, вот зачем он меня привел. Мило. Может, в окно сигануть? Второй этаж, вряд ли прям насмерть разобьюсь, помнится, по малолетству мы со Скоттом спрыгивали пару раз, правда, тогда еще дерево было рядом, удобно типа, а теперь нет…

Погрязнув в мыслях, проебываю момент, когда он подходит слишком близко. Обдает дыханием мое лицо и немедля целует. Без этого его «Р-р-р, я страшный черный волк». А как-то осторожно, то ли пробует, то ли смакует. Втягивает медленно-премедленно для меня, такого нетерпеливого, голодного и ахуевшего, нижнюю губу в рот. Прикусывает, потом еще сильнее стискивает в зубах, пока не прыскает кровь. Ржаво-соленая. Нам обоим в рот. И непонятно, чей стон резонирует от стен. Тихий, глухой, нечаянно вырвавшийся.

А следом полный пиздец. Ну правда. Моя майка, его майка. Мои джинсы, его джинсы. Все кубарем, все в стороны. Царапая друг другу кожу ногтями, неосторожной хваткой оставляя синяки и отметины. Общее безумие, и его глаза то красные, то мутно-зеленые, то снова обжигают сверхъестественным светом. Клыками то короче, то длиннее. И когти то выступают, то прячутся. Рычит и громко дышит. Целует-кусает. Буквально швыряя на кровать, которая жалобно от такого обращения отдается громким скрипом. И меня ведет. Как малолетку-девственника. Хотя, по правде, с мужским полом я не пробовал, просто увидел два года назад этого сексуального подонка и осознал, что пропал я, мать его, если не насовсем, то надолго. И прекрасно понимаю, да и проверить успел, на других не встает. Это единичное помутнение рассудка. Одноразовая акция безумия.

– Будешь громким – заткну, – шипит, когда меня от его зубов на предплечье выгибает с тихим, но хрипом-стоном.

– Чем? – Облизываюсь, задевая его губы языком. И так хочется поддеть, сделать какую-то гадость или просто наперекор, чтобы глаза снова вспыхнули.

– Членом. – Вдавливает колено мне между ног. Со свистом сквозь зубы втягиваю воздух, вжимая пальцы в его руки выше локтя. Вот сука… Мучает.

– Напугал, бля. – Смелый, пока в трусах. Ага. Трусь об его ногу, кончить охота как никогда сильно. Сам сминаю маячащие губы напротив, шире раздвигаю ноги. Да бери ж ты уже, ебана в рот. У меня же рванет скоро от перенапряжения. Ну не железный же, столько терпевши. Вообще не железный. Ни разу.

Только все не так, как представлялось в мечтах и не как в мокрых долбаных снах. Все лучше. И на боль насрать. На все насрать. Дорвался. И член его внутри так глубоко, и дышать тотально нечем. Вдавливает собой, втрахивает в мокрые от пота простыни. Рычит куда-то в шею, а взгляд – клеймящий и дикий. Животный. Так хорошо. Нет, не просто хорошо – ахуенно, и импульсами по телу бежит удовольствие. Колотит от ощущений, от понимания, под кем я. Чья рука сейчас ритмично мне отдрачивает, и не кончить слишком быстро не получается. Справиться с собой вообще не получается. Влюбленность острой приправой жжется в крови. И я более чем уверен, что завтра буду краснее вареного рака, как только встречусь с ним взглядом, пусть даже при всех. Просто не сумею скрыть истинную реакцию, а воспоминания прикончат к хуям осторожность.

– Ты, я, Стейси, что теперь? – Выпускаю колечки дыма в потолок. Лежа плечом к плечу с размазанной моей и Дерека спермой на животе. Истома во всем теле, двигаться банально лень. Но мыслей тысяча и одна штука. И повторить – необходимость. С одного раза подсел, как на наркотик.

– Тройничок хочешь?

– Дебил, – фыркаю, получая тычок в бок. Снова затягиваюсь, видя, как морщится он рядом. А то, что моя сестрица курит, вроде как не вякал. Вроде.

– И давно ты по мальчикам? – Молчать? Я? Не умею. И зачем себя сдерживать?

– По мальчику, Стайлз, по мальчику. – Занятно. А как мое имя из его уст звучит… Идеально.

– Так давно?

– Давно. – Капля обреченности. Сигарета, скуренная лишь наполовину, улетает в окно. Влипаю лицом в подушку, впечатанный животом в кровать сильными руками. Чувствуя дыхание у шеи.

Дубль два, господа. Дубль два.