Текст книги "Хогвартс (СИ)"
Автор книги: Anakris
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== 1000 год н.э. ==========
– Ты считаешь, это будет разумно? Поместить чью-то душу в замок? Не лучше ли воспользоваться предложением драконов?
– Годрик, мы уже не раз это обсуждали. И вместе пришли к выводу, что это будет наиболее правильный с точки зрения защиты детей выбор! Если у тебя есть другие идеи, говори, пока мы не начали ритуал.
– Нет. Но всё же… Мы ведь не знаем, кто придет!
– Параметры мы обсуждали вместе.
– Это-то да…
Этот разговор был первым, что я услышал, когда пришел в себя. Странно, вообще-то, я думал, что умер. Всё-таки пуля в сердце, но, видимо, не судьба. Потом меня куда-то затянуло. И темнота.
Тело ощущалось как-то странно. Точнее его не было, а было нечто иное. Я чувствовал, как по мне ходят люди, слышал их разговоры, видел их в зеркалах и ощущал, как что-то строят на лугу. Откуда-то из подсознания пришло понимание, что где-то есть озеро, а в нем русалки, а в подземелье ползает змей.
Всё это было немного непривычно, но почему-то мне не хотелось закатывать истерику. Про попаданцев я читал. Вот только никогда не думал, что всё будет именно так.
Кстати, а я – кто?
Спустя три восхода Солнца я узнал своё имя – Хогвартс. И сразу вспомнил Поттера, который как таракан. Вот только он еще не родился. А мне всего-то пять лет. Для замка сущий пустяк.
Беседовать я мог только с директором, так я понял из разговоров Годрика и Ровены, Слизерин ощущался где-то в подземельях, вместе с Хельгой. Видимо они еще не поссорились и относительно дружно сосуществовали.
В наблюдениях прошли года три. Я пытался помогать строителям, следил за порядком в здании и словно ребенок наблюдал за Основателями, слушал все их разговоры и внимательно запоминал. Они говорили о многом. Об истории, геральдике, магии, стратегии и прочем. У них были ученики, но не так много, по два-три человека.
Иногда на замок нападали, тогда я, запомнив план Годрика, аккуратно помогал им. Как говорил Воланд: “Кирпич никому просто так на голову не падает”, вот я и двигал камни, ох и ругались потом строители. Кстати, они были гномами! А еще где-то жили эльфы, именно они вырастили Запретный Лес. Вторую линию обороны.
У меня было четыре линии защиты. Первую – заклинания против простецов и защиту от обнаружения, а также големов внутри устанавливал Годрик. Он еще что-то понакрутил, но те заклинания начнут работать только после ухода одного из Четверки. Вторую, Запретный Лес, высаживали Хельга и эльфы. Третью – Черное озеро и Кальмара (он, правда, сейчас еще маленький) придумала Ровена. Четвертая – связанная система из четырех спутников была предложена Салазаром. Так получилось, что больше всего защиты было на суше и воде, в небе меня защищали только химера-ворон Ровены и приблудный феникс.
Птица меня, кстати, выбешивала. Она постоянно что-то жгла! То картины, то мебель. Поэтому, я её ронял, и на неё ронял. Вскоре она сбежала.
А на пятый год моей новой жизни на нас напали. И не просто простецы или волшебные народы, а Церковь и подконтрольные им маги. Среди которых было два ученика Основателей. Осаждали они нас два года. А потом начали что-то колдовать, что-то премерзкое. Не только я это почувствовал, Основатели тоже.
И тогда Годрик решил уйти и запустить защиту. Салазар был против. Начался скандал, который позже станет “раздором Основателей”. Кричали они знатно. Точнее кричал, ругался Годрик, а Слизерин задавливал аргументами. Ровена выслушала обоих и пригрозила пойти самой, если спор не решится. Тогда, они просто взяли и кинули кости, попросив меня не мухлевать. А я мог, между прочим.
Выпало идти Слизерину.
Нападающие продержались ровно сутки против “Змея” и бежали. Но Салазар не вернулся, он ушел.
Спустя два года ушла Ровена. Просто заснула. За ней последовала Хельга. Удачное покушение, которое я не смог предотвратить. Потом Годрик. Он попрощался со мной, передал часть своих знаний и ушел за пределы моей видимости. Слизерин пришел на седьмой год после той битвы, рассказал, как заботиться о живности, помогать ученикам, подсказал, как признать директора и ушел. Больше я никого из них не видел.
Комментарий к 1000 год н.э.
Люди. Я заменил инквизицию на церковь, но суть это не меняет. Повествование ведется от лица попаданца из нашего века в одиннадцатый! вы думаете он видит разницу между инквизицией и просто святыми отцами?
Цитата из википедии: “Впервые угроза смертной казни была введена в 382 в отношении представителей Манихейства, а исполнена в 385 году в отношении последователей христианского писателя Присциллиана, казнённого в Трире при тиране Максиме. Ввел данную меру Феодосий Великий. Так же Карл Великий обязывал епископов следить за “правильным исповеданием веры в их епархиях и искоренять языческие обычаи”. В XI в. епископы уже прибегали к более жестким мерам наказания, во время преследования участников патарии. Наиболее жестоким наказанием было сожжение на костре.”
========== 1100 год н.э. ==========
Первые десять лет после ухода Основателей для меня всё было немного безразлично. Как то на периферии прошли выборы на пост директора. Им стал ученик Салазара – Вильгельм. Также промелькнул первый набор учеников и всё прочее.
Я слишком сильно привязался к Основателям. По сути они были моими учителями и наставниками в этом сумасшедшем мире…
Но из этого состояния меланхолии меня вывел василиск. Питомец Слизерина был очень похож на этого сумасбродного мага.
Не верьте тому, кто скажет, что Салазар был холоден как скала. Он просто был тих, жил в подземельях и постоянно что-то шаманил у котла, иногда выползая на ближайшее кладбище. Подземелья были оборудованы лично им, чтобы его многочисленные опыты никоим образом не мешали живущим в окрестности существам. В его личной лаборатории что-то иногда горело, взрывалось или шипело. Именно в этих хитросплетениях коридоров было легко спрятаться от очередного эксперимента. Его любимым предметом была серебряная трость, единственная вещь, которую стабильно боялась нежить.
Василиск был таким же. Тихий омут, который в отличие от создателя обожал всё зеленое. Он мог часами висеть на дереве и любоваться игрой света в листьях. Но за десятилетие это занятие приелось и ему хотелось чего-то нового. Салазар в такие моменты уводил животинку на прогулку до Ла-Манша, тем самым создавая себе репутацию Темного мага у населения. Но я покинуть территорию замка не мог. А потому начал искать иные методы решения проблемы. Отпускать эту магическую живность одну было довольно опасно, её могли убить, а если нападут на замок, то защита могла попросту рухнуть.
Эта проблема так завлекла меня, что еще пять лет промелькнули безвозвратно. Попросив других фамильяров помочь в решении этой деликатной проблемы, был найден выход: призвать привидения.
Ритуал не требовал большого усилия, всего-то начертить пентаграмму и ждать. Что мы и проделали.
И тогда я решил обратить более пристальное внимание на своих жильцов. Кто, куда и зачем? Но здесь всё было так же скучно. Для детей может всё и было в новинку, но не мне. За те шестнадцать лет, что я провел с Основателями, я видел гораздо больше, чем они могли бы представить.
Директор был так себе, по этим временам гений и новатор, но я-то прибыл из другого тысячелетия. Пусть и уже практически забыл все, что знал тогда. При возникновении необходимости я бы вспомнил, но её не было.
Разговаривать с директором мне не хотелось, и я снова ушел в “спящий режим”.
Через некоторое время появились призраки: Елена Райвенкло – дочь Ровены, история девочки была полна тревог и сомнений, Теренс Ноттингем* – ученик Салазара, немного псих, но это естественно для всех долгожителей.
Убедить немного нервничающих бывших волшебников помочь и не показываться на глаза преподавателям, было делом трех месяцев.
Это было понятно, не каждый день узнаешь, что замок – разумен. Девушка так вообще целую неделю заливалась краской, когда поняла, что Хогвартс видел ВСЁ! А Теренс порывался то снести его, то вскрыть за подглядывания. Потом они, правда, осознали, что это не совсем человек. И всё устаканилось. Теренс вызвался пойти прогуляться со змеем, а Елена, поговорив с Хогвартсом, решила стать факультетским привидением.
Её первое появление было фееричным. Тогда уже сменился директор на Чарльза, выпускника Когтеврана. Первые три года Серую Даму пытались то развоплотить, то упокоить. Потом решили вселить в чье-нибудь тело. И только спустя десять лет окончательно утвердили в должности “дух факультета” связав сотней клятв и тысячей обязательств.
Всё это время замок искренне веселился.
А потом вернулся Теренс и решил тоже стать “духом факультета”.
И так совпало, что в этот же год в школе преподавателем стал его сын. Он, кстати, вел некромантию. И это было весело. Сын, гремя многочисленными амулетами, пытался изгнать, развоплотить, упокоить собственного отца, дабы он мог насладиться посмертной жизнью, а Теренс прятался у Хогвартса и тихо молил не выдавать его.
Но всё когда-нибудь подходит к концу. Так и эта беготня. Сын смирился, отец принял на себя обязательства “духа”.
И в коридорах вновь стало скучно. Ничего не происходило, ну, кроме вечных выходок детей-учеников. Сейчас еще не было ограничения по возрасту – в каком возрасте юного мага находили, тогда и приводили под сень мощной защиты. Потому многие дети, зачастую уведенные прямо из-под носа Инквизиции, были со сломанной психикой. Я, конечно, пытался выправить перегибы и мне в этом помогали.
До третьего директора Хогвартсу как-то не хотелось разговаривать с главой школы. Но Саламандер, гремучая смесь когтевранской разумности и гриффиндорской безбашенности, смог привлечь внимание Замка.
Глядя на этого молодого человека, что лишь по недоразумению Шляпы попал на Когтевран, Хогвартс всё больше думал, что он потомок то ли Мерлина, то ли Годрика.
От первого внушительный запас силы и мозги, гораздые на разные выдумки, а от второго готовность лезть куда угодно, полагаясь только на себя. И Хогвартс с ним заговорил.
Первые три года Директор пытался вести себя спокойно и так как положено при общении с древним духом, но потом сорвался и выпытывал у замка все, что тот знал, видел, ощущал. Ставил эксперименты и пытался хоть как-то воплотить в человеческом виде. Попытки не были тщетными, и к концу жизни первого признанного Директора тот мог беседовать со странным призраком-мальчишкой лет семнадцати в странной одежде.
Саламандер основал собственный род, назвал его по своему имени. Вел дневник и именно он сотворил то заклинание, завязанное на директорском месте, когда каждый признанный Директор не отправлялся на стену в виде портрета, а передавал собственную силу и опыт Хогвартсу. Потому что ему – нужнее, потому что – это воистину достойно, отдать столь незначительную часть себя ради волшебного Замка. И это один из самых действенных способов сохранить в секрете то, что Хогвартс – живой.
Своё столетие Замок отмечал в компании дряхлого старика с яркими глазами и всё так же непокорной шевелюрой, элегантной Леди Елены и галантного сэра Ноттингема. Праздник был очень теплый и душевный, пусть из живых тут был лишь Директор.
На следующий день Саламандер ушел из замка, оставив на столе письмо и звонкий глубокий смех над полем у озера.
Провожая волшебника взглядом, Хогвартс тепло улыбался и прощал его. Этого сумасбродного, не растерявшего за всю свою насыщенную жизнь веселья и живость характера Волшебника, достойного встать на одну ступень с Основателями. Тем более что из его смеха соткался такой милый и яркий дух. Пусть он и был пока не ощутим живыми и мертвыми, но не им.
От него веяло Саламандером, а потому он жил. Питался смехом и слезами учеников, первой любовью и здоровым соперничеством.
Полтергейст Хогвартса и первый родной дух начинал свою историю.
========== 1900 год н.э. ==========
Семьсот лет пролетели как один миг. Не то чтобы они были незаметны или скучны. Были некоторые события, которые меня развлекали.
Например, появление Саймона Александрийского. Бывший выпускник Пуффендуя, потомок сестры Пенелопы. Он стал священником, помогал многим верующим, но однажды его раскрыли и сожгли на костре. О том, как так произошло, вспоминать волшебник не хотел, а личное пространство призраки уважали. Так у Пуффендуя появился свой дух. Это было где-то в тринадцатом веке.
В четырнадцатом, наконец-то, воплотился полтергейст. Точнее он был и раньше, века этак с двенадцатого, но прятался по настоянию самого Хогвартса. Потому что полтергейст, не перешедший рубеж в сотню лет, уязвим для изгоняющих и развоплощающих заклинаний, а терять такого весельчака Хогу не хотелось.
В пятнадцатом веке Гриффиндор получил свое привидение. Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон умер от удара топором. Точнее от многочисленных ударов топором. По слухам умер от того, что пытался омолодить леди. Как оно было на самом деле, не распространялся, но с радостью поддерживал светские беседы с утонченным сэром Ноттингемом и составлял ему компанию в дуэлях.
А потом к ним повалили призраки, несмотря на то, что ритуал уже был завершен. Война Алой и Белой Розы выкосила множество людей и лишь двадцать волшебников пожелали продолжить своё существование в этом нелепом виде. Хогвартс им не показывался. Только передал через Елену свои требования и заключил с ними вечный договор. Эти люди его напрягали.
Чувствуя напряжение Хога Уэйтн*, в школе прозванный Пивзом (что ему абсолютно не нравилось, но сообщать о причине своего раздражения при звуке этого имени он не собирался), аккуратно или не очень пакостил пришлым призракам, потихоньку подтачивая их сущность. К концу пятнадцатого века в школе осталось всего пятнадцать привидений, не считая факультетских.
Шестнадцатый, семнадцатый и восемнадцатый век был напряженным, на них постоянно кто-то нападал, кто-то осаждал и прочее в том же духе. В результате, к началу девятнадцатого века Хогвартс был морально и энергетически истощен. Его, конечно, поддерживал источник, ученики, призраки, к которым он всё-таки вышел, директора исправно выполняли свои обязанности. Но всё равно три века ожесточенных войн не прошли даром. Начало девятнадцатого века ознаменовалось тем, что Хогвартс всего на три десятилетия ушел в спячку, оставив всё на призраков.
Очнувшись после отдыха, Хогвартс был ошарашен новым директором. Он был ярким, суматошным и живым, на таких людей не рекомендовалось смотреть после бессонной ночи или если вы «сова», потому что его счастливое лицо с утра пораньше лучше всякого озверина. И Хог с ним заговорил.
Надо сказать, что после Саламандера было еще семь Директоров, с которыми он общался. Все они были личностями неординарными и запоминающимися. Что Аделина Виззарт, одна из женщин-директоров, которая провела в Хогвартс водопровод. Что Майкл Кортнер, автор системы баллов. Или Аурелий Скотт, один из тех, кто поднял вопрос о создании того что в книгах называется «Статутом секретности»* и начал разработки заклинания. Каждый из них что-то привнес в Хогвартс.
Александр Ноттингем, один из потомков Теренса по отцу и Анны Павловны Романовой по матери*. Гремучая смесь в его крови и слизеринский дом сделали из него нечто невообразимое. Он был единственным, кто догадался, что Хогвартс разумен, уничтожил все улики оного, смог удержать замок и выбить ему автономию в самый плачевный момент и женился на чистокровной английской ведьме, войдя в её семью, благо она была последней в роду. Именно при нем в школу стали приводить детей по достижению ими одиннадцати лет и со всего острова. При желании сюда же могли перевестись ученики других школ без особого напряжения. Министр Магии и Основатель Отдела Тайн, у него было множество заслуг и огромное шило в одном месте, не дающие ему сидеть спокойно.
Когда Александр умер, а сделал он это весьма коварно и неожиданно, просто подавившись вишневой косточкой. Более нелепой смерти для своего Директора Хогвартс еще не видел. И наступило затишье, отчего-то казавшееся всем предвестником бури. Может, дело было в том, что приближались события из канона, давно забытые, но всплывшие при имени «Альбус Дамблдор» в 1892 году. Может, дело было в приближении Первой Мировой и соответственно Второй Мировой. Но что-то висело в воздухе, нагнетая обстановку.
Потому возвращение Армандо Диппета в стены школы и просьба о том, чтобы стать профессором Некромантии была принята новым директором. Алан Дрейк был ничем не примечателен, обычный студент, обычный учитель, обычный директор. Он занимал этот пост десять лет и в 1899 году скончался.
========== 1920 год н.э. ==========
Когда я только появился здесь и наблюдал за волшебством, творимым в моих стенах, я не раз задавался вопросом, как можно так снизить уровень целого поколения? В четырнадцатом веке каждый ребенок мог наколдовать Патронуса, а в каноне говорится, что это чрезвычайно сложно… Что-то явно было не так.
Волшебники живут очень долго по обычным меркам. Сто пятьдесят лет это расцвет их магической силы, и то, некоторые маги спокойно развиваются до пятиста. И это не предел, волшебник, перешагнувший через шестисотлетний рубеж, становится абсолютно другим.
Годрик и Кандида подробно и не раз обсуждали этот феномен и сходились во мнении, что при правильном развитии маг вполне может достигнуть уровня древнеегипетских богов или китайских духов. И даже более того, все они когда-то были обычными творцами заклинаний. Дискуссии были подробными и захватывающими, непременно затрагивающими момент рождения мира и иже с ним. В результате квартет приходил к выводу, что либо маги пришли в этот мир из другого, либо динозавры были более разумны, нежели считают многие.
Однако подтверждений у них не было, равно как и свидетелей.
В связи с этим невольно вставал вопрос, а что происходит? По какой причине многие волшебники уезжают, умирают или закрываются в своих домах? Причем все они старше трехста. В чем дело?
Интуиция буквально вопила о надвигающейся буре.
Хогвартс судорожно укреплялся, изменял конфигурацию проходов, прятал комнаты, сворачивал резервы. За девятьсот лет такой жизни он научился слушать свое подсознание.
А еще где-то в глубине зудело какое-то странное раздражение, словно кто-то пытался взять над ним контроль. Попытки найти этого смельчака не увенчались успехом, но было найдено довольно талантливое проклятие. То, что не давало покоя долгое время. Хогвартс изучал его очень подробно и в который раз благодарил Основателей за нежелание афишировать свои эксперименты, благодаря чему никто не знал, что он разумен. За исключением Директоров.
Однако, как только проклятие исчезло, возникло другое. Более мощное, изворотливое, сильное, но не разумное. За ним пришло еще одно. Кто-то старательно хотел подточить его защиту. И самое главное ему это могло удастся.
Сумасбродное решение сэра Ноттингема было принято на вооружение. Все считали призраков своего рода индикаторами состояния защиты Хогвартса, забывая об истинной сути соглашения. Призраки были пятой линией обороны, направленной на подавление морального духа противника. Четыре факультетских духа и один полтергейст при желании могли выпивать чужие эмоции, силы и магию, если Хогвартс даст приказ, а остальные обладали крайне полезным жизненным опытом.
Постепенное угасание духов не осталось без внимания, проклятия больше не появлялись. Вот только Диппет, ставший директором в 1900, никак на это не реагировал, как будто, так и должно быть. Однако положенные ритуалы он проводил ответственно, а значит, чужое магическое вмешательство исключалось.
Интуиция продолжала бить тревогу, и Хогвартс созвал всех призраков и воплотился сам. Большой совет проходил раз в несколько сотен лет, обычно его инициатором выступал Директор, но не в этот раз. Диппет, непонятно по какой причине, поддерживал захватчика, а это нехорошо.
В результате собрания было найдено несколько решений и выработана стратегия поведения. Теперь ученики должны были сами подойти к призраку, если хотели пообщаться с ним. Подчиняться педагогам были обязаны только духи. И все вспомнили про вплетенные в основу Хогвартса три основных указа.
1. Директора может признать только Хогвартс, во всем его многообразии.
2. Преподаватели принимаются только Хогвартсом, во всем его многообразии.
3. Воля Хогвартса выше воли Директора.
Эти три указа были самыми важными в Своде Правил и были созданы еще Основателями. Все они трактовались без учета того что у школы есть свой разум, что было в корне неверно. И если сейчас его устраивали все преподаватели, то тот кто придет в скором времени напрягал. Не раскрывая себя он не мог влиять на решение директора, но призраки и духи имели право настоять на испытательном сроке.
Духи, призраки, полтергейст и чужая душа были готовы защищать свой дом и своих учеников.
В Хогвартсе проживало пятнадцать призраков, и никто не заметил, когда однажды один из них куда-то пропал. Вплоть до рождественского пира в январе тысяча девятисот двадцатого года.
Последний учебный семестр перед летними каникулами тысяча девятисот двадцатого Хогвартс встречал во всеоружии.
Комментарий к 1920 год н.э.
Один вопрос. Кто ГлавГад? Ваши кандидаты.
========== 1937 год н.э. ==========
Воплощение Хогвартса спокойно сидело на квидичном поле и любовалось небом. Августовская ночь была тихой, безмятежной и малооблачной. Звезды пока что не падали, а просто висели на небосводе и способствовали философским размышлениям.
– Хог?
Елена всегда умела появляться незаметно, вот и в этот раз она возникла рядом абсолютно тихо.
– Что-то случилось?
А вот Теренс таким навыком не владел, но ушедший в размышления Хогвартс не обратил никакого внимания на явление духа Слизерина.
– Нет. Просто думаю.
– Над чем?
– Кто всё это затеял и почему именно сейчас.
– То есть?
Хогвартс встрепенулся, сел ровно и посмотрел на всю четверку духов и полтергейста.
– Давайте размышлять логически. По какой-то причине неизвестный нам разумный или группа разумных лиц в середине девятнадцатого века начинает притеснять и искоренять всех сколько-нибудь взрослых волшебников Соединенного Королевства. К началу двадцатого века в живых остается около десятка, из которых половина спешно покидает остров. Это нам известно из разговоров профессоров и разведки сэра Клауда. Так?
Пятеро собеседников кивнули. Теренс и Николас переглянулись, явно начиная понимать, куда клонит воплощение.
– Также в начале двадцатого века этот неизвестный или группа неизвестных решают проклясть школу. И на данный момент считают, что им это удалось. Так же за эти двадцать лет в программу школы начало активно вмешиваться Министерство Магии, из-за этого органа власти были уволены трое преподавателей и семь предметов убрано в факультатив. Так?
Пятеро духов посмотрели друг на друга, и Уэйтн кивнул. Остальные сосредоточенно размышляли.
– А теперь вопрос. Почему именно сейчас?
Тишина накрыла поле для квидича.
– Вариантов на самом деле не так уж и много, да и большая часть из них не выдерживает критики. Все их можно поделить на шесть условных групп. Первая: наш противник – волшебник, достаточно взрослый, перешагнувший через шестисотлетний рубеж, которому необходим доступ к библиотеке и магическому источнику или же желающий власти, больше причин для нападения на меня я не вижу. Хогвартс всегда соблюдал нейтралитет, конечно, если на нас не нападали. – С усмешкой добавил воплощение, а потом вновь стал серьезным. – Так вот, этот вариант не выдерживает критики, по той простой причине, что если всё именно так, то почему не в прошлом или позапрошлом столетии? Тогда я был ослаблен многочисленными нападениями и реформами. Значит – отпадает.
– Если только это не опытная многоходовка. – Веско добавил Теренс Ноттингем.
– Угу, тогда давай сразу предположим, что наш противник – Магия. – С усмешкой парировал Саймон, вспоминая популярную в его время теорию о разумности магического поля Земли.
– Действительно. – Подумав, заключил дух Слизерина и вновь посмотрел на Хога. – Второй?
– Второй вариант еще более фантастичен, это магические народы, которых начали притеснять.
– Чушь. – Елена, как дочь Ровены и ученица Пенелопы прекрасно разбиралась в психологии иных рас. – Те, кто мог бы такое сделать – жители Авалона – мыслят иначе, им наплевать на указы Министерства, они соблюдают лишь Законы Природы, остальные – те которые пришли из других миров – в этом не заинтересованы, они сейчас обживаются в своих измерениях, а прочие… Домовые эльфы не лезут в политику, гоблины отходят от последнего восстания. Всё это имеет значение лишь в том случае, что кто-то из народностей заинтересован в твоем источнике, но нет. У детей Авалона есть свой, для прочих же эта магия неприемлема. Третий?
– Группа взрослых волшебников.
– Не вариант по тем же причинам, что и один взрослый волшебник. Да и зачем им это? Ради источника? Так проще найти не занятый на материках. Ради библиотеки? Гораздо менее затратно устроиться преподавателем или поговорить с директором. Влияние на молодые умы получить можно и другими способами. Четвертый?
– Молодой волшебник или группа молодых волшебников. Этот вариант с моей точки зрения весомей, нежели предыдущие, вот только такой индивид должен быть гением, потому что иначе я не знаю, как можно убить взрослого мага.
– Может быть. Прошлый век был богат на гениев. Альбус Дамблдор в их числе. Ты поэтому готовился именно к этому учебному году? – Хогвартс кивнул. – Вполне возможно. А о каких группах ты говорил?
– Отдел Тайн.
Духи переглянулись, о таком они даже и не думали. Но потом помрачнели, вспоминая как можно переврать чужую идею. История Основателей тому яркий пример.
– Пятый вариант – это маглы. Может быть, английское правительство, может еще чье-нибудь. Все-таки мы одна из старейших магических общин. И идеальная мишень для отработки разных стратегий. – Видя непонимание на лицах собеседников, Хогвартс пояснил. – Мы не такие древние и мощные как греки, египтяне или азиаты, но и не такие молодые как американцы. У нас больший уклон в артефакторику и менталистику, и мы не настолько опасны как французы. Обычные граждане всё меньше верят в магию в отличие от скандинавов. И разрыв между магами и маглами более глобален, чем у славян. Шестой вариант самый страшный – объединение магов и маглов. В таком случае у нас глобальные неприятности.
– Насчет пятого можно поспорить, но в целом ты прав. В любом случае делать мы будем именно то, что и собирались. Проверим Дамблдора, Слизнорта и Диппета, постараемся не допустить угрозы ученикам и оставить при себе нейтралитет. – Спокойно произнес Уэйтн и улегся на скамейку, положив голову на колени воплощению.
– Верно, – усмехнулся Хог и начал массировать голову полтергейста – просто ночь сегодня чудо как хороша, вот и потянуло на философию.
Кромка неба начала розоветь, и старые сущности постепенно теряли свой шарм под лучами солнца, становясь просто отголосками прошлого. Лишь один из них продолжал казаться реальным.
***
Слизнорт появился прямо в кабинете директора, придя камином, и сразу же начал о чем-то говорить. Будь Хогвартс сейчас «в теле» он бы поморщился, а так просто отсеивал ненужное. Когда в тебе постоянно беседуют сотня детей о самом разном и иногда чрезвычайно опасном, невольно учишься слышать лишь самое важное, например, когда кто-то хочет пойти ночью в Запретный лес.
Дамблдор вошел на его территорию стремительно и уверенно, его явно вела какая-то цель, осталось понять, что это было за намерение.
В кабинете директора находился глава Совета призраков Хогвартса, Тобиас Фюрно*, Теренс Ноттингем, дух Слизерина, Елена Когтевран, дух Когтеврана, Саймон Александрийский, дух Пуффендуя, Николас де Мимси-Дельфингтон, дух Гриффиндора, Гораций Слизнорт, Альбус Дамблдор и сам директор. Трое живых искренне не понимали в чем дело.
– Директор Диппет, в соответствии со вторым пунктом Устава Хогвартса призраки настаивают на испытательном сроке для этих претендентов. – Чеканя слова, произнес сэр Фюрно.
Тобиас Фюрно был лучшим дипломатом среди духов Хогвартса, ходивший под командованием Джеймса Кука. Этот моряк видел и разговаривал со многими другими народами и при жизни имел немало связей с магами других стран. Рожденный в магловском аристократическом роде, в мире магов он не считался членом высшего общества, потому большую часть своей жизни волшебник посвятил работе с простецами. В посмертии именно он предложил создать такой орган власти, как Совет призраков, регулировал спорные моменты во взаимоотношениях людей, не людей (да, эльфы, вампиры и оборотни нередко принимались на обучение, в отличие от канона) и неживых и просто был умным, начитанным собеседником.
– Армандо Диппет, в соответствии со вторым пунктом Устава Хогвартса духи настаивают на испытательном сроке для этих претендентов. – Спокойно, с чувством собственного достоинства, произнес сэр Ноттингем, остальные духи подтвердили его слова кивками.
В Хогвартсе проживали четыре категории существ, чье мнение могло быть волей Хогвартса: люди, а точнее преподавательский состав и директор, призраки, пятнадцать штук, духи, четыре единицы, и один полтергейст. Был еще сам Хогвартс, но он не любил открыто проявлять свое волеизъявление и обычно делал это через неживых обитателей замка.
– В соответствии с существующими прецедентами, занесенными в Приложение к Уставу Хогвартса, вы не имеете права утвердить данных преподавателей. – Закончил речь сэр Фюрно.
Директор с самого начала непонимающе переводил взгляд с призрака на духов и обратно. Прецеденты действительно были, в шестнадцатом веке Некромантию вел педофил и таким же образом неживые настояли на его изгнании, а до этого в четырнадцатом веке стены Хогварта покинул каннибал.
– Хорошо, – согласился директор, потирая подбородок, – но могу я поинтересоваться о причинах такого решения?
Ответ на этот вопрос был готов давно и не раз обсужден с воплощением.
– Да, дело в том, что в начале этого года, ровно после того как мистер Дамблдор и мистер Слизнорт ответили согласием на ваше предложение, кто-то пытался проклясть Хогвартс, и мы обеспокоены вашим бездействием, было кратковременное нарушение защитного контура. Однако вы никоим образом не обратили на это внимание.
– Защита восстановилась сама. Я не счел возможным вмешиваться в незнакомое мне заклинание, рожденное гениями.
– Мы вас услышали и приняли вашу позицию к сведению.
После этих слов призрак и духи эффектно удалились, а директор выдохнул.
– Прошу прощения за этот инцидент, но этот пункт имеет место быть, потому я могу принять вас лишь на испытательный срок. В соответствии с уставом он продлится год, всё это время вы будете полноценными преподавателями, с той лишь разницей, что в случае не удовлетворенностью вашими действиями со стороны духов или призраков Хогвартса вы будете уволены на ближайших каникулах. Вы согласны?
