Текст книги "Дневник ху...дожника (СИ)"

Автор книги: AnVi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Что, твой танцор тебе в этом больше не помогает?

Мать твою! Он кончил от моего вопроса! Зрелище – такое, что… в общем, в высшей степени эротичное. Картинка…

Я никогда ни Санчо, ни Кнопу не воспринимал серьёзно, как потенциальных партнеров, для меня они «детки», но встреться мы при других обстоятельствах… Не уверен, что я бы устоял.

Красный, как варёный рак, прихватив шмотки, Димка умчался в душевую. Я решил подождать.

Он вернулся синим, дрожащим, уже в штанах, натянутых на мокрое тело, футболку мял в руках.

– Ну, так что, ты ответишь на мой вопрос?

– Это – моё личное дело! – и смотрит с вызовом.

– Нет так нет, к чему кричать-то…

– Родион... Романович… извините…

– Да, ерунда, понимаю, сам не люблю, когда в мои дела лезут.

– Я… Мы… – мнётся, снова краснеет. Так понимаю, Санееву хочется поделиться горем, но не с кем.

– Давай, Санчо, колись уже, – приобнимаю и усаживаю на лавку рядом с собой.

Он мне рассказывает о трудностях взаимопонимания со своим танцором, а я машинально ерошу его немного влажные волосы – говорят, это успокаивает.

– Знаешь, Дим, мне кажется ты слишком много внимания оказываешь партнёру, иногда надо быть похолоднее. Я не говорю в душе, я говорю при общении. Пушкина читал? «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей и тем её вернее губим средь обольстительных сетей.»

– Ну, он же не женщина!

– Пф! Вот представь себе ситуёвину, где один любит, а второй терпит? Получилось? А теперь представляй дальше, что тот, который любит, побегал-побегал за предметом любви, а потом перестал. Как ты думаешь, как поступит тот, который терпел? Как бы ты поступил?

– Эм… Есть два варианта: либо не заметил, либо поинтересовался, почему больше не бегает.

– В твоём случае?..

– Ооо!.. Думаете, поможет?

– Гарантий не даю, люди все разные, но хотя бы возможность поговорить будет стопудово. Ты главное не лажай, глупостей не говори или вообще молчи, действуй!

– А можно ещё вопрос?

– Да.

– А у Вас как с Обэжэ?

– Никак.

– Понятно… А может, Кнопа... лучше?

– Что Кнопа? В смысле?

– Ну… Он Вас очень любит… правда... Портрет такой нарисовал… Ух! У меня бы так никогда не получилось!

– Дим, ты сам понял, что сказал? Ему, как и тебе, только семнадцать, это во-первых. А во-вторых, я вас только как учеников и воспринимаю, по-другому вряд ли получится. Хотя, не могу не отметить, что ребята вы очень интересные во всех планах. Пожалуйста, Дим, больше не будем развивать эту тему, хорошо?

– Хорошо… Только ведь восемнадцать не за горами…

– За это время всё может измениться десять раз. Всё, Санчо, всё.

А сам задумался…

15 ноября.

Сегодня меня остановила Фея.

– Родион Романович! Плюнули бы Вы уже на Обэжэ…

– Леночка?

– Да палитесь сильно… Ладно, молчу…

Мне кажется уже, что ничего не изменится. М.А. будет беситься по непонятной причине и рычать на всех встречных-поперечных. А я так и буду таращиться, как дебил, ему вслед.

Часть 9

18 ноября.

Сегодня всё как обычно, восемь уроков. Устал как собака и, похоже, даже горло сорвал говорильней – першит. Сижу себе в аудитории, глаза закрыл, слышу – открывается входная дверь.

Разлепляю глаза, вижу – к моему столу направляется М.А., глаза уже привычно бешеные.

Всё, думаю, пришибёт ни за что ни про что.

– Твои «дети»!.. – рычит, нависая надо мной.

– Что?

– Ничего!...

Очень содержательно и информативно, главное, я всё понял!

Нахрен! Надоело быть снизу! Отодвигаю стул и встаю.

– Какого хрена?!..

Вместо ответа получаю злой поцелуй. И это надоело! Кусаю его за губу с дури, но от души, даже вкус крови почувствовал.

Ему что-то не понравился мой ответ, похоже, с трудом сдержался, чтобы не ударить, и вылетел из кабинета пулей, чуть не сбив Ракитина, который за каким-то хреном вернулся в кабинет.

Глаза у Ракитина без того были испуганные – увидел замдира с прокушенной губой в кровище, – а тут ещё и я губы тру.

– Я это… темперу забыл…

– Тебе её кто-то не даёт? Ищи, забирай! Стоп. А нафик тебе дома темпера?

– Эээ… да… нафик… До свидания, Родион Романович! – и свалил.

Что это было? Засланец?

Я уже почти собрался домой, искал ключи, когда в кабинет снова кого-то чёрт принёс. Судя по характерным шагам – М.А., даже оборачиваться не надо. Так и стою. Жду.

– Родик… Я так больше не могу… Не могу, понимаешь!

Молчу. Пусть наконец высрется, а то пучит беднягу который день.

– Ты как наваждение… Сволочь! Какого чёрта ты общаешься с кем угодно, только не со мной?! И эти твои… малолетки… кругом…

Молчу. Хотя очень хочется ответить.

– Родик… я… Прости меня… Я… виноват… Чёрт! Да я на всё согласен! На всё! Только пожалуйста… прости… Я хочу… У меня есть шанс на отношения с тобой?

Бля… не прошло и трёх лет, он родил!

Вот интересно, на какой ответ рассчитывал? Что я пошлю его по матери или брошусь на шею?

Хотя, какая разница! У меня есть свой ответ, главное, чтобы моя физиономия не выглядела слишком довольной и злорадной.

– У тебя есть шанс. – тихо отвечаю, по-прежнему не глядя на него, рассматривая голые ветки деревьев за окном. – Есть…

– Родик!..

– С условием, Михаил Алексеевич, с условием…

– Родик, мне кажется ты уже мог бы и по имени меня называть…

– Как хотите буду называть, если для Вас будет приемлемым моё условие.

– Какое условие?

– Всё очень просто: Вы будете снизу. – и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на выражение его лица.

– Э?.. – шок, недоумение, раздражение, растерянность. Такая гамма чувств!

– Я не тороплю, думайте, Михаил Алексеевич. – и (очень хочу верить) спокойно на него смотрю.

Он ещё немного помялся, потом резко развернулся и вышел, прихрамывая больше обычного.

Эйфория от этой маленькой мести прошла, но остался горький осадок от того, что я могу его потерять, в смысле, на что-то там с ним может быть потеряна всякая надежда.

А! Будь, что будет! В конце концов, он – не единственный человек в этом городе!

19 ноября.

Сегодня директор объявил, что в конце дня будет маленькое такое – на пятнадцать минут – совещание.

После уроков все собрались в учительской, я как всегда забрался на подоконник, потому что на моё место уселась химичка. Замдир притулился около дверей и на протяжении речи директора таращился на меня.

В следующем году открывают класс артистов, пришло разрешение из столицы. Фигня в том, что надобны дополнительные средства, а значит будут трясти родителей учеников. Из этого следует, что необходимо провести промежуточные родительские собрания, обрадовать предков учеников…

Совещание закончилось, все стали расходиться, но Пётр Алексеевич, директор, меня задержал. («А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!»)

– Родион, у меня к тебе особая просьба… В твоём классе же Санеев учится?

– Да, у меня, а что?

– Ну… его же отец – губернатор области, а отец Малковой – мэр сейчас… Тебе надо будет ситуацию особо обрисовывать, чтобы прониклись и помогли. В общем, надеюсь на тебя!

Влип… Я и забыл, что детишки мои – не простые, как просмотрел в том году личные дела, так и забыл напрочь, кто есть ху. Да и пофиг, предки есть предки, кем бы они ни были, и собрания раньше под тем же девизом проводил. А вот теперь меня сподвигают на встречу с мэром и губернатором...

Жопа…

Да ещё вопрос возникает, мой ли педагогический талант рулит в классе, или это рулят фамилии Санеева и Малковой?

Хех, а М.А. так и не дал ответа. Хрен с ним!

Часть 10

21 ноября.

За выходные не удается отдохнуть никак, сплю целыми днями и просыпаюсь уставшим.

Сплю в автобусе, сплю как только выдаётся свободная минутка. С тех пор, как уволилась художница из шестых-восьмых, у меня только работа, а жизни не стало. Иногда мне кажется, что я вот-вот упаду и засну.

В зеркале отражается бледно-зеленая немочь с кругами под глазами как у панды…

С утра был пойман замдиром, он задержал меня в коридоре, схватив за руку.

– Я согласен. – И ушёл, не оглядываясь, дальше.

Накопленная мной усталость последних дней даже не дала мне обрадоваться. Да и чему радоваться? И так чуть живой, так ещё на траходроме вкалывать…

– Господа учащиеся, у меня для вас есть хреновая новость! – с этими словами я зашёл в кабинет на классный час.

Народ затих.

– Велено провести внеочередное классное собрание. И, знаете, мне как-то стрёмно.

– Родион Романович, а что так?

– А что я скажу? Что никак не могу вас чему-либо научить? Что у большинства не хватает ума сдать контрольную по математике? Что с литературой дела стали лучше, но только у трёх человек, а история… парадокс: у меня вы знаете историю, а на уроке истории – нет! О чём говорить? Чем радовать? Поверьте, предков совсем не впечатлят ваши работы по живописи и рисунку, им будет пофиг на ваши композиции, на фоне общеобразовательных предметов! Так вот, у вас несколько дней, до конца недели, чтобы хоть как-то исправить картину. Если этого не случится, то вот это, Малкова, и будет подставой, – перевёл дух и уже с меньшим энтузиазмом продолжил: – Тем более, что директор вполне конкретно сказал, что хотел бы видеть на собрании не папу Малковой, а мэра, и не папу Санеева, а губернатора. Короче, встреча на высшем уровне.

– Боитесь? – Санчо ехидно улыбается.

– Чего? Мне бояться нечего. А вот вам реально есть чего опасаться.

Как только прозвенел звонок, Санчо подскочил к моему столу и терпеливо ждал, когда остальные покинут аудиторию. Малкова и Белов, однако, не вышли, стояли чуть поодаль.

– Родион… Романович! Ты же не скажешь отцу?...

– Ты меня с кем-то перепутал, Санчо? Чего бы мне решать твои личные проблемы? А вот на тему учебы – обязательно сдам, не сомневайся.

– Я закрою всё, чесслово! – на лице пацана – явное облегчение.

Когда я выполз из стен лицея, из тени деревьев появилась фигура М.А.

– Я тебя провожу?

Замечательно! С опозданием в месяц начался конфетно-букетный период!

– Ага. Можешь и портфель понести.

– Ты всё язвишь?

– Нет. Устал…

– Давай портфель.

23 ноября.

Вчера не мог ничего записать.

Во вторник зашёл к директору. Сил моих нет. Я даже не ругался, просто предупредил, что если не будет другого преподавателя, то придётся искать и на моё место – я или сдохну или уволюсь.

П.А. проникся, но так ничего конкретного не пообещал.

А к концу дня я понял ещё, что заболел. Вернее, не сам понял, а М.А. дотронулся до меня и потащил к себе в подсобку, у него термометр был. Меньше минуты понадобилось, чтобы набежало тридцать восемь и три.

Он вызвал такси и меня с комфортом доставили домой.

Честно говоря, я думал, как только он меня привезёт, на этой же машине и уедет, но М.А. остался, разворошил мне аптечку, нашпиговал таблетками. От ужина я отказался, да и в холодильнике было удручающе пусто – так, чайку попил и вырубился.

Утром я обнаружил, что сплю в обнимку с М.А.

Опять был накормлен таблетками и напоен чаем, засим замдир отбыл на работу.

В обед я проснулся от бешеного стука в дверь. Дотащился, открыл.

На пороге обнаружил полкласса с авоськами. Фея пинками погнала меня обратно в кровать, а сама руководила процессом приготовления еды и кормлением меня таблетками.

– Откуда узнали? – просипел я.

– Обэжэ сдал тебя утром по полной. Ну, и потом твои уроки отменили… Кнопа организовал «шапку», скинулись на пожрать и лекарства.

– Я не нищий!

– Не спорь, мы так сами захотели.

Спорить у меня нет сил.

Накормлен, напоен, заснул.

Вечером пришёл М.А. и уходить не собирается.

Хрен с ним, я – спать.

Часть 11

27 ноября. Воскресенье.

Сегодня – первый день, когда у меня нет температуры и я могу спокойно, не засыпая на полдороге, записать всё.

На всю неделю моё местожительство превратилось в филиал классной аудитории. Мало того, что с вечера до утра тут находился Миша, так ещё после уроков тусило полкласса. Они не только кормили меня, пичкали лекарствами, сообщали последние новости, а ещё рисовали, делали уроки и вообще здорово мешали спать. Слова о том, что они могут заразиться, как правило, со свистом пролетали мимо их ушей.

А ещё Кнопа притащил мне какого-то породистого котёнка со словами:

– Как можно жить без котёнка?

Писец, как я раньше жил без котёнка?

В приданое к кошаку, я получил корм на первое время, лоток, совок, наполнитель, игрушки в количестве четырёх штук, ошейник и прочие кошачьи прелести.

Не, правда, как я раньше жил без котенка? Теперь мой дом наполняют чудесные запахи кошачьего туалета.

Но мырчит он прикольно.

Болезнь-болезнью, а родительское собрание никто не отменял.

В пятницу Миша привез, под свою ответственность, классный журнал. Он застал «банду» из трёх моих лидеров и пары танцоров у меня и заставил их сделать выписку успеваемости, пока он будет готовить ужин.

Мне показалось, что они заметно напряглись, когда он пришел, но потом, когда им дал «задание» и надел фартучек (где он его у меня откопал?? Неужели, принес?), расслабились и довольно шумно, с комментариями, начали изучать и выписывать на листок оценки класса.

Когда «детки» откланялись, Миха достал из своего портфеля какие-то ампулы и пулемётную ленту одноразовых шприцов. Как заправский док, набрал лекарство и скомандовал:

– Подставляй жопу!

Я с некоторым сомнением оголил свой филей.

Сука, болючий! Вечно моя жопа страдает от замдира!

В субботу, на такси, предварительно нарядив, как капусту в сотню одёжек (можно ещё сравнить с хрустальной вазой в вате), М.А. доставил меня в лицей к собранию.

Чувствовал я себя неважнецки, сил на то, чтобы как-то бояться мэра или губернатора совсем не имел, и потому довольно спокойно провёл первую часть собрания, где обрисовал пожелания директора.

«Детки» сдержали своё слово, оценки заметно улучшились, так что и вторая часть прошла неплохо.

– Я так поняла, что Вы хорошо знаете класс. Или только так думаете? – подала голос одна из мамочек, судя по всему, Селивёрстова. – В классе имеются группировки?

– Одна есть. Три лидера ведут всех остальных.

– И кто же это?

– Белов, Санеев и Малкова. Именно в таком порядке.

Отец Белова был безмерно удивлён. До этого он с некоторым пренебрежением сидел развалясь за партой, а при моих словах даже подобрался. Кстати, тоже вояка как М.А., полкан.

Я продолжил:

– Творческие люди в основном независимы, стадом не ходят, авторитеты видали на х… эээ… не в чести авторитеты, звания и фамилии, так что если и позволяют кому-то вести себя, то это дорогого стоит.

Губернатор усмехнулся. Наверно, моя оговорка понравилась.

– А Вы не могли бы дать рекомендации по дальнейшему обучению? – Мамаша Ракитина оторвалась от своего зеркальца. Удивительно, сын её все же интересует.

Я вкратце обрисовал сильные и слабые стороны всех учеников, только на сладкое оставил лидеров:

– Малкова. Я бы рекомендовал ей направить усилия в сторону дизайна одежды. Обучение где-нибудь за границей и мир моды содрогнётся! Санеев. Единственный, кто прекрасно дружит с математикой, хороший график, чертёжник от него в восторге. Архитектура лучше всего ему подойдет. Белов. Потрясающее чувство цвета, композиции, но и с графикой порядок. Репинское, Суриковское – самое оно!

Полкан Белов сощурил глаза:

– А конкретнее?

– А хоть куда. Думаю, с его талантом он везде себе найдет нишу, вопрос только в его желаниях и предпочтениях.

От дальнейших расспросов спас меня Миша, заглянувший в аудиторию, причём его приход произвёл фурор – Белов и Санеев в один голос ахнули:

– Ефремов! А ты как тут?

Собрание мгновенно превратилось в балаган. Меня атаковали мамочки, а Миха с мужиками вышел в коридор.

Когда дамочки рассосались (звучит-то как!), меня буквально за шкирман, как моего безымянного котёнка, вытащили из аудитории, заперли дверь и потащили в подсобку к Мише, в сопровождении Белова, Малкова и Санеева. Там, оказывается, была бутылочка коньяка (мне надавали по рукам: «У тебя уколы!»), и в приватной тёплой обстановке было продолжено собрание. Обстановка оказалась настолько тёплой, что я заснул, привалясь к плечу замдира.

Сквозь сон слышал как Миха на все лады нахваливает моих подопечных, меня и жалуется, что директор бедного Родиона совсем загонял.

Губернатор что-то спрашивал о субсидиях, мэр – о специалистах, но всё это проплывало мимо моего сознания.

Домой я был доставлен на крутом губернаторском джипе.

И опять моя задница пострадала от укола. И ещё вечером.

Сегодня утром я почувствовал себя гораздо лучше. Может уколы помогли, а может этому послужил мощный стимул к поправке, явственно ощутимый моей многострадальной филейной частью.

– Ты проснулся? – и рука Миши скользит от моего плеча к бедру.

– Угу.

– Родь… – сопит, бедняга, умоляюще.

– Миш, я чувствую себя лучше, но не настолько, насколько хочется тебе, к сожалению…

Поворачиваюсь к нему и вижу такую моську, что пёсик Снупи отдыхает.

М-да, счастье в наших руках, главное, правильно ими двигать...

Замдир понял, что мой дом не приспособлен даже к элементарным занятиям любовью, у меня даже душа нет.

А я понял ещё кое-что: всё это время мы мало разговаривали, но при этом отлично друг друга понимали.

Странно. Непонятно. Интересно. Здорово.

...и кошака надо кормить, а то орёт, скотина.

Часть 12

28 ноября.

Я проснулся с безымянным котом на животе, Миши рядом не обнаружилось. Последнее у меня вызвало приступ паники и кучу дурацких мыслей.

Я вполне уже выздоровел, сегодня обещал прийти врач, которого вызывал М.А. тогда, когда я только заболел, наверно выпишет меня. А значит, Миша уйдёт…

Блядь, эта мысль как серпом по яйцам! Сука, пусть только попробует уйти!

«Мы в ответе за тех, кого приручили», – как-то так. Пусть отвечает!

Врач пришёл, как и обещал. Осмотрел меня и закрыл больничный четвергом, мол, хроническая усталость с недолеченной простудой дадут рецидив и тогда мне место будет в больнице. А так ещё побегаю.

Грею воду на плите, в закутке на кухне хочу сделать самопальный вариант душа.

Если он не придёт к пяти – поеду к нему сам, на такси. Позвонить – не вариант, его телефона у меня нет.

Вечер.

Как всегда прибыла моя команда «Ух!». Котейко был затискан и заглажен, и я тоже.

– Как ты его назвал? – Леночка, понятно, о коте спросила.

– Думаю… Флейц*! – все заржали, видимо, кличка понравилась. – Ну, тоже ворса много…

– Не знаю, что ты наговорил моему бате, но он вдруг обратил на меня внимание… – Кнопа прячет глаза, кусает губы и норовит ухватить мои пальцы. – Спасибо…

– Сказал то, что думаю, но сомневаюсь, что это подействовало. Судя по его поведению на собрании, я для него – совсем не авторитет. А вот посиделки после… Тогда М.А. речь держал, а я спал… Так что все «спасибы» – ему!

– Шутишь?!

– Ни разу!

Наверно, у меня было очень дурацкое выражение лица, когда я услышал знакомые шаги во дворе. Кнопа судорожно вздохнул, за что получил тычок от Феи, а Санчо сжал кулаки.

Он пришёл! Пришёл!

– Мы пойдём?.. – Малкова тоже недовольна появлением М.А, но лучше всех скрывает свои чувства.

– Чем он так вам не нравится?

Ответить мне не успели, потому что открылась дверь, и на пороге появился Миша с большой сумкой.

Я подошёл.

– Не выгонишь? – он спросил шёпотом.

Я в ответ только помотал головой.

Придумывать способы удержать его мне не пришлось.

Когда мы остались вдвоём, я внезапно почувствовал неловкость. Вроде бы всё решено, но…

Сидим вот, он проверяет тетради, я строчу в дневнике…

29 ноября.

Вчера в своей большой сумке он принёс не только смену одежды, а ещё несколько упаковок с резиной. Это выяснилось ближе к ночи, когда сие «резиновое изделие №2» стало просто жизненно необходимо.

Утром Флейц освоил живот Миши и ему никак не мешал спать Мишкин стояк. Я поржал и пошёл варить кофе, – пусть разбираются сами.

М.А. замена не устроила…

А завтра у меня днюха. Что бы себе такого подарить?

30 ноября.

Теперь каждое утро мы находим Флейца на животе одного из нас. Сегодня моя очередь.

Миша прогнал бедного кота с тёплого места и подарил мне с утреца хорошую порцию утреннего горячего секаса. На кухне орал кот, а мы в спальне, – соревновались, кто громче.

Мы выиграли.

Где-то через час после того, как я проводил Мишу на работу, мне был доставлен букет и коробка.

В тяжёленькой такой коробке я обнаружил совершенно новенький, такой восхитительный, такой… классный, в общем, этюдник!

О-ля-ля! *танцую на столе* Я – самый счастливый человек на свете! (мой старый этюдник приказал долго жить ещё на последнем курсе от постоянной эксплуатации)

Букет был водворён в банку, а этюдник разложен; извлечены – из той же коробки – краски, картон, тройник (Ооо! Оргазм! ), и – вперед! – я выпал из реальности.

Успокоился я только тогда, когда «ушёл свет», и то не сразу.

Хочу уб… (далее запись обрывается)

1 декабря.

Вчера не дописал, только хотел убрать, как завалились шумной компанией мои «детки» в полном составе. Притащили кучу еды и подарок. Телефон. «У тебя не телефон, а пищалка!». Сели всей толпой пить чай, включили музыку. Полный кутёж-балдёж!

–Эх, негде у тебя потанцевать! Что за сарай-то… – Санчо был недоволен теснотой. – Почему бы тебе на поселиться где-нибудь поближе к цивилизации?

– А ты выгляни в окно.

– Ух, ты… Ради такого пейзажа… Да… понимаю! – и сменил тему. – Мы хотели тебе что-нибудь другое купить, но твой… В общем, он у Феи стал спрашивать вчера про этюдники и прочее, решили переиначить и купили телефон. Ты не думай, мы выбрали классный!

– Я и не думаю. Спасибо, ребята! Я бы и открыткой обошёлся без проблем.

В четыре часа стукнула дверь, а у меня подпрыгнуло сердце.

Странно, но в этот раз «детки» приход Миши приняли гораздо благосклоннее и мы всей компанией просидели ещё некоторое время, пока народ потихоньку не начал расходиться.

А ночью меня ждала ещё одна порция горячего секса.

Я чуть не умер от раздиравших меня эмоций – до того было здорово.

Это лучший мой день рождения!

По выходу на работу, меня ждал тёплый приём – директор обращался со мной как с принцем, не меньше!

– Что ты такого им сказал? Нас включили в какую-то губернаторскую программу! И субсидии!... О! Я и не ожидал! Обещали ещё один корпус! В апреле начнут строительство! О! Что ты сделал?

Я растерялся, я ведь ничего не делал, спал, это всё Миша. А если сказать… Он же ничего не говорит, значит ему это не нужно…

Миша за спиной директора подаёт знаки. «П-и-л» – движение губ складывается в слово.

– Да мы выпили коньяка после собрания… поговорили…

– Я выпил с ними цистерну коньяка! Нихрена! А, ладно... Главное – результат! И, да, я взял девицу для младших и ещё одного художника тебе в помощь, цени! В середине года! Все резервы коту под хвост… Давай, работать иди, потом познакомишься…

_________________

*Флейц – широкая плоская мягкая кисть, употр. в живописи и в малярном деле.

Часть 13

Во дворе слышались маты рабочих, возводивших пристройки – будущую большую комнату и санузел. Из-за рабочего шума Михаил не расслышал шагов Родиона.

Стукнула входная дверь, и на пороге появился Родик. Он был в одних шортах, на загорелых, давно обгоревших плечах висел этюдник, на ремне которого болталась футболка. 

– Я все ноги повыдергаю у твоего трёхногого друга! Ты слишком долго… – Михаил подошёл вплотную к художнику, аккуратно снял с его плеча ремень и поставил этюдник к стене. – Я соскучился…

– Ты не скучал, ты бездельничал… – Родион смотрел в глаза Мише и улыбался.

– Да… Но это не мешало мне скучать… – руки Михаила бездумно гладили шершавые плечи.

– Ты – наглый бездельник…

– Да…

– Ммм… Кто?.. Я?..

– Как хочешь… только не тяни…

Н а полу Флейц играл с серебристыми надорванными пустыми пакетиками.

С дивана свесилась безвольная рука Родиона, которая в порыве игры тут же была укушена.

– Ай! Бля, монстр! Мих, смотри с чем он играет!

Михаил рассмеялся.

– Надо убрать использованную резину, а то и до неё доберётся! Хе, учим ребенка плохому!

– Мне лень вставать…

– Мне – не меньше…

– Надо.

– Надо…

– А это что? – Родион всё же поднялся и поднял с пола тетрадку, про которую Миша уже и забыл. – О! Мой старый дневник! Ты его читал?

Мише было стыдно сознаваться в том, что он сунул нос во что-то слишком личное своего парня. И он только кивнул, прикусив губу.

– Ну и как? Много уже прочёл? – Родион совершенно не злился и не собирался устраивать ссору по этому поводу.

– До декабря…

– А!.. Да… Я тогда не спрашивал тебя, как-то не возникало мысли, всё казалось таким единственно правильным… Почему ты поменял свою квартирку на мою халупу?

– Сложно сказать… Если бы я попросил тебя переехать ко мне, ты бы согласился?

– Ну, может не сразу…

– А я хотел быть с тобой сразу и постоянно… До сих пор плохо переношу твоё долгое отсутствие… Неужели нельзя тут рисовать?

– Не-а… Давай в следующий раз со мной? М? Всё равно нихера ведь не делаешь?

– Посмотрим… А сейчас надо всё-таки выбросить резину, а то окончательно развратим кота. Встаём-встаём!

Через некоторое время, когда всё было убрано, диван опять заправлен и утолён обычный голод, Родион сидел на полу, поджав ногу, гладил кота и смотрел на Мишу, который снова взял в руки дневник и пытался найти место, на котором он закончил читать.

– Миш, а Миш… Я до сих пор никак не пойму, а откуда ты знаешь Санеева, Белова и Малкова?

Тот отложил тетрадь в сторону и посмотрел в окно на стремительно сгущавшиеся сумерки.

– С Малковым мы жили в одном дворе, я за его младшей сестрой ухаживал…

– Бабник…

– Чья бы корова!..

– Молчу, продолжай!

– Санеев был бы сейчас генерал-лейтенантом, если бы не демобилизовался раньше. Белов, видишь, до сих пор служит… И я бы служил и был бы полковником, если бы не ранение… Они оба были моими командирами, сначала Санеев, потом Белов. Вместе воевали и хлебали из одной кружки. Хорошие мужики.

– А как тебе удалось?..

– И на Солнце бывают пятна, Санеев не без греха, вот и замаливал… Он, конечно, знал, что я никому ничего никогда не скажу, но от этого ничего не изменится, себе не соврёшь.

– Смысла спрашивать, что он натворил, нет? – Родион задал риторический вопрос.

– Да. На войне всякое бывает. И к тому же, это – не мои секреты, ты понимаешь.

– Да. Ладно, брось ты эту тетрадку, иди сюда, посидим, тупо, как обыватели, посмотрим телек… – и, нашарив на полу пульт, Родион нажал кнопку.

Миша слез со стула и подполз к нему, но мелькающие кадры в телевизоре его так и не увлекли, пришлось перебраться на диван…

До дневника Михаил в ближайшие дни так и не добрался – закружили домашние заботы с заканчивающимся строительством и обустройством новой территории, да и Вере Матвеевне по-прежнему нужна была кое-какая помощь. Другими словами, читать попросту было некогда.

– В гробу я всё это видал! – заявил Родион, плюхаясь на диван. – Сил моих больше нет, это не отпуск, а каторга какая-то! Давай хоть на недельку поедем куда-нибудь? М? Хоть в соседнюю деревню, только чтобы этот бардак не видеть! Ми-и-иш?..

Михаил отвечать не стал, только поцеловал, а на следующий день улучил время и съездил в турагенство, купил две путёвки на моря-окияны.

Пришлось спешно доделывать дела, чтобы со спокойным сердцем расслабиться...

Только в самолете, когда Родик заснул в кресле, Миша достал из сумки дневник и снова попытался найти место, на котором тогда остановился.

Часть 14.последняя

5 декабря.

Я хреново знаком с теорией вероятностей, посему в толк не возьму, как так получилось, что ещё одним художником, которого взяли, стал Андреев?

Пиздец, я как увидел, чуть на жопу не сел посреди коридора! Уму не постижимо!

Не, я ничего не скажу по поводу его способностей, что есть, то есть. Но, сука, какого хрена?! Сидел в своём Зажопинске и сидел бы, нет, чёрт принес его…

Как я и думал, у него возникло непреодолимое желание пообщаться. Зажал меня в углу в моем же кабинете и начал пространную речь о судьбе и прочей мути. Хорошо, что, как всегда, случился нежданчик в лице Ракитина, который постоял, поблеял на тему «темперы» и убежал. Вот ведь, шпиён!

И точно, через минуту «темпера» в срочном порядке понадобилась половине класса, не иначе Ракитина впечатлила моя перекошенная рожа.

Андреев ещё помялся и свалил, а я буквально стёк на свой стул.

Думаю, та же птичка на своем хвосте принесла новость и Мише. Зашёл в кабинет злой как чёрт.

– Это твой любовник?

– Это мой однокурсник и по совместительству пару раз случайный любовник, – я не стал отмазываться, что было, то было.

– Что он хотел?

– Ну, а как ты думаешь?

Миша в бешенстве ушёл. Хреново. Хоть плачь.

Андреев – сука! Меня колбасило до конца рабочего дня. Больше всего я боялся, что Мишка побросает тряпки в сумку и уйдёт обратно в свою квартирку…

6 декабря.

Я в Бога не верю. Но что-то подобное, определенно, есть, и оно, вне всяких сомнений, любит меня!

А иначе чем мне объяснить, что Миша на меня, как оказалось, не злился? Более того, он ночью был таким… сука, у меня аж слезы из глаз полились от всяких там чувств!

Днём, на перемене, Фея с ухмылкой поведала мне, что имел место быть приватный разговор между Андреевым и Обэжэ. Причём после оного мой бывший однокашник выглядел не айс, в смысле, весьма расстроенным.

– Теперь к тебе, Родион, до конца жизни никто на пушечный выстрел не подойдёт!

Ну, по правде говоря, сейчас меня подобная перспектива вполне устраивает.

Дальше, до конца декабря было всего несколько записей, заполненных беспокойством окончания полугодия и подготовкой к Новому году. 

По проходу пошла симпатичная стюардесса, предлагая напитки. Родион приоткрыл глаза и заказал кофе с молоком. Миша подумал и тоже взял себе кофе.

Кофе было выпито почти в два глотка. Родик, немного повозившись, снова задремал, предварительно вслепую нащупав руку Миши.

Ефремов хотел было вернуться к чтению, но вдруг подумал, что дальше знает всё сам. Примерно с этого времени Родик был перед ним как на ладони, ничего не скрывал, все мысли, эмоции, «художества» были озвучены. Нельзя сказать, что они не ссорились, не без этого, но размолвки долго не длились, один из них обязательно шёл на мировую.

Михаил подумал и решил, что его интересуют всего два дня из оставшихся не прочтенных записей.

8 марта.

Спасибо тому, кто придумал этот выходной! Хреново только шестого-седьмого числа, когда надо придумывать дамам подарки. А так – клёво.

С утра поздравили Веру Матвеевну, цветы-конфеты-открытка-сувенир, и свободны весь день!

Мы завалились на диван и смотрели по ноуту Михи какой-то боевик.

И вдруг меня попёрло. Все чаще я не могу справиться со своими эмоциями, или их много или я теряю самообладание. Я не знаю, как их выразить, куда их деть…

– Мих, а ты все вещи перевёз? – спросил не пойми что, а самого колбасит.

– Надо все?

– Да.

– Хорошо, поехали!

– Да, как только поднимемся с дивана… – мои эмоции требуют выхода и я знаю один!

Поднялись с дивана мы только через час, и почти весь этот час Мише пришлось зажимать мне рот ладонью. Стало гораздо легче.

Но Миша умудрился испортить момент:

– Я продам свою квартиру и мы выкупим этот домик.

Меня снова переклинило, теперь в другую сторону: