Текст книги "Cola (СИ)"

Автор книги: ANGIE29

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Край Вселенной ==========

– Это моя дочь, Санса. Санса, ты помнишь Петира? Он приезжал к нам лет восемь назад.

– Семь, – отвечает и смотрит серьезно, а в глазах, на самом донышке, глубоко-глубоко, чтобы никто не заметил – искорки смеха.

Но он замечает.

Ей тогда было двенадцать, а ему уже тридцать семь. Она была совсем еще ребёнком, а он – уже солидным, состоявшимся, уверенным в себе, серьёзным. А еще в сравнении с ней он был безумно старым, дряхлым даже. Должен был быть. И тем страннее было ловить на себе её взгляды. Заинтересованные взгляды, недетские. Ощущения были примерно такие, как если бы его взяли на главную роль в набоковской “Лолите”, а сценарий не выдали. И вот он смотрит на неё, такую тонкую, почти прозрачную, с копной рыжих волос и восторженными голубыми глазищами, такую смешную и трогательную как маленькая лисичка, и чувствует себя омерзительным старым развратником, хоть и мыслей никаких “таких” у него о ней не было. Просто смотрела она на него как-то так, что иначе он чувствовать просто не мог.

Глупость ведь, дурь какая-то… Несуразица.

Но еще более глупо и странно другое. Как у прожжённого волка Неда Старка и его жены Кейтилин, которая с годами всё больше напоминала высохшую на солнце рыбину, мог родиться маленький смешной лисёнок… Так он думал о Сансе тогда. Смешной лисёнок. Смешной Петир.

Время прошло и лисёнок подрос, превратился в красивую, яркую, шикарную девушку. Настоящую лисицу. Смотрит так хитро, лукаво, будто что-то знает о нём такое, о чём никому говорить нельзя, а она знает, и может в любой момент это выболтать. А с лица вся такая серьезная, отвечает отцу так спокойно, уверенно, здоровается с Лизой, которая приходится ей тётей, и никто из них знать не знает, что лисичка задумала что-то. Что-то очень опасное, от чего его даже мороз вдруг пробрал.

Теперь ему точно уже не до смеха.

Нет. Ерунда всё это. Блажь. Показалось.

А ведь в юности он был влюблён в её мать. Вернее, думал, что влюблён был, наверное. Мучался он тогда очень, с надрывом так, слезами, грустными песнями под гитару, напивался до беспамятства. Страдал, в общем, как положено. А потом это как-то прошло, всё забылось. Теперь уже, глядя на Кейтилин, даже рад, что не вышло тогда ничего. Она быстро состарилась, стала скучной, бесцветной какой-то. А быть может всегда была такой, просто он, дурак влюблённый, не замечал.

На фоне тусклой матери Санса горит, как ослепительное рыжее солнце, как редкой огранки бриллиант сверкает в лучах софитов, будто миллион сверхновых взорвались разом в самом центре Вселенной и осветили её до самого края. Если он есть у Вселенной, этот край. Так вот, если есть, то именно там, на самом краешке сейчас находится он, Петир Бейлиш.

От неё бы держаться подальше, но как…

– Мистер Бейлиш, хотите клубники?

– Санса, зови меня просто Петир.

========== Клубника ==========

Она ест клубнику. Сочные ягоды еще хранят в себе тепло летнего солнца, текут по губам, подбородку и пахнут, конечно же, сексом. Хорошим сексом. Настоящим. Не таким, как у них.

Прошлой ночью тётя Лиза трахалась со своим новым мужем. Трахалась громко, оглушительно просто, отвратно, и сразу ясно, что притворялась. Порнухи пересмотрела, что ли. Только те несчастные, у кого никогда не было толкового секса думают, что в процессе нужно орать и стонать как можно громче. На деле же, когда тебя трахают всерьёз, как положено трахают, там не то что стонать, даже дышать нет никакой возможности. А Лиза орала так, что наверняка её вопли было слышно даже в Нью-Йорке. Её, но не его. Он молчал.

Муж тёти Лизы вообще говорит очень мало. Молчит, в основном, и смотрит. Наблюдает. Выжидает. Ждёт подходящего момента. Он – игрок, это видно, с первого взгляда понятно. Он азартен, порочен, но скрытен, рассчётлив и очень умён. Как она обо всём догадалась? Это просто, когда ты сама ощущаешь тот же острый, горячий азарт от игры. О, игрок игрока вычисляет мгновенно. Стоило лишь посмотреть в его серо-зелёные глаза и она поняла, что…

Игра началась.

А еще он безумно красив, но это так, к слову. Даже в свои сорок четыре, хотя на свой возраст Петир и не выглядит. Может быть, тут всё дело в её странной тяге к мужчинам постарше… Или, может, в её странной тяге конкретно к нему…

Это всё началось не вчера, а намного, намного раньше. Да, тогда ей еще не хватало… Чего? Может, опыта, может быть, смелости. Но теперь…

Нет. Ему не уйти.

Она что-нибудь придумает.

Санса Старк ест клубнику и строит коварные планы. Санса Старк улыбается, слушая пенье ночных соловьёв и дыхание ветра.

Тётя Лиза сегодня уже не кричит.

Почему?

– Ты обещала мне клубнику, Санса.

– Хочешь?

– Хочу.

========== Жара ==========

Лежит у бассейна и что-то читает. Улеглась на живот, подперев подбородок рукой, бесконечные ноги согнула в коленях и не знает, что за ней наблюдают. Солнце нежно целует жемчужную кожу, лучики путаются в волосах, вспыхивают искрами, дразнят, играют. Лисий носик, припухшие губы. Идеальное стройное тело. Хорошо хоть глаза где-то в книге и не сверлят, не жгут напалмом.

Жара.

Он стоит у окна и мучительно курит. Ветерок треплет край занавески, ветви яблони тянутся к солнцу. На постели, измятой и скомканной, разметалась его жена. Удивительно некрасивая, с удивительно мерзким голосом. Как же бесит её обожание, коровьи преданные взгляды, липкие прикосновения. Иногда ему остро хочется подержаться рукой за её горло. Нет, лучше двумя. И сдавить посильнее, так, чтоб шея тихонько хрустнула.

Но самое невыносимое – это их секс, эти её стоны, похожие на крики безумной чайки. Любит трахать его подолгу, любит сидеть на нём сверху и трахать, а ему приходится смотреть на её обвисшие, старые сиськи и каждый раз перед этим адом приходится пить таблетки. Без них у него просто не встанет, и тогда она всё поймёт. Что он просто её не хочет. Никогда не хотел. Ни разу. Задушить – очень много раз.

Но игра стоит свеч.

Подобраться к империи Старков, их огромным деньгам, их власти, связям – всему, чему можно. И никто никогда не узнает, что он пережил, как ему приходилось в буквальном смысле выживать. Сирота, без семьи, без денег. Как он долго карабкался вверх, наступая на головы, перешагивая через тела. Ведь, когда ты рождён в канаве, ты попросту никому не нужен, никому до тебя нет дела, и никто тебе не поможет, все только смеются над тобой, издеваются над твоими жалкими попытками чего-то добиться, и выбираться наверх приходится самому.

И за это он их ненавидел. Всех тех, кому жал на приёмах руки, кому приходилось улыбаться, изображая искренность. Баратеонов, Таргариенов, Тиррелов, Старков. Старков особенно. Кейтилин вышла за Неда, давая понять – он, Петир Бейлиш, её не достоин.

Что ж. Теперь он женат на Лизе. Подобрался довольно близко, не совсем еще, но почти.

В голове у него картина: он на самом верху, может всё, недосягаем в своей абсолютной власти, и никто не посмеет её отнять, а уж тем более никто никогда больше не посмеет посмеяться над ним, Петиром Бейлишем.

Женитьба на Лизе, сестре Кет – лишь еще один шаг к вершине, и ему остаётся только убеждать себя каждый раз, что игра стоит свеч. И глотать по ночам таблетки.

А она всё листает книгу, и она ничего не знает.

– Милый, можешь закрыть окно? Жара сегодня невыносимая, хочу включить кондиционер.

Да, так и есть. Невыносимая жара.

========== Купальник ==========

– Санса, тебе очень идёт этот белый купальник.

– Спасибо, тётя Лиза.

– И особенно мне нравится, что он такой скромный, полностью закрытый, – кудахчет как курица. – Не понимаю современных девушек, надевают такие наряды, что и зад на виду, и живот. А уж купальники и вовсе еле заметные. Вот ты у нас девушка правильная, хорошо тебя Кейтилин воспитала. Правда, дорогой?

– Конечно, любовь моя.

“Дорогой” лежит в шезлонге и читает Harvard Business Revie. Даже в отпуске весь в делах. Стоило приезжать в загородное поместье, чтобы сидеть, уткнувшись в биржевые сводки, котировки и бизнес-обзоры. Да, еще трахать жену, как же без этого. Или, может, это у них медовый месяц такой? У неё на уме всё любовь да страсть, у него – список Форбс… Она только что слюной на него не капает. Если бы могла, из постели бы не выпускала. А он курит, молчит и читает.

– Милый, намажь мне спинку кремом.

Поднимается, видно, что нехотя, и садится с ней рядом. Мажет.

– Санса, что ты там всё время читаешь?

– ”Преступление и наказание”.

– Это тебе на твоём юридическом задали? – Лиза жмурится, явно кайфует. Он мажет. – Автор кто?

– Достоевский.

– Не слышала. Это кто? Какой-нибудь известный юридический деятель?

Санса фыркает, но тихонько. Он серьезен. Молчит и мажет. Только краешек губ приподнят, и старательно прячет глаза.

– Что-то вроде того.

– Скукотища, навеное, – Лиза зевает. – Мой Петир тоже вечно читает какие-то скучные бизнес-журналы. Я в них ни слова не понимаю.

– Арья может вам одолжить свежий выпуск Cosmo. Хотите?

Теперь уже фыркает он. Чуть заметно, негромко. Глаза всё еще прячет. Мазать закончил и вернулся на свой шезлонг.

– Да, пожалуй спрошу у неё… Ну а ты? Расскажи мне, о чём твоя книга.

Санса думает. Он не смотрит.

– О предательстве.

Быстрый взгляд, словно молния полоснула, и вот он уже снова уткнулся в свой серьезный и толстый журнал.

– Вот как? И кто кого предал? – Лиза млеет на солнце и ей очень скучно.

– Главный герой предал.

– Кого же?

– Себя.

– Интересно. И что же он сделал?

– Понял, что он есть Бог, но потом отступил и струсил, предал Бога в себе. Он тряпка.

Вот теперь он уже не читает. Смотрит пристально, с интересом.

– То есть, Санса, ты полагаешь, он не должен был в этом раскаяться? Что убил, что считал себя выше других?

– Милый, ты что, тоже читал эту книгу?

На вопрос он не реагирует. Продолжает смотреть и ждёт.

– Если ты Бог – ты имеешь право на всё. А раскаянье – это для смертных, – отвечает, и нагло смеётся, но смеётся одними глазами.

– Но с чего ты взяла, что он Бог?

– Каждый из нас – Бог, но не каждый об этом знает.

…

– Значит, ты – знаешь?

– Санса! – Арья мчится почти вприпрыжку. – Пойдём купаться! Жарища такая! Пойдём!

Поднимается, оставляя вопрос без ответа, и ныряет в прохладную воду бассейна.

А её скромный белый купальник, намокая, становится насквозь прозрачным.

========== Шарады ==========

– А давайте играть в шарады! – Рикону сегодня исполнилось пять, и он обожает дурацкие игры.

Нет, Петир игры тоже любит, но не такие.

– Не-ет, не хочу в шарады-ы, хочу есть мороженое, мама скажи им!. – Робину, сыну Лизы, тринадцать, но, пожалуй, даже Рикон смышлёней его.

Петиру скучно. Семейные торжества ужасно утомляют, и он отправляется просто бродить по огромному дому.

Она тоже куда-то ушла. Упорхнула, забрав всё веселье с собой.

Он ступает неслышно, будто кот на охоте, почти что крадётся, как тень вдоль стены.

– Санса! Лиза сказала, вчера ты была полуголой! – Голос Кейтилин строг, возмущение бьёт через край.

– Что ты мама! Как можно? Когда?! – Неподдельное удивленье. Молодчина лисёнок, играет как надо.

– У бассейна! Она говорит, твой купальник намок и стал просто прозрачным!

– Ах, купальник. Но мама, откуда же я могла знать? Я надела его вчера первый раз. Мне самой было так неловко!

Да, конечно, неловко ей было. Из воды вышла гордо, не стесняясь ни капли, и смотрела нахально, в упор. Ему вмиг стало дико жарко, как-то душно, невыносимо и до нелепости невозможно не пялиться на эти её чёртовы нагло торчащие соски, напоминающие два розовых бутона, на её сочную киску, на шикарно-упругую задницу. Даже Harvard Business Revie пришлось положить на бёдра, чтобы хоть как-то прикрыть мгновенно накатившее возбуждение.

Боги, как же вопила Лиза. Верещала как на пожаре, орала, требовала, чтобы Санса немедленно оделась и не смела разгуливать голой.

А потом в полумраке спальни он отчётливо представлял и упругие сиськи, и убийственно-длинные ноги, и порочно-горячую сладость между ними.

Он впервые оттрахал Лизу, совершенно забыв о таблетке. Она, как всегда, попыталась орать, но он тут же уткнул её носом в подушку и держал, пока жарил сзади. Зато сам он стонал и рычал, так, как раньше ещё не бывало.

– Санса, это же неприлично! Разве этому я тебя учила, так я тебя воспитывала?! Что подумал Петир!

– Что?

– Я даже представить себе не могу!

Зато она может.

– Ты обязана извиниться!

– Перед кем?

– Перед ним и Лизой!

Кейтилин, ну какая ж ты дура…

– Хорошо, мама. Как скажешь.

Он немедленно представил себе, как она перед ним извиняется. Нет, не так. Как она “извиняется”. Очень долго и очень старательно. И желательно на коленях.

– Петир!

Она вылетела в коридор так внезапно, что он даже не успел среагировать, отойти, или сделать вид, что ничего не слышал. Что ж, придётся импровизировать.

– Санса, идём играть в шарады.

– Ты за этим меня искал? – Удивлённо.

– Я тебя не искал.

– Ну да, – хмыкает.

Поняла, по глазам же видно. Ладно, к чёрту.

– Идёшь?

– Иду.

Он не имеет ни малейшего представления, как играют в эти грёбаные шарады. Судя по названию это нечто до крайности глупое, но отступать уже слишком поздно.

Из гостиной доносится хохот.

– Пойдём, скорее, а то всё пропустим! – Хватает его за руку и тянет.

В коридоре они одни.

– Погоди. Ты, случайно, ни о чём не забыла?

Замирает и смотрит.

– О чём?

– А что ты матери обещала?

– Ты подслушал? – Глядит с подозрением.

– Ну, немножко. Случайно услышал.

– Значит, хочешь, чтоб я извинялась? Издеваешься?

– Нет. Шучу. Хотя, должен признать, это было бы очень забавно.

– Ах, так значит, наш всегда такой серьёзный и сдержанный Петир Бейлиш любит забавы, – улыбается так, что мурашки по коже. – Ну что же, прекрасно, давай позабавимся.

***

В гостиной все устроились полукругом на диване и в креслах, дети расселись прямо на полу. Перед ними стоит Робб Старк и размахивает руками.

– Это мельница!

– Нет! Самолёт!

– Аист!

– Что они делают? – Тихо на ухо, так, чтобы только она услышала.

– Ему загадали слово и он должен его показать, только молча, говорить ничего нельзя, – точно так же на ухо и шёпотом.

– Аэроплан!

– Правильно! – Выдыхает Робб и довольно смеётся. – Кто следующий?

– Петир очень хочет! – говорит и отходит в сторону.

– В самом деле? – Не верит Лиза.

– Я… – Открыл было рот, но Санса его опередила.

– Да, он сам говорил.

– Ну ладно, – недовольно поморщился. – Что хоть за слово?

– Я придумала!

Быстро подходит к нему и тихонько на ухо шепчет:

– Похоть.

…

Ведьма.

– Нет. Это я показывать не буду.

– Если откажешься – проиграл, – и смеётся одними глазами.

Делать нечего. Сам виноват.

А она уже упорхнула и уселась на маленький пуфик позади всех, у самой стены.

Никто её не видит. Никто, кроме него.

Он не знает с чего начать. Морщит лоб, потирает подбородок, думает. Поднимает глаза и… Санса бесстыдно раздвинула ноги и поддернула юбку повыше… Его будто ударили чем-то тяжёлым. По затылку. И одновременно поддых. В ушах звенит, дыхание застряло где-то в глотке.

Она что, там себе сердечко выбрила?! Ещё и выкрасила в красный!

Боги, что же она творит.

Он пытается не смотреть, он пытается даже не думать, только как? Как не думать о красном сердечке, между ног у бесстыжей ведьмы? А она крутит локон на палец, и глаза абсолютно невинные.

Проклятье.

– Петир, ну ты думаешь что-то показывать? – Манера Лизы дуть губы, как маленькая девочка, бесит невероятно.

Что показывать, блять, идиотка, на ширинку мою посмотри.

– Нет. Похоже, что я проиграл.

Все смеются, а она выскальзывает в коридор. Он за ней.

Он так хочет её отругать, только как отругаешь ведьму? Заколдует ещё чего доброго. Но ему переживать об этом, похоже, уже слишком поздно.

– Ты куда собралась, чертовка? – просто шёпот, но в нём угроза. – Ничего мне сказать не хочешь?

– Извини, – а сама смеётся. И глаза – два огромных озера, где резвятся во всю русалки.

– “Извини” – это всё? Серьезно? Санса, то что ты мне устроила – это ведь не игра, понимаешь?

Он хватает её за руку и притягивает к себе.

– Ты первым начал, – хмыкает и пытается вырваться. – Пусти!

– Не пущу.

– Ты хотел, чтобы я извинялась и просила прощения? Вот, я прошу. За это тоже. Так чего же ещё ты хочешь?

Между ними летают искры. Или молнии. Или…

Всего.

========== Зверь ==========

Её мучал голод. Терзал, изводил, выворачивал наизнанку. С тех самых пор, как тётя Лиза приехала погостить со своим новым мужем, не было ни одной ночи, когда Санса спала бы спокойно. Она слышала эти их стоны, их крики, и её сжирал голод. Выгрызал ей нутро словно волк. Это повторялось каждую ночь, и она снова и снова тихонько пробиралась на кухню за куском пирога или сэндвичем.

Санса ела, но сытости не ощущала. Нет, едой невозможно задобрить зверя, ведь ему нужно нечто другое.

Зверь хотел его.

Дико хотел, жутко, болезненно остро. Это было похоже на жар, на горячку, на пламя. Только он был ей нужен с его седыми висками, загадочной полуулыбкой, пронзительными глазами, которые оставались серьезными, даже когда он улыбался. Но улыбался он редко. И только ей. Она следила за ним, она ловила каждое его движение, каждый жест, каждый взгляд. Он никогда не улыбался Лизе.

Он улыбался ей одной.

Заболеть мужем тётки, который старше тебя на четверть века, как ни крути – не самая удачная идея. Но зверь не даёт права выбора, он просто требует своё.

Почему-то последние несколько ночей криков Лизы уже не слышно. Слышно только его.

От этих его сдавленных стонов, рычания, громких и резких хлопков Сансе хочется выть. Он не может так трахать Лизу. Это попросту невозможно. Так хотеть это старое тело, чтобы даже рычать?

Никогда.

Санса знает, кого он хочет. О, она же не дура. Она видела, как он смотрел на неё у бассейна и после, во время дурацкой игры в шарады. Он смотрел как голодный зверь.

Этот голод у них был один на двоих.

Снова ночь, тишина и надрывная песня цикады в саду. Все давно уже спят.

Санса ждёт.

Вот они начинают трахаться. Раздаются хлопки, скрип кровати и стоны.

И она раздвигает ноги.

Закрывает глаза, начинает ласкать себя медленно, очень медленно. Представляет его без одежды, представляет себя перед с ним. Как он страстно её целует, прижимает к себе, платье – на пол рывком, треск материи оглушителен. Он настойчиво мнёт её грудь, он сжимает соски, забирает их в рот. Он проводит горячими пальцами у неё между ног, а она вся течёт и пылает, и хочет его в себя, до конца, до предела, до боли и крика. Чтобы он проникал в неё пальцами, чтобы сразу двумя или даже тремя, чтобы трахал её рукой, а она бы текла и стонала. А потом он лизал бы её между ног, погружая язык глубоко в её лоно, в эту самую сладкую щёлочку, из которой течёт нектар. И когда бы она не могла больше ждать, он вошёл бы в неё своим членом и вбивался в неё, и насаживал, так, чтобы хлюпало, намотав на кулак её длинные медные волосы…

Пальцы быстро скользят и массируют клитор, проникают в заветную дырочку, гладят, дразнят её изнутри. Вся постель между ног уже мокрая, ароматная смазка течёт так обильно, вытекает и пачкает, простынь. Санса стонет негромко и дышит, как загнанный волк, через рот.

Наконец наслаждение резко сгущается, накрывает её с головой и уносит в тягучем, горячем и тёмном потоке. Выгибается, сотрясаясь от сладких судорог, продолжает долбить себя пальцами, ощущая, как мышцы влагалища сладко сжимаются, в такт движениям правой руки.

– Петир… – Тихо стонет.

И в ночной тишине ей вдруг чудится тихое “Санса…”

Замирает и даже не дышит.

Звуки секса уже не слышны, и она, наконец, расслабляется…

Зверь доволен и сыт.

Надолго ли?

========== Опасные игры ==========

Комментарий к Опасные игры

Музыкальна композиция к этой части: Helicopter Girl – Satan’s Seventh Bride

Ссылка на ютуб:

https://youtu.be/ca3s8QhGbSc

В тексте использованы слова песни.

Они обе хохочут и Арья кричит:

– Полностью! Пол-нос-тью! – Выговаривает по слогам и со смеху даже пофыркивает.

– Ну тебя! Как ты это себе представляешь?

– Что? Слабо? Ну давай же, Санса, признайся – ты просто трусиха!

– Не дождёшься! Едем!

– В “Опасные Игры”?

– Ну а куда же ещё!

Подрываются резко и мчатся куда-то. Обе возбуждены до предела, продолжают смеяться и беззлобно друг друга подкалывать.

Интересно, куда они на ночь глядя, у обеих же башни нет, могут устроить вообще что угодно.

Он стоит у окна, наблюдает и слушает. Название “Опасные Игры” ему ни о чём не говорит, но само по себе будоражит воображение. Всё, что приходит на ум, до крайности неправильно и бесстыдно, словом, вполне в стиле Сансы.

Может быть, этим она ему и нравится. Непредсказуемая, сумасшедшая. Очень опасная. Девчонка, считающая себя богиней.

И не так уж она неправа.

Сколько раз он представлял себя стоящим перед ней на коленях, как перед божеством, вернее, богиней, позволяющей ему вкушать её запретную сладость. Он ласкал бы её часами, он лизал бы её, посасывал, исследовал бы все её потаённые местечки и своим языком, и пальцами, выпил бы её всю, а потом попросил ещё.

Как всегда от этих мыслей в брюках становится ужасно тесно, и он бы отправился в ванную, чтобы рукой довести себя до болезненно-сладостной развязки (что угодно, лишь бы не с Лизой), но тогда бы они улизнули, а он бы так и не узнал, что же эти чертовки затеяли.

Он садится в свой Бентли, несётся за красным спортивным Ауди, стараясь соблюдать дистанцию, так, чтобы они не поняли, что за ними следят.

Огромная, кроваво-красная луна висит низко над кромкой леса.

Полнолуние.

Время ведьм.

***

“Опасные Игры” оказалось в точности таким заведением, каким он его себе и представлял. Стрип-бар с обязательными приватными номерами для интимных утех возбужденных гостей. И Петир улыбается мысли, что неплохо её изучил. Нет, не то, чтобы рыжая ведьма стала менее непредсказуемой, но, безошибочно угадав её сегодняшние намерения отправиться в подобное заведение, он почему-то чувствует себя чуточку ближе к ней.

Будто он уже немного принадлежит ей, а она точно так же – ему.

Выжидает немного, чтобы не зайти сразу следом за ними, а затем направляется внутрь.

Ожидаемо, там царит полумрак. Посетители, сплошь мужчины, сидят за столиками и у сцены, наслаждаясь горячим шоу. Несколько стриптизёрш крутятся вокруг шестов и периодически подставляются то передом, то задом, чтобы им в трусики засовывали хрустящие купюры.

Сансы и Арьи нигде не видно.

Петир садится за пустующий столик чуть поодаль от сцены и заказывает текилу. Девчонки где-то здесь, и он не собирается уйти, так и не узнав их маленькую тайну.

Действо на сцене ничуть его не занимает. Он совсем не поклонник силиконовых сисек, губищ и одинаковых крашено-блондинистых кукол, но ему безумно интересно, что в таком месте забыли две юные девицы, воспитанные в лучших традициях Домов Талли и Старков. Им полагается быть утонченными леди, а леди по стрип-клубам не ходят.

Внезапно все блондинки исчезают со сцены, и из-за красной бархатной кулисы появляется новая девушка. Стройная, даже изящная, одетая во всё черное: корсет с кружевами, пояс, чулки, крошечные черные трусики и высоченные каблуки. Может быть, он и не обратил бы на неё внимание, если бы не такая же черная кружевная маска скрывающая верхнюю часть лица. А ещё у неё длинные, блестящие локоны цвета осенней листвы.

Во рту мгновенно пересыхает и мысли пускаются вскачь.

Это она?! Нет, не может этого быть! Чтобы дочь Кейтилин вышла на сцену в стрип-баре? Это уже перебор. Просто похожа, но не она…

Тем временем девушка начинает свой танец. Песня, под которую она двигается, очень медленная, сексуальная, завораживает и манит, завлекает в тягучие сети соблазна.

Say can I tempt you

Can you be tempted, too…

Скажи, могу ли я соблазнить тебя,

Поддашься ли ты моим чарам…

Она двигается плавно, словно пантера на охоте, грациозная, гибкая и опасная. Глаза в прорезях маски сверкают дьявольским огнём. Медленно вращается вокруг шеста, томно трётся об него своей киской, раздвигая длиннющие ноги, гладит своё идеальное тело, облизывает чуть припухшие губы, словно обещая райское наслаждение, стоит только покориться её воле, признать поражение и отдать себя полностью в её власть. Судя по реакции зрителей, каждый из них бы не прочь стать её верным, послушным рабом.

Hey can I tempt you

Or can you be tempted to

Play me like Satan’s Seventh Bride…

Скажи, могу ли я соблазнить тебя,

Поддашься ли ты моим чарам,

Сделаешь ли ты меня седьмой невестой Сатаны…

Рыжеволосой дьяволице песня очень подходит, словно была написана специально для неё. Постепенно она начинает обнажаться, вот она снимает свой корсет, являя судорожно выдыхающему залу идеально-упругие груди с маленькими розовыми бутонами сосков. Оглаживает их, тискает, трогает, дразнит соски и призывно проводит язычком по губам. Зрители одобрительно гудят и подбадривают её сальными выкриками.

Он же смотрит на неё и никак не может избавиться от мысли, что это может быть Санса. Поверить в это до конца Петир не может, но не сводит восхищённых глаз с огненноволосой колдуньи и всё пытается разглядеть за черным кружевом маски знакомые лисьи черты.

Она, между тем, постепенно переходит к трусикам, теребит их, поглаживает себя через тонкую ткань, раздвигая пошире ноги. Дальше спокойно смотреть он не в силах. Мощный, внезапный стояк заставляет дышать через рот – резко и тяжело. Член, наливаясь, твердеет настолько, что он всерьёз опасается кончить прямо в штаны. Этого с ним не бывало ни разу, но вот сейчас он реально на грани.

Кто-то из зрителей не выдерживает и начинает карабкаться прямо на сцену, но охранник реагирует быстро и стаскивает не в меру ретивого самца вниз, выталкивая из зала. Трогать девушек запрещено, кроме тех случаев, когда оставляешь им чаевые. Ей бы уже насовали немало, только она не подходит к краю и не даёт им возможности просунуть купюру в чулки или трусики. Деньги швыряют ей просто на сцену, но она не обращает на них ни малейшего внимания.

Наконец, медленно, убийственно-медленно она стаскивает свои трусики и он видит…

Блять.

Маленькое красное сердечко у неё между ног.

Блять, блять, блять.

Дольше бороться с собой невозможно, и плевать, если кто-то его сейчас видит. Он массирует, гладит свой член через брюки, наконец ощущая, как упругая, сильная струя вырывается из головки, растекаясь под тканью, пачкает одежду, но приносит наслаждение настолько острое, что он с трудом подавляет рвущийся из горла стон.

Если правдивы рассказы о том, что в полнолуние можно продать душу Дьяволу, то он только что это сделал.

Только не дьяволу. Дьяволице.

С длинными огненными волосами.

Она исчезает со сцены под рёв возбуждённой толпы, готовой, кажется, просто разорвать её на части.

Петир переводит дыхание и поспешно расплачивается, чтобы исчезнуть как можно быстрее.

***

– Пол-нос-тью! – Хохочет Арья. – Ты должна была раздеться полностью! Таков был уговор!

– Я и разделась!

– Ну да, а чулки?

Петир прислоняется лбом к косяку и мучительно закрывает глаза.

Девочки любят опасные игры.

Но в проигравших пока только он.

========== Лимонад ==========

Комментарий к Лимонад

Музыкальная композиция к этой части: Lana Del Rey – Cola

Ссылка на ютуб:

https://youtu.be/Ml0ySvrVd6o

В тексте использованы слова из песни.

Ледяной лимонад в запотевшем бокале искрится, шипит и пахнет блаженством. В такую жару нет ничего чудеснее и желанее.

Хотя, не совсем.

Есть кое-что, что она предпочла бы глотку лимонада со льдом. Например посидеть у него на коленях. Почувствовать вкус его губ. Его члена.

Но всё это из области влажных фантазий. Пока нереально.

Пока.

Он был в “Опасных Играх” накануне вечером, она его видела. Следил за ней, конечно, что же ещё. Заметила его не сразу, уже после того, как сняла корсет. Возможно, до трусиков бы не дошло, но, завидев его, не смогла устоять. Она всё отдала бы, чтобы снова поймать на себе этот жадный, тяжёлый, пронзительный взгляд.

Может, сегодня?

Идея устроить пикник принадлежит, конечно же, Лизе. Она обожает всевозможные семейные праздники, обеды, поездки и прочую муть. Санса всё это ненавидит, умирает, обычно, от скуки, но в этот раз всё иначе.

Петир, без сомнения, стоит того, чтобы немного потерпеть общество всех её многочисленных родственников.

Он сидит на плетеном садовом диванчике и читает какой-то солидный журнал.

Наблюдает за ней. Она это чувствует. Лишь по этой причине она и согласилась поиграть в теннис с Джоном. Пробежки с ракеткой в жару не приносят ни малейшего удовольствия, но такую возможность надеть коротющую юбку, едва прикрывающую зад, упускать нереально глупо.

По идее, под теннисной юбкой должны быть короткие шортики, но крохотные белые стринги смотрятся, без сомнения, лучше.

Она намеренно выбрала сторону корта так, чтобы Петир мог наблюдать за ней сзади.

Короткая белая юбка взлетает, даёт рассмотреть аппетитный, подтянутый зад. И ей очень жарко, вся взмокла от пота, но, судя, по его покрасневшему лицу, которое он пытается прятать за толстым журналом, ему ещё жарче.

А когда она делает неудачный замах, пропускает удар, и мяч падает, ей, конечно, приходится нагибаться.

Пропустила она очень много.

– Санса, Джон, дайте нам поиграть, – ноет Арья. – Мы с Роббом тоже хотим!

– Правда, Санса, давай передохнем, – говорит Джон. – Хочешь лимонада?

– Хочу. Только я сама налью. И тебе тоже. Подожди.

Кувшин с лимонадом на столике. А столик стоит рядом с ним.

Подходит упругой походкой, помахивая ракеткой. Становится боком к нему. Он молчит и не реагирует.

Наливает шипучую, острую жидкость в бокал и делает первый глоток.

– М-м-м, блаженство, – почти что стонет и тут же без спроса усаживается рядом с ним. Диван очень узкий, их бёдра соприкасаются, но он неподвижен, всё так же молчит и читает. Вернее, делает вид, уж в этом она уверена.

– Интересная статья? – Спрашивает, не глядя в его сторону.

На лужайке под дубом Лиза и Кейтилин вместе с прислугой хлопочут над лёгкими закусками для пикника. Бран и Рикон играют во что-то, Нед лежит в гамаке и дремлет. Арья носится с Роббом по корту. Джон… Да, точно, Джон ждёт лимонад.

– Нет, – отвечает, а смотрит в журнал.

Своим обнаженным бедром она ощущает жар его тела. Он просто пылает, кипит, и она прижимает к нему свою ногу теснее. Почти незаметно, но он-то почувствовал.

– Санса, ты знаешь, твои бы родители этого не одобрили. И тётушка тоже.

– Чего не одобрили бы? – Невинно.

– Ты прекрасно знаешь, чего.

– Того, что я пью ледяной лимонад на жаре? Говорят, это очень опасно, можно запросто простудиться.

Он молчит и всё так же слегка улыбается. Ногу не убирает. Немного дрожит, и она это чувствует.

– Санса, где мой лимонад? – Чёртов Джон.

– Сейчас принесу! – И не двигается.

– А ты ему нравишься.

Пожимает плечами.

– И что? Он не в моём вкусе.