Текст книги "Два орешка для...(СИ)"

Автор книги: AnVi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Первая встреча

«Это он! Точно он!!!» – Стасик замер как громом поражённый. Он даже не надеялся увидеть вот так, в реале, парня с фотки. Да, вечером, в неверном свете фонаря, можно ошибиться, но нет, Стас не ошибся, он в этом совершенно уверен!

Дело в том, что несколько дней назад он зарегистрировался на сайте знакомств. За всё это время ему пришло одно сообщение, от девушки – она над ним славно посмеялась. И всё.

Стас от скуки стал смотреть анкеты. Сколько он фотографий просмотрел? Фиг знает… Парни, девушки…

А на одной он завис. С фотографии на него смотрел парень азиатской наружности: высокие скулы, миндалевидные глаза… Китаец? Кореец? Монгол? Казах? Ни под один типаж не подходил.

Два дня Стас медитировал над этой фотографией, он ему снился, а тут раз – и он живой, реальный, перед глазами! Стоит себе, курит около дверей клуба.

– Эй! Очкарик! Я к тебе обращаюсь! Ты глухой, что ли?!

На плечо Стаса легла даже не рука – ручища, да так, что очки с носа чуть не слетели! Парень побоялся обернуться.

– Ты реально глухой? – Здоровяк (ну, по всем ощущениям Стаса) за спиной наклонился к самому уху.

Стас мотнул головой, мол, нормальный, не глухой, рискуя окончательно лишиться очков.

– Ага, значит, хорошо слышишь. Так слушай: нехер таращиться на Хана, он этого не любит.

Стасик – обычно робкий, слова из него не выдавишь – при стрессе вообще язык проглатывал, а тут выдал на–гора:

– Я его видел! На сайте знакомств видел фотку!

Парень за спиной раскатисто рассмеялся:

– Хан в интернете баб клеит?! Не смеши! У него и так их толпы – не знает, как отбиться! – И, подталкивая самого Стаса вперёд, обратился к предмету его восхищения: – Хан, прикинь!..

Хан обернулся и с интересом посмотрел на парочку, домогавшуюся его внимания.

– Хан, ну ты прикинь! Этот очкарик говорит, что видел твою фотку на сайте знакомств!

– Быть не может! – Насмешливая улыбка кривила губы азиатского красавца, а глаза сузились, будто примериваясь, куда лучше вдарить, чтобы с одного раза и навсегда отрихтовать личность Стаса.

– Правда… – блеял очкарик.

– Правда? Найду того, кто это сделал… – рука Хана ныряет в карман и извлекает пару грецких орехов. Крак! Хан хватает руку парнишки и кладёт ему в ладонь два расколотых ореха.

– Держи, умник, питай мозги! – развернулся и скрылся в дверях клуба со здоровяком.

– А в анкете ни слова про девушек не было… – оставшись совершенно один на улице, прошептал Стас. – И ник у него там – Тамерлан…

Парень, машинально колупая орехи, побрёл на смену – торговать в магазине, где подрабатывал ночью.

– Мать моя! Да я ж его подставил фактически! – осенило Стасика, когда он стряхнул последнюю скорлупку с руки.

Ночь выдалась беспокойной: то алкаши, то просто придурки то и дело атаковали маленькое зарешёченное окошко магазина. Но к этому было не привыкать, а вот муки от сознания собственной глупости – это было гораздо серьёзнее. И как только пришла тётя Маша, его дневная сменщица, Стас почти бегом поспешил в общагу, к ноуту, чтобы хоть на сайте, хоть как–то, но извиниться за свой ляп.

Ответа на его извинения не пришло.

«Невидимка», «серая мышь», «ботан» – можно было охарактеризовать Стаса. Девушки его никогда в упор не замечали, парни тоже. Хотя нет – вспоминали, когда им надо было списать, узнать ответ, стрельнуть сигарет, а так как бы и не было его в природе. Даже хулиганы не приставали, но это было скорее положительным моментом.

Вся его личная жизнь состояла из встреч раз в неделю с мужиком из соседнего дома – лысым Колей. Стаса эти встречи тяготили, он не раз пытался расплеваться с Коляном, который тупо справлял своё удовольствие с ним, но других вариантов пока не предвиделось. Была только надежда, что с поступлением в институт хоть что–то изменится, но всё осталось по–старому – его, как и прежде, не видели в упор.

Ладно бы ещё хоть мог кому–то что–то внятное сказать... Но как только наклёвывался возможный диалог, сколько ни заготавливал речь – бесполезно, только жалкое блеянье и получалось.

«Мямля ты, как есть мямля!» – всегда говорила мамуля Стаса.

Вторая встреча

С того дня прошло примерно полтора месяца. Стасик успел благополучно закрыть сессию и начать считать себя второкурсником.

Впечатление от первой встречи с Принцем–его–грёз немного поугасло, но не исчезло полностью. Стас, по большому счёту, не рассчитывал увидеть его ещё один раз, хотя ему бы очень этого хотелось.

В течение уже полугода Стасик раз в три дня ходил по этой улице туда и обратно – на работу. Булочная, химчистка, салон красоты, стоматология, городская больница, пожарная часть, водоканал, кондитерская… Знал там все трещинки на тротуаре, выбоины, корни деревьев, приподнявшие асфальт, и в другое время прошёл бы там с закрытыми глазами, но, как выяснилось, не в этот день.

Он уже достиг забора водоканала, когда на другой стороне пронзительный женский голос заорал:

– Стасик! Стасик, стой!!! Стасик!!! – Молодая мамаша пыталась догнать шустрого отпрыска.

Стас повернулся на голос, сделал неверный шаг… и в следующий миг тротуар стал стремительно приближаться.

Жуткий кошмар каждого очкарика – разбившиеся очки. Причем неважно, что за ситуация, по странной прихоти природы очкариков в первую очередь они беспокоятся именно об очках. Говорят, даже самоубийцы, прежде чем самоубиться, аккуратно их снимают.

Вот и Стас попытался ценою своих рук защитить самое дорогое – очки.

Итогами столь близкой встречи Стасика с асфальтом можно считать разодранные вдрызг джинсы и коленку, ушибленный локоть и сломанную левую руку. Апофеозом стали, несмотря на всю самоотверженность, всё же разбитые очки и осколок линзы, вонзившийся в бровь.

В первый момент после падения у Стаса потемнело в глазах от боли. Возможно, он даже потерял сознание на несколько секунд. Люди, проходившие мимо, проходили мимо – им даже в голову не приходило помочь упавшему человеку. Тяжело дыша, стараясь не стонать, с лицом, залитым кровью, парень поднялся и, шатаясь как пьяный, побрёл к больнице, в травматологию, благо до неё уже было недалеко.

В коридорах больницы, несмотря на то что шёл уже десятый час, было немного людей, а напротив кабинета травматолога, на счастье Стаса, вообще пустота.

Локтем здоровой руки Стасик нажал на ручку и, капая кровью с лица, зашёл в кабинет.

– Ох! – девушка–медсестричка, накручивавшая тампоны, уставилась на него большими глазами. – Тамерлан Адилевич!

Из прилегающего кабинета вышел он, Хан. Стасику бы охренеть от счастья, но зверская боль в руке и непрекращающееся кровотечение из брови мешали это сделать.

– О! Я тебя знаю! Ну, рассказывай, что с тобой приключилось? – И, приобняв пострадавшего за плечи, направил его к кушетке.

– Уп–пал…

– Да, вижу, что взлететь тебе не удалось… Наденька, брось свои тампоны и займись делом! Давай, вытри лицо, должен же я видеть, где он шкурку продырявил!

Медсестричка вскочила и, ловко подцепив зажимом стерильный тампон, начала вытирать залитый кровью глаз Стаса, пока доктор натягивал перчатки.

– А с рукой что?

– Б–болит…

– Ты покажи мне её, не бойся, не отберу!

Парень осторожно убрал здоровую руку, которой баюкал ушибленную. Он старался не стонать, хоть больно было очень. Тамерлан весьма научно потыкал её пальцем, словно хотел убедиться, не резиновую ли ему подсовывают.

– О-о-о-о! Красота! Сейчас тебе зашью бровь, остановлю кровотечение, а потом займусь твоей грабкой. Давай, Надя, мне иглу и шовный материал, будем вышивать крестиком…

Тамерлан уселся поудобнее и, низко склонившись над больным, стал обрабатывать ранку и накладывать шов. А Стас… Стас уставился на блестящую серьгу в ухе красивого доктора и пытался отвлечься от изматывающей боли.

– Ну вот и всё, красавчик. Теперь мы пойдем ножками на рентген…

Но с первой попытки встать болезному не удалось, мало того что каждое движение отдавалось в руке, так попросту ноги не держали. Док смотреть на трепыхание перевёрнутой черепахи не стал, подхватил Стаса под мышки и, придерживая, сопроводил в рентген–кабинет.

– Замечательно! Ещё немного – и я бы мог посмотреть на перелом со смещением, а так – просто хор-рошая такая трещина… Но тоже неплохо… на соплях… Пойдём, будем лепить тебе гипсовую повязочку… Надька! Где ты шляешься? Гипс замочила?

Повязка была наложена в кратчайшие сроки, рука в гипсе закреплена петлёй из куска марли на шее.

– Надя! Мать твою! Где ты опять? Посмотри, он – зомби! Дай-ка ты ему обезболивающего, не крякнулся бы в обморок…

Таблетку чуть не силком затолкали ему в рот, а уже воду, стуча зубами о пластиковый стаканчик, Стас выпил сам. Прохладная жидкость немного привела его в себя.

– А это у нас что? Давай, красавчик, ножку… Ты смотри, и коленочка опухла… давай, милый, снимай штанишки…

Стас попытался сам расстегнуть джинсы, но даже на здоровой, правой, руке не слушались пальцы.

– Какой ты, однако! Любишь, когда за тобой ухаживают? Ладно, мне не трудно, иди ко мне…

Общими усилиями джинсы всё же удалось снять. В другое время Стас бы просто умер от смущения, но сейчас ему было наплевать.

Даже на двусмысленную ухмылку Тамерлана, которую он позволил себе, взглянув на то, что скрывало бельё.

Коленка была обработана и заклеена, с горем пополам заполнена карточка, на листке написаны рекомендации, и Стас сделал было неуверенный шаг по направлению к двери, когда в руках Тамерлана, как по волшебству, оказались два грецких ореха. Наподобие нефритовых шаров они замелькали между пальцами, а потом – крак!

– Держи, студент Станислав Пехов, питай мозги! И больше не носи очки! И да… жду тебя через три недели.

Ошарашенное выражение так и не покинуло лицо Стаса, даже когда он доковылял до комнаты в общаге. И только на следующее утро он понял три вещи: то, что он не сможет работать, то, что у него нет теперь очков и то, что Хана действительно зовут Тамерлан.

На столе, доказывая реальность происходящего, лежали два расколотых железной рукой доктора ореха…

Сбой в системе

– Нет, мама, нет, я не смогу приехать… Мама, я не могу. Нет, не получится… Мама, нет!!! – Стасик никак не мог отмахаться от матери, ей просто необходимо было знать, почему её сынок не может приехать на выходные. Стас в раздражении отключил телефон и бросил его на стол.

Ему совершенно не улыбалось показаться матушке в таком виде: от пореза брови глаз заплыл, а под ним образовалась солидная слива. Рука поначалу болела просто запредельно, опухшие пальцы не работали, ни одеться–раздеться, ни помыться, ни пожрать приготовить, ни на улицу выйти. К концу первой недели вообще хотелось сдохнуть.

Но внезапно приехала мать, встревоженная последним разговором с сыном.

И жизнь стала налаживаться.

Как только синяк исчез и можно было показаться на люди, мама поставила вопрос об очках ребром. Но Стас в категоричной форме отказался покупать их, как она ни настаивала. Окулист в оптике предложил компромиссный вариант – линзы, сопроводив словами: «Мальчик прав, такие глазки – грех прятать!» Купили пару наборов линз и на всякий случай очки – правда, не такие, какие были, а в лёгкой металлической оправе, с модной прямоугольной формой линз.

А ещё он зашел в парикмахерскую. Хмурая парикмахерша тем не менее сделала ему очень неплохую стрижку – Стасик даже не сразу поверил, что в зеркале отражается именно он.

С работой Пехов договорился: его не уволят, но всё равно надо выйти уже через неделю – хоть с гипсом, хоть как…

Это только в сказках лягушки – хренак! – и превращаются одномоментно в царевен, а в реальной жизни как–то так совсем не получается. Стас не превратился, сняв очки, ни в царевича, ни в царевну – как был Пеховым, студентом, так и остался.

В кино, стоит только герою переодеться, так его сразу любить и замечать начинают. Стасик купил себе и новые бриджи, и сандалии, и футболку, но нихрена не сработало. Что–то в этой системе заело или вовсе сломалось. Жизнь по–прежнему насмехалась над ним.

Стас решил всё–таки приобрести себе новые джинсы взамен тех, порванных. Особой нужды при такой жаре в них не было, но были деньги и время, потом могло их и не случиться.

Он зашёл в торговый центр, побродил по бутикам, пока не остановился на одном из них. Продавец предложил на выбор несколько вариантов, и Стас зашёл в примерочную прикинуть. Одни оказались великоваты, вторые – ничего, а вот третьи… в «молнию» каким–то образом защемило бельё (счастье, что только бельё!), и она не двигалась ни туда ни сюда.

– О, нет… Вот тварь! – со стоном Стас в изнеможении стукнулся головой о стенку примерочной, оставив попытки сдвинуть язычок застёжки. Рука от этих манипуляций стала нещадно ныть, да и вообще – для левши вроде него вся эта канитель была весьма трудоёмкой. Не просить же об этой маленькой услуге продавца? Стыдно… – Сил моих нет…

За стенкой зашуршало, штора вдруг отодвинулась, и в кабинку сунулась голова Хана.

– Опа! А я думаю, кто стонет?! А это мой больной Пехов! Ну, показывай, где болит. – И улыбнулся так, что Стас моментально забыл не только о своих проблемах, но и о том, как его зовут, только смог повернуться и продемонстрировать проблему.

– Ну, ты орёл, студент! Ещё немного – и пришлось бы снова навещать меня в кабинете, а так… – с этими словами Тамерлан запустил ладонь за пояс джинс, но не сразу попал туда, куда нужно, а под бельё. Достоинство, начавшее реагировать уже на появление Хана, теперь вовсе потеряло контроль и заинтересованно рвалось к свету. Тамерлан сделал вид, что ничего не чувствует, по крайней мере лицо его ничего не выражало. Повозившись, он всё же освободил ползунок.

– Ну вот, Стас, – Хан легонько шлёпнул его по бедру, – доктор тебе помог, ты свободен! Да, бери эти штанишки, тебе идут.

И вышел… оставив Пехова в весьма взбудораженном состоянии.

Когда Стас вышел из примерочной, перекинув джинсы через руку и дошёл до кассы, кассирша пододвинула ему листочек, на котором лежали два расколотых ореха и была написана пара слов.

Тамерлан на самом деле не остался равнодушным. С ним было не всё так просто.

Пройдя довольно сложный жизненный путь, к своим двадцати восьми годам он научился многому – в том числе не обольщаться лёгкими знакомствами, коих из–за его внешности было много. Своих любовников он выбирал долго и придирчиво, да и характер у него самого был не сахарный – не каждый мог выдерживать его долго.

Расставшись с последним, Хан напился в хлам, чего за ним никогда не водилось, пошарахался по городу, пугая прохожих, а потом, вернувшись в пустую квартиру, счёл забавным зарегистрироваться на сайте знакомств. Первое время он навещал свою страничку, даже читал присылаемые сообщения и просматривал странички тех, кто только заходил к нему. Стаса он заметил сразу: совершенно дурацкая фотография заставила его улыбнуться впервые за несколько дней.

А потом была встреча у дверей клуба. Глупый щенок. Наивный. Чистый.

Когда этот щенок появился в его кабинете, Тамерлан увидел его без ужасных очков. Милый мальчик. И очень одарённый природой, как выяснилось, когда мальчик снял свои убогие штаны.

Хану Стас понравился, как ни странно, к тому же Тамерлан верил в знаки судьбы: сколько шансов встретиться более двух раз в большом городе? Смущало его только два момента: возраст студента и его обожающий взгляд.

Тамерлан решил купить себе футболку и зашёл в бутик. Он никак не думал, что снова встретит парнишку.

В примерочной рядом сначала слышалось шуршание и пыхтение, потом вдруг раздалось: «О нет…» – стон и удар чем–то о стенку между кабинками. Может, кому-то плохо? Тамерлан, будучи врачом, не мог не поинтересоваться и сунул голову за штору.

С одной стороны, ситуация, представшая перед ним, была забавной, он не смог не съязвить, а с другой стороны, парню одной рукой сложно справляться, это понятно, потому и решил помочь.

Мальчик сделал стрижку, снял уродующие лицо очки, а теперь примерял джинсики, которые замечательно демонстрировали попку. Хан на минуту даже потерял самообладание и с размаху сунул руку за пояс этих самых джинсов. Как результат – попал не по адресу, хотя то место ему понравилось, как и его содержимое. Нервничая, Тамерлан постарался как можно быстрее завершить операцию по освобождению трусов из плена молнии и ретироваться.

Уходя, он оставил ему на кассе орехи и записку: «Питай мозги, модник!»

Выйдя на свежий воздух, Хан решил, что это – наваждение от недотраха и надо как–то снять напряжение. Во избежание.

Тем временем Стасик чуть не плакал: ему было ужасно обидно, что встретившись три раза с Ханом, все три раза он выглядел полным идиотом. О чём говорить с таким?

Нет. Да.

Несмотря на руку в гипсе, Стасу пришлось выйти на работу.

Как только он появился, дневная продавщица, тётя Маша, удивлённо воскликнула:

– Ой, Стас! Да какой… Влюбился, что ли? Светишься весь! – Её слова смутили Стаса, он порозовел, а тёть Маша продолжила: – А с рукой–то что?

– Дрочил! – из подсобки вышел вечно полупьяный Санёк, грузчик, и радостно заржал над своей шуткой.

Стасик покраснел еще больше. Тете Маше шутка не прокатила, она ехидно ответила за Стаса:

– Не завидуй, Санёк! Твою пипку хоть дрочи, хоть оттягивай, больше пяти сантиметров не станет! – сняв фартук, шутейно замахнулась им на Санька, погнав в подсобку.

Стас похихикал мысленно: «А откуда она знает про пять сантиметров?» – и пошёл к рабочему месту.

День снятия гипса приближался, Стас нервничал. Он хотел и боялся новой встречи с Тамерланом. Возможность, что в день «икс» Хан будет или в ночную смену, или у него будет выходной, присутствовала, но где–то там, в глубине души, трепыхалась надежда увидеть его снова. Пусть только увидеть.

К травматологу была очередь, состоявшая из одного пьяного мужичка с разбитой рожей, который тихо дремал в кресле и никак не отреагировал на то, что предыдущий больной уже покинул кабинет. Стас покосился на пьянчугу и проскользнул в дверь. Может быть, в другое время он бы наивно разбудил дядьку, но сейчас мало того что под гипсом рука чесалась, сводя его с ума, так ещё и в спину толкало желание увидеть доктора.

Тамерлан выглядел немного уставшим.

– Привет…

– Привет, Пехов, привет. Давай снимем наконец твоё дивное украшение. – И, сделав приглашающий жест рукой в сторону перевязочной, сказал: – Прошу, пан!

По–хорошему, Тамерлану не пристало самому заниматься этим – для этого есть медсестры, но с такой помощницей, как Надька, проще сделать самому, чем докричаться.

Хан взял в руки ножницы, пощёлкал ими и с выражением лица киношного маньяка стал приближаться к Стасу. Тот сначала улыбнулся, а потом неожиданно – даже для себя – подыграл ему:

– Нет! Не делайте этого, доктор! – пропищал он, широко открывая глаза в притворном ужасе.

– Ну нет, больной, раз уж ты мне попался!.. – И надрезал бинт.

– Тамерлан, может… будем встречаться?.. – его шёпот прозвучал как крик души.

Ножницы, разрезавшие бинт уже наполовину, замерли. Несколько мгновений царила тишина.

– Тебе что, экзотики захотелось? – вдруг зло спросил Хан и одним движением разрезал повязку. – Нет. Можешь сполоснуть руку под краном.

Стас встал, грустно посмотрел на доктора, не обратив никакого внимания на кран, ссутулившись, направился к выходу, бросив на прощание тихое:

– Спасибо. До свидания.

Дверь за ним тихо зарылась, щёлкнув язычком замка.

Тамерлан после смены ушел недалеко от больницы, сел на лавочку в первом же дворе и курил уже третью сигарету. В глубине этого двора стоял магазинчик, вокруг которого крутились дети и алкаши, у крыльца сидела лопоухая дворняга. Один из алкашей только что вышел из магазина с пакетиком нарезанной дешёвой колбасы. Увидев собаку, он потрепал её по ушам и щедрым жестом кинул ей кусок, за что получил неодобрительные выкрики товарищей по стакану. Псина, воспылавшая уже к синяку чувством, преданно и восторженно смотрела на своего идола. А тот, идя на поводу общественного мнения, пинком отшвырнул её. Обиженно взвизгнув, дворняга понуро побрела прочь.

«Как студент. Ведь если его кто–то поманит… он ведь пойдёт! Жаль глупого…» – мысли Хана, вопреки его желанию, свернули к Стасу. – «Всё это розовые сопли! Всё дело в том, что я хочу трахаться, и только. А почему бы и нет?»

Тамерлан выбросил ещё одну сигарету, измятую в руке, и направился обратно, к больнице.

– О! Смагулов! Фигли ты вернулся? – сменщик Тамерлана удивлённо оторвался от истории болезни пациента.

– Да так, надо посмотреть кое–что, забыл… – рассеяно перебирая карточки на подоконнике, ответил Хан. Найдя нужную, он достал свой телефон, набрал записанный номер.

– Стас! Жду тебя через пятнадцать минут у «Винта». Кто не успел – тот опоздал. – И нажал кнопку отбоя.

Махнул сменщику на прощанье и решительно направился к кафе «Винтаж», которое со временем в разговорах превратилось в «Винт».

Жесткое «нет» от Тамерлана не повергло Стаса в шок, но был готов к этому – все ему отказывали, с чего Хан стал бы исключением? Но было всё равно очень… болезненно.

Рыдать Стас не рыдал, но настроение было ниже плинтуса, делать ничего не хотелось, и только предупреждение коменданта, что если он сейчас не примет душ, то до завтра этого сделать не сможет, подняло его с постели и заставило шевелиться.

Шлёпая мокрыми резиновыми сланцами и на ходу вытирая голову, Стас только вошёл в свою комнату, как раздалась трель сотового.

«Стас! Жду тебя через пятнадцать минут у «Винта». Кто не успел – тот опоздал», – услышал он в динамике телефона и несколько драгоценных минут тупил, соображая, кто же это мог вытребовать его к «Винту».

Когда – методом исключения – его всё же осенила догадка, то он собрался с такой скоростью, с какой не собирался никогда. Единственное, линзы вставлять времени уже не было – надел очки.

Первую половину дороги он бежал как ужаленный, а вторую, когда дыхания уже стало не хватать, прошёл быстрым шагом.

Увидев студента, Тамерлан встал из–за столика:

– Успел. Хорошо. Пойдём.

Хан-Хан-Хан!!!

«А как же кафе?» – первая мысль Стаса была детской и глупой, зато вторая блистала интеллектом: «Куда?! А?! У-ви-и-и!!!»

Несмотря на то что Стас и Тамерлан были одного роста и, по идее, шаги у них должны были быть одинаковой длины, Стас всё же отставал от Хана на полшага.

Они прошли во дворы, пересекли один из них и остановились у подъезда какого-то дома. Хан приложил «таблетку» к домофону, и они вошли в подъезд. Там никто не озаботился освещением, и сам Тамерлан даже не подумал включить свет.

«Он что, как кошка? В темноте видит?» – спотыкаясь, пыхтел сзади Стасик. – «Что за?..»

Эту мысль он не успел додумать, поскольку на площадке между этажами, куда в окна проникал свет уличных фонарей, Тамерлан мягко толкнул его к стене, прижал телом и коснулся губами его губ.

– Блядь, я же сказал, убери эти очки! – раздражённо зашипел Хан, срывая с него их.

– Я спешил… линзы… некогда… – попытался оправдаться парень.

– Много говоришь… – в губы ему прошептал Тамерлан и повторил попытку поцелуя.

Восторг полностью захватил всё существо студента, все откормленные тараканы, живущие в его мозгу, в ужасе забились по углам, и Стас ответил на это касание с такой страстью и энтузиазмом, каких ранее за собой не замечал.

Они бы дольше зажимались в подъезде, но где–то, этажом выше, открылась дверь, и послышались голоса. Стасик нехотя разжал объятья, но не смог удержаться, чтобы не очертить кончиками пальцев контур лица Тамерлана. Дыхание с трудом выравнивалось огромным усилием воли.

В не менее растрёпанных чувствах, причём совершенно неожиданно для себя, оказался и Тамерлан. Он думал, что с этим пацаном будет так же, как и со всеми, – без лишних эмоций. А сейчас коленки подгибались, и он только с третьей попытки смог вставить ключ в замочную скважину.

«Я просто хочу трахаться!» – утешал он сам себя и сам же понимал, что утешение несостоятельно, ибо запущен какой–то химический процесс, неизвестный ему ранее.

Наконец они попали в квартиру. Случайно прикоснувшись к друг другу в коридоре, ни один ни другой, не смогли не повторить поцелуй.

В голове у Стасика билось молоточком: «Хан–Хан–Хан–Хан–Хан!!!», перебиваемое разве нетерпеливым скулежом.

Но им снова пришлось разорвать поцелуй. Задыхаясь, они оторвались друг от друга только для того, чтобы избавиться от обуви и сделать несколько пьяных шагов по направлению к комнате.

До кровати они добрались уже совсем без одежды.

Тамерлан включил ночное освещение, и у Стаса окончательно поехала крыша от зрелища Ханова тела без единой нитки на нем, а часть тараканов вообще скончалась от разрыва сердца.

– Ну, что замер? Давай активничай! – хитро улыбаясь, подначил студента Хан. – Нужное – там! – указал в сторону комода.

Данный отвлекающий манёвр позволил мыслям студента, уже превратившимся в желе, собраться в кучку и понять, что сейчас, если он накосячит, то больше никогда–никогда ему не будет позволено прикоснуться к совершенству Тамерлана.

И он расстарался.

Утром Стас нашёл свои очки со зверски погнутыми дужками на тумбочке в коридоре. Кое–как выровняв их и напялив на нос, он отправился на кухню. Есть хотелось настолько, что даже стеснительность ушла на далёкий тридевятый план.

«Что приготовить Тамерлану? Чай? Кофе?» – Обозрев содержимое шкафчиков, парень понял, что хозяин квартиры предпочитает кофе – имелась даже турка.

Аромат свежесваренного напитка разбудил Тамерлана.

Естественно, что студентика рядом не оказалось, кто бы тогда варил кофе? К запахам добавился ещё один – яичницы, но пахла она необычно, гораздо вкуснее. Запахи подняли его с постели и заставили побежать в ванную совершать утренние процедуры.

Когда Тамерлан вошёл в кухню, то чуть не захлебнулся собственной слюной: на столе стояла сковородка с шикарнейшним утренним блюдом, плюс две кружки, судя по запаху, с отличнейшим кофе, да еще довершал аппетитную картинку полуголый Стас, опять, блядь, в очках.

– Ммм!.. Как я сразу не понял, что ты нужный человек в хозяйстве? – кинув сомнительный комплимент, Хан уселся за стол и принялся за завтрак.

Ели молча и сосредоточенно, потом оба так же молча пили кофе и курили.

Затушив сигарету, Тамерлан внимательно посмотрел на Стаса и совершенно серьёзно спросил:

– Ты сегодня в ночь?

Стас расстроенно кивнул.

– Значит, до вечера у нас есть время?

Парень снова кивнул.

– Так не будем терять его почём зря! И сними очки, а то выкину их в окно!

Ближе к вечеру, когда время уже совсем поджимало, Стас с превеликим трудом оторвался от Хана.

В прихожей, застегивая сандалии, он услышал за спиной – крак! – знакомый звук раскалываемых орехов.

– Питай яйца, Стас! Завтра вечером позвоню.

Тихое "нет"

День за днём лето подошло к концу.

Периодически Тамерлан звонил Стасу и они встречались.

И чем ближе была осень, тем больше эти встречи стали угнетать Стаса. Было в них что–то общее со встречами с лысым Колькой. Да, с Коляном было чистое, не омрачённое всяческими там чувствами снятие напряжения, а вот в этом случае…

Стасу уже надо было больше, чем горячий секс и пара орехов с ухмылкой на прощание.

Как сказать Тамерлану об этом? Как он подобное примет? Может, ему действительно не нужна любовь Стасика, а нужно только тело?

К началу занятий стали съезжаться студенты. Общежитие наполнилось жизнью, которую омрачило объявление из деканата о средствах, выделенных на ремонт этого самого общежития, а значит, части жильцов придётся месячишко–другой перекантоваться на съёмных квартирах. Никто не мог понять, почему ремонт нельзя было сделать летом, после сессии, или хотя бы оповестить заранее. Все возмущались, но выбора всё равно не было.

Суматоха в общаге, начавшиеся лекции, ночные дежурства в магазине, да ещё эти непонятки с Тамерланом…

В магазине в эту ночь было неспокойно, Стасику не удалось улучить и пары часов, чтобы поспать. На лекциях к тому же давали что–то новое – приходилось записывать всё, ведь списать никто не даст, скорее всего, у него самого и попросят. Он пришёл в комнату после занятий чуть живой и завалился на кровать.

Рингтон телефона раздался, как только он прикрыл глаза.

– Придёшь? – Тамерлан не терял времени на ненужные слова.

– Нет, – ответил Стас и удивился своей решительности. Дело даже было не в том, что он тупо хочет спать, а в его вселенской усталости.

Хан и на вопросы о причинах не стал тратить времени, сбросил вызов.

Сказал «нет», а самому потом стало настолько хреново, хоть плачь: Хан больше не позвонит, гордый.

Сосед по комнате пришёл и застал странную картину: Пехов – тихий, спокойный, неконфликтный – рыдал на своей койке, свернувшись в позе эмбриона.

– Э, Стас, ты чо? Стас, на, попей водички… Ну, ты чо?

– Н–не могу больше…

Сосед полез к себе в шкаф, нашёл там пакет с таблетками и попытался сунуть ему успокоительное. Со второй попытки ему это удалось.

Тамерлан отнюдь не был ни дураком, ни повёрнутым на себе себялюбом. Он отчётливо ощущал напряжение, которое исходило в последнее время от его мальчика. Но спросить, поговорить… очень сложно, особенно если дальше койки обычно к себе людей не допускаешь.

Хан ждал взрыва, и вот он случился. Тихое, как обычно, но спокойное и решительное «нет».

Полчаса он метался по своей квартире, не находя места и уговаривая, что всё нормально, мальчик вырос и научился отказывать, но сам же себе не верил: что–то случилось.

В конце концов, плюнув на гордость, на принципы, вызвал такси и поехал к тому общежитию, где по всем его прикидкам должен был обитать Стасик.

На вахте, на счастье, сидел один из его пациентов – недавно пришлось вправлять тому вывих. Поскольку внешность у доктора заметная, не запомнить вахтёр его не мог.

– Пехов… Пехов… ага… второй этаж, блок 219, комната Б. Он проходил не так давно, должен быть в комнате!

– Спасибо! – И Тамерлан понёсся на второй этаж.

Около комнаты Б блока 219 стояло несколько человек, и один из парней что–то возбужденно рассказывал другим. Хан уловил слово «истерика». Бесцеремонно растолкав народ у входа, он вошёл в комнату. На кровати, отвернувшись к стене, изредка судорожно всхлипывая, лежал Стас.

– Твою ж мать, Стас! – выругался Хан.

Парень на кровати только заскулил и, защищаясь, словно его ударили, закрыл уши руками и подтянул колени к груди.

– Н–не–ет, не надо–о!.. Пожалуйста…

«Нехреново его накрыло!» – Тамерлан сел рядом на кровать, стал гладить Стаса по спине и нести всякую чушь как можно спокойнее и увереннее. Всхлипы стали реже, тело, напряжённое как струна, постепенно расслаблялось.

Стукнула дверь, на пороге появился тот самый парень, который делился с соседями подробностями истерики Стаса.

– Ты кто?

– Врач.

– Чо, правда? Я ему это… таблетку дал… Может, вырубится наконец…

– Ты лучше вызови такси, я его увезу, чтобы он тебе не мешал.

– Вы не со «скорой»? В больницу?